Навязанная, беременная, моя! (СИ)

Глава 6

Я скрывала свою тайну. Отец ругался, подозревая всех и каждого в замке, в нашем окружении. Даже меру Фаору пытался подкупить, чтобы она указала на подлеца.

Однако старуха окинула князя пробирающим до дрожи взглядом, и он примолк, побаиваясь её.

Тогда князь велел запереть меня в одиночестве. Несколько дней не выпускал. А сам уединился с Леонидом в кабинете и там стал перебирать все возможные кандидатуры. Брат, конечно, догадывался, кто виновен в моих бедах, однако не выдавал.

В ярости отец выкрикивал, будто я отдала свою чистоту слуге, конюху, какому-нибудь стражнику… Такие обвинения унизительны. Но я бы и это снесла, если бы, пребывая в свирепом негодовании, князь не озлобился на лиеру Свену.

Бедная наставница, ни в чём не повинная, горько рыдала. Но даже словом не укорила меня. А вот Вайру, которую отец подозревал в сокрытии секретов, приказал выпороть. Не в силах выносить чужие мучения, особенно честных, служивших верой и правдой людей, я призналась:

– Это посол.

Леонид шумно выдохнул, закрывая глаза. Отец же опёрся рукой на стол, другой схватился за грудь и застыл полусогнувшись.

– Отец! – бросились мы с братом к нему, испугавшись, что ему дурно, что он не может дышать. Однако замерли ошеломлённые, когда поняли, что отца сотрясает смех.

– Ну, Лиэн… Ну, хитрая лиса… – хохотал князь всё громче. И если до этого был настроен как тиран, карать и заключать неугодных в темницу, то теперь на его лице засияла торжествующая ухмылка.

Отсмеявшись, князь вытер глаза, хлопнул в ладони и приказал брату:

– Леонид, старой клуше выдай награду. Служанке тоже. Хоть они, по словам твоей сестры, ни при чём, однако же не помешали удачному стечению обстоятельств…

Сияющий князь сложил руки за спиной и, вглядываясь в огромную карту Приморья, висевшую на стене, отчеканил:

– Светлая благословила Лиэн и тринарца. Это знак, и его следует использовать с выгодой для Шаеля. С большой выгодой!

Я затихла, не понимая, к чему он клонит. Переглянулась с братом.

Леонид подмигнул, мол, тучи развеялись, отец более не сердится, не бойся… Однако то, что услышала потом, повергло меня в шок.

– Пусть Свена срочно пригласит лучших швей, подготовит наряды по тринарской моде, меховые жилеты, плащи, тёплую обувь. – Князь повернулся ко мне, оглядел расчётливым взглядом удачливого торговца, и припечатал: – Ибо мы едем с ответным посольством в Тринар.

– Зачем? – вырвалось у меня.

Отец не ответил, лишь хищно ухмыльнулся и, погруженный в размышления, махнул рукой, чтобы мы с Леонидом более ему не досаждали.

Брат вывел меня из кабинета.

– Лиен, сестрёнка! Я думал, что он в замке камня на камне не оставит! Но ты угодила отцу! Даже не представляешь как! Он давно желал породниться с одним из тринарских ладграфов. А гхарта Роберта этим титулом как раз обещали наградить.

Тут я сообразила, чего будет добиваться отец, и отчаянно завертела головой.

– Нет! Я не поеду! Видеть этого гхарта не хочу!

– Лиэн, он не отвертится. Не сможет отказать нам. Мы обратимся к самому Марготу.

– Это унизительно!

– Унизительно, когда крошечное княжество борется с тяжеловесом, не может победить и приходится угодливо соглашаться. А когда есть веская причина припереть его к стене, это уже коварство.

– Но Леонид, у него невеста! Он не любит меня!

– Лиэн, ну что ты как маленькая. Браки заключаются по выгоде. А если Тринару нужен богатый союзник против кенарийцев, то уже скоро, сестрёнка, ты будешь замужем за обожаемым Робертом.

– Но я не хочу так! Он не любит меня!

– Лиэн! – Брат повернулся ко мне и накрыл ладонями плечи. – У тебя с ним больше общего, чем с любым другим ладграфом. Да, обидно, понимаю. Но, увы, ничего не изменить. Гхарт должен жениться на тебе. Тем более что у вас благословение.

– А если и у его невесты благословение? – уточнила с замиранием сердца. Перед глазами так и пронеслось, как мы стоим на всеобщем обозрении, и над нами потешаются тринарцы.

– Служанки донесли, что нет. И пока не стало поздно, первыми заявим требования на брак. И попомни мои слова: уже сегодня вечером мы выедем.

