Научи меня любить

Глава шестая

— Ты готова?

Господи, более чем, мелькнуло у нее в голове, когда она увидела улыбающегося Джека Мишена на ступеньках своего дома. На нем были белая футболка и светло-синие джинсы.

От его улыбки у нее задрожали колени. В ушах застучало. Голова закружилась. В его взгляде читалось то же самое желание, что и в ту ночь, когда он смотрел на нее в объектив видеокамеры. Словно он действительно очень хотел ее. Словно она вся была ему нужна: ее тело, ее разум, ее…

— Готова? — переспросил Джек, прервав ее несвоевременные размышления.

Несвоевременные и опасные. Видеть Джека Мишена в эротических фантазиях — это не страшно, убеждала себя Пейдж. Она могла сколько угодно представлять себе, как он целует ее, как его пальцы пробегают вверх и вниз по ее спине, как он прижимает ее к своему телу. Опасность таилась в другом: в ее мечтах о нем присутствовал не только секс. Она хотела думать, что действительно нравится ему, что привлекает его не только физически.

Но это ей не было нужно. Ей требовался лишь секс. Все. Точка.

Пейдж окинула взглядом свои джинсы и топик на бретельках, который он просил ее надеть.

— Слушай, мой наряд не кажется мне таким уж соблазнительным. Но ты руководишь, и я тебя послушалась.

— Молодец. Поехали.

— Но спальня у меня там.

— Ты снова торопишь события.

— Кто бы говорил! — Девушка едва поспевала за Джеком, размашисто шагавшим по дорожке к мотоциклу, стоявшему у тротуара.

Он ловко перекинул ногу и махнул рукой на сиденье позади себя.

— Залезай.

— Куда мы едем? — снова спросила она, когда они уже мчались по центральной улице города.

— В пещеру Блэкджек. Уединенное местечко на утесе Бреннана. В годы моего юношества все ребята бегали туда субботними вечерами, чтобы заняться сексом вдали от родительских глаз. Сколько народу там училось искусству любви!

Услышав последние фразы, Пейдж затрепетала от волнения. За свои двадцать шесть лет она никогда не бегала в укромные уголки, чтобы заниматься там сексом. Господи, у нее и нормальных свиданий-то не было! Вудро — первый и единственный парень, с которым она встречалась. Их встречи проходили на крыльце ее родного дома. Субботними вечерами они сидели там и ели мороженое. Кажется, только вчера Пейдж облизывала ванильный рожок, а потом вдруг оказалась замужем. У нее появился дом, которым нужно было заниматься, и муж, которого следовало ублажать.

Ни в том, ни в другом она не преуспела.

Все это осталось в прошлом, а сейчас у тебя другая жизнь.

Еще одна мантра мудрого доктора всплыла в голове девушки, напомнив, что она давно изменилась и не похожа на себя прежнюю.

В те времена Пейдж была наивной и несведущей. Теперь с каждым днем узнавала что-то новое. И вот следующий урок подразумевал поездку в уединенное место, где подростки тайком занимаются любовью.

— А чем мы там будем заниматься?

Джек рассмеялся, смутив ее.

— Тем же, чем и все, детка. Чем же еще?

— Как же так, твоего имени здесь нет? — Пейдж подняла свечу повыше, рассматривая свод пещеры. Десятки имен были высечены в твердой породе. И не только имен. Были здесь и признания в любви, и памятные надписи, к примеру: «Селли + Дерек = любовь» или «Уэйни и Надин здесь были». Некоторые из влюбленных указывали и дату под своими именами. Некоторые — нет. Несколько имен показались Пейдж знакомыми. Она заметила, например, имена пастора Марли и его теперешней жены. Судя по дате, они были ветеранами Блэкджека. Казалось, весь город перебывал в этой пещере в свое время.

Все, кроме Мишена.

А он тем временем расстелил плед на земле и сел, сложив по-турецки ноги в черных массивных ботинках. Пустая пивная бутылка поблескивала на земле, отражая пламя свечи. Еще четыре неоткупоренные ждали своей очереди в упаковке рядом с ним. Пятую, запотевшую, Джек держал в руке. Время от времени он прикладывался к горлышку и делал маленький глоток. Одна пролившаяся капля скатилась по его запястью и потекла по руке.

