Не сердите толстяка

Глава тридцать первая

Ну что же, кажется, пора делать могучий мегаамулет. Стою возле кресла, на сиденье которого, находится жидкий атрефакт номер один, в руке номер два, лежит в моей крови. Незамысловато полоснув скальпелем по ладони, позволил натечь горсть крови и плюхнул в ней осколок, рана тут же начала затягиваться. Если честно я на это надеялся, а то не очень комфортно колдовать, когда твоя рука горит огнём от боли. Однако сработало.

Подаю скальпель Томе:

— Значит так, никакой самодеятельности, ни каких выкрутасов… Типа я самая готовая на всё ради мира во всём мире, поэтому, я так решила и пофиг мне, что может ничего не получится из ритуала, просто потому, что я решила, что самая умная. Ясно?

— Тим, ты что несёшь? — девушка удивлённо хлопает глазами.

— Ничего, просто у тебя, последнее время, настолько тупые идеи, что я диву даюсь.

— Нормальные у меня идеи, — вспыхивает, — самые сильные амулеты ведьм были созданы именно при помощи отказа от сексуального желания.

— Мя-мя-мя… Что ты чушь мямлишь, — злость моя не поддельная, она сейчас откажется, а с фригидной неврастеничкой потом мне общаться. Ну что же, кажется, пора страдать: — Ты же сама заявила, что любишь меня, — кивает, — но узнав, что быть мы вместе вряд ли сможем, решила, якобы, пожертвовать собой? — ярость так и кипит во мне.

— Почему, якобы, — кажется, её это зацепило.

— Да потому, что все эти отказы ведьм от влечения, есть суть отчаяние. Например, когда любимый муж погиб и ей казалось, что жизнь закончена. Вот и ты решила, по простому пути пойти. Так что не пойдёт такая жертва, ибо это жест отчаянья.

— Не правда, — взглядом можно костёр поджечь.

— Правда, — жёстко отрезаю возражения, — ты просто решила уберечь меня. Ведь так куда проще отказывать. Да и не интересно это, с бревном в койке валяться, — ухмыляюсь, окидывая её взглядом, — так что, я бы точно сбег куда потеплее. И всё в порядке. Ведь так?

Скрипнув зубами отворачивается. Ну что вы хотели, никто не любит когда правду матку в глаза рубят. Вот только не надо думать, что я прям такой мудрый, просто умею сопоставлять факты. А так-то коты, как выяснилось, лучше меня понимают в женщинах. Да это Барсик мысль подал. Спасибо ему.

— Том, — произношу задушевным голосом, успокоился и уже не хочется придушить её, — мы сейчас с тобой создадим шедевр. Такого никто и никогда не делал, нас запомнят на века. О том что мы совершим, будут слагать легенды. Мы поможем тысячам людей. Только подумай, сколько малышей появится на свет благодаря тебе? Да что там говорить, твоим именем будут называть всех новорождённых девочек, только чтоб прикоснуться к тому подвигу который ты сейчас совершишь. Но жертва должна быть жертвой, а не попыткой сбежать от проблем. Понимаешь?

Кивает, блестя глазами от счастья. Кажется, перестарался. Сейчас ей любая жертва не жертва, а так. Надо бы остудить порыв героизма, но как? М-дя… Ну да ладно, я же коварный, её жертва будет не сиюминутной, а растянутой во времени. Так что сработает.

Эх, Тома, Тома. Вот как тебе удалось перевернуть в моём мозгу шарики с роликами? Ведь придумал же всё, но твоё признание, в том, что ты любила меня долгие годы, смотрела, как я расту, то как ты отталкивала других мужчин, потому что считала недопустимым быть с кем-то кроме меня. И то, что ты собиралась молчать об этом всю жизнь. И то, как накопившаяся сексуальная неудовлетворённость вкупе с алкоголем и предстоящей разлукой, когда я собирался в армию, всё-таки вырвалась из тебя. И как ты каждый день корила себя за то, что не сдержалась.

Не скажу, что я после этого признания осознал, какой же Тома человек и воспылал к ней неземной любовью. Не-а. Утверждать что, то, что я испытываю к этой потрясающей женщине, есть любовь или нет — невозможно. Но факт остаётся фактом. Представить, что она достанется другому мужчине равносильно физической боли. Хм… Тома, права, считая, что могла бы быть моей наложницей. Да что говорить, это идеальный вариант. М-дя… А не вы ли Тимофей совсем недавно осуждали, нишу аристократию за двуличие? Было дело. Но как показывает практика, молод был и глуп. Склоняюсь к тому, что не такая это и плохая традиция. Но есть одно но, и это но, выглядит, как моё чувство вины за то, что я сделал с Томой, тогда, в детстве. Сколько раз я думал о том, что можно предпринять, чтоб вылечить её. Сколько книг было перечитано, сколько раз засыпая перед сном мне казалось, что вот оно, нащупал, всё получится. Но в очередной раз всё летело коту под хвост.

