Научи меня любить

Глава четвертая

— Это вы? — выдохнула Пейдж, открыв дверь и увидев на пороге Джека Мишена.

Разволновалась она вовсе не из-за того, что он стоял прямо перед ней на пороге, высокий, привлекательный, в черной футболке и темных джинсах. Разволновалась она из-за того, что он стоял прямо перед ней на пороге, высокий, привлекательный, а она выглядела испуганной в своей майке не по размеру и спортивных шортах, с растрепанными волосами.

— Вы не должны быть здесь.

От его лукавой улыбки у нее потемнело в глазах.

— Совершенно верно, — протянул Джек низким чувственным голосом. Пейдж почувствовала, что тает, словно шарики ее любимого мороженого под горячим карамельным сиропом. — Я должен быть там. — Он указал пальцем на гостиную за ее спиной и подмигнул. — И окажусь там, как только ты меня пригласишь.

Его слова воскресили в ее воображении множество картинок, которые преследовали ее с той минуты, когда она попросила об уроках любви. Ей виделся Джек, загорелый и обнаженный, на ее простынях в ромашках. Джек, переворачивающий ее на спину. Джек, улыбающийся ей. Джек, целующий ее. Джек, дотрагивающийся до нее… Джек.

— Солнышко, с тобой все в порядке?

— Да. То есть нет. Я хочу сказать… — Пейдж сделала глубокий вдох и шагнула назад — подальше от его нескромных темно-серых глаз, которые изучали ее, осматривали сверху вниз, не пропуская ни одной детали. — Я вас не ждала.

— Я же сказал, что приду вечером.

— Но не уточнили, в какой день.

— Хорошо. Уточняю сейчас. — Он снова лукаво усмехнулся. — Сегодня.

Пейдж вздрогнула. У нее перехватило дыхание. И хотя она только и мечтала об этом уже несколько дней, с тех пор как Джек ворвался в город на своем ревущем мотоцикле, в фантазиях все было проще. В реальности же оказалось гораздо сложнее.

— Ну нельзя же так. Явились ни с того ни с сего, не предупредив. Есть же какие-то правила. — Заметив его изумленный взгляд, она постаралась объяснить: — Без правил нельзя. Во всех кружках, которые я посещала, они были. Например: занятия всегда начинаются и заканчиваются в определенный час. Обязательно есть программа курса, в которой оговорено, чему будет посвящено каждое занятие. Непременно выдается список обязательной к прочтению литературы. — Увидев смешинки в его глазах, Пейдж поспешно добавила: — Разумеется, мы вряд ли найдем какие-то книги на эту тему. То есть можно, конечно, но для этого придется поехать в Остин, где есть большой книжный магазин со специальным отделом…

— Ты нервничаешь, — перебил молодой человек, с пониманием глядя на нее.

— Ничуть. — Что она говорит? Конечно же, нервничает. Но одно дело — знать об этом самой, и совсем другое — сказать об этом Джеку Мишену. Хотя он, кажется, и сам уже обо всем догадался. Внимательно смотрит на нее и наверняка уже понял все, что девушка пытается скрыть. Ее неуверенность в себе, волнение, страх…

Бояться нельзя.

Давным-давно Пейдж пообещала себе оставить все страхи в прошлом. Поэтому не стоит переживать, что прозорливый Джек о них догадался. Она ведь не собирается претендовать на приз «Самая соблазнительная девушка года». Никакой уважающей себя соблазнительной девушке не потребовались бы уроки альковных утех.

А Пейдж попросила именно об этом. Что само по себе уже говорит о многом, учитывая ее сексуальную жизнь, вернее, отсутствие таковой. Поэтому пусть Джек видит ее подрагивающие веки, пусть берет за руку, накрыв ее пальцы на удивление мягкой ладонью, гладит их, даря Пейдж чувство удивительного спокойствия и тепла.

