Не судите леди по одежде

– Очаровательно, – сказал он, имея в виду захватывающее произведение искусства.

Джорджиана слабо улыбнулась.

– Фемида и Немезида.

– Справедливость и месть.

– Две стороны одной медали.

Слова прозвучали отголоском её предыдущего описания отношений с Чейзом, и они задели Уэста. Он внимательно посмотрел на божественные фигуры на картине: одна держала свечу, вероятно, чтобы осветить путь к справедливости, другая держала меч, чтобы отомстить вору.

– Кто ты из них двоих?

Она загадочно улыбнулась, глядя на картину, и положила руку на раму.

– Разве я не могу быть и той, и другой?

Задав вопрос, Джорджиана дёрнула огромную картину, та распахнулась, оказавшись дверью, за которой скрывалась зияющая пустота. Уэст подавил удивление. Он догадывался, что "Падший ангел" пронизан тайными ходами, это объяснило ту лёгкость, с которой появлялись и исчезали основатели, но впервые получил тому доказательства.

Она жестом позвала его следовать за ней, Уэст не колебался ни минуты. Сердце бешено колотилось, разум лихорадочно работал, он никогда не был так близок к Чейзу. Джорджиана доверилась Уэсту настолько, что повела к владельцу казино.

А её доверие было не так легко заслужить.

Она вошла вместе с ним и закрыла за собой потайную дверь. Они оказались в кромешной темноте, стоя совсем близко друг к другу. Уэст мог бы отодвинуться, прижаться к стене и предоставить ей немного пространства, но не хотел. Ему хотелось упиваться теплом Джорджианы. Её запахом. Искушением.

Он отдал бы всё, чтобы только к ней прикоснуться.

Джорджиана быстро и сбивчиво дышала, как будто прочитала его мысли. Как будто думала о том же.

Прежде чем отвернуться, она долгое время, казалось, просто парила в темноте. Затем послышался шорох ткани бриджей, его мысли тут же переместились туда, где сходились её длинные, красивые ноги, где тёрлась шерсть. Уэст не смог себя остановить, он схватил Джорджиану за руку, переплетя её пальцы со своими.

– Ты очень рискуешь, приводя меня сюда.

Её пальцы дернулись, и он представил себе, что почувствовал бы дотронься они до его тела. Время, проведенное в бассейне, пронеслось так молниеносно, её прикосновения были такими мимолётными.

И всё из-за того, что он её оттолкнул.

Потому что она принадлежала другому.

И с тем другим он как раз собирался встретиться.

Уэст отпустил её руку.

– Показывай путь.

Джорджиана замешкалась, и на мгновение ему показалось, что она сейчас заговорит, скажет в темноте то, чего не могла произнести при свете дня. Но Джорджиана была твёрдой женщиной... и хорошо оберегала свои секреты.

Она повела его по коридору, и он насчитал четыре двери, прежде чем Джорджиана остановились в тусклом свете свечи в дюжине ярдов от Уэста. На её лице играли тени мерцающего пламени, скрывая от него правду. Она потянулась к серебряной цепочке, которая висела под льняной рубашкой, заправленной в эти греховные бриджи, и достала согретый теплом её тела медальон, который покоился между грудей.

Джорджиана открыла медальон, вынула ключ и вставила его в замок, по всей видимости, имея неограниченный доступ к этим комнатам. И к человеку внутри.

В Дункане взыграла жгучая ревность.

Она поклялась, что не принадлежит Чейзу, и вот стоит здесь, отпирает замок на двери его комнаты.

Что ещё она могла отпереть? Куда ещё у неё был доступ?

Замок щёлкнул, Джорджиана вернула ключ на место и взялась за ручку двери. Дункан не мог смириться с мыслью, что именно она приведёт его в то таинственное место. К этому человеку. Когда он положил ладонь поверх её, не давая открыть дверь, его поразила нежность её кожи, Джорджиана замерла под его прикосновением.

– Джорджиана, – прошептал он, она внимательно посмотрела на него своими янтарными глазами.

