Наша непостижимая бесконечность

— Папа очень сердит на меня. А такое бывает нечасто. Он попросил меня присмотреть за тобой в школе и узнал, что я этого не сделала.

— Я не нуждаюсь в твоем присмотре.

— Да, но обедать одной, наверное, не очень приятно.

Я не ответила, потому что это было и впрямь неприятно.

— Я люблю своего отца, — отрывисто сказала она. — Он один из моих лучших друзей. Мне не нравится огорчать его.

Я и сама уже догадалась об этом и втайне жутко завидовала.

— Окей…

— Завтра в школе все изменится. Ты сядешь с нами во время обеда и по коридорам будешь ходить тоже с нами. — Она пожала плечами. — Мы не можем заставить себя подружиться, но вести себя вежливо друг с другом вполне в наших силах.

Она была такой правильной, такой сдержанной. Мне пришло в голову, что ее поведение было защитной реакцией. Оно скрывало ее эмоции. Ее уязвимость. Ее способ защиты отличался от моего, но тем не менее она защищалась. И я поняла, что у нас все-таки есть что-то общее.

Поэтому я ответила:

— Меня это устраивает. Спасибо.

Мое согласие определенно удивило Элоизу. Ее лицо смягчилось, и она подняла на меня заинтригованный взгляд. Но через долю секунды тепло в ее ореховых глазах будто выключили, и в них снова появилась холодная отстраненность.

— Что ж. — Она встала. — Я к Финну. Увидимся позже.

— Пока. — Я в полном замешательстве проводила ее взглядом. Я никак не могла разгадать Элоизу, как и ее отца. Хоть я и убедила себя в том, что они станут злодеями в новой главе моей жизни, теперь я была уверена в этом не на все сто процентов.

Несмотря на путаницу в мыслях, тревога, с которой я не расставалась все эти дни, начала уходить.

Завтра я впервые появлюсь в школе вместе с местной «элитой». Мне предстояло многое преодолеть: слухи о наркозависимости и булимии, но вполне возможно, что в компании самых популярных одиннадцатиклассников школы Тобиаса Рочестера справиться с этим будет намного легче.

Я улыбнулась и расслабилась на шезлонге. Я снова вернулась на путь, ведущий к вершине.

Глава 6

Меньше всего я ожидала, что на следующее утро между мной и Элоизой установится наша обычная неловкая и напряженная тишина. И тем не менее, когда мы сели в машину, я получила именно это.

Не буду лгать, я на мгновение запаниковала, подумав, что вчерашний разговор мне приснился, и я снова стала персоной нон грата.

К счастью, когда Джил тронулся, Элоиза заговорила.

— Когда мы приедем в школу, ты пойдешь со мной.

Я взглянула на нее. Она с несчастным видом смотрела не на меня, а в окно.

Может, если бы она сердилась из-за того, что ей придется уделять мне время, я бы наслаждалась ситуацией больше. Но в данный момент обеспокоенное выражение ее лица не только сбивало с толку, но и почти вызывало желание дать ей поблажку и сказать, что не надо мне помогать. Будь на ее месте любая другая богатенькая принцесса, я бы решила, что Элоиза расстроена тем фактом, что ей придется общаться с простой смертной вроде меня, но я откуда-то знала, что дело не в этом.

А в чем-то более глубоком.

Более тревожном.

И это приводило меня в полное замешательство.

Мне было как-то не по себе.

— Хорошо, — мягко сказала я.

Мой тон заставил ее обернуться, и несчастное выражение на ее лице сменила прежняя холодная отстраненность.

— Ты будешь в порядке. — Ее слова были добрыми, но тон ничего не выражал.

— Да. — Я кивнула и отвернулась к другому окну. — Я всегда в порядке.

Всю оставшуюся дорогу до школы мы промолчали, и я поняла: может, формально она и приняла меня в свою компанию, но я осталась для нее аутсайдером.

Увидев, что Элоиза ждет, когда я выберусь из машины, Джил ободряюще улыбнулся мне. Я пожелала ему хорошего дня и пошла за своей новой «подругой» в сторону школьных ворот. Все ученики тут же начали бросать на меня взгляды. Самым распространенным выражением на их лицах было недоумение.

Брайс с Шарлоттой не удивились, увидев нас вместе, и я поняла, что Элоиза заранее предупредила их обо мне. Брайс едва удостоила меня прохладным кивком в знак приветствия, в то время как Шарлотта ярко мне улыбнулась.

— Привет, Индия.

Ее радушие немного успокоило меня.

— Привет. — Я улыбнулась в ответ, изо всех сил стараясь не чувствовать себя рыбой, вытащенной из воды, когда мы встали возле шкафчика Элоизы.

— Тебе нужно сходить к своему шкафчику? — спросила Элоиза, но в это время она складывала книги, так что я не поняла, к кому она обратилась.

— Она спрашивает тебя. — Брайс вздохнула, словно я была идиоткой.

Я проигнорировала ее.

— Да, нужно.

Элоиза захлопнула свой шкафчик.

— Ну, тогда пойдем.

Ого. А она не шутила, когда говорила, что мы будем вместе прогуливаться по коридорам. Я задавала направление, Элоиза шла рядом, а Брайс и Шарлотта болтали сзади. Они сплетничали о какой-то девушке по имени Катерина, которая «открыто клеилась к Финну» на субботней вечеринке у Брайс.

Я покосилась на Элоизу и увидела, как ее глаза вспыхнули чем-то жутко похожим на ревность, а потом она превратилась в камень.

— Ненормальная. Можно подумать, Финн стал бы с нею встречаться, — сказала Брайс.

— Она очень красивая, — вдруг прошептала Элоиза.

Неужели я услышала в ее голосе неуверенность?

— О, ты в сто раз красивей, — с жаром заверила подругу Шарлотта.

— И давай не забывать о том, что ты Фейвезер, Эль. — Брайс успокаивающе похлопала Элоизу по плечу. — А Катерина всего лишь Кельтер. Рочестеры не встречаются с непонятно кем.

Я чуть не фыркнула от такого возмутительного комментария. Эти люди были сумасшедшими, раз выбирали тех, кто достоин с ними встречаться, на основе фамилии.

Я не только переехала через всю страну. Я попала прямиком в чертов роман Джейн Остин.

Элоиза, казалось, не услышала своих подруг.

— Как я уже сказала, она выпускница и очень красивая, но у нас с Финном прочные отношения. Никто не разлучит нас. — Я впервые услышала в ее голосе хоть какую-то страстность. Причем направленную на Финна. Он явно был для нее важнее, чем я думала.

Ее тон заставил Шарлотту быстро перевести разговор на домашнее задание по математике, которое вызвало у нее затруднение, и Элоиза предложила позаниматься с ней. Когда мы подошли к моему шкафчику, я стала складывать туда свои книги и, доставая все необходимое для микроэкономики, вдруг осознала, что меня ни разу не пригласили поучаствовать в разговоре. В моем мнении никто не нуждался.

Я мысленно вздохнула.

Что ж, потерплю.

Какое-то время.

Прозвенел звонок, и мы вчетвером зашли в кабинет микроэкономики. Я направилась к своему месту на другой стороне класса, но меня остановил голос Шарлотты.

— Куда ты?

— На свое место. Вон оно. — Я указала на него.

Брайс вздохнула.

— Я так не думаю. — Она закатила глаза и жестом показала на стул рядом с Шарлоттой. Если я верно запомнила, сразу за ним сидел Финн. — Садись.

— Разве оно не занято?

— Уже нет. Теперь здесь сидишь ты, — настойчиво сказала Брайс. — Садись.

Я покосилась на Элоизу. Она кивнула.

— Садись.

Что ж, ладно.

Как только я опустила свою пятую точку на стул, в кабинет зашел Финн с Гейбом и Джошуа.

Первым, на кого я посмотрела, был Финн, и на этот раз он выдержал мой взгляд. По какой-то странной, глупой причине при виде него мне стало трудно дышать. Когда он подошел, мои щеки обожгло жаром, но он разрушил момент, отведя взгляд. Не признавая моего присутствия, он прошел мимо нас и сжал плечо своей девушки.

— Привет, — сказал он ей, садясь рядом.

Элоиза одарила его легкой улыбкой.

— Привет. Ты в порядке?

— Да.

— Ты здесь. — Гейб уселся на мою парту, оттягивая мое внимание на себя, и широко ухмыльнулся. — Я знал, что этот день настанет.

Я усмехнулась.

— Очевидно, моему обаянию невозможно сопротивляться.

Гейб рассмеялся, а Брайс насмешливо фыркнула.

— Йоу, Индия, — сказал Джошуа, садясь рядом с Брайс.

Я кивком поздоровалась с ним и снова посмотрела на Гейба.

— Так и останешься здесь?

— Ну, парту между нами можно убрать. — Он многозначительно подвигал бровями.

Пришел мой черед фыркнуть.

— Если ты не Ченнинг Татум, то, пожалуй, без приватного танца я обойдусь.

Шарлотта хихикнула.

— Пф-ф, Супер Майк — лошок против меня.

— Это что за сленг? — Джошуа повернулся, чтобы подразнить друга.

— Уличный, — ответил Гейб, словно это и так было понятно.

— Какой улицы?

— Заткнись. Чувак, ты портишь мне всю игру.

Я расхохоталась.

— Ладно, слезай с моей парты.

— Да, Гейб, слезай с ее парты, — сказал, заходя в класс, мистер Адамс, наш учитель по микроэкономике.

Он наигранно надулся, но сразу же широко улыбнулся, подмигнул мне и, спрыгнув с парты, сел позади Финна.

Теперь, когда Гейб не маячил передо мной, я по-быстрому осмотрелась, и, конечно же, почти все в классе пялились на меня.

Я проигнорировала их взгляды и повернулась вперед, но внутри у меня запорхали маленькие счастливые бабочки.

Все они думали, что я «элита». Гейба стоило расцеловать.

Расслабившись, я решила отложить мысли о своей популярности и приготовилась вникать в урок, но вдруг почувствовала знакомое покалывание на затылке.

Пока мистер Адамс говорил, покалывание все усиливалось, и вскоре вся моя шея начала гореть.

На меня смотрит Финн?

От этой мысли у меня снова перехватило дыхание.

По какой-то причине у меня возникло непреодолимое желание выяснить, смотрит он на меня или нет. Стараясь вести себя как можно естественней, я как будто случайно столкнула со стола карандаш. Потянувшись за ним, я посмотрела назад и тут же столкнулась взглядом с глазами Финна. Он быстро отвернулся, а я рывком выпрямилась и уставилась на доску.

Это ничего не значит… Я просто привлекла его внимание, уронив карандаш.

Но опять же… Кроме него, на меня никто не смотрел. Даже Гейб.

Разнервничавшись, я весь урок уделяла больше внимания покалыванию в затылке, чем тому, чему пытался научить нас учитель.

***

Шарлотта становилась мне симпатична. Я знала, что она слишком внушаемая, но все равно не считала, что она плохой человек. Я даже подумала, что она может быть очень милой.

На уроке творческого письма нас объединили в пару для выполнения упражнения, и она все время увлеченно болтала со мной.

Я узнала, что ее бабушки и дедушки и по материнской, и по отцовской линии жили в Пуэрто-Рико, а в Нью-Йорк переехали, когда родители Шарлотты были детьми. Они росли вместе в Нью-Йорке, затем переехали в Бостон из-за работы ее отца, который преподавал латиноамериканские исследования в бостонском университете. Три года назад, однако, ее родители развелись, и Шарлотта осталась жить с мамой, успешным дизайнером интерьеров, а каждый уикенд проводила с отцом. У меня создалось впечатление, что она по нему очень скучает.

Когда занятие кончилось, и мы разошлись у двери в разные стороны, чтобы пойти на следующий урок, она крикнула:

— Индия, увидимся за обедом!

Я улыбнулась и помахала ей, а когда несколько учеников неуверенно улыбнулись мне, пока я шла мимо, моя улыбка стала еще шире.

Прогресс!

Впрочем, как только я вошла в кабинет современной европейской истории, моя улыбка поблекла, что было совсем не связано с уроком или учителем и очень связано с Финном.

Я просто не знала, какой реакции ждать от него, и, что пугало сильнее, не знала, какой реакции ожидать от себя, когда я оказывалась рядом с ним.

Когда я зашла, он уже сидел за нашей партой. Я отлепила от него взгляд, ненавидя себя за то, что всегда столь остро ощущаю его присутствие, и приветственно улыбнулась Франклину.

Сев рядом с Финном, я не знала, здороваться с ним или нет, и потому промолчала.

Он тоже ничего не сказал.

Просто чудесно.

Как и в наш прошлый совместный урок, я провела большую часть занятия, ощущая его присутствие и отчаянно желая поскорее уйти. И только на следующем уроке я осознала, что не перенесла время нашей встречи для работы над презентацией.

Впрочем, я не напряглась по этому поводу, поскольку знала, что увижу его во время обеда. Хотя сложно было предугадать, как пройдет обед с Финном, учитывая его склонность не пользоваться словами, когда он находился рядом со мной.

К обеду я получила от учеников внушительное количество улыбок. Поэтому, когда я зашла в столовую, мой шаг слегка пружинил, и легкость в походке только усилилась, когда Шарлотта, сразу заметив меня, помахала, чтобы я шла к ним за стол. Я указала на очередь за обедом, и она понимающе кивнула.

Направляясь к очереди, я поискала взглядом Элоизу. Когда наши глаза встретились, она слегка кивнула мне, и я кивнула в ответ. До теплого энтузиазма Шарлотты ей было далеко, но улучшение было на лицо.

— Привет, Индия.

Я удивленно моргнула и заметила двух ребят, которые шли мимо меня с подносами, заставленными едой.

— Привет. — Я тоже им улыбнулась, понятия не имея, кто они, да меня это и не волновало.

На мгновение меня будто перенесло в мою прежнюю жизнь в Арройо Гранде.

Я старалась не слишком триумфально улыбаться, но когда девушка передо мной повернулась, чтобы поздороваться, сдерживаться стало трудней.

Взяв поднос с едой, я пошла к центральному столу и села рядом с Шарлоттой. Садясь, я поздоровалась со всеми и была рада услышать ответные «привет», хоть и произнесенные с разной степенью теплоты.

— Мне показалось, мисс Максвелл, или народ школы Тобиаса Рочестера действительно стал немного дружелюбней к тебе? — поддразнил меня Гейб.

— Ты не ошибся, — ответила я. — Хоть ты и выставил меня наркоманкой, сегодня все удивительно радушны со мной.

