Намек на соблазнение

Глава 17

Позднее тем же вечером Джон покинул прием в доме лорда Баксли и отправился на своем фаэтоне в «Уайтс» Ему хотелось посидеть в спокойной обстановке и немного выпить. Миссис Густри действовала в присущей ей манере, позволив ему лишь несколько мгновений побыть наедине с Кэтрин, после чего быстро увезла сестру на другой бал, заявив на прощание, что Джон и так провел с Кэтрин целый день и она, будучи опекуном Кэтрин, должна принимать во внимание и других молодых людей.

Эта дама была настоящим деспотом. Джон только и успел рассказать Кэтрин о разговоре со своим дядей и пообещал держать ее в курсе своего расследования. Бентли предоставил ему очень ценную информацию. Джон намеревался внимательно изучить дневник, с учетом вероятности того, что господин Бичман или его сын мог оказаться настоящим отцом Кэтрин.

Возможно, он даже наймет полицейского, чтобы больше узнать о смерти молодого Бичмана. Полицейский сможет просмотреть старые документы, газеты и навести справки, не вовлекая во все это Джона, его дядю или Кэтрин. Ради Кэтрин и ее спокойствия Джон хотел как можно быстрее разгадать эту загадку.

Все это было очень важно, но в тот вечер Джону хотелось просто посидеть и подумать о Кэтрин, о том, как потрясающе она на него действует, о том, что она не выходит у него из головы, о том волнении, которое он испытывает, когда она танцует с другими мужчинами, о том, что у него возникает чувство, словно она принадлежит ему.

Джон вошел в клуб «Уайтс» и, отдав шляпу, перчатки и плащ слуге, направился к бару. Он рассчитывал, что в это время заведение будет полупустым, поскольку сезон был в разгаре и большинство мужчин проводили вечера на балах.

В комнате, которую Джон знал, как свои пять пальцев, лампы горели, но свет был приглушенным. Раздавался звон бокалов и слышался негромкий разговор, в баре было немноголюдно. Войдя в помещение, он услышал смех и стук бильярдных шаров. В баре стоял сильный запах алкоголя и воска.

Джон сделал знак официанту принести то, что он обычно заказывал, и уже собирался усесться за свободный столик, когда заметил в дальнем углу сидевшего в одиночестве Эндрю.

Что-то было не так. Джон никогда не видел, чтобы Эндрю сидел и пил в одиночестве. И никогда его друг не выглядел таким несчастным.

Джон подошел к нему и, не спрашивая разрешения, сел за его столик.

Эндрю поднял на него сонные, в красных прожилках, глаза.

– Почему бы тебе не присоединиться ко мне? – сказал он, несмотря на то, что Джон уже уселся. Джон тотчас понял, что его друг слишком много выпил, хотя вечер еще только начинался.

– Не был уверен, что тебе нужна компания. Похоже, тебе и одному не скучно.

Эндрю поднял бокал, приветствуя Джона.

– Неплохо. Должно быть, тебя привлек сюда мой жизнерадостный смех.

В голосе Эндрю звучала издевка над собой. Что с ним происходит?

– Не хочешь рассказать старому другу с чего вдруг такое веселье в одиночестве?

– А мы старые друзья? – Эндрю скептически посмотрел на Джона.

Джон сделал скидку на настроение друга и попытался не придавать особого значения его словам.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы, без сомнения, старые приятели, но разве мы все еще хорошие друзья?

Все это было совсем не похоже на Эндрю. Ему случалось выпить лишнего, со всеми такое бывает, но он никогда не напивался до состояния слезливой сентиментальности.

– О чем ты говоришь? Конечно же, мы хорошие друзья.

– Я не видел тебя с тех пор, как мы говорили о мисс Рейнольдс в библиотеке твоего дяди.

Джону следовало бы догадаться, что это имеет отношение к Кэтрин. Действительно, в последний раз они виделись, когда спорили в кабинете Бентли. Каждый высказал свое мнение, и Джон посчитал тему исчерпанной. Он и не вспоминал об их стычке, но она, похоже, сильно задела Эндрю.

