Не отпускай (СИ)

34

— Если честно, я и сам не понимаю. Я не собирался тебя обманывать, даже не думай! Но ведь ни одно средство контрацепции не может дать стопроцентную гарантию! Вот и получилось… Может, в каком-нибудь из них была ма-а-аленькая дырочка…

— В женской консультации мой диагноз уже узнали. Доктор была, мягко говоря, удивлена. Но сказала, что, в принципе, не обязательно гепатит передастся ребенку. Правда, нужно будет делать кесарево и нельзя кормить грудью. А вот ты… ты уже мог заразиться…

— Маринка, мы справимся, не бойся.

Сколько можно разговаривать? Я понимал, что она говорит очень важные вещи. Но ведь у нас впереди — целая жизнь, успеем обсудить все потом. Сейчас есть дело поважнее. Я столько ждал этого момента, что больше терпеть просто не было сил.

Ее пальто вместе с моей курткой были отброшены в стоящее неподалеку кресло. Футболку я отправил следом. Расстегнул ремень и снял джинсы, ощущая всей кожей ее взгляд. Встал, чтобы положить их в кресло и вдруг почувствовал, как ее руки обняли сзади. Марина стала целовать мою спину, плечи, особенно ласково — правое плечо, где было недавно затянувшееся выходное отверстие от пули. Она медленно гладила пальчиками мой живот. И мне дико хотелось развернуться, чтобы тоже иметь возможность трогать ее и целовать. Но она не позволяла.

— Марина, в последний раз в ванной ты уже была главной. Теперь моя очередь.

— Но я хочу…

Я не смог сдержать улыбку — как же приятно это ее нетерпение! И все-таки, отодвинув руки, развернулся и сразу же взялся за подол ее красивого платья с подсолнухами по низу. Потянул вверх, радуясь тому, как она с готовностью подняла руки. На ней было простое чёрное белье — никаких там, кружев или бантиков. И, конечно, тело сильно изменилось. Она поправилась — уже был хорошо заметен округлый животик, кажется, даже груди стали больше.

Не мог удержаться — положил руку туда, где рос мой малыш. Марина молча наблюдала за мной. А мне было странно и сладко думать, что вот здесь под ее белой мягкой кожей бьётся сердечко моего мальчика. Прикоснулся там, где была до этого рука, губами, потом прижался щекой, ощущая гладкость кожи и радуясь тому, что догадался побриться. И вдруг получил неожиданно слабый, но вполне себе ощутимый, толчок изнутри точно в ухо! Я настолько не ожидал этого, что рефлекторно отшатнулся и посмотрел на Марину.

— Он тебя чувствует. Уже пару недель, как толкается.

Снова поцеловал живот и сказал прямо в него:

— Привет, сынок!

— Сережа, не нужно, не говори так, я сейчас заплачу!

— Мы должны были познакомиться! Слушай, я надеюсь, что когда он родится, то не расскажет, что видел в маме одну странную штучку…

Она рассмеялась.

— Поначалу он не будет уметь говорить. А когда научится, он забудет о том, что видел в маме.

— Хм, ты уверена? Я не хотел бы краснеть перед сыном!

— Я уверена в том, что ты слишком много разговариваешь.

— Да? А раньше тебе нравилось!

— Я хочу тебя.

Я и сам заметил, что она, как никогда до этого, остро реагирует на мои ласки. Соскучилась? Или дело в другом? Да неважно. Но как же приятно это слышать!