— Так что? — продолжила расспросы Пейдж, когда вторая бутылка опустела и заняла место рядом с первой. — Почему же здесь не высечено твое имя?

В пещере повисла таинственная тишина. Девушка поняла, что он сомневается, стоит ли отвечать.

— Потому что, — все-таки решился Джек, взяв третью бутылку, — я никогда не привозил сюда девчонок.

— Ну-ка подвинься. — Она села на плед рядом с ним и вставила вторую свечку в горлышко опустошенной бутылки. Два язычка пламени запрыгали от ее дыхания, отбрасывая неровные тени на стенки пещеры. — Да ладно. Ты шутишь?

Он открутил крышку бутылки.

— Серьезно.

— Что-то мне не верится.

Молодой человек сделал глоток и посмотрел на нее.

— Это почему же?

— Потому что ходят слухи, будто ты соблазнил женщин больше, чем объездил лошадей.

— И кто же распространяет эти слухи? Уж не моя ли невестка?

— Об этом знают все одинокие женщины города. У Рут Джин Пейсли есть двоюродная сестра, которая живет в Нью-Мексико. Она утверждает, что у тебя отбоя не было от поклонниц, когда ты работал там в прошлом году.

— Нельзя же верить всему, что говорят, — усмехнулся Джек.

— Хочешь сказать, что это неправда?

— В молодости я не был таким.

— Но сейчас ты такой.

Джек пожал плечами.

— Моя цель — доставлять удовольствие. — Он сосредоточенно смотрел на огонь. Выражение его лица постепенно смягчилось. — Хочешь верь, хочешь нет, но в те времена я был верным однолюбом. — Он поднял глаза и поймал ее взгляд. — Поэтому никогда не приводил сюда ни одной девушки. Я влюбился, когда был подростком. А ее отец не одобрил бы нашей поездки в эту пещеру. Он не разрешал ей кататься со мной на машине без его присмотра, не разрешал гулять после десяти вечера. Он был судьей в нашем городе — ему нужно было заботиться о своей репутации.

— Так это судья Бейнс?

Джек покачал головой.

— Нет. Судья Байрон Макгрю. Он давно уехал из Инспирейшна. А сейчас, насколько я знаю, работает в округе Мангрум. Мистер Макгрю был человеком строгих правил и неусыпно следил за поведением и моральным обликом своих четырех дочерей, красивых, как наливные яблоки в августе.

— Какое же яблочко досталось тебе?

— Я влюбился в младшую.

— Как ее звали?

— Гейли. — Он сделал глоток. — Нам с ней позволяли встречаться только субботними вечерами. Мы ездили с ее родителями в клуб играть в лото. Иногда нам разрешали после этого сходить в «Снежную королеву» поесть мороженого. Но в большинстве случаев я провожал ее домой сразу после игры. Скука смертная, да?

— Нет, что ты. Это очень мило.

— Мило. — Джек допил третью бутылку и принялся за следующую.

— И что же с ней случилось потом?

— Я на ней женился.

— Так ты женат?!

— Был когда-то. — В его глазах мелькнуло едва уловимое отчаяние. — Гейли ушла в мир иной через несколько месяцев после нашей женитьбы. Ее укусила пчела. Началась аллергическая реакция. До больницы довезти ее не успели. Нелепость какая-то. Гейли даже не подозревала, что страдает аллергией. Если бы мы знали… Чего уж теперь говорить.

Пейдж вдруг ощутила необъяснимую духовную близость с Джеком Мишеном. В его печальных глазах она заметила хорошо знакомую боль. Ей захотелось коснуться его.

Остановить себя она не успела — ее ладонь накрыла его руку.

— Мне очень жаль.

Он и бровью не повел. Но и руку не отдернул. Пейдж чувствовала, как напряжены его пальцы. Ей показалось, что Джек пытается побороть в себе желание обнять ее и уткнуться лицом ей в плечо.

