В Петербурге остановились в скромной гостинице на окраине, рассчитывая прожить здесь до тех пор, пока не удастся снять подходящий дом. На его поиски Элен хотела отправить Штефана. Он, с его практичностью, быстро бы нашёл то, что нужно. Но Штефана пришлось оставить в гостинице. Во-первых, он очень плохо говорил по-русски, а во-вторых, никак не соглашался оставить Элен на попечение Юзефа. В результате, подыскивать жильё отправился Юзеф. Он тоже плохо знал русский, но зато мог изъясняться на французском, который здесь знали многие.
Дом нашёлся на удивление быстро. Он удовлетворял всем требованиям Элен: небольшой, недорогой, а главное, имел отдельный флигель, выходящий на противоположную улицу. Обстановка здесь была более чем скромная, но зато имелось всё необходимое, чтобы можно было поселиться. Теперь оставалось разрешить другую проблему. Пока они жили в гостинице, думать о еде не приходилось. А вот поселившись в отдельном доме, нужно было позаботиться о том, чтобы появился человек, умеющий готовить. На первое время эту работу, как всегда поворчав, согласился выполнять Штефан, но проблему это не решало. К тому же нужно было найти кого-то на место горничной. Совершенно неожиданно обе проблемы решились разом.
Как-то раз, вскоре после их вселения в дом, Элен с Юзефом проходили через небольшую грязную площадь. Здесь стояла толпа. Элен, заинтересовавшись, что же могло собрать столько любопытных, тоже подошла взглянуть. Перед хорошо одетыми господами люди расступались, и вскоре Элен с Юзефом оказались возле невысокого помоста. На нём привязанную к некому подобию стола девушку били кнутом. Это её вскрики слышала Элен, только ещё приближаясь к толпе. Она отвернулась. Внутри всё протестовало. Элен знала, что телесные наказания — вполне обычная вещь, но никогда не видела этого. Ни в доме пана Яноша, ни в имении её отца никого и никогда не наказывали подобным образом. Тем более так жестоко — вся спина девушки уже была в крови.
— За что её? — спросила Элен у стоящего рядом мужчины, судя по одежде — дворянина.
Он не сразу оторвал взгляд от происходящего на помосте, рассеянно взглянул на спрашивающую и опять вернулся к созерцанию, которое явно приносило ему удовольствие. Не глядя на Элен, он ответил:
— За непослушание. За строптивость. За нежелание выполнять мои требования.
— Так она ваша служанка?
— Она — моя собственность, крепостная, — теперь мужчина внимательно и с улыбкой осмотрел Элен. Эта улыбка ей очень не понравилась. Он смотрел на неё так, что напомнил ей, как цыгане осматривали новую лошадь. Не понравилось это и Юзефу, который тут же демонстративно положил руку на эфес. Мужчина заметил и недовольство девушки, и движение её спутника. Он усмехнулся и спросил:
— А могу я узнать, откуда вы, госпожа, приехали?
— Из Польши, — успела ответить Элен прежде, чем Юзеф смог бы ответить какой-нибудь резкостью. Ей не хотелось начинать своё пребывание в столице со скандала.
— Я так и подумал.
— Почему?
— У вас очень милый польский акцент, сударыня.
— Вот как. Благодарю. Так что же совершила эта девушка, что вы её наказываете так… строго? — возвращаясь к началу разговора, спросила Элен.
— А почему вас это так заинтересовало?
— Я сейчас подыскиваю себе новую служанку. Та, которую я взяла из дома, заболела в дороге и умерла.
— И вам понравилась эта? — поднял брови мужчина.
— Не обязательно эта. Я хотела бы узнать, как себя вести с русскими служанками.
— А-а! Это понятно. Но вот вам пример, — кивнул он на помост, где уже отвязывали несчастную, чтобы переложить на телегу, которая должна была доставить её обратно в дом хозяина. Толпа постепенно начала редеть, люди расходились. — Если не держать их в страхе, они либо сбегут, либо будут лениться.
— А вы не смогли бы мне помочь подобрать кого-нибудь?
— Подобрать? Хм… Вы хотите нанять или купить?
— Купить? Да, пожалуй, купить.