У всех была детская мечта? Да, я мечтал о крутой тачке, но это сейчас. А в детстве? В детстве, верил в то, что став могучим лекарем, смогу вылечить Тому. Потом это желание как бы отошло на второй план, даже на третий, просто потому что осознал — это не возможно. Но вдруг всё изменилось. И появилась возможность вылечить, сделать то, что казалось нереальным. Да я хотел всё исправить и оставить эту потрясающую женщину себе. Да что скрывать, хоть и не хотел никогда этого признавать, я всё-таки люблю её. Пусть и по-своему. Вот только кое-что изменилось.

Томино признание всё перемешало в моей голове. И пришло новое решение. Как известно от перестановки мест слагаемых сумма не меняется. Три плюс два будет пять, но и три с половиной плюс полтора тоже пять. И, казалось бы, что ничего не изменилось. Да, в результате вычислений. Но, мать моя ведьма, три с половиной и полтора это охренеть какие дроби. Так что приоритеты меняются. Есть ли надежда, что если амулет сработает, Тома вылечится и мы сможем быть вместе? Очень маленькая, но есть. Готов ли я отказаться от этой женщины? Нет. Моё! А понимаю ли, что это возможно единственный шанс на то, чтоб исправить то, что гложет меня долгие годы? Да. Так готов ли я отказаться от неё ради того чтоб вылечить? Э-э-э… Тима, надо. Будь мужиком сделай это. Только подумай, какая это будет жертва. Не-не-не… Это плохая мысль, очень плохая. Надо что-то придумать ещё… Как подумаю, что кто-то другой прикоснётся к ней, так будто серпом по яйцам. Нет-нет-нет. Думай голова, шапку куплю…

— Мяу… — поднимаю взгляд на шкаф, с которого смотрит на меня рыжее чудушко, как будто почувствовавшее мои сомнения. Кот, который, даже в марте не разу не бегал к кошкам. А-а-а… Да что же происходит-то? Ну чего он так осуждающе смотрит на меня? Мне кажется, что в глазах Барсика отчётливо вижу Борислева, человека, который практически умирает, когда превращается в кота и единственное что он помнит, это его любовь к Белланоре — собаке Белочке. Так неужели, даже кот способен на большее для любимого человека, чем я?

И быстро захлёбываясь словами, произношу, пока не передумал:

— Отказываюсь от своей потенции в отношении тебя, Тома, — и вбиваю тяжёлые как камень слова, в кровь находящуюся на моей ладони, именно она понесёт жертву. Но этого мало: — Желать буду, хотеть буду, — смотрю в зелёные глаза и признаюсь: — Любить буду, но никогда не смогу быть с тобой, как с женщиной.

Девушка шумно дышит, сверля меня взглядом, на глазах слёзы, губа прикушена и из уголка течёт кровь. Но это не всё. Нужна и её жертва. Но не простая…

— А теперь ты. Готова? — кивает. — Тогда запоминай. Ты будешь всё чувствовать, для тебя ничего не изменится кроме одного — в тебя не сможет войти не один мужчина, при попытке у всех будет временная импотенция. При поцелуе же ты будешь испытывать тошноту, — замолкаю, глядя на текущую слезу. Ведьма же, сглотнув, кивает, соглашаясь на такую жертву. Понимая, что это куда хуже, чем фригидность. Но вы же помните про дроби? — Единственный с кем ты сможешь быть, как с мужчиной будет, — в этот момент в глазах её появляется непонимание. Ведь я же отказался от потенции в отношении неё? Что я несу? Кажется, в души моей прекрасные порывы Тома не верит. А зря. Пусть скажет спасибо Барсику. Тем временем я заканчиваю мысль: — В общем, секс у тебя может быть только с законным мужем.

— Чего? — не выдерживает девушка. — Тим, что это за жертва такая?

— Не перебивай, — зло прикрикиваю. Меня и так колбасит от такого, ещё она тут. — Но законным будет только тот, кого я одобрю, — кажется, у меня хрустнул зуб. Больно!

— Тим, может без этого? — смотрит на меня добрыми глазами. — Ну вот чего ты будешь так мучиться.

— Режь руку, — шиплю от резкой зубной боли. Почему-то артефакт больше не лечит.