Но потом он все-таки высвободил руку. Девушка решила, что ошиблась в своей догадке.

— Ничего. Все в порядке. С тех пор много воды утекло. Все в прошлом. — Джек поймал ее взгляд. — Теперь твоя очередь рассказывать. Признавайся, вырезала свое имя в каком-нибудь потаенном уголке вроде этого?

Сначала Пейдж хотелось соврать, но все же она не решилась. Он ведь знает ее неопытность, как это ни прискорбно. Иначе она не оказалась бы здесь с ним. Кроме того, Джек только что раскрыл перед ней душу — не до конца, но все-таки. И хотя в последний момент он отстранился, девушка чувствовала, что должна чем-то поделиться с ним в ответ на его откровенность.

— У меня в жизни было немного свиданий. Вудро мой первый и единственный парень. Наши встречи не походили на то, что обычно называют свиданиями. Ну, ты понимаешь, классический сценарий: парень заезжает за девушкой, потом они едут на футбольный матч, в кино или еще куда-то. У меня были очень строгие родители. Они не позволяли мне ходить куда-то с Вудро. Только изредка и только туда, где много народа. Чтобы можно было позвонить и справиться, там ли я нахожусь.

— У тебя хорошие родители.

— Да, хорошие. — Она моргнула, чтобы не заплакать. Но одна предательская слезинка сбежала из уголка глаза. Пейдж хотела быстро смахнуть ее, но Джек оказался проворнее. Он вытер капельку большим пальцем. Его прикосновение обдало девушку жаром. — Извини. Просто мне их очень не хватает.

Он убрал руку.

— Что с ними случилось?

— Они погибли в автомобильной катастрофе, когда мне было шестнадцать лет. — Она всхлипнула. — Это был самый страшный день для меня. Жизнь моя тогда круто переменилась. В одно мгновенье я лишилась всего: родителей, дома, будущего.

— У тебя нет других родственников?

— Только тетка. Сестра отца. Но они почти не общались. У нее была своя семья: четвертый муж и с полдюжины детей. Еще один нахлебник им был ни к чему. В тот момент я оказалась нужна одному Вудро. Тетка с радостью подписала разрешение на брак. Мы поженились через месяц.

— Ты вышла бы за него замуж, если все сложилось бы по-другому?

— Нет. Да. Может быть. — Девушка покачала головой. — Окажись я сейчас в том дне, при иных обстоятельствах, я, скорее всего, не приняла бы его предложения. Но что толку теперь рассуждать? Тогда я была молода и растерянна. У меня никого не было. А он говорил, что любит меня. Что будет обо мне заботиться.

— Ты не производишь впечатления человека, которому необходима чья-то забота.

— Теперь это так. Я научилась заботиться о себе сама.

— Так ты оставила надежду найти человека, с которым, как в сказке, «они жили долго и счастливо и умерли в один день»?

— Нет. Но я уверена: для того чтобы «жить долго и счастливо», отношения должны быть равноправными. Чтобы каждый не только брал, но и отдавал другому, не только требовал любви, но и любил. У нас с Вудро получалось иначе. Я очень любила его. А он даже не понимал, что это значит. Меня он рассматривал как свою собственность.

— Вот идиот! — выпалил Джек с такой искренностью, что Пейдж ощутила, как тепло у нее стало на душе.

— Спасибо. — Она снова всхлипнула и вытерла еще одну слезинку. — Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Вообще-то, — Джек придвинулся к ней, — мне кажется, что мы уже наговорились. Настало время не говорить, а чувствовать.

— Что чувствовать?

— Тот жар, который разгорается внутри и рвется наружу. — Он коснулся ее щеки, скользнул пальцем по подбородку, вниз по шее. Пейдж вздрогнула. — Чувствуешь?

Она кивнула. Его рука обрисовала ее ключицу и достигла тонкой лямочки топика. Джек поддел ее и спустил с плеча.

Девушка поежилась от неловкости. В пещере горели свечи, освещавшие все недостатки ее далеко не совершенного тела. Она поймала его руку, чтобы остановить. Почувствовав ее смущение, Джек замер.

