Наша непостижимая бесконечность

Когда мы наконец прервались, чтобы вздохнуть, я в ошеломлении усмехнулась и посмотрела на его затененное лицо.

— Ничего себе, какое приветствие.

Он поцеловал меня в кончик носа и обнял, скользнув ладонями по спине.

— Я умирал от желания сделать это весь день. Клянусь, за обедом я думал, что еще чуть-чуть, и я брошусь на тебя через стол.

Я хихикнула.

— Было бы, наверное, весело, но хорошо, что ты все же сдержался.

— Да. Все слегка спятили. Но Элоиза счастлива. Мы сегодня поговорили.

— Между вами все хорошо?

— Да, она говорит, что ей все еще больно, что убивает, и я больше не допущу этого. Тем более, что она простила меня. В основном благодаря тебе. — Теперь он улыбался. — Мне кажется, ты ей действительно нравишься.

— Ты удивлен?

— Я думал, она воспринимает тебя как угрозу. Но ты покорила ее. Есть у тебя такая способность, — проурчал он и провел губами по моим губам, отчего их стало покалывать.

— Мне нравится, как ты целуешься.

Финн выглядел довольным. Даже немного самодовольным.

— Да?

— Угу-м. — Я решила закрыть глаза на самодовольство. — До сих пор мне не нравилось целоваться.

В ответ он нежно поцеловал меня.

— До сих пор. — Поцелуй. — Никогда? — Поцелуй.

— Не-а.

— Поэтому ты… — Он неуверенно умолк.

— Поэтому что?

— Мне не следует спрашивать.

— Раз уж ты начал, то с тем же успехом мог бы закончить, — поддразнила его я.

Он крепко сжал меня, и его лицо стало серьезным.

— Поэтому ты девственница? Тебе не нравилось это… все?…

Меня так увлекло любование им и ощущение близости его тела, что я ответила, не подбирая слова.

— Мне нравилось, когда парни притрагивались ко мне. Просто не особо нравились поцелуи.

Финн напрягся.

— Они притрагивались к тебе?

— Что…

— Как именно они тебя трогали?

Настал мой черед напрячься.

— Ты ведь думал, что я не девственница, — мягко, примирительно произнесла я. — Так почему это имеет значение?

— Как они тебя трогали? — повторил он.

— Финн. — Я надеялась, что он услышит в моем голосе предупреждение.

Он услышал.

— Мне просто не нравится мысль о тебе с кем-то другим.

Я вспомнила, как ревновала вчера, когда он рассказывал мне о девушках во Флориде.

— Я понимаю. Но это прошлое, верно? Никто из тех парней не пробуждал во мне то, что я ощущаю с тобой.

— У меня то же самое насчет девушек. — Он прислонился своим лбом к моему и хрипло проговорил: — Боже, мне иногда кажется, что всех этих чувств слишком много.

— Хорошо, — выдохнула я. — Уж лучше пусть будет много, чем мало.

В ответ он снова поцеловал меня — на этот раз жестче и безрассуднее, — и скоро я ощутила, как его тело вжалось в мое. Раскрасневшаяся, трепещущая как никогда до сих пор, я отстранилась, чтобы вздохнуть.

— Нам лучше остановиться. Мне пора на собрание, и я не могу выглядеть так, словно тискалась с горячим парнем в фотолаборатории.

Он рассмеялся — низким, восхитительным смехом.

— Да, наверное. Но когда мы увидимся наедине?

— Завтра после уроков? Можно притвориться, что нам надо позаниматься.

— Элоиза может прикрыть нас… сказать, что я пришел к ней.

— Хм-м, даже не знаю. Не хочу, чтобы ты использовал ее так.

— Эй. — Он поцеловал меня около уха. — Она тоже использует меня, не забыла? — Он нежно прикусил мою мочку, отчего меня бросило в дрожь, и отодвинулся. — Она не против.

— Но мы должны провести время и с ней. На данный момент мы в ее жизни единственные «настоящие» люди. Мы должны поддержать ее.

Финн с нежностью смотрел на меня.

— Ты хороший человек, знаешь об этом?

— Нет, — автоматически ответила я. Я была эгоисткой. Мне пришлось такой быть, чтобы пережить последствия жизни с отцом.

— Не будь ты хорошей, то больше беспокоилась бы о том, как найти место, чтобы побыть наедине с бойфрендом своей сводной сестры, а не о том, одиноко ей или нет.

Я чуть не рассмеялась от нелепости этой фразы.

— Просто… Я чувствую, что в каком-то смысле понимаю ее. И я уважаю ее.

— Хорошо. Мы и с ней потусуемся. Я люблю Эль и буду рад побыть с ней. Но я правда хочу найти время только для нас.

— Найдем, — пообещала я, проводя ладонями по его спине. — Нам это нужно.

Он застонал и неохотно отступил.

— Тебе надо идти.

Я озорно ухмыльнулась и быстро чмокнула его в щеку.

— Ладно. Увидимся завтра.

Уходя от него, я ощущала легкость и счастье. Я забыла о лжи, о сомнениях, о дискомфорте и чувствовала только одно: предвкушение встречи с Финном Рочестером наедине.

Глава 16

— Слушай, можно взглянуть на твои записи по микроэкономике? Я пробежалась по своим за последние несколько уроков, и они бесполезны, — сказала я за завтраком Элоизе несколькими субботами позже.

Она проглотила кусок круассана и кивнула.

— Хочешь, чтобы я прошлась по ним с тобой?

— Если тебе будет не трудно.

— В обмен, может, поможешь мне с репликами для пьесы? Обычно я репетирую с Брайс, но она только и делает, что все это высмеивает. — Ей не было нужды объяснять, что Брайс до сих пор вела себя как гиперверсия стервозной стороны своей личности из-за того, что ее отец встречался с матерью Шарлотты.

— Конечно, без проблем.

— Еще я подумала, может, уговорим Финна заскочить перед кино на Чарльз-стрит? Мне надо купить тетради.

— О, мне тоже, — сказала я.

— А, двое против одного, — улыбнулась Элоиза.

Справа от нас кто-то откашлялся, и мы, повернувшись, увидели, что Хейли сидит с округлившимися глазами, замерев с куском тоста во рту, а Тео в замешательстве смотрит на нас. Это он прочистил горло.

— Да вы, похоже, поладили, — осторожно проговорил он.

Последние несколько недель мы почти не виделись с родителями. Хейли была занята предсвадебным хлопотами, а у Тео было важное дело, которое задерживало его в офисе допоздна. Они пропустили последние изменения в наших с Элоизой отношениях.

— Да, папочка. — Она пожала плечами и опять повернулась ко мне. — Как думаешь, стоит испытать удачу и попросить Финна заехать еще и на Бойлстон-стрит? Я положила глаз на сумочку Prada.

— Определенно не стоит.

Она вздохнула.

— Я так и подумала.

***

Элоиза все же умудрилась уговорить Финна остановиться у Prada, но лишь в обмен на то, что фильм выберет он.

Фильмом оказался снятый по роману-бестселлеру триллер, но нам с Эль он понравился, так что поход в кино прошел не так уж плохо.

Потом мы заехали в «Лулу». Эль с Финном сели рядом с целью поддержания видимости отношений, а я, сидя напротив, потягивала латте и хихикала над тем, как Финн дразнит Эль из-за девушки, продававшей в кинотеатре попкорн.

— Говорю тебе, она заценивала тебя.

Эль покраснела и бросила на меня умоляющий взгляд.

— Скажешь ему прекратить?

Я усмехнулась, но бросила в Финна салфетку.

— Прекрати.

— Я просто сказал, — пробормотал он и, все еще улыбаясь, отпил кофе.

Эль закатила глаза.

— Мы можем поговорить о чем-то осмысленном? Например, о задании по микроэкономике?

— В нем есть смысл? — хором спросили мы с Финном. И улыбнулись друг другу.

Чем заработали еще один недовольный взгляд Эль.

— Ладно. Не будем говорить об уроках. Не то чтобы это было важно.

— Давайте лучше придумаем, как мне отмазаться от поездки в Австрию с отцом на Рождество.

Мы с Эль переглянулись. Хотя только я знала, насколько плохо все может обернуться с отцом Финна, Эль знала достаточно, чтобы желать для него лучшей обстановки дома.

— Можно сказать ему, что я забеременела, — с каменным лицом предложила Эль. — Ну, знаешь, чтобы у него поднялось настроение после того, как ты откажешься ехать с ним в Австрию.

Я фыркнула.

Финн ухмыльнулся ей.

— Спорим, тебе слабо правда сказать ему, что беременна?

— Шутишь? Да твой отец может испепелить человека одним своим взглядом. Мы придумаем что-нибудь другое.

— О! Что это вы тут делаете?

Мы подняли глаза — к нам, держась за руки, подходили Брайс и Джошуа. Брайс прищурилась, уставившись на меня.

— Что, Индия, теперь цепляешься к ним третьим лишним?

— Брайс, — одернул ее Джошуа.

Она пожала плечами и села за наш столик. Джошуа остался стоять.

— Ну? — огрызнулась она. — Ты садишься или нет?

Он гневно посмотрел на нее, но все-таки сел.

Брайс снова перевела внимание на Элоизу и Финна.

— Мы шли мимо, увидели вас и решили тоже зайти. Мы сто лет не устраивали двойные свидания, — сказала она.

Финн стрельнул в меня извиняющимся взглядом, а Эль неловко заерзала.

— Знаешь, о чем мы только что говорили? — Брайс усмехнулась. — Помнишь, два года назад у Онор Руффало на вечеринке…

— В бассейне оказалась какашка! — Эль рассмеялась. — Как я могу об этом забыть?

— Чего это вы вспомнили про тот случай? — улыбнулся Финн Джошуа.

Тот пожал плечами.

— Брайс сказала, что хочет устроить на зимних каникулах вечеринку у бассейна в крытом дворе. Я напомнил ей о минусах.

— Он зануда. — Она бросила на него косой взгляд. — Но это не новость.

Прежде чем Джошуа успел отреагировать на ее колкость, Эль постаралась сгладить возникшее напряжение.

— По правде говоря, виновного тогда так и не нашли. — Она драматично содрогнулась.

— О, солнышко, а помнишь, как она едва не задела тебя? — Брайс сочувственно сжала ее руку. — Слава богу, Финн успел тебя оттащить.

— Мой герой. — Она фыркнула и подтолкнула Финна плечом.

Они рассмеялись и после истории о какашке стали вспоминать вечеринку в пятом классе, когда несколько человек перебрали пунша, и их поочередно стошнило.

По мере того, как наши посиделки все больше и больше походили на двойное свидание, я и впрямь начала чувствовать себя лишней. Финн с Эль естественным образом стали более ласковыми друг с другом, пока продолжалось их путешествие по воспоминаниям. Они вычеркивали меня не специально. Погружением в ностальгию руководила Брайс, и у меня не было сомнений, что она делала это с целью заставить меня почувствовать себя брошенной.

Но на самом деле я расстраивалась не из-за нее.

Меня бесило то, что я не могу сесть рядом с Финном. Что его рука обнимает Эль, а не меня. Что никто не знает, что он мой бойфренд, а не ее.

Ничего из этого не беспокоило бы меня, если б мы были только втроем.

Но в таких ситуациях это меня беспокоило, а еще меня беспокоило то, что я должна притворяться, что меня это не беспокоит.

— Мне надо дочитать книгу недели и написать для газеты рецензию, — сказала я, прервав Брайс. — Я поеду домой.

— Мы с тобой, — произнесла Эль.

— Нет, правда, мне нужно работать. — Я встала и взяла сумочку. — Вы оставайтесь.

Финн нахмурился.

— Я тебя отвезу.

— Я возьму такси. — Я улыбнулась, надеясь, что улыбка не выглядит слишком фальшиво. — Увидимся позже.

Уходя, я старалась не смотреть на торжествующую улыбочку Брайс.

***

Два часа спустя в мою дверь постучали. Я перевернулась на кровати и, увидев в дверях Финна, сразу же села.

— Привет.

— Привет. — Он шагнул внутрь и закрыл дверь. — Эль внизу. Она сказала, что присмотрит за Хейли и Тео.

Я ничего не ответила. Он подошел к кровати и забрался ко мне. Потом вытянулся рядом, улегся на локоть, подперев рукой щеку, и посмотрел мне в глаза.

— Почему ты ушла из «Лулу»?

— Чтобы сделать задание, — ответила я.

— Правда?

Я не лгала.

— Показать?

— Не надо. — Он заправил прядь волос мне за ухо. — Просто хочу убедиться, что ты в порядке.

Я успокаивающе улыбнулась.

— Со мной все хорошо.

Он подвинулся ближе.

— Точно?

— Да. — Я наклонилась и нежно поцеловала его в губы. Выпрямившись, я увидела, что он хмурится. — Что?

— Когда ты росла, у тебя были вечеринки в честь дня рождения?

Удивившись вопросу, я покачала головой.

— Ни разу?

Я хотела было снова покачать головой, а потом вспомнила.

— Нет, один раз была. Я иногда забываю, что было до того, как Хейли ушла… Да… На восемь лет мне устроили праздник.

— Да? И каким он был?

— Не помню. — Я села. — Хочешь послушать музыку?

— Индия. — Он положил руку мне на плечо и мягко заставил лечь обратно. — Ты никогда не рассказываешь о своей жизни до ухода мамы.

— Не о чем особо рассказывать.

— А про ту вечеринку на восемь лет?

Я помнила, что все было фиолетовым и серебристым, потому что я любила фиолетовый и серебристый. Фиолетово-серебристый торт. Фиолетовое платье и серебристые туфельки. Хейли тоже оделась в эти цветах. Она сделала фиолетовые приглашения и заполнила их серебристым фломастером. А подарки завернула в фиолетово-серебристую бумагу.

Это был лучший день рождения в моей жизни.

— Я не хочу это обсуждать, — резко сказала я и, отвернувшись от него, начала подниматься с кровати.

— Эй. — Финн поймал меня за талию и притянул обратно к себе. — Прости, — сказал он мне на ухо. — Если не хочешь, можем об этом не говорить.

Через минуту я расслабилась.

— Мы можем говорить обо всем остальном, — прошептала я, не желая разочаровывать его. — Только не о ней, ладно?

— Ладно. — Он сжал меня.

Немного погодя мы лежали на кровати, он обнимал меня, а я прислонилась спиной к его груди. Между нами не было напряжения, только сладкая удовлетворенность.

— Расскажешь о какашке в бассейне? — спросила я.

Финн напрягся было, когда я разрушила момент, а затем затрясся от смеха так сильно, что под ним закачалась кровать.

Я расслабилась, и неприятные чувства, вызванные дерьмовой сценой, которую Брайс организовала в «Лулу», растворились в хохоте Финна.