Может быть, Эндрю почувствовал к Кэтрин некую моментальную неприязнь, или он каким-то образом предвидел, что от нее исходит угроза их отношениям? Джону не по душе было ни то, ни другое.

Эндрю придется привыкнуть к тому, что Кэтрин всегда будет рядом, поскольку у Джона не было намерения расставаться с ней.

– И мы оба в этом виноваты. – Эндрю сделал глоток. – Я был здесь, в клубе, и вчера, и позавчера, но ты так и не появился.

«Меня больше интересует Кэтрин. Сейчас она мой самый главный соблазн и привлекает меня больше, чем выпивка, карты или друзья».

– В самом деле? А я рассчитывал увидеть тебя на каком-нибудь балу, но ты так нигде и не появился, – парировал Джон.

– Удар в цель! – сказал Эндрю и вновь приветственно поднял бокал. – Может, мы прячемся друг от друга?

Возможно ли это? Они были слишком давними друзьями, чтобы позволить женщине встать между ними. Джон напрягся. Ему не приходило в голову, что между Эндрю и Кэтрин может возникнуть неприязнь, которая, безусловно, скажется и на их отношениях.

Официант поставил перед Джоном бокал портвейна, но у него вдруг пропало желание выпить. Он откинулся на спинку стула, и его мысли потекли в другом направлении. Кэтрин стала частью его жизни. И его это вполне устраивало. Она была первой женщиной, от которой ему не хотелось отказываться.

И Эндрю это чувствовал. Он видел, к чему все идет.

– У меня нет причины прятаться от тебя, и у тебя нет причины избегать меня. Как ты помнишь, мы закончили наш спор, касающийся Кэтрин.

Эндрю грустно усмехнулся и подлил из бутылки вина себе в бокал.

– А, теперь она уже Кэтрин? Какое очаровательное имя!

Он подмечал все.

– Мы знаем друг друга достаточно хорошо, чтобы обходиться без формальностей.

Сквозь полуопущенные ресницы Эндрю взглянул на Джона и спросил:

– Мисс Рейнольдс рассказывала тебе о нашем с ней разговоре?

– Да, она упоминала о знакомстве с тобой. А почему ты спрашиваешь?

Эндрю выпрямился и кашлянул.

– Да так. Просто интересно, рассказала ли она, о чем мы говорили.

– Я полагаю, Кэтрин считает тебя вполне достойным джентльменом. Поскольку она не боится говорить открыто, уверен, она бы рассказала мне, если бы ты вел себя недостойно.

– Уверен, что ты прав и в том, и в другом, – ответил Эндрю. – Она не какая-нибудь изнеженная барышня. На самом деле она замечательная.

Ее самообладание действительно произвело на Эндрю большое впечатление. Она играла по правилам общества, но она не боялась нарушать эти правила, когда считала это необходимым.

– Что ж, Данрейвен оставил нас в прошлом году, и, похоже, ты собираешься покинуть меня в этом.

– Нет, – ответил Джон и, подняв бокал, сделал глоток. Вино было терпким и сладким. Как губы Кэтрин. В последнее время очень многое так или иначе напоминало ему о Кэтрин.

Затуманенный взгляд Эндрю сконцентрировался на лице Джона.

– Я знаю, что прав, и я рад за тебя.

– Это вино говорит в тебе, Эндрю, и это чепуха. Ты не понимаешь, что говоришь, – сказал Джон, чувствуя, что его голос звучит не очень убедительно.

И Эндрю тоже это знал.

– Я замечал собственнический взгляд в глазах Данрейвена всякий раз, когда он говорил о Миллисент, а теперь, когда ты говоришь о Кэтрин, тот же самый взгляд я вижу в твоих глазах.

«Это заметно?»

– Я нахожу ее привлекательной, но я не собираюсь жениться – ответил Джон, и тут же от этих слов он почувствовал себя дьявольски неуютно. На самом деле он не до конца разобрался в своих чувствах к Кэтрин.

– Нет, собираешься. Ты попался. Мог бы признаться в этом.

О чем говорит Эндрю? Чандлер Данрейвен действительно влюбился в Миллисент и женился на ней. Джон не влюблен в Кэтрин. Он не собирается на ней жениться. В самом деле?

