(Не) курортный роман (СИ)

Глава 19. Сам себя переиграл

Сережа

Все два часа встречи парочка строит друг другу глазки. Меня это подбешивает. Откровенно говоря, весь этот цирк со встречей можно было свернуть за полчаса. Час максимум!

Я так и планировал. Но Ростовцева и Варламов вошли во вкус — воркуют, как два голубка, сцепившихся языками. При мне трещат о работе, а стоит только отвернуться, Стеф начинает глупо хихикать, а Рус расточать комплименты. Он в этом несомненно профи. Настолько, что мой кулак жаждет страстной и пылкой встречи с его челюстью, которая, с какой стороны ни взгляну, так и просит поправить ей прикус. Разговорчивый больно.

Я знаю Варла почти десять лет. И эта скотина всегда умел плотно присесть девчонкам на уши так, что они готовы потакать любым, даже самые диким его желаниям. Я и примерно считать не берусь, сколько за тридцать лет он успел их совратить. Девчонок. Мало того, что внешность у Руса типичного плохого парня: с забитыми татухами руками, щетиной, модными бритыми висками и взглядом похотливого кота. Так он еще и богатенький, далеко не тупой Буратино.

Нет, мужик он крутой. Друг отличный. Товарищ преданный. Все до последних трусов если надо отдаст. Но конкретно в этот момент я борюсь с желанием его утопить в Черном море, которое сегодня штормит. Один булыжник, одна веревка, один удар. Заманчиво, собака.

Стеф тоже хороша. Заигрывает, флиртует, ресницами хлопает. Вся такая примерная миленькая овечка. Таращится на Варламова полными обожания глазами, развесив уши и загребая ими льстивые речи этого трепла. Серьезно? Если я для нее конченый тип, то Руслан в тысячи раз хуже! Так какого хрена, Карамелька? Почему он, а не я?

Ладно, просто она пока не в курсе, какие у этого бессовестного типа планы на ее ножки и задницу. Вот и развешивает подкинутую Русиком лапшу на своих маленьких ушках, вообразив в своей милой белобрысой головке, что этот парень сущий ангел. Хрена-с два!

И главное, мои замечания этим двоим абсолютно по боку. Два часа — полный игнор.

Вот! Что опять? Какого вшивого он творит? Я отошел за своим двойным эспрессо, а Варламов уже тянет к моей Карамельке свои похотливые щупальца. Перегибается через стол и лыбится, что-то нашептывая на ухо. А она? Щеки раскраснелись, глаза блестят, грудь соблазнительно вздымается и опадает, пока Стефания томно дышит и смеется. Ну, мать твою, это уже ни в какие ворота!

— Вам не говорили, что если больше двух, то вслух? — рычу я, возвращаясь на свое место, с грохотом приземляя чашку с кофе на стол между этими двумя. Возможно, долбанув посудиной по столешнице чуточку сильнее, чем следовало.

Парочка отскакивает друг от друга, переглядываясь.

— Чувствую себя, как в старшей школе, — ржет Руслан. — Еще немного и за спиной учителя начнем швырять друг в друга любовные записки.

— А нечего разводить за общим столом секреты и трепаться не по делу.

— Да какие секреты? — кокетливо ведет плечиком Стеф. — Руслан сказал, что с такой, как я, работать одно удовольствие. Ради меня он готов подписать не один контракт.

— Да что ты говоришь? — нарочито высоко взлетают мои брови. — Ну, ты больше слушай его. У него таких с “не одним контрактом” в каждом городе по две. Наподписывался уже на всю жизнь вперед.

Стеф фыркает, закатывая глаза.

— Приятный твой друг человек, Сережа. Чуткий, внимательный, заботливый. В отличие от тебя. Ну, да ладно, не будем отвлекаться. Так вот, Русланчик, касательно материалов…

Руслан…чик?!

В отличие от меня? Да я постоянно ей говорю комплименты! Намекаю на то, как она шикарна и как я ее, пздц, хочу! Говорю ведь? Только она почему-то неизменно воспринимает все вылетающее из моего рта, как издевку. Каждое мое действие и намек разбивается о сарказм и недоверие Ростовцевой. Шаг вперед — три назад. Ну, и как по-другому подъехать к этой женщине?

Из кафе мы выходим во втором часу дня. Только-только закончился проливной дождь. На улице ощутимо похолодало по сравнению с солнечным утром. Еще и ветер поднялся неприятный. Не самая лучшая погода для прогулок.

Стеф в своем легком летнем платье с первым же порывом ветра ежится. Замерзла совсем, маленькая. Оно все раздувается и колышется. А у меня с собой даже кофты нет, только рубашка хлопковая. Она мало чем спасет, но все же лучше, чем ничего. Приодену, потом вызову такси. До отеля мы пешком не пойдем.

Я тянусь к пуговицам, собираясь стянуть рубашку с себя, как меня подрезает Вар. Подруливает к Карамельке, снимает пиджак и накидывает на ее плечи. Еще и руками своими проехал по ее рукам, облапав. Зараза хитрожопая!

— Ох, спасибо, Руслан. Что-то резко похолодало.

