Нарисованные шрамы

Глава 15

— Где Леонид? — спрашиваю Романа во время завтрака. — Я не видела его две недели, а вчера вечером видела, как ребята выносили его вещи.

— Он ушел. — Он протягивает руку и берет свой апельсиновый сок.

— Ушел, как будто он здесь больше не живет?

— Можно и так сказать.

— Роман?

— Да, malysh? — Он смотрит на меня и засовывает вилку с яичницей в рот.

— Ты убил его?

— Конечно, убил.

Я подавилась куском хлеба, и потянулась за водой.

— Не нужно говорить мне такое во время завтрака, Роман.

— Ты сама спросила. Он первым пытался меня убить.

— Значит, это нормально?

— Он планировал повторить. Теперь тебе будет легче?

— Наверное. — Я думаю о повторной попытке Леонида снова убить Романа, и прихожу к выводу, что, наверное, убила бы его сама. — Да. Никто не останется безнаказанным при попытается убить моего мужа. Ты сделал правильный выбор.

— Я рад, что ты это одобряешь.

— Я не одобряю убийство людей. Я просто... Я могу жить с этим в данном случае.

— У тебя очень странные взгляды, Нина.

— Поскольку я живу в твоем странном мире, думаю, это уместно. — Я смотрю на часы и вскакиваю со стула. — Мы опоздаем на эту свадьбу.

— Что ты решила надеть?

Я озорно улыбаюсь, беру в кулак его рубашку и притягиваю его к себе.

— Тебе придется подождать и посмотреть.

Я целую его и начинаю отстраняться, но он хватает меня за талию и притягивает в свои объятия.

— Если ты будешь играть с огнем, мой маленький цветочек, — говорит он мне на ухо, пока его руки обхватывают пояс моих джинсов и начинают их стягивать, — то можешь обжечься.

— Мы опоздаем.

— Думаешь, мне не все равно?

Нет. И мне тоже. — Насколько прочны эти стулья?

— Сейчас узнаем.

Пока он снимает свои треники, я снимаю джинсы и нижнее белье и забираюсь к нему на колени.

Мои ноги слишком коротки и болтаются в воздухе по обе стороны. Даже когда я вытягиваюсь, я не могу коснуться земли пальцами ног.

— Я не думаю, что это сработает, Роман.

Он смотрит вниз, не в силах подавить смех.

— Господи, Нина. Ты такая крошечная.

— Может, нам перебраться на кровать?

Роман наклоняет голову в сторону и, откинувшись на стуле, хватает меня за талию, а его губы кривятся в самодовольной улыбке. — Нет.

Мои глаза расширяются, когда он поднимает меня и располагает над твердым членом, а затем опускает меня на него. Я ахаю и сжимаю его плечи, наслаждаясь тем, как он постепенно заполняет меня. Стон срывается с губ, когда чувствую, что он полностью вошел. Роман опускает руки под мои бедра, и приподнимает меня, а затем опускает вниз, проникая в меня снова и снова, пока я стону и крепко прижимаюсь к нему. Я не уверена, что возбуждает меня больше: то, как его член скользит во мне или легкость, с которой он управляет моим телом, как будто я вообще ничего не вешу. Он врезается в меня в последний раз, и я кончаю, слыша его стон, когда его семя заполняет меня.

— Ты в порядке? — он обнимает меня и прижимает к своей груди.

— Да. — Я зарываюсь носом в его шею, вдыхая его запах. — Я хочу, чтобы в каждой комнате стояли стулья. А твой тренажер для жима лежа, можно убрать.

— Ты весишь вдвое меньше, чем я обычно поднимаю, malysh.

— Говорят, эффективнее работать с меньшим весом, но чаще.

— Правда? — Он ласкают мою спину, скользят вниз, пока не достигают моей задницы. — Мне нравится твой новый план тренировок. Очень, — говорит он и сжимает мою попку.

* * *

Свадьба очень скучная. Море гостей толпятся вокруг с бокалами в руках, болтают и фальшиво улыбаются. Я не знаю здесь ни одного человека, поэтому большую часть времени я провожу, наблюдая за людьми и комментируя наряды Роману. Он всегда находит мой лепет забавным. Однако несколько минут назад он встрял в разговор о политике с какими-то мужчинами, и я решаю оставить его и пойти посидеть за одним из столиков.

У меня нет проблем с тем, чтобы посидеть в одиночестве, но, похоже, некоторые люди подумали, что есть, потому что пара женщин садится со мной и втягивает меня в бестактный разговор о том, кто что купил для молодоженов.

— Мы не могли прийти с чем-то бессмысленным, понимаете, — объясняет симпатичная блондинка с накачанными губами. — Я уверена, что они будут наслаждаться выходными в спа. Это очень эксклюзивное место. Пожалуйста, не спрашивайте, сколько мы заплатили за билеты; сумма была просто чудовищной.

— Им понравится. — Я улыбаюсь.

— А что вы им подарили, дорогая?

— Крайне уродливую вазу, — говорю я. — Мой муж настоял на ней.

— Оу, ну, может быть, ваши вкусы отличаются. И кто из них ваш муж?