— В таком случае, я смогу вам предложить кое-каких девиц, — мужчина оживился. Он уже прикидывал, на сколько можно будет обсчитать эту молоденькую наивную полячку, продав ей какую-нибудь строптивую девку за бешеную цену. Ну, откуда ей знать цены на крепостных!
— Если вы, сударыня, посетите меня в моём доме, я покажу вам свой товар.
— Товар? Ах, товар… Да, конечно. Я согласна. Куда мне нужно приехать?
— Тут недалеко, мы сможем воспользоваться моей каретой прямо сейчас.
— Нет-нет. Сегодня — нет. Завтра.
— Ну, завтра — так завтра, — вздохнул мужчина. Обидно. За это время она сможет прицениться. Ну, да всё равно свою выгоду он соблюдёт. — Так я буду ожидать вас и вашего спутника завтра в полдень здесь же на площади.
— Хорошо. Мы придём.
Когда они отошли, Юзеф поинтересовался подробностями разговора, который понял лишь в общих чертах. После пояснений Элен, он в недоумении спросил:
— А зачем покупать? Ведь можно найти вольную девушку. А если всё же покупать, то зачем же именно у него? Он производит мерзкое впечатление, с ним не хочется иметь никаких дел.
— Согласна. Человек омерзительный. Ты заметил, как он смотрел на наказание — как кот на сметану! Фу… Но я хотела бы взять служанку именно у него.
— Почему?!
— Да просто потому, что мне нужна та, которой я смогу довериться полностью. Мы это уже обсуждали с тобой. Теперь подумай, что будет чувствовать человек, вырванный из адских условий и помещённый в обстановку доброжелательности? Мне кажется, по меньшей мере, благодарность.
— Какой расчет, — усмехнулся Юзеф. — А я, было, подумал, что ты решила действовать, исходя из чувства человеколюбия.
— А разве одно другому мешает? Если я могу помочь человеку, спасти его от постоянных пыток и издевательств и одновременно получить то, что мне нужно — это что, плохо?
— Да нет… А если это не сработает?
— А чем я рискую? Даже в случае неудачи я ничего не теряю. Продам её снова. Правда, при этом постараюсь, чтобы она не попала к такому же зверю.
— Он не только зверь. Мне показалось, что у него есть желание тебя попросту обобрать, завысив цену.
— Ну, вот в этом он сильно ошибается! — засмеялась Элен. — Я уже интересовалась ценами на крепостных, так что, если кто и окажется в дураках, так это не я. Что-что, а торговаться и сбивать цену я умею!
— Интересно, чего ты не умеешь, — пробормотал Юзеф.
На другой день у Элен появилась новая служанка. Всё получилось именно так, как она и предполагала. Хозяин, показал четырёх девиц. Одна из них была той самой, с помоста, поэтому еле держалась на ногах и явно слабо соображала, что происходит. Цена, которую он просил за любую из них, была так непомерна, что у Элен даже вырвался недоверчивый возглас. Но хозяин тут же начал расхваливать свой «товар», перечисляя массу достоинств девушек. После его эмоциональной речи, Элен наивно глядя то на него, то на девушек, стала один за другим называть их недостатки. У одной косил глаз, у другой — такой тупой вид, что в горничные она никак не годилась, третья по возрасту была уже явно не девушкой, и, судя по всему, недавно родила. О четвёртой и вовсе речь вести было глупо: она еле стояла.
— Конечно, это не причина, чтобы не купить любую из них, особенно после того, как я узнала от вас об их ценных качествах. Но ту сумму, которую вы просите, вам не даст никто.
Хозяин опешил. Он рассчитывал обвести молоденькую иноземку вокруг пальца! И откуда она только взялась такая? Как ловко она подметила всё то, о чём он умолчал. Даже о рождении ребёнка как-то узнала. Скрепя сердце, он был вынужден уступить и снизил цену. Потом ещё. А потом торг плавно переместился в столовую, где панна Елена Соколинская была так очаровательна, сказала столько замечательных слов в адрес хозяина, очень мило при этом стесняясь и то и дело, опуская глаза, что хозяин совсем потерял голову. Панна так заразительно смеялась, слушая его рассказы, так талантливо сама рассказывала разные байки из светской жизни Польши (которые сама тут же и придумывала), что он в конце обеда согласился продать ей наказанную им вчера девицу за половину настоящей цены, что было в четыре раза меньше первоначально назначенной. Бумаги были подписаны тут же, за столом, сделка была отмечена продолжением застолья, совершенно излишнего, по мнению Элен, после чего покупательница и её спутник откланялись, оставив продавца в прекрасном настроении, но в стельку пьяного. Что он подумал, проснувшись утром и прочтя купчую, о чём спрашивал тех, кто был свидетелями сделки, буйствовал ли от сознания, что его провела молодая девушка — Элен никогда не узнала. И не встречала его больше никогда. Говорили, что он вскоре уехал в своё имение куда-то под Тамбов.
