Намек на соблазнение

Глава 3

Кэтрин кружилась в объятиях своего партнера, который вел ее в первом туре кадрили. Высокий белокурый красавец был искусным танцором. Опыт лорда Уэстерленда с лихвой компенсировал некоторую неуверенность Кэтрин на паркете танцевального зала.

Зал сверкал сотнями ярко горящих свечей и был убран с таким великолепием, какого девушка, выросшая в сельской местности, никогда не видела. Множество красивых мужчин, в превосходных фраках поверх изысканных ярких жилетов и отлично повязанных шейных платков, красивые дамы, облаченные в шелк, атлас, кружева и увешанные драгоценностями, заполняли танцевальное пространство.

В зале царило оживление – звучала музыка, слышались разговоры и смех. В воздухе пахло свечным воском, духами и дорогим вином. Казалось, что в этом зале, в облепляющих отблесках свечей, разыгрывается пышный и красочный спектакль.

Кэтрин провела первый час своего первого бала, стараясь следовать строгому наказу Виктории не подавать виду, что она впервые на таком замечательном званом вечере. И все же Кэтрин была уверена в своем жалком провале, несмотря на то, что в ее танцевальной карточке не осталось свободного места.

Действительно, ей не доводилось бывать в таких больших бальных залах, где свободно могла разместиться, по меньшей мере, сотня человек. И раньше она никогда не видела такой роскошной цветочной аранжировки, столь изысканных бронзовых подсвечников и колонн с позолоченными капителями.

Она, конечно, читала о пышных балах, которые устраивал лондонский свет. Но статьи не могли передать и малой толики великолепия подобных этому званых вечеров. Безусловно, Кэтрин была не готова к такому впечатляющему зрелищу.

У нее было такое ощущение, словно она вдруг превратилась как минимум во фрейлину королевы. Так много мужчин желало быть представленными ей. Герцоги, графы, виконты, а также баронеты и джентльмены, не имевшие титулов, – все хотели познакомиться с подопечной миссис Густри.

Виктория прекрасно выполняла свои обязанности дуэньи, она весь вечер была рядом с Кэтрин, одного за другим представляя ей подходивших джентльменов, пока у Кэтрин не закружилась голова от огромного количества имен и титулов. Она просто не в состоянии была запомнить, кто есть кто.

К счастью, сегодня утром, когда она, в конце концов, вернулась, ни Миллз, ни ее сводная сестра не поняли, что к коляске сзади привязана другая лошадь. После того как Кэтрин благополучно проводила Миллза и Викторию домой, она вместе с лакеем вернулась обратно, чтобы найти джентльмена и вернуть ему коня. Им не удалось встретить незнакомца, но Кэтрин нашла лошадь, которую нанимала в конюшне.

Вечер продолжался, и Кэтрин надеялась встретить того джентльмена, коня которого она позаимствовала этим утром, но он пока не появлялся. Она не могла не сознавать, что он пробудил в ней удивительные чувства, которых она никогда не испытывала раньше.

Он был гораздо красивее большинства мужчин и до самого последнего момента вел себя как истинный джентльмен. Она сознательно не обернулась еще раз взглянуть на него, потому что ей не хотелось видеть, как он отреагирует на то, что она, по сути, похитила его коня. Кэтрин нисколько не сомневалась, что это его не обрадовало.

Она долго не могла поверить, что незнакомец ушел из парка, не попытавшись разыскать своего великолепного жеребца. Шло время, но хозяин благородного животного так и не появился, и, чтобы избежать вопросов, Кэтрин приказала лакею поставить коня в платную конюшню.

Она понимала, что он был из тех, кого ей меньше всего хотелось бы вывести из себя, но именно это она и умудрилась сделать.

На этом вечере она танцевала в течение нескольких часов, пока у нее не устали ноги. Все молодые люди были очаровательными и щедро расточали ей комплименты, как и высокий белокурый джентльмен, который в данный момент вел ее в танце.