Отсмеявшись, он сжал меня сильнее.

— Может, я лучше расскажу о своей маме?

У меня не было возражений. Я хотела знать о нем все.

— Давай.

— Ей нравились хорошие вечеринки в честь дня рождения, — немедленно сказал он. — Пока мама была жива, она устраивала мне их каждый год. То на тему супергероев, то злодеев, то персонажей компьютерных игр, то по сказкам братьев Гримм. В тот год я был Румпельштильцхеном. Очень жутко.

Я хихикнула.

— Представляю.

— Незадолго до того, как она заболела, я помогал ей организовать вечеринку для ребенка, которого она лечила. У той маленькой девочки были проблемы с сердцем, и она была сиротой. Когда мама лечила ее, она жила в детском доме. Совсем одна. Когда мама узнала, что приближается ее день рождения, то устроила для нее вечеринку в детском отделении. Ее звали Софи. Я нарисовал для нее плакат. Она выглядела такой потрясенной. Даже заплакала, а когда я спросил почему, сказала, что ей никто никогда не устраивал вечеринок. Мне стало так стыдно. В том году я разнылся, чтобы мне никакого праздника не устраивали. Но лучше бы я сказал маме, какой чудесной считаю ее.

Услышав печаль в его голосе, я повернулась, чтобы увидеть его лицо.

— Она знала, Финн. Знала.

Я прижалась к нему, а он обнял меня крепче.

— Впрочем, когда мне было пять лет, она нарядила меня в костюм снежного человека. Думаю, у меня было право сердиться из-за этого на нее.

Я разразилась смехом и подняла на него взгляд.

— Есть фотографии?

Он улыбнулся.

— Ты никогда об этом не узнаешь.

***

Несколько недель спустя

— Ты не любишь Уилла Феррелла? — в ужасе спросил Финн. — Уилл Феррелл не может не нравиться.

— Э, поправочка. Это Стив Карелл не может не нравиться, но я не говорила, что не люблю Уилла Феррелла. Я понятия не имею, что он за человек.

— Думаю, потрясающий, потому что он потрясающий. — Финн сел на моей кровати. — Серьезно? Он тебя раздражает?

Я рассмеялась.

— Тебя и впрямь это задело.

— Что тебе в нем не нравится?

— У него странные глаза мужчины-ребенка.

— Странные глаза мужчины-ребенка?

— Да. У него лицо и тело мужчины, но глаза как у ребенка. Их невинность абсолютно не сочетается с тем, что вылетает у него изо рта. Почему ты считаешь, что он был так хорош в «Эльфе»? У него там все время были глаза мужчины-ребенка, маленького мальчика, который до сих пор верит в Рождество. Жутковато в сочетании со всем остальным в нем.

Финн запрокинул голову и рассмеялся, а я, лежа рядом и наслаждаясь каждой минутой, наблюдала за ним.

Мы успешно скрывали наши отношения вот уже полтора месяца. За это время я часто видела, как Финн смеется. И меня радовало, что он стал смеяться так много благодаря мне.

Наши друзья тоже заметили произошедшие в нем перемены. Он стал более беззаботным и менее задумчивым, больше шутил и разговаривал. И, конечно, перестал при всех чураться меня. Люди списали это на его новое хорошее настроение. А его хорошее настроение списали на то, что Элоиза, как они думали, стала «давать» ему.

Честно говоря, я была немного разочарована тем, что друзья считали Финна настолько поверхностным, что его поведение, по их мнению, могло так существенно измениться из-за секса.

Если бы они знали его, по-настоящему знали, то понимали бы, что для этого требуется нечто большее.

Человек, который смешил бы его, слушал и поддерживал как никто до сих пор.

— Над чем смеетесь? — вдруг услышали мы голос Эль. Она стояла в дверях моей спальни и улыбалась, глядя на нас.

Я похлопала по кровати рядом с собой.

— Над Уиллом Ферреллом.

— Не-а, — поправил меня Финн. — Над Индией.

— Она смешная в забавном смысле или в странном? — Эль запрыгнула на кровать рядом с нами. — Лично я голосую за странную.

— Ха-ха, очень смешно. — Я легонько подтолкнула ее плечом.

Она улыбнулась.

— Вообще, я пришла сюда не оскорблять тебя. Я слышала, как подъехала машина. Хейли с папочкой дома.

Я покосилась на Финна. Мы едва не попались. Потом повернулась к Эль.

— Спасибо.

— Без проблем. — Она перелезла через меня и устроилась между нами.

Наши родители по-прежнему были заняты подготовкой к свадьбе, которая должна была состояться через считанные недели — за несколько дней до Рождества. Моя жизнь здесь становилась все более и более настоящей, и я даже смела надеяться, что в конце концов это может быть навсегда.

— Я только что говорила по телефону с Брайс. — Элоиза со стоном прикрыла ладонью глаза. — У них с Джошуа до сих пор проблемы.

— Хоть бы он уже бросил ее, — вздохнул Финн.

— Финн, — укоризненно произнесла я.

— Что? — Он пожал плечами. — Брайс никогда мне особо не нравилась. Джош слишком хорош для нее.

Я была не согласна.

— Она любит его.

— Тогда пусть относится к нему лучше.

— Она должна относиться лучше ко всем, но я сомневаюсь, что это случится.

— Но она правда по-настоящему переживает, — пробормотала Эль. — И у меня голова раскалывается от необходимости выслушивать ее разглагольствования о том, что она подозревает Джоша в измене. — Элоиза взглянула на меня сквозь пальцы. — Просто предупреждаю: она думала, что он изменяет с тобой, но я разубедила ее.

Я состроила рожицу.

— Какого она хорошего мнения обо мне.

Финн фыркнул, а Элоиза хихикнула.

— Все потому, что у вас с ним оказались похожие музыкальные вкусы. Клянусь, таких параноиков, как она, надо еще поискать.

— Ну и что. С Финном у меня тоже похожие музыкальные вкусы, — возразила я. Что было правдой. Теперь, когда мы с Финном стали общаться на людях, то в основном разговаривали с Джошуа о группах, которые нам нравились.

— Да, но ты секретно вздыхаешь по мне, — подмигнул Финн. — Так что это не лучший аргумент в мире.

— Может, я и по Джошуа секретно вздыхаю, — поддразнила его я.

Финн уставился на меня.

— Не вынуждай меня выходить на охоту и убивать своего лучшего друга.

Элоиза фыркнула.

— Финн Рочестер — неандерталец? Кто бы мог подумать.

— О, это он еще смирный, — сказала я. — Уж поверь.

— Ха. В последнее время, друг мой, я узнаю тебя с новой стороны.

Я улыбнулась, потому что она, кажется, искренне радовалась за него.

Финн протянул руку и ласково нажал на кончик ее носа.

Улыбка Эль стала мягкой.

— Я начала общаться в интернете с той девушкой.

Глаза Финна заинтригованно округлились, а я подтолкнула Элоизу локтем. Она повернулась ко мне со смехом в глазах.

— Расскажи нам больше, — попросила я.

— Ее зовут Сара. Ей семнадцать. Она учится в выпускном классе Челтнемской школы для девочек в Бостоне. Она очень искренняя и остроумная. Мне нравится разговаривать с ней. Больше сказать, в общем, нечего.

— А вы с ней флиртуете? — заулыбался Финн, и она шлепнула его по руке.

— Я не дам тебе почву для фантазий о лесбиянках.

Я рассмеялась.

— Мне тоже интересно, флиртуете вы или нет.

Элоиза закатила глаза. Однако она улыбалась.

— Флиртуем. И много.

Прежде чем я успела копнуть глубже, за дверью раздались шаги.

Мы переглянулись, и в дверь постучали.

— Войдите, — удивленно ответила я.

При виде Тео и Хейли мы сели, а те, увидев нас вместе, расплылись в широких улыбках.

— Мы собираемся заказать еду и пришли узнать, какую вам хочется, — сказал Тео, переводя взгляд с меня на Эль, а потом на Финна. — Финн, мы будем рады, если ты присоединишься к нам.

— Китайскую? — предложила Элоиза.

— Если хочешь.

— Звучит хорошо. — Я пожала плечами.

— Да, — согласился Финн.

— Я кое-как уговорила Тео уйти с работы пораньше. — Хейли улыбалась мне, словно ей хотелось запрыгать от счастья, ведь она снова обнаружила меня в компании Финна и Эль. — Разве не здорово? Поужинаем все вместе.

— Хейли, совместный ужин — это еще не повод претендовать на титул Самой Милой Семейки года, — поддразнила я ее, скидывая ноги с кровати.

— Какие мы остроумные, — хихикнула Эль, тоже слезая с кровати.

— И классные. — Увидев на лице Финна такую же широкую улыбку, как и у Хейли, я сделала большие глаза. — Что за унылую жизнь вы вели, пока не появилась я, чтобы вас развлекать.

— Пф-ф, Максвелл, ты слишком большого мнения о себе, — фыркнула Элоиза.

— На то есть причина. — Я подмигнула Тео, проскальзывая мимо них с Хейли. — Я великолепна.

***

Огромная спальня Финна была одной из немногих комнат его огромного дома, которые выглядели действительно обжитыми. Там царил беспорядок — повсюду валялась одежда, на полу кучкой лежали учебники, а полки были забиты книгами, которые он читал в свободное время. Единственным островком опрятности была кровать — благодаря горничным, которые старались хоть в чем-то поддерживать порядок. На стенах висели постеры с музыкальными группами, а практически все остальное пространство было покрыто фотографиями, сделанными в местах, в которых он побывал. Его отец хотел, чтобы у Финна был широкий кругозор, но, к сожалению, это означало необходимость каждый год ездить с отцом на Рождество в очередное новое место. Плюсом было лишь то, что Финн делал красивые снимки по всему миру.

Первый раз я увидела его спальню всего через неделю после начала наших с ним отношений. Его отец был в деловой поездке, и мы пошли в комнату Финна, чтобы побыть наедине и лучше узнать друг друга. Финн заверил меня, что прислуга не разболтает отцу о том, что я была здесь. Он сказал им, что мы вместе работаем над школьным проектом. Уж не знаю, купились они или нет, но они абсолютно не беспокоили нас.

— Мы были в Кабо. — Финн указал на красивый снимок огромной горы, которая, вдаваясь в воду, возвышалась над пляжем. — В том году я признался отцу, что не хочу поступать в школу бизнеса Гарварда. Я сказал, что хочу стать трэвел-фотографом. И тогда он разбил мою камеру. — Финн посмотрел на меня полным боли взглядом. — Это был последний раз, когда он ударил меня. Я дал ему отпор. Персонал отеля, должно быть, понял, что что-то случилось. Мы ходили с синяками на лицах. Отвратительно. — Его голос охрип. — Отчасти я был рад, что постоял за себя, но в основном чувствовал… Я понял, что нахожусь в ловушке. Отец пойдет на любые меры, лишь бы все было, как он хочет. И мое будущее в его руках. Я не смогу сам оплатить обучение в колледже. Это означает, что я вынужден подчиняться ему.

Я не знала какими словами утешить его, как уверить, что он не в ловушке, ведь, говоря по правде, знала о том, как бороться с человеком вроде его отца, не лучше, чем сам Финн. Я обняла его за талию и опустила голову ему на плечо.

— Ты сам купил камеру, которая сейчас у тебя?

— Нет. — Он улыбнулся мне. — Элоиза. Я не стал говорить ей, что отец избил меня. Сказал только, что он разозлился из-за фотографирования и разбил мою камеру. А потом она неожиданно заставила меня открыть запоздавший подарок на Рождество перед отцом. Там была камера. Еще лучше, чем прежняя. Эль наболтала какую-то чушь на тему того, как расстроилась из-за того, что я разбил свою камеру, и что мне просто необходима новая. — Он хохотнул. — Она знала: если камеру подарит она, то отец не сможет ей отказать, не поставив себя в неловкое положение. Она ему нравится.

Я усмехнулась.

— Она и мне нравится. Чем больше я узнаю ее, тем сильнее. Я рада, что она поддерживала тебя. Вот бы и у нее было то, что есть у нас. С той Сарой, с которой она общается в интернете, или… с любой другой девушкой, которая ей симпатична. Эль заслуживает счастья.

— Ты самая замечательная, — пробормотал он, склоняясь, чтобы поцеловать меня.

— Перестань это повторять, — прошептала я ему в губы. — Это неправда.

Он поцеловал меня долгим и нежным поцелуем.

— И сладкая, — прошептал он, когда мы наконец прервались, чтобы вздохнуть.

Сегодня я была в его спальне уже в четвертый раз. Мистер Рочестер снова уехал по делам, поэтому дом на три дня остался в распоряжении Финна. У него всегда было хорошее настроение, когда отца не было дома.

Лежа на его огромной кровати, я рассматривала фотографию, которая стояла на тумбочке.

Это было черно-белое изображение его матери, снятое в стиле голливудских старлеток сороковых годов. Она была такой красивой. У Финна были ее глаза.

Мы лежали в уютном молчании, оба погруженные в свои мысли. Финн поглаживал костяшками пальцев тыльную сторону моей руки.

— Я думал о том, чтобы стать врачом. Детским хирургом. Как она. Пойти вместе с Эль на медицинский, — проговорил Финн.

Я взглянула на него и поняла, что он наблюдал за мной, пока я рассматривала фото.

— Да?

— Если мне нельзя стать фотографом, то, может, я смогу заняться чем-то не менее хорошим. Отдать своего рода дань уважения ей.

— Это хорошая идея.

Его лицо помрачнело.

— Отец не разрешил.

Твой отец ужасный ублюдок! Мне хотелось взорваться, но я промолчала. Финн и без меня знал, что его отец был злодеем. Он не нуждался в напоминаниях.

Но он все равно заметил в моих глазах гнев и наклонил голову ближе ко мне.

— Эй, все нормально.

— Нет, не нормально. — Я снова посмотрела на фотографию его матери, жалея, чтобы ее нет рядом с ним. Может, она смогла бы вступиться за сына. Помочь ему. Потому что я сама была беспомощна и бессильна и ненавидела это.

Наверное, за него я переживала даже сильнее, чем за себя.

Это чувство нарастало в моей груди до тех пор, пока я не начала чуть ли не задыхаться от болезненного отчаяния.

— Эй, эй… — Финн уткнулся лбом в мой лоб. — Все в порядке. Я в порядке.

Я повернулась к нему.

— Точно? — Я буквально умоляла его.

Он обвел мою губу большим пальцем и, наклонившись, шепнул:

— У меня ведь есть ты.

— Меня одной недостаточно, Финн.

— Боже, — выдохнул он в мои губы, — ты даже не представляешь, насколько ты неправа.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, — сказала я. — От чего-то большего, чем просто я.

— Я счастлив. Никогда не был счастливее. Отец не может достать меня, когда я так себя чувствую. А он, поверь мне, пытался.