Марина медленно легла на спину, а мой взгляд опустился на ее грудь. Ласково провел пальцем по краю бюстгалтера, чуть задевая нежную кожу, и на моих глазах она вся покрылась мурашками. Марина приподнялась, опираясь на руки, а я быстро расстегнул застежку и снял черную ткань. Мне безумно нравилось то, что я видел. Полная грудь с напряженными розовыми сосками так и молила меня прикоснуться губами. Я не мог отказать…

Сначала лизнул вершинку, обвел языком, а потом втянул в рот целиком, поддерживая снизу. Она выгнулась, подставляя, позволяя делать с ней все, что я хочу. Я продолжал целовать, посасывать, покусывать грудь, пока Марина не начала тихонько постанывать. Такая простая ласка, так действует? Соскучилась по мне, моя хорошая! Эта мысль ударила в голову, как вино и я положил руку сверху на черные трусики — погладил по влажной ткани, наблюдая за ее лицом. Глаза зажмурены, нижняя губа прикушена, дышит тяжело… Просунул руку под ткань, погладил скользкие горячие складочки, второй рукой срывая с себя трусы.

— Маринка, какая же ты… горячая! — прошептал ей на ушко, а потом поцеловал туда же.

Она крепко обхватила руками, притягивая к себе. Потом, видимо, вспомнила, что на ней еще остаются трусики и стала лихорадочно их стягивать. Видя ее желание, я и сам завёлся до дрожи. Стащил свои боксеры и, понимая, что ей сейчас, впрочем, как и мне самому, не нужна прелюдия, устроился между призывно раскинутых ног.

Удерживая тело на руках, ведь я помнил, что нельзя давить на ее животик, медленно и осторожно толкнулся в горячее тело. Я собирался и дальше двигаться также аккуратно и неторопливо, опасаясь навредить Марине или ребенку, но она, похоже, была с таким раскладом не согласна. Маринкины ладошки легли на мои ягодицы и впиваясь в них ногтями, она сама стала задавать ритм, при этом постанывая от каждого толчка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я изо всех сил старался продержаться подольше, но я так давно не был с ней… А тут ещё Марина так соблазнительно извивается подо мной. А тут ещё я забыл о презервативе… И ощущение ее горячей плоти, сдавливающей член, сводило с ума. Прикусил губу, чтобы боль немного отрезвила. И, понимая, что ей не хватает совсем немного, чтобы шагнуть за грань, просунул руку между нашими телами и легко погладил клитор. Этого оказалось достаточно, чтобы Маринка начала сокращаться. Больше терпеть не имело смысла, я, забыв обо всем на свете, стал яростно вбиваться в нее, пока от бешеного оргазма не потемнело в глазах.

Только не падать на нее… Только не падать…

— Марина, — выдохнул сдавленным хриплым голосом. — Не тяни меня на себя!

— Почему?

— Я тяжёлый. Малыша раздавлю.

— Сумасшедший. Никого ты не раздавишь… Ой, Сережа, а ты что, презерватив не надевал?

— Так, только без паники. Уже все равно поздно. А лекцию о том, чем мне это грозит, ты прочтешь позже! Дай мне просто полежать рядом с тобой, я так соскучился!

— А я кушать хочу.

Вот идиот! Она же с работы — голодная! И ребеночек, наверное, кушать хочет! Вскочил под Маринкин смех и, как был голый, так и пошел на кухню разогревать свои кулинарные шедевры.

Не могла заставить себя подняться, хотя и думала о том, что хорошо бы помочь Сергею. Но мне было так хорошо, что двигаться не хотелось. Я рассматривала красивый потолок со множеством маленьких лампочек и чувствовала, как запах чего-то явно очень вкусного мясного заполняет пространство.

Так бы и пролежала, пока он не позвал, если бы через открытое окно, выходящее во двор, не услышала голоса.

— На что спорим?

— Э-Э-э… на бутылку коньяка!

— Алкоголичка моя! Зачем он тебе?

— Зачем-зачем? С тобой выпью!

— Хорошо. Пусть будет коньяк! Давай хотя бы постучим для приличия!

— Вот ещё! Они к нам разве стучаться?

Я заметалась по комнате, собирая вещи, пытаясь натянуть на себя белье. За окном послушалась какая-то возня, Алькин вскрик и Ромин приказ:

— Засовывай его быстрее в дом, иначе удерет!