— Ерунда. Такая красота не должна мерзнуть.

Я сжимаю челюсти и молчу. Ладно, пиджак Варламова на плечах Карамельки я проглотить в состоянии. Главное, чтобы ей было тепло. Но от того, как он стоит и руки свои “забитые” во всей красе демонстрирует, бицепсами-трицепсами поигрывая, меня переворачивает, а потом подкидывает и взрывает. Карамелька таращится на его татухи так, будто у нее сейчас инфаркт случится от восторга. И это она еще его грудь не видела. И не увидит, блть! Только через мой труп!

— Так много тату, вау, — выдает с придыханием Стеф.

— Нравится?

— Смотрится эффектно.

А как по мне: тупо понты. Конечно, все мы знаем, что девочки любят брутальных плохишей. Вот попробовал бы Рус очаровывать баб без всей этой внешней шелухи. Его ждал бы сюрприз.

— Можно? — тянет руку Стеф, обхватывая пальцами предплечье Вара. — Просто рисунки или они что-то значат? — спрашивает, задирая рукав его футболки.

У меня воздух сквозь зубы со свистом вылетает.

— По-разному. Большинство просто сиюминутный порыв.

— Ничего себе у тебя порывы. И сколько раз успел пожалеть?

— Ни одного. А у тебя есть? Колись, принцесса.

— Тату? Ни одной, но вот конкретно в этот момент захотелось.

И не вздумай, дурочка, портить свое идеальное тело этой херней! Отшлепаю, обматерю, и… и ни хрена я не сделаю. Потому что у меня на нее и ее тело нет никаких прав.

Парочка болтает, я стою, как дебил, у них за спиной и не знаю, что хочу сделать больше: отмудохать Вара или закинуть Стеф на плечо и, как пещерный человек, утащить ее с его глаз долой. Спрятать за семью замками. Чувствую себя третьим лишним. Впервые в жизни. И это, капец, как не прикольно.

— Вы закончили обмен любезностями? — бурчу.

Карамелька одаривает меня недовольным взглядом.

Рус вскидывает руки:

— Так, раз мы пришли к консенсусу, предлагаю отметить это дело вкусным, м-м, мороженым, — взгляд на девушку. — Как вам идея?

— Какое мороженное, Рус? Стеф замерзла совсем.

— Ничего я не замерзла! — возмущенно фыркает девчонка в мой адрес. — И да, я хочу мороженое, — улыбается Варламову. — Я люблю…

— Фисташковое, — выпаливаю. — С арахисом.

Карамелька удивленно таращится на меня. Что, сладкая, не ожидала?

— Откуда ты знаешь?

— Я много чего знаю, — ты бы сильно удивилась, если бы только дала мне шанс.

Варламов задумчиво косится в мой адрес. По глазам вижу, как крутятся у него в мозгу шестеренки, но Вар ничего не говорит. Уходит исполнять “заказ” Карамельки. Очень хочется верить, что не дурак и понял — на эту девочку может даже не претендовать.

Мы со Стеф переглядываемся. Не сговариваясь, неторопливо идем вдоль улицы. Пока она молчит в ожидании своего “прекрасного принца”, я ругаю себя трехэтажным матом.

Дерьмово вышло. Сам себя переиграл. Хотел вывести на эмоции Карамельку, а в итоге у самого задница горит. Нет, я и до этого замечал, как мужчины пускают на нее слюни и как от восторга лезут из орбит их глаза. Но в ситуации, когда к ней начинает подбивать клинья мой друг, все это чувствуется в разы острее, а угроза видится куда реальней. Это бесит, злит, раздражает и всячески выводит из себя. Особенно, когда я вижу, как она отдает предпочтение ему. Ему, а не мне.

— И чего ты все утро психуешь? — первая подает голос Стеф. — Весь нервный и раздраженный. Слова не скажи.

— Тебе показалось.

Нет. Да, я психую.

— Психуешь, психуешь. На Варлама скалишься и рычишь.

— Если рычу, значит, заслужил. А ты с какой стати его защищаешь? Вы знакомы два часа.

— Просто он хороший парень.

— Как же. Единственное, что есть в нем хорошего — это умение пускать пыль в глаза. Вот это у него мастерски получается.

— Вот опять! Ты скалишься и грубишь. Руслан спокойный и уравновешенный. А ты… ты… — начинает и замолкает.

— А я? — торможу, оборачиваясь. — Чего замолчала?

— Ничего. Забудь.

— Нет уж, договаривай. Какой я, Стеф?

— А ты — это ты! — рычит и сводит брови, кутаясь в Варламовский пиджак.

— Это не ответ.

— Ты — сложный, упрямый, вредный, самовлюбленный павлин. Вот какой! Такой ответ тебя устроит?

— Так значит?! Прекрасно. А ты — глупая, наивная фантазерка, если не понимаешь, что таких, как ты, у этого “хорошего парня” вагон! Можешь не развешивать уши и не смотреть полными обожания глазами. У него на завтрак в койке одна, на ужин две других и на фиг ты ему не сдалась.

— Кого-то мне это сильно напоминает!

