Наследство с условием

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

С чемоданом в руке Томас направился к двери. Если они и попробуют еще раз, то точно не в его постели.

— У тебя будет собственная спальня. И не спорь, Энджи.

— Если хочешь, чтобы я убралась из твоей спальни, — темные глаза вызывающе сверкнули, — придется меня нести.

Томас колебался минуту, затем промаршировал по комнате, подхватил ее как мешок с картошкой и забросил на плечо.

Энджи лягалась и толкалась. Полотенце задралось, он держал девушку за обнаженные ягодицы и, скрипя зубами, продвигался к соседней комнате. Неудобно, если там Рэйф, но сейчас ему на все наплевать.

— Вот твоя комната, и здесь мы займемся тем, ради чего ты приехала, когда подойдет срок.

— Ты уже все посчитал?

Он помедлил мгновение.

— На следующей неделе.

— Сколько раз?

Он уже стоял одной ногой в коридоре, но вдруг замер.

— Сколько раз? — снова спросила она. — В книге сказано, что женщина может зачать, если занимается любовью пять дней до овуляции и двадцать четыре часа после.

— У меня другие данные. — Он бросил на нее решительный взгляд. — В статье, которую прочел я, говорилось, что оптимальные условия — два дня до и сутки после овуляции при твоем двадцативосьмидневном цикле.

— Я настолько тебе неприятна?

— Одна ночь, обычная поза, в твоей кровати. — Его голос сделался ледяным. — Будем надеяться, что этого хватит.

— А если нет?

— Здесь живут мама и экономка, — сдержанно продолжал он, — Я не хочу, чтобы о нашем эксперименте кто-нибудь узнал раньше, чем появится положительный результат.

Она метнула на него изумленный взгляд из-под длинных темных ресниц. Он вел себя грубо, но Энджи вынуждена была признать его правоту.

Он наблюдал, как трепещут ноздри и в карих глазах смущенность уступает место мрачной решимости.

— Итак, как же я узнаю, когда мне ложиться на спину и ждать? Скажешь пароль?

— Я поставлю тебя в известность.

Несмотря на свое недовольство, Энджи приняла условие о проживании в раздельных комнатах. В конце концов, Камерука его дом и ее сюда не приглашали.

Пять дней прошло, а она все еще чувствует свою вину.

Ей следовало сначала позвонить, а не ставить Томаса перед фактом. Загонять упрямого мужчину в угол опасно и неразумно. А кроме того, ей следовало покинуть его спальню с большей грацией и достоинством, а не провоцировать на грубость. И хотя Энджи никогда не принадлежала к тем людям, которые склонны к самобичеванию, она искренне жалела, что все так вышло.

Если он не позволит ей остаться, как она сумеет доказать ему свою любовь и убедить в том, что подходит для жизни в сельской местности?

Томас избегает ее, но ненамеренно. Сейчас много работы для скотоводов, а Томас ответственен за стотысячное поголовье скота и пятьдесят работников. Он очень занятой человек, настолько занятой, что улетел на три дня по делам, даже не попрощавшись.

Она кипела от злости добрых двадцать четыре часа, а потом начала действовать.

Несколько простых вопросов, и ожидаемое время прибытия босса известно. Она сама приготовила ужин, выбрала вино, целый час провела в ароматной ванне с запахом корицы и меда с молоком. «Все для тебя, Томас», — шептала она, выливая в воду вместо одного пять колпачков пены.

Им с Томасом предстояла первая из трех запланированных ночей, и Энджи намеревалась сделать ее незабываемой.

Еду, вино, цветы и свечи — на стол. Не забыть про музыку.

Она не могла дождаться шума двигателей. Три раза проверила мясо в духовке, переложила булочки собственного изготовления в плетеную корзинку, бесцельно бродила час по саду. Чтобы убить время, она даже решила выпрямить волосы, но вовремя вспомнила слова Томаса о природной красоте ее волос.

Энджи села на стул и улыбнулась. В зеркале отразилась женщина с тайными мыслями на уме; на щеках румянец, в глазах — нега. Она встала, шелковая ткань трусиков ласково коснулась бедер. А что, если удивить его и снять их заранее? Стоит подбодрить себя стаканом «мерло», кроме того, необходимо проверить еду. Энджи поправила ворот белой широкой блузки, одернула джинсы и направилась в кухню. Одежда идеально облегала тело, хотя, может, следует освободиться от нее? Нужно выпить вина для храбрости.

Улыбаясь, она толкнула дверь и застыла.

Томас стоял в центре кухни. Высокий, покрытый пылью с головы до ног, с бутылкой пива в руке. Энджи наблюдала, как он подносит бутылку к губам, как сжимается его горло, и физически ощущала прохладу напитка.

В этот момент пред ней находился не Томас Карлайл, наследник богатейшей скотоводческой империи, а обыкновенный ковбой, вернувшийся домой после долгого трудового дня.

Желание охватило ее всю: от волос на голове до кончиков пальцев. Ей захотелось подойти и поцеловать его в мокрые от пива губы, вдохнуть смешанный запах лошадей, кожи и пыли Камеруки. Затем они разделят ужин, а поздним вечером рука в руке направятся в спальню. Неужели она так много просит?

Рука с бутылкой застыла в десяти сантиметрах ото рта, и у Энджи оказалось достаточно времени, чтобы ответить на свой собственный вопрос — определенно много. Но не нашлась, что сказать, кроме как «Ты дома».

Он хрюкнул — то ли признание, то ли похвала ее сообразительности.

— Я не слышала самолета, — продолжила она.

— Неудивительно.

Энджи нахмурилась. Она выключила музыку и не могла пропустить его прибытие.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты принимала ванну.

Это случилось пару часов назад.

