Наследство с условием

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Согласно календарю у меня сейчас благоприятный период. Хочешь использовать шанс?

Нет, сейчас ему нужен барьер между ними, который отделит его от происходящего, пусть и гипотетически.

И как тогда ты сделаешь ребенка? Как сохранишь Камеруку?

Томас молча встал и покинул спальню. В гостиной на полпути он остановился, не понимая, что делает и куда идет.

Взгляд упал на коробку на бюро.

Тебе нужны средства защиты?

А вдруг после этого Энджи обидится и передумает заводить ребенка? Если ты можешь сделать это, сделай сейчас.

Все, что от тебя требуется, это вернуться в спальню, выбросить все мысли из головы и последовать зову тела. А оно уже давно хочет соединиться с Энджи.

С угрюмой ухмылкой Томас развернулся и направился в спальню.

Как только он вошел туда, в глаза бросилась перемена декораций. Бесформенная груда халата белела на красном ковре, теперь простыни не казались безжизненными и холодными, поскольку оттеняли невероятную красоту лежащей на них женщины.

С затаенным дыханием Томас наблюдал, как она встала на колени и отбросила назад волосы. Он почувствовал, что сейчас разорвется от желаний. Энджи опять облизала губы, словно ее мучила жажда, и многозначительно взглянула на его пустые руки.

— Ты не нашел презервативы?

— Нашел. — Он медленно подошел к кровати. Она метнула на него быстрый взгляд. — Но не взял.

В ее глазах мелькнуло выражение торжества.

— Ты уверен?

— Сейчас я ни в чем не уверен, — честно признался он.

— Мы не говорили о заболеваниях… Я хочу, чтобы ты знал. Последний раз я сдавала кровь несколько месяцев назад, анализы были хорошими, и с тех пор у меня не было свиданий.

Интересно, а сколько партнеров у нее было? Интимный вопрос, не твое дело. Его же не спрашивают, как долго он не спал с женщиной. Томас кивнул.

— Я тоже недавно проверился.

Их глаза встретились, она издала вздох нетерпения.

— Тогда вернемся к первой сцене.

— Мы уже в спальне.

— Обнаженные.

Энджи улыбнулась, придвинулась к краю постели и погладила его ниже бедра.

— Достаточно, — бросил Томас и попытался рассмеяться, но смех вышел натянутым и неестественным.

Она опустила руки и внимательно посмотрела на него. Энджи поняла: он захлопнул ставни крошечного окна в свой мир.

Господи! Как долго будет продолжаться эта пытка?

Надо разрядить обстановку.

— Я помню, ты попросил меня не ждать звезд с неба.

Нахмурившись, он посмотрел в ее зовущие глаза.

— Есть единственный способ проверить.

Энджи медленно дотронулась до его плеч, затем ее руки скользнули вниз, и пальцы их переплелись. Она потянула его к кровати.

Они упали на простыни, и Томас позабыл все свои страхи. Нежное, податливое тело Энджи сводило его с ума.

Томас закрыл глаза и подумал: «Да, я могу окунуться в восторг любви, насладиться изгибами, запахом и мягкостью женского тела, могу вынести ее и свои стоны удовольствия, звенящие в ушах.

Я могу управлять собой, потому что это только секс и ничего больше».

Он ласково провел большим пальцем по нежной трепещущей груди, припал губами к соску и с наслаждением втянул воздух.

— Что это за аромат? — хрипло прошептал он.

— Корица и молоко с медом.

Томас рассмеялся, ему сейчас как раз не повредит молоко с медом. Ее кожа на вкус такая сладкая, такая бархатистая. Энджи откинула голову назад, темные локоны разметались по снежным простыням.

— На флаконе так было написано. — Энджи прерывисто задышала. — Нравится?

— Ты сводишь меня с ума.

Все, что от него требуется, — это сфокусироваться на стене или подушках. Нельзя смотреть ей в глаза, никаких поцелуев или нежных слов. И все же какое невероятное удовольствие дарило ему это женское тело.

Медленно, двигаться медленно.

Пот выступил у него на спине и лбу. Сквозь сжатые зубы Томас втянул в легкие воздух, упорно рассматривая рисунок на стене, и вдруг почувствовал, как Энджи провела рукой по его лицу.

— Не беспокойся ни о чем.

На мгновение он остановился и взглянул прямо ей в глаза, серьезные, жгучие глаза. И тут же снова двинулся ей навстречу, уже не в силах сдерживать рвущийся из горла стон.

Во время коротких проблесков сознания Томас убеждал себя, что это единение необыкновенно лишь потому, что он почти забыл, каково это — спать с женщиной. Поэтому он может зайти немного дальше, дотронуться до ее груди и живота и притвориться, что это все нужно лишь для зачатия ребенка.

И если все пройдет удачно, их с Энджи ночь станет единственной.

Но ум его вопил об обратном. Уж слишком было сладко, чтобы не желать повторения.

Его рука скользнула ниже в поисках чувствительной точки на женском теле, и он услышал дрожащий крик наслаждения прежде, чем его собственное тело содрогнулось в предвкушении развязки.

Когда все кончилось, Томас тихо лежал, уткнувшись носом во впадинку между ее плечом и шеей. Их сердца бились друг напротив друга. Он знал, что ему следует передвинуться, но не мог. Энджи медленно перевела /тух и потянулась к нему. Откуда ни возьмись появились силы, и в мгновение ока Томас оказался в ванной. Включил душ на полную мощность, ступил под ледяные струи и сосчитал до десяти.