— Да я…

— Вот именно, что ты! А отношения Руслана с женщинами не помешают мне с ним дружить!

— Ах, ну, если в твоей Вселенной это так называться, то пожалуйста. Только заметить не успеешь, как он засунет руку тебе в трусы!

— Это ты про Варламова сейчас или про себя?

— Серьезно, блть?! А, вообще, знаешь, Карамелька, делай, что хочешь. По хрен. Я умываю руки!

— Вот и буду!

— Вот и вперед.

— Отлично!

— Просто знай, что ты ни черта не разбираешься в мужиках!

— А ты, надо подумать, разбираешься в девушках?!

— Да уж побольше твоего.

— И что же, кроме размера груди, задницы и вместительности сумочек ты знаешь о женщинах? Удиви меня, Сережа!

— Удивить? — упираю руки в бока. — Да пожалуйста! Например, я знаю, что ты хочешь меня, Ростовцева. И это факт.

Стеф захлопывает рот. Смотрит снизу вверх, а на щеки набегает румянец. Краснеет вся до кончиков ушей. Я попал в точку. Девчонка обескуражена. Отбрыкивается:

— Ты себе льстишь.

— Ну нет. Ты можешь сколько угодно отнекиваться и кусаться, но тебя ко мне тянет!

— Чушь!

— Я знаю это, Стеф! Чувствовал. Что два года назад, что неделю. Ты хочешь, но слишком труслива, чтобы признаться себе в этом, забыться и прыгнуть в омут с головой. Тебе везде нужен гребаный контроль! Поэтому что тогда, что сейчас — ты находишь любой удобный момент, чтобы задеть меня, показав свое безразличие и смотаться трусливо, поджав свой вертлявый хвост.

— Ты не прав!

Я снисходительно улыбаюсь. Серьезно?

Стеф это еще сильнее бесит.

Мимо проходят люди, опасливо поглядывая в нашу сторону. Но тут же спешат смотаться, напоровшись на мой взгляд.

— Я тебя не хочу! Ясно? Заруби себе на носу, — толкает меня ладошками в грудь Ростовцева. — Не хочу! Ты не прав.

Я перехватываю ее запястья, сжимая, дергаю на себя:

— Прав.

— Ты мне не нравишься!

— Но возбуждаю.

— Нет.

— Ладно Варламов, — игнорирую ее упрямое «нет», — хочешь запрыгнуть к нему в койку — пожалуйста! Он поразвлекается и укатит. А Федор твой? Тебе не кажется, что твое вранье самой себе зашло слишком далеко?

— А он-то тут при чем?

— Да при том, что из-за своей трусости ты проживешь все свою жизнь с тряпкой, который за два года не нашел времени отвести любимую женщину в гребаный ЗАГС, Стеф! Он ведь не нужен тебе, ты его не любишь, ты его не хочешь…

— Ты не знаешь, о чем говоришь! Пусти меня немедленно! — дергается, вырывается.

— Знаю! Вижу! Качественно оттраханная женщина не будет сначала стонать в объятиях одного, а потом вешаться на шею, предлагая себя друг… млять, м-м! — шиплю и сжимаю челюсти, хватаясь за щеку. Она зарядила мне звонкую пощечину. Замахнулась от души и врезала так, что перед глазами пляшут черные мушки.

— Какая же ты скотина, — тихо с надрывом шепчет Стеф.

Меня током прошибает.

Я фокусирую свой взгляд на ее лице. Раскраснелась, ноздри раздуваются, как у бешеного бизона. Губы дрожат, она их поджала, в глазах застыли непролитые слезы.

Что я только что… Господи, я такой мудак! Дебил! Такую херь сморозить про «стонала» и «предлагала» Стеф? Придурок конченый! Ни черта ты в бабах не разбираешься, Нагорный. И язык тебе твой в жопу бы засунуть.

— Стеф, пр…

— Замолчи. Видеть тебя не хочу, — крепче перехватывает лацканы пиджака Карамелька. Отступает и срывается с места. Убегает от меня, цокая каблуками.

— Стеф. Стеф, стой! — делаю рывок.

Меня тормозит крепкая рука Вара, вцепившаяся в плечо.

— Ну ты и придурок, Серый.

— Ты вообще не лезь, это не твое дело. Мы сами разберемся.

— Разобрался уже. Такой херни такой девочке наговорить. Верхней башкой не пробовал думать, прежде чем трепаться?

— Слушай ты, гуру-психологии, держись от нее подальше. Усек?

— Ага, усек. А ты иди, проветрись, — вручает мне два рожка с мороженым Рус, — придурок, — недовольно качая головой. — Бемби, стой! — бросается следом за Ростовцевой.

Она позволяет ему себя нагнать. Позволяет себя обнять за плечи. А я гондон!

Сжимаю кулаки до хруста. Не сразу сообразив, что хрустят это не суставы, а вафельные рожки в моих руках.

Матерясь, отшвыриваю от себя липкое мороженое, размазавшееся по пальцам. Полной грудью вдыхаю безысходность, когда с неба снова заряжает проливной дождь.