Он запрокинул голову и рассмеялся, а Джошуа с Шарлоттой захихикали, присоединяясь к его веселью. Даже Брайс засмеялась — что было еще удивительнее, — а Элоиза с Финном смогли выдать смешок.

Я занялась сэндвичем, а они принялись болтать между собой, опять не пригласив меня поучаствовать в разговоре. Зато у меня появилась возможность понаблюдать, как они относятся друг к другу.

— Я купила то красное платье Dolce, которое мы видели в субботу, — сказала Брайс, выглядя очень довольной собой.

Шарлотта в смятении открыла рот.

— Ты же знаешь, что я думала купить его на свадьбу.

Брайс бросила на нее этакий сочувствующий взгляд.

— Милая, оно полнило тебя. Я сделала тебе одолжение, купив его.

— Перестань прививать ей комплексы, — резко произнесла Элоиза, и ее ореховые глаза вспыхнули гневом.

Меня удивило, что Элоиза бросилась на защиту подруги, и неожиданно для себя я обнаружила, что наблюдаю за ее общением с Брайс, заинтригованная «настоящей» Элоизой.

— Я же не назвала ее толстой. Я просто сказала, что то платье полнило ее.

— Это не так. И покупать его было подло.

— Эль, все нормально, — проговорила Шарлотта, положив ладонь на руку Элоизы.

Элоиза успокаивающим жестом накрыла ее руку своей.

— Нет, не нормально. — Она повернулась к Брайс. — Ты должна вести себя с ней, как подруга.

— Я так и делаю. То, что я с ней не нянчусь, не значит, что я плохо к ней отношусь. Платье не подходило ей, вот и все. Честность — это мой способ быть другом.

— Твой способ быть другом мог бы быть подипломатичней.

— Чего ты ко мне прицепилась? — Брайс вздохнула и повернулась к Шарлотте. — Дорогая, я не хотела тебя обижать. Ты простишь меня?

Шарлотта, судя по виду, предпочла бы сделать все что угодно, только не это. И все же она кивнула, прежде чем уставиться в свою тарелку.

Элоиза обняла Шарлотту за плечи и крепко их сжала. Шарлотта с благодарностью улыбнулась ей.

Парни все это время продолжали трепаться о музыке, будучи то ли безразличными, то ли слишком умными, чтобы вмешиваться в женский разговор, когда он становится стервозным.

Что касается меня, то я чувствовала, что многое почерпнула из этой маленькой стычки.

После обеда мы все разделились. И… именно мы с Финном пошли в одном направлении. Несколько секунд мы шли в невыносимо напряженной тишине.

Когда он случайно задел тыльной стороной руки мою руку, мы оба вздрогнули. Я — от мурашек, пробежавших по коже.

— Э… — Я откашлялась, когда мы с подозрением уставились друг на друга. — Я не смогу встретиться с тобой после школы, потому что теперь работаю в «Крониклс». Собрания газеты проходят по понедельникам после занятий.

Он медленно кивнул.

— Хорошо.

Что это было? Он явно не собирался говорить: «Хэй, а я тоже!». Как будто после занятий я не увижу, что мы оба в газете.

— Так что нам нужно договориться о другом времени встречи… — напомнила я.

— Да, конечно. — Он пожал плечами, а затем кивнул на дверь кабинета. — Мне сюда.

И ушел не попрощавшись, а мы так ничего и не запланировали.

— Отлично, — пробормотала я, и когда какой-то незнакомый ученик улыбнулся мне и поздоровался, мое мрачное настроение приподнялось совсем на чуть-чуть.

***

— Индия, ты пришла, — поприветствовал меня Франклин, когда я переступила порог медиацентра.

— Да, — кивнула я и огляделась. В центре стоял большой стол, а вдоль стен — столики с компьютерами, за которыми сидело несколько учеников, полностью погруженных в то, чем они занимались.

Ни один из них не был Финном.

Ха.

Франклин встал рядом со мной и тоже оглядел комнату.

— Ребята, к центральному столу, — позвал он.

Через пару минут все сидели за столом и смотрели на нас.

— Знакомьтесь, это Индия Максвелл, наш новый литературный обозреватель и эксперт по этике. Индия, это бо́льшая часть твоей новой команды в «Крониклс». — Франклин обошел вокруг стола и встал рядом со сверхконсервативной девушкой с кожей насыщенного темного цвета и умными ореховыми глазами. Она была одета в вязаный жилет ромбиками поверх белой блузки с длинными рукавами, ее темные волосы были собраны в тугой конский хвост волосок к волоску, а на шее была нитка жемчуга. — Это твой редактор Алана Олбрайт. Она в выпускном классе.

— Здравствуй. — Она кивнула мне вежливо и коротко, словно жаждала быстрей разделаться со знакомством, чтобы снова засесть за работу.

— А это, — он остановился позади рыжеволосого парня рядом с ней, — Пол Уортингтон. Наш корректор. Он учится с тобой.

Пол посмотрел на меня скучающим взглядом из-за очков без оправы, а Франклин двинулся к девушкам, сидевшим дальше.

— Это Онор Руффало и Катерина Кельтер, обе выпускницы. Они репортеры, отвечающие за новости и развлечения.

Две брюнетки вежливо мне улыбнулись. У одной волосы доходили до подбородка, и она была одета так же консервативно, как Алана. Светло-каштановые волосы другой лежали на плечах идеальными крупными волнами. У нее было настолько красивое лицо, что она была бы заметна, даже если бы не одевалась как супермодель.

Я осознала, что на одну из них и сердилась Брайс за флирт с Финном. То была, скорее всего, мисс Безупречность.

Франклин, вырывая меня из мыслей, подошел к другой стороне стола и встал между двумя парнями. Один был симпатичным шатеном, второй мрачным блондином.

— Джаспер Олифант, — Франклин кивнул на шатена, — выпускник. Наш спортивный обозреватель. — Джаспер нахально улыбнулся мне, и я практически почувствовала, как от него повеяло самоуверенностью. — Лукас Янг, одиннадцатиклассник. — Франклин указал на мрачного парня. — Отвечает за веб-контент.

Я кивнула им всем.

— Приятно познакомиться.

— Сегодня нет Нади Дьюэн, нашего графического дизайнера, которая верстает материалы газеты. Мы встречаемся в четверг после занятий перед тем, как газета уходит в печать. Тогда ты с ней и познакомишься. Медиацентр открыт каждый вечер, так что вы можете работать здесь. В пятницу мы собираемся, чтобы обсудить следующий выпуск. — Он, извиняясь, улыбнулся мне. — Я не пригласил тебя в прошлую пятницу, поскольку должен был объяснить команде, что мы потеряли нашего прежнего эксперта по этике и взяли тебя.

— Без проблем.

— Так, ребята. — Франклин хлопнул в ладоши. — Кто хочет ввести Индию в курс дела по поводу текущего выпуска?

— Онор освещает социальную тему, привлекшую наше внимание в твиттере, — тут же проявила инициативу Алана. — Финансирование общественного центра в Мэттапане затягивается, поскольку некоторые члены комитета финансирующей благотворительной организации считают, что деньги будут потрачены зря. Они полагают, что общественный центр будет неминуемо разрушен и занят сомнительными элементами Мэттапана. Весь смысл создания общественного центра был в том, чтобы увести молодежь с улиц и чем-то занять, как-то увлечь их, чтобы они не ввязывались в неприятности. В своей статье Онор выяснит, не закрепляет ли позиция благотворительной организации социальную проблему.

Я кивнула, впечатленная выбором темы.

— Звучит действительно интересно.

Анна горделиво кивнула.

— Спасибо. Я известна своим чутьем на хорошие истории. Далее. Катерина освещает деятельность танцевального комитета, который занимается осенним маскарадом, нашим ежегодным вечером танцев для выпускников. В декабре проводится зимний бал, но он и для предпоследнего, и для последнего классов.

— Ясно. — Я оглядела Катерину. Она была поистине сногсшибательной. На секунду я задумалась, ответил ли Финн на ее флирт или же он был из верных парней. Я почему-то не могла представить Финна заигрывающим с другой девушкой на глазах у Элоизы. Наверное, он был слишком утонченным для этого. А может, и нет. Я не знала.

Перестань думать о Финне!

— А я, — встрял Джаспер, прежде чем Алана смогла продолжить, — пишу о нашей команде по гребле. Скоро у них будет вторая гонка. В этом году их всего три, последняя будет весной. В этой гонке они соревнуются с командой из Плимута, нашим главным соперником, так что будет круто увидеть, как мы надерем их задницы. — Он подмигнул мне, вызвав у Аланы громкий стон.

Она стрельнула в него сердитым взглядом, а затем повернулась ко мне.

— Индия, ты будешь делать обзор на бестселлер этой недели по версии «Нью-Йорк Таймс». Надеюсь, читаешь ты быстро?

— Ага, — заверила я ее, гадая, о какой книге она говорит. Я никогда не обращала внимание на рейтинги «Нью-Йорк Таймс». И не знала никого, кто обращал. Поправочка: не знала до того, пока не попала в школу Тобиаса Рочестера, — место, где все, казалось, только и говорили о статусах и о рангах. — Значит, я не буду освещать обычную литературу?

— О, нет, — покачала она головой. — Я считаю, что важно рассказывать о популярной литературе, под какой бы личиной она ни скрывалась. Надеюсь, что в течение года раздел с обзорами книг с успехом выявит, убивает ли беллетристика мозги широких слоев населения или дает пищу нашим интеллектуальным душам.

Ух. Какой напыщенный мне достался редактор.

— Что ж, не вопрос.

Я глянула на Франклина. Тот усиленно прятал улыбку, буквально стирая ее рукой, прикрывающей рот.

— Ладно. — Он направился ко мне. — Теперь, когда ты познакомилась со всеми, я хочу представить тебя еще одному члену команды. Ребята, возвращайтесь к работе, а я отведу Индию к нашему талантливому фотографу. — Он жестом позвал меня за собой. — Он работает в фотолаборатории дальше по коридору. Школа требует, чтобы наши фотографы-любители научились проявлять пленку, прежде чем перейти на цифровую съемку. А фотограф «Крониклс», кажется, предпочитает пленку.

Создалось впечатление, что Франклин рассчитывает удивить меня личностью фотографа, поэтому у меня не хватило духу сказать, что я уже знаю, что это Финн.

Как только мы с Франклином отошли достаточно далеко, я широко улыбнулась ему.

— Вы не рассказали мне о редакторе.

Он усмехнулся.

— Если бы рассказал, ты бы отказалась от работы в газете?

— Конечно, нет. Она немного напыщенная, но мне очень нравится, в каком направлении она двигает газету.

— Хорошо. Я рад, что ты смогла заглянуть за ее… как ты выразилась, напыщенность. — Он завел меня в пустой кабинет творчества и остановился у закрытой двери в его глубине.

Он постучал три раза.

— Входите, — откликнулся Финн.

В животе внезапно затрепетало, и я сделала вдох.

Вот черт.

— Думаю, Финна ты уже знаешь, — усмехнулся мне Франклин, увлекая за собой в лабораторию.

Когда мои глаза привыкли к красному освещению комнаты, я увидела Финна. Он стоял у маленькой раковины и смотрел на нас через плечо.

— Финн, Индия наш новый эксперт по этике и литературный обозреватель. Финн наш фотограф.

— Вижу, — пробормотала я и, заставив себя оторвать взгляд от Финна, перевела внимание на фотографии, прикрепленные маленькими прищепками к леске, натянутой вдоль стены.

— Я пойду проверю, как там ребята, — сказал Франклин. — Индия, посмотри фотографии Финна и затем найди нас.

Я открыла рот, чтобы остановить его, но через секунду он уже вышел. В густой тишине комнаты звук захлопнувшейся двери прозвучал словно гром.

Чувствуя на себе жар взгляда Финна, я задумалась, не лучше ли просто уйти. Или стоит попытаться быть взрослой и поговорить с ним? В итоге я решила остаться — в основном из-за того, что мне было страшно любопытно увидеть его фотографии.

Я покосилась на него краешком глаза. Он повернулся и теперь опирался на раковину, стоя со скрещенными лодыжками и руками, сложенными на груди, и смотрел на меня так, словно спрашивал, хватит ли у меня духа остаться.

Этот парень ставил меня в тупик. Он был то высокомерным и устрашающим, то избегал смотреть мне в глаза, то снова превращался в мистера Устрашителя.

Что ж, я была не намерена пасовать перед ним.

Сделав маленький шажок к леске, я начала изучать фотографии. И чем дольше смотрела на них, тем сильнее росло во мне удивление и что-то еще…

Восхищение.

На всех фотографиях были люди, и каждая показывала некую уязвимость объекта съемки. Там был снимок молодой семьи на пляже. Маленький сын казался счастливым и не замечал, что его родители держатся на расстоянии друг от друга. Мать смотрела на своего малыша с нескрываемой тоской на лице, а отец, стоя поодаль, вглядывался в океан.

Почувствовав рядом Финна, я задержала дыхание.

— Часть из них я снял во Флориде. Мои бабушка с дедушкой живут там. Только сейчас дошли руки, чтобы их проявить.

Шокированная тем, что он делится информацией, я смогла лишь кивнуть.

— Я не знаю, кто они. — Он показал на фотографию, которую я изучала.

— У них что-то случилось. Я бы сказала, что они поругались, — тихо произнесла я.

— Угу. Во всяком случае, выглядело именно так.

Осмелев, я посмотрела на него, и, осознав, насколько мы близко, тут же почувствовала, как грудь будто сдавило. От него слегка пахло одеколоном. Это был древесный, чуть пряный аромат. Приятный. И наверняка подаренный Элоизой. Игнорируя свои мысли, я спросила:

— Почему ты сфотографировал их?

Он медленно перевел взгляд с фотографии на меня, и я могла бы поклясться, что он мысленно взвешивает, рассказать мне или нет. В итоге он просто пожал плечами и отступил.

Меня затопило разочарование, и я ощутила легкий укол обиды из-за того, что он не поделился со мной. Шокированная своими чувствами, я быстро двинулась вдоль фотографий и резко остановилась у красивого снимка Элоизы. Она лежала на шезлонге у бассейна в бикини, которое подчеркивало стройность ее изящной фигуры, и улыбалась в объектив. Ее улыбка была невероятно печальной и в то же время интимной. За ней стояло нечто большее, чем их обычная близость.

Она показывала ему что-то личное. Доверяла какое-то знание о себе.