Тома берёт скальпель и, проведя по внутренней стороне ладони разрез, произносит всё то, что я наговорил. Стараясь не упустить не одного нюанса. Почти. Всё-таки не смогла без самодеятельности. Может, обиделась за что? А может? Да кто их баб поймёт. В общем, закончила так:

— А мужа мне выберет колдун Тимофей.

В душе матерюсь, за такую подставу. Складываю руки ковшиком куда она и переливает свою кровь, смешивая с моей.

— Мало, — качаю головой, — вот чувствую мало. Надо ещё что-то.

Смотрит на меня:

— Может?

— Тихо, — останавливаю, — ни слова. Надо ещё чуть-чуть. Маленькую капельку. Сейчас.

Ну вот кому я распинался чтоб не вздумала лезть со своим благородством? А? Вот почему она такая дура?

— Мужа мне требуется выбрать в течение года, либо останется всё так на веки вечные. И быть мне одной, — и пока я хлопал ушами вылила вновь набравшуюся в ладошку кровь к остальной.

— Кхм… Напомни мне, потом, наорать на тебя, — если бы не кровь в руках, схватился бы за голову.

— Ладно, — покладисто опускает глазки, а голос довольный. Кажется, это не только благородство, чтоб я ничего лишнего на себя не взял. Но ещё и немного мести. Ведь мужа-то выбирать можно было долго. Ну не могу себе представить, как буду ей мужа искать. Я же и в первоначальном варианте хотел просто тупо одобрить. Но она же всё перевернула. Дура.

За-то, кажется, теперь с жертвой всё нормально, даже с избытком. Поэтому выливаю свою кровушку в свою же спермушку, пытаясь почувствовать родную энергию, которая так и кипит в этих жидкостях. Протянув руки, над начавшей бурлить лужицей, вливаю энергию, которая уходит как в бездонный колодец. Но останавливаться нельзя иначе всё пойдёт на смарку и всё было напрасно. Надо, Тима, держись ты сможешь. И когда казалось бы всё, сейчас просто брякнусь на пол от того что обессилил, как будто открывается второе дыхание и энергия начинает литься бурным потоком заставляя уменьшаться количество жидкости и собираться вокруг кусочка металла. Образовывая красивую перламутровую жемчужину с красными прожилками следами нашей с Томой крови. Но это не всё, самое главное, мысленно впечатываю своё желание того, что должно получиться в создаваемый амулет. Слова это костыли, для слабых. Я же могуч!

И вот на кресле не осталось следов ни спермы, ни крови, на сиденье лежит «жемчужина», не большая, размером с крупную горошину. У меня получилось! Я смог! О да! Я крут, мать моя ведьма. Но всё это ликование про себя, ибо ещё не всё закончено. Если Тома догадается, что хочу сделать, могут быть проблемы. Ведь пока, это всего лишь узкоспециализированный, но, действительно, слов нет, насколько мощный амулет. И она никогда не позволит сделать мне то, что я задумал.

— Кажется, получилось? — дышит мне в затылок.

— Мяу? — не выдерживает и Барсик.

— Сейчас узнаем, — беру горошину двумя пальцами. Мне видно, что всё получилось, — Хм… Надо проверить.

— Как? — Тома с тревогой пытается посмотреть сразу со всех сторон, но получается плохо. Особенно после того, как я прячу амулет в руке.

— Давай поцелуемся, — пожимаю плечами.

— Э-э-э… — удивлённо пялится на меня.

— Том, ну если у меня не встанет, — значит, что-то точно получилось.

— Ага, а если меня стошнит, то ты будешь заблёван, — кивает. — Давай.

Ой что-то не хочется мне быть испачканным, но надо. Тома пару раз резко выдыхает, как будто собирается прыгнуть в холодную воду и, шагнув, обнимает меня за шею, приникнув губами к моим. И тут же отскакивает, во-первых от того, что к горлу подступает тошнота, а во-вторых от резкой боли внизу живота.

Когда она шагнула ко мне, я, выставив вперёд ногу, вклинил её Томе между колен, резко раздвинув их и сунул руку ей под юбку. Как вы помните, надеюсь, трусиков на ней не было. Поэтому жемчужина легко рванула туда, где ещё оставались следы моего семени.

— Теперь твоё место здесь. Лечи и защищай эту женщину всегда, ибо это твоё ЕДИНСТВЕННОЕ предназначение.

Счастливо улыбаюсь, смотря, как Тому крутит от боли. Я не садист, просто мой амулет прокладывает себе путь, собирая в себя остатки спермы. Его путь лежит в матку. Точнее в то, что от неё осталось. Так со счастливой улыбкой и упал мордой лица об пол, потеряв сознание. Активация амулета забрало последние крохи сил. Ну и когда я поумнею?