Не любовница

Глава 5

Михаил

Идти домой не хотелось совершенно, в последнее время там стало совсем невыносимо. Но он сам дал Лере от ворот поворот, рассердившись на её неурочное появление в его офисе, хотя накануне предупреждал, что будет занят. Таких финтов Михаил не любил — очень хорошо понимал, к чему они в итоге приводят, поэтому предпочитал расставаться сразу, «не дожидаясь перитонитов».

А может, поехать в гостиницу и остаться там на ночь? Нет, тоже не выход. У Маши в последнее время и так появилось слишком много вопросов к ним с женой, ни к чему усугублять. Значит, домой.

На машине до квартиры, где Михаил жил со своей семьёй уже почти десять лет, было не дольше получаса, но он немного растянул это время, заехав в магазин и на заправку. Побросал в пакет какие-то мелочи и вернулся в машину.

Возле подъезда ещё немного постоял, точнее, посидел в автомобиле, глядя на разыгравшуюся метель и думая о том, когда и в какой период жизни совершил фатальную ошибку. Когда женился на Тане? Или когда простил её в первый раз? Или во второй? И что бы было, если бы он всё-таки принял решение разводиться? Может, так было бы лучше? Нет, вряд ли. Ему — возможно, но детям — точно нет.

Михаил, захватив пакет с покупками, поднялся на десятый этаж и позвонил в дверь своей квартиры.

— Папка, папочка! — раздался истошный визг, когда дверь распахнулась, и на его шее сразу повисла Маша — младшая дочь. Он ласково обнял её, поцеловал в щёку и отстранился, вздыхая — в последние несколько месяцев его любимая девочка стремительно набирала вес, и он прекрасно понимал почему, но что с этим делать, не представлял. — Как хорошо, что ты вернулся, а мама как раз ужин готовит!

Ужин от Тани Михаилу был и даром не нужен, но он старался не огорчать Машу. Они с женой и так уже испортили ей всё, что только могли испортить.

— Это замечательно, я голодный, — сказал Михаил, погладив дочку по голове. Через два месяца ей исполнялось двенадцать, и она постепенно превращалась в подростка. К сожалению, не угловатого, а очень пухленького, расплывшегося, как тесто на дрожжах. — А Юра где?

— Ой, где-то. — Маша поморщилась и махнула рукой в непонятную сторону. — Ещё не вернулся после занятий.

За сына можно было не волноваться — Юра, несмотря на свои семнадцать, рос парнем редкого благоразумия, явно не в маму пошёл. Но Михаил на всякий случай всё равно написал сыну в мессенджер, поинтересовался, где он и что делает, — раз уж жена не соизволила, судя по словам Маши. И пока Михаил мыл руки и переодевался, пришёл ответ.

«У Генки день рождения, мы в кафе забурились. Всё ок, приду через пару часов».

Михаил кивнул и не стал писать никаких наставлений, сыну он доверял и знал, что пить и курить недозволенное Юра не будет. Таня бы непременно выдала целый список требований — ещё и по этой причине у сына последние пару лет были с ней напряжённые отношения. Тормозить на поворотах жена не умела никогда.

Переодевшись в домашнее, Михаил вышел из своей спальни и направился в сторону кухни, откуда пахло жареной курицей и чем-то ещё. Правда, запах не вызывал аппетита — скорее всего, это было что-то психологическое, ведь Михаил знал, что готовила жена. Почти двадцать лет не готовила, а последний год вот начала. Михаил прекрасно понимал зачем, но это казалось настолько нелепым, что он никак не мог поверить в подобное.

На просторной, светлой и уютной кухне, украшенной новогодними игрушками и мишурой, сидели жена и дочь. Маша наворачивала из глубокой тарелки жареную картошку, которую ей было категорически нельзя, а Таня с умилением на это смотрела. Перед ней тоже стояла тарелка, но не с картошкой, а с каким-то салатом.

— Миша, — жена заискивающе улыбнулась, когда он вошёл на кухню и тяжело вздохнул, нахмурившись при виде ужина дочери, — привет! Как ты вовремя! Садись, я сейчас наложу тебе покушать.

— Поесть, — поправил её Михаил, усаживаясь рядом с Машей. — Правильно говорить «поесть».

— Ой, не нуди, — отмахнулась Таня, отпорхнув к плите. Он проводил взглядом её ладную и точёную фигуру — несмотря на свои почти сорок, выглядела жена шикарно. Особенно грудь, но с ней-то как раз было понятно: пластические хирурги и из ушей спаниеля способны сделать две пирамидки. Однако не всё во внешности Тани было торжеством современной медицины, далеко не всё. Стройность, плоский живот, округлая задница, длинные идеальные ноги — всё это было результатом трудов самой жены Михаила. Ухаживать за собой она обожала, это была её единственная работа все годы их совместной жизни. И он бы не возражал, если бы…

Таня, пригладив короткие аккуратно уложенные светлые волосы ладонью, подхватила две тарелки и поставила их перед Михаилом. Принесла приборы, налила в бокал что-то ярко-алое и радостно возвестила, изображая из себя счастливую супружницу:

— Вот! Жареная картошка, курица с грибным соусом, салат с красной фасолью и морс. Приятного аппетита, Мишенька.

Выглядело всё прекрасно, да Михаил и признавал, что жена, несмотря на то что начала готовить всего год назад, успела стать хорошей хозяйкой. Она и кухарку уволила, стала сама кашеварить, и постоянно ставила ему под нос то одно, то другое. Даже торты пекла.

Это была наглядная демонстрация поговорки «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок», но Михаил бы предпочёл, чтобы ничего подобного Таня не предпринимала. На месте сердца у него давно была дыра, воронка, как после ядерного взрыва, и любые попытки жены наладить несуществующие отношения вызывали у Михаила изжогу. Хотя он исправно ел всё, что она готовила, особенно если кормили его в присутствии Маши.

Год назад Таня, предъявляя ему очередные претензии, умудрилась проорать на весь дом: «Ты так себя ведёшь, потому что Маша — не твоя дочь!», и дети — и Юра, и Маша, — конечно, услышали. Сын с тех пор избегал контактов с матерью, разговаривая только по мере необходимости, а Маша… С ней было сложнее всего.

— Ешь, папочка, — дочь ласково погладила Михаила по плечу, и он покорно начал есть, почти не ощущая вкуса.

Раньше Михаил, несмотря на все трудности и неприятности, ни разу не ощущал себя по уши в дерьме, но последний год это чувство преследовало его с завидной постоянностью…