Не отрекайся от любви

6

– Выпей что-нибудь, – донесся до Трейси сквозь мерный гул мотора заботливый голос Рикардо, и она почувствовала, как ей на колено легла его теплая рука.

Самолет набирал высоту. В горле у Трейси образовался ком, в груди защемило. Оставив попытку сосредоточиться на чтении, Трейси рассеянно уставилась в иллюминатор, перебирая в памяти пестрый калейдоскоп событий последних дней, перевернувших се жизнь.

– Уверен, что у них найдется и коньяк, и апельсиновый сок, словом все, что твоей душеньке угодно, – пошутил Рикардо, но Трейси даже не улыбнулась. – Прости, я хотел немного поднять тебе настроение.

– Знаю, – отозвалась Трейси и потянулась за бумажной салфеткой, чтобы вытереть слезы, но ее рука повисла в воздухе, когда Рикардо вручил ей свой батистовый носовой платок. Время экономии для нее кончилось. Перехватив озабоченный взгляд Рикардо, она улыбнулась. – Мне трудно свыкнуться с мыслью, что я бросила родителей.

– Ты их не бросила. Ты можешь всегда вернуться, в любое удобное для тебя время. Завтра, послезавтра, на следующей неделе. Наш мир невелик. Чуть меньше суток – и ты снова дома. Я не собираюсь лишать тебя родных, Трейси. Я знаю, как они дороги тебе.

Она кивнула, не в силах говорить из-за душивших ее слез. В присутствии Рикардо Трейси меньше всего хотелось проявлять слабость.

– Я немедленно отдам юристам распоряжение, чтобы они приступили к переоформлению парка на твоего отца. Хотя, как ты понимаешь, это займет некоторое время.

Трейси продолжала мучить неуверенность. Она повернулась лицом к Рикардо. Ей очень не понравилось, что он упомянул о времени. Заметив ее тревогу, Рикардо поспешил ее успокоить:

– Ты же знаешь, в наши дни быстро ничего не делается. Надеюсь, что в честности моих намерений ты не сомневаешься. Я дал тебе слово.

Но достаточно ли одного его слова? Кроме обещаний и заверений, у нее ничего нет. Что сможет она предъявить, если дело дойдет до суда?

Трейси едва не рассмеялась. О чем она только думает? Какой суд? С кем она хочет помериться силами, с Рикардо?

– Тебя что-то еще волнует?

Трейси неопределенно пожала плечами.

– А как ты считаешь, мой отъезд с родины сам по себе ничего не значит?

– Значит, – согласился он. Его рука по-прежнему покоилась на ее колене. Повернув к Трейси голову, он заметил дрожавшую на ее ресницах слезинку и легким движением пальца осторожно ее снял. – Ты вспоминаешь, как была с сестрой в Европе?

Откуда он знает? Его проницательность заслуживала восхищения, но Трейси не хотелось делиться с Рикардо воспоминаниями и своей болью. Подавив эмоции, она деланно улыбнулась.

– Не стоит об этом говорить.

– Почему ты так поступаешь? – спросил Рикардо. – Почему ты всегда меня отталкиваешь?

– Я тебя не отталкиваю.

Трейси не желала поддерживать разговор на эту тему. Надев ей на палец обручальное кольцо, Рикардо решил, что получил билет в ее внутренний мир, но Трейси опасалась впускать туда посторонних, лаже если этот посторонний был ее мужем.

Ее сокровенные мысли не подлежали огласке и досмотру.

– Ты продолжаешь от меня таиться. Никогда не поделишься, о чем думаешь, что тебя угнетает, – не унимался Рикардо. – Я не знаю в действительности, что тебя волнует.

– Я ничего от тебя не скрываю, – заверила его Трейси. – А здесь, – она постучала по своему лбу, – ничего интересного не происходит. – Развернув предложенное стюардессой меню, она сделала вид, что читает. Пробежав глазами список блюд, Трейси так ничего и не смогла выбрать, ибо единственный деликатес, который ее привлекал, сидел рядом. – Просто трудно расставаться с семьей, – призналась она.

– А разве я теперь не твоя семья? – Рикардо нежно приложил к ее щеке ладонь. Горячую и сильную. – Разве я не могу сделать тебя счастливой?