— Что он сделал? — Я нахмурилась и отстранилась. Он не говорил, что отец опять устраивает ему выволочки.

— Неважно.

— Финн. — Я села. — Это важно.

Он вздохнул и тоже сел.

— Слушай, он просто, как всегда, был собой.

— В каком смысле? Он бьет тебя? — Я повернула его лицо к свету, чтобы убедиться, что не упустила синяки или что-то еще.

Финн хмыкнул и взял меня за запястья.

— Нет. — Он потянул меня, и мне пришлось упасть на него. — Он… В общем, он подозревает, что я могу тайком «валять дурака» с тобой. Его слова, не мои.

— И он не против?

— Я по-прежнему с Элоизой, поэтому он считает, что я прислушался к его совету и использую тебя.

— Ар-р, — зарычала я. — Финн, клянусь, иногда я думаю, что тебе пришлось еще хуже, чем мне. Отец тоже бил меня, но даже тогда у меня оставалась надежда на будущее вдали от него после того, как мне исполнится восемнадцать. — Если бы, живя с ним, я дотянула до восемнадцати.

— Не говори так, — произнес он сквозь сжатые зубы. — Твое положение было во много раз хуже. Вот… — Он приподнял мою рубашку, открыв ребра. — Вот напоминание. — Он наклонился и прижался мягким поцелуем к единственному физическому шраму, оставленному моим отцом — ожогу от сигареты, которую он затушил о меня, когда был пьян. На следующее утро, увидев, как я плачу от боли, отец единственный раз проявил раскаяние. Чтобы ранка не загноилась, Карла обработала ожог антисептиком, но у меня все равно остался маленький круглый шрам. — Каждый раз, когда я думаю о том, что он сделал тебе, мне хочется разбить что-нибудь.

— Тогда не думай об этом, — прошептала я, лаская его густые, мягкие волосы, а он в ответ начал прижиматься поцелуями к моему животу. Теперь во мне вспыхнул совсем иной огонь, и я, вздохнув, откинулась на кровать.

Финн вопросительно поднял глаза и провел пальцами по молнии моих джинсов.

Я кивнула и заерзала в предвкушении, пока он расстегивал их. У нас еще не было секса, но мы уже занимались едва ли не всем остальным.

Это было восхитительно, волнующе, и я все сильнее желала его, словно у меня выработалась зависимость.

Но секс…

Как бы сильно я ни хотела его, что-то останавливало меня от того, чтобы пойти с ним до конца.

Я не знала, в чем именно заключалась причина, и не особо хотела задумываться о ней, поэтому просто наслаждалась тем, что у нас есть.

Финну тоже было со мной хорошо, и он никогда не подталкивал меня к большему, пусть сейчас в его глазах и читалось небольшое разочарование и безмолвный вопрос. Ответа на него у меня не было, и потому я могла сделать только одно — как-то компенсировать свою нерешительность, вложив всю себя в поцелуй.

Глава 17

Я увидела, как Элоиза, по-прежнему одетая в длинное бледно-желтое платье Jenny Packham, которое определенно сделало ее королевой бала — а если точнее, королевой Зимнего бала, — исчезла в домике у бассейна. Большинство девушек пришли в серебристых и бледно-голубых нарядах, так что Эль действительно выделялась. А вот я не особенно, поскольку была в кобальтово-синем платье, развевавшемся вокруг лодыжек.

Мое настроение, пока я смотрела, как Финн с Эль держатся за руки и танцуют, подгоняемые Брайс и Джошуа, весь вечер было ни к черту. Чтобы я не чувствовала себя брошенной, Эль настояла на том, чтобы мы танцевали все вместе, но это нисколько не помогло. Шарлотта и Гейб, с тех пор как пришли, старались не смотреть друг на друга, вызывая вопросы, что же с ними происходит. Напряжение между ними было столь сильным, что в какой-то момент Гейб встал и вышел из-за стола. Пять минут спустя он уже танцевал медленный танец с другой.

Бедная Шарлотта выглядела несчастной и, несмотря на наши протесты, ушла домой раньше всех. Мы с Эль попробовали убедить ее поговорить с нами, но она не согласилась, и нам не оставалось ничего другого, кроме как посадить Шарлотту в такси и пообещать позвонить завтра утром.

Брайс с Джошуа, которые разобрались со своими проблемами, провели большую часть вечера, тискаясь за нашим столом, и поэтому мы с Эль и Финном составили тройничок — не в развратном смысле этого слова.

Дома это никогда не беспокоило меня, но танцевать втроем было неловко. Я выглядела и чувствовала себя жалкой и отчаянно хотела уйти.

За последние месяцы было несколько моментов, когда мне было тяжело удерживать наши отношения с Финном в секрете. Иногда возвращались сомнения, которые мучили меня в самом начале. Однако Финн так же быстро, как они приходили ко мне, стирал их своими поцелуями, обожанием и добротой.

Но он ни разу не сказал, что любит меня.

И смотреть, как он целует Эль — хоть это и было показухой — становилось все сложней, а не легче.

Потерявшись в своих грустных мыслях, я заметила, что Эль тоже не в настроении, только в момент, когда мы втроем сели в лимузин и выдвинулись домой.

Тео и Хейли остались на выходные в Нью-Йорке, так что дом был в нашем распоряжении. Предполагалось, что после бала мы с Финном побудем вдвоем, чтобы как-то скрасить тот факт, что мы не смогли быть вместе на танцах. Но я была не уверена, что хочу оставаться с Финном наедине.

И пока он стоял у меня за спиной, я по-прежнему чувствовала это. Когда лимузин высадил нас около дома, Эль, полностью погруженная в свои мысли, припустила вперед. Мы прошли за ней черед дом, а затем увидели, как она скрылась в домике у бассейна.

— С тобой что-то не так, — тихо промолвил Финн. — Что случилось?

— Это с Эль что-то не так, — уклонилась я от ответа. — Пойду поговорю с ней. — Я развернулась. — Езжай домой, Финн. Поговорим позже.

Я торопливо вышла наружу, проигнорировав его удивленный взгляд. Он выглядел так, словно я ударила его.

Если говорить откровенно, мне было легче иметь дело с тем, что творилось в голове Эль, чем с собственной тоской из-за Финна. Я не хотела ссориться или расставаться с ним — совсем нет! Однако мне не нравились чувства, которые я начала испытывать.

Наверное именно так его отец и хотел, чтобы я себя чувствовала.

Маленьким грязным секретом.

И хоть я и знала, что это было неправдой, я не могла остановить неприятные мысли, которые коварно подкрадывались ко мне.

Я отмахнулась от них и практически побежала к домику у бассейна, приподнимая подол, чтобы добраться быстрее — было холодно!

Стучать я не стала и сразу зашла.

Элоиза сидела на диване и выглядела настолько несчастной, что при виде нее у меня заболело в груди.

— Привет. — Я села напротив. — Что происходит?

— Разве ты не должна быть с Финном?

— Я отправила его домой. Что с тобой?

— Ты отправила Финна домой?

— Эль, что случилось? Ты ведешь себя странно.

— Не более странно, чем ты. Сегодня ты была в плохом настроении.

Я нахмурилась.

— И потому ты расстроилась?

Она не ответила, но я откуда-то знала, что ее проблема гораздо серьезнее.

— Эль…

— Ладно, просто я разозлилась! — огрызнулась она. — Это танцы вывели меня из себя. Я целый вечер провела с Финном, но чувствовала себя абсолютно одинокой. Знаешь, в такие дни мне хочется, чтобы все было иначе.

— Да. Я понимаю.

— Прости, Индия.

Я подумала о том, какой в действительности одинокой она была, и внезапно почувствовала себя очень мелочной из-за своих обид.

— Ты меня тоже.

Она горько усмехнулась.

— Ну мы и парочка, да? Ты хотела бы на людях держаться со своим парнем за руки, а я — чтобы у меня хватило духу пригласить Сару на эти дурацкие танцы.

— Ты когда-нибудь целовалась с девушкой? — спросила я.

Мой внезапный вопрос вызвал у нее смешок.

— Надеюсь, ты не предлагаешь…

Я закатила глаза.

— Нет. Я просто… Я подумала… Откуда ты знаешь, что и вправду лесбиянка, если никогда не целовалась с девушкой?

Она пристально посмотрела на меня, потом спросила:

— Во сколько лет ты впервые влюбилась?

— В десять, — ответила я, потому что прекрасно помнила это. — Его звали Логан, и каждый раз, проходя мимо меня в коридоре, он стукал меня кулаком по руке. Если б только я знала тогда то, что знаю сейчас. — Я усмехнулась. — Я тоже нравилась этому мальчику.

— То есть, ты никогда не целовалась с мальчиком, но знала, что он тебе нравится?

Аналогия была предельно доходчивой и наглядной.

— Да, я знала, что мне нравятся мальчики еще до поцелуев с ними.

— Вот и у меня то же самое. — Она пожала плечами и грустно улыбнулась мне. — Сегодня вечером я бы все отдала за способность по-глупому втрескаться в какого-нибудь глупого мальчишку. — Элоиза опустила глаза. — Знаешь, почему мне нравится участвовать в школьных спектаклях?

— Почему?

— Потому что на сцене я могу быть кем угодно и не бояться, что меня начнут осуждать. — В ее глазах заблестели слезы. — Обычно я стараюсь не переживать. Но вот сегодня переживаю. Сегодня такой день, когда мне хочется быть девушкой, которой так нравится быть собой, что ее не волнует, кто и что о ней думает. Сегодня такой день, когда я вспоминаю о маме, которая любила балы, которая умела быть доброй и любящей, но все-таки была женой моего отца. И если то, что говорят — правда, если она и впрямь смотрит на меня с небес, значит существует огромная вероятность, что она разочаровалась во мне… и никто не может винить меня за переживания о том, что мама могла бы возненавидеть мою настоящую сущность.

С болью в сердце я медленно встала и села с ней рядом. Потом молча — слова были лишними в данный момент — обняла ее и притянула ее голову к себе на плечо. Она уткнулась в меня, и я почувствовала, как мою кожу обожгли горячие слезы.

Я обняла ее покрепче, желая, чтобы сегодняшний день и для нее был другим.

***

Чуть позже я отвела Эль в ее комнату и пошла к себе, до крайности сбитая с толку. Нужно было признаться, хотя бы самой себе, что в начале вечера я была обижена на нее, поскольку не понимала, зачем ей нужна помощь Финна, чтобы сохранять свой секрет.

Они встречались два с половиной года. Если они расстанутся, никто не поспешит сделать автоматический вывод, что она лесбиянка. Теперь, когда все считали, что у них был секс, Эль больше не нуждалась в Финне, чтобы поддерживать свою ложь. Она могла оставаться одинокой до окончания школы, периодически ходя на свидания, чтобы избежать подозрений, и никто не догадался бы, в чем истинная причина.

Это не значило, что мы с Финном немедленно смогли бы быть вместе, но мы бы подвели к этому так, что люди не накинулись бы на нас — особенно при поддержке Эль.

Но она была не в состоянии заглянуть за свой иррациональный страх, и, признаюсь… это начинало меня беспокоить.

Однако увидев ее такой грустной и расстроенной, — впервые с тех пор, как она призналась, что была лесбиянкой, — я уже не могла держаться за свою обиду. То, в чем варилась она, было значительнее моей неуверенности.

Я зашла в свою комнату, готовая упасть на кровать, и резко остановилась, увидев, что на ней спит Финн.

Пока я смотрела на него, раскинувшегося на одеяле, меня заполонило какое-то мощное чувство.

И я впервые позволила себе наконец-то признаться, как оно называлось.

Я была влюблена в Финна Рочестера.

Я люблю его.

У меня защипало в глазах, и я не знала, чем были вызваны эти слезы — счастьем, смятением, страхом или всем сразу. Я скинула туфли и, стараясь не разбудить его, забралась на кровать.

Потом осторожно положила голову ему на грудь, закрыла глаза и стала слушать биение его сердца.

Я решила смириться со своим положением тайной девушки Финна, потому что это было лучше, чем быть совсем без него. И лучше, чем одиночество. А в одном я была уверена точно: рядом с ним я никогда не была одинока.

***

Только начав засыпать, я почувствовала, что он крепко обнял меня, а его губы коснулись моего уха.

— Не оставляй меня, — прошептал он. — Никогда. Хорошо?

Я сильнее прижалась к его груди и крепко его обняла.

Глава 18

— Что, нас всего двое? — Я посмотрела на Гейба, сидящего за столом напротив меня.

Мы впервые оказались на обеде только вдвоем. Финн засел в лаборатории, чтобы закончить фотопроект, Джошуа с Брайс в эти дни были по уши влюблены и пропадали, занимаясь… очевидно, друг другом. А у Элоизы была генеральная репетиция перед вечерним спектаклем.

Шарлотта таинственным образом отсутствовала.

Гейб усмехнулся.

— Твоя мечта, Максвелл, осуществилась. Мы наконец-то одни. Ну и что ты теперь будешь делать со мной?

Я сладенько улыбнулась ему.

— Спрошу, что происходит между тобой и Шарлоттой.

Самоуверенность на его лице быстро сменилась неловкостью. Он беспокойно заерзал на стуле и опустил взгляд в тарелку.

— Не понимаю, о чем ты.

Ну да, конечно.

— О том, что на вечеринке в честь помолвки вам с Шарлоттой было очень уютно вдвоем, а на Зимнем балу вы даже не могли смотреть друг на друга. Что происходит?

Гейб оглянулся, словно проверяя, не слышит ли нас кто, потом наклонился через стол и тихо сказал:

— Шарлотта ничего не говорила?

Мое любопытство достигло пика.

— Ни слова. А что? Что случилось?

Он нахмурился, глядя в тарелку.

— Тогда и мне не стоит рассказывать.

— Ну уж теперь тебе нельзя промолчать, — возразила я.

— Если я скажу тебе… в смысле… черт. — Он потер рукой голову.

— Гейб.

— Максвелл, я могу доверять тебе?

— Конечно.

В ответ он поднялся, пересел на стул рядом со мной, и я, сгорая от нетерпения, повернулась к нему.

— Я никому об этом не говорил…

Тут он снова умолк, и я стукнула его по плечу.

— Неизвестность убивает меня.

— Ладно. — Он опять огляделся по сторонам, а затем посмотрел мне прямо в глаза и что-то неразборчиво пробормотал.

— Что?

Он снова что-то пробормотал.

— Гейб, просто скажи уже.

— Мы с Шарлоттой переспали, — прошипел он.

Моя челюсть буквально ударилась об пол.

— О нет.

— О да. — Вид у него стал жутко несчастным, и внезапно я начала понимать, что происходит.