От всего этого Кэтрин получала необычайное удовольствие, и сейчас она в очередном па с удовольствием поклонилась и изящно проскользнула под поднятой рукой своего партнера.

Ее отец тяжело болел, и Кэтрин не посещала балов. Она проводила вечера с отцом, читая ему и играя с ним в карты. Сегодня после первого же танца Кэтрин поняла, что в карточных играх она гораздо искуснее, чем в танцах.

Виктория сообщила ей, что в этот вечер они приглашены на шесть балов, но посетят они лишь этот. Она объяснила, что этот бал станет самым большим событием дня, и все важные персоны раньше или позже появятся на нем. Лучше всего было оставаться на месте, чтобы не пропустить никого, кто, по мнению Виктории, заслуживал внимания.

Но ее сестре не было известно, что Кэтрин жаждала услышать, как объявляют имена трех человек: мистера Уильяма Уокера Чатсуорта, мистера Роберта Бичмана и мистера Джорджа Уикнема-Тикнема-Файнза. Она очень надеялась, что хоть кто-то из членов этих семейств будет присутствовать на балу и их познакомят. А как только ей удастся познакомиться с кем-нибудь из этих семейств, она попытается выяснить, кто именно является ее настоящим отцом.

Конечно, было бы гораздо проще рассказать Виктории о дневнике своей материи, тогда Вики должным образом ввела бы ее в эти семьи. Но Кэтрин не знала, как отреагирует Виктория, если вдруг неожиданно узнает, что они, оказывается, вовсе не сестры.

Может быть, Виктория велит ей выбросить дневник и забыть то, что она узнала о своем происхождении? А может, поскольку у них разные отцы, она выставит Кэтрин из дома и бросит в одиночестве?

Кэтрин не хотела ни того, ни другого. Она мечтала найти своего отца и заставить его рассказать, почему он покинул ее мать. Возможно, он уже был связан обещанием, данным другой, женщине? Или же собирался отправиться на войну? Может, он просто бессердечный человек, которого не заботила судьба погубленной им женщины?

Вдовствующая Виктория имела свой дом, и сейчас самым важным для нее было найти для Кэтрин хорошую партию, тогда Виктория смогла бы получить вознаграждение, которое было оговорено в завещании их отца.

Вечер продолжался, но Кэтрин так и не услышала ни одного из этих имен: джентльменов, обладавших титулом, обычно представляли, называя их полное имя и сам титул.

О высшем обществе Кэтрин имела лишь смутное представление. Она всю жизнь провела вдали от Лондона, а поскольку земли ее родного графства не славились охотничьими угодьями, рыбалкой или скачками, представители света лишь изредка появлялись в ее родных местах.

Возможно, желание найти своего настоящего отца было не совсем разумной и уж совершенно точно непростой задачей. Но с тех пор, как она узнала правду, у нее появилось ощущение, словно в ней отсутствует частица ее самой. Она не была виновна в той лжи, которая сопровождала ее по жизни.

Кэтрин хотела знать правду: кто был ее отцом и почему он не женился на ее матери?

Кадриль закончилась. Кэтрин посмотрела на своего партнера – тот поклонился. Она улыбнулась и присела в реверансе, очень надеясь, что маркиз не заметил, что во время танца она была погружена в свои мысли. К счастью, оживленный темп сложного танца не особенно располагал к беседе.

– Вы великолепно танцуете, мисс Рейнольдс. Улыбнувшись маркизу, Кэтрин сказала:

– Ваша лесть по поводу моих способностей неоправданна, милорд, но я ценю ее и принимаю с благодарностью.

– Вы не окажете мне любезность, согласившись еще на один танец до конца вечера?

–Уже очень поздно, и, думаю, мы скоро уедем, – намеренно уклончиво ответила она на его просьбу.