О, как же ей хотелось прижаться к нему и спрятать лицо на его широкой груди!

Как хотелось поверить в его добрые намерения!

Но могла ли она позволить себе такую роскошь?

Однако на каждый ее вопрос, на каждую попытку как-то определиться, выработать линию поведения на настоящее и будущее Рикардо реагировал знакомым жестом – на каждую ее попытку выяснить свое положение он отвечал пожатием плеч.

– Какие детали тебя интересуют? – удивлялся Рикардо. – Я обо всем позабочусь, не забивай себе голову пустяками.

Но Трейси это уже не устраивало. Вопросы ее не оставляли, скорее напротив, одолевали с новой силой. Милый, добрый Рикардо оказался верен своему слову. Пола она больше не видела. Если Рикардо сумел раздавить Пола, то что в случае чего будет с ней?

Взгляд Трейси остановился на крупном изумруде, украшавшем кольцо на ее безымянном пальце. Его благородная красота на мгновение отвлекла ее от тревожных мыслей. Несмотря на жалобы Рикардо на дурной вкус, выбранное им кольцо поражало изысканностью работы.

Такой подарок что-то да значит.

– Поговори со мной, Трейси, – попросил Рикардо. – Я ненавижу летать.

– Извини, я устала.

Трейси закрыла глаза, она отчаянно нуждалась хотя бы в минутной передышке, чтобы собраться с мыслями и попытаться осознать свое положение. Трейси боялась, что сорвется, если в ближайшее время не справится с душившими ее эмоциями.

Быть женой Рикардо Энрикеса оказалось тяжким бременем. С ним она испытывала восторг, радость и возбуждение, но покой – никогда, и это истощало ее силы.

Его неординарная натура была непредсказуема и держала Трейси в постоянном напряжении, хотя она училась подстраиваться под Рикардо. Если он был в дурном настроении, это приводило к ссорам, но они неизменно заканчивались в постели. Трейси все чаще приходила к выводу, что Рикардо похож на избалованного ребенка, отказывающегося считаться с окружающими. Его поведение зачастую вызывало у нее досаду, граничащую со злостью, которая ее пугала. Если ему что-то было нужно, то он не унимался до тех пор, пока не получал желаемое, лишая при этом всех какого бы то ни было покоя.

Из задумчивости ее вывела горячая рука Рикардо, лениво скользившая вверх по ее бедру. От злости и мрачных мыслей не осталось и следа. Это удавалось Рикардо лучше всего – возбуждать в Трейси неутолимое, ненасытное желание близости.

В этом они были едины. Ей не хотелось оставаться наедине с собой, не хотелось нежиться в ванне, когда Рикардо находился в соседней комнате. И какой смысл читать что-либо другое, когда самая интересная книга – рядом, когда он для пес – начало, середина и конец всего сущего?

– Ты мне никогда не рассказывала, что случилось с Лизбет.

Трейси вздохнула и открыла глаза.

– Похоже, для тебя это запретная тема, – продолжил Рикардо болезненный допрос.

Трейси сдержанно кивнула.

– Ты прав. Все эти разговоры страшно угнетают. Папа говорит, что Лизбет все равно уже не вернешь.

– Но говорить об этом, хотя и больно, но нужно, – заметил Рикардо мягко. – Почему бы нам не попробовать?

Трейси покачала головой, но, перехватив его исполненный глубокого понимания и сострадания взгляд, осознала, что упорствовать не стоит. Настойчивость Рикардо вызывала у нее раздражение, но в то же время Трейси была ему благодарна именно за проницательность и настойчивость.

Очень важно иметь рядом человека, к плечу которого можно прислониться. Хотя бы на время.

– Она умерла в Мадриде, – выдавила из себя Трейси и замолчала.

. Ее молчание было пронизано светлой печалью. Взяв ее руку, Рикардо терпеливо ждал продолжения, в то время как Трейси боролась с трагическими воспоминаниями.

– Лизбет была тяжело больна, а в последний год жизнь превратилась для нее в сплошной кошмар, и смерть могла наступить в любое мгновение. Требовалась операция, но ее исход вызывал у врачей сомнения, и они отказывались оперировать Лизбет.