Маша, так звали новую служанку, очень скоро привязалась к новой хозяйке, как может привязаться к человеку подобранная собачонка. Элен это раздражало, она морщилась всякий раз, когда Маша кидалась выполнять её распоряжения бегом или боялась показаться на глаза хозяйке, если у неё что-то не получилось. Ни уговоры, ни окрики не помогали. Маша больше всего боялась, что её отдадут назад или продадут кому-нибудь другому. Помощь пришла оттуда, откуда никто не ждал. Штефан, понаблюдав за безуспешными попытками Элен сделать из Маши настоящую горничную — служанку, а не рабыню, решил вмешаться. Он до сих пор распоряжался на кухне, поскольку поручать запуганной, постоянно дрожащей Маше что-нибудь приготовить было невозможно — ещё испортит чего, или сама пострадает. Лечи её после этого!
В одно прекрасное утро Маша, войдя за чашкой чая для «барыни», нашла Штефана лежащим на топчане у стены под окном. Он пожаловался на недомогание: «ноги трясутся, руки ломит, а кишки — аж узлом заворачивает». Маша, перепугавшись, хотела бежать к барыне, но Штефан остановил:
— Не надо, не тревожь её. У меня это с детства. Я себя знаю: полежу несколько дней, и всё пройдёт. Вот только кто ж еду-то готовить станет? Этот молодой пан что ли? Так он не сумеет, репу от брюквы, небось, не отличит. Как быть-то?
Маша понимала его через слово, но общий смысл уловила: хозяйка останется голодной. Она стояла растерянная. Потом указала на себя пальцем:
— Я буду готовить. Я умею, — затем оглянулась вокруг: — Где продукты?
— Так мало, что осталось. Крупа там, на полке, капуста кислая прошлогодняя — в подполе. А всё остальное покупать надо. На базар сходи. Деньги я тебе дам.
Как ни страшно было Маше брать хозяйство в свои руки, страх оставить добрую барыню голодной был сильнее. Она отправилась на базар.
В тот день Элен ела то, вкус чего помнила с детства. Тогда, в деревне, женщины часто угощали её тем, что было у них самих на столе. Еда была простая, но вкусная, и маленькая Элен всегда мечтала: «Когда вырасту, прикажу, чтобы мне всегда подавали кашу с жареным луком и пирожки. А с чем — неважно. Можно с тем же луком, а можно колобок с яйцом внутри». И вот перед ней тарелка с такой же кашей. Маша, волнуясь, ожидала оценки своей стряпни. Ей казалось, что её деревенская еда вызовет недовольство, что её накажут. Но хозяйка, попробовав, улыбнулась, сказала «чудесно!» и после этого съела всё, а потом спросила, нет ли ещё. Маша никогда не была так счастлива!
Постепенно она полностью освоилась на кухне, и даже когда Штефан «поправился», не захотела уступать ему место. Повозмущавшись для вида, Штефан предложил ей работать вместе: он будет носить воду, топить печь, ходить на базар, а она — только готовить.
— Ведь тебе, глупая, всё не успеть. Тебя ведь в дом брали, чтобы ты панне помогала, а не на кухне торчала.
Но Маша твёрдо решила, что успеет всё, хотя от помощи в тяжёлой работе не отказалась. Вот только на базар она решительно отказывалась отпускать Штефана одного. Ей обязательно нужно было самой решить, какие сегодня нужны продукты, у кого их выгоднее купить на этот раз, и сколько чего необходимо. Оказалось, что на базаре она — как рыба в воде. И торговалась не хуже своей барыни. В конце концов, Маша освоила всё, что от неё требовалось. Она умела и помочь барыне одеться, и причесать её, если не требовалось ничего сложного, и прибирала в доме, и готовить успевала. Элен в ней не ошиблась. Находясь постоянно там, где все в основном говорили по-польски, Маша сначала стала понимать обращённые к ней слова, а потом и сама начала говорить. Поначалу это часто вызывало у всех улыбку, очень уж забавно было слушать её речь. Но никто не дразнил её, а замечания, сделанные ей, произносились с доброжелательностью и приносили только пользу. Через месяц Маша уже довольно бегло говорила по-польски. Благо, язык был похож на её родной.