– Нет! – схватилась я за голову. – Он передумает! Я смогу уговорить его!

– Лиэн, даже не думай перечить отцу, – вздохнул брат. – Я понимаю твою обиду на гхарта. Но отец ни за что не откажется от задумки. А если Маргот откажет нам, этим толкнёт нас к союзу с кенарийцами. Так что считай, что ты уже невеста гхарта.

Сборы проходили в невероятной кутерьме и спешке. Князь почуял выгоду и не желал выпускать из рук. И, как и предупреждал брат, уже к вечеру потребовал выехать.

Уставшие, напуганные, взволнованные, мы набились в карету и выехали из замка в сопровождении многочисленной охраны и свиты.

Свена и Вайра ехали со мной, однако боялись сказать слово в присутствии меры Фаоры, которую отец уговорил поехать с нами, чтобы сберечь «благословенного внука», хотя ещё недавно он называл ребёнка не иначе как позором и мерзким отродьем.

Мне было ужасно стыдно перед двором, охраной, слугами, а особенно почему-то перед целительницей, которая иногда поглядывала на меня сквозь полуоткрытые веки.

– Вы знали, да? – набралась храбрости заговорить с ней, когда Вайра и лиера Свена на привале вышли прогуляться.

– Конечно, – кивнула мера Фаора. Весь путь она делала вид, что слаба и дремлет от усталости, однако сил в ней больше, чем во мне.

Я закусила губу, пытаясь придумать, как разговорить её, только уверена, что хитрить с мерой Фаорой без толку, поэтому набралась храбрости и спросила прямо:

– Вы знаете будущее?

– Знаю.

– Скажете?

– Дар матери не даст тебе пропа́сть.

Огорошенная услышанным, я притихла. Сомнения по-прежнему одолевали, но хотя бы появилась надежда. Но верно ли я растолковала слова?

– Он у меня слабый.

Мера Фаора приподняла седую, тонкую бровь.

– Вы отказались учить меня и...

У кареты раздались шаги, дверца открылась.

– Князь приказал не останавливаться на ночь. Он спешит, – пожаловалась лиера Свена и, кряхтя, стала забираться в карету. За ней Вайра.

– Кому суждено – никогда не опоздает, – тихо усмехнулась мера Фаора, но её услышала, кажется, только я. Широко распахнула глаза, надеясь, что она ещё что-нибудь скажет, но целительница сделала вид, что крепко спит.

Лиера Свена и Вайра обрадовались и стали тихо перешёптываться, иногда с опаской поглядывая на нашу попутчицу.

* * *

Вблизи столицы нам было нечего бояться, тем более что охрана наша достаточно многочисленна. А ближе к границе путь не так безопасен.

Когда начало смеркаться, лиера Свена и Вайра занавесили окна и стали молиться, чтобы тёмные твари не нападали на нас.

Мера Фаора поглядывала на них с насмешкой. Мне нравилась её выдержка. И я бы хотела хотя бы отчасти быть как она.

– Расскажите что-нибудь интересное, пожалуйста, – обратилась к целительнице, которая, наверно, тоже устала от тряски и однообразной тишины, перемежающейся разве что скрипом колёс да фырканьем лошадей.

Лиера Свена метнула в меня сердитый взгляд, едва ли не шикнув. Она считала целительницу последовательницей опасного Мрака и, если бы с детства не занималась моим воспитанием, считала бы и мой дар грешным.

Мера Фаора откинула голову на мягкую спинку сидения, сложила холеные руки на коленях замком и вполголоса заговорила:

– Когда-то Знающие были столь сильны и талантливы, что люди перемещались через расстояния порталами.

– За их грехи на люд обрушились исчадья Тёмного! – проворчала наставница сквозь зубы.

– Главный людской грех – глупость.

– Истребить скверну под корень – и беды пройдут.

– Так говорят те, кто здоров и бодр, пока дело не касается жизни и смерти. – Каждое размеренное слово меры Фаоры звенело в тишине и отчеканивалось в моей памяти.

– Уважаемая, а сколько вам лет? – Не удержалась Вайра, за что получила от лиеры Свены пинок по ноге.

– Так много, что уже и не помню, – ответила целительница.

– А каково это — быть Знающей? – Любопытная служанка морщилась от боли, но продолжала задавать вопросы. Мне тоже было интересно.

– Это поймёт только Знающий. – Общаясь в полумраке, мы плохо видели друг друга, но я была уверена, что мера не сводила с меня глаз. – Их почти не осталось. Те, что рождаются, слабые. Но даже те крохи, что есть, могут творить чудеса.

– За чудеса приходится платить жизнями, – проворчала лиера Свена, намекая на судьбу моей матушки.