Трейси сделала паузу и отпила из стакана глоток воды.

– Кому только мы ее не показывали. Ответ всегда был одним и тем же. Мы почти потеряли надежду и решили воспользоваться в полную меру тем временем, что нам отпущено.

Потом я все же нашла одного врача в Лондоне, он был готов взяться за операцию.

– И тогда вы решили продать парк? Трейси кивнула и, заметив, как сжались в тонкую линию его губы, быстро добавила:

– Но ты ни в чем не виноват, Рикардо.

– Возможно, но правда, как известно, слишком крепкое вино, чтобы пить его неразбавленным. Мое внимание к парку привлек Пол. Он служил помощником менеджера в моем отеле в Майами. К тому времени у меня уже созрела идея, что было бы неплохо разнообразить список отелей каким-нибудь парком развлечений, где мои постояльцы могли бы отдохнуть и расслабиться. По правде говоря, я не был уверен, что «Семь Чудес» – это именно то, что мне нужно, поэтому и предложил смехотворно низкую цену, рассчитывая, что владелец начнет торговаться. А когда мое предложение было безоговорочно принято, я, естественно, вошел в раж и уже не хотел отступаться.

– Я понимаю. Ты поступил, как поступил бы на твоем месте любой нормальный бизнесмен. Папа должен был торговаться, но он боялся, что и этого не получит. Твое предложение было первым и единственным за многие месяцы.

– Если бы я знал. Трейси покачала головой.

Ты предприниматель, а не благотворительное общество. Ты не сделал ничего предосудительного. – Говоря это, Трейси не погрешила против истины. Она имела возможность наблюдать, как Рикардо общается с людьми и ведет дела, и со всей ясностью осознала, как сильно ошибалась в нем прежде. – Получив деньги, мы решили на семейном совете, что после операции, если все пройдет хорошо, покажем Лизбет мир. Операция и правда прошла удачно. Лизбет расцветала прямо на глазах. Она все время улыбалась, глаза ее сияли, и энергия, казалось, била из нее ключом. Мы не могли нарадоваться, глядя на нее, и о проданном за бесценок парке никто не сожалел. Мы не могли поверить в свое счастье. Все это время рядом с Лизбет был ее парень. Когда она достаточно окрепла, они поехали во Францию и месяц провели на Ривьере, а мы улетели домой. Вскоре отпуск у приятеля Лизбет закончился, и ему пришлось вернуться в Штаты, но Лизбет вбила себе в голову, что должна увидеть Испанию, посмотреть коллекцию Прадо. Она всерьез увлекалась живописью.

Рикардо видел, как омрачилось лицо Трейси и погасла ее улыбка. Первым его порывом было притянуть Трейси к себе, чтобы снять с ее сердца хотя бы часть боли, Но чутье велело ему выдержать паузу и позволить ей снова пережить трагические события. В ожидании продолжения истории Рикардо молча держал Трейси за руку.

– Мы не могли отказать Лизбет. Несмотря на болезнь, она всегда была заводная. Тогда на смену Джо в Европу вылетела я.

– А ты тоже заводная?

– Ничуть. – Трейси улыбнулась. – Иногда мне хочется быть легкомысленной и беспечной, но у меня не получается. Я другая.

– Согласен. Ты более… – Рикардо осекся и по привычке прищелкнул пальцами в поисках подходящего слова. Но слово не приходило. В эту минуту он вдруг понял, почему рядом с Трейси иногда терял свойственное ему красноречие. Трейси со своим миром не укладывалась в рамки одного слова. Чтобы описать ее, и целой страницы будет мало.

– Ты – это ты, – подытожил он. – Итак, вы с Лизбет отправились в Испанию.

Трейси кивнула.

– Все шло отлично. Мы посетили Мадрид, Севилью, Барселону. Посмотрели коллекцию Прадо. – Ее глаза возбужденно горели. – Вечерами мы кочевали из ресторанчика в ресторанчик. Пробовали разную ветчину, пили кофе.

– А что еще вы делали? – справился Рикардо с улыбкой.

– Все, что и остальные туристы. Покупали сласти, мороженое, бросали монетки в фонтаны и загадывали желания.