Я смотрю на группу мужчин в центре зала и улыбаюсь.

— Самый сексуальный в комнате, — заявляю я.

— Вы необъективны. — Другая, в коротком красном платье и с рыжими волосами, смеется.

— Не-а. Это факт. — Я пожимаю плечами.

Они обе осматривают на толпу людей, словно пытаясь угадать, кто из них кто.

— Тот, что в коричневом костюме, да? Тот, что в очках?

Я прослеживаю за ее взглядом и вижу невысокого парня, довольно симпатичного, по нему сразу видно — бухгалтер. Я широко улыбаюсь. Это будет весело.

— Нет. Попробуйте еще раз.

Затем она указывает на мужчину в смокинге. Он симпатичный, у него длинные волосы, но он слишком худой. Однако, прежде чем я успеваю ответить, блондинка вмешивается.

— Боже мой, Сандра, это Роман Петров? — восклицает она и хватает рыжую за предплечье. Кивнув в сторону толпы, она спрашивает: — Что с ним случилось?

— Кажется, Рори упоминала, что несколько месяцев назад он попал в аварию, — шепчет Сандра и поворачивается к подруге. — Я слышала, он женился.

— Не может быть! Где его жена? Как она выглядит? Она русская?

Я подношу бокал к губам, чтобы скрыть ухмылку, и продолжаю слушать.

— Я ее не видела. Наверное, высокая и платиновая блондинка. Это его типаж, — говорит Сандра.

— Ну, она, наверное, гарпия, если у нее хватило смелости выйти за него замуж.

— Ой, она и правда гарпия, поверьте мне, — добавляю я.

Обе женщины поворачиваются и смотрят на меня широко раскрытыми глазами.

— Вы знаете жену Петрова? — Сандра наклоняется через стол, практически вжимаясь своим лицом в мое.

— Да. — Я киваю и делаю глоток своего напитка. — Она немного сумасшедшая.

— Ну, она должна быть такой, если вышла за него замуж. Никто в здравом уме не выйдет замуж за пахана русской мафии. — Она бросила еще один взгляд на Романа. — Я слышала, как Душку сказала, что в прошлом месяце во время ужина, он чуть не перерезал горло Тануш.

Я очень наслаждаюсь ситуацией, пока Роман не портит мое веселье. Он поворачивает голову и смотрит прямо на меня, на его губах едва заметная усмешка. Я поднимаю руку и посылаю воздушный поцелуй. Роман дарит мне очень горячий взгляд, а затем возвращается к своему разговору. Я оборачиваюсь и вижу, что обе женщины смотрят на меня с ужасом на лицах.

— Этот мой. — Я ухмыляюсь. — Я Нина Петрова. Гарпия.

Они обе улыбаются, быстро извиняются и скрываются в толпе через несколько секунд. Я делаю еще один глоток вина и продолжаю наблюдать за людьми.

К группе Романа подходит женщина и присоединяется к разговору. Сначала я не обращаю на нее внимания, но через несколько минут замечаю, как она незаметно подвигается ближе к Роману и что-то спрашивает у него, улыбаясь. Она классически красивая брюнетка, волосы собраны в пучок на затылке. Длинное бежевое платье обтягивает ее тело. Ее голова достигает плеч Романа, что делает ее выше меня по крайней мере на голову. Она смеется над чем-то и хлопает ресницами. Мне не нравится, как она смотрит на Романа. Он вообще не обращает на нее внимания, но все же... Я думаю, стоит ли мне подойти к ней и поставить на место. А может, и нет.

Я закидываю ногу на ногу, убедившись, что разрез на платье их обнажает, и поудобнее устраиваюсь в кресле. Роман смотрит в мою сторону, и я посылаю ему затаенную улыбку, которую люблю дарить перед тем, как затащить его в постель. Его глаза сужаются. Женщина что-то говорит ему, но я удерживаю его взгляд и поднимаю руку, чтобы провести пальцем по губам. Я слегка наклоняю голову в сторону, и медленно скольжу пальцем по подбородку и шее и останавливаюсь на низком вырезе платья. Роман следит за движением моего пальца, и когда его глаза возвращаются к моим, я широко улыбаюсь.

Он что-то говорит окружающим его людям и двигаться в мою сторону, ни на секунду не отрывая взгляда от моего.

— Вы звали, миссис Петрова? — Он слегка улыбается уголками губ.

Я встаю, кладу руку ему на грудь и смотрю на него сверху.

— Ты пахан не единственный, кто территориален в этих отношениях.

— Ревнуешь? К кому, malysh? Ты же знаешь, что мои глаза видят только одну женщину.

— Правда? — Я засовываю палец в его рубашку между двумя пуговицами и тяну за него, пока он не наклоняет голову и наши носы не соприкасаются.

— Заявляешь свои права, Нина?

— Конечно, Роман, — говорю я и целую его.

— Домой, — шепчет он мне в губы. — Сейчас.

— Я тебе кое-что приготовила.

Я поднимаю глаза от стола и вижу голову Нины, выглядывающую из-за двери.

— Ты сожгла его?