Нет. Он испытывает к ней влечение. Она его интригует. Она его пленяет. Да, ему хотелось прямо в экипаже заняться с ней любовью, но разве он любит ее? Разве он собирается жениться на ней?

Что бы ни было в ней такого, что отличало ее от всех женщин, которыми он увлекался раньше, все это вскоре потеряет для него значение. Он был в этом уверен. Так должно случиться. Джону нравились все Женщины. Он просто не мог любить одну. Не мог.

– Твоя голова затуманена сильнее, чем Темза в туманную ночь, – наконец произнес Джон. Он потянулся к своему бокалу и выпил его содержимое. – Трудно уловить смысл в речах пьяного.

– Возможно, я и набрался, но ты мне лжешь, а возможно, и себе тоже. – Неверным движением Эндрю ткнул пальцем в сторону Джона. – Ты просто еще не готов признать это, но когда ты еще в первый раз говорил о ней, я все увидел в твоих глазах. О других девушках ты так не говорил.

Джон расхохотался. В одном Эндрю был прав. Кэтрин увлекла его так, как не увлекала ни одна женщина. Джон не собирался ничего скрывать от своего друга, но ему не хотелось говорить с ним о Кэтрин. Пора было сменить тему.

– Почему ты сидишь здесь и пьешь, Эндрю? И не пытайся меня убедить, что это как-то связано со мной или с Кэтрин. Я на эту удочку не попадусь.

Эндрю добродушно хмыкнул и вновь наполнил свой бокал.

– Ты прав. Не связано. Мы слишком хорошо знаем друг друга. Мы дьявольски отличная парочка.

– И это останется неизменным, – ответил Джон, желая подбодрить своего друга.

– Я знаю.

– Ну, так расскажи мне, в чем дело.

– Я сегодня принял очень важное решение. Джон ждал продолжения, но Эндрю молчал, Наконец, Эндрю произнес:

– Скоро я покидаю Лондон. Было нетрудно понять, что тот говорит вполне серьезно.

Джон насторожился:

– Ты уезжаешь? Куда? И надолго? Эндрю сделал глоток и, приложив салфетку к губам, посмотрел на Джона:

– Я еще точно не знаю, как долго буду отсутствовать. Моя главная цель – объездить все мои поместья и обсудить кое-какие вопросы с моим управляющим.

– Насколько я знаю, ты никогда этим не занимался.

– Да, и это плохо сказалось на моем финансовом положении. Я слишком много времени проводил в Лондоне и не беспокоился о своих землях. Пока мне хватало денег, я никогда не интересовался доходами с моих поместий. Но пришло время, когда мне необходимо, наконец, заняться всем этим.

– Ну что ж, это действительно стоящее дело. Лицо Эндрю стало серьезным.

– У меня много долгов, Джон, а тех денег, что я получаю от управляющего, едва хватает, чтобы оплачивать текущие расходы.

Это не было новостью. Новым и даже удивительным было то, что Эндрю, в конце концов, признал это. Вот уже два года ходили разговоры, что финансовое положение Эндрю находится под угрозой.

– Если тебе нужен заем, чтобы расплатиться…

– Нет, Джон, мне необходимо выяснить, почему в течение последних нескольких лет мои доходы постоянно уменьшаются. Мне следовало найти время и заняться этим в первый же год, когда это случилось, но меня слишком увлекла жизнь в Лондоне. Мне не хотелось брать на себя какую-либо ответственность. Но больше откладывать нельзя.

– Я понимаю.

– Управляющий кормил меня обещаниями, что на следующий год ситуация улучшится, поверенный был того же мнения, но теперь мое материальное положение скатилось до такого уровня, что я больше не могу доверять ни тому, ни другому. Я должен поехать и сам разобраться, что же все-таки происходит.

– Ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

Его глаза загорелись.

– Ты мог бы поехать со мной. Это стало бы настоящим приключением. Мы бы останавливались в тавернах, где наверняка найдутся симпатичные и доступные служанки.

Образ грудастой служанки из таверны возник перед глазами Джона, и он поморщился. И тотчас он представил красивую грудь Кэтрин, и его охватило приятное чувство удовлетворения.

«Оставить Кэтрин?»