Не понимая, почему этот снимок настолько сильно выбил меня из колеи, я поспешила дальше и остановилась перед фотографией маленькой девочки.

Она сидела на разгромленной детской площадке и копалась в земле чем-то похожим на… Я ахнула.

— Это нож?

— Да, — сжато ответил Финн. — Я ездил в Мэттапан, чтобы сфотографировать здание, которое планировали превратить в общественный центр.

— Для истории Онор?

Он кивнул, и наши глаза снова встретились. Давление в моей груди возросло.

— Франклин не хотел отпускать Онор одну, поэтому я поехал с ней, чтобы сделать несколько снимков. Пока мы там были, Онор решила поспрашивать местных мам о заброшенном проекте. Тогда я и заметил маленькую девочку с ножом. Ее мама увидела ее в то же время. — Он указал на фотографию. — Получилось заснять ее как раз перед тем, как ее мама вмешалась.

— Мощное фото, — произнесла я, будучи под впечатлением.

Он кивнул, но вряд ли то была заносчивость с его стороны.

— Я не ожидал, когда ехал туда, что получится запечатлеть момент, который бы настолько подчеркивал проблему, но так получилось.

— И тем не менее ты заметил девочку. Я бы наверняка не обратила внимание на нее.

— Ну, значит я наблюдательнее тебя. — Он слегка усмехнулся и отвернулся, и я не смогла сдержать ответной улыбки.

— Ты отличный фотограф, Финн.

Он прислонился к столу возле раковины, кажется, удивленный моим комплиментом.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Теперь нам не оставалось ничего другого, кроме как стоять и молча смотреть друг на друга. Тишина между нами растягивалась все больше и больше, и моя кожа начала гореть, словно я была в секунде от взрыва.

— Слушай… — Я отступила назад, внезапно почувствовав, что мы стоим слишком близко. — Нам надо договориться о встрече для работы над презентацией. Если только ты не планируешь кинуть меня.

Он нахмурился.

— Кинуть тебя?

— Ты предложил встретиться сегодня после занятий, хотя работаешь в «Крониклс».

— Я не всегда прихожу на собрания. Сегодня решил поработать здесь лишь потому, что ты отменила встречу, — объяснил он, и, если мне не почудилось, в его словах прозвучало некоторое раздражение.

— О. Понятно. — Я отказывалась чувствовать себя виноватой за то, что подумала о нем плохо. Просто отказывалась, и все. — В общем, в ближайшее время нам нужно встретиться.

— Да, — согласился он, глядя на свои ноги.

— Я бы предложила встретиться у Тео, но тебя, наверно, будет отвлекать присутствие Элоизы.

Он поднял взгляд на меня.

— У Тео?

Вопрос озадачил меня, и я подняла бровь.

— Ты сказала «у Тео». А не «у меня дома».

— Потому что он вовсе не мой. — Теперь уже я скрестила на груди руки.

В конце концов Финн кивнул, уловив, что я не хочу пояснять свои чувства по поводу дома и людей, с которыми там живу.

— Окей. Тогда у меня. Завтра.

Обрадованная тем, что мы наконец-то договорились о встрече — но не особенно обрадованная перспективой оказаться наедине с Финном, — я лишь кивнула и шагнула к двери.

— Ладно, встретимся после занятий у школы.

— Тебя подвезти домой?

Я оглянулась, удивленная его предложением, но не удивленная тем, что он снова смотрел на свои ноги, а не на меня.

— Режиссер Элоизы увеличил время репетиции, так что она тоже еще здесь. Джил заберет нас через час. — Странно. Разве он должен знать расписание Элоизы?

— Точно. — Он выпрямился и повернулся ко мне спиной.

В его позе было что-то уязвимое. В нем самом была какая-то уязвимость. Я, наверное, спятила, раз подумала так об этом богатом, красивом парне, но он начал пробираться мне в душу.

Я никого туда не пускала.

Вот черт.

— Но спасибо за предложение, — неожиданно для себя тихо произнесла я.

Он оглянулся через плечо и так же тихо ответил:

— Пожалуйста.

Черт, черт.

Мои пальцы соскальзывали с дверной ручки, пока я пыталась на суперскорости убраться оттуда.

***

Не в состоянии больше выносить тишину, я собралась было вежливо поинтересоваться у Элоизы, как прошла ее репетиция, но она к моей неожиданности опередила меня.

— Как прошел сегодняшний день? — ровно спросила она.

Джил забрал нас минут десять назад, и мы ехали домой, чтобы поужинать с Хейли, а возможно и с Тео, если он не задерживался в офисе.

— Лучше, спасибо.

— Хорошо. — Элоиза кивнула. Она выглядела так, будто ей действительно стало легче. — Мне тоже показалось, что все идет хорошо.

— Как прошла репетиция?

— Нормально, спасибо. Я нашла для тебя место. Будешь ассистентом по звуку.

— Правда? Спасибо. — Я поверить не могла, что она сделала это ради меня. Теперь у меня было два факультатива. Ура!

— Пожалуйста. Как прошло собрание в «Крониклс»?

— Хорошо. Я в восторге. Мне поручили сделать обзор лучшей книги недели по версии «Нью-Йорк Таймс». Ты, наверное, не знаешь, как она называется?

— Нет. Извини. Уверена, ты сможешь найти это в гугле.

Разговор был натянутым, но вежливым. Это был настоящий диалог. И после дня в ее обществе я обнаружила, что мне интересно узнать о своей соседке побольше.

— Вы с Шарлоттой, похоже, близки.

Элоиза, несколько подозрительно сощурив глаза, повернулась ко мне.

— Да. И что?

— Вы давно знакомы?

— С первого класса. — Она вдруг усмехнулась. — На перемене Брайс толкнула ее в песочницу, а мы с Финном в ответ напихали в ее ланчбокс червяков. Шарлотта по сей день нам благодарна.

Я рассмеялась при мысли об озорничающих Элоизе и Финне.

— Брайс недолюбливает Шарлотту, да?

Элоиза пожала плечами.

— Временами она бывает с ней слишком прямолинейной. Шарлотта очень чувствительная.

Мне хотелось закатить глаза. Почему Элоиза защищает Брайс?

— Брайс кажется вредной, но на самом деле она не такая. Она может быть по-настоящему милой и несмотря на то, что ты сегодня видела, любит Шарлотту. Брайс очень преданная.

Как скажешь.

Видимо наговорившись, Элоиза все оставшееся время поездки смотрела в окно.

Глава 7

— Ты садишься или нет?

Моргнув, я вышла из транса и посмотрела на Финна. Он открыл для меня дверцу своей машины с пассажирской стороны. Машина была великолепной. Я не знала, как называлась эта модель, но она буквально кричала о богатстве владельца. Кивнув, я проскользнула мимо него и, пробормотав «спасибо», опустилась на черное кожаное сиденье.

И только тогда осознала, что он открыл для меня дверцу. Я не могла припомнить, чтобы парни когда-либо делали так для меня.

Я снова дернулась от звука захлопнувшейся дверцы, когда Финн сел на свое сиденье.

Ранее мы в неловком молчании дошли до парковки в тридцати секундах ходьбы от школьных ворот, и при виде угольно-черного кабриолета я мгновенно застыла.

— Красивая машина, — пробормотала я, когда мы выехали на дорогу. — Как она называется?

Он быстро взглянул на меня и снова сосредоточился на дороге.

— Aston Martin DB9 Volante.

Ого. Даже я, со своими минимальными знаниями о машинах, знала, что «астон-мартин» стоит бешеных денег.

— Родители купили тебе в качестве первой машины «астон-мартин»? — спросила я недоверчиво. Неужели ему — в его возрасте — доверили такую машину?

Финн вздохнул.

— Ты больше не в Арройо Гранде, Индия.

Я бросила на него острый взгляд. Это был первый раз, когда он назвал меня по имени. Я отмахнулась от чувства сдавленности в груди, которое уж слишком часто испытывала с ним рядом.

— Я знаю.

— Точно? — пробормотал он.

Я не поняла, что он подразумевал своим вопросом и тоном.

— В этой школе детям дарят машины стоимостью в сто тысяч долларов.

Что-то в его усмешке заставило мои глаза недоверчиво округлиться.

— Больше, чем в сто тысяч долларов?

Я коснулась черной панели с тонкими красными полосками, будучи не в силах представить, как можно потратить на машину такую огромную сумму. На кончике языка так и крутился вопрос о том, сколько именно стоит такая машина.

Он стрельнул в меня быстрым взглядом и, видимо, прочитал мои мысли.

— Не спрашивай. Говорить о деньгах считается дурным тоном.

Я откинулась на сиденье с чувством, что меня отчитали, как маленькую. Мои щеки горели, и я смотрела прямо перед собой, надеясь, что Финн не заметит, что обидел меня. Сейчас я недолюбливала его больше, чем когда бы то ни было.

— Я… — Его голос был мягким. — Я не к тому. Просто хотел предупредить на будущее. Ну… на случай, если ты попадешь на какое-нибудь светское мероприятие. Все эти люди… Они считают ниже своего достоинства говорить о деньгах.

— Ясно, — буркнула я.

Атмосфера между нами сменилась на настороженную. Я глянула на него краешком глаза. Он выглядел напряженным.

Я неловко поерзала, ненавидя тот факт, что он так ненавидит находиться в моем присутствии. Я была готова убить Франклина за то, что он поставил нас в такую ситуацию.

Как, наверняка, и Элоиза.

Сегодняшний обед в школе разрушил тот небольшой прогресс, которого я достигла в отношениях с Элоизой. Точнее, его разрушила я сама, когда спросила у вновь-не-разговаривающего-со-мной Финна, в силе ли наша договоренность о встрече после занятий.

Всем тут же захотелось узнать, зачем нам встречаться, и пока я объясняла, что Франклин объединил нас в пару для презентации по истории, Элоиза не сводила с меня хмурого взгляда. Она не сказала ни слова об этом. Более того, потом она вообще не разговаривала со мной, и Брайс обожгла меня предупреждающим взглядом, который заставил меня пожалеть, что я упомянула об этом в присутствии всех.

Эти девушки были такими собственницами! Мне никогда их не понять. Никогда.

Неожиданно я заметила, что мы выезжаем из Бостона не тем путем, каким нас возил Джил. Совсем.

— Куда мы едем?

— Ко мне.

В ответ на его сухой тон я закатила глаза.

— Знаю, но я думала, ты живешь в Вестоне.

— В Дувре.

— Это рядом с Вестоном?

— В получасе езды.

— Элоиза сказала, что вы знаете друг друга с самого детства.

— Да. Когда мы были маленькими, наши семьи жили в Бикон-хилл. Наши родители были хорошими друзьями.

Я подождала продолжения, но он лишь молча смотрел перед собой. Обычно я бы позволила ему молчать, но сейчас мне было слишком любопытно узнать побольше о нем и Элоизе.

— Так почему вы переехали из Бостона?

Он раздраженно взглянул на меня, но потом вздохнул и все же ответил.

— Мама Эль умерла от рака, когда ей было тринадцать. Тео решил начать новую жизнь, поэтому купил дом в Вестоне.

Зная, каково это — скучать по маме и быть вынужденной переехать в незнакомое место, — я невольно посочувствовала Элоизе.

— А ты?

Его руки вновь сжали руль.

— Моя мама умерла от рака, когда я был маленьким. Мы с отцом переехали в Дувр, но я почти не бываю там. До того, как Эль переехала, я большую часть времени проводил у нее, но Джош и Гейб по-прежнему живут в Бикон-хилл, поэтому я и сейчас часто там зависаю.

Услышав эту информацию, я резко вдохнула.

У меня заболело сердце.

За него, за нее. За них обоих.

И в этот момент для меня многое прояснилось. Их — Финна и Элоизу — объединяло то, чего никто другой не мог понять.

— Прости, Финн, я не знала.

— Все нормально, — хрипло проговорил он.

Я выдохнула, стараясь уменьшить тяжесть в груди.

— Надо же, как совпало, — печально прошептала я.

Финн не ответил, и я решила пойти ему навстречу и не приставать больше с вопросами, ответы на которые были не моего ума делом.

Большая часть поездки до его дома прошла для меня как в тумане, но, когда мы миновали знак с надписью «Добро пожаловать в Дувр, Массачусетс», я выпрямилась, поняв, что мы уже близко. Мы поехали по очень маленькому, ухоженному городку.

— Милое место. Тебе нравится здесь?

Финн пожал плечами.

— Как я уже говорил, я не много времени провожу здесь, поэтому не слишком хорошо знаю город. Если я бываю здесь, то нахожусь дома.

Я пришла в замешательство. Как можно не знать город, в котором живешь? Но когда мы выехали из части города, которая, кажется, была его центром, начала понимать.

Финн свернул на обсаженную деревьями дорогу. Мы миновали несколько подъездных дорожек, и я мельком увидела за верхушками крон большие дома. Через минут пять мы сделали еще один поворот, и после знака с надписью «Сноус Хилл Лейн» Финн начал сбрасывать скорость. «Астон-мартин» резко повернул на ведущую в горку дорожку, и я не удивилась виду здания, которое появилось передо мной.

Над нами возвышался гигантский особняк, покрытый бледно-голубой черепицей.

Ни слова не говоря, Финн выбрался из машины и, большими шагами обогнув ее, подошел к моей стороне. Я подняла на него взгляд, когда он открыл для меня дверцу, и вышла из машины, изумляясь трепету внизу живота.

Я нервничала? Ну уж нет. Наотрез оказавшись нервничать, я настроилась не дать дому Финна запугать меня сильней, чем дом Тео.

Сколько уверенности, Индия.

— Готова? — как-то мрачно спросил он.

От его тона я нахмурила брови.

— Планируешь убить меня, когда я зайду внутрь?

Его губы дернулись, но он лишь покачал головой и пошел к белым двойным дверям.

Горничная открыла нам, и, когда я увидела дом изнутри, мне пришлось следить за выражением у себя на лице.

Дом Финна был грандиознее, чем дом Тео. Я уставилась на королевскую лестницу — настоящую королевскую лестницу, — потом, запрокинув голову, обвела взглядом массивный сводчатый потолок, а затем опустила глаза вниз, на мраморный пол под ногами.

— Здравствуй, Ханна, — приветливо сказал горничной Финн.

На ее лице засияла улыбка.

— Добрый вечер, сэр.

Его вежливая улыбка исчезла, когда он тихо спросил:

— Отец дома?

— Нет, сэр. Мы ожидаем его к обычному времени.

— Хорошо, — кивнул Финн, и его напряжение, кажется, спало.