Виктория дала ей строгое указание в свой первый вечер не проводить слишком много времени ни с одним из джентльменов и не поощрять их просьбы о втором танце или о визите на следующий день. Виктория напомнила ей, что мужчинам нравится завоевывать симпатию молоденьких девушек в начале сезона, но если такое случается, это ограничивает для девушки возможность выбора.

И Виктория подобного не допустит.

Итак, это Виктория будет решать, кому из джентльменов будет позволено нанести визит Кэтрин Рейнольдс.

– Я провожу вас к миссис Густри, – сказал он.

– Благодарю вас, милорд.

Кэтрин позволила маркизу проводить ее к сестре, которая стояла рядом с высокой жизнерадостной молоденькой леди, которую Виктория представила как леди Линетт Найтингтон. «Дочь герцога Найтингтона», – особо подчеркнула Виктория, а Кэтрин заставила себя не смотреть слишком пристально на темно-красное родимое пятно, занимающее почти всю щеку девушки.

Кэтрин не видела его, пока леди Линетт не повернулась к ней этой щекой. У девушки были большие, выразительные зеленые глаза и глубокий, сочный голос. «Несмотря на уродливое родимое пятно, она по-настоящему прелестна», – подумала Кэтрин.

Было очевидно, что маркиз, леди Линетт и Виктория знакомы очень давно. Они непринужденно болтали, втянув Кэтрин в разговор о северном побережье. Виктория выразила свое восхищение тем, как хорошо маркиз знает эту местность. Некоторое время спустя прозвенел звонок, приглашающий гостей на следующий танец. Он откланялся, и дамы остались одни.

– Кэтрин, я должна сказать тебе, что лучшего собеседника, чем леди Линетт, ты не найдешь. Она бывает на лучших вечерах и знает весь лондонский свет. Ее все обожают. Пожалуй, во всем Лондоне тебе не найти и лучшей подруги.

– Перестаньте так говорить, миссис Густри, иначе я начну краснеть, а мое лицо и так достаточно красное.

Леди Линетт рассмеялась над собственными словами, намекающими на ее дефект, и Кэтрин восхитилась ее самообладанием, позволявшим ей так шутить над собой.

– В таком случае я отправляюсь в буфет и, чтобы вы могли познакомиться поближе, на несколько минут оставлю вас вдвоем.

– С удовольствием займу беседой вашу сестру. Можете не спешить.

– Спасибо, моя дорогая. Я еще раз пройдусь по комнатам и посмотрю, не прибыл ли кто-нибудь еще, кому я могла бы представить Кэтрин.

После того как Виктория покинула их, леди Линетт посмотрела Кэтрин прямо в глаза и спросила:

– Итак, скажите мне, нравится ли вам ваш первый бал в этом сезоне?

– Очень нравится, но я и представить не могла, что здесь будет так много гостей. Лондонское общество совсем не похоже на то, к которому я привыкла в своей родной деревне.

– Это ваш первый приезд в Лондон?

– Да.

Взгляд леди Линетт стал мечтательным, и она произнесла со вздохом:

–Ах! Ничто не может сравниться с лондонским сезоном.

– Действительно, из того немногого, что я видела, ничто нельзя сравнить с ним.

– Нет даже ничего похожего. Каждый год я с нетерпением жду вечеров, оперных представлений, новых нарядов, новых знакомств и… – она неожиданно запнулась в нерешительности, – и сплетен.

О да, Кэтрин начала знакомиться с колонками светской хроники и знала, как быстро самое незначительное происшествие могло стать известным всему городу.

– Вы живете в Лондоне круглы и год? – спросила Кэтрин, не желая, чтобы в разговоре возникла тема, обсуждать которую ей совсем не хотелось.

– Нет, каждый год в конце июня мы уезжаем к себе в Кент. Но я всегда скучаю по Лондону, по его улицам, по его шуму и суете и даже по лондонским запахам. Мои родители устраивают в имении вечера, к нам приезжает очень много гостей, и родители не хотят, чтобы в это время я возвращалась в Лондон в сопровождении одной только компаньонки.