За это время Элен многое успела. Она начала выезжать с визитами. «Панна Елена Соколинская из Польши просит принять её…». Для этого она пользовалась любым предлогом, любым мимолётным знакомством. Элен надеялась услышать хоть что-нибудь о своём кузене, но если ей это не удастся в ближайшее время — не беда. Эти визиты вполне могут позволить ей завязать следующие знакомства, и, как знать, возможно, в конечном итоге приведут её к цели. Она прекрасно умела расположить к себе людей, разговаривала на любые темы, но… то, что её интересовало, ни разу ни в одной беседе не прозвучало. Нельзя же спросить прямо: «А вы не знаете, где сейчас Алексей Кречетов?». Это неизбежно вызвало бы встречный вопрос о её знакомстве с ним, а обращать внимание на свой интерес к кузену Элен не хотела. Вот только обычные разговоры, как бы она ни старалась направить их в нужную для себя сторону, результатов не давали. Господин Кречетов не появился ни разу там, где бывала Элен, его имя никогда никто не произносил. Элен предположила, что он покинул столицу, вернувшись в имение. Но для того, чтобы в этом убедиться, нужно было ехать туда. А вдруг они разминутся по дороге? Нет, лучше кого-то послать вместо себя, а самой остаться в Петербурге. Но кого? Хорошо бы найти людей, готовых за деньги всё узнать. Но где их найдёшь? Да ещё таких, которые не станут рассчитывать заработать больше, попросту рассказав о ней кузену. Сплошные вопросы. Без ответов.
Как-то раз Элен заговорила на эту тему с Юзефом. Начала она издалека.
— Юзеф, тебе не кажется, что дело, ради которого я приехала сюда, продвигается как-то очень уж медленно, а точнее — вовсе не двигается?
— Я это заметил. И чего ты хочешь?
— Думаю, что кому-то нужно ехать в имение, чтобы выяснить, не там ли мой драгоценный кузен.
— И кому нужно ехать? — насторожился Юзеф. — Ты же не имеешь в виду меня? Ты ведь знаешь, что…
— …что ты меня никогда не оставишь одну, — занудным тоном закончила за него Элен. — Знаю. Потому и не предлагаю ехать тебе.
— И то хорошо. А кто же, по-твоему, должен ехать? Штефан?
— Нет, посылать Штефана глупо. С его знанием русского, он не только половины не поймёт, но ещё и внимание к себе привлечёт. Нет. Я говорю о другом. Нужно найти человека, который сможет всё выяснить. Естественно, обещать ему хорошую оплату.
— И где ты возьмёшь такого человека?
— Вот в этом-то и вопрос…
— Ну, говори уже, ведь понятно, что опять придумала какой-то немыслимый план.
— Как ты догадался? — Элен изобразила удивление.
— Я что, первый день с тобой знаком?
— Согласись, что гораздо легче найти нужного человека, если часто бываешь в городе. Причём пешком. И лучше вечером, попозже.
— Ага. По-моему, это слишком сложно. Гораздо проще сразу выйти на площадь и объявить: ищу неприятностей. Так вернее будет.
— Ну, начина-ается! Ты даже не дослушал, а уже возражаешь.
— А зачем мне слушать дальше? Ведь уже и так понятно, что ты обязательно попадёшь в какую-нибудь историю, а я буду отвечать перед твоим дядей.
— То есть ты боишься только гнева моего дяди? Боишься не получить оплату за услуги? — сузила глаза Элен.
— Нет, — спокойно ответил Юзеф. — И ты это прекрасно знаешь.
Элен помолчала немного, глядя в сторону, потом возобновила разговор, как будто ничего не было сказано.
— Мне кажется, что больше шансов добиться успеха в поиске нужного человека у двух мужчин… ну, или двух юношей, чем у девушки с кавалером. И безопаснее. К тому же есть места, куда женщины не ходят. Однако именно там можно найти посланца.