— Ты бросил ее? — Я гневно уставилась на него, представив, как, должно быть, страдает Шарлотта. Она отдала ему свою девственность только затем, чтобы он отверг ее.

— Мы не были вместе, чтобы я мог ее бросить. Это просто случилось и все. И теперь между нами происходит какая-то странная хрень.

— Насколько странная?

— Шарлотта хочет встречаться со мной. — Он произнес слово «встречаться» так, словно оно значило что-то грязное.

Я начала закипать.

— А что в этом плохого?

— Да ладно тебе, Индия. Ты же знаешь, я не встречаюсь. Как только я добиваюсь девушку, мне сразу становится скучно.

Мне захотелось врезать ему. Гейб поднял руки — видимо, прочитал мои мысли.

— Слушай, я не полный засранец, окей? Просто… на вечеринке она заигрывала со мной, и меня слегка занесло. На следующий день она пришла ко мне домой, чтобы позаниматься, и буквально набросилась на меня.

— Так отказал бы ей, раз она тебе не нужна. — Мне очень, очень хотелось двинуть ему.

Он сердито уставился на меня.

— Я не хотел ей отказывать.

Интересненько.

— То есть… она тебе нравится?

— Это же Шарлотта. Конечно, она мне нравится. Она одна из моих самых близких друзей. В этом-то и проблема. Если мы станем встречаться, а после расстанемся, то я потеряю друга.

Мало-помалу я начала остывать.

— Можно спросить тебя?

Он кивнул.

— Ты сказал, что теряешь к девушке интерес, как только с ней переспишь. Значит ли это, что ты не хочешь еще раз переспать с Шарлоттой?

Губы Гейба сжались. Таким серьезным я его никогда не видела.

— Гейб.

Он бросил на меня измученный взгляд.

— Я не могу перестать о ней думать.

В моей груди стала зарождаться надежда на то, что у моих друзей все наладится.

— Так в чем проблема? Дай себе и ей шанс.

— Нет. — Он решительно покачал головой. — Я не встречаюсь. Бойфренд из меня никакой, и все закончится тем, что я причиню ей боль. Поэтому нет.

Я не совсем понимала его логику, но по упрямому выражению его лица видела, что он на самом деле так думает.

— Значит, ты спокойно отнесешься к ее свиданиям с другими парнями?

— В смысле? Она с кем-то встречается? Что тебе известно?

Ну что за болван. Я поморщилась.

— Ты полностью облажался.

Он тревожно вытаращил глаза.

— Почему это?

— Потому что ты уже переспал с ней. Между вами ничего больше не будет как раньше, и она в любом случае обидится на тебя за то, что ты ранил ее. Если ты заведешь девушку, ей станет еще больней. А если она заведет парня, то это сведет тебя с ума. Вот и решай… давать ли шанс отношениям с ней, рискуя, что у вас может и не сложиться — но должна добавить, мы все, начиная с кем-то встречаться, принимаем на себя такой риск, — или быть парнем, который переспал с лучшей подругой, а после отверг ее, несмотря на то, что она от тебя без ума. На самом деле, есть только один сценарий, который гарантирует, что ты потеряешь ее дружбу.

Гейб насупился.

— Не-е. На случай, если ты не заметила, я абсолютно неотразим. Я смогу вернуть дружбу с Шарлоттой.

— Так мило, что ты оптимист. — Я положила в рот ломтик картошки фри. — Бредово, конечно. Но мило.

Он со скрежетом отодвинул стул от стола.

— Вот что бывает, когда хочешь получить совет от девчонки.

— Знаю, — крикнула я ему вслед. — Правда ранит.

Он не оборачиваясь показал мне средний палец и ушел, игнорируя любопытные взгляды вокруг. Мне тоже было плевать на них. Гейбу нужно было услышать правду, чтобы он смог вытащить голову из задницы и пригласить Шарлотту на свидание.

А мне нужно было найти ее и убедиться, что с ней все хорошо.

***

Народу в школе было битком. Воздух потрескивал от радости и предвкушения перед наступающими рождественскими каникулами и премьерой спектакля.

После разговора по душам с бедной Шарлоттой, которую так задел отказ Гейба, что она не захотела говорить об этом с кем-то из нас, я задержалась после уроков, чтобы посмотреть последнюю репетицию Эль. Я пообещала Шарлотте, что расскажу Эль о них с Гейбом, потому что они были очень близки. Ей стало бы легче, если бы она поговорила с подругой, доверилась ей. Она согласилась, но только с условием, что мы не скажем Брайс, которая по-прежнему вела себя с Шарлоттой, как стерва, из-за того, что их родители крутили роман.

А пока я хранила тайну Шарлотты, понимая, что Эль нужно сосредоточиться на спектакле. Работа ассистента по звуку не отнимала много усилий, поэтому за эти месяцы я стала главным ассистентом и крутилась рядом с актерами и командой, во всем им помогая.

Шагая по коридорам с переносным холодильником с бутилированной водой, я проходила мимо учеников и их родителей, которые праздно слонялись, ожидая, когда поднимется занавес, и улыбалась тем, кого знала.

— Индия!

Я развернулась и увидела, что ко мне спешит Патрик.

— Привет.

— Давай помогу. — Прежде чем я смогла возразить, он забрал у меня тяжелый холодильник. — Куда мы несем его?

— За сцену.

— А, за кулисы. — Он улыбнулся. — Показывай, куда идти.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Я повела его к двери, ведущей за сцену. Между нами царила неловкость, потому что я сознательно держала с ним дистанцию. Патрик казался несколько сбитым с толку, ведь на вечеринке Тео и Хейли я с ним флиртовала.

Я завела его внутрь, и мы направились в большую гримерку.

— Мы принесли воду! — весело крикнула я, и не успели мы пересечь порог, как на нас налетели актеры.

Когда толпа разошлась, я увидела Элоизу.

И она была не одна.

Рядом с ней стоял Финн… и он не обрадовался, увидев меня в компании Патрика.

Проигнорировав его пристальный взгляд, я направилась к Эль, чувствуя, что Патрик идет сзади.

— Вот, — сказала я, протянув ей бутылку, — попей.

Она едва улыбнулась.

— Спасибо. Ненавижу свою нервозность.

— Но она ведь пройдет? — спросила я.

— Да. Как только попаду на сцену… — Она, побледнев, замолчала, а потом коротко извинилась и, проскочив мимо нас, убежала — видимо, в туалет, чтобы стошнить.

— Она будет в порядке? — спросил Патрик.

У Финна не очень хорошо получалось не хмуриться на него.

— Ее всегда мутит перед спектаклем. Все будет хорошо. — Он посмотрел на меня. «Что рядом с тобой делает Патрик?» — спрашивал его взгляд.

Я пожала плечами.

— Ты не пойдешь за ней? — сказал Патрик.

Финн выглядел оскорбленным намеком на то, что он не выполняет обязанности бойфренда. Он выполнял их. Просто… по отношению ко мне. Мне достался бойфренд-собственник.

— Я схожу. — Я протиснулась между ними, гадая, думал ли когда-нибудь Финн о том, каково приходится мне, когда они с Эль изображают на людях любовь. Поначалу его это, вроде бы, волновало, но теперь он не просил молчаливо у меня прощения взглядом. Как будто решил, что я привыкла или типа того.

Но боже упаси мне пройтись рядом с другим парнем.

Мне вспомнился Гейб и то, как по-идиотски он вел себя с Шарлоттой.

Финн выглядел ненамного умнее своего друга.

Все парни такие тупицы.

***

Оказалось, Эль и вправду справилась с нервами, как только ступила на сцену. Теперь, глядя, как мальчик, играющий мужа Эмили, бросается в последнем действии на могилу жены, а Эль поворачивается к мачехе и спрашивает: «Они не понимают, верно?», я знала, почему покрываюсь мурашками от каждой реплики Эль. Те искренние эмоции, которые она вкладывала в свою игру, были вызваны не только потерей матери, но еще ее тайной и теми чувствами, которые ее одноклассницы пока что не понимали. А может и не поймут никогда.

В последний раз, когда я видела Элоизу на сцене, я была в восторге, теперь же я знала ее, переживала о ней, теперь я гордилась ей.

После спектакля, когда отгремели овации, я оставила Эль переодеваться и смывать грим, а сама пошла в зал к нашим родителям.

Когда я подошла, щеки Хейли горели, а глаза сияли.

— Эль восхитительна! — восторгалась она. — Я просто… Тео, ты никогда не говорил, что она так талантлива.

Тео нахмурился.

— Вообще, говорил.

— Говорил, — подтвердила я. — И я говорила. Но, полагаю, тебе нужно было увидеть это самой.

— Почему Элоиза не продолжит обучаться актерскому мастерству?

— Элоиза займется в жизни чем-то полезным и станет врачом. Не забивай ей голову чепухой по поводу актерского мастерства.

От его тона Хейли подняла бровь.

— Это вовсе не чепуха.

— Хейли, — предупреждающе произнес он, и я, не желая быть втянутой в публичную ссору, отступила назад.

— Я знаю, что я Хейли. — Она огляделась, проверяя, что ее никто не услышал. — Элоиза может стать кем угодно — врачом, пилотом или актрисой… главное, чтобы она была счастлива.

Они сцепились взглядами, но Хейли отказывалась отступать. Я, можно сказать, была впечатлена.

Наконец Тео вздохнул.

— Пойду поздороваюсь с Дональдом Китингом. — Он ушел, а Хейли свирепо уставилась ему вслед.

— Это первое ваше разногласие? — пошутила я, пытаясь разрядить обстановку.

Хейли стрельнула в меня взглядом.

— Нет. Не первое.

Я нахмурилась.

— Проблемы в раю?

— Нет. — Она шагнула ко мне и взяла меня под руку. — У нас разное прошлое, а потому разные взгляды. Тео возлагает большие надежды на Элоизу, а теперь и на тебя. Я лишь не хочу, чтобы они давили на вас.

— Я не ощущаю давления, — заверила я ее.

Хейли убрала с моего лица волосы, и выражение ее глаз стало мягче.

— Говорила ли я тебе в последнее время, как горжусь тобой?

Я напряглась, все еще будучи не в силах с легкостью принимать от нее похвалу.

— Очень горжусь, — настойчиво сказала она, чуть крепче сжав мою руку. — Ты пришла в этот странный мир Бостона, схватилась за него обеими руками и сделала своим собственным. И ты очаровала всех, включая Элоизу. — Она улыбнулась. — Пока ты не приехала, эта девочка была такой одинокой. Знаешь, я думаю, ты стала ее лучшей подругой.

Правда заключалась в том, что Хейли не ошибалась. И ее проницательности чертовски испугала меня.

— Эль хочет быть врачом, — произнесла я. — Хочет сама. Говорю просто, чтобы тебя успокоить.

— Рада знать. — Хейли улыбнулась. — Думаю, мне стоит пойти и найти своего жениха, чтобы пригладить его взъерошенные перышки.

— Фу, Хейли, без пошлостей, пожалуйста.

Она хохотнула и легонько толкнула меня.

— Ты такая ехидная.

И этим она опять напомнила мне подростка. Но вместо того, чтобы рассердиться, я рассмеялась, глядя, как она плывет через толпу, собирая все мужские взгляды, в то время как ее внимание было сосредоточено на одном только Тео.

— Над чем смеешься?

Я оглянулась на Финна.

— Над Хейли.

Он рассеянно кивнул.

— Мы можем поговорить?

Я кивнула и пошла следом за ним по переполненным коридорам в пустую часть школы. Свет там был приглушен, и было тихо и жутковато.

— Финн, — прошептала я.

Но он игнорировал меня, пока не нашел открытый кабинет. Жестом пригласив меня внутрь, он закрыл дверь и опустил жалюзи на маленьком окошке вверху.

— Что происходит?

Он прислонился к двери и скрестил руки на груди.

— Почему Патрик Донахью так и липнет к тебе?

В ответ на его преувеличение я закатила глаза.

— О, да ладно тебе. За месяц я разговаривала с ним от силы два раза.

— Я слышал, он собирается пригласить тебя на свидание.

— Финн, давай не будем? — Я устала, хотела есть и у меня не было настроения лицезреть Финна в режиме ревнивого бойфренда.

— Он тебе нравится? — Финн сузил глаза.

Очевидно, когда я была злой и голодной, мне требовалось совсем немного для того, чтобы вспыхнуть.

— Ты что, шутишь? — рявкнула я.

— И все же?

— Ты вообще слышишь себя? У тебя нет права злиться на меня из-за обычного разговора с парнем, Финн! Мне практически каждый день приходится наблюдать, как вы с Эль держитесь за руки, целуетесь и обнимаетесь, но что-то не похоже, чтобы тебя волновало, что я из-за этого чувствую. Ты не будешь злиться на меня из-за разговора с парнем — другим парнем, который не боится взять меня за руку на людях!

Голова Финна дернулась как от удара.

Эхо моих слов будто летало вокруг, пока мы в тишине смотрели друг на друга.

— Но… — ошарашенно пробормотал он. — Но это же просто Эль. Ты же знаешь, что мы… Как ты можешь ревновать?

Дело было не в Эль. Умом я понимала, что между ними ничего нет.

Если честно, я не могла толком сказать, что именно выводило меня из себя во всей этой ситуации.

— Забудь все, что я наболтала, — сказала я. — Это просто усталость.

Тревога не ушла из его глаз, но он, будто тоже боясь, что продолжение этого разговора может привести куда-то, откуда не будет пути назад, осторожно подошел ко мне, взял в ладони мое лицо и прижался сладким поцелуем к губам.

— Давай отвезем тебя домой, — пробормотал он.

***

До свадьбы Тео и Хейли оставалось два дня, и я не могла поверить, что мы наконец станем семьей.

Я стояла в гардеробной и смотрела на свое платье подружки невесты, а Финн был в моей спальне. Зная, что Хейли и Тео нет дома, он свободно раскинулся у меня на кровати.

— Перенесись на десять лет вперед, — окликнула я его. — Если бы ты мог иметь все, что хочешь, каким было бы твое будущее?

— Я путешествую по миру и зарабатываю на жизнь фотографированием, — тут же ответил он. — Возвращаюсь домой в Бостон, в квартиру на Бэк-бэй, в которой живу вместе с тобой. У тебя на безымянном пальце — мое обручальное кольцо, и мы спорим, как назвать нашего первенца. А отец не является частью наших жизней. Вообще.

Описание заставило меня улыбнуться, однако я немного опешила от того, что Финн, представляя столь отдаленное будущее, думал о «нас», не говоря уж о женитьбе и детях. Я знала кучу парней, которые при одной мысли об этом с визгом бросились бы наутек. Но Финн не был похож на них. Он понимал, что важно, а что нет. Как и я.

— Элоиза живет в нескольких кварталах от нас со своей подружкой, которая с большим пониманием относится к паршивому расписанию Эль в интернатуре.