— Мы можем не делать этого, — заверил он ее ласковым голосом.

— Нет, мы должны. Я должна. — Пейдж покачала головой. — Я так хочу. — Потому что она устала быть неумехой, устала довольствоваться второсортным, устала от поучений Вудро, которые все еще звучали у нее в ушах: «Все у тебя не то и не так». Теперь все изменится. Она стала другой, выросла в своих глазах, многому научилась и больше никому не позволит унижать ее. — Мне это нужно.

Джек ничего не ответил. Только смотрел на нее своими всевидящими глазами, словно искал в ней чего-то.

— Уверена? — Девушка кивнула. Он обольстительно улыбнулся и снова взял за руку. — Тогда, может, начнем…

— Но не сейчас, — не дала договорить ему Пейдж, вдруг почувствовав струйку пота на виске и то, как намокшая майка облепила тело. Я выгляжу просто ужасно, подумала Пейдж. И — что еще хуже — от меня пахнет потом. — Я сегодня весь день была занята на домашней распродаже в пользу нашего кружка.

— Вид у тебя такой, будто ты еще не закончила.

— Вы не поняли. Распродажа была в доме Клары Петри.

— И что?

— Это та самая Клара Петри, которая организовала «Петри-парк».

— Что еще за «Петри-парк»?

— Она взяла пятнадцать дворняжек из приюта для бездомных животных, что в округе Грант, чтобы за символическую плату найти им хозяев. Они такие забавные, ласковые.

Джек наморщил нос и наклонился, вдыхая ее манящий аромат.

— Еще бы. Наверное, все требовали, чтобы ты их гладила?

— Да, представляете, все пятнадцать сразу. А одна собачка даже забралась ко мне на колени, пока я общалась с покупателями. Меня никогда в жизни столько не облизывали.

— Это мы исправим.

Последняя фраза, полная намеков и обещаний, ошеломила ее, окатив жаркой волной, и заставила на несколько секунд забыть о том, что она вспотела, устала и совершенно не готова к горячей ночи любви.

Разум вернулся к Пейдж, когда она увидела свое отражение в зеркале на стене. Описать ее вид можно было одним словом: испуганный.

— Сегодняшняя ночь совсем не подходит.

— Но ведь ваша домашняя распродажа закончилась, разве нет?

— Да. Но у меня много дел. Пока нет Деб, мы с Уолли работаем сверхурочно. Да и Синди ждет.

— Синди? — Молодой человек вопросительно приподнял бровь.

— Каждый день после работы я ставлю в видеомагнитофон кассету с зарядкой Синди Кроуфорд или Наоми Кемпбелл. — Она махнула рукой на телевизор, где загорелая топ-модель с невероятной легкостью качала пресс. Во взгляде Пейдж мелькнула белая зависть к ее красоте и стройности.

Ах, если бы…

Девушка отогнала неприятные мысли. Нужно жить с тем, что тебе дал Господь. И хотя главный редактор журнала «Плейбой», очевидно, не намерен упрашивать ее сняться для ближайшего номера, все же не так уж она дурна собой. Не красавица, конечно, грудь маловата, бедра широковаты. Зато прелестные глаза.

Волосы и глаза, повторила про себя Пейдж, стараясь сосредоточиться на позитивном. Главное — это настроить себя на хорошее, не замечать плохого, перестать сомневаться в себе, гордиться достоинствами и стремиться исправить недостатки.

— Я не могу пропускать видеозанятия. — Девушка глубоко вздохнула и тут же пожалела об этом. Взгляд Джека моментально уперся в ее грудь, проступавшую под футболкой. — Они полезны для сердца, — добавила она, надеясь победить поднявшуюся внутри в ответ на его взгляд волну. — Кровь быстрее циркулирует.

— Аминь, детка. Моя кровь уже циркулирует так быстро, как это только возможно.