— У двух мужчин?.. Но… Ты имеешь в виду…
— Тебя и твоего друга.
— Моего друга? — растерялся Юзеф. — Но у меня нет здесь друзей.
— Есть. Или ты уже забыл, как сам предложил дружбу одному молодому пану, которую он с благодарностью принял? — Элен говорила серьёзно, но в глазах была ирония.
— Нет-нет, об этом не может быть и речи! — поняв её, воскликнул Юзеф. — Нет!
— Почему? Что такое вдруг случилось? Ведь мы ходили с тобой по городу, когда учились. И в трактиры заходили.
— Сравнила! Но это уже не Польша!
— Я заметила. И что? В чём отличие?
— Во многом.
— В чём? — настойчиво спросила Элен.
— Да хотя бы в том, что здесь все говорят по-русски, а мы — нет.
— Удиви-ил! Нет, что — правда?.. Только вот почему ты сказал о нас обоих? Я-то говорю одинаково на обоих языках.
— А может, тебе это только кажется? Ведь твой «милый польский акцент», отмеченный этим жутким типом — бывшим хозяином Маши, замечают все.
— Мой «милый польский акцент» — дело наживное. Сегодня он есть, а завтра — нет.
— От него не так просто избавиться, — возразил Юзеф и осёкся, заметив выражение лица Элен. — Или ты хочешь сказать, что… можешь говорить чисто?
— Именно. Зачем всем подряд демонстрировать своё происхождение? Пусть считают меня уроженкой Польши. Так. С акцентом разобрались. Ещё какие возражения? Люди здесь такие же, как везде, трактиры — тоже.
— Пьют много, — привёл следующий аргумент Юзеф, правда, уже без прежнего напора. — А, напившись, становятся злыми и неуправляемыми.
— Да? А в Польше ты такого, конечно, не замечал? Там все и всегда воздержаны в питие и выдержаны в поведении?
— Ну, не всегда. Но…
— И здесь — не всегда. И не все. Что ещё?
— Чего ты хочешь? — Юзеф был явно раздражён разговором. — Чтобы я сопровождал тебя? Я последую за тобой, куда бы ты ни шла, ты это прекрасно знаешь. Так зачем этот разговор? Прикажи! Зачем делать вид, что советуешься?
Элен встала, подошла.
— Нет, Юзеф, приказывать тебе я не буду. Мне, действительно, нужна твоя помощь. Но это должна быть помощь друга. Для того чтобы просто выполнять распоряжения, нужен слуга. А мы с тобой друзья. Ведь так? Я хочу, чтобы ты знал о моих планах, знал, что я собираюсь делать, и подсказал, как лучше, на твой взгляд, этого достичь. Для меня важно именно это. А вот в том, что отговаривать меня — дело безнадёжное, ты прав, — улыбнулась Элен.
Перемена интонации разговора застала Юзефа врасплох. Только что он был зол на Элен за её очередные авантюрные фантазии, а сейчас злость растворилась в её непривычно мягком голосе, в её глазах, всегда немного насмешливых, иногда колючих, а сейчас смотревших так грустно и доверчиво… Он отвернулся. Помолчал. Потом спросил:
— Когда ты думаешь выйти первый раз?
— Можно сегодня же вечером. У меня всё готово, — в голосе не было и тени торжества от одержанной победы, он был всё так же тих и спокоен. Юзеф больше не спорил.
С этого дня они начали свои вечерние прогулки. Они не были ежедневными, но раза три — четыре в неделю два молодых человека, явно дворяне, одетые аккуратно, но не богато, выходили вечером пройтись по городу и поужинать. Элен решила для этих случаев пользоваться выходом из дома через отдельный флигель на соседнюю улочку, узкую и неприметную. Они заходили в разные трактиры, слушали разговоры, несколько раз были свидетелями ссор и драк. Наконец, им повезло.