– Ну, возможно, однажды все изменится и ваше желание исполнится.

Леди Линетт улыбнулась:

– Возможно. – Она наклонилась к Кэтрин и спросила: – Кому-нибудь из молодых людей удалось вызвать ваш интерес? Если да, то скажите мне, и я расскажу вам о нем все.

Кэтрин улыбнулась:

– Боюсь, я провела в Лондоне слишком мало времени, да и сезон еще только начался, ведь это мой первый выход.

– Но я видела, что вы танцевали с несколькими джентльменами. Наверняка хоть один из них привлек ваше внимание.

Того, кто привлек ее внимание, на вечере не было, и она понятия не имела, как его зовут.

– Пока еще нет, – ответила Кэтрин осторожно, – но ведь бал только начался.

Леди Линетт снова склонилась к Кэтрин и тихо спросила:

– А как вам понравился маркиз Уэстерленд? Он очень красив, не правда ли?

– Да. И он очень обходителен, впрочем, как и все джентльмены, с которыми я танцевала.

Но перед ее глазами было лицо только одного мужчины.

– Гм-м, мне говорили, что иногда, чтобы влюбиться, достаточно одного взгляда.

– Правда? – откликнулась Кэтрин, недоумевая, с чего бы это леди Линетт вздумалось заводить разговор на эту тему.

– О да, – продолжала леди Линетт. – Вы ведь верите в любовь, не так ли?

Кэтрин смотрела в красивые глаза Линетт, но видела перед собой темные глаза незнакомца.

– Чтобы влюбиться, достаточно всего одного взгляда? – Она задала этот вопрос скорее себе, чем леди Линетт. – Да, думаю, что верю. Я никогда особенно не задумывалась над этим.

Дочь герцога, улыбаясь, вновь наклонилась к Кэтрин:

– А это означает, что вы никогда не влюблялись. Я права?

Леди Линетт казалась не по годам сведущей.

«Может быть, у нее был опыт?»

– Вы правы, – с улыбкой призналась Кэтрин.

– Хорошо. Я была в этом уверена. А теперь скажите: есть ли здесь кто-то, с кем бы вам хотелось познакомиться? – Она обвела взглядом комнату. – Я тут всех знаю.

Сердце Кэтрин забилось сильнее. Да, был такой человек, которому бы она хотела быть представленной, хотя это был не тот незнакомец, который продолжал вторгаться в ее мысли. Это был шанс – с помощью леди Линетт разузнать кое-что о господах Уильяме Уокере Чатсуорте, Роберте Бичмане и Джордже Уикнеме-Тикнеме-Файнзе.

– Вы и в самом деле можете мне помочь. Я помню, что мой отец упоминал некоторых джентльменов, с которыми он познакомился очень давно, когда часто приезжал в Лондон. Может, вы подскажете мне, нет ли здесь кого-нибудь из них. Мне бы хотелось подойти к ним поздороваться.

– Ну, конечно же. Как их зовут?

Кэтрин сделала глубокий вдох, радуясь возможности получить хоть какую-то информацию об этих джентльменах.

– Одного из них зовут Уильям Уокер Чатсуорт.

– О да, мистер Чатсуорт. – Низкий горловой смешок скользнул по ее губам. – Говорите, ваш отец был знаком с ним. Меня это не удивляет. Несколько лет назад он был очень популярен. Он был высок, смугл и очень красив. В свое время все юные леди были от него без ума, но сейчас он стал несколько странным.

Кэтрин в недоумении закусила губу.

– Правда? В каком плане?

– Он редко выходит из дома, потому что ненавидит все зеленое.

– Ненавидит что? – изумленно переспросила Кэтрин.

– Дома у него нет ничего, что имело бы зеленый цвет. Я была там, поэтому могу это утверждать. И он не ест ничего зеленого. Атак как на улицах много зелени – все эти красивые кустарники, тис, деревья и тому подобное, он редко покидает свой дом. А если ему все-таки случается выходить, то он всегда ходит с опущенной головой.