Я вышла из спальни, и моя улыбка погасла. Финн не смеялся. Он был абсолютно серьезен.

— Знаешь, почему интерес Патрика к тебе сводит меня с ума?

Я покачала головой, гадая, зачем он поднял эту тему после того, как последние несколько дней отлично притворялся, что между нами не случилось размолвки.

— Потому что ты права. Если бы ты была с ним, у него не было бы сложностей с тем, чтобы перед всем миром назвать тебя своей девушкой. Я не могу этого сделать, вот и бешусь.

Я уставилась на него, пораженная его честностью и не вполне уверенная, как ответить, чтобы не выдать себя.

Финн устало улыбнулся.

— Так что и мне тяжело. Просто чтобы ты знала.

Я облокотилась о столбик кровати.

— Ясно.

Он кивнул и поерзал на кровати, потом засунул руку под подушку и, нахмурившись, достал оттуда мою электронную книгу.

У меня екнуло сердце — он явно намеревался включить ее.

— Эй! — Я запрыгнула на кровать. — Это личное. — Я помахала ладонью, требуя, чтобы он отдал книгу мне.

Его лицо озарила медленная улыбка.

— Остынь. Я знаю, что ты читаешь романы.

К моим щекам прилил жар.

— Чт… Как… Что? — залепетала я.

Финн рассмеялся и сел, чтобы поймать меня за запястья и не так уж нежно подтащить к себе. Когда он упал назад на подушки, я плюхнулась на него, а он обхватил руками мое пылающее лицо и заглянул глубоко мне в глаза.

— Я давно знаю про твой секрет, — прошептал он. — Не волнуйся, я никому не скажу.

— Я… — Я поняла, что не могу объяснить, почему так люблю романы или почему моя зависимость так смущает меня.

— Все хорошо. Тебе просто нравятся счастливые концовки. Здесь нечего стыдиться, Индия. Совсем нечего.

И он так это сказал… В его тоне было что-то такое…

Внутри меня словно щелкнул рубильник.

И я начала плакать.

Прижалась лицом к его шее и залилась слезами, словно младенец, пока он крепко-крепко меня обнимал.

***

Какое-то время спустя я наконец успокоилась. Прижалась щекой к его груди и глубоко вздохнула.

— Прости.

— Тебе не за что извиняться, — сказал он.

— Я хочу радоваться за нее, не обижаясь ни на нее, ни на себя, — выпалила я. — Пока я не попала сюда и не встретила тебя, Элоизу, я была ужасным человеком, который не желал Хейли счастья. Я считала, что она не заслуживает его. Но теперь… Я хочу, чтобы она была счастлива, но не уверена, по какой причине желаю ей счастья. То ли просто так, ради нее самой, то ли ради себя, чтобы моя жизнь здесь стала постоянной. И если только ради нее, тогда я сержусь на себя из-за этого. Все так запутано.

Финн погладил меня по спине.

— Хейли ушла и на годы бросила тебя с жестоким мерзавцем. И вернулась лишь потому, что он едва тебя не убил. Я не могу быть объективным, потому что тоже злюсь на нее.

— Что-что сделала Хейли?

От яростного возгласа мы с Финном вздрогнули, и при виде Эль, стоящей в дверях, у меня оборвалось сердце. Она была бледной, а на ее щеках горели два ярких пятна. Шок и ужас плескались в ее глазах.

— Элоиза… — Я слезла с кровати. — Эль, пожалуйста.

— Нет! — Она вытянула руку, останавливая меня. — Ты сейчас же мне все расскажешь.

Я могла только стоять с ощущением тошноты и смотреть на нее, потому что знала: стоит мне открыть рот, и все, что мы с Хейли здесь выстроили, исчезнет точно мираж.

— Если ты не расскажешь, она додумает все сама, исходя из того, что услышала, — сказал Финн.

— Я знаю, ты хочешь защитить отца, — начала я, — но это не…

— Хочу, — прервала меня Эль. — Но дело не только в этом. Боже, Индия, Финн сказал правду? С тобой на самом деле это случилось?

В конце концов я села и прислонилась к Финну спиной, а он поддерживал меня физически и эмоционально, пока я рассказывала Элоизе свою историю. Все, до последней мелочи.

— В тот вечер на кухне, — с потерянным видом прошептала она, — ты сорвалась из-за отца?

Я кивнула.

— О, боже. А я растрепала об этом… и кому — Брайс! — Она зажмурилась. — Извини меня.

— Все нормально.

— Нет, не нормально! — Она распахнула глаза, в них горел гнев. — Хейли оставила тебя с монстром! Она просто бросила тебя! — Эль поднялась, ее руки тряслись. — Папочка знает?

Задыхаясь от страха, я покачала головой.

— Вообще ни о чем?

Я проглотила свой страх, и это было больно.

— Он знает, что мой отец был плохим человеком. Но вряд ли знает, что в те моменты, когда он был плохим, Хейли не было рядом.

— Или что он стал таким из-за Хейли, — рявкнула Эль.

— Эль, пожалуйста, только не рассказывай Тео.

Она шокированно вытаращила глаза.

— То есть я должна позволить ему жениться на женщине, которую он, по сути, не знает?

— Она не плохая. — Я вдруг обнаружила, что защищаю ее. — Она совершила ошибку.

— Которая почти стоила тебе жизни. И ты простила ее?

— Не знаю, — прошептала я. — Не знаю. Но я вряд ли прощу себя, если разрушу ее отношения с Тео. Она любит его, Элоиза. Мы не можем лишить ее счастья.

— А как же мой папа? — выкрикнула она. — Он не знает, на что способна женщина, на которой он женится.

— Знает, потому что я рассказала ему.

Я тут же отскочила от Финна, потому что к нам зашла Хейли.

— Люди, вам правда пора перестать подслушивать, — пробормотал Финн, и я истерически хихикнула.

Хейли, не моргая, смотрела на нас, и когда она увидела мои покрасневшие глаза, ее лицо исказилось от боли. В конце концов она сфокусировалась на Элоизе.

— Я рассказала ему на прошлой неделе, за несколько дней до твоего спектакля. Между нами было небольшое напряжение, но в итоге он простил меня. Можешь спросить его сама, когда он придет домой.

Элоиза с негодованием посмотрела на нее.

— Может, он и простил, но это не значит, что я тоже должна.

— Я и не жду этого от тебя.

— Почему ты ее бросила? Когда моя мать умирала, то переживала лишь об одном и просила прощения лишь за одно — за то, что оставляла меня. — В глазах Эль заблестели слезы. — Как ты могла добровольно бросить родного ребенка?

Я напряглась от вопроса Эль и от того, как Хейли старалась удержать эмоции под контролем. Почему-то мне никогда не хватало духа на то, чтобы задать Хейли этот вопрос, и она годами разочаровывала меня тем, что ей не хватало мужества, чтобы самой прийти ко мне с этим ответом.

Теперь она повернулась ко мне.

— Могу я поговорить с Индией наедине?

К моей руке притронулся Финн. Я оглянулась и — хотя мое сердце бешено колотилось, и меня начинало мутить — кивнула ему.

Он медленно встал и с каменным лицом прошел мимо Хейли, чтобы взять Элоизу за руку. Она напряглась и бросила взгляд на меня.

Ей я тоже кивнула, и она неохотно позволила Финну вывести себя в коридор.

Дверь мягко закрылась, но судя по тому, как мы обе вздрогнули, этот звук с тем же успехом мог быть таким же невыносимым, как скрежет ногтей по классной доске.

Хейли всплеснула руками и опустилась на стоящий у туалетного столика стул, а я в сгустившейся тишине села к себе на кровать. Внутри у меня все тряслось.

— За эти годы я столько раз хотела попробовать объяснить… но как объяснить необъяснимое? — Она беспомощно пожала плечами.

— Уж как-нибудь постарайся.

Она поморщилась от моего холодного тона.

— Легче сказать, чем сделать.

— Постарайся, — повторила я. — Знаю, это последнее, что тебе хочется обсуждать перед своей большой свадьбой, но если ты действительно готова сделать для меня все, что угодно, то сделай, пожалуйста, это.

В ее глазах заблестели эмоции.

— Тогда я начну с самого начала. Суть в том, что у меня было паршивое детство. Мы никогда не разговаривали о твоих бабушке с дедушкой, потому что ты никогда ни о чем не спрашивала меня, но ты должна знать, что они не были любящими родителями. Отец бил нас, а мать использовала меня вместо щита. Лучше ее, чем меня, говорила она.

Пораженная, я уставилась на нее, против воли сочувствуя ей. Было неприятно осознавать, что все это время в моей жизни был человек, который понимал, через что я прошла. Я бы никогда не поверила, что у нас с Хейли будет общим такое.

— В детстве я не строила больших планов на жизнь. Я не мечтала стать врачом или юристом. Хотела лишь одного: выбраться из дома и все. И я не хочу сочувствия, Индия, не от тебя. Я не заслуживаю его. Мне просто нужно, чтобы ты знала, почему в восемнадцать я сбежала прямиком в руки твоего отца. Тогда он был способом убежать, и он любил меня. Никто никогда не любил меня. Я никогда не слышала этих слов, пока их мне не сказал твой отец.

Я помнила, как сильно он любил ее. Его любовь к ней заставляла меня копить обиду с каждым ударом, с каждым пинком, с каждым разом, когда он морил меня голодом или наказывал — все это было напоминанием о его любви и о том, как любовь может обернуться самой темной болью.

Что бы Хейли ни увидела у меня на лице, но она вздрогнула и уперлась взглядом в свои ноги.

— К тому времени, как я осознала, что не люблю его, у меня уже была ты. Я вынуждена была оставаться с ним, потому что не хотела, чтобы ты росла без отца. — Она горько рассмеялась от иронии своих слов. — Боже, ребенок, я так облажалась. Я осталась вместо того, чтобы забрать тебя и убраться оттуда. Я думала, что лучше быть любимой им, чем бояться в одиночестве. Но с годами я начала думать обо всех тех вещах, о которых люди мечтают в детстве. О том, чего я хочу от этой жизни, только для себя, и я знала, что твой отец никогда не позволит мне иметь это, потому что он слишком сильно меня любил. Он никогда не позволил бы мне отвлечься от себя на что-то еще.

Она говорила мне правду, потому что я тоже все это помнила. В детстве его поведение не казалось мне собственническим или деспотичным, но оглядываясь назад, я понимала, что с ней он был ровно таким. Мне вспомнился один вечер, когда Хейли вернулась с работы на полставки в супермаркете. Это было всего за несколько месяцев до того, как она ушла. Она принесла домой буклеты и усадила отца рядом с собой, чтобы показать их ему. Она хотела поступить в общественный колледж. Отец очень расстроился. Помню, как он кричал, что они уже говорили об этом и что они не могут себе это позволить. Хейли спорила с ним, пока он не наорал на нее и не вылетел, хлопнув дверью, из дома. Она всю ночь проплакала у себя в спальне.

Я боялась, что они разбегутся, и сердилась на нее, что она разозлила его.

Я была таким глупым ребенком.

На лице Хейли смешались сожаление и мольба.

— Стыдно признавать это — больше, чем ты когда-либо сможешь понять, — но я начала обижаться на тебя. Я смотрела на свою прекрасную дочь и сердилась, потому что застряла в другой дерьмовой ситуации, но на сей раз из-за тебя. Я оставалась с ним ради тебя. И ненавидела себя за то, что винила тебя. Так сильно ненавидела, что начала бояться, что превращусь в своего отца и причиню тебе боль. Поэтому я ушла.

Я смотрела на нее, едва различая ее из-за туманивших мое зрение слез.

— И он вместо тебя отомстил мне.

Она кивнула, и ее собственные слезы тоже наконец вырвались на свободу.

— Когда ко мне пришли и рассказали о твоей судьбе… Я захотела умереть, Индия. Умереть. Я думала, что оставила тебя ради лучшего будущего. Я знала, что он деспотичен, но не представляла, на что он может пойти. Ты должна мне поверить. Я оставила тебя, чтобы защитить… Если б я знала, что он сотворит с тобой…

— Почему? — Мой голос надломился. — Почему ты не рассказала мне сразу и не спасла нас от всего того дерьма между нами? Я бы поняла. Или попробовала бы понять.

— Ты не разговаривала со мной… — Она беспомощно пожала плечами. — Ты пугала меня, потому что все время была такой злой. И если честно, я думала, ты не поверишь ни единому моему слову.

Гнев, боль и слова, которыми мне было необходимо все это выразить, сжались в моем горле плотным комком, и я не могла избавиться от него. Я сбилась со счета, сколько раз этот ком обжигал меня, не давая свободу словам.

Но мне надо было сказать их.

Наконец отпустить.

И я выдавила их из себя, собрав все свои силы.

— Знаешь, Хейли, почему я была такой злой? — хрипло спросила я. — Потому что хотела ненавидеть тебя, но не могла. Я люблю тебя. Люблю больше, чем кого бы то ни было, и ты ранила меня сильнее, чем кто бы то ни было. Даже сильней, чем отец, потому что ты меня бросила. Ты меня бросила.

Побледнев, Хейли уставилась на меня широко распахнутыми глазами.

Затем ее лицо сморщилось от тяжести моих слов, а из груди вырвался всхлип. Она бросилась ко мне и обняла быстрее, чем я смогла ее остановить.

Я замерла. С неуверенностью. С опаской.

А потом мои пальцы вцепились в ее руки, и спустя мгновение я осознала, что держусь за нее, а не отталкиваю.

Глава 19

— Я не начну называть тебя мамой, — тихо сказала я.

Хейли вздохнула всем телом, и ее плечи, поднявшись, задели мои. Мы сидели рядом у меня на кровати и молчали после наших слезных признаний.

Я чувствовала себя очень странно. Очень ранимой, а дети, как мне казалось, не должны так себя чувствовать рядом с родителями. Но еще я чувствовала нечто другое. Надежду.

Мне вспомнились слова Элоизы, которые она не так давно сказала в домике у бассейна.

«Но самое главное, Индия, у меня есть надежда. Надежда на то, что после школы для меня все изменится…»

Где-то по пути я потеряла надежду на многое. В том числе на примирение с Хейли. Надеяться на это было чересчур больно, и, если честно, я просто не могла представить, что это когда-нибудь случится — настолько острой была эта боль.

Однако мне помогло то, что я наконец-то услышала ее версию событий. Полагаю, все это время я боялась, что Хейли ушла, потому что не любила меня, а забрала назад вынужденно, из чувства вины. Ее поступок по-прежнему казался паршивым, но может, когда-нибудь у меня получится попробовать взглянуть на ситуацию с ее стороны.

Но что важнее всего, у меня появилась надежда на то, что со временем я начну верить, что она любила меня.

Впрочем, до этого было еще далеко.