Солнце уже скрылось за крышами домов, у стен и под уцелевшими при строительстве кустами было сумрачно. Элен с Юзефом подходили к трактиру, в котором бывали уже пару раз. Это было довольно жалкое по виду заведение, но еду здесь готовили неплохую. Им оставалось только свернуть за угол, чтобы оказаться перед входом, когда чьи-то голоса привлекли их внимание. Похоже, назревала драка. Юзеф, шедший на шаг впереди, остановился так резко, что Элен налетела на него. Она еле удержалась от восклицания, но, увидев прижатый к губам палец, промолчала. Они подошли, как могли, ближе и встали у самой стены, где тень была уже достаточно глубокой. Юзеф осторожно заглянул за угол. Там двое крепких мужчин наседали на третьего — совсем молоденького парня. Тот шмыгал носом, утираясь рукавом, и даже не пытался что-нибудь возразить.
— Ты что себе вздумал? Решил, что самый умный? Ты зачем к хозяину сам полез? Нам поручено было следить за барином! А ты? Захотел, чтобы тебя одного хозяин одарил?!
— Так ведь не сыскать вас-то было! А дело срочное, — робко пробормотал парень.
— А ты почём знаешь, что срочное?
— Дык, складывал он вещички-то. Я подумал — уедет…
— А твоё ли это дело — думать?
— Хорош, лясы точить, — вступил в разговор второй мужик, — дай ему ещё разок в харю, шо б запомнил, как вести себя должон, да и пошли отседа.
Раздался глухой звук удара, парень как-то по-щенячьи визгнул. Один из мужиков хмыкнул, другой сказал с угрозой:
— И запомни: жалиться кому побежишь — прибьём. Понял?
После этого мужики затопали прочь. Слышно было только, как парень продолжает шмыгать носом.
— Слушай, он наверняка зайдёт в трактир. Я пойду туда прямо сейчас, а ты за ним последи. Может, что и получится, — тихонько сказала Элен.
— Я тебя одну…
— Юзеф, — зашипела она, — я буду внутри. Что может случиться за несколько минут?! Или ты предпочитаешь поменяться и оставить на улице меня?
Юзеф фыркнул и махнул рукой. Элен вошла в трактир, успев заметить слева от двери парня, который сидел на земле, прислонившись к стене. Нос у него был разбит, кровь заляпала всю рубаху. Прошло несколько минут, парень решил тоже зайти внутрь. Он поднялся и направился к двери. В это же время из-за угла быстро вышел какой-то человек, и они столкнулись. От толчка парень опять оказался на земле. Но толкнувший его человек не ушёл, а наклонился и, бормоча слова извинения, стал помогать подняться. Заметив кровь, господин ещё больше расстроился. Парень, желая поскорее скрыться, пытался сказать, что сам виноват, но человек не слушал его и стал предлагать, в качестве компенсации за нанесённый ущерб, поужинать в трактире с ним и его приятелем, ожидавшим внутри. Пострадавший сразу решил, что лучше промолчать. В самом деле, почему бы не воспользоваться сложившейся ситуацией и не поесть на дармовщинку, если тебе это так настойчиво предлагают?
Поприветствовав Элен, Юзеф рассказал, мешая русские и польские слова, как неудачно столкнулся с юношей, что желает загладить свою вину перед ним сытным ужином. Элен снисходительно кивнула парню на свободное место на лавке и распорядилась принести ещё порцию, не уточняя, что это будет. Парень начал жадно есть, время от времени вытирая ещё сочившуюся из носа кровь принесённым по просьбе Юзефа полотенцем. Не обращая больше на него внимания, Элен с Юзефом стали обсуждать вопрос о поездке и кандидатуре посланника.
— Может, ещё подождать? Потом найдём кого-нибудь? — спросил Юзеф.
— Ждать уже некогда, скоро осень, — ответила Элен. — Если дотянем до распутицы, ответа до зимы ждать придётся.
— До чего дотянем?
— Дороги раскиснут. Грязи будет много от дождей — понимаешь? — им даже не приходилось притворяться, Юзеф по-русски понимал далеко не всё. — Карета не пройдёт, застрянет.
— А верхом?
— Верхом, конечно, можно, только нужно найти такого человека, который был бы готов проделать весь путь туда и обратно верхом.
— Это недели две?
— Две? Нет, думаю, не меньше месяца в один конец, а может и больше. Да ещё там нужно время для того, чтобы найти Алексея да последить за ним. Так что, может пара месяцев понадобиться.
— Да, нужно поискать такого человека. Может, я?
— Нет, ты нужен мне здесь.
Парень с явным интересом начал прислушиваться к разговору, даже жевать стал медленнее, а потом и вовсе положил ложку.