— Ты бы все равно меня не услышала из-за музыки.

Господи, он, должно быть, приехал очень давно. Как же она могла не заметить? Так долго готовиться к его приезду и пропустить самый важный момент…

— Почему ты ничего не сказал? — упрекнула Энджи.

— Я заходил переодеться. А что происходит? — с подозрением спросил он. — Где все?

— Я дала Мэнни выходной.

— Почему?

— Думала, так легче сохранить втайне то, что должно случиться сегодня между нами.

Рука, которой Томас поднес к губам бутылку, задрожала. Не сводя глаз с Энджи, он сделал долгий глоток.

— Поэтому ты вырядилась?

Она едва удержалась от хохота, вспомнив, сколько раз меняла платья, юбки, джинсы. И все же приятно, что он заметил ее попытки принарядиться. По крайней мере, она не боялась признать, что желает его.

Девушка медленно пересекла кухню. Ей хотелось заняться с ним любовью прямо здесь и сейчас. Но настороженность в голубых глазах удержала ее от поспешного шага. Она взяла бутылку из рук Томаса и сделала большой глоток.

— Ради тебя я отпустила Мэн ни и надела шелковое белье, — ее голос слегка охрип. — Но сначала ты примешь душ, затем мы поужинаем. Не знаю, как ты, а я ужасно проголодалась.

Принимая душ, Томас пытался рассердиться. Энджи без разрешения пользовалась его ванной, отпустила его персонал. Он же понятным языком объяснил, что в его доме нет места соблазнам. Но Энджи не унималась.

Хотя… В таком упорстве было много лестного. Энджи ждала тебя. Она надела шелковое белье для тебя. Она истосковалась… по тебе.

Томас не торопясь оделся и медленно прошел в комнату. Вино помогло расслабиться. После первого фужера он понял, что вовсе не прочь отправиться за Энджи в мир эротических грез.

Он заерзал на стуле, стараясь принять удобную позицию. Она щебечет о повседневной чепухе, не подозревая, как возбуждающе действует на его нервные окончания. Хорошо еще, он догадался надеть просторные штаны, сидеть в джинсах сейчас было бы самоубийством.

— Эй!

Энджи махала руками, чтобы привлечь его внимание.

— Ты все прослушал?

— Я, — Томас нахмурился, — думал о своем.

— Серьезное заявление.

Энджи с секунду рассматривала его.

— Что-то случилось? Проблемы на работе? Сердце сделало кульбит, когда он встретился с ней глазами и чуть было не выпалил правду. Я едва не помешался, увидев тебя обнаженной в своей ванной. Ожидание убивает меня, Энджи. Давай отбросим условности…

— Я вся внимание, и если тебе нужно поговорить, приступай.

Она положила столовые приборы и отодвинула от себя тарелку.

— Бизнес в порядке.

— Прекрасно. — Энджи улыбнулась и снова обвела указательным пальцем края фужера. — Вчера я прочитала, что ты лидер в своем сегменте рынка и любишь новации.

— Новации необходимы.

— Прибыль выросла на пятнадцать процентов.

— Выдались хорошие сезоны.

— Менеджмент тоже был на высоте.

Увлеченный игрой бледных пальцев на фужере, он не ответил. Энджи права, хороший менеджмент увеличил прибыль империи Карлайлов.

— Можно мне спросить кое-что… о завещании?

Рассеянность как рукой сняло. Томас выпрямился и едва заметно кивнул.

— Если вы трое не родите хотя бы одного ребенка, то не унаследуете Камеруку и другие фермы, а империя попадет под контроль совета директоров?

Томас снова кивнул.

— Совет директоров наймет тебя в качестве менеджера или вышвырнет на улицу? Вряд ли они захотят уволить тебя, раз ты приносишь компании огромный доход.

— Это не то же самое, что право собственности. Я всегда много работал. — Их глаза встретились. — А последнее время больше обычного.

— Из-за Брук?

Брук больше нет, и последний год он работал не покладая рук только ради процветания семейного бизнеса.

— Хочешь поговорить об этом? — спросила Энджи, и трогательные нотки в ее голосе заставили его поднять глаза. — Хочешь поговорить о…

— Не хочу, — отрезал Томас.

— Как скажешь. Но если передумаешь…

Он не ответил, не хотел говорить о Брук…

Молчание затянулось, она начала собирать тарелки. Умелые руки порхали по столу. Томас поднял глаза и встретил серьезный торжественный взгляд темных глаз, обещавших поддержку и утешение. Энджи протянула ему руку.

— Пойдем в кровать.

Пять минут назад он бы, не раздумывая, принял приглашение и, возможно, не возражал бы даже против того, чтобы все произошло в его постели, но сейчас… Томас вдруг осознал, что ведет себя как муж с женой после долгого рабочего дня. А он не мог, не хотел позволить другой женщине занять место Брук.

— Мне нужно поработать над бумагами, — сказал он.

— Ладно, я загружу посудомоечную машину и приду помочь тебе.

— Нет, Энджи. Ты не можешь мне помочь. И пожалуйста, я не хочу спорить на эту тему, — тихо сказал он. — Не хочу.

— Я тоже не хочу, — хрипло согласилась она. — Мы наговорили друг другу много обидных слов, и мне очень жаль. Просто позволь мне помочь, Томас.

Он сжал зубы.

— Не проси меня о том, что я не могу тебя дать.

Энджи вспыхнула, но проглотила обиду. Осторожно собрав тарелки, она отправилась на кухню. Томас услышал тихое звяканье приборов о фарфор, словно у нее дрожали руки. Через минуту девушка снова появилась на пороге гостиной.

— Мы увидимся позже?

Томас кивнул, молча поднялся и уединился в своем кабинете.