— Что ж, это справедливо, — сказала она. — Я и не жду, что все чудесным образом изменится в одночасье.

Я посмотрела на нее, а она повернулась ко мне — как мне хотелось бы верить, с любовью в глазах.

— И тем не менее все изменится, — сказала я. — Как оно может не измениться?

Ее губы задрожали от новых эмоций.

— Правда?

— Да. Мало-помалу.

— Спасибо тебе, — прошептала она.

— Спасибо, что сказала Тео правду.

— Он заслуживал того, чтобы знать ее. Я сделала это ради него и ради тебя. — Клянусь, она словно сама была изумлена этим. — Он должен понимать, на ком женится, и я хотела, чтобы он знал, какая ты замечательная.

Я вспомнила, какой была всего несколько месяцев назад, когда жила в Калифорнии. Суть заключалась в том, что я не была уверена, была ли я еще той девушкой и буду ли когда-нибудь снова. То же самое, кажется, относилось и к Хейли.

— Он женится не на той женщине, которая меня бросила, — проговорила я. — Ты изменилась, с тех пор как попала сюда.

— Возможно. — Она легонько подтолкнула меня. — Но к лучшему, верно?

— Ну, если не считать шопинг, то да.

Хейли рассмеялась и сжала мою руку.

— Пойду немного посплю. И тебе не мешало бы.

Я кивнула и пошла за ней к двери. К нашему удивлению в коридоре нас ждали, прислонившись к стене, Эль и Финн. Мы пробыли в моей комнате как минимум час.

Хейли закатила глаза.

— Ладно, ребят, с Индией все нормально, но ей надо немного поспать. Финн, тебе пора домой, и, Элоиза, Тео скоро вернется с работы. Уверена, ты захочешь поговорить с ним.

Эль кивнула и перевела взгляд на меня.

— Со мной все в порядке, — произнесла я. Финн смотрел на меня таким взглядом, словно был готов оттолкнуть Хейли и броситься ко мне. — Честное слово.

Когда они молча ушли, бросая на меня через плечо тревожные взгляды, я закрылась у себя в спальне, потому что, по правде говоря, была просто без сил.

Я думала, что знала себя, но каждое маленькое открытие, каждая проблема, с которой я сталкивалась… похоже, потихоньку меняли меня. И если это действительно было так, значит я никогда не перестану меняться, а если и это верно, значит никаких стопроцентных гарантий в жизни не существует.

Нет безопасности, нет контроля, нет власти — всего того, в чем я нуждалась. Они всегда будут вне досягаемости.

Это открытие ужасало.

Внезапно на тумбочке ожил мой телефон, и я перекатилась на бок, чтобы посмотреть, кто звонит. При виде имени Финна я, преодолев усталость и страхи, ответила на звонок.

— Привет.

— Ты в порядке?

— Ну… вроде бы. Я устала.

— Прости меня.

— За что?

— Сегодня ты нуждалась во мне. Я должен был обнять тебя, успокоить, но не мог из-за Хейли.

— Все нормально.

— Нет, не нормально. Ты права. Жить вот так — тяжело.

— Да. — Я не знала, что еще сказать. Выхода из нашей ситуации, видимо, не было, поэтому я загнала беспокойство поглубже, чтобы сперва разобраться с другими своими проблемами.

Финн молчал, и я задалась вопросом, не догадался ли он, какие мысли крутились в моей голове по поводу наших отношений. Если и так, он предпочел ничего не сказать.

— Я так горжусь тобой. Твоей стойкостью. Сегодня был тот еще день, а ты… в общем, ты потрясающая.

— Спасибо. Я не чувствую себя потрясающе.

— А как ты себя чувствуешь?

— Ты за рулем?

— Говорю через Bluetooth. Так как ты себя чувствуешь?

Я глубоко вздохнула, вызвав шуршание в трубке.

— Мне страшно, Финн.

— Чего ты боишься? — мягко промолвил он.

— Перемен.

— Все меняется, Индия.

— Знаю. Просто я думала, что в моей жизни есть неизменные вещи. А теперь я не знаю, кто я.

— Да. Что-то всегда нас меняет, но то, кем ты являешься, твоя суть, которая определяет тот или иной выбор, контролирует твои действия, твои реакции, это по-прежнему твое. Если случится что-то плохое, то от тебя зависит, позволишь ли ты этому изменить себя или нет — ты либо станешь сострадательнее, либо ожесточишься. Я уже знаю, как ты позволила бардаку, что учинили твои родители, изменить тебя. Вижу, как ты относишься к Эль, вижу, как в школе ты отказываешься издеваться над учениками и не позволяешь издеваться над собой. И я видел это в том бесстрашии, с которым ты рассказывала о своем отце, чтобы я не чувствовал себя одиноким. Ты сильная. Сильнее, чем думаешь. Твоя сила, Индия, и есть твое безопасное место.

Отчасти я была рада, что он не здесь и не видит, как из-за его слов — единственных слов, которые мне были необходимы — по моим щекам потекли свежие слезы.

Но другая, бóльшая часть меня, ненавидела то, что самый важный разговор в моей жизни проходит по телефону.

Финн понимал меня.

И я начала думать, что нет безопасней места, чем с ним рядом.

Я люблю тебя.

Смаргивая слезы, я закрыла глаза. И прошептала:

— Спасибо тебе.

— Нет. Спасибо тебе. — Он испустил долгий вздох. — Как же мне сейчас хочется оказаться рядом с тобой.

— Мне тоже.

После нескольких секунд молчания он снова вздохнул.

— Ладно. Иди поспи.

Но я не хотела расставаться так скоро. Только не после того, что он сказал минуту назад.

— Останься. Пока не доедешь до дома, останься со мной.

— Хорошо.

— Финн… — Теперь, когда мое чувство было сильным, как никогда, слова бурлили во мне, отчаянно желая вырваться на свободу, но я не хотела в первый раз признаваться ему по телефону.

Замолчав, я услышала его дрожащий вздох.

— Я знаю, — прошептал он. — Я тоже.

Глава 20

Свадьба и банкет проходили в шикарном загородном клубе за Кембриджем. На Хейли было платье, в котором она выглядела восходящей кинозвездой, и Тео весь день не мог оторвать от нее глаз.

Много приглашенных гостей-мужчин открыто завидовали ему.

Женщины же открыто завидовали невесте. Мне стало интересно, сколько из них считали ее узурпаторшей, а сколько искренне желали принять. Я знала, что Хейли уже с кем-то из них подружилась, но, полагаю, я переживала за нее, в чем теперь могла честно признаться.

Уж лучше переживать о Хейли, чем о своих отношениях с Финном.

— Это же должен быть счастливый день, — поддразнила меня Элоиза, увидев мрачное выражение моего лица.

— Ты счастлива?

— Мой отец счастлив. — Она пожала плечами. — И если он смог простить Хейли, и, боже, если ее смогла простить ты, то я и подавно должна.

Последние двадцать четыре часа были, мягко говоря, эмоционально выматывающими. Элоиза противостояла отцу, а Хейли не солгала — она действительно рассказала ему правду. Поговорив по душам с дочерью, Тео пришел ко мне.

— Теперь я понимаю, — сказал он. Его глаза были полны сочувствия, в которое я уже начинала верить. — Хейли совершила огромную ошибку, и я в жизни не стану принуждать тебя навести с ней мосты. Но могу сказать тебе вот что: я правда верю, что она глубоко раскаивается, и я правда верю, что она любит тебя.

— Я постараюсь… навести с ней мосты. Но не могу ничего обещать.

— Индия, то, что ты постараешься, уже потрясающе. — Он подвинулся ближе ко мне. — Я хочу рассказать тебе кое-что, в чем Хейли призналась мне, хотя осознавала, что это может стоить ей… меня.

Мое сердце быстро забилось, но я кивнула, показывая, чтобы он продолжал.

— Твоя мама любит меня, я это знаю, но она выбрала меня еще и потому, что стремилась… и стремится сейчас… искупить свою вину перед тобой.

— Не понимаю.

— Я могу дать тебе возможности, которых у тебя не было прежде.

Внезапно я вспомнила слова Хейли, которые она сказала мне, когда мы только прибыли сюда.

«Ничего лучше с нами еще не случалось. Знаю, ты мне не веришь, но Тео хороший человек, и он сможет о нас позаботиться. Здесь никто не причинит нам вреда».

Тогда я поняла.

— Твои деньги.

Он выглядел так, будто ему стало неловко, однако кивнул.

— В том числе.

— И тебя это устраивает?

— Я ведь отец, — сказал он. — Я бы сделал все, что угодно, чтобы защитить свою дочь.

— То есть… она выходит за тебя замуж, чтобы защитить меня?

— И да, и нет. Это сложно.

Я нахмурилась. Как бы замечательно ни было думать, что моя мать приняла такое серьезное решение, преследуя мои интересы, мне не хотелось становиться причиной чьего-то несчастья.

— Я не хочу, чтобы она использовала тебя ради меня.

Тео улыбнулся.

— Расценю это как признак того, что твое отношение ко мне потеплело. Однако твоя мама не использует меня. Она делает это ради всех нас. Она любит меня. Я люблю ее. Она любит тебя.

Вот так мы с Эль наблюдали, как они дают клятвы перед кучей малознакомого мне народа и двумя людьми, которых, думаю, я знала лучше, чем кто-либо другой.

Эль и Финн присутствовали на свадьбе как пара, и уж не знаю, из-за чего — наверное, на них подействовали флюиды новобрачных, — но они разыгрывали счастливую пару лучше, чем когда бы то ни было.

Финн был шафером, поэтому шел по проходу с Элоизой, в то время как рядом со мной шел какой-то кузен Эль. Последние два часа я наблюдала за тем, как двое моих лучших друзей смеются, притрагиваются друг к другу и даже целуются для фото, и чувствовала себя дальше от них, чем когда-либо раньше.

Это убивало меня, ведь всего день назад я чувствовала такую близость с Финном.

Но правда заключалась в том, что это была не их вина. Просто так получилось. Люди, знавшие их много лет (в том числе чертов фотограф), заставляли их притворяться влюбленными. Тот факт, что они были лучшими друзьями, лишь все упрощал для них. Они были вдвоем, и у нас не было времени, чтобы, как обычно, пообщаться втроем.

Я осталась за бортом.

Все тосты были произнесены, ужин сервирован, и теперь гости либо сидели за столами, болтая, либо танцевали, либо просто тусовались по периметру танцплощадки.

Я сидела за столом со своими друзьями. Не хватало только Шарлотты, потому что кузен Эль пригласил ее потанцевать.

Поскольку Гейб и пальцем не пошевелил, чтобы исправить их отношения, между ними до сих пор сохранялось ощутимое напряжение. Пока она кружилась в объятьях студента, Гейб смотрел на них с такой злостью, что можно было лишь удивляться, как огонь в его взгляде их не поджег.

— Ну все, с меня хватит, — в конце концов рявкнул он, оттолкнув стул от стола и бросив салфетку на тарелку.

Мы все в замешательстве смотрели, как он решительно уставился на танцующих. Судя по его лицу, он был готов рвануться туда, но музыка закончилась, и Шарлотта отошла от своего партнера по танцам.

— О, к черту.

Гейб, обойдя стол, пошел к ней, и ее красивые глаза округлились. Шарлотта резко остановилась возле своего стула.

— Что за…

— Шарлотта… — Гейб взял ее за изящные плечи своими большими руками и склонился к ней. — Давай перестанем загоняться, ладно?

Она сморщила носик.

— Загоняться?

— Да. Загоняться. Я соскучился по тебе. Типа как… сильно. Не только как по своему другу. И по всему остальному тоже. — И он с мальчишеской улыбкой добавил: — Ужасно.

В уголках ее губ начала зарождаться улыбка.

— Что ты пытаешься сказать?

— Я хочу быть с тобой. — Он взглянул на нас, осознав, что мы все внимательно наблюдаем за ними. Как и люди, сидящие за соседним столом. Он выпрямился, обнял Шарлотту за плечи и притянул ее к своему боку. — Все верно, — сказал он нам, раздуваясь от гордости. — Мы с Шарлоттой вместе. — Он посмотрел на нее. — Ты ведь по-прежнему хочешь, чтобы мы были вместе?

Она захихикала.

— Да.

В ответ он широко улыбнулся ей. А затем поцеловал. Глубоким, смущающе долгим поцелуем, от которого Джошуа взвыл, а парень за соседним столом крикнул: «Уединитесь!»

Я была счастлива за своих друзей.

Честное слово.

Но публичное признание Гейба только ухудшило мои и без того не слишком хорошие чувства относительно секретных отношений с Финном.

Мы с Эль обменялись улыбками. Я изо всех сил старалась скрыть свою боль, но мои старания наверняка не увенчались успехом. К счастью, у Эль не было времени, чтобы спрашивать о причинах моей печальной улыбки, потому что Брайс начала психовать.

— Что, черт побери, я пропустила? — Она злобно глазела на нас. — И почему никто из вас не удивлен такому повороту событий? — Она ткнула пальцем в Шарлотту с Гейбом.

Эль с Шарлоттой начали успокаивать Брайс, но я больше не обращала на них внимания.

Может, сказалась тяжесть последних нескольких дней, а может, моим ранам требовалось время, чтобы затянуться, и пока этого не случилось, я была гиперчувствительной, но на меня мощной волной накатили все те сомнения относительно того, ради чего мы с Финном храним наши отношения в тайне.

Открой глаза, отребье.

Я зажмурилась, отгораживаясь от воспоминаний, а когда вновь открыла глаза, то уткнулась взглядом в отца Финна, шедшего через зал.

Мой сын не станет встречаться с отребьем.

Я почувствовала, как мои глаза закололо, а сердце заколотилось. Я отвела взгляд от мистера Рочестера и уперлась им в Джаспера Олифанта, который был приглашен вместе с родителями.

Думаешь, я бы стал принуждать ничтожество вроде нее?

Я оттолкнулась от стола, словно это могло помочь заглушить их слова.

— Индия? — Эль обеспокоенно взглянула на меня.

— Ты в порядке? — тихо спросил Финн.

— Да. Просто нужно воспользоваться уборной.

Я выбежала из зала, но вместо того, чтобы направиться в переполненную комнату отдыха, пошла вглубь территории, пока не нашла большую безлюдную оранжерею. Внутри было патио со столами и стульями, составленными один на другой — зимой летняя мебель хранилась внутри. Я аккуратно опустила стул на пол и, сев, наконец-то расслабилась. Здесь было так тихо, что я слышала свои мысли.

А думала я о том, что сегодня я ревновала.

Мне было больно, и я ревновала.

Я знала, что дорога Финну. Знала, что была его девушкой, но с другой стороны, разве парню не следовало с гордостью объявить, кто на самом деле является его девушкой?

