Нарисованные шрамы

Глава 14

На следующее утро колено болело уже не так сильно, но, когда нагружаю правую ногу адски болит. После завтрака я бросаю костыли и сажусь в инвалидное кресло. Я не пользовался им несколько недель, и не горю желание им пользоваться, но придётся, поскольку не хочу рисковать повредить колено еще больше. Возможно, Нина не против костылей, но я против. Чего бы мне это ни стоило, я доберусь до этой чертовой трости, потому что хочу держать ее руку в своей, когда поведу ее на ужин или даже просто на прогулку.

— Я иду вниз. Игорь учит меня готовить borsch. — Нина улыбается и целует меня. — Хочешь, я принесу обед, когда вернусь?

— Да, я буду работать отсюда. И скажи этому жирдяю, что если он еще раз посмеет повысить голос на мою жену, то ему конец.

— Не будь людоедом, Роман.

Я смотрю, как она уходит, затем иду в свою спальню и включаю ноутбук. Вызываю аудиопрограмму, нахожу запись из комнаты Леонида и включаю запись примерно в тот момент, когда мы вернулись прошлой ночью.

Была конкретная причина, по которой я скрывал то, что моя нога исцеляется. Я был почти уверен, что, увидев, что я снова хожу, Леонид попытается что-то сделать, и я хотел поймать его и его партнера до этого. Прошло почти пять месяцев, и поскольку мне не удалось выяснить, кто этот ублюдок, пришло время подтолкнуть Леонида к действию. Судя по тому, как он смотрел на меня прошлой ночью, у меня возникло ощущение, что меня ждет приятный сюрприз.

В середине записи я, наконец, нахожу то, что ищу. Леонид кому-то звонит, и поскольку метка времени в углу экрана показывает два часа ночи, я уверена, что это не деловой звонок. Но что меня удивляет, так это человек, который отвечает.

— Нам нужно попробовать еще раз. Этот ублюдок ходит, — говорит Леонид.

— Хм. Я уже не уверен, что это мне подходит, Леонид, — отвечает Тануш.

— Ты не можешь сейчас передумать!

— Конечно, могу. Я действовал импульсивно. Я был зол, потому что Петров отверг мою дочь, и я хотел заставить его заплатить. Но он зарабатывает мне хорошие деньги.

— Тануш, мы договорились. Ты помогаешь мне убрать его, а я гарантирую, что ты получишь лучшую долю, когда я приду на смену.

— Видишь ли, в чем дело, Леонид. Даже если ты дашь мне большую долю, я сомневаюсь, что ты сможешь поддерживать бизнес. Я решил, что не хочу рисковать. Я выхожу.

Линия разрывается.

Я откидываюсь в кресле, беру телефон и звоню Максиму.

— Где Леонид?

— Он вышел. Я слышал, как он сказал Валентине, чтобы она принесла ему ужин в пять.

— В этом нет необходимости. Я хочу, чтобы все ушли с верхнего этажа после четырех. И я имею в виду всех. Никто не поднимется, пока я не скажу.

На той стороне тишина, вероятно, Максим соединяет точки.

— Я прослежу, чтобы это было сделано. А что с Ниной?

— Мне нужно, чтобы ее не было дома. Дочь Душку выходит замуж, и он пригласил нас. Я пошлю ее в магазин за подарком. Скажи Дмитрию, чтобы он отправил с ней Ивана. Они не должны возвращаться ни при каких обстоятельствах до моего звонка. Мне все равно, что он должен сделать, чтобы отвлечь ее, но она не вернется сюда, пока я не закончу. Это ясно?

— Да, пахан.

* * *

Приходится убеждать, но мне удается отослать Нину около четырех. Она была настроена, чтобы мы поужинали вместе, но уступила, когда я сказал, что у меня слишком много работы.

Я захожу в гардеробную и беру пистолет. Проверив его, беру костыли и направляюсь в комнату Леонида. Сажусь в кресло в углу, прямо напротив двери, кладу пистолет на журнальный столик и жду.

Где-то около пяти Леонид входит в комнату. Увидев меня, он вскидывает брови, но быстро берет себя в руки.

— Что-то случилось?

— Закрой дверь, Леонид.

— Роман?

— Дверь, — говорю я.