— Извини. Я просто не привыкла к такому.

— Он не любил тебя так, как ты заслуживаешь, верно?

Пейдж покачала головой.

— Не знаю. — Она подняла на него глаза. — Честное слово, не знаю. Кроме него, у меня никого не было. Обычно все заканчивалось очень быстро.

— Вот мерзавец! — снова возмутился Джек. — Редкостный негодяй! Он использовал тебя. Вот как это называется. Но у нас все будет по-другому. Пойми, секс должен доставлять наслаждение обоим.

Пейдж это знала. Образованная женщина, читавшая «Космополитэн» и посещавшая кулинарный кружок, разумеется, знала это. Но понаслышке. Только теперь она осознала, что это действительно так. Только теперь, когда об этом сказал Джек Мишен. Только теперь, когда, поймав его пристальный взгляд, она позволила ему уложить ее на плед.

— Что мне теперь нужно делать? — поинтересовалась девушка, лежа на спине.

— Ничего делать не нужно, детка. Просто закрой глаза и сосредоточься на том, что ощущаешь. — До нее донесся звук отвинчиваемой крышки. — Хороший секс — это не набор строго определенных движений. Это умение расслабляться. Отпускать свое тело. Забывать о комплексах. Чувствовать.

Пейдж ощутила прикосновение холодного стекла к плечу. Ее охватила паника.

— Я думаю, это вовсе не обязательно…

— Хватит думать. Чувствуй.

Девушка отчетливо слышала, как исступленно бьется в груди обезумевшее сердце. Холодная влага полилась ей на губы. Она ощутила терпкий вкус пива, сделала жадный глоток, потом еще. Пиво полилось ей на подбородок, на шею. В первое мгновенье ей захотелось вытереться, но Джек поймал ее за руку.

— Нет, не надо. Прислушайся к ощущениям.

Пейдж сжала кулаки и попыталась сосредоточиться на прохладе, обвевавшей кожу и сменившейся теплой волной, когда Джек наклонился к ней. Ее обдало его дыханием. Она ощутила прикосновения его горячего языка. Он слизывал пиво, и ее тело отвечало ему.

Ее губы разомкнулись ему навстречу, но Джек не поцеловал ее, слизнул еще несколько капель, потом поднялся и пролил еще немного пива ей на шею. Оно стекало по коже, впитывалось в ткань топика, которая обтянула конусы ее сосков. От влаги по груди пробежал холодок. Ей хотелось просить продолжения, кожа горела от его прикосновений, его дыхания, от него самого.

Джек плеснул пива на ее упругую грудь. Девушка вскрикнула и выгнулась, как лук, навстречу ему. Она почувствовала его теплое дыхание на своей шее за секунду до того, как жар охватил ее с неистовой силой.

Молодой человек ласкал ее сквозь мокрую ткань топика. Его горячие губы почти обжигали ее кожу даже через материал. Пейдж вдруг охватило смущение, быстро сменившееся отчаянием. Весь вечер она была взволнована, чувствовала, что абсолютно готова к его прикосновениям, и теперь ничего не могла с собой поделать. Ее тело изгибалось, прижималось к влажным губам Джека, притягиваемое необъяснимым влечением.

Он все ласкал и ласкал девушку, пока та не стала хватать ртом воздух. И когда она была уже на грани, Джек остановился и приподнял край ее топика. Пейдж ощутила, как на ее голый живот льется пиво, растекаясь в стороны и сбегая к поясу шортов…

Его язык поймал каплю в миллиметре от ткани. Он медленно расстегнул пуговицу и немного спустил шорты. Она попыталась натянуть их обратно, но Джек не дал ей. Впрочем, Пейдж недолго сопротивлялась, поскольку желание в ней пересилило все остальное.

Кроме того, пещеру освещали лишь свечи. Это ведь не лампочка в шестьдесят ватт, при свете которой ничего не скроешь.

