(не) истинная. Полюбить вновь

Глава 13

Чертоги Богини Мойраны

Когда существуешь несколько сотен лет, многое видится иначе, чем есть на самом деле. Годы воспринимаются как секунды, ускоряющие свой бег каждый раз, когда о них вспоминаешь. Всё сливается в один сплошной поток жизни, не имеющий ни начала, ни конца. Так было и с Мойраной. Выбранная прародителями как отвечающая за судьбу, за все предопределённости и встречи, она несла своё бремя уже очень долгое время, соединяя и разрушая нити судьбы населяющих Землю.

— Как же я устала ото всей этой суматохи. — Она медленно подплыла к большому зеркалу судеб, врезанному в скалу. Вечное зеркало истины, показывающее всех, кто есть, кто был и кто будет. Лишь Мойрана могла смотреть в него и видеть суть. Для всех других это было бы последнее, что они могли увидеть.

Отражения сменяли друг друга с быстротой, неподвластной человеческому взору, лишь боги могли узреть, что скрыто за пеленой серебра. Вот мелькнуло изображение юной девушки, совсем крохи по меркам Мойраны, она бежала на встречу с кем-то, скрываясь в узких коридорах замка. Через секунду уже другая — взрослая, с большим животом и в обнимку с мужчиной, который нежно гладит её по волосам. Сплетая воедино нити судьбы, она буквально создавала новые пары, искала и находила то, что будет даровать счастье и умиротворение.

Внезапно свет, исходящий от зеркала, померк, и Мойрана увидела саму себя в том первозданном виде, что даровали ей праотец и праматерь. Ничего общего с изображениями в храмах и фресках: большое круглое лицо, больше похожее на шар, обёрнутое несколько раз вокруг головы чёрным длинным куском материи. Три глаза без ресниц смотрели в удивлении, а беззубый рот кривился в усмешке.

— Да ты красотка. Интересно, знай вы, как я выгляжу на самом деле, искали бы встречи со мной? — Махнув рукой, она вновь вернулась к мелькающим моментам чужой жизни в поисках того, кто же посмел её потревожить.

Когда поток просьб и молитв сливается в один, для Мойраны он становится лишь фоном, шумом, с которым она вынуждена была мириться. Привыкнув к тому, что просьбы зачастую корыстны и сказаны от минутной слабости, она перестала обращать на них внимание. Вернее, обращала, но не более чем на зудящий шум от надоедливого насекомого.

— Кто же осмелился так звать меня? — Она ткнула пальцем на замершую со склонённой головой девушку. Она держала в руках деревянную куклу и просила о помощи, и не просто просила, а молила о спасении, об избавлении от метки.

В удивлении Мойрана смотрела на открывшуюся ей картину:

— И кто же так тебя отметил, милая? — Она махнула рукой, и в зеркале отразился второй с такой же меткой, спрятанной под одеждой. Мужчина медленно, растягивая удовольствие, целовал уже полураздетую брюнетку, а руки его скользили всё ниже, скрываясь под подолом платья. В гневе Мойрана хлопнула ладонью по зеркалу и отошла от него.

— Немыслимо! С меткой истинности так себя не ведут! — Она мерила шагами пол, и звук её голоса пропадал в шуме падающей неподалёку воды.

Она ещё несколько раз возвращалась к той девушке и каждый раз видела практически одно и то же. Вот она едет в храм, такой древний, что и сама Мойрана позабыла, когда там появлялась. Вот смотрит, как чинят крышу, ставшую за годы совсем хлипкой. Вот девушка помогает работникам и приносит им немного булочек, приготовленных лично ею. Затем смотрит, как лечебная пристройка становится всё больше и храм постепенно начинает посещать всё больше и больше человек. А потом появляется и небольшой, всего на несколько человек, приют для сирот и брошенных детей. А вот девушка обнимает ставший ещё крупнее живот, проговаривая нежные слова любви ещё нерождённому дракону. Так странно было наблюдать за ней. Не оставляя попытки что-либо изменить, она просила о помощи. Каждый день каждой недели своей жизни она не забывала о Богине, и слова её шли от сердца.

Второй же с такой меткой вел себя иначе. Здесь Мойрана смотрела внимательнее, отмечая каждую деталь, каждую странность в его поведении. То, что метка была не её, она поняла сразу, не могла она девушку, предназначенную другому, связать в пару с таким человеком. Жестокий в самой своей сути и трусливый в своём пресмыкании перед другими, он был словно червоточина на теле Земли. И таких, к её изумлению, было ещё много. Возвращаясь назад в прошлое, через зеркало она видела, как многие молодые девушки шли по неправильному пути, по пути навязанной метки, погибая в конце. Драконы забыли, что значит дар истинности, позабыли заветы предков, что надобно чтить и хранить, они извратили само понятие истинности. Научившись скрываться от взора Мойраны, они подделывали метки на нужных им людях, вмешиваясь в саму суть мироустройства, искусственно поддерживая баланс природы.