Он делает, что ему сказали, и начинает идти ко мне, когда замечает пистолет на столе. Он замирает, широко раскрыв глаза, затем поворачивается, чтобы убежать. Я беру пистолет и, целясь в его правое колено, стреляю.

Звук взрывается в комнате, за ним следует крик Леонида. Он падает на пол на бок и начинает выть, сжимая окровавленную ногу.

— Если ты хотел занять мое место, ты должен был убедиться, что я мертв, Леонид.

— Ублюдок, — усмехается он сквозь зубы, слюна летит во все стороны. — Я убью тебя!

С криком он бросается в мою сторону, его руки подняты, как у сумасшедшего. Я целюсь ему в голову и выпускаю пулю. Его тело рушится на пол, кровь затекает вокруг головы.

— У тебя был шанс, дядя, — говорю я его лежащему телу.

Я встаю и начинаю идти к двери, когда у Леонида звонит телефон. Я думаю проигнорировать его, но затем наклоняюсь и тянусь к нему, в то время как мое колено кричит от боли. На экране высвечивается неизвестный номер. Я отвечаю на звонок.

— Я нашел ее, — говорит голос с другой стороны. — Подготовьте денежный перевод.

Звонок прерывается.

— Вы уверены? — Я смотрю на вазу, которую держу в руках. — Она ужасна. Я уверена, что им понравится, а эта уже стоит больше, чем машина.

— Пахан сказал, что это должно быть что-то дорогое. — Иван пожимает плечами и встает позади меня.

— Я спрошу, есть ли у них вазы побольше. — Я поворачиваюсь к продавцу-консультанту.

Чувствую себя ошеломленной всеми этими причудливыми предметами декора, выставленными вокруг меня. Нервничаю, зная, что на самом дешевом здесь предмете висит ценник как минимум тремя нулями. Были гораздо более подходящие вещи, которые можно было бы принести в качестве свадебного подарка, но Роман почему-то настоял, чтобы я проделала весь путь через Чикаго и выбрала что-то именно в этом магазине. Здесь все настолько перегружено, включая золотые люстры и копии Давида в натуральную величину. Это заставляет меня вздрогнуть. У некоторых людей действительно странный вкус.

Я прохожу мимо высокой стеклянной витрины с набором хрустальных бокалов, когда слышу звук, пронзающий воздух. Витрина разбивается и падает на пол, миллион крошечных стеклянных осколков разлетаются повсюду. Люди начинают кричать. Руки хватают меня за талию и тянут на пол. В следующее мгновение Иван нависает надо мной, увлекая меня к задней части магазина. Раздается еще один выстрел, и я спотыкаюсь, протягивая руку, чтобы не упасть на пол головой вперед. Боль пронзает мою ладонь. Обхватив меня за плечо, Иван продолжает тащить меня к запасному выходу, одновременно крича в телефон, который он держит в другой руке.

Мы вырываемся через запасной выход на заднюю аллею в тот же момент, когда из-за угла появляется машина. Шины визжат, когда машина резко останавливается. Иван толкает меня обратно в дверной проем, лезет в куртку и достает пистолет. Я слышу два выстрела почти одновременно.

— Оставайся там, — говорит он через плечо и уходит из поля моего зрения.

Через несколько секунд я слышу еще один выстрел. Я понятия не имею, что происходит. Это случайная стрельба или кто-то пытается нас убить? Должна ли я оставаться здесь или вернуться в помещение? Может, мне выйти и поискать Ивана? Мне так страшно, что не уверена, что смогу двинуться с места, даже если бы знала, куда идти.

Я смотрю вниз на свою левую руку, где большой кусок стекла наполовину утоплен в моей ладони, вокруг него запеклась кровь. Это чертовски больно.

Шаги приближаются из переулка, быстро, поэтому я делаю глубокий вдох и жду, кто это будет.

Иван появляется в поле моего зрения, хватает меня за руку и увлекает за собой по улице. Я бросаю взгляд через плечо и вижу машину. Водительская дверь широко открыта, и на земле лежит неподвижная фигура. Где-то вдалеке выли сирены, но звук приближается.

Мои шаги замедляются, но Иван продолжает тащить меня по улице, а затем за угол к стоянке, где он припарковал нашу машину.