Увидев, каким облегчением для него было узнать, что отца нет дома, я нахмурилась. Что это значит?

Он показал на коридор.

— Нам сюда.

Я последовала за ним, и он повел меня по своему роскошному дому — мимо официальной столовой, мимо комнаты, которая, судя по звукам, доносящимся изнутри, была кухней, мимо нескольких закрытых дверей. Когда мы проходили мимо открытых дверей в библиотеку, я заметила за окном бассейн.

Наконец Финн привел нас в комнату в глубине дома. Это помещение с его огромными комфортабельными диванами и телевизором казалось более расслабляющим, нежели весь остальной дом. Возле дверного проема стоял большой стол и стулья. Однако это был не простой стол. Его можно было преобразовать из обеденного в бильярдный.

Финн выдвинул из-за вышеупомянутого стола стул.

— Пойду возьму свои вещи. Хочешь попить чего-нибудь, перекусить?

Мгновение я изучала его. После того, как выяснилось, что его отца дома нет, он стал намного расслабленнее. В ответ на мой внимательный взгляд он нахмурился.

— Что?

— Ничего. — Я подняла сумку, притворившись, что мне наплевать, разгадаю я или нет этого парня. — Я буду содовую — любую, какая есть.

Когда он вышел, я встала, чтобы посмотреть в прямоугольные окна с узкими белыми рамами. Вода в бассейне на заднем дворе переливалась в солнечном свете. Он был в два раза больше бассейна Тео, как и домик с ним рядом.

Покачав головой, я повернулась, чтобы обследовать комнату, в которой находилась.

Финн был прав. Это было не Арройо Гранде. Я думала, что успела привыкнуть к дому Тео, но, если честно, по утрам я все еще просыпалась с ощущением, будто я гостья… будто все это временно.

Потому что вероятнее всего так и было.

Я отмахнулась от этого ощущения, от беспокойства, от мыслей о том, что будет с Хейли, когда все развалится, и торопливо пошла обратно к столу. Я не хотела, чтобы Финн, вернувшись, увидел все это на моем лице и в глазах. Однако, когда он зашел, неся поднос с содовой и едой, я не смогла сдержать шока. Он поставил поднос на стол передо мной и снял с плеча сумку с ноутбуком.

— Ты ходил на кухню? — раскрыла я в удивлении рот.

— Я знаю, как брать еду, Индия.

От его резкого тона я поморщилась.

— Да я не об этом. Я имела в виду, ваш повар пускает тебя на кухню?

В его глазах вспыхнуло понимание и, если я не ошиблась, веселье.

— Гретхен… — пробормотал он.

— Значит, она ведет себя так не только со мной. Она злобная, да?

Тут Финн даже издал смешок. Смешок!

— Наш повар, Этьен, гораздо спокойнее Гретхен.

— Какое дипломатичное высказывание, — пробормотала я, поворачиваясь к подносу.

Я потянулись за содовой, но моя рука остановилась на полпути, когда я увидела, что именно Финн положил на тарелку.

Штрудель.

Я удивленно подняла взгляд.

С абсолютно каменным выражением на лице Финн произнес:

— Из достоверных источников мне стало известно, что ты неравнодушна к штруделям.

Меня затопило какое-то буйное, головокружительное, теплое чувство, и неожиданно для себя я откинула голову и рассмеялась. Когда мое хихиканье начало замедляться, наши глаза встретились. И я почти перестала дышать, потому что Финн широко улыбался.

Я еще ни разу не видела, чтобы он улыбался. Его улыбка была мальчишеской, слегка кривоватой и невероятно привлекательной. Она полностью меняла его.

Теплое головокружение осело трепетом в животе, и мой смех угас.

За прошедшую минуту я узнала о Финне Рочестере три вещи.

У него определенно имелось чувство юмора.

Он по-настоящему слушал меня, когда я говорила.

Его улыбкой можно было осветить весь мир.

А еще я узнала кое-что новое о себе, но я не хотела даже думать об этом, как и о том, что это значило в смысле моего отношения к Финну.

Финн — уже без улыбки — достал ноутбук, а я тем временем открыла свои записи по истории.

В следующий час произошла страннейшая вещь: мы отлично сработались. Удивительно, но мы с самого начала оказались на одной волне. Финн спросил, не возражаю ли я против музыки, поскольку она помогала ему сосредоточиться. Я не возражала, потому что мне тоже нужно было слушать музыку во время работы, и когда заиграли «Torrents» — группа, которую я любила, — я улыбнулась ему, давая понять, что мне нравится его выбор.

Музыка тихо играла на фоне, пока мы прорабатывали каждую часть нашей будущей презентации.

Запланированная нами работа подходила к концу, и теперь, когда я мельком увидела настоящего Финна, мне стало любопытно узнать о нем больше. Потягивая содовую, я наблюдала за ним, пока он вносил наш конспект в ноутбук.

Наблюдать за ним было не в тягость.

Совсем. Даже наоборот.

Почувствовав на себе мой взгляд, он перестал печатать.

— Что?

— Итак… Фотография, да? Ты хочешь заниматься в жизни именно этим?

В один момент новообретенная легкость между нами исчезла. Его лицо стало непроницаемым.

— Это хобби.

Тот факт, что он закрылся от меня, свидетельствовал об обратном. Не успев остановить себя, я сказала:

— Это определенно больше, чем просто хобби.

— Нет. Я Рочестер. А значит буду работать с отцом.

Не горечь ли я уловила в его тоне? Я наклонилась ближе.

— А чем занимается твой отец?

— Он генеральный директор холдинговой компании.

— Звучит круто. — И почему-то совсем не похоже на то, какой я представляла его дальнейшую жизнь.

Он усмехнулся, немного расслабившись от моего беззаботного тона.

— Так и есть. — Он прищурился. — А кем хочешь стать ты?

Я решила, что будет только справедливо, если и я дам ответ.

— Я хочу быть обвинителем по уголовным делам в окружной прокуратуре.

Брови Финна приподнялись.

— Довольно конкретно.

— Я знаю, чего хочу.

— И вольна в своем выборе.

— Ты говоришь, как будто завидуешь.

Финн отодвинулся от стола и закрыл ноутбук.

— Знаешь, друг моего отца преподает в Гарварде. Думаю, он сможет обеспечить нам доступ к первоисточникам для презентации.

Меня задело, что он закрылся. Что было слегка лицемерно с моей стороны, но подавить это чувство я не смогла. Меня разочаровало, что он отказался позволить мне узнать себя ближе.

Пожалуй, это был тревожный сигнал.

Я не стала возражать против смены темы.

— Было бы здорово. — Я начала складывать свои записи.

— Я свободен в субботу после обеда. Мы могли бы снова здесь поработать, — сказал он.

Как будто у меня были планы.

— Конечно.

— Ладно. — Финн встал, и я, стряхнув свое странное нежелание уезжать, последовала его примеру. — Я отвезу тебя домой.

Глава 8

Хотя я была благодарна Элоизе за помощь с еще одним факультативом, мне пришлось признать, что я понятия не имею, как быть ассистентом по звуку. Но, по всей видимости, это не имело значения, если на должность претендовала будущая сводная сестра Элоизы Фейвезер. Этот факт, как и обещание, что я быстро учусь, привели к тому, что на следующий день после занятий я вместе с Элоизой пришла на ее репетицию.

Благодаря очень профессионально выполненным плакатам, развешанным по всей школе, я знала, что предстоящим спектаклем будет «Наш городок» (пьеса в 3-х действиях американского прозаика и драматурга Торнтона Уайлдера, написанная в 1938 году и в том же году удостоенная Пулитцеровской премии — прим. пер.). Судя по вчерашней дискуссии Элоизы с отцом, она была исключительно счастлива из-за этого, поскольку ей удалось отговорить своего режиссера — нашего преподавателя по английской литературе мистера Дрэйпера, — от запланированного показа «Почтигорода» (пьеса американского драматурга Джона Кариани — прим. пер). По ее словам, проблема «Почтигорода» заключалась в том, что эта пьеса была разбита на девять частей и потому предоставляла Элоизе меньше времени для того, чтобы блистать на сцене.

Роль Эмили Уэбб-Гиббс явно делала Элоизу счастливой, и до той беседы Элоизы с Тео за ужином я не понимала, почему она не стремится к карьере актрисы. Элоиза не хотела становиться юристом, но Тео, как любой успешный отец, хотел гарантированной успешности для своей дочери. Игра в театре не могла ей этого обеспечить, поэтому Элоиза стремилась к тому, чем еще была увлечена, — к медицине. У нее были грандиозные планы: она хотела поступить на медицинский факультет Гарварда и стать онкологом.

То было еще одной нашей общей чертой — при выборе будущей профессии на нас оказало влияние прошлое наших родителей.

— Сегодня просто наблюдай и запоминай сколько сможешь, — сказала Надя, когда Элоиза представила нас друг другу и вышла. Оказалось, что Надя, которая отвечала в газете за графику, была еще и звукорежиссером в театре.

— Отлично, — кивнула я, подумав, что это занятие едва ли отнимет у меня много времени. Но зато оно будет здорово выглядеть в резюме.

Я встала рядом с Надей. Ее красивое лицо было обрамлено ярко-зеленым хиджабом, который подчеркивал ее большие темные глаза. У нее были самые длинные ресницы, которые я когда-либо видела.

Пока актеры готовились к репетиции, я старалась запоминать все, что она делала. Мы ставили «Наш городок» в прошлом году в Арройо Гранде, поэтому пьесу я знала достаточно хорошо. Судя по всему, сегодня они репетировали третье действие.

Парень, игравший помощника режиссера, был довольно хорош, но я с нетерпением ждала появления Элоизы. Это была сцена похорон Эмили, когда она появлялась на кладбище, чтобы сесть рядом с остальными родственниками умершей, включая ее мачеху.

Увидев Элоизу, я замерла и, когда она села рядом с миссис Гиббс, чтобы поболтать с ней о своем муже Джордже и их ферме, наклонилась вперед, чтобы лучше слышать ее.

Когда она резко остановилась и сказала: «Живым не понять», а после начала рассказывать, какой далекой чувствует себя от живых, одиночество в ее голосе захватило меня целиком.

Все действие я не могла оторвать от нее глаз. Пока остальные запарывали свои реплики или читали их слишком пафосно или плоско, Элоиза не пропускала ни слова. Реалистичность ее игры пленяла. Когда мальчик, играющий ее мужа, бросился на могилу жены, после чего она повернулась к мачехе и сказала: «Они не понимают, верно?», по моим рукам побежали мурашки.

Появился помощник режиссера, монолог которого завершал пьесу, и мистер Дрэйпер, хлопнув в ладоши, выдернул меня из мира, в который меня перенесли.

— С самого начала! — крикнул он. — Некоторым из вас предстоит еще много работы! Элоиза, ты была бесподобна!

И это правда, с изумлением осознала я.

— Она хороша, да? — улыбнулась мне Надя.

Я кивнула, все еще не веря, что Элоиза оказалась настолько чертовски талантливой.

— Да.

— Что касается тебя, помощник звукорежиссера… Ты не обращала внимания на то, что я делала, да?

— Да, — поморщилась я. — Извини.

— Ничего. Ты ведь впервые на спектакле Элоизы. Ты прощена.

Я усмехнулась и стала изо всех сил пытаться запоминать, что она делает, но я все еще была под впечатлением.

Элоиза казалась слишком юной, чтобы быть такой сильной актрисой, и я могла только догадываться о том, что помогает ей так правдоподобно играть — актерское мастерство или собственный опыт.

Я знала, что Элоиза прошла через нечто ужасное, но увидев ее уязвимость, впервые поняла, что она так и не оправилась после потери матери.

Обхватив плечи руками, я безучастно уставилась на звуковое оборудование Нади. И вдруг мне стало неловко от осознания собственного эгоцентризма.

После переезда в Массачусетс меня волновало только одно: как это сказалось на мне… как меня ранила эта ситуация. Я ни разу не подумала, что она могла ранить кого-то еще, и тем более Элоизу.

***

После репетиции за нами приехал Джил, и мы с Элоизой тихо сели в машину. Когда она подошла ко мне у школьных ворот, мне показалось, будто я смотрю на абсолютного другого человека, совсем не похожего на того, с кем утром я зашла в школу.

История заключалась в том, что я совсем не знала Элоизу и потому строила у себя в голове предположения на ее счет. Некоторые вещи для меня по-прежнему оставались загадкой — вроде ее отношений с Финном, хотя в тот его редкий момент откровенности об их матерях мне многое стало понятно, — но я считала, что по большей части поняла ее суть. Привилегированная, отчужденная, высокомерная, принципиальная, честная, решительная, мотивированная, добрая к друзьям, избалованная, счастливая, очаровательная папина дочка.

Теперь я уже не была в этом настолько уверена.

Я подумала, что для начала нужно отбросить «счастливую» и «очаровательную» и добавить «печальную» и, возможно, «одинокую», наряду с «исключительно талантливой».

Теперь, узнав, что в ней есть печаль и ранимость, я заинтересовалась ей. Что немного напоминало причины, по которым мне был интересен Финн.

Привлечена печалью.

Ха.

Даже не знаю, как это характеризовало меня.

— Ты очень талантлива, — сказала я в тишине машины.

Мои слова выдернули Элоизу из грез, и она приподняла бровь.

— Извини?

— Я сказала, что ты очень талантлива.

Она закрыла глаза, скрывая их выражение.

— Спасибо.

— Тебе стоит поступать не в медицинский, а в Тиш. (Школа Искусств Нью-Йоркского университета — прим. пер.)

Она невесело улыбнулась.

— Если бы папочка настоял на своем, это был бы юридический.

Я нахмурилась.

— Но он так явно поддерживает тебя.

Элоиза сморщила нос и отвернулась к окну.

— Хм-м.

Что значило это «хм-м»? Неужели в реальности Тео не поддерживал дочь, а все их разговоры за ужином были простой показухой? Что я упустила из виду?

— Ну ничего, зато теперь у него будет юрист в семье, — пробормотала Элоиза в окно.

От ее комментария меня затопило беспокойство.

Возможно, я все это время была права? Возможно, поведение Элоизы в нашу первую встречу было вызвано неприязнью ко мне? Она же не думает, что я собираюсь украсть поддержку и привязанность ее отца, да?

Это я-то! Которая не доверяла ему. Да и вообще никому, если на то пошло.

— Мы с Финном встречаемся с четырнадцати лет, — произнесла Элоиза.

Я моргнула, сбитая с толку ее внезапным заявлением.

— Оке-ей.