– Интересно, какие желания ты загадала?

– Я загадала три. Чтобы Лизбет поправилась. – Лицо Трейси стало грустным. – Чтобы все мы были счастливы. И… – Трейси вдруг запнулась и густо покраснела, а потом тихо добавила: – И чтобы я вышла замуж за лучшего мужчину в мире.

Первое ее желание не осуществилось и уже не осуществится; второе – под вопросом, а третье исполнилось – но надолго ли?

– Один мой приятель, бросая монетку и загадывая желание, каждый раз просит себе благополучного развода, – обронил Рикардо со смехом. – Но пока безуспешно.

Вот всегда так, подумала Трейси с горечью. Каждый раз, когда мы делаем вместе большой шаг вперед, Рикардо спешит отступить на два шага назад. Все наши минуты радости имеют печальную окраску неизбежного расставания в будущем.

Трейси больше всего изнуряла эта привычка Рикардо то возносить ее к небесам, то бросать на бренную землю. Как можно относиться к ее переживаниям столь беспечно? Зачем ему понадобилось рассказывать ей о дурацком желании своего приятеля?

– Что было потом?

– Потом Лизбет внезапно стало плохо и она умерла. – Трейси впилась невидящим взглядом в черные закорючки, рассыпанные по белому полю меню. – Это все, что я могу тебе сказать, – бросила она, не поднимая головы.

– Когда мы прилетим, ты почувствуешь себя лучше. В аэропорту нас встретит шофер и отвезет домой. Моим родственникам не терпится с тобой познакомиться.

– У тебя есть братья и сестры? – поинтересовалась Трейси, обрадовавшись возможности сменить тему, и мысленно приготовилась к знакомству с многочисленной родней мужа.

– Два брата и три сестры с женами, мужьями и детьми, плюс кузины и кузены, тети и дяди. – Рикардо перевел дыхание, прежде чем продолжить: – Еще мама хотела пригласить нескольких друзей семьи.

– Луизу тоже?

– Вместе с Хулио, – подтвердил Рикардо. – Но ты не беспокойся, как только я представлю тебя им и мы выпьем по бокалу вина, мы сразу поедем к себе домой.

«К себе домой». Он произнес эту фразу с такой непринужденностью, словно они и в самом деле были счастливыми молодоженами, перед которыми простиралась долгая совместная жизнь, полная устремлений и планов на будущее.

– Я с нетерпением жду этой возможности, – призналась Трейси. – В отеле нам было неплохо, но куда приятнее оказаться наконец вдвоем. Как это ни странно, но мне хочется заняться домашним хозяйством!

– Прости? – Рикардо уставился на нее с недоумением. – Тебе не придется ничего делать. Для этого есть прислуга.

Откинувшись на спинку кресла, Трейси тихо застонала. Она была сыта по горло его прислугой и персоналом. Ей надоела чужая забота. Ей хотелось побыть с Рикардо наедине, чтобы никто не мешал ей сполна насладиться обществом мужчины, которого она любит.

Любит. С какой легкостью родилось в ее мозгу это слово, но какие незавидные сулило последствия!

Как это было ни прискорбно признавать, но она влюбилась в Рикардо безоглядно и бесповоротно. Но Рикардо в ее любви не нуждался, а только хотел с ней временного союза. В основе этого союза лежала не любовь, а долг чести, которым он дорожил больше всего на свете. Рикардо видел в ней жену, с которой мог легко расстаться, и любовь в его расчет не входила.

Трейси подумала, что, похоже, для нее же будет лучше сохранить свое чувство в секрете.

– Разве что с Марией могут возникнуть проблемы, – ворвался в ее мысли голос Рикардо. – Она моя экономка уже много лет. Она всегда доставляет…

Он смущенно замолчал, и Трейси закончила его мысль:

– Доставляет твоим подружкам массу неприятностей? Можешь не смущаться, Рикардо. Я отдаю себе отчет, что я не первая женщина, кто делит с тобой постель.

– Весьма сожалею, – пробормотал он. – Позже вы обязательно подружитесь. Хотя тактичностью Мария никогда не отличалась. – Рикардо поморщился. – Возможно, она будет называть тебя Луизой. Не обижайся. Она не злой человек, просто действительно бывает рассеянной и забывчивой. Возраст, знаешь ли.