Внутри росло недовольство. Секс оказался великолепен, но страхи измучили его.

Он мог стоять под холодным душем сколь угодно долго и не замерзнуть, поскольку его тело до сих пор пылало. Томас повернулся и подставил струям лицо, затем откинул назад волосы, выключил воду и взял полотенце.

В комнате было темно. Энджи выключила лампы, но света с улицы оказалось достаточно, чтобы разглядеть фигуру на кровати. «Не двигается, уснула», — подумал Томас.

Он облегченно выдохнул: беседы сейчас ни к чему. Томас тихонько залез под покрывало на другой стороне огромной кровати и вытянулся в полный рост. Проходили минуты, и он мог поклясться, что слышит, как тикают часы у кровати.

Черт, как она может спать после всего, что они только что пережили? Они были такими неистовыми… безрассудными, а она повернулась на бок и заснула в считаные минуты. Томас перевернулся и откинул гагачье покрывало. Ладно, он отсутствовал больше, чем несколько минут, и все же… Интересно, она бы хотела пережить это еще раз?

Его тело тут же откликнулось на эротические видения, пронесшиеся в голове. Отворачивайся не отворачивайся, не помогает. Он видит, как призывно вздымается ее грудь под белой простыней.

Черт, он и так ждал достаточно долго. У них лишь одна ночь, так к чему тратить время на то, чтобы смотреть, как она спит?

Он может откинуть ее волосы и припасть к шее, поцеловать в плечо и прошептать «проснись, Энджи». А если она отодвинется, он покроет поцелуями ее спину и бедра, она сонно потянется и прижмется к нему, затем проснется и пробормочет «возьми меня», и он сможет обладать ею медленно и проникновенно, чтобы познать всю без остатка.

Томас не чувствовал угрызений совести из-за своей неверности жене, которую продолжал любить, — лишь страх, что наслаждение, которое дарит Энджи, окажется столь сильным, что он не захочет отказываться от него.

Страх, что захочет любить Энджи каждый день, каждый час, каждую минуту.

Энджи проснулась, когда солнечные лучи позолотили все уголки комнаты. До нее донесся приглушенный разговор. Она оперлась на локоть и прислушалась. Органы обоняния уловили запах пищи, желудок взволнованно заурчал. Она ужасно проголодалась.

Девушка спустила ноги с постели и потянулась. Напряженная выдалась ночка, но прекрасная, несмотря на то, что сразу после секса Томас помчался смывать следы их любви.

Энджи медленно пошла в ванную, но, снова заслышав голоса, остановилась. Хлопнула дверь. Неужели он ушел, не сказав ни слова? Шестое чувство заставило ее обернуться. Томас стоял в проеме между гостиной и спальней.

Она тут же заметила, что он одет. А она раздета. Хотя… Глупо стыдиться наготы после того, что они вытворяли ночью.

— Я заказал завтрак, — ровно произнес Томас.

Хорошее начало.

— Я страшно голодна, но сначала мне нужно принять душ. — Энджи широко улыбнулась. Ее тронуло, что Томас остался. — А ты голоден?

— Я уже позавтракал с Рэйфом.

Энджи замерла. Понятно, кому принадлежал второй голос.

— Ты пригласил брата на завтрак?

— Он сам себя пригласил.

— Он знает?.. — Она в ужасе замолчала.

— Нет, мы говорили о другом. — Томас переступил с ноги на ногу. — Я позвонил в аэропорт. Мой пилот готов к вылету, и мне пора идти.

— Тогда я приму душ, позавтракаю и отправлюсь на работу. — Энджи беззаботно пожала плечами. Все же она умеет владеть собой, хотя стоять спокойно в лучах света, будучи обнаженной, — задача не простая. Вчера ночью он просил не ждать звезд с неба, а потом подарил ей неземное блаженство. Этого пока хватит.

Ночью она сделала первый шаг, заложила первый кирпич в фундамент их будущих отношений.

Томас медлил с уходом, из чего она сделала вывод, что он хочет сказать что-то еще, и ободряюще улыбнулась.

— Позвони мне, — попросил он, — как только все прояснится.

— Ты будешь первым, кто узнает.

Он скованно кивнул.

— Полагаешь, ночь прошла успешно?

Энджи пожала плечами. Даже в нужное время, когда все звезды сходятся, а планеты благоволят, определенный процент женщин не беременеет.

Томасу стало неловко, и он уставился в окно.

— Ты хочешь продолжать работать у Рэйфа? — Его взгляд вернулся к лицу Энджи.

— Я уже говорила, моя работа временная.

— Ты же знаешь, Рэйф даст тебе другую. Алекс тоже.

— А ты? Ты дашь мне работу в Камеруке?

Его глаза сузились.

— Шутишь?

— Нет.

— В Камеруке нет работы для тебя.

Энджи почувствовала щемящую боль и разочарование.

— Я сообщу тебе результаты, как только узнаю, — едва вымолвила она, устыдившись своей наготы.

Томас пошел к двери, но вдруг остановился.

— Энджи… Спасибо.

Она вздохнула. За что он благодарил ее? За то, что она не стала молить о новом свидании и не испортила утро?

Он ушел. Устремился в аэропорт так, что едва не выбивал искры из-под каблуков, и самолет взмыл в небо и взял курс на север.

В Камеруку, куда ее больше не приглашают.