— Да при чем тут ваша? Я про свою говорила. — Пейдж взглянула на часы и постаралась успокоиться. — Поэтому мне нужно продолжить занятия. У меня, знаете ли, есть график. Еще нужно успеть подготовиться к завтрашнему уроку кулинарии, потом покормить птичку, навести порядок на кухне. Да, и дописать статью для газеты. И…

— У тебя все по расписанию, никаких отступлений, да?

— Просто я занятой человек. Поэтому люблю все записывать. Иначе просто забуду. — А этого нельзя допускать. Она только начала жить полной жизнью и не собиралась снова оказаться в тупике из-за своей забывчивости, за которую ее часто бранил Вудро.

Черт тебя подери, женщина. Ты бы забыла где-нибудь свою дурную голову, если бы она не так плотно сидела у тебя на плечах.

Больше такого не будет, сказала Пейдж себе в который уж раз. Может быть, Господь не наделил ее блестящей памятью, но это же не смертельно. Не такой уж большой недостаток. К тому же с ним легко справиться. Не из-за чего переживать и казниться.

Девушка повернулась и подошла к кофейному столику, радуясь тому, что не нужно смотреть на Джека и ощущать его опасную близость. От него исходило такое манящее тепло. А когда он улыбался…

Ее сердце сбилось с ритма. Пальцы нащупали ежедневник.

— Посмотрим, — протянула Пейдж, открывая его. — По вторникам и четвергам у меня вечером занятия в кружке кулинарии.

— А, как раз перед видеозарядкой, вижу, вижу, — раздалось у нее за спиной. Чуть повернув голову, она увидела, что Джек заглядывает в ежедневник через ее плечо. Он стоял так близко, что его аромат снова одурманил ее, исходившее от него тепло достигло ее кожи. — Что будешь готовить завтра?

— Блюдо под названием «банье». Это такие французские пончики, обжаренные в масле и посыпанные сахарной пудрой.

— Звучит аппетитно.

— Да, они вкусные.

— Ты такая соблазнительная, — промурлыкал Джек, наклоняясь к ее губам, обдавая жарким дыханием. — Я все еще помню твой вкус. Закрываю глаза и чувствую тебя.

— Я… — Она инстинктивно облизала губы и вспомнила, как сладки были его поцелуи, как он ласкал ее, соблазнял, мучил.

— Так ты дашь мне попробовать?

— Я еще даже теста не замесила.

— Я не про пончики. А про тебя, крошка. Про тебя.

Его гипнотизирующий взгляд заставил ее забыть обо всех сомнениях и тревогах, поддаться этому необыкновенному притяжению. Губы Пейдж трепетали, руки дрожали и…

Бух! Ежедневник с грохотом упал на пол, вернув ее в реальность, где без нее неугомонная Синди продолжала с бодрым видом делать упражнения.

Девушка подняла книгу и раскрыла на нужной странице.

— По понедельникам, средам и пятницам у меня уроки консервирования и заготовок, — сообщила она. — А после них — занятия йогой.

— У тебя довольно широкий спектр интересов.

— Хочу все успеть, всему научиться.

— И не только для кухни.

Этот комментарий заставил ее поднять глаза на Джека. Сердце ее ухало как барабан, но она не смогла сдержать улыбку. Он был таким же очаровательным, как его брат. Сначала могло показаться, что Джек поверхностный, несерьезный человек, но взгляд его серых глаз говорил об обратном.

— Занятия йогой заканчиваются довольно рано. Мы могли бы заниматься этим после них.

— По понедельникам, средам и пятницам? — уточнил он. Пейдж кивнула. Он ухмыльнулся. — Думаю, мне это подходит. Но хочу тебя предупредить: буду задавать много домашней работы. Я становлюсь большим педантом, когда хочу достичь совершенства. Если не научишься с первого раза, будем повторять, пока не получится. Повторять и повторять.