Когда пришло время родов, на два месяца раньше, чем ожидалось, Мойрана была с девушкой, невидимой рукой она вела её по пути становления матерью.

— Давай, милая, ты сможешь. — Богиня, замедлив ход времени, чтобы успеть помочь, держала герцогиню за руку.

Когда раздался первый крик ребёнка и его положили в люльку, она взяла его на руки, поражаясь, как всё же прекрасна жизнь и как причудливы её проявления. Несмотря на ложную метку, ребёнок родился здоровым мальчиком со спящим даром менталиста. Она уже видела, как в будущем он станет дознавателем при дворце и видела также, что если не помочь его матери, всё будет не совсем так, как она задумала.

— Теперь пришло твоё время, Амалия. Милая Ами, дитя своей матери и надежда своего отца. — Она нежно провела рукой по голове, успокаивая и даря лечебный сон, залечивающий раны.

После, оставив малыша и молодую маму наедине, спустилась на первый этаж. Там разворачивался последний акт действия под названием «герцогиня не выжила».

— Сайрус, если с ребёнком всё в порядке, то нам надо уходить. Не хочу оставаться здесь больше положенного. — Герцог Бедфордский свысока смотрел на лекаря, ожидая его вердикта. Сам он к ребёнку даже не подошёл. Узнав, что время пришло, он переместился порталом и молча ожидал в гостевой комнате, предварительно накинув полог тишины на неё.

Не зная, что они более не одни в комнате, он продолжил:

— Как и было оговорено ранее, герцогиня ввиду слабого здоровья просто не смогла оправиться от родов.

— Я помню ваш приказ, ваша милость. Она и вправду потеряла слишком много крови, и жизнь её буквально висит на волоске. — Лекарь достал какие-то склянки из чемодана и протянул герцогу. — Это поможет ей уснуть и снизит боль.

— Обойдётся. После того, что она устроила в замке, так опозорить меня перед леди Валериан.

— Как скажете, герцог. — Он молча собрал всё обратно, но Мойрана успела заметить всю гамму чувств, на секунду мелькнувшую на его лице. Там было всё, от отвращения к самому себе за свои же действия, до ненависти к отдающему приказы. Вот только жалость давно покинула это место, как и сострадание к другим людям, и герцогу и в самом деле не было дела до той участи, что он уготовил своей истинной.

— Кормилица уже ожидает в замке, письмо о соболезнованиях семье герцогине уже подготовлено. В общем, можешь принести ребёнка, и я уйду отсюда порталом. А ты проследишь, чтобы всё прошло так, как и задумано. Это приказ. — Глаза герцога на миг засветились голубым, подтверждая магией отданные распоряжения, и лекарь вышел из комнаты исполнять поручение.

— Да не будет плодородия тем, кто не видит любовь свою. Да не будет продолжения рода у тех, кто забыл о своей истинной. — Слова Богини были громки, но не услышаны никем. — Да не узрите вы метку, пока не полюбите всем сердцем ту, кто рядом с вами. Да будет так.

Магия лилась с пальцев Мойраны, расползаясь всё дальше и дальше, невидимой сетью оплетая земли королевства, приграничные леса и бескрайние моря, сквозь невидимые глазу границы. Окутывая первозданным волшебством земной шар, Мойрана стирала метки, стирала то, что с таким трудом делала сотнями лет. И не было больше в мире ни одной пары с отметкой истинности, ни одной пары с рисунком на руке. Секунда — и все стали свободны от воли Богини.

Поднявшись к герцогине, она увидела лишь, как лекарь стоит рядом и не может решиться сделать то, что должен сделать по распоряжению герцога. Предварительно выгнав повитуху из комнаты, он замер над постелью пока ещё герцогини, не решаясь сделать последний шаг.

Мойрана, видя, как внутри него идёт борьба, как борется в нём ещё оставшаяся человечность с бессердечными приказами герцога, могла сделать лишь одно для спасения этой души:

— Освобождаю тебя от данных клятв, освобождаю тебя от подчинения. — И, коснувшись пальцем морщинистого лба лекаря, отправила его в безмятежный сон, свободный от приказов и невыполнимых обязательств.

Подойдя ко всё ещё спящей герцогине, долго смотрела на неё и размышляла о том, как же теперь с ней быть. В том, что герцог не даст ей жить, можно было и не сомневаться. Узнав за эти месяцы, пролетевшие как часы, его светлость, она поняла лишь одно — человек, слушающий приказы других и безропотно их выполняющий, не достоин ни такой жены, ни процветания, ни жизни. Она уже видела, что будет с ним впоследствии, и оставалось лишь самой сделать ход, как бы тяжело ей ни было его делать.

— Удачи, милая. — Она коснулась герцогини, и та начала бледнеть на глазах, теряя краски. Истончаясь с каждой секундой всё больше и больше, спустя минуту она исчезла полностью, оставив после себя лишь смятую постель да грязные тряпки.

Осторожно взяв на руки спящего малыша, спустя мгновение исчезла и Богиня, оставляя герцога без долгожданного наследника.