«Как странно!»

Может ли такой человек быть ее отцом? Эта мысль озадачила ее. Кэтрин знала, что поиск отца будет делом непростым, но она не ожидала, что это будет так пугающе. Что же должно было случиться, чтобы он возненавидел зеленый цвет?

– Но он любит гостей, – продолжала леди Линетт. – И ему нет равных за карточным столом. Мне говорили, что сэр Чатсуорт бывает очень рад, если кто-нибудь находит время сыграть с ним партию-другую.

Хорошо было бы узнать, какие карточные игры он предпочитает. Кэтрин весьма неплохо играла в большинство игр. Возможно, ей удастся найти способ встретиться с этим странным господином и разузнать о его прошлом.

Но ее тревожила мысль о том, что человек, который страдает «зеленой цветобоязнью», может оказаться ее отцом.

– А что вы можете сказать о джентльмене, которого зовут Роберт Бичман? – спросила Кэтрин.

Лицо леди Линетт нахмурилось в задумчивости.

– Да, господин Бичман. Должна сказать, что он тоже личность довольно странная.

«Стоит ли спрашивать?»

– И что же в нем странного?

– Мне о нем известно не очень много, но я знаю совершенно определенно, что он передвигается исключительно пешком. Он отказывается ездить в коляске или верхом. Несмотря на свой суровый нрав, он, пожалуй, три-четыре раза за сезон посещает званые вечера, если только идти туда не слишком далеко.

– Как странно. Почему же он не ездит в коляске или верхом?

– Похоже, никто не знает причины. Мне сказали, что теперь он никогда больше не бывает в своем поместье в Кенте, – Линетт внезапно широко раскрыла глаза. – И еще я слышала, что у него исключительная коллекция табакерок. – Она склонилась к самому уху Кэтрин: – Вы ведь понимаете, о чем я.

Кэтрин нахмурила брови, расстроенная полученными об этих людях сведениями.

– Что? Нет, я не понимаю.

– На некоторых изображены обнаженные леди и джентльмены, и иногда очень близко друг к другу.

– Вы хотите сказать… – Кэтрин замолчала. Что имеет в виду Линетт, говоря о человеке, который, возможно, был ее отцом? Что бы это ни значило, Кэтрин не была уверена, что хочет это знать. И она продолжила: – Это все на самом деле не так уж и странно. Большинство художников, например Микеланджело или да Винчи, рисовали обнаженные фигуры, и мужские и женские, и иногда очень близко друг к другу. Разве не так? – спросила Кэтрин, не совсем уверенная в том, что правильно поняла Линетт.

Брови леди Линетт в удивлении поднялись. Она немного помедлила, затем сказала:

– Да, пожалуй.

Виктория была права, сказав, что дочь герцога знает всех. Кэтрин почти боялась спрашивать о третьем мужчине, но поскольку ее новоявленная подруга была такой сведущей, это было необходимо сделать. Кэтрин не сомневалась, что один из этих мужчин является ее отцом, и, независимо от обстоятельств, она хотела узнать, кто именно.

– А что вы можете сказать о…

– Леди Линетт, как любезно с вашей стороны, что вы так много времени уделили моей сестре, – произнесла Виктория, подойдя к ним.

«Какое невезение!»

Кэтрин знала, что теперь она не сможет расспросить еще об одном джентльмене. Но незнакомец из парка и двое эксцентричных мужчин, о которых ей рассказала леди Линетт, и так давали достаточную пищу для размышлений.

***

Джон и Эндрю в холле перед большим бальным залом сняли свои пальто, шляпы и перчатки и отдали их слугам. Они побывали уже на всех вечерах в Лондоне, на которые был приглашен Джон, и оставался только этот.