— Домашняя работа… — Девушка не закончила свой вопрос и густо залилась краской, заметив его усмешку. — А. — Она отвела взгляд и сделала вид, что пристально изучает записи в ежедневнике. — Восемь вечера вас устроит?

— Вполне, — согласился Джек, захлопнув дверь.

Гостиная вдруг показалась ей маленькой и душной.

— Но сейчас не восемь, — попыталась протестовать Пейдж, когда он сделал шаг ей навстречу.

— Точно.

— И сегодня не понедельник, не среда, не пятница.

Еще два шага, и Джек подошел к ней вплотную.

— Точно.

— А вы не уходите.

— Да, как видишь. Все еще жду, когда же ты дашь мне насладиться твоим поцелуем. И прекрати наконец мне выкать. — И прежде, чем она успела не то что подумать, а хотя бы вздохнуть, он наклонил голову и коснулся ее губ.

Было в этом поцелуе что-то дикое, неистовое. Горячие влажные губы отдавались друг другу со страстью. Теперь Пейдж не могла рассуждать, не могла дышать. Только стонала, ошеломленная и потрясенная мощью желания и напором этого горячего голодного мужчины.

Но стоило ему услышать ее сдавленный стон, как все изменилось. Его губы стали мягкими и нежными. Джек ослабил объятья. Девушка обвила его шею руками и сделала то, о чем мечтала с той секунды, когда впервые увидела младшего Мишена, — ответила на его поцелуй.

Она не спешила. Медленно изучала его губы, язык, наслаждалась теплым дыханием. И на этот раз застонал Джек. Это был низкий тихий стон, заставивший Пейдж почувствовать их странную близость. На несколько кратких мгновений ей показалось, что он взволнован ее поцелуем не меньше ее самой.

А потом молодой человек отстранился.

— Завтра, — прошептал он, и, прежде чем она открыла глаза, до нее донесся стук закрывшейся двери.

Девушка стояла совершенно ошеломленная, на негнущихся ногах. Из оцепенения ее вывел рев отъезжающего мотоцикла. Она бросилась к окну и увидела удаляющийся огонек его задней фары. Потом и он исчез в ночной тьме. И Пейдж осталась одна.

Вот и хорошо, с облегчением подумала она. В конце концов, выгляжу я ужасно. Да и времени на занятие сегодня совсем нет.

Ей предстояло сделать еще многое, а она ощущала себя уже смертельно усталой. Да, конечно, хорошо, что Джек ушел.

Просто замечательно.

Пейдж всеми силами пыталась убедить себя в этом, глядя в темноту за окном и прислушиваясь к неровно бьющемуся сердцу. Все бы хорошо, но ее вдруг охватило чувство одиночества. Чувство, так хорошо знакомое ей в прошлом.

Чувство, которого она не хотела больше испытывать.

Когда она решит подарить кому-то свою любовь, то найдет достойного мужчину. Такого, кому нужны дом, жена, дети. Причем навсегда.

Такого, который будет прямой противоположностью непоседливому скитальцу Джеку Мишену.

Что же такое, ради всего святого, я сделал?

Этот вопрос мучил Джека, когда он прибавлял скорость и несся на своем ревущем мотоцикле по шоссе по направлению к ранчо Мишенов.

Он задумывал страстный и быстрый поцелуй. Хотел напиться ее дыханием так же, как когда-то опустошал одну за другой бутылки текилы, пытаясь забыть обо всем на свете. Чтобы не задавать себе глупых вопросов «зачем?» и «почему?». Просто получить удовольствие — обычное физическое удовольствие, от которого мутится в голове. И никаких премудростей. Именно так Джек всегда относился к сексу. Это был способ сбежать от действительности. Без сомнения, приятный, но все-таки побег.