— Это morozhenoe. — Она улыбается, встает между моих ног и наполняет ложку мороженым из миски, которую держит в руках.

Я смотрю, как она подносит ложку ко рту, потом позволяю ей накормить меня.

— Игорь учил меня русскому языку, — заявляет она.

— О, я не могу дождаться, чтобы услышать, чему ты научилась.

— Пока что мы изучили «govno», «chort vozmi» и «skotina». Это его любимые.

— Я в этом не сомневаюсь. — Я достаю телефон и набираю номер Вари, которая отвечает после второго звонка. — Игорь научил Нину материться. У него опять появилось желание умереть?

— Роман! — Нина хватает меня за рубашку и тянется к телефону, но я убираю руку и целую ее.

— Никто не будет учить тебя русскому, кроме меня. Поняла?

— Поняла, kotik.

Я закрываю глаза и качаю головой.

— Ты не будешь называть русского пахана «котиком», Нина. Мне нужно поддерживать имидж.

Она прищуривает на меня глаза, придавая своим чертам серьезность, и касается пальцем моего носа.

— Мой смертоносный kotik. Лучше?

— Нет.

— С тобой не весело. — Она обвивает руками мою шею. — Пойдем куда-нибудь поужинаем, а?

— Прости, malysh, мне нужно разобраться с кое-какими делами сегодня вечером. Мы выезжаем через двадцать минут, и я не знаю, сколько времени это займет, но, должен вернуться к десяти или одиннадцати.

— Будь осторожен, Роман.

Я смотрю, как она уходит, и думаю, как странно, что кто-то ждет моего возвращения с работы или беспокоится о моем благополучии.

Роман все еще не вернулся. Я плотнее прижимаю к себе свитер и снова смотрю на часы, наверное, в сотый раз за последний час. Уже половина третьего, а он так и не позвонил и не написал. Мне не хотелось звонить ему и вмешиваться в его дела, поэтому я уточнила у Максима — он остался в доме — около часа, потом еще раз около трех. Он ничего не знал.

— Черт возьми, Роман, — пробормотал я про себя, не сводя глаз с ворот, видневшихся на другой стороне лужайки. — Не вздумай умереть.

Где-то около четырех, ворота отъезжают в сторону, и две машины паркуются перед домом. Мужчины начинают выходить из машин, а я прикладываю ладони к окну, ища Романа. Он выходит последним, и то, как он медленно и болезненно выходит из машины, говорит о том, что в этот раз он слишком сильно нагрузил колено.

— Упрямый, упрямый идиот, — бормочу я. Расстояние, которое он обычно преодолевает за несколько секунд, теперь занимает у него почти пять минут.

О чем, черт возьми, он думал? Не прошло и недели, как Уоррен сказал ему, что ему нельзя ходить на большие расстояния еще как минимум несколько недель, а он идет и тянет всю ночь.

В спальне я достаю инвалидное кресло из шкафа, куда он его спрятал, и ставлю его рядом с дверью. У него есть идиотская идея, что он не позволит своим мужчинам больше никогда видеть его в кресле, поэтому я скрещиваю руки перед собой и жду его.

Через десять минут дверь открывается, и он ковыляет внутрь. Он смотрит на кресло, потом на меня. Наверное, выражение моего лица показывает, насколько я взбешена, потому что он медленно садится и передает мне костыли.

— Я так зла на тебя, — говорю я сквозь зубы, прислоняю костыли к стене, затем поворачиваюсь и беру его лицо в свои руки. — Насколько сильно болит?

Он встречает мой взгляд, но ничего не говорит, только скрежещет зубами.

— Черт, детка. — Я наклоняюсь и целую его в лоб. — Я принесу тебе обезболивающее. Две таблетки?

— Лучше три.

— Хорошо. Тебе помочь забраться на кровать?

— Если ты разденешься и подождешь меня там, это будет хорошим стимулом.

— Не сегодня, так что не надейся. — Я глажу его по щеке и иду на кухню.

Тридцать минут спустя, когда забираюсь в постель к Роману, он уже вырубился от тройной дозы обезболивающего. Я пользуюсь возможностью понаблюдать за ним. Обычно он встает раньше меня, поэтому у меня нет возможности застать его спящим. Я убираю несколько прядей волос, упавших ему на лоб, и провожу пальцем по линии бровей, носа и подбородка, любуясь его суровыми чертами. Боже, сегодня я была напугана до ужаса. Не услышав от него ни слова, я боялась, что случилось что-то плохое.

Завтра нам нужно будет серьезно поговорить на эту тему. Не думаю, что он сделал это специально; у меня такое чувство, что Роман просто не привык, чтобы люди беспокоились о его благополучии. Он никогда не рассказывает о своем детстве, и я подозреваю, что оно было нелегким. Я до сих пор многого о нем не знаю. Он редко делится подробностями своего бизнеса, и думаю, что он пытается оградить меня от этой стороны своей жизни. Но я не глупая. В глазах всего мира мой муж — плохой парень. Но в моих глазах он просто Роман. На остальное мне наплевать, и этот факт меня тоже немного пугает.