Она посмотрела на меня — все так же отстраненно и безэмоционально.

— Два года. Наши отношения нерушимы.

Э… Меня предостерегали насчет бойфренда?

Я через силу сглотнула, чувствуя себя очень неловко.

— Мы просто вместе делаем презентацию.

— Я знаю. — Она пожала плечами и опять отвернулась. — А я просто поддерживаю разговор.

Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Черта с два она просто поддерживала разговор.

Я не нуждалась в предупреждениях насчет Финна. Я ничего не сделала! Но тогда почему мои щеки загорелись от чувства вины?

Вот черт.

Как только мы подъехали к дому, я выскочила из машины, не дожидаясь, когда Джил откроет дверцу, и изо всех сил постаралась не захлопнуть ее за собой. Элоиза ждала, пока Джил поможет ей выйти, поэтому я влетела в дом злая как черт из-за предупреждения Элоизы и своей реакции на него.

— Вы уже дома! — Хейли вприпрыжку выбежала в коридор, словно перевозбужденная маленькая девочка. Она улыбнулась поверх моего плеча. — Привет, милая.

— Хейли, — тихо сказала позади меня Элоиза. — Мне нужно сделать много домашней работы до ужина, так что, если ты не против, я пойду.

— Конечно, дорогая, — сказала Хейли ей вслед. Как только Элоиза скрылась из виду, она с этой своей широкой и милой улыбкой развернулась ко мне. — Вы, похоже, поладили.

— Или как минимум стали качественно притворяться. — Я похлопала ее по плечу, проходя мимо.

Проигнорировав мой сарказм, она остановила меня своей следующей фразой.

— Мне нужно, чтобы в субботу ты пошла со мной и Элоизой в свадебный салон. Будем выбирать платья.

Охваченная ужасом, я медленно развернулась.

— Только не говори, что мы подружки невесты.

Ее руки взлетели к бедрам.

— Ну конечно вы подружки невесты. И убери это перепуганное выражение с лица. Это не смешно.

— Я и не смеюсь. Я действительно в ужасе.

Хейли вздохнула и закатила глаза.

— Ты пойдешь. Это не обсуждается.

— Я не смогу. В субботу я занимаюсь с Финном.

— С Финном? — Она, нахмурившись, шагнула ко мне. — С Финном Элоизы?

— Нет, Тома Сойера.

Она сердито посмотрела на меня.

— Да, с ним. — Я всплеснула руками. — Какого еще Финна мы знаем, кроме Финна Элоизы?

— Элоиза знает о ваших совместных занятиях?

Мне не понравилась обвинительная интонация в ее голосе, и я огрызнулась:

— Да!

Хейли приблизилась ко мне, и ее голос упал почти до шепота.

— Драма из-за мальчика — это последнее, что нужно нашей зарождающейся семье.

— Разве я когда-нибудь была вовлечена в драмы из-за мальчика?

— А с Джеем?

— Там не было никакой драмы. Ты просто зашла, когда мы тискались. Нам с Финном задали сделать презентацию по истории. Вот и все. Кроме того… Ты ничего не забыла? Рочестеры не встречаются с какими-то Максвелл.

Хейли улыбнулась так, словно знала что-то, неизвестное мне, и заправила мне за ухо прядку волос.

— Солнышко, ты настолько не «какая-то», что я постоянно за тебя беспокоюсь. Максвеллы, Фейвезеры, Рочестеры… Ты умная, пугающе уверенная в себе и очень красивая. Другими словами, ты магнит для парней, поэтому мальчикам вроде Финна плевать на твою фамилию. — Она наклонилась ближе. — И потому я прошу тебя… только не этот мальчик. Ладно?

Я уставилась на свои ноги. Слова Хейли остались звенеть у меня в ушах. Я поверить не могла, что она считала меня такой. Уверенная в себе? Я?

Полагаю, я научилась здорово притворяться.

— Этому мальчику со мной точно ничего не светит, — заверила я ее, поднимая глаза и встречаясь с ней взглядом, чтобы показать искренность своих слов.

Она кивнула, расслабившись.

— В субботу утром ты пойдешь с нами. А с Финном встретишься позже.

Я выдула воздух сквозь губы, уже страшась предстоящей поездки.

— Хорошо. — Я пошла было наверх, но потом мне в голову пришла внезапная мысль, и я резко остановилась. — Но только ничего розового! — крикнула я Хейли. — Или персикового! Или желтого… Никаких пастельных тонов!

Я услышала ее смех, и она исчезла в коридоре.

— Не очень-то обнадеживающе. — Я скорчила рожицу и потопала наверх.

***

Нехарактерное октябрьское тепло точно закончилось. С той же внезапностью, что и моя жизнь в Калифорнии. Надев короткую курточку и длинный шарф, я последовала за Элоизой, Брайс, Джошуа и Шарлоттой к причалу озера Квинсигамонд, чтобы посмотреть, как Финн и его команда победят команду из Плимута.

Позже Джил высадил нас у кофейни, и все время, что мы все вместе сидели за столиком, Финн вел себя так, словно меня не существовало. Он вел себя так целый день. Кроме момента, когда он разозлился на меня, потому что Джаспер вместо того, чтобы смотреть гонку для статьи в газете, флиртовал со мной. Разозлился на меня! Будто я хотела, чтобы этот псих флиртовал со мной! Впрочем, весь оставшийся день прошел, можно сказать, хорошо. Все, вроде бы, привыкли ко мне.

Когда наступило субботнее утро, я на полном серьезе считала гонку лучшим событием этой недели.

Позже я обнаружила себя сидящей в круглой комнате бутика с зеркальными стенами. Это была очень яркая комната — свет отражался от стекол, в воздухе витал сладкий запах парфюма, а по обеим сторонам входа в примерочную стояли огромные вазы с пыльно-розовыми гортензиями.

Безупречно стильная сотрудница бутика по имени Келли подала мне бокал шампанского, и Хейли сказала:

— О. Ну ладно. Но только один. Чтобы отпраздновать.

Я сидела в футе от Элоизы на серебристой бархатной кушетке. С тех пор как мы прибыли на Ньюбери-стрит, у нас получалось лишь вежливо разговаривать.

— Дамы, я думаю, это может быть то самое платье, — сказала, появившись из примерочной, Келли.

Хейли медленно выскользнула следом, и я почувствовала, что Элоиза замерла.

Платье было обтягивающим. Оно обнимало фигуру Хейли до самых лодыжек, после чего переходило в шлейф. Атлас цвета слоновой кости был дополнен мерцающим кружевом. Оно было без рукавов, с фестончатыми кружевными лямками и скромным вырезом на груди. Но когда Хейли повернулась, чтобы подняться на платформу и посмотреться в зеркало, я увидела, что ее спина совершенно открыта, а кружево соединяется рядом перламутровых пуговок от талии до ягодиц.

Платье было классическим и вместе с тем сексуальным.

Она выглядела потрясающе.

Я смотрела, как горят глаза Хейли, пока она разглядывала свое отражение и поворачивалась, чтобы увидеть себя со всех сторон.

В кои-то веки она потеряла дар речи.

Смотря на нее и видя, как она счастлива, я ощутила странную смесь обиды и надежды. Я все еще злилась на Хейли за то, что она с корнем вырвала меня из прошлой жизни, за то, что привела в семью, члены которой с той же силой, что и я, охраняли себя, делая невозможным по-настоящему узнать их или понять их мотивы. Я негодовала из-за того, что она ставила свое счастье выше моего. Однако же я день ото дня все чаще задумывалась, какой станет жизнь, если ее отношения с Тео станут настоящими и постоянными. Я хотела верить, что Хейли в состоянии повзрослеть, остаться с кем-то одним и, возможно, когда-нибудь, в очень далеком будущем, заслужить мое доверие.

В Арройо Гранде я ощущала себя в безопасности и не нуждалась в том, чтобы Хейли обеспечивала мне защиту и стабильность. Однако здесь все стало ровно наоборот. И чтобы я могла получить от нее эту защиту, Хейли должна была быть счастлива.

И потому я снова обиделась на нее. Обида, надежда, обида…

Порочный замкнутый круг.

— Хейли, оно идеальное, — произнесла Элоиза. Выражение ее лица было мягким, а тон — самым теплым, что я когда-либо слышала от нее.

Она почувствовала, что я смотрю на нее, и подняла бровь.

В ответ на ее невысказанный вопрос я пожала плечами.

Видимо, поняв, о чем я промолчала, Элоиза вздохнула.

— Я хочу, чтобы мой отец был счастлив, — прошептала она. — Хейли делает его счастливым. А в этом платье сделает его еще счастливее. Это единственное, что имеет значение.

Я — уже не впервые — поймала себя на том, что завидую Элоизе. Она так любила своего отца.

Каково это, когда хочешь, чтобы твои родители были счастливы, а не обижаешься на них за это?

В какого человека превратили меня мои родители?

Я посмотрела на Хейли с болью в груди.

Наши глаза встретились в зеркале, и я увидела в ее взгляде что-то похожее на отчаяние. Но чего она так отчаянно желала? Моей любви? Одобрения? Доверия? Она действительно хотела этого? Не было ли это всего лишь чувством вины и стыда?

— А ты что думаешь, Индия? — сказала Хейли, умоляюще глядя на меня своими темными глазами.

И я впервые с тех пор, как мы воссоединились пять лет назад, дала ей то, чего она хотела.

— По-моему, Элоиза права. Оно идеально. Ты прекрасна.

Все ее лицо засветилось.

— Ты правда так думаешь?

Внезапно у меня защипало в глазах, и мне непреодолимо захотелось заплакать.

— Да. — Я быстро кивнула и отвела взгляд.

Сотрудница бутика шагнула вперед, чтобы поговорить с Хейли о платье, и я пошла в туалет, успев услышать что-то о Carolina Herrera и десяти тысячах долларов. Скрывшись в дамской комнате, я поторопилась к раковине. Мою грудь сдавило, а кожа горела. Плеснув в лицо холодной водой, я шокированно уставилась на свое отражение. Из зеркала на меня смотрело загнанное животное.

Мои пальцы вцепились в холодную керамику раковины.

— Ей нельзя доверять, — напомнила себе я.

Но я так устала от одиночества.

— Знаю, — прошептала я.

Я никогда не чувствовала себя более одинокой. В Арройо Гранде я могла с этим справиться, потому что у меня были Анна и школа, но здесь у меня не было ничего. Единственным человеком из прошлой жизни была Хейли, которая хотела, чтобы я доверяла ей.

Может, стоило бы. Это изматывает — не доверять никому, когда ты совсем одна. Платье. Свадьба. Элоиза. Тео. Может, мы и вправду станем семьей.

Но что, если я сдамся, а она ранит меня? Что, если они ранят меня?

Внезапно в моей голове самовольно возник образ отца.

Моя решимость вернулась на место, и я оттолкнулась от раковины.

Я просто должна еще немного потерпеть одиночество.

Глава 9

Такси подъехало к особняку Рочестеров, и я вновь ощутила нежеланное появление бабочек в животе. Поездка до Дувра обошлась мне в небольшое состояние — еще недавно я пошла бы пятнами, заплатив за такси столько денег. Как только я вышла из машины, дверь особняка открылась.

Финн стоял на пороге своего дома, засунув руки в карманы. Его темные глаза прожигали меня насквозь.

Глубоко вздохнув, я поправила рюкзак на плече и направилась к дому. Последние пару дней в школе были, скажем так, интересными. В то время как отношение друзей Элоизы ко мне смягчалось, — даже Брайс, казалось, начала получать удовольствие от легких саркастических пикировок со мной, — Элоиза с Финном сохраняли молчаливую дистанцию. Финн даже больше, чем Эль. Я бы сказала, он был почти холоден.

На собрании «Крониклс» в четверг он появился, чтобы отдать нам фотографии для завтрашнего выпуска, а затем без единого слова исчез. На встрече в пятницу он сидел с нами за столом, когда мы обсуждали следующий выпуск, и только один раз посмотрел на меня. Я привлекла его внимание, когда озвучила Алане свою проблему, связанную с обзорами книг.

— Прости… — Она приподняла бровь. — Проблема? Уже?

Я проигнорировала ее насмешку и едва различимое предупреждение в глазах, чтобы такой новичок, как я, держала рот на замке. Однако я, может, и была новенькой, но еще являлась экспертом по этике, поэтому мой рот имел полное право оставаться открытым. Но моя проблема не касалась чужих статей.

— Ты сказала, чтобы я каждую неделю делала обзор на бестселлер «Нью-Йорк Таймс». А если книга будет занимать лидирующую позицию дольше, чем одну неделю?

Наша редактор уставилась на меня, в то время как все остальные усиленно делали вид, что их не позабавил тот факт, что их эффективный лидер не продумала какой-то вопрос.

Алана неловко заерзала на стуле.

— Возможно я упустила из виду такую специфическую вероятность. Что ж, если такое произойдет, ты можешь выбрать книгу из пятерки лучших.

— Спасибо. И еще. Что делать, если бестселлер окажется непристойным? Скажем, эротикой?

В ответ я получила угрюмый взгляд.

— Значит тоже выбери из пятерки или двадцатки что-то пристойное. — Теперь заткнись, казалось, говорили ее глаза.

— Не переживай из-за нее. — Джаспер, который настоял, чтобы мы сели рядом, наклонился ко мне и положил руку на спинку моего стула. — Она такая со всеми.

Его губы коснулись моего уха, и я, резко отпрянув от него, тут же нашла взглядом Финна.

Он смотрел на нас с Джаспером, и на сей раз выражение его лица было непроницаемым. Словно ему было плевать, что какой-то парень ведет себя со мной как засранец.

Честно сказать, я не испытывала большого энтузиазма по поводу нашей сегодняшней встречи.

…Когда я подошла, Финн сделал шаг в сторону и пропустил меня в дом.

— Привет, — пробормотала я, не найдя в себе сил встретиться с ним взглядом.

— Привет. Ты заказала такси?

Пройдя в главный холл, я наконец посмотрела на него.

— Да.

— Я думал, тебя привезет Джил. Я бы забрал тебя, если б знал.

— Все нормально. — Я пожала плечами, не зная, как относиться к этой его галантности после нескольких дней полного игнорирования с его стороны.

— Когда мы закончим, я тебя отвезу.

— Ты не обязан.

— Не обязан. Но отвезу. — Его тон был категоричен.

— Финн, у тебя гостья?

Повернувшись, я увидела перед собой более взрослую версию Финна. В холле у лестницы стоял и строго глядел на меня высокий, широкоплечий мужчина. У Финна были его черты лица, но его глаза были глубокими и темными, а у его отца — цвета стали и очень холодными.