– Я поняла, Рикардо, – со вздохом произнесла Трейси. – Мне придется туго.

– Чепуха! Ты прелесть, и все будут от тебя в восторге.

– Но я даже не говорю по-испански, – сказала Трейси то, что он и без того знал. – А твои близкие не говорят по-английски.

– Луиза и Хулио говорят.

Попытки Рикардо вселить в Трейси спокойствие проваливались одна за другой, и беспомощные взгляды, которые она на него бросала, заставили и его слегка занервничать.

– За несколько дней общения со мной ты наверняка запомнила с десяток испанских слов.

– Ты прав. – На губах Трейси заиграла плутовская улыбка. – Но сомневаюсь, что их прилично произносить при посторонних.

Рикардо хмыкнул и, наклонившись к ее уху, нежно шепнул:

– Да, дорогая, они предназначены только для твоих ушей.

– Надеюсь, – пробормотала Трейси без всякой задней мысли и тут же пожалела об этом – красивое лицо Рикардо стало мрачнее тучи.

– Что это значит? – справился он устало.

– Ничего. – Трейси непринужденно рассмеялась и пожала плечами. Старательно отводя глаза в сторону, она нажала на кнопку вызова стюардессы.

– Трейси, – Рикардо сжал ее руку, – я уже говорил и снова повторяю, что никогда умышленно не причиню тебе боли. Разве ты этого не знаешь?

В этот момент появилась улыбающаяся стюардесса. Она заботливо подоткнула и без того аккуратно лежащий на коленях Рикардо плед. Позволив за собой поухаживать, он слегка подался вперед, чтобы девушка могла поправить за его спиной подушку. Наблюдая эту сиену, Трейси вдруг поняла, что повышенное внимание стюардессы вызвано отнюдь не тем, что они пассажиры первого класса. Ее собственный плед практически сполз на пол, но стюардессе и в голову не пришло его поправить. Весь фокус заключался в личности самого Рикардо. Он источал какую-то ауру, заставлявшую людей выполнять его малейшие прихоти без всяких усилий с его стороны.

Сделанное открытие ее поразило. Трейси словно прозрела. Последние дни она жила, как во сне. Было много суеты, но все ее желания предупреждались, и она чувствовала себя избалованным ребенком, а ненавязчивая забота Рикардо Энрикеса вселяла в нее ощущение уверенности, надежности и незыблемости. Все осуществлялось, как по мановению волшебной палочки. Даже свадьба не потребовала от Трейси никакого напряжения. Единственное, что она сделала – надели белое платье и поехала и церковь.

В аэропорту она весьма неуютно чувствовала себя под прицелами объективов провожавших их ретивых репортеров. Эта встреча с реальным миром, миром Рикардо Энрикеса, Трейси не на шутку испугала. Очень скоро ее фотографии наполнят колонки светских новостей, и Трейси не без содрогания предчувствовала, что отзывы о ней прессы будут не самыми лестными.

В мире Рикардо она была чужаком.

– Можно мне кофе с молоком? – попросила она стюардессу.

– Сию минуту, – ответила стюардесса с профессиональной улыбкой, но женского тепла, адресованного Рикардо, в ней не было.

В эту минуту Трейси осознала, что любопытные взгляды, которые она ловила все утро, и неизбежные колкости журналистов предназначались не ей лично. Она была не единственной жертвой магнетизма Рикардо – его обаяние производило неизгладимое впечатление на всех окружающих без исключения.

Натянув на плечи плед, Трейси откинулась на спинку удобного кресла и прикрыла глаза.

– Трейси, ты мне не ответила. Я сказал, что никогда намеренно не сделаю тебе больно.

– Намеренно, вероятно, нет… Появилась стюардесса с подносом, на котором стояла чашечка кофе с крошечным кусочком шоколада и рюмка коньяку для любимого пассажира. На лице стюардессы сияла ослепительная улыбка, предназначенная исключительно Рикардо.

Трейси отвернулась к иллюминатору.

– Боюсь, ты ничего не можешь с собой поделать, – то ли подумала, то ли произнесла она вслух.