Я знала — или, по крайней мере, надеялась, — что Финн так и сделал бы, если бы мог. Однако я не знала этого наверняка. Из-за меня его отец обязательно устроил бы ему «веселую» жизнь, и я волей-неволей задумалась: если бы между нами не стояла Элоиза… рассказал бы Финн всему миру, что я его, а он мой?

Это беспокоило меня с самого начала, но я засунула свои страхи поглубже, потому что знала, что чувствовала бы из-за них.

Будто я была недостаточно хороша.

Будто я была отребьем.

И Финн, полагаю, был прав. Я была сильной. Достаточно сильной, чтобы понимать, что не смогла бы совладать с таким ядом в своей голове, — ведь я с таким трудом избавилась от токсичного дерьма, которым отравлял мою жизнь жестокий отец. Поэтому я так рвалась к популярности. Так я чего-то стоила, а мои одноклассники, мои учителя давали мне почувствовать свою значимость. Никто из них никогда не заставлял меня чувствовать себя никчемным отребьем.

Я не могла допустить, чтобы эта отрава вновь проникла в мою голову… И потому должна была…

Я захлебнулась этой мыслью, а мои руки сжались в кулаки.

— Вот ты где.

При звуке голоса Финна я напряглась и, развернувшись, увидела, как он заходит в оранжерею. Он протиснулся мимо мебели и сел передо мной на корточки.

— Эй. — Он всмотрелся в мое лицо. — Что происходит?

«Ты сильная. Сильнее, чем думаешь. Твоя сила, Индия, и есть твое безопасное место».

Этот парень был добрым, верным и любящим. Я нуждалась в его доброте, словно в пище. Чтобы он заботился обо мне, целовал, касался меня, чтобы я чувствовала себя значимой и не допускала мыслей о своей ничтожности.

Так как же мне было решить, что для меня было лучше?

Финн явно понял, какое решение я приняла, даже раньше меня.

Его глаза повлажнели, и он, опустившись на одно колено, всем телом подался вперед.

— Нет. Ты не сделаешь этого.

Я моргнула, и по моим щекам потекли горячие слезы.

— Почему? — надломившимся голосом спросил он.

Я заставила себя посмотреть на него, хоть это и убивало меня.

— Потому что мне слишком больно. Глядя на вас с Эль, все думают, что она твоя девушка и что ты этим гордишься. А Гейб… Он наконец признал свои чувства к Шарлотте и захотел, чтобы о них узнал целый мир. Мне больно из-за того, что нам это недоступно.

— Тогда я буду стараться сильнее. — Он взял меня за руки. — У нас все получится.

— Нет, не получится. Только не тайком. Я не могу думать так о себе.

— Думать как?

— Словно я недостаточно хороша. Мне казалось, я смогу заглушить эти мысли, но я не смогла. Это слишком значительно. Слишком опасно для меня. Я не могу снова вернуться к тем чувствам, которые мне внушал он.

Финн отпустил мои руки, шок и боль исказили его черты.

— Ты сравниваешь меня с ним?

— Нет, — торопливо заверила я его. — Все не так. И ты здесь не виноват. Но то, что мы прячемся, заставляет меня чувствовать себя грязным секретом, словно я отребье, с которым тебе стыдно появиться на публике.

— Я не могу быть с тобой на людях из-за Элоизы, — с гневом и паникой в голосе сказал он то, что я и так знала. — Ты же знаешь. Если бы мы могли быть вместе на публике, я бы хвастался этим, как самодовольная задница. Прямо как Гейб. И ты знаешь об этом. Я говорил тебе, как чувствую себя из-за того, что не могу рассказать всем, что мы вместе.

— А так ли это на самом деле? — рискнула прошептать я. — Думаешь, ты бы смог? Если б не Эль… Ты смог бы справиться с давлением своего отца?

И тогда…

Все тело Финна обреченно обмякло. Он не хотел, чтобы я это делала, но не был уверен в себе до конца.

Я со злостью стерла слезы, не желая винить его и стремясь понять — потому что знала, что должна так поступить. Я встала, а он смотрел на меня так, словно я отбирала у него целый мир.

Глубоко в моей груди поселился болезненный и неподвижный холод.

— Спасибо, Финн, — прошептала я, а затем печально рассмеялась. — Забавно… Я еще ни с кем не чувствовала себя так хорошо, как с тобой, и тем не менее все заканчивается из-за того, как плохо я себя чувствую из-за наших отношений. Надо же, как получилось.

— Индия. — Он резко встал и, нависнув надо мной, пробежал рукой по волосам, впиваясь пальцами в пряди. — Что я могу сказать? Скажи, что мне сказать.

Я стерла очередную слезу.

— Может… надеюсь, у тебя все будет отлично и ты добьешься всего, чего хочешь?

Его губы задрожали.

— Финн, — прошептала я, не в силах говорить громче из-за душивших меня слез, — я надеюсь, у тебя все будет отлично, и ты добьешься всего, чего хочешь.

И тут Финн — парень, который прежде так легко мог скрыть свою боль — начал плакать, и я, не давая себе передумать, сделала самый сложный поступок за всю свою короткую, хаотичную жизнь.

Ушла от него.

***

Я не запомнила ничего из того, что было на свадебном приеме потом. Единственное, что зафиксировал мой мозг — то, что я за весь вечер больше не видела Финна.

Я знала, что следующим утром мне не надо вставать к завтраку, потому что Хейли с Тео остались в отеле в Бостоне. В медовый месяц они должны были отправиться только после Рождества, поэтому мне предстояло еще несколько дней делать вид, что все хорошо.

Но сейчас, в их отсутствие, я могла открыто хандрить.

Ночью я не сомкнула глаз. Но и не плакала.

Думаю, я пыталась хоть как-то притупить свою боль.

Я стала той самой девушкой. Той, которой разбил сердце парень, и которая не знала, как дальше жить без него. Я не хотела быть такой девушкой.

Как я ей стала?

Я застонала и натянула одеяло на голову.

— Прятаться не поможет.

Сдернув одеяло, я хмуро прищурилась на Элоизу. Она с напряженным выражением на лице стояла в пижаме возле двери.

— Он рассказал тебе, — догадалась я.

Она зашла и наклонилась надо мной.

— Ты винишь меня?

Я нахмурилась.

— Финн винит тебя?

— Он… — Боль омрачила ее лицо. — Он утверждает, что нет, но я чувствую: он зол на меня.

— Это не так, — заверила я ее. — Даже если бы ты не попросила его притворяться твоим бойфрендом, у нас все равно ничего бы не вышло. Я бы не стала больше скрываться, а он наверняка попросил бы меня об этом из-за своего отца, который считает меня отребьем.

— Я не верю, что Финн поступил бы так. — Она села ко мне на кровать. — Он может давать отцу отпор.

Эль не знала до конца, на что был способен его отец. Я отвела взгляд.

— В любом случае теперь это не важно.

— Почему все должно быть настолько трагично? Ты не могла бы просто потерпеть еще года два? В рамках целой жизни два года — это ничто. Прошу тебя, Индия. — Она взяла меня за руку, чтобы я на нее посмотрела. — Вчера вечером ты разбила Финну сердце.

Я вздрогнула и выдернула руку.

— Ты не понимаешь.

— Так помоги мне понять, потому что я оказалась между двух огней.

Внезапно меня затопил гнев.

— Отребье! — закричала я, садясь на кровати. — Отребье, отребье, отребье!

Элоиза вздрогнула.

— Что…

— Мой отец все время звал меня так. Помимо остальных «ласковых» слов, вроде «ничтожества», «никчемной» и «бесполезной». А когда я стала жить здесь, отец Финна, твои друзья и Джаспер тоже называли меня отребьем. В Калифорнии я из кожи вон лезла, чтобы не позволить куску дерьма, с которым у меня общая ДНК, разрушить мою самооценку. Я никогда не подумаю о себе как об отребье. А если я буду маленьким грязным секретом Финна из-за того, что его отец так думает обо мне, это будет терзать меня до тех пор, пока я не возненавижу себя за то, что позволю им победить.

Моя сводная сестра уставилась на меня широко распахнутыми глазами.

— Нечего сказать?

— Больше нет. — Она встала с кровати. — И в свете всего этого… Думаю, ты поступила правильно. Панкейки?

— Что?

— Хочешь панкейков? Думаю, ситуация требует панкейков, потому что, судя по всему, ты влюблена в Финна, и твое сердце разбито. Возможно, ты думаешь, что это делает тебя слабой, но я так не считаю, поэтому мы целый день будем есть панкейки с мороженым. Я уверена, что мороженое — лучшее лекарство от разбитого сердца.

Я вздохнула, откинула одеяло и скатилась с кровати.

— Я правда не хотела любить тебя, ты это знаешь. Ты настоящая заноза в моей заднице, Фейвезер.

— От занозы слышу, Ма… — Эль остановилась и повернулась ко мне. — Ты оставишь фамилию Максвелл?

— Да я как-то и не задумывалась об этом. — Я пожала плечами и протиснулась мимо нее в дверь. После упоминания о панкейках мне захотелось проверить, достаточно ли у нас кленового сиропа, чтобы утопить в нем мои эмоции.

— Тебе стоит подумать о том, чтобы взять нашу фамилию. Она откроет множество дверей в этом городе.

— Тогда я подумаю.

— Плюс, Индия Фейвезер звучит как ВИП-персона, тебе так не кажется?

Я фыркнула от смеха. Удивительно, но она умудрилась развеселить меня, когда мои внутренности словно пропустили через мясорубку.

— Я же сказала, что подумаю. Индия Фейвезер и правда звучит не так уж плохо.

Это означало бы очередную перемену, но она была лучше, чем последние изменения в моей жизни.

***

Рождество быстро пришло и ушло, и ожидаемо оказалось, что в доме Фейвезеров этот праздник сопровождало обилие дорогущих подарков и слишком много еды. Элоиза купила мне бриллиантовый браслет, а Хейли и Тео — мой собственный «ягуар».

Мой собственный «ягуар».

Дорогие бриллианты и машины на Рождество. Вот какой теперь была моя жизнь.

Чудесные подарки, однако, не могли заполнить пустоту в моей жизни. Если Хейли с Тео и задумывались о том, что со мной происходит, то не спрашивали об этом. Может, чтобы дать мне личное пространство, либо чтобы сохранить праздничный дух, не знаю. Я знала наверняка только одно: если бы я не скучала по Финну каждой частичкой своего существа, это было бы лучшее Рождество в моей жизни.

Что еще хуже, мне было невыносимо знать, что Финн сейчас в Австрии со своим ужасным отцом и что рядом с ним нет меня, чтобы помочь справиться с этим.

— Как Финн? — набралась я смелости спросить Эль, надеясь, что у него осталась хотя бы она.

Она печально посмотрела на меня.

— Он не отвечает на мои сообщения.

Отлично.

Я окончательно и бесповоротно уничтожила наш тройничок.

Хейли и Тео уехали в свой медовый месяц в тур по Европе, и нам с Эль ничего не оставалось, кроме как зависать друг с другом. Когда Эль не общалась в сети с Сарой, она разговаривала по фейстайму со мной и с Анной (которая считала Элоизу замечательной) и болталась дома со мной и с нашими друзьями — после того, как те вернулись с каникул.

От Джошуа мы наконец услышали вести о Финне.

— Поверить не могу, что Финн катается на лыжах в Австрии в то время, как мы торчим здесь, — ныла Брайс, пока мы все сидели у пылающего в камине огня в особняке ее отца.

— Ну конечно, ведь нам так плохо, — съязвила Эль.

— Как по мне, уж лучше сидеть здесь, нежели очутиться на месте Финна, — вздохнул Джошуа. — Его отец — настоящий мудак.

— Это как? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос не звучал слишком заинтересованно.

— Ну, Эль наверняка уже рассказала тебе, но отец пытается заставить его подписать настоящий контракт, где говорится, что Финн обязуется поступить в Гарвардскую школу бизнеса, если его туда примут.

Эль скрыла свое удивление, опустив голову, а вот мои глаза, кажется, едва не вылезли из орбит.

— Что?!

Джошуа выглядел мрачным.

— Он выводит понятие «папаши-тирана» на новый уровень.

— Он не может заставить Финна подписать это, — категорично воскликнула я. — Это ведь незаконно, верно?

Я почувствовала, как Элоиза коснулась моей ноги, и покраснела, осознав, что моя реакция могла показаться другим слишком бурной.

— Простите. — Я пожала плечами. — Просто… вы же знаете, я ненавижу давление.

— Угу. — Гейб нахмурился. — Мне определенно не нравится этот тип.

— Как и всем нам, — сказала Брайс. — Он не очень-то пышет теплом, и заметьте, это говорит вам не кто-то, а я.

Я улыбнулась редкому моменту самокритичности Брайс.

— Я все думаю, как Финн получился таким замечательным, — немного мечтательно проговорила Шарлотта.

Гейб тихонько подтолкнул ее.

— Эй. Я вообще-то здесь и все слышу.

Она покраснела и одними губами произнесла извинения.

— Благодаря своей маме, — тихо ответила Эль. — Финн пошел в нее. Она была доброй. Хорошей.

— Ты помнишь ее? — спросила я.

— Да. Наши мамы дружили. Она много работала, но когда находилась рядом, это было чем-то волшебным. — Вспоминая, она улыбнулась. — Она умела заставить тебя почувствовать себя самой особенной, и что единственное место, где ей хочется быть — это рядом с тобой. Наверняка это и делало ее отличным врачом.

— Мне жаль. — Я осознала, что смерть матери Финна была потерей и для нее. Она многое потеряла еще до того, как ей исполнилось четырнадцать лет.

Ее благодарная улыбка была грустной.

— Спасибо.

— Что-то здесь стало слишком уныло. — Брайс вскочила на ноги. — Пора нам залезть в бар моего отца.

Глава 21

Пролетела оставшаяся часть каникул. На Новый год Эль пошла на вечеринку родителей Гейба, а я осталась дома, и мне пришлось признать, что более одинокого Нового года у меня давно не было. Даже когда наши отношения с Хейли были напряженными, мои новогодние вечера всегда были хорошими. Если я была не с ней, то со своими друзьями. В этот Новый год я впервые осталась одна. Эль словно шестым чувством что-то почувствовала и пришла за пять минут до полуночи. Мы сели в дальней гостиной с чашками какао и просто делились друг с другом тем, что чувствовали — молча, без слов.

Не успела я оглянуться, как наступил новый семестр, и однажды я обнаружила, что стою у шкафчика Элоизы в первый учебный день и меня подташнивает.

— Прекрати, — сказала мне Элоиза.

— Что прекратить? Я ничего не делаю.

— Ты излучаешь экстремально высокие волны нервной энергии, и из-за этого я тоже нервничаю.