С шортами было покончено, и девушка почувствовала холодное прикосновение бутылки к бедру. Ощущение оказалось изумительным: прохладное стекло на разгоряченной коже. Джек провел бутылкой по ее ноге, к колену, по внутренней стороне бедра. Медленно. Так медленно, что можно сойти с ума. Сердце зашлось в нетерпении.

— Ты чувствуешь? Все оттенки ощущений? Жар в крови? Разгоряченную кожу? Приятную прохладу стекла?

Пейдж попыталась подобрать слова, чтобы ответить, но не смогла, поэтому просто кивнула. Обезумевшее сердце не позволяло размышлять и рассуждать логично. Ей было слишком хорошо.

— Хочешь еще?

Она кивнула, но этого оказалось недостаточно.

— Открой глаза и скажи. Скажи точно, что ощущаешь и чего хочешь.

Пейдж моргнула, чтобы отвести туман, которым страсть заволокла ее взгляд.

— Говори.

— Я… — Она откашлялась и глубоко вздохнула. — Я чувствую волнение. Возбуждение.

— Нетерпение?

— Да.

— А чего ты хочешь?

— Я… — Пейдж облизала губы, пытаясь найти в себе силы говорить. — Хочу еще. Больше. — Ничего другого ей не удалось из себя выдавить.

— Больше чего? Этого? — Джек провел бутылкой вверх по ее бедру. Девушку словно ударило электрическим зарядом. — Или этого? — Он коснулся рукой ее кожи там, где только что было прохладное стекло, проник внутрь. С ее губ слетел стон, глаза закрылись, тело дрогнуло от нового непривычного ощущения неземного, бесконечного наслаждения. Еще одно движение его пальцев, и она вытянулась, как струна. Дыхание сбилось. Пейдж была на грани обморока.

Она упала в бездну наслаждения быстро и резко, словно оступившись на краю обрыва. Ее как будто перевернуло, бросило на самое дно.

Несколько мгновений спустя откуда-то издалека донесся голос Джека.

— Посмотри на меня, — приказал он. Ее глаза мгновенно подчинились. — Ты прислушиваешься к своему телу? Оно подсказывает, чего хочет? — (Девушка кивнула.) — Произнеси вслух. Скажи точно, чего хочешь прямо сейчас.

— Тебя, — пробормотала она.

В его глазах вспыхнули огоньки, мышцы напряглись. Не дав ей понять, что происходит, Джек припал к ее губам страстным, жадным поцелуем, постепенно ослабив напор. Но только Пейдж перевела дыхание, как он поцеловал ее с новой силой, однако теперь уже нежно, медленно, потом отстранился.

Она заметила в его глазах что-то странное, словно он только сейчас понял, что произошло. Джек тряхнул головой и сделал глоток из бутылки, которая еще недавно прижималась к ее бедру.

— Дай-ка угадаю, — начала Пейдж, когда наконец смогла совладать с чувствами. — Урок окончен, верно?

Джек усмехнулся, но выражение его глаз при этом не изменилось. И от его тела по-прежнему исходили горячие волны, особенно в те секунды, когда его взгляд скользил вдоль ее жаждущего тела, прикрытого мокрыми топиком и трусиками.

— А ты хорошая ученица, милая.

Пейдж раздраженно вздохнула и потянулась за шортами.

— Но я же готова.

— Наберись терпения. Уже скоро.

Все только обещает, обещает…

Джек вцепился в руль так, что костяшки на руке побелели. Все нарастающее в теле напряжение, не дающее сосредоточиться, побуждало его развернуть мотоцикл, рвануть к дому Пейдж и там снять это напряжение. Но он не поддался эмоциям, прибавил скорости и понесся на своем мотоцикле по шоссе к ранчо Мишенов.

Пятнадцать минут спустя он стянул с себя футболку и бросил ее в изножье кровати, где его дожидались раскрытый чемодан с аккуратно сложенной одеждой и большой дорожный сундук с выдвижными ящиками.