Я задрожала, мгновенно почувствовав, что не нравлюсь ему. Совсем.

— Сэр, это Индия Максвелл, моя одноклассница и будущая сводная сестра Элоизы. Индия, это мой отец. — Финн быстро подошел ко мне и, положив ладонь на мою поясницу, встал так близко, что мы соприкоснулись плечами.

Спрятав удивление, я из-под ресниц взглянула на Финна. Я буквально чувствовала, каким жестким было все его тело, и у меня сложилось четкое впечатление, что его неожиданный заботливый жест был вызван стремлением защитить меня.

Я осторожно посмотрела на его отца.

— Надеюсь, вы хорошо устроились.

— Да, спасибо.

— И что вы сегодня здесь делаете?

Я знала: на самом деле мистеру Рочестеру все равно, что я делаю в его доме. Его волновало лишь то, что ему это не нравилось. Вежливые манеры не могли скрыть его неприязнь.

— Нам с Финном задали сделать презентацию по истории.

— И нам пора к ней приступать. Извини нас. — Финн надавил на мою спину, подталкивая меня вперед. Я послушно двинулась мимо его отца.

— Где вы будете заниматься? — сказал он нам вслед.

Финн остановился.

— В комнате отдыха. Мы не помешаем тебе.

— Оставь дверь открытой, — распорядился его отец.

Он явно намекал, что если дверь будет закрыта, то мы начнем вытворять что-то неприличное. Моя кровь закипела. Вряд ли он допускал подобное поведение с девушками голубых кровей.

Рочестер был развешивающим ярлыки говнюком.

— Да, сэр, — с раздражением в голосе ответил Финн.

Мы пошли к той же комнате, в которой занимались во вторник. Финн не стал объяснять ни поведение своего отца, ни свое поведение с ним. В присутствии мистера Рочестера он заметно занервничал, но как только мы отошли, все тело Финна расслабилось.

У меня же сводило желудок. В атмосфере чувствовалось нечто такое… отчего мне стало очень тревожно.

— Хочешь перекусить? — спросил Финн, когда мы вошли в комнату отдыха.

— Давай, — пробормотала я, пока мой мозг трещал от попыток понять, какого черта со мной происходит.

— Сейчас вернусь.

Довольно скоро он принес газировку и штрудели и поставил все это на стол. Мои глаза метнулись к двери. Он не оставил ее открытой.

Повернувшись, я увидела, что Финн наблюдает за мной. Он улыбнулся мне эдакой немного печальной, но дерзкой улыбкой.

Она заставила меня улыбнуться в ответ, и, к моему удивлению, все его лицо на долю секунды смягчилось.

— Твой отец… — проговорила я, когда он сел рядом. — Он…

— Мудак, — подсказал Финн. — Самый настоящий мудак.

От неожиданности я издала удивленный смешок, и Финн, подняв глаза, улыбнулся. Я тоже улыбнулась в ответ.

— Да, есть немного.

Он хмыкнул и положил на стол ноутбук.

— Твой отец не такой?

Пока я не разрешу, маленькая сучка не получит ни крошки.

Открой глаза, отребье.

Я вытолкнула из головы голос отца и достала из рюкзака свои записи.

— Извини, — сказал в ответ на мое молчание Финн. — Я не хотел лезть не в свое дело.

— Все в порядке. — Я ободряюще улыбнулась ему.

Мгновение мы молчали, а затем я обнаружила, что говорю:

— Мой отец тоже был мудаком.

Наши глаза встретились, и на крошечный миг я перестала ощущать себя такой одинокой.

Финн, первым отведя взгляд, прочистил горло.

— Нам пора начинать.

Да, пора, подумала я и решительно сосредоточилась на своих записях.

Как и в прошлый раз нам отлично работалось вместе, и мы, не замечая, как летит время, доделали первую половину презентации. Через час Финн откинулся на стуле и покрутил шеей.

— Перерыв? — предложила я.

Он кивнул.

— Было бы здорово хотя бы пять минут не смотреть на экран.

— Конечно.

Мы помолчали.

— Знаешь… — заговорил Финн, когда тишина стала неловкой. — Я хочу извиниться перед тобой.

— За что?

— За… свое поведение.

Изучая его профиль, я ждала, когда он повернется.

Наконец он посмотрел на меня.

Извиняющееся выражение его лица было искренним, а еще он выглядел немного потерянным. Я не знала, почему. Но мне не понравилось, что по какой-то причине он чувствует себя так. И потому я ответила:

— Ты прощен.

Он, казалось, немного расслабился.

— И я знаю, что ты не флиртовала с Джаспером на моей гонке. Да и вообще никогда.

— Определенно.

Он оглядел комнату и, поерзав на стуле, снова откашлялся.

— А… у тебя в Калифорнии остался бойфренд?

Мой пульс участился.

— Джей… Но я бы не назвала его своим парнем.

— Но вы с ним встречались? — Его взгляд снова переметнулся к моему лицу.

— Зависали вместе. — Я невесело улыбнулась. — Я не встречаюсь. Не очень люблю обязательства. В том смысле, что вы с Элоизой… два года вместе… Это немного пугает.

Брови Финна приподнялись.

— А Джей знал, что вы не встречаетесь?

Я фыркнула.

— Да.

— И его все устраивало?

— Угу.

Он покачал головой и окинул мое лицо таким взглядом, что мой пульс застучал еще чаще.

— Не верю.

Я хотела спросить, что он имеет в виду, но он сразу закрылся, словно и без того сказал слишком много.

— Нам нужно вернуться к работе, — произнес он и, противореча своему предложению, выдвинул стул. — Только принесу еще содовой.

Не успела я и слова сказать, как за ним захлопнулась дверь. Оставшись одна, я вдруг поняла, что хочу в туалет.

В доме такого размера где-то поблизости должна быть уборная.

Я как можно тише вышла из комнаты и, не желая казаться шпионкой, немедленно приступила к поискам туалета.

Услышав голос Финна, донесшийся из комнаты впереди, я замерла.

Затем раздался голос его отца. Он говорил на повышенных тонах, и хорошие манеры стали настоятельно призывать меня развернуться и уйти. Но тут Финн сказал:

— В третий раз повторяю, мы просто работаем над школьным проектом.

Осознав, что они говорят обо мне, я напряглась и задержала дыхание. Подкравшись поближе, я заглянула в щель приоткрытой двери. Похоже, комната, в которой они находились, была кабинетом его отца. Я увидела, как мистер Рочестер обошел вокруг стола и встал лицом к сыну. Почему я продолжаю попадать в подобные ситуации? Подслушивать уже вошло у меня в привычку!

Финн напрягся, однако не отошел, даже когда его отец вплотную приблизился к его лицу. В языке тела мистера Рочестера чувствовалось нечто враждебное, что ни капли не нравилось мне. Все мысли о том, чтобы уйти, испарились.

— Я хочу, чтобы она больше не приходила в наш дом, ты понял меня?

— Она мой друг, — огрызнулся Финн.

Его ответ поразил меня. Финн считает меня своим другом?

От радости мой живот сжался.

— Как же, друг, — с издевкой сказал мистер Рочестер. — Можно подумать, твои чувства к такой девушке исключительно платонические. Я видел, как ты касался ее. — Он сделал еще шаг вперед, оказавшись почти нос к носу с сыном. — Мнишь себя ее защитничком, да? Используй ее, если хочешь, но осторожно, чтобы не узнала Элоиза. А когда покончишь с ней, убедись, что не будет никаких осложнений. Мой сын не встречается с отребьем.

Я дернулась от боли, после чего в негодовании ощетинилась.

Лицо Финна вспыхнуло.

— Индия не отребье. Не говори о ней так.

Покраснев от ярости, отец Финна быстрым движением схватил сына за воротник. Мое сердце бешено заколотилось.

Финн сбросил с себя его руки, оттолкнул отца от себя и, с ненавистью глядя на него, поправил рубашку.

— Давай не забывать, что я больше не маленький мальчик. Теперь я могу ударить в ответ.

Ноздри Рочестера в бессильной злобе раздулись, и он наставил на сына трясущийся палец.

— Осторожнее, молодой человек, ведь в моих руках твое будущее. Твое наследство, колледж — да все! Если не хочешь лишиться этого будущего, слушай меня. Элоиза — Фейвезер. Ты не поставишь под угрозу свои отношения с ней ради девицы с сомнительным прошлым.

Я на цыпочках отошла и с кровью, ревущей в ушах, бесшумно побежала по коридору в противоположную сторону. Найдя туалет, я поскорее там заперлась.

Я никак не могла отдышаться.

Давай не забывать, что я больше не маленький мальчик. Теперь я могу ударить в ответ.

Давление в груди возросло, и я зажмурилась.

Теперь мне все стало понятно. Я поняла, откуда взялась та испытанная мною раньше тревога. Это было узнавание. То, как напряженно Финн держался с отцом, холод в глазах его отца, их общение… Все это напомнило мне моего собственного отца. Я вспомнила, как напрягалась в его присутствии, потому что каждую секунду ждала, что он ударит меня.

Отец Финна бил его.

Он был всегда готов к обороне, потому что жил в зоне военных действий, а я знала, каково это. Что бы отец ни делал — бил ли меня кулаком по лицу или морил голодом, — я всегда оставалась в его доме военнопленной.

Поэтому да, я знала лучше, чем мне хотелось бы, что чувствовал Финн.

Ощутив приступ тошноты, я зажала ладонью рот.

Я не хотела, чтобы он жил так.

Силы начали покидать меня, и я сползла по двери на пол. Внезапно я ощутила себя такой беспомощной. Потерявшей надежду.

Эта связь — внезапная, безнадежная связь с Финном, которую я почувствовала… Черт, я бы с радостью стала самым одиноким человеком на свете, если бы это означало, что нас не будет объединять эта боль.

***

— Где ты была? — отрывисто спросил Финн, когда пять минут спустя я вернулась в комнату отдыха.

— В туалете. — Я закрыла за собой дверь.

Мы уставились друг на друга, и я поняла, что не смогла скрыть из глаз новообретенное знание.

Финн побледнел.

— Ты…

— Я случайно услышала твой спор с отцом.

Жилка на его челюсти дернулась, и он отвернулся.

— Не знаю, о чем ты.

— Мы должны поговорить об этом. — Я поспешила к нему. — Слушай, я понимаю…

— Ты ничего не понимаешь. — Он развернулся ко мне, и его глаза запылали. — Моя жизнь тебя не касается.

— Финн…

— Если ты кому-нибудь скажешь хоть слово…

— Никогда! — воскликнула я, рассердившись, что он подумал так обо мне. — Финн, пожалуйста…

— Все. — Он провел рукой по волосам. — На сегодня достаточно. Мы закончим презентацию в школе. Я вызову тебе такси.

Я не остановила его, когда он вышел из комнаты. Давление в груди стало невыносимым. Я знала, что он чувствовал, потому что сама ненавидела людей, знающих, что мой отец бил меня. Я не могла удержаться от мыслей, что они думают, будто я сама во всем виновата. Потому что, ну какой отец станет причинять боль собственному ребенку?

Невзирая на разброд в своих чувствах, на внезапное желание довериться Финну, поговорить с кем-то, кто действительно может понять, через что я прошла, я подавила свой эгоизм. Финну сейчас это было не нужно.

Поэтому я молча собрала свои вещи и, не дожидаясь его возвращения, вышла на улицу, где, встав у обочины, стала ждать приезда такси.

***

На расстоянии от Финна у меня наконец-таки получилось навести в мыслях порядок.

Увидев панику в глазах Финна из-за того, что раскрылась правда о жизни его семьи, я захотела рассказать ему о себе. О том, что отец делал со мной.

Я никогда никому не рассказывала об этом. Даже Анне.

Расхаживая по своей комнате с колотящимся сердцем, я благодарила Бога за то, что не выпалила правду. Я стала бы уязвимой, обнажив душу перед Финном, парнем, которого я очень мало знала.

Парнем, с которым не имела права сближаться, как бы меня ни тянуло к нему из-за того общего, что у нас было.

Для утешения у него была Элоиза.

А я ни с кем не сближаюсь.

Застонав, я прислонилась к столбику кровати. Хотелось бы мне знать, как Финн поведет себя со мной в школе в понедельник.

И все же я не могла заставить себя волноваться, что его ледяная холодность может разрушить мой социальный статус.

Хотя должна была волноваться только об этом!

Но единственное, что меня волновало, — это тот факт, что я смогла сбежать от своего отца, а Финн нет. У него не было выхода.

Стоп!

Хватит волноваться о Финне Рочестере. В понедельник я приду в школу, и пусть Финн игнорирует меня, сколько влезет. Я буду слишком занята, строя свой путь к популярности, чтобы переживать на его счет.

Я притворюсь, что понятия не имею о его проблемах с отцом.

Если Финну так хочется…

То ради бога.

Глава 10

Я бы хотела, чтобы здесь была мама.

Я знала, что не должна была так говорить.

Но оно само вырвалось.

У меня начались месячные. Я не знала, что делать. У меня не было денег, чтобы купить необходимое, и мне пришлось обратиться за деньгами к нему. Он спросил, для чего. Стесняясь признаться, я подумала, насколько мне было бы легче, если бы она не оставила нас.

И нечаянно произнесла это вслух.

Он стал орать на меня.

Я еще слышала его крики, когда боль начала отступать, и за мной пришла тьма.

Блаженная тьма.

Мне показалось, что я услышала, как Карла крикнула: «ПЕРЕСТАНЬ!»

А потом тьма поглотила меня окончательно.

***

Мои глаза распахнулись, и, привыкнув к темноте, я узнала свою спальню. Когда я вспомнила, где я и сколько мне лет, мое сердце начало успокаиваться.

Я больше не была двенадцатилетней девочкой и не лежала на полу трейлера, пока отец чуть ли не до смерти избивал меня.

Я бы хотела, чтобы здесь была мама — это были последние в моей жизни слова, которые я сказала ему.

От воспоминаний у меня так заболело в груди, что я позволила слезам свободно стекать по щекам, надеясь, что они облегчат боль. Я бы хотела, чтобы здесь была мама. Эти роковые слова привели меня к ней, но когда это случилось, я поняла, что не знаю, как вести себя с ней. Единственное, что я могла делать, — не доверять ей.

Я зажмурилась, не желая думать о наших непростых отношениях. Я хотела просто заснуть, проснуться в воскресенье и ничего не делать.