Но было что-то такое в Пейдж Кэссиди, что заставило его продлить поцелуй. Насладиться моментом. И заметить маленькие детали, на которые он прежде не обращал внимания. Как ее пальцы скользили по его коже. Как ее губы прижимались к его губам. Как она трепетала, когда ее грудь коснулась его…

Боже, какая, однако, жара. Ну конечно, это от жары лезут в голову всякие несуразные мысли. Черт подери, прежде всего не стоило продлевать поцелуй. Непростительная глупость!

Но он просто не смог совладать с собой. У него уже несколько месяцев не было женщины. Из Нью-Мексико он сразу приехал на ранчо, нигде не останавливаясь по пути. Джек не привык жить в условиях, когда вокруг нет ни одной представительницы прекрасного пола. Поэтому можно понять его желание не спешить и максимально насладиться жизнью после столь долгого, мучительного воздержания.

Такое объяснение вполне удовлетворило его, хотя внутренний голос нашептывал, что Пейдж соблазнительнее и прекраснее всех женщин, с которыми он спал. Она такая милая. Но как раз «милые» ему никогда не нравились. Джек предпочитал опытных, раскованных, страстных женщин. Тех, что ведут себя свободно и умеют развлекаться.

Ведь это и есть самое приятное. Повеселиться. Развлечься. Жить настоящим. Брать от жизни все, что она предлагает на данный момент, потому что неизвестно, что случится завтра. Джек понял это в тот день, когда умерла его жена.

Он был так счастлив с нею, строил планы на будущее, а на следующий день все его мечты опустили в землю в деревянном гробу.

Нет, больше этого не повторится. Джек запретил себе заводить серьезные отношения, перелетал словно мотылек от цветка к цветку.

Поэтому Пейдж Кэссиди с ее намерением создать прочную семью совершенно ему не подходила.

Однако Джек умел держать данное слово. Он согласился дать ей несколько уроков любви. Значит, должен сдержать обещание. А учить нужно постепенно, не торопясь. Он не станет спешить. Разумеется, исключительно ради того, чтобы ученица все хорошо усвоила.

Урок начинается, подумала Пейдж, услышав звонок в дверь следующим вечером после бесконечно длинного дня.

Она потела и волновалась с самого утра, но теперь уже не из-за отсутствия кондиционера — Джек починил его еще накануне. Нет, она мучилась в предвкушении того, что он пообещал ей. И все повторяла его последнее слово: «Вечером».

В дверь снова позвонили. Ее сердце упало куда-то в желудок.

— Пора, — прошептала девушка себе под нос и еще раз окинула спальню придирчивым взглядом, задержавшись на мгновенье на поцарапанном комоде со щербатым зеркалом. Их давно уже нужно было поменять, но денег все не хватало. На краю аккуратно застеленной кровати лежала видеокамера. Слева у стены примостился чемодан.

Вес здесь было почти как обычно, если не считать полутора десятков свечей, стоявших повсюду, черных атласных простыней с орнаментом из розовых лепестков и ведерка с бутылкой шампанского на ночном столике. Все эти новшества подсказал Пейдж верный друг женщин журнал «Космополитен», в котором она нашла статью «Как настроить себя на эротическую волну». Она сделала глубокий вдох, и на груди натянулся черный кружевной пеньюар, ниспадавший до пола, выписанный по каталогу Деб «Секреты Виктории». Розовые кружочки сосков просвечивали сквозь неплотную ткань ночной сорочки. Девушка удержала себя от порыва запахнуть пеньюар.

Так надо, раз уж я решилась, успокоила она себя. Да, королевой красоты меня не назовешь. И выдающейся личностью тоже. Люди порой даже не запоминают, как меня зовут. Я обычная — не лучше и не хуже других.

Но не уродина, напомнила себе Пейдж, отгоняя подступившую неуверенность.

Да, она была совершенно готова к бурной ночи. Однако дверь открыла только после шестого звонка, наконец собравшись с силами.

— Я уже решил, что ты передумала, — усмехнулся Джек. Он стоял на крыльце в клетчатой рабочей рубахе и потертых джинсах, облегавших его мощные ноги.