Очевидно, заботливая Нелл все собрала. Джек перевел взгляд на шкаф и увидел там пустые вешалки. Что ж, по крайней мере она отнеслась с уважением к его желанию и все сложила в чемодан. Джек предпочитал держать вещи наготове, чтобы не терять времени, когда им снова овладеет охота к перемене мест. Когда чемодан сложен, можно уезжать без промедления. Никаких сборов в дорогу. Ничто не задержит. Захотелось уехать — взял все, что нужно, и в путь.

Он расстегнул пуговицу на джинсах — чуть полегчало. Впрочем, не очень. Его по-прежнему мучило желание. Джек хотел Пейдж. Страстно. Безумно.

До умопомрачения, черт побери!

— Ты просто идиот, — пробормотал он себе под нос. — А ведь мог бы сейчас спать в кровати спокойно и сладко, как младенец. Никаких стрессов. Никаких сумасшедших желаний. Никакого напряжения. Если бы не заставил себя остановиться там, в пещере.

А как ему хотелось тогда продолжить! Пейдж действительно была готова. Как она выгибалась, прижималась к нему, как твердела ее грудь от одного его взгляда, как она вскрикивала, взлетая к вершинам наслаждения, и как потом сказала одними губами короткое слово «тебя», когда он спросил ее, чего она хочет.

Она действительно хотела его. А он — ее. Но все изменил нежный полувздох-полустон, сорвавшийся с ее губ. Были в нем и страх, и удивление, и волнение. Он напомнил Джеку, что для нее такое в новинку. Поэтому все и пошло не совсем так, как он задумал.

Не получилось полюбить ее быстро и страстно.

Да ему это и не было нужно.

Свернув с шоссе на дорогу, что вела к ранчо Мишенов, Джек наконец признался самому себе в самом главном. Он не хотел спешить. Хотел запомнить каждое прикосновение к ней, каждый ее стон и вздох, заучить наизусть каждый изгиб ее прекрасного тела, навсегда запечатлеть в памяти то сокровенное, что происходит между ними.

Потому что она была другая, не похожая ни на кого. Несмотря на то что Пейдж не питала никаких романтических иллюзий в отношении Джека, в душе она была настоящим романтиком. Он не мог не восхищаться ее оптимизмом, который не разрушили даже годы, прожитые с этим негодяем, ее мужем. Сам Джек не строил на будущее никаких планов, тем более не думал о долгих отношениях, но если Пейдж верит в возможность счастливого замужества, то честь ей и слава. Он не хотел разрушать это ее убеждение. Не хотел привести к ситуации «переспали — разбежались» и добавить страданий в ее и без того нелегкую жизнь.

Нет, Джек собирался показать ей, каким приятным может быть секс. А это значило, что ему придется строго контролировать свое желание до того момента, когда она будет полностью готова: и физически, и морально. Он хотел, чтобы Пейдж поняла, почувствовала, насколько красивая, привлекательная, страстная, желанная женщина таится в ней. Женщина, которую много лет принижал бесчувственный кретин, озабоченный лишь собственными желаниями.

При одной мысли о бывшем муже Пейдж Джека затрясло от злости. Это удивило его. Он никогда не страдал от ревности, даже не знал, что это такое. Просто не позволял себе ни к кому приближаться — ведь чужих людей не ревнуют. Но Пейдж отличалась от всех. Она стала для него чем-то большим, чем персонаж очередного приключения. Джек с каждым днем все яснее понимал, что Пейдж не только физически влечет его, но и нравится ему как человек.

Разумеется, он не позволял эмоциям затуманить разум, когда думал о мисс Кэссиди. Или о любой другой женщине. Через полторы недели он все равно покинет город. Спектакль под названием «Послушный брат» закончится, и можно будет вернуться к жизни по давно сложившимся правилам. Там, впереди, его никто не ждет. Не нужно будет ни перед кем, кроме себя, держать ответ или советоваться по поводу той временной работы, которую он найдет. Он будет наедине с собой посреди бескрайних зеленых пастбищ, на бесконечных извилистых шоссе, на беспредельных просторах южных штатов. Это называется свобода. И это единственное, чем он дорожит.

Странно, но почему-то теперь это слово не вызывало в нем прежнего энтузиазма, как это было до встречи с Пейдж Кэссиди.