Иван открывает дверь и уже затаскивает меня внутрь, когда видит мою руку и шипит.

— Нина Петрова! Боже правый, почему вы ничего не сказали?

— Не похоже, чтобы там было что-то важное, — говорю я и поднимаю руку. — Как ты думаешь, тот врач, который подлатал Костю, сделал бы то же самое для меня?

Иван поднимает голову и смотрит на меня округлившимися глазами, затем качает головой и бормочет что-то по-русски.

— Мы едем в больницу. Если мы этого не сделаем, Пахан будет недоволен.

— Думаю, нам не стоит его злить. Твой пахан в последнее время какой-то раздражительный. Лучше пойдем.

Иван фыркает, помогает мне забраться в машину, и мы уезжаем.

— Роман, произошла перестрелка.

Я смотрю на Дмитрия и клянусь, что мое сердце перестает биться, когда в голове проносится звонок, сделанный ранее. Нет. Я хватаю его за горло и приближаю свое лицо к его.

— Где моя жена? — сквозь стиснутые зубы процедил я, изо всех сил стараясь не сломать ему шею.

— Мы не знаем. Иван позвонил и сказал, что кто-то начал стрелять, когда они были в магазине, и что он ее вытаскивает. Это было пятнадцать минут назад. Я не могу до него дозвониться; с тех пор он не берет трубку.

— Остальные?

— Только Иван. Я поручил двум сотрудникам охраны поехать с ними, но Нина Петрова сказала, что не хочет, чтобы они были с ней.

Я стискиваю зубы и сжимаю шею Дмитрия, пока он не начинает краснеть.

— Если хоть один волос упадет с ее головы, будет много покойников, — выдохнула я. — И самым первым окажется мой начальник охраны, который отправил мою жену в сопровождении только одного человека. Ты понял, Дмитрий?

— Да, пахан.

— Хорошо. А теперь найди мне гребаную машину.

Повязка, прививка от столбняка и бутылочка антибиотиков. Вот что я получила. Даже швы не наложили. Медсестра сказала, что мне повезло.

Я смотрю вверх, пытаясь найти Ивана. Надеюсь, он скоро придет, и мы сможем уже вернуться домой.

Раздается стук, дверь открывается, и со стороны прихожей доносятся повышенные голоса. Я думаю, не везут ли они кого-то серьезно раненого, потому что крики особенно громкие. И тут я слышу рокочущий голос Романа.

— Где моя жена?

Черт. Я надеялась, что мы успеем вернуться в дом до того, как он узнает, что произошло.

— Что там происходит? — Медсестра, которая собирала свои принадлежности, пробормотала и посмотрела в сторону звука голосов.

— Ааа, это мой муж. — Я одариваю ее невинной улыбкой, спрыгиваю с каталки и выбегаю из палаты.

Когда добегаю до приемного покоя, я вижу Романа, возвышающегося над лысым служащим средних лет, который пытается что-то напечатать на клавиатуре. Его руки так сильно дрожат, что он не может попасть в нужные кнопки. Единственный другой человек в радиусе десяти футов — Дмитрий. Еще несколько человек стоят у стены, держась на безопасном расстоянии. Иван входит из другого коридора и останавливается на месте, увидев Романа в ярости.

— Роман? — говорю я.

Он поворачивает голову в мою сторону, и глубоко вздыхает, наблюдая за моим приближением. Его взгляд медленно перемещается от моей макушки к кончикам пальцев ног, выглядывающих из-под каблуков, а затем снова вверх. Только после этого он выдыхает.

Он обхватывает меня за талию и прижимает меня к себе.

— Ты больше никогда не выйдешь из дома без меня, — шепчет он мне на ухо. — Никогда.

Я хочу сказать ему, какая это чушь, но потом передумываю. Его тело странно напряжено рядом с моим, и я замечаю, что его рука на моей талии слегка подрагивает. Он действительно злится.

— Ладно, детка. Как скажешь. Пойдем домой, да?

Роман кивает, передает свой правый костыль Дмитрию, берет меня за руку и начинает идти к выходу. Я смотрю на наши соединенные руки, но быстро поднимаю взгляд и сосредотачиваюсь на машине, припаркованной на некотором расстоянии. На глаза наворачиваются слезы счастья, и я подстраиваю свой темп под темп Романа.