— Ты что, наелся уже? — спросила Элен.
— Нет… Барин, вам что, нужен человек, чтобы куда-то съездить?
— А тебе что за дело?
— Может, я вам пригожусь?
— Ты?
— Ага. Я и верхом могу долго скакать.
— Да. Только вот… больно ты молод.
— Ну и что? Сами-то вы, барин, намного ли старше? А возраст тут не помеха, скорее — помощь: на меня внимания обратят меньше, потому как всерьёз не воспримут. Могу и вовсе деревенским пацаном прикинуться, если нужда будет.
— Ты ведь даже не знаешь, какую работу выполнять придётся.
— Почему же. Я так по вашему разговору понял, что проследить за кем-то нужно. Так мне это знакомо, приходилось этим заниматься. Возьмите меня, не пожалеете.
— Что ты не спрашиваешь, сколько мы денег дадим? — с трудом подбирая русские слова, спросил Юзеф.
— Да я… Вы же честные господа, это сразу видно. Вон, как меня накормили только за то, что случайно толкнули. От других я бы ещё и по шее получил, что б не путался под ногами. Так что думаю, не обидите.
— Ой, что-то не верю я, что всё так просто, — сказала Элен. — Сдаётся мне, что из города тебе хочется поскорее исчезнуть. Разве не так?
— Ну… да. А что здесь такого?
— Это что ж ты натворил? Может, преступление какое совершил, а мы тебе бежать поможем. Нужны нам такие проблемы?
— Что вы! Какое преступление! С дружками я поцапался. Платить они не хотят то, чего должны. Да ещё и убить грозились.
Это уже было сочинение на вольную тему. Но видимо лучшего экспромта он не сумел придумать.
— Может, возьмём? — спросил Юзеф.
— Хм. Ну, давай рискнём. Как звать-то тебя?
— Тришкой, — просиял парень.
— Тришкой? Это Трифон, что ли?
— Ага.
— Вот что, Трифон, знаешь, тут недалеко на берегу лодки привязывают? Приходи туда завтра к полудню.
— Зачем?
— Поговорим о поручении, которое тебе предстоит выполнить, и об оплате потолкуем. Там место голое, видно далеко, так что никто не подслушает. Придёшь?
— Приду, барин, обязательно приду.
На обратном пути Юзеф молчал, на реплики Элен отвечал односложно и неохотно. Она поинтересовалась причиной.
— Тебе не кажется, что одно дело появляться в таком виде в сумерках, и совсем другое — средь бела дня? А если узнает кто?
— Да ну, тебя, Юзеф! Что ты всё выдумываешь? Кто меня здесь узнать может? Я же не с визитами собираюсь!
— Но мы сюда не на крыльях прилетим. Мало ли, кто встретиться может.
— По-моему, всё это — бред. Закончили эту тему. Встреча уже назначена, говорить больше не о чем.
— Да зачем тебе понадобилось назначать её на полдень?!
— Во-первых, по той причине, о которой я сказала Трифону — чтобы быть уверенной в отсутствии посторонних людей. А во-вторых, чтобы как следует видеть собеседника. Когда во время разговора не видишь лица, трудно оценить искренность человека. Юзеф, давай не будем больше спорить, — уже мягко попросила она.
— А какой в этом смысл? — пожал он плечами. — Всё равно ведь будет так, как сказала ты, — и оба засмеялись.
На следующий день они пришли гораздо раньше полудня. Тропинка к реке прекрасно просматривалась. Незадолго до полудня появился Тришка. Заметив их, парень поторопился подойти. Условия оговорили быстро. Тришка оказался смышлёным, быстро запомнил, куда и зачем ему предстоит ехать. Элен парень понравился. Он не задавал лишних вопросов, внимательно слушал. В конце он спросил, как ему найти их по возвращении. Договорились, что ближе ко времени его возвращения они будут заглядывать в тот трактир, где впервые с ним встретились.
— Можешь оставить трактирщику записку, — предложила Элен.
— Я бы так и сделал, если бы грамоте обучен был, — ответил Тришка.
— Тогда передай ему на словах, когда будешь нас ждать.
— Это можно. Он меня знает.
Через два дня Тришка встретился с Юзефом у городской заставы, где получил от него коня, денег на расходы в пути и кой-какую одежду на случай ранних осенних холодов.