— Ты и должна нервничать. Финн не разговаривал с тобой с самой свадьбы. Разве это не огорчает тебя?

— Естественно, огорчает. — Она захлопнула дверцу своего шкафчика. — Но мы с Финном дружим уже много лет, и я не сомневаюсь, что у нас все наладится.

— В отличие от нас с ним, — пробормотала я.

Ей можно было не отвечать. Ведь в конце концов это было правдой.

— Тише. — Элоиза повернулась ко мне. — Идут Брайс с Шарлоттой.

Я выглянула из-за ее плеча и увидела, что к нам направляются наши подруги, выглядя, как всегда, словно с модели с обложек модных журналов.

Когда они подошли, Брайс, нахмурившись, уставилась на меня.

— Выглядишь ужасно. У тебя опять булимия?

— У меня никогда не было булимии.

— Ты ведь понимаешь, что если не справишься со своим отрицанием, то не выздоровеешь?

Я посмотрела на Элоизу.

— Я сейчас двину ей по лицу.

Губы Эль дернулись, и она укоризненно посмотрела на Брайс.

— Перестань.

Брайс невозмутимо пожала плечами.

— А что?

— Может, хотя бы в этом семестре не будешь пытаться взбесить всех подряд?

— И как мне тогда веселиться? — ухмыльнулась Брайс, и тут прозвенел первый звонок.

Внезапно у меня в животе заметался рой бабочек.

Я сделала дрожащий вдох и последовала за девочками на микроэкономику.

Я неуверенно шагнула за порог кабинета и, когда увидела Финна на его обычном месте, то словно захлебнулась от порыва ветра. Он посмотрел на нас, а затем сфокусировал взгляд на Эль.

Меня он не удостоил и взгляда.

Вытерев вспотевшие ладони о бедра, я пошла к своему стулу, а Эль тем временем остановилась около Финна.

Я не расслышала, о чем они говорили, но, раз Финн взял ее за руку, то, полагаю, все было прощено. Они со значением посмотрели друг другу в глаза, и на лице Эль отобразилось облегчение. Она поцеловала его в щеку и села рядом.

Отвергнутая, виноватая, злая и раненая в самое сердце, я практически упала на стул, придавленная грузом эмоций, и уставилась прямо перед собой.

За весь урок я ни разу не почувствовала на себе его обжигающий взгляд.

Словно стала для него невидимкой.

Это причиняло боль.

После звонка я выскочила из класса, отчаянно стремясь оказаться подальше от Финна, прежде чем кто-нибудь сможет что-то сказать.

На творческом письме Шарлотта попробовала выспросить у меня, что случилось, но я грубо отказалась ей отвечать, обидев ее и добавив еще вины к той неразберихе эмоций, которые чувствовала сейчас.

Приближалась современная европейская история. Я подумала было ее прогулять, но потом поняла, что это станет лишь оттягиванием неизбежного. Я ведь не могла бросить школу.

Если бы только был способ сделать это и все равно стать прокурором.

Я пришла на историю раньше Финна, и от этого мне стало чуточку легче, потому что позволило опустить голову, уставиться в парту и притвориться, что Финн не игнорировал меня.

Когда он зашел в кабинет, я это почувствовала. И осознавала каждое его движение, пока он садился рядом со мной. Все словно вернулось в те времена, как когда мы не могли признаться себе, что нас тянет друг к другу.

Но стало хуже. Намного хуже.

В последнем прочитанном мною романе героиня после того, как ее бросил герой, сказала, что лучше бы она никогда не встречала его. Раньше я считала ее идиоткой, потому что втайне мне нравилось думать, что Теннисон был прав — лучше любить и потерять, чем вообще не любить.

Теперь я понимала ее. Сейчас мне уже не казалось, что лучше любить и потерять. Сейчас я всем сердцем жалела, что мы с Финном не незнакомцы, потому что каждые пять секунд еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться — а в старшей школе слезы при всех были одной из самых унизительных вещей, которые могли случиться с подростком.

К концу урока я сделала кучу записей, которые мне стоило бы просмотреть позже, потому что я писала на автопилоте и слова Франклина помнила смутно.

В этот раз я подождала, пока Финн соберется и покинет класс первым. Когда он наклонился за своей сумкой, я уловила аромат его одеколона, и в моем животе что-то приятно всколыхнулось, а в груди запульсировала угнездившаяся там горечь.

Это было дьявольски больно.

— Вечером в газете собрание, — напомнил мне Франклин, когда я уходила.

— Само собой, — слабо улыбнулась я, игнорируя его обеспокоенный взгляд.

На уроке все было плохо, но ничто не приготовило меня к тому, насколько мучительным будет обед. Я была уверена, что Финн уйдет со своими приятелями в «Лулу», но он, очевидно, был мазохистом (или еще хуже — ему было плевать), потому что он сидел рядом с Джошуа и разговаривал с Эль.

Пока я стояла в очереди за едой, Эль бросила на меня взгляд, и я в ответ пожала плечами. Через тридцать секунд в кармане завибрировал телефон — Элоиза прислала мне сообщение.

Эль: Если хочешь, я состряпаю какую-нибудь отговорку, чтобы убраться отсюда.

Признательно улыбнувшись, я быстро напечатала ответ.

Индия: Спасибо за предложение, но давай вести себя так, словно ничего не происходит.

С этой мыслью я расправила плечи, подошла к столу и села на свое место с отсутствующим, как я надеялась, выражением на лице.

В последние месяцы мы с Финном общались нормально, поэтому я знала, что ребятам покажется странным, если я буду не замечать его. Снова.

— Привет, Финн, — не глядя на него, тихо сказала я, пока разворачивала свой сэндвич. — Как было в Австрии?

И впервые за время, показавшееся мне вечностью, я ощутила на лице успокаивающий жар его глаз.

— Холодно, — сказал он.

При звуке его голоса я чуть не закрыла глаза.

Господи, как я попала.

— Какая неожиданность. — Я коротко улыбнулась ему и снова опустила взгляд на еду.

— Сегодня ты прямо-таки мистер Краткость, — сказала ему Брайс. — Рочестер сильно доставал тебя на каникулах?

Я помимо воли посмотрела на Финна. Я хотела узнать ответ на этот вопрос.

Он хмуро покосился на Брайс.

— Да. Хотя я отдохнул от тебя.

Гейб поперхнулся бургером, а все остальные кое-как скрыли реакцию на его нехарактерную колкость.

Брайс перенесла насмешку с апломбом стервы со стажем.

— Посмотрите-ка, кто у нас отрастил в Австрии яйца. — Она приподняла идеально выщипанную бровь. — Должна сказать, я впечатлена.

Финн фыркнул.

— Еще бы не впечатлиться, когда тебе в кои-то веки дали отпор.

— О-о, Финн, перестань, иначе мне придется бросить Джошуа ради тебя, — пропела она.

Джошуа изобразил шок, а Финн скривил губы.

— Чтобы я отморозил свой член о Снежную королеву? Спасибо, я пас.

— Эй, мужик, — предостерегающе произнес Джошуа.

— Радость моя, я ценю твою помощь, но мне она не нужна, — ответила ему Брайс, а потом вновь издевательски обратилась к Финну: — Уж не знаю, отчего ты куксишься, Рочестер, но не вымещай это на мне. Одно дело дружеское поддразнивание, как у нас с Индией, — она махнула рукой в мою сторону, — и совсем другое — кровоточащие царапины. Это называется «пересечь черту».

Они на несколько секунд сцепились взглядами.

Может, Финн вел себя так из-за меня? Может, так он справлялся с разрывом — не замечая меня?

Наверное, зря я решила заговорить с ним.

Внезапно Финн покачал головой.

— Ты права. Извини. — Он опустил глаза в стол, а Брайс, фыркнув, расправила плечи.

— Ты прощен, потому что я знаю, что твой папаша козел.

Невольно улыбнувшись ее ответу, я увидела, как Джошуа наклонился и поцеловал ее в уголок губ. Выражение ее лица на секунду смягчилось, и я вдруг поняла, что именно Джошуа видит в ней. Брайс была небезнадежна. В ней присутствовали и мягкость, и даже чуткость. Жаль, что ее стервозность затмевала эти черты. Остаток обеда был для меня пыткой, и для Финна, думаю, тоже. Он не произнес больше ни слова, и никто не заговаривал с ним — видимо, списав вину за его состояние на ссоры с отцом.

Что касается меня, то я, чтобы остальные не провели параллель между нашим плохим настроением, старалась периодически вставлять в разговор пару слов. Это было трудно, и я благодарила бога за Эль, которая в попытке прикрыть нас была более разговорчива, чем обычно.

Я уже давно так не радовалась, когда обед подошел к концу.

***

— Ты заходишь или так и будешь смотреть на дверь?

Я моргнула, когда меня вытянули из размышлений о том, не сбежать ли с поджатым хвостом. Я не знала, будет ли на собрании «Крониклс» Финн, и, несмотря на свои храбрые слова, ранее сказанные Элоизе, не горела желанием повторить сцену в столовой.

Подняв взгляд, я обнаружила, что мне недоумевающе улыбается Патрик.

— Патрик?

— Индия. — Он широко улыбнулся. — У тебя собрание «Крониклс», верно?

— Да. Но как…

Он пожал плечами.

— Катерина сказала мне расписание ваших собраний.

— О. А что ты здесь делаешь?

— Остался позаниматься после уроков. Потом увидел тебя и не смог уйти, не поздоровавшись. — Он мягко, флиртующе посмотрел на меня. — Как провела каникулы?

Я пожала плечами.

— Нормально.

— Твои родители вернулись из медового месяца?

— Вернутся через десять дней.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Я покачала головой.

— Уже в стрессе.

Он шагнул ближе и, наклонив голову, заглянул мне прямо в глаза.

— Значит, сейчас не лучший момент, чтобы пригласить тебя на свидание, да?

Удивленная, я смогла лишь безмолвно посмотреть на него.

Рядом кто-то откашлялся. Громко.

Мы с Патриком отпрянули друг от друга и развернулись к прервавшему нас человеку.

И мое сердце тут же снова стало вести себя, словно металлоискатель.

Бип. Бип. БИП. БИП. БИП-БИП-БИП-БИП!

На нас с каменным выражением смотрел Финн.

— Можно пройти? — процедил он, кивнув на дверь, которую мы загораживали.

— Финн, — сказал Патрик, — как дела?

Я отошла в сторону, чтобы Финн мог пройти, что он и сделал, развернувшись спиной ко мне и сосредоточившись на Патрике.

— Бывало и лучше.

Патрик, приподняв брови, смотрел, как Финн резко дергает дверь на себя и заходит в класс.

— Сочувствую, — крикнул он ему вслед.

В ответ Финн захлопнул за собой дверь.

Патрик озадаченно посмотрел на меня.

— Я сказал что-то не то?

— Нет, — заверила его я. — Я лучше зайду в кабинет.

— А каким будет ответ на мой вопрос? — Он сверкнул очередной обворожительной улыбкой, призванной соблазнить меня.

Раньше я возможно и согласилась бы, чтобы отвлечься, но сейчас при мысли о том, чтобы встречаться с кем-то еще, я замерзала и изнутри, и снаружи.

— Прости. Сейчас я полностью сосредоточена на учебе.

Вид у него стал расстроенным, но я заметила у него на лице еще кое-что. Нечто, очень хорошо мне знакомое.

Решимость.

И я не ошиблась.

— Я не сдамся, — проговорил он, спиной вперед отходя от меня.

— Патрик, я…

— Не-а, — махнул он рукой, продолжая пятиться. — Ничего из того, что ты скажешь, моего решения не изменит. Ты мне нравишься, Максвелл, а когда я чего-то хочу, то не сдаюсь при первой же неудаче.

— Патрик…

Он закрыл уши руками.

— Я не слышу ни слова «нет», ни других слов с тем же значением.

Не выдержав, я рассмеялась.

— Ты ненормальный.

Он расплылся в улыбке.

— И терпеливый. — Он подмигнул мне и зашагал прочь уверенной походкой симпатичного парня из хорошей семьи, членам которой определенно было неважно, встречается ли их сын с кем-то, вроде меня.

Вздохнув, я открыла дверь в медиацентр, и мои глаза немедленно отыскали Финна. Он разговаривал с Франклином и при моем появлении лишь на долю секунды негодующе посмотрел на меня, а затем снова стал игнорировать.

Отлично.

Теперь я была не только девушкой, которая разбила его сердце, но и девушкой, которая флиртовала с его товарищем по команде.

Хорошая работа, Максвелл, хорошая работа.

***

Едва вернувшись домой, я услышала крик Элоизы. После собрания «Крониклс» я твердо намеревалась отправиться в свою комнату и весь оставшийся вечер жалеть себя. Я не могла говорить с Элоизой о Финне, потому что у нее становилось такое лицо, будто она испытывала чувство вины, но в то же время злилась на себя за это. И я не могла поговорить с Анной, потому что она не знала, что я встречалась с Финном. За последний месяц я не раз порывалась рассказать ей обо всем. Мне нужен был друг извне, с которым я могла бы поговорить. Но я обещала Элоизе молчать. Скрывать правду от Анны было легко, ведь мы разговаривали только по фейстайму. Но я знала, что если приму предложение Тео навестить ее, будучи такой эмоционально нестабильной, как сейчас, то, едва взглянув на подругу, сломаюсь и выложу все.

А посему мне оставалось лишь грустить в одиночестве.

Но этот план перечеркнул громкий крик Эль.

Орать было совсем не в ее характере.

Я пошла на ее голос и попала в столовую, где она расхаживала, прижав к уху мобильный. На столе стояла тарелка с недоеденным сэндвичем и банка диетической газировки. Кто-то явно помешал ей поесть, но кто?

При виде меня ее глаза гневно вспыхнули.

Ой.

— Знаешь что, Финн, — внезапно рявкнула она, — да пошел ты! — Тяжело дыша, она сбросила вызов, и я приготовилась к нападению. — Ты! — крикнула она, ткнув в меня пальцем. — Ты во всем виновата! Он орал на меня, хотя должен был на тебя!

— Эль…

— Говори, что ты выкинула? В школе между нами все было отлично, вернулось в прежнее русло. Так что, к черту, произошло?

— Он увидел, как Патрик флиртует со мной.

— И конечно сразу позвонил мне, чтобы наорать на меня и назвать плохим другом, потому что я якобы не желаю ему счастья.

Заметив в ее глазах слезы, я было двинулась к ней, но она вытянула перед собой руку.

— Не надо.

— Послушай, Эль, он знает, что ты здесь не виновата. Я порвала с ним, потому что знала: даже если бы ты не попросила его притворяться ради тебя, то он попросил бы меня притворяться ради него. Он просто… бесится.

— И вымещает это на мне. — Он стукнула себя в грудь. — На своем лучшем друге.