Если он не найдет ее и здесь, на этом он поставит точку. Сегодня вечером над ним уже достаточно смеялись и подшучивали. Обычно он не обращал особого внимания на сплетни бульварных листков. Потому что благодаря им он преуспевал в течение многих лет – чем больше о нем говорили, тем было лучше, но сегодня вечером, казалось, все только и обсуждали леди, которую видели скачущей на его коне.

Если бы он знал, кто написал эти заметки, он смог бы ее найти. Репортеры, похоже, узнали все буквально через несколько минут после того, как это случилось. Некто из парка отправился прямиком к лорду Труфитту – кто бы ни скрывался под этим именем – и насплетничал о произошедшем в парке.

Джон полагал, что это мог быть Уилкинс, хотя и Филлипс мог бы рассказывать эту историю снова и снова. Под подозрением были и Мэллори, и Уэстерленд. Без сомнения, все они от души посмеялись. Несколько его друзей уже спрашивали Джона о заметке, которая появилась в дневном выпуске ежедневной колонки светской хроники.

До сих пор у него оставалась надежда найти очаровательную конокрадку, но пока поиски на балах были столь же безуспешными, как и утром в парке. Все утро они с Эндрю прочесывали парк по периметру, объехали все тропинки и пруд Серпентайн, но все было безрезультатно.

Не зная, как ее отыскать, он пребывал в растерянности.

Сегодня вечером Джон повторял всем одно и то же:

– Я никогда не обращаю внимания на бульварные листки, тем более что с Генералом все в порядке.

Ему очень хотелось и самому быть в этом уверенным.

– Что будешь делать, если мы не найдем ее? – спросил Эндрю.

– Хотел бы я знать, дьявол побери, – пробормотал Джон, но тут же добавил: – Мой человек проверяет все платные конюшни в городе, но я ведь не могу проверить частные. Я найму кого-нибудь с Боу-стрит. Она словно растворилась в воздухе.

– Мы оба знаем, что это невозможно. Он повернулся и посмотрел на Эндрю – в этот момент они направлялись в бальный зал.

– Конечно. Она просто уехала из парка, но куда?

– И почему? Зачем ей понадобился твой Генерал? Вот что мы должны выяснить. Понятно, что она не сможет даже попытаться продать его. Этот жеребец слишком хорошо известен.

– Нет. Ничего подобного, в этом я уверен. Она говорила о каком-то деле и о том, что ей необходимо взять его на время.

Эндрю бросил на него лукавый взгляд:

– Уверен, что ты сможешь ее узнать? Может быть, ты уже видел ее сегодня вечером и не узнал. Я хочу сказать, что в парке ведь было довольно темно.

Перед глазами Джона всплыло лицо девушки: голубые глаза, полные губы. Он вспомнил ее острый язычок и необычайную твердость характера.

– Ну, нет, Эндрю. Я бы непременно узнал ее. Она не из тех, кого легко можно забыть.

– Гм-м… Понимаешь, это может быть весьма проблематично.

– Почему?

– Если эта леди не просто хорошенькое личико, а нечто большее, ты оказываешься в сложном положении.

– Думаешь, это именно тот случай?

– А разве нет?

– Да нет же, дьявол побери! – возразил Джон с преувеличенным раздражением. – Сложность лишь в том, что она ускакала на моей лошади как раз в тот момент, когда я пытался ей помочь. Надо мной подшучивают весь вечер.

– И это задело твое самолюбие.

– Эндрю! – осадил Джон решительно, зная, что одного этого слова бывает достаточно, если его друг заходит слишком далеко.

Они остановились у входа в зал и оглядели гостей. Здесь были все те, кто был вхож в светское общество. Как правило, они не пропускали ни одного вечера и оставались на балах до тех пор, пока была музыка и напитки.

– Похоже, что эта толкотня будет продолжаться, пока хозяева нас не выставят, – усмехнувшись, сказал Эндрю. – Насколько мне известно, сегодня больше никто не устраивает бал, мы обошли всех. Если ее здесь нет, то этим вечером нам ее не найти.