Не думать ни о нем, ни о ней, ни о Финне.

***

Я заснула только через пару часов.

И все это время меня не оставляли мысли о них.

***

Утром, не заметив в поведении Элоизы никаких негативных изменений, я сделала вывод, что Финн ничего ей не сказал и решил не исключать меня из компании за то, что я узнала о нем.

Что до меня, то я настроилась вести себя с Финном безразлично и просто продолжать жить своей новой жизнью в школе Тобиаса Рочестера.

Я была полностью уверена, что смогу выбросить из головы то, что узнала.

Пока не увидела его.

Он сидел, склонив голову, за своей партой на микроэкономике, и при виде него я почувствовала прилив какой-то незнакомой эмоции. Кажется, то была нежность.

Мне стало не по себе. Я в замешательстве зашла с Элоизой и девочками в кабинет и, не здороваясь с ребятами, села.

— Что-то ты сегодня такая тихая.

Я изучала взглядом свою парту. И впервые заметила, что на ней нет ни царапины. В моей старой школе парты были покрыты неоригинальными остротами, вроде «тут сидел я». Но не в школе Тобиаса Рочестера. Нет. Здесь деткам не дозволялось вести себя как «вандалы».

Я почувствовала, как что-то отскочило от моего затылка, и, резко развернувшись, проследила взглядом траекторию оскорбившего меня снаряда.

Мне широко улыбался Гейб.

— Я сказал, ты сегодня такая тихая.

— И поэтому ты решил швырнуть в меня, — я посмотрела на пол, — ластик.

— Ну, ты не ответила, так что физическое насилие показалось мне подходящим следующим шагом.

Я закатила глаза и отвернулась, притворившись, что мне наплевать на то, что Финн, игнорируя разговор, упорно не отрывает взгляда от парты.

— И это все, что я получил? Презрительный взгляд? — Когда я не ответила, Гейб драматично вздохнул. — На выходных приезжал твой калифорнийский бойфренд? Поэтому я внезапно стал персоной нон грата?

Я оглянулась через плечо.

— Да, абсолютно верно. Он узнал о нашей тайной любви и угрожал покалечить тебя. Игнорируя тебя, я пытаюсь спасти тебе жизнь, так что сделай мне одолжение, смирись с этим. — Я вздохнула и, посмотрев вперед, с облегчением увидела, что в кабинет заходит учитель.

— Знаешь, Максвелл, твоя дерзость сводит меня с ума, — игриво прошептал Гейб.

— А меня сводишь с ума ты, — развернувшись, раздраженно произнесла Элоиза. — Учись читать между строк. Она не в настроении. Отстань от нее.

Я бросила на нее взгляд, надеясь, что она сможет прочесть в нем благодарность. Если она и считала ее, то не показала виду, потому что просто повернулась назад и сосредоточилась на учителе.

Когда урок кончился, Финн перед уходом наклонился к Элоизе и поцеловал ее в щеку. Обычно он так не делал. Она, казалось, удивилась его поведению, но когда он, не сказав никому ни слова, вышел из кабинета, я увидела, что на ее лице появилось тревога. Я отвернулась, прежде чем она успела заметить, что я смотрю на нее, и понять, что причина холодности Финна со всеми, кроме нее, во мне.

На уроке современной европейской истории все стало еще хуже. Без буфера в виде членов нашей компании атмосфера между нами стала ужасной. Когда я пришла в школу Тобиаса Рочестера, то столкнулась с недружелюбием, но тогда оно не затронуло меня на эмоциональном уровне. Меня волновал лишь социальный и учебный аспект.

Теперь же меня переполняли эмоции.

Я не хотела этого.

Но холодное отношение Финна задевало меня.

На самом деле, можно было даже сказать, что оно меня убивало.

Франклин решил, что сегодня мы поработаем над устной частью презентации, поскольку нам было нужно представить ее к концу недели. Когда я подвинула свою парту поближе к Финну, чтобы работать вместе, он всем телом напрягся. Весь урок он не смотрел мне в глаза. Говорил каким-то безжизненным голосом. И дернулся, когда наши руки случайно соприкоснулись.

Я чувствовала себя отвергнутой.

Все время, что я сидела рядом с ним, у меня болело в груди.

Под кожей бурлило желание потребовать, чтобы он посмотрел на меня, заставлявшее пальцы на моих ногах от волнения поджиматься. Думаю, он был первым человеком, истинную сущность которого я по-настоящему разглядела, и я ничего не могла поделать с желанием, чтобы он тоже увидел истинную меня.

Я хотела быть его другом.

Из-за этого желания я чувствовала себя маленькой девочкой. Словно снова вернулась в детство.

Перестань!

Он не нужен тебе.

Но помнить об этом было непросто, ведь я наконец нашла человека, который мог по-настоящему понять меня, и которого по-настоящему могла понять я. Хотя следовало признать, что меня потянуло к Финну еще до того, как я узнала об ужасных вещах, объединяющих нас. Так, как не тянуло еще никогда и ни к кому.

Я печально рассматривала его лицо.

Неужели его совсем не тянет ко мне?

Как это возможно — испытывать такие сильные безответные чувства?

Внезапно прозвенел звонок, и я вздрогнула, когда Финн со скрежетом отодвинул от парты свой стул. Мне не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать в оглушительной тишине, как он с молниеносной скоростью собирается и вылетает из кабинета.

Сражаясь с внезапным и крайне странным желанием заплакать, я уставилась в парту.

— Индия, что с тобой?

Я резко подняла голову и увидела, что надо мной, обеспокоенно хмурясь, возвышается Франклин.

— Ничего. Все нормально. — Я медленно поднялась.

Франклин явно мне не поверил.

— Между тобой и Финном все хорошо? Вы сможете вместе доделать презентацию?

Он оказался слишком внимательным.

Я выдавила улыбку.

— Мы доделаем презентацию, мистер Франклин.

— Ладно. — Он медленно кивнул и шагнул назад.

И тогда я осознала, что весь класс уже ушел.

Сколько времени я просидела вот так, безучастно глядя на парту после ухода Финна?

— Если захочешь поговорить, то я всегда здесь.

— Спасибо. Правда. Но я в порядке.

Однако это было не так.

Мне было страшно идти на обед.

***

— А где Финн? — спросила Шарлотта, когда мы расселись за центральным столом.

На лице Элоизы было отсутствующее выражение, и я задалась вопросом, не прячется ли она за ним, когда особенно сильно расстроена или обеспокоена.

— Пошел со своими ребятами из команды по гребле в «Лулу».

Так называлась небольшая кофейня неподалеку от школы, где часто обедали старшеклассники.

— Он ведет себя странно, — сказала Шарлотта. — Что-то случилось?

— Насколько я знаю — нет.

— Точно случилось, — проворчал Гейб. — Он сегодня особенно хмурый.

Джошуа стрельнул в него раздраженным взглядом.

— Ты же знаешь, как сильно на него давит отец. Наверное, у него просто выдались плохие выходные.

Не то слово.

Судя по взглядам, которыми обменялись друзья Финна, они если и не знали о физическом насилии (я была больше чем уверена, что не знали), то о характере его отца точно были осведомлены.

Заметив мой интерес к разговору, Элоиза чопорно произнесла:

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Шарлотта, как прошло твое свидание с Лоуренсом?

Я молчала все время, пока Шарлотта описывала скучное свидание с сыном дипломата. Свидание, которым она была более чем взволнована в прошлую пятницу. Гейб принялся дразнить ее из-за Лоуренса и того, каким скучным он оказался, и уж слишком довольно твердить: «Я же тебе говорил».

Но сейчас меня не беспокоило разочарование Шарлотты или шуточки Гейба.

Меня беспокоило то, что Финн избегает меня. Причем, беспокоило сильно.

— Прошу прощения, — пробормотала я, не в силах находиться среди них в таком состоянии. Я встала с подносом с едой.

— Куда ты? — нахмурившись, спросил Гейб. Вся его обычная веселость исчезла.

— У меня много дел. Наверно, мне лучше использовать это время для работы в медиацентре. Увидимся позже, ребят. — И я поспешила уйти, пока Гейб или кто-то другой не отговорили меня.

Вместо того, чтобы идти в медиацентр, я отправилась в пустую фотолабораторию.

Не знаю, что повело меня в место, которое было связано с Финном, но вскоре я уже стояла посреди комнаты, обнимая себя, жалея себя и ругая себя.

Что случилось с моей решимостью сосредоточиться на социальном росте?

Место за центральным столом давало возможность закреплять статус, а сегодня я ушла оттуда из-за парня.

И не просто из-за какого-то парня, призналась я себе наконец.

А парня, с которым я хотела бы подружиться.

Мне был необходим друг.

Но ведь все люди в ком-то нуждаются, верно? Почему мне так сложно это признать? Сморгнув слезы, я в расстройстве пнула шкаф перед собой. Я превращалась в истеричку.

Я развернулась…

И уткнулась взглядом в одну из фотографий Финна.

У меня перехватило дыхание.

На фото была я.

Когда он сделал его?

Это был крупный план, но, насколько я могла судить, я стояла за воротами школы.

Он снял меня в профиль. Мои волосы развевались под легкими порывами ветра, и я выглядела… печальной.

Зачем он снял это?

Вздохнув, я отвернулась, не в силах видеть эмоции, которые он захватил, — эмоции, которые, как мне казалось, я научилась скрывать. Но Финн сумел запечатлеть момент, когда я была уязвима.

Почему его это заботило?

Я была для него лишь очередным объектом, или он сделал фотографию неслучайно?

Пока я не узнала о его отце, Финн тоже хотел быть моим другом?

— Вот черт! — воскликнула я, хватая свою сумку.

Раз уж я провожу столько времени, мучаясь из-за этого парня, то должна что-то с этим сделать. И точка.

Я заставлю Финна перестать меня игнорировать.

Я заставлю его увидеть, что сейчас, пока мы оба бессильны и заперты в ловушке, мы сможем объединиться и придумать, как контролировать нашу боль.

***

Добиться того, чтобы Финн перестал меня игнорировать, оказалось сложнее, чем я предполагала. В следующие несколько дней он находил миллион оправданий, чтобы не находиться рядом со мной. Единственным местом, где он не мог избежать меня, были уроки истории, потому что мы вместе работали над презентацией.

Конечно, поговорить там мы не могли.

К четвергу я потеряла терпение. Мы сделали устную презентацию, и несмотря на то, каким скованным и холодным был со мной Финн, все прошло довольно неплохо. Я видела, что одноклассники бросают на нас странные взгляды, и во мне еще хватало амбиций, чтобы переживать, как его поведение скажется на отношении людей ко мне.

В четверг после уроков я была занята в «Крониклс». Чтобы успевать на двух своих факультативах, я вкалывала на износ всю неделю, поэтому теперь мне оставалось разве что помогать Алане контролировать выпуск, пока Надя собирала его на компьютере.

Прежде чем войти в медиацентр, я заметила, что Финн направляется в фотолабораторию. Мне не терпелось пойти к нему, но я знала, что должна показаться в «Крониклс».

Побыв там для приличия какое-то время, я подошла к Алане.

— Я ведь сейчас не нужна тебе, да?

Она бросила на меня рассеянный взгляд.

— Не-а.

— Мне нужно кое-что сделать. Я быстро.

— Ладно.

Я старалась не выглядеть так, будто спешу, но ноги сами собой вынесли меня из медиацентра.

Если честно, я не могла припомнить, когда в последний раз так нервничала. У меня скрутило желудок, вспотели ладони, и я, как ни старалась успокоить себя дыхательными упражнениями, никак не могла взять под контроль свое сердце.

Ничто не запрещало мне развернуться и пойти назад в «Крониклс».

Кроме тяги к Финну, которую я больше не могла отрицать.

Хотелось бы мне не чувствовать ее.

Но я чувствовала.

Мне была ненавистна мысль, что он испытывает боль в одиночестве.

И я ненавидела свое одиночество.

Я быстро оглядела коридор и, убедившись, что поблизости никого нет, проскользнула в фотолабораторию и поморгала, привыкая к красному свету.

Финн стоял в центре комнаты в нескольких шагах от меня. Он уставился на меня, и я ощутила, как пространство заполняется его недовольством.

Он бросил фотографию, которую проявлял, и ледяным тоном осведомился:

— Зачем ты пришла?

Я глубоко вздохнула.

Была не была.

— Нам надо поговорить о том, что я видела.

— Ты ничего не видела.

— Финн…

— Я не обязан ничего тебе объяснять. Разве я недостаточно дал это понять, избегая тебя? Держи свой нос подальше от моих дел.

— Если ты…

— Уходи, — сказал он и, развернувшись, направился к раковине.

— Нет. — Я упрямо шагнула вперед. — Пока ты не выслушаешь меня, я никуда не уйду.

— Зачем? — Он оглянулся через плечо и прошелся по моему телу наглым, оскорбительным взглядом. — Думаешь, ты можешь помочь мне?

Хоть я и знала, что эти нападки были вызваны стремлением защититься, мне все равно стало больно. Мгновение я молча смотрела на него, напоминая себе, зачем хочу это сделать.

Он горько хмыкнул.

— Держись от моей жизни подальше, Индия. — И отвернулся к стене.

И тогда это случилось.

Ради Финна Рочестера я раскрылась нараспашку.

— Когда мне было восемь, Хейли бросила нас с отцом. Просто ушла. Без объяснений.

Финн замер, и я поняла, что он слушает.

Я сделала еще шаг к нему. Во рту было сухо, а руки тряслись, как и колени. Я и не подозревала, что рассказывать свою историю будет так страшно и сложно.

— Сначала папа сильно грустил, потом сильно злился, а потом стал сильно пить. Он потерял работу. Мы потеряли наш дом. И переехали в трейлерный парк на окраине. Из популярной девочки я превратилась в ту, кого называли трейлерным отребьем. Но я могла с этим жить… потому что чужие насмешки были ничем по сравнению с пьянством отца. Он начал винить меня, ненавидеть меня за то, что Хейли нас бросила. Ненавидеть по-настоящему, Финн. В самом глубоком и темном смысле этого слова. — Я вспомнила озлобленное выражение, которое появлялось на лице отца, когда он слишком долго смотрел на меня, и мои глаза налились слезами.

Видимо, я достучалась до Финна, потому что он медленно повернулся ко мне. Он пронизывал меня взглядом с загнанным выражением на лице, которое было слишком хорошо мне знакомо.

