Не дразни меня

Глава 37

Ярослава

За окном быстро темнеет, и город загорается огнями. Наверняка я наделала бы сотню фото, если бы была настроена на романтику. Блики на стекле и касающиеся моих рецепторов запахи еды лишь раздражают. Я не выношу бездействия и неизвестности.

Повернув голову, выцепляю взглядом приставленного ко мне человека и подзываю его рукой.

- Мой муж попросил, чтобы вы проводили меня к нему, - обращаюсь к парню, убирая салфетку с колен, - Его задерживают партнеры, и он хочет, чтобы я присоединилась.

- Адам Викторович сказал, что скоро освободится.

- Не выходит, - пожимаю плечами, улыбаясь, - Прошло уже двадцать минут, а его всё нет.

Вижу по глазам, что сомневается, но сделать звонок при мне, чтобы подтвердить или опровергнуть распоряжение, он не посмеет. Это оскорбление супруги Литовского.

- Важный деловой партнер из Казахстана, - указываю глазами на свой телефон и, забрав его со стола, решительно поднимаюсь на ноги.

Кивнув, Юрий всё же ведёт меня к выходу из ресторана, затем через холл к лифтам.

На одном из них с надписью «Служебный» мы спускаемся на нулевой этаж и выходим в широкий длинный коридор. В барабанные перепонки врезаются музыкальные биты. По коже волной проходит озноб.

Переговоры? Здесь?...

Конец коридора освещён синеватым светом, по которому я понимаю, что основной зал клуба находится именно там. Однако мы поворачиваем в противоположную сторону и вскоре оказываемся у серебристой двухстворчатой двери. Толкнув ее, недалекий Юра пропускает меня вперед.

Открывшаяся моим глазам картина ощущается ударом под дых.

На пилоне, установленном в самом центре круглого зала под тягучую музыку извивается девица, на которой из одежды только крохотный чёрные стринги. Адам и ещё двое мужчин, расположившись на диванах, наблюдают. Положив щиколотку одной ноги на колено другой, Литовский курит.

Ревность, взметнувшись гадюкой, хватает за горло. В ушах и голове звон.

Сука!... Переговоры?!

- Ярослава Евгеньевна, - бормочет перепуганный охранник.

- Вижу, дело и впрямь очень важное, - проговариваю, силясь улыбнуться, - Не стану отвлекать. Но Адаму Викторовичу передай, чтобы шел на хуй!

Оттолкнув его плечом, выхожу из зала и слышу его заплетающийся голос:

- Адам Викторович... ваша жена...

Прижав сумку к груди, перехожу на бег. Дыхания не хватает, перед глазами плотная пелена из непролитых слез, но я несусь со всех ног к лифтам и, добежав, истерически колочу кулаком по кнопкам.

Позади тяжелые быстрые шаги и вибрирующая яростью колючая энергетика.

- Не трогай меня! - рычу, откидывая руку Литовского, когда он пытается коснуться меня.

- Угомонись!

- Не прикасайся!...

Хватает за рукав платья и резко разворачивает к себе. Замахнувшись, я ударяю по лицу. Ладонь горит огнем, но я собираюсь сделать это снова.

- Остыла, я сказал! - рявкает, перехватывая запястье.

- Отпусти меня и вали к своей стрептизерке!...

- Дура...

Слез становится так много, что они всё же проливаются на щёки горячими ручейками. Моя слабость вызывает новый приступ бешенства.

Колочу его сумкой по плечу и пытаюсь достать ногтями до лица.

Господи, во мне столько едкой черной ревности, что, клянусь, я убить его готова.

- Ненавижу!... Какой же ты урод!

- Рот закрой, больная....

Очевидно, устав бороться, он обхватывает меня поперек туловища и, оторвав от пола, тащит в обратную сторону. Мимо входа в тот злосчастный зал, в самый конец коридора. Открывает ногой какую-то дверь и заволакивает меня в помещение, на самом деле похожий на кабинет.

Сваливает в кресло и возвращается, чтобы запереться изнутри. Я бросаюсь к нему с намерением выбраться наружу, но Адам без особых усилий отодвигает меня в сторону и впечатывает спиной в стену.

- Дай мне уйти, Литовский, - хриплю, окончательно выдохшись, Просто позволь уехать.

- Кто разрешил тебе спуститься?

На уровне моих глаз заросший щетиной квадратный подбородок и крупный кадык. В нос с каждым вдохом проникает запах его парфюма, кожи и табака. Ничего необычного, не считая того, что всего пару минут назад он наслаждался стриптизом в исполнении полуголой девицы.

Как часто он этим занимается?... И только ли этим?

- Я! Я разрешила! Я сама себе хозяйка!

- Даже так?...

Толкаю его в грудь, а в следующее мгновение чувствую захват на шее и болезненный укус на губах. Взвываю от бессильной злости. Сжимаю челюсти, пытаясь не пропустить его язык, но всего одно умелое нажатие большим пальцем в нужном месте, и мой рот открывается.

Сволочь!...

Барахтаюсь, трепыхаюсь, слишком быстро расходуя последние силы и, лишь когда обмякаю, Литовский позволяет сделать полноценный вдох.

- Успокоилась?

- Нет.

- И я нет, - проговаривает, прижимаясь ко мне каменной эрекцией.

Мое тело тут же отзывается сладким спазмом между ног и растекающейся по ногам слабостью.

- Тебя так голая шлюха завела? Ты после них всегда домой с кувалдой в штанах возвращаешься?

Его губы ярко красные, блестящие от моей слюны, изгибаются в порочной улыбке.

- Ревнуешь?... Ревнует моя змея?

- Ты издеваешься, Литовский? Тебе правда смешно?

- Правда?... Смешно.

- Ну так иди расскажи своим проституткам - посмеетесь вместе.

- Яра.... - обхватывает меня под подбородком и заставляет смотреть в глаза, - Это всего лишь шлюхи.

- Секс с ними не считается изменой, да?... - шмыгаю носом.

- Какой секс? Я женатый человек.

Всматриваюсь в потемневшие зрачки и молчу. Если вымолвлю хоть слово, разревусь перед ним, как слабачка.

Я просто... просто умру, если он изменяет.

- Я обещал тебе верность?... - спрашивает и, не дождавшись моего ответа, продолжает: - Обещал. Литовские слов на ветер не бросают.

- Зачем ты смотрел на неё?

- Я не смотрел. Блядь.... я даже не скажу тебе сейчас, блондинка она или брюнетка.

- Рыжая!

- Точно. Ашимов рыжую попросил.

Я не верю своим ушам. Он словно не о шлюшках говорит, а о кошачьем питомнике.

- Я.... запрещаю тебе ходить в этот клуб, - выговариваю четко по слогам.

- Ты мне что?... - склонив голову набок, переспрашивает вкрадчиво.

- Запрещаю, - повторяю твердо, - Я не верю, что Ян тоже любуется голыми тёлками, и Лена закрывает на это глаза. Я не верю, Адам!

Он замолкает на целую минуту. Кружит глазами по моему лицу, подушечкой большого пальца касается уголка губ.

- Ему это не интересно.

- А тебе, стало быть, интересно?...

- И мне не интересно. Это бизнес, не более.

- Правда? - кладу ладонь на его грудь, веду ею вверх и ныряю пальцами под воротник рубашки, - Ну, так закрой его... пожалуйста....

Серо-зеленые глаза вмиг пьянеют, рот приоткрывается, и моей скулы касается теплое дыхание.

- Ты охуела, Яра. В край.