– Это я понимаю, Эндрю.

Джон услышал, как его окликнули, и, оглянувшись, увидел одного из молодых бездельников, с которым едва был знаком, шествующего в компании еще двух холостяков.

Денди помахал Джону.

– Чатуин, где же твоя лошадь? – спросил он смеясь. К счастью, троица, не останавливаясь, прошла мимо.

– Не обращай внимания, – сказал Эндрю.

– Я и не обращаю, – солгал Джон. Где уж тут обращать внимание, если он стал всеобщим посмешищем, все из-за неизвестной голубоглазой похитительницы лошадей.

– Не думаю, что она здесь. Должен сказать, что на ее месте я бы не пошел на званый вечер, если бы похитил чужую лошадь.

– В таком случае, почему бы нам не отправиться в «Уайтс»? Там тебе никто не будет докучать. Джон покачал головой:

–Я не сдамся, пока я не обойду здесь всех.

– А потом почему бы тебе не пойти к Энн? Она поможет тебе отвлечься.

– Сегодня вечером у меня нет настроения для любовных утех. Кроме того, я ей уже сделал прощальный подарок.

– Правда? Вот это новость. Ты мне не говорил. Когда ты успел найти новую даму сердца?

– Не нашел. Пока не нашел, – ответил Джон, и они вошли в зал.

– Ты уверен, что хочешь оставить ее, прежде чем найдешь кого-то другого?

– Энн была счастлива, когда получила ожерелье с бриллиантами и изумрудами, которое я для нее выбрал. Она сказала, что ее дверь всегда открыта для меня. Но я давно уже был готов к переменам.

– Ты всегда даришь одно и то же – бриллианты и изумруды. Почему? – спросил Эндрю.

– Женщинам это нравится.

– Жемчуг им тоже нравится.

Джон всегда думал, что он будет дарить жемчуг только той, которую полюбит больше всех. Все дело было в том, что он никогда еще никого по-настоящему не любил, хотя очень ценил женское общество.

Внезапно Джон замер. Его тело напряглось, и холодок ревности – ранее незнакомого ему чувства – пробежал по его сердцу. Удивление ударило ему в грудь жестким и сильным кулаком.

– В чем дело? – спросил Эндрю. – Ты ее видишь?

–Да, – лаконично ответил Джон, пытаясь разобраться в сонме непривычных чувств, раздраженно закипевших в его душе. – Она уходите танцевальной площадки, нужно посмотреть, с кем она.

– Проклятие, Джон, музыка закончилась, и сейчас все уходят с площадки. Которая из них?

– Молодая девушка с маркизом Уэстерлендом.

– О дьявол! – воскликнул Эндрю, недовольно мотнув головой. – Неужели это она? С этим хлыщом!

– Это она.

Сердце Джона будто споткнулось на полпути.

– Проклятие! – пробормотал Эндрю, в возмущении глядя на Джона. – Тебе подстроили ловушку. Джон резко повернулся к своему другу:

– О чем ты говоришь?

– Этот негодяй Уэстерленд! Он знал маршрут, по которому ты должен был скакать, точно так же, как и ты знал, каким путем поскачет он. Думаю, что он подстроил все это: она специально должна была появиться прямо перед тобой, чтобы ты не смог выиграть пари.

Джон посмотрел на Эндрю с недоумением, затем его взгляд вновь вернулся к девушке.

– Скачка сорвалась. Как только ей удалось задержать меня хоть на какое-то время, он выиграл. Но зачем ей было исчезать с моей лошадью?

– Ты говорил, что у нее было какое-то дело. Подумай о тех насмешках, которые ты выслушивал весь сегодняшний день. Вспомни, как тебе досталось из-за того, что какая-то неизвестная дама разъезжает на твоем скакуне. Джон, похитить Генерала и было ее делом.