Волосы растрепаны ветром. Девушке вдруг захотелось провести по ним рукой, чтобы узнать, такие ли они мягкие на ощупь, как на вид.

Ее пальцы сжали дверную ручку. Он учитель. Она ученица. Он будет показывать, она выполнять.

Пейдж содрогнулась от волнения.

— Нет, я не передумала.

— Это хорошо, потому что… — Джек потерял дар речи, открыв пошире дверь и разглядев ее наряд. Его глаза потемнели. Где-то глубоко, на самом дне, в них вспыхнуло пламя. Если бы Пейдж не была уверена в том, что он к ней равнодушен, то, наверное, приняла бы это за рождение страсти. Но она никогда не пробуждала страсти ни в одном мужчине, тем более в таком, как Джек Мишен.

— У меня все готово. — Девушка повернулась и направилась в спальню.

— Все? — удивился он, следуя за ней. — Что это такое? — Джек окинул взглядом комнату.

— Секс. — Произнеся это слово, она почувствовала, как сдавило горло. — Я хотела сказать, что этот антураж призван настроить нас на секс, придать мне сексуальности.

Джек долго и пристально смотрел на нее.

— Детка, дело не в том, какого цвета простыни у тебя на кровати или как много свечек ты зажгла. Не это делает женщину сексуальной. Соблазнительность рождается изнутри.

— Прошу тебя, не говори так. — Пейдж отвернулась и смахнула набежавшую слезу. — Можно научиться быть соблазнительной.

По крайней мере так ей хотелось думать. Ей необходимо было поверить в это, иначе она навсегда останется застенчивой девочкой в старой футболке, заменявшей ей ночную рубашку. Останется неумелой девственницей, кричавшей от боли и разочарования, которое мелькнуло в глазах мужа в первую брачную ночь. Останется наивной, неискушенной Пейдж, которая ничего не может сделать правильно.

— Не надо ничему учиться. Это должно быть внутри. — Джек подошел к ней так близко, что она ощутила жаркую волну, исходившую от него. Близко, но не вплотную.

— То есть у кого-то есть, а у кого-то нет? — Девушка покачала головой, ощущая странную нервозность внутри себя. Это он заставляет ее тело так реагировать. Только его близость — ничего больше. Потому что Джек Мишен обладает этой самой сексуальной привлекательностью, которой нет у нее. Он сводит женщин с ума, не прилагая к этому никаких усилий, просто подходя к ним вот так, в простых потертых джинсах и рубашке. — У меня-то этого точно нет. И никогда не было.

— Это есть в каждом из нас. Такова наша сущность.

— Нет у меня никакой сущности, — с безнадежностью в голосе заверила Пейдж.

— Ты просто не знаешь, что она у тебя есть. Пока.

Девушка обернулась и посмотрела на Джека.

— Ты правда так думаешь?

— Я знаю. Поэтому ты попросила меня об этих уроках, разве не так? Потому что ты почувствовала: я знаю, что делаю. — (Она кивнула.) — Прежде всего тебе необходимо расслабиться. Ты слишком напряжена.

Он взял ее руку и стал водить пальцами по ладони.

Пейдж затрепетала от его прикосновений, отдаваясь странному ощущению теплоты, разлившейся в ней. И страх, беспокойство растаяли, исчезли, отпустили ее.

— Вот так. Хорошо, — похвалил Джек. — А теперь можешь начинать.

Девушка на мгновенье засомневалась, услышав его слова, но потом справилась с волнением, отбросила страх, подняла руку и расстегнула верхнюю пуговку ночной сорочки.

— Подожди. — Он поймал ее руку. — Ты слишком спешишь, детка.

— Но ты же сказал, что мы можем начинать.

— Нет. Я сказал, что ты можешь начинать. — Джек поднял с кровати видеокамеру, сел на стул и включил съемку. — А я буду смотреть, солнышко.