– Жизнь – великодушный дар щедрого сердца, – возразила мера.

Её слова зацепили меня до глубины души. Я подалась вперед, вглядываясь в серые, почти бесцветные глаза целительницы, светившиеся умом и лукавством.

– Дар? – разум обожгла догадка… Она показалась такой страшной, невозможной, что не могла быть правдой. Поэтому я уточнила: – То есть Знающий может отдавать тому, кого исцеляет, не только свою силу, но и жизнь? Однако, если исцеляемый не примет, то…

Губы меры дрогнули в едва уловимой усмешке.

Я впала ступор. Единственный, ради кого мама могла пожертвовать собой, это отец. И он… Он принял жертву, её жизнь, чтобы выжить самому?

Нет, этого не могло случиться! Отец очень любил маму… И вообще, почему мера Фаора заговорила об этом? Она не может знать историю нашей семьи!

Меня разрывало от догадок. В груди поселилось грызущее сомнение, хотелось расспросить Знающую, но я терпела до следующего привала, случившегося только на рассвете.

– Вы видите и прошлое? – Улучив подходящий момент, вернулась к разговору.

– Не задавай глупых вопросов, – отмахнулась мера, но её взгляд окончательно убедил, что я поняла намёк верно. Это так расстроило, что я замкнулась.

– Лиэн, девочка моя, тебе дурно? – Лиеру Свену напугала моя бледность. – Хочешь воды с мёдом? Отвара? Булки? – Она засы́пала меня раздражающей заботой, когда я больше всего нуждалась в тишине, чтобы осознать жестокую правду, оказавшуюся ещё одним суровым ударом.

Я понимала матушку, любившую отца. Я бы тоже, не задумываясь, сделала всё возможное, чтобы помочь брату. Вот только принял бы Леонид исцеление, ценою в мою жизнь? А отец принял…

Весь день я молчала, пока наш обоз не пресёк приграничный горный хребет, и за окном не раскинулись обширные предгорья Тринара.

Тоскливый сизый туман, походивший на чад из пасти древнего дракона-великана, окутывал безграничные каменные пустоши и горы, покрытые снегом. Стоило представить, что мне придётся жить в этом суровом, чужеродном краю, лишённом виноградников, полей, привычного изобилия, накрыла гнетущая тоска.

«Что же ты наделал!» – мысленно обращалась я к гхарту Роберту, виновнику моих бед и жестоких открытий.

Глава тринарской заставы отправил в столицу гонца, чтобы сообщить королю Марготу о приезде нашего посольства. Уже скоро нас встретят, а пока мы остановились на приграничном постоялом дворе, чтобы немного отдохнуть, привести себя в порядок.

– …Тринарцы живут скромнее шаельцев, питаются скуднее, однако ростом выше, плечами шире… И всё тут по-другому, даже воздух… – Вайра, наслаждавшаяся отсутствием лишней работы, приставала ко мне с болтовнёй.

Я же после того, как вымылась, предпочла отдохнуть, выспаться.

Но пришла Свена и стала уговаривать принарядиться.

– Княжна, нагрянут тринарцы с гхартом Робертом, а вы? Не дело княжне выглядеть простолюдинкой.

Потом Леонид проведал меня и передал пожелания отца.

В итоге, вместо того, чтобы дать отдохнуть, мне завивали локоны, отбеливали кожу, подбирали наряды, наставляли…

Вот только, когда другой гонец передал князю Шаеля послание со списком гхартов, выехавших встречать наше посольство, оказалось, что гхарта Роберта среди них нет.

Князь впал в ярость. В дурном настроении срывался на Леониде, свите, Свене, слугах… Я же нашла прибежище в комнате меры Фаоры и, сидя у окна, на скрипучем, грубо сколоченном стуле, наслаждалась покоем. К тому же разглядывать удивительные вещи, что Знающая везла с собой в сундучке, было так интересно. И поговорить можно.

– Вы поехали с нами, потому что ребёнку что-то грозит?

– С какой целью спрашиваете, княжна? Думаете отказаться от благословения Светлой? – Покосилась на меня мера Фаора, отвлёкшись от перебирания изумительных камней и самоцветов, которые она разложила на столе в одном ей ве́домом порядке.

Я покачала головой, но лукавить не стала.

– Грешные мысли иной раз проскальзывают, но разве смею я пойти против?

– Выкиньте из головы глупости и слезы. Мужчины избегают таких женщин.

– Это ваш совет?

– Наблюдение за долгую жизнь.

Я улыбнулась.

– Не буду.

– Вот и славно. А в Тринар я еду по своим делам, – честно призналась мера. – Совпали наши пути, и только.