— В избиениях ничего хорошего не было, но если бы все ограничивалось только пинками и кулаками, синяками и кровью, я бы еще смогла это вынести. Но пережить его ненависть было сложнее всего. Он запирал меня в ванной на несколько дней, морил голодом за малейшее прегрешение. Этим он смог… — в итоге сломать меня. Я вытерла слезы, злясь, что воспоминания до сих пор делают меня такой уязвимой.

— В школе я стала почти невидимкой. Моего частого отсутствия никто, казалось, не замечал. Ну… Кроме одной учительницы. Когда мне было десять, она заметила пару синяков. Но отец протрезвел достаточно, чтобы внушить ей, будто он хороший родитель, а я — обычный ребенок, который всегда играет, где не положено. Я не опровергла его слова, потому что слишком боялась начать говорить. Я всегда гадала, кто еще знал или мог подозревать, что отец бил меня, и даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти меня. Эта мысль слишком ранила, поэтому, как только она подкрадывалась, я старалась поскорее отбросить ее.

Я помолчала.

— Ситуация становилось все хуже и продолжалась до моих двенадцати лет. До тех пор, пока какие-то мои слова не заставили его совсем потерять контроль. Не знаю, что случилось. Я очнулась в больнице и узнала от медсестры, что Карла, подружка отца, вызвала скорую помощь, потому что подумала, что я умираю. Он чуть не убил меня. И в придачу ко всем своим травмам, я была сильно истощена. — Я печально улыбнулась Финну, на лице которого был написан ужас. — Власти разыскали Хейли, и через некоторое время она получила надо мной опеку. Потом увезла меня в Калифорнию, и с тех пор я жила с ней.

— Зачем? — прошептал он. Его голос был хриплым. — Зачем ты рассказываешь об этом мне?

Я беспомощно пожала плечами, чувствуя себя ранимой как никогда.

— Мне стоило большого труда выработать привычку не нуждаться ни в ком. Ни в Хейли, ни в ком-то еще. Но… Это становится реально отстойным. — Я горько рассмеялась. — Мне сложно доверять людям. На самом деле, вообще невозможно, и это выматывает. Я не знаю, что происходит между тобой и твоим отцом, но подозреваю, что он был жесток с тобой. Мне ненавистно, что такое происходит с тобой. Но когда я увидела, как ты дал ему отпор, то почувствовала… Я не знаю. — Я снова пожала плечами. — Может, это странно, но я почувствовала, что наконец нашла человека, который может понять меня. Которому я, возможно, смогла бы доверять. И который смог бы доверять мне.

Мои последние слова повисли в тяжелой тишине. Клянусь, я думала, что сердце проломит мне ребра, так сильно оно колотилось.

А затем Финн медленными, длинными шагами пошел мне навстречу, и я перестала дышать.

Он остановился напротив. Потрясение на лице его боролось с чем-то еще. С чем-то, что заставило мое сердце упасть.

— Индия… Мне жаль, что все это случилось с тобой. Поверь, правда жаль. Но я не могу… — Он отвернулся, и на его челюсти задергался мускул. — Но я не могу стать для тебя таким человеком, как и ты не можешь стать им для меня. Я больше не хочу обсуждать это. Никогда. Извини.

Я ошибалась.

Прежнее поведение Финна было комариным укусом в сравнении с тем, что случилось сейчас.

Я впервые в жизни раскрылась и…

Меня затошнило.

Я не стала ждать, когда он скажет что-то еще. Дрожа всем телом, я развернулась и вылетела из комнаты, проигнорировав то, с какой тревогой он выкрикнул мне вслед мое имя.

Глава 11

— Привет.

Я оторвала взгляд от электронной книги и тяжелого, душераздирающего романа, который читала. Проблемы героя и героини неплохо отвлекали от моих собственных бед.

Но Хейли вернула меня в реальность.

Она неуверенно улыбнулась и переступила порог.

— Просто решила проверить, как ты. Ты была такой тихой за ужином. Все хорошо?

Меня в какой-то степени поразило то, что она обратила внимание, ведь она была полностью поглощена своими свадебным планами и вечеринкой в честь помолвки.

— Все прекрасно.

— О, да, заметно.

Я угрюмо уставилась на нее.

— Даже если что-то не так, разве я когда-нибудь приходила с этим к тебе?

Ее черты на мгновение исказила боль.

— Бывало, что приходила.

— Ага, пока мне не исполнилось восемь, и ты не бросила меня.

Моя атака вынудила ее резко вдохнуть, и я подавила вспышку вины.

— Верно. — Хейли сделала шаг назад. — Что ж, тогда не буду тебе мешать.

Она выскользнула из комнаты, и мои пальцы вцепились в электронную книгу.

Уж не собиралась ли Хейли удариться в слезы?

При этой мысли у меня по какой-то глупой причине защипало в глазах.

Помутневшим взглядом я уткнулась в свою книгу и заставила реальность исчезнуть.

***

Если честно, больше всего мне хотелось утопать в жалости к себе, скажем… вечность. Но, несмотря на ужасные события дня, ночью я умудрилась поспать, и наутро все… осталось, как прежде, но я хотя бы смогла снова сфокусироваться на действительно важных вещах.

Меня немного успокаивал тот факт, что Финн, хоть я и выставила себя уязвимой, не собирался распространять детали моей печальной истории.

А еще у меня были мои социальные планы.

Я же не собиралась и вправду выбросить их в окно из-за того, что мои чувства ранил парень? Парень, к которому у меня даже не было романтического интереса. Я не относилась к тому типу девушек, которых мне всегда было жаль, — ну, знаете, которые принимали решения, основываясь не на собственных желаниях, а на том, чего, как они полагали, хотел парень, который им нравился.

Плюс я была мастером по маскировке своих истинных чувств.

Я могла это сделать рядом с Финном.

Я могла притвориться, что мне не было больно. Словно его отказ ничего не значил для меня.

— Кажется, тебе сегодня получше. Аппетит вернулся, — заметила Хейли, когда мы с Элоизой сели завтракать. Тео, как всегда, уже уехал в офис. Спустя нескольких недель нашего пребывания здесь Тео вернулся к своему, как я поняла, обычному режиму, состоящему из долгих часов работы. Его никогда не бывало за завтраком, а за ужином он появлялся пару раз за неделю, в основном в выходные. Мне было любопытно, что думает Хейли по поводу того, что он так много работает. Волнует ли это ее, или она с легкостью пошла на этот компромисс с целью получить ту жизнь, которую всегда хотела?

Я покосилась на Элоизу, чтобы посмотреть, обращает ли она внимание на разговор. Она ела, глядя в тарелку, но по наклону ее головы мне стало ясно, что она слушает.

— Ничего такого со мной вчера не было, — сказала я.

Хейли отреагировала на мой раздраженный тон слабой улыбкой.

— Окей.

— Я все, — сказала я Элоизе. — Ты закончила?

Она посмотрела на меня.

— Еще минуту.

— Девочки, пока не забыла… Мне нужно, чтобы вы составили список своих гостей для вечеринки в честь помолвки. Я сообразила, что не дала вам возможности пригласить друзей, когда приглашения уже разослали.

Элоиза кивнула.

— К вечеру я предоставлю тебе список.

Хейли благодарно ей улыбнулась, а затем перевела взгляд на меня.

Я скорчила гримасу.

— Ее список — мой список. Или ты забыла, что мои друзья находятся за три тысячи миль отсюда?

От моего едкого ответа ее темные глаза потускнели.

Не желая лицезреть ее боль, я выскочила из дома и села в машину к Джилу. Он, видимо, уловил мое настроение, поэтому все время, пока мы ждали Элоизу, молчал.

Несколько минут спустя Джил вышел из машины, чтобы открыть ей дверцу, и она устроилась рядом со мной. Пока Джил возвращался за руль, мы молчали, но когда машина отъехала, Элоиза сказала:

— Ты не считаешь, что ведешь себя с Хейли слишком сурово?

Внутренне я покраснела от чувства вины.

Снаружи же лишь пожала плечами.

— Не понимаю, о чем ты.

Мой ответ будто бы позабавил ее.

— Что?

Мгновение она смотрела на меня, а потом отвернулась и пожала плечами.

— Иногда я забываю, что ты родилась не здесь. Ты так естественно притворяешься.

— Я овладела мастерством носить маски задолго до приезда в Массачусетс.

— Я заметила. — Она стрельнула в меня взглядом, и мы обе невесело улыбнулись.

Мне уже не в первый раз показалось, что за ее печалью стоит что-то еще, помимо тоски по скончавшейся матери. Но вот что?

— Тебе нравится Хейли, да? — вдруг спросила я.

Элоиза, похоже, удивилась вопросу.

— Это имеет значение?

— Вроде того. Мы ведь типа как должны стать семьей.

— Хорошо. Да, мне нравится Хейли. У нее, как мне кажется, достаточно легкий характер. Она принимает людей такими, какие они есть. Я ни разу не слышала, чтобы она осуждала кого-то или говорила про людей гадости. Это необычно.

Я рассмеялась.

— Необычно. О да.

Мы помолчали.

— Индия, она твоя мама. Просто будь благодарна за то, что она у тебя есть, хорошо?

Чувство вины и гнев, перемешавшись, перекрыли мне горло, так что ответить ей я не смогла. Я не хотела переставать злиться на Хейли. У меня было полное право испытывать злость. И все-таки в глубине души мне было в какой-то степени стыдно, что я принимаю существование Хейли как должное, в то время как в одном доме со мной живет девочка, которая потеряла свою мать навсегда.

***

Тот день в школе прошел, мягко говоря, интересно. Если б я только могла, то заставила бы свое сердцебиение оставаться спокойным и ровным. К несчастью, у моего сердца был свой собственный разум, и при виде Финна в конце коридора оно начало биться и колотиться в груди, словно запаниковавший ботаник, которого запер в шкафчике самый популярный мальчик школы.

Глаза Финна — полные душевной боли, почти муки — прожигали меня, но когда мы с Элоизой приблизились, он словно опомнился, и все, что я увидела в выражении его глаз, исчезло, как дым.

— Привет, — произнесла Элоиза, коротко коснувшись его груди.

— Привет. — Он заправил ей прядь волос за ухо и одарил легкой, интимной улыбкой. Потом мимолетно взглянул на меня и, пробормотав «привет», снова перевел внимание на Элоизу. — Мы увидимся завтра?

Элоиза кивнула.

— Завтра вечеринка в честь дня рождения Пола, помнишь?

Я помнила. Пол, наш технический редактор, пригласил меня на прошлой неделе. Его матерью была Диана Дюпон Уортингтон, наследница «Алмазов Дюпон», одной из старейших корпораций по добыче и продаже алмазов.

Другими словами, семья Пола была охрененно крутой, и все, кто хоть что-то из себя представлял, были приглашены на его вечеринку.

— Точно, — сказал Финн. — Все идут?

Мне показалось, или это «все» на самом деле значило «Индия»?

Я ощутила, как моя боль превращается в гнев. Это было хорошо. С гневом я справлялась намного лучше, чем с болью.

— Увидимся позже, ребят. — Мой голос прозвучал настолько нормально, что я даже загордилась собой. — Мне пора на урок.

Элоиза сказала «пока», а от Финна я не услышала ничего. Несмотря на мое признание, он по какой-то причине решил, что мы не только не друзья, но даже не просто знакомые, и по-прежнему собирался вести себя так, будто меня не существовало на свете. Что вполне себе делало его дерьмовым человеком. Я поделилась с ним тем, о чем не рассказывала ни одной живой душе. Я была уязвима перед ним, как ни перед кем другим, за исключением Хейли.

А он вел себя как самый большой в мире говнюк.

И это помогло мне пережить день, потому что я не хотела, чтобы среди моих близких был говнюк.

***

Если дома Тео и Финна поразили меня, то огромным особняком семьи Пола Уортингтона я оказалась просто ошеломлена. Он был великолепен в своем величии. Вряд ли я смогла бы жить в таком месте.

Мы взяли машину Элоизы, и она с радостью уступила руль мне, что стало хорошим бонусом. Уортингтоны жили в Вестоне — всего в пяти минутах езды, — но у меня создалось впечатление, что Элоиза считала важным, чтобы мы прибыли к ним на «ягуаре», а не на такси и не, упаси боже, пешком.

Когда мы оказались на вечеринке, я пошла следом за Элоизой. На мне было короткое голубое обтягивающее платье Balmain с длинными рукавами и круглым вырезом, отделанным кружевом на тон темнее, к которому я надела черные замшевые ботиночки Michael Kors с открытым носком. Я в жизни не была так дорого одета. Но оглядев остальных, я поняла, что сделала правильный выбор. Все на вечеринке были в дизайнерских вещах.

Элоиза привела нас в бильярдную (ага, там была бильярдная комната!), где собралась наша компания, и сразу направилась к своему бойфренду, но когда я, собравшись с духом, пошла было за ней, вокруг моей талии обвилась чья-то рука. Меня прижали к твердому телу, и я, дернувшись, повернулась, чтобы узнать, кто поймал меня.

Джаспер.

Просто отлично.

Я снова дернулась, и он ослабил хватку, однако не отпустил меня.

— Выглядишь горячо, Индия. — Он ухмыльнулся. — В соответствии со своим именем.

Я закатила глаза и вырвалась из его хватки. Он разочарованно скривил рот и, когда я начала уходить, схватил меня за запястье.

— Эй, куда собралась?

Приставучий козел. Я нахмурилась и вырвала руку.

— Слушай, если хочешь поговорить со мной, постарайся делать это без рук.

Его глаза заледенели так быстро, что я задрожала, и он, наклонившись, злобно промурлыкал мне в ухо:

— Для нищей сучки ты ужасно заносчива.

Я отпрянула.

— Показываешь свое настоящее лицо, Джаспер?

Лед из его глаз в одну секунду исчез, и он просительно улыбнулся.

— Да ладно тебе, я не хочу быть врагами. Я хочу быть друзьями. Очень хорошими друзьями.

— Знаешь, что? Просто продолжай дружить, как дружил, со своей правой рукой.

Его друзья, которые стояли неподалеку и слушали нас, громко заржали, и лицо Джаспера потемнело от гнева.

Я развернулась, чтобы уйти, пока отморозок не стал еще отмороженнее, и врезалась прямиком в сильную грудь Гейба. Он поймал меня за руки, чтобы вернуть мне равновесие.

— Ты в порядке? — Прищурившись, он посмотрел мне за спину, выглядя при этом нехарактерно взбешенным.

— В полном, — заверила я его. — Ничего такого, с чем я бы не справилась.

Он внимательно посмотрел мне в глаза и, что бы он в них не увидел, это вызвало у него улыбку.