– Нет, не могу. Сейчас для меня не самое подходящее время.

Эндрю пожал плечами:

– Я так и думал. Если ты собираешься жениться на мисс Рейнольдс, лучше сделать это побыстрее, если хочешь, чтобы я был на твоей свадьбе.

– Никакой свадьбы не будет, – быстро возразил Джон. И тут же неприятное чувство, очень похожее на чувство вины, шевельнулось в его душе. – Проклятие, Эндрю. Меня тянет к ней, и мне это непонятно. Я постоянно думаю о ней. Мне нравится проводить с ней время. Мне хочется быть с ней. Я не хочу, чтобы она танцевала с кем-либо, кроме меня, но чтобы жениться. – Джон покачал головой.

– Да, Джон, жениться. Я думаю, что именно такие чувства испытывают мужчины, когда они встречают женщину, на которой хотели бы жениться.

– Честно говоря, эта мысль пугает меня. Не думаю, что женитьба – это то, чего мне хотелось бы.

– Вы не будете возражать, если мы к вам присоединимся?

Джон поднял голову и увидел подошедших к ним Уилкинса и Филлипса.

– Присаживайтесь, – сказал он.

Он был рад, что прервался их весьма интимный разговор, но когда Уилкинс бросил на стол газету с последней заметкой лорда Труфитта, ему стало неприятно.

– Вы это видели? – спросил Уилкинс, отодвигая стул и присаживаясь к приятелям, Филлипс молча обошел столик и сел с другой стороны.

– Вероятно, к настоящему времени это видел уже весь Лондон, – проворчал Джон себе под нос.

– А я не видел. Что там? – Эндрю взял газету и начал читать.

– Джон, почему ты нам ничего не рассказал? – спросил Уилкинс.

– Да, мы ведь вроде бы твои друзья, – поддержал его Филлипс, в голосе которого сквозили нотки раздражения, что случалось весьма редко.

Джон в недоумении посмотрел на них:

– Да, вы мои друзья. Но о чем вы толкуете? Я не контролирую то, что пишут в этой дурацкой газетенке.

– Ты мог бы быть с нами пооткровеннее и рассказать, что в этом была замешана девушка, которой в тот день в парке понадобилась твоя лошадь. Нам пришлось узнать об этом из колонки Труфитта.

Эндрю положил газету на столик.

– Джентльмены, перестаньте расстраивать сэра Чатуина. Идите сыграйте партию в бридж или на бильярде и забудьте об этой истории.

– Но из-за этой истории мы уже дважды потеряли деньги, – возразил Уилкинс.

– Как это? – спросил Эндрю.

– Сначала в парке, когда Джон проиграл Уэстерленду скачку, и во второй раз теперь, когда узнали, что не было никакого призрака, скакавшего на лошади.

– Дьявол! – сказал Джон. – Неужели вы поставили на призрак?

– Ну конечно. Все это сделали. Ты ведь тоже, не так ли, Эндрю? – спросил Филлипс.

Джон посмотрел на Эндрю, и тот довольно мрачно улыбнулся:

– Нет, я собирался это сделать, но так и не собрался. Оно и к лучшему, не правда ли?

– Это ты виноват, Чатуин. Когда ты сказал, что не видел, кто напугал твою лошадь, я подумал, что, возможно, это был призрак, или привидение, или что-то в этом роде, – проворчал Уилкинс.

Джон еле сдержался, чтобы не расхохотаться, но лишь улыбнулся. Да уж, его приятели готовы ставить на что угодно.

– Бог мой, что тут у нас такое – приятная дружеская беседа?

Джон поднял глаза и увидел, что к ним подходит Уэстерленд с парой своих дружков. Улыбка исчезла с лица Джона.

Маркиз бросил еще один экземпляр газеты с заметкой лорда Труфитта поверх газеты, принесенной Уилкинсом.

– Надеюсь, сэр, вы не собираетесь присаживаться? – нахмурившись, спросил Джон.

Уэстерленд презрительно фыркнул. Его тонкая верхняя губа изогнулась в усмешке.

– Вы, несомненно, умеете делать себе имя, Чатуин.

– В этом нет необходимости, Похоже, этим занимаются другие.

– Вы отняли у меня выигрыш, господин Файнз, и мне это не нравится.

Джон поднял бокал и с нарочитым равнодушием сделал глоток.

– Не пойму, о чем вы толкуете.

– Все только и говорят, что на самом деле я не выиграл скачку, поскольку вы, сэр, проявив благородство, помогали некой молодой леди, которая попала в беду.

– С каких это пор вы слушаете, что говорят другие? Вы выиграли. Можете торжествовать по этому поводу, но только, ради всех святых, где-нибудь в другом месте. Меня ваши проблемы не интересуют.

– Я пришел по делу. Хочу предложить вам новую скачку.

Джон вновь посмотрел на Уэстерленда и понял, что впервые у него нет никакого желания скакать с ним наперегонки. Никакого желания соревноваться с кем бы то ни было. Ему хотелось помочь Кэтрин найти своего отца.

Ему хотелось быть с ней, а не со своими друзьями или недругами.

– Нет, – ответил он кратко. Все вокруг охнули.

– Вы не можете отказаться, – сказал один из приятелей Уэстерленда, – Вы не можете просто так взять и сказать «нет».

– Он только что это сделал, – сказал Эндрю.

– Маркиз бросил тебе вызов. Ты станешь посмешищем Лондона, если не примешь его, – сказал Уилкинс.

– Я вызываю вас. – Уэстерленд сорвал перчатку и бросил ее поверх газет.

Итак, этот хлыщ бросил ему вызов. Джону это было безразлично.

– Мы уже дважды потеряли деньги, поставив на тебя, – шепотом напомнил ему Уилкинс. – Ты же знаешь, что Генерал может обставить его. Ты должен доказать это и заставить его заткнуться.

Да, эта мысль была соблазнительна.

Уэстерленд засмеялся:

– Если хотите отыграться, вам следует ставить на мою лошадь, только в нашем состязании приз будет более интересным, чем деньги.

– Что же это?

– Если граф выиграет, я прекращаю ухаживать за одной молодой леди. Если выиграю я, он отказывается от нее.

Издав горловое рычание, Джон вскочил так резко, что стул отлетел в сторону. Эндрю, Уилкинс и Филлипс тоже встали.

Джон в упор посмотрел на Уэстерленда и медленно, но с угрозой в голосе произнес:

– Меня не интересуют ваши ставки, ваши скачки или что там еще у вас на уме. В первой скачке вы одержали честную победу. И на этом поставим точку.

Маркиз и глазом не моргнул.

– Боитесь потерять право ухаживать за этой леди?

– Нет. И не впутывайте ее в наше пари.

– Она уже стоит между нами. Откажитесь от ухаживаний и оставьте ее в покое.

«Скорее увижу тебя в преисподней».

– Ну, давай, Чатуин. Ты ведь знаешь, что можешь выиграть, а мы отыграемся.

Джон сердито посмотрел на Уилкинса. Тот тяжело сглотнул.

– И девушка достанется тебе.

– А если нет? – вмешался Эндрю.

На этот раз Джон был рад, что Эндрю вступился за него. Он уже был готов дать Уэстерленду увесистую пощечину, но понимал, что этого нельзя делать ни в коем случае.

– Он хочет получить ее, – сказал Уэстерленд со смешком. – Но вопрос в том, хочет ли ее сестра, чтобы он получил ее. Мой отец может предложить ей гораздо больше, чем можете предложить вы, Чатуин.

– Забудем об этом, – сказал один из дружков Уэстерленда, – граф Чатуин не верит, что его лошадь может выиграть. Пошли.

– Я знаю, какую девушку вы возили сегодня на прогулку в парк, – сказал Уэстерленд и засмеялся. – Но завтра повезу ее я.

– Где и когда вы хотите встретиться? – спросил Джон.

Уэстерленд улыбнулся:

– Я сообщу вам.

Резко развернувшись, он направился к выходу. Его приятели последовали за ним.

Джон опустошил свой бокал. Филлипс и Уилкинс одобрительно на него посматривали, весьма довольные тем, что он принял вызов маркиза.

Эндрю обеспокоено смотрел на своего друга.

Джон знаком подозвал официанта и приказал подать бренди.