Он не хотел, чтобы она была здесь. Не хотел, чтобы присутствовала при данных обстоятельствах. Уэст желал, чтобы Джорджиана находилась подальше от всего этого. Чтобы оказалась в безопасности, где-нибудь на другом конце Лондона. В его городском доме.

И осталась там навсегда.

Господи. Идея пришла из ниоткуда и прочно засела в голове, напоминая об обещаниях, которые он был не в силах сдержать. Уэст не тешил себя пустыми надеждами. Даже если бы он мог дать Джорджиане всё, о чём она просила, его прошлое оставалось слишком тёмным, а будущее слишком туманным.

Поэтому он сделал единственное, что мог. Попытался не ввязывать её в предстоящую схватку.

– Тебе необязательно идти со мной.

Она нахмурилась.

– Не понимаю.

– Позволь мне встретиться с ним наедине. Ему незачем знать, что ты привела меня сюда.

Она тяжело вздохнула.

– Дункан...

– Нет. Я могу встретиться с ним лицом к лицу. Кем бы он ни был. Или чем бы он ни был.

Джорджиана улыбнулась.

– Чем бы он ни был?

– Он же легенда, я не удивлюсь, если выяснится, что Чейз не человек. – Он сделал паузу. – Не удивлюсь, даже если обнаружу за дверью самих оракулов.

Она усмехнулась.

– Фемиду или Немезиду?

Он улыбнулся ей в ответ.

– Полагаю, их я могу исключить.

Её брови взлетели вверх.

– Да?

– Они женщины, а мне трудно поверить, что на земле или на небесах существует другая женщина под стать тебе, – объяснил он.

Что-то вспыхнуло в её красивых янтарных глазах. Ему не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. На мгновение он подумал, не сказать ли ей правду, что он делает это ради неё, хотя и знает, что она не примет его помощи.

Но у него будет достаточно времени, чтобы объясниться, чтобы побороться за неё, когда он доберётся до Чейза.

Как только Уэст повергнет Чейза, он получит ключ к свободе Джорджианы. И если не сможет обеспечить независимость себе, то сделает всё возможное, чтобы помочь ей обрести её.

– Позволь мне, – тихо попросил он, всё ещё держа её за руку, и не давая пошевелиться. – Позволь мне уберечь тебя хотя бы от этого разговора.

Она подняла на него глаза.

– Ты хочешь меня защитить?

Уэст долго не сводил с неё взгляда.

– По моему опыту, существует не так много вещей, которые стоит оберегать. Когда человек находит одну из них, он должен сделать всё возможное, чтобы сохранить её в безопасности.

Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала. В конце концов, Джорджиана отпустила ручку двери, вытащив ладонь из-под его руки. Уэсту отчаянно захотелось, чтобы они оказались где-нибудь в другом месте, где провели бы время, лишь прикасаясь к друг другу.

Та сила, с которой он хотел Джорджиану, пугала.

Джорджиана Пирсон представляла для него самую грозную опасность.

Он задумался о тех вещах, которые бы сделал ради этой женщины. Что бы сотворил с её соблазнительным телом.

Уэст отвернулся и быстро открыл дверь, шагнув в комнату.

Он огляделся, мгновенно отметив две вещи.

Во-первых, комната оказалась огромной и практически ослепляла своим сиянием, тяжёлые белые портьеры на окнах от пола до потолка были раздвинуты, впуская дневной свет. Интерьер выдержан в светлых тонах. Ковёр, диван, даже предметы искусства сверкали белизной. Всё здесь говорило о гостеприимстве. Ничего не указывало на то, что её обитатель владел казино. Ничто не намекало на грех и порок, царившие в нескольких шагах от сюда.

А во-вторых, Чейза здесь не было.

Глава 16

Наша леди Д продолжает завоёвывать сердца и умы всего высшего света, если кто-то и смог устоять, пусть её милосердная натура докажет свою ценность перед лицом невзгод! Лорду Л уже ничего доказывать не нужно, автор предполагает, что вскоре на этих самых страницах появится объявление о помолвке.

✵ ✵ ✵

Перейдём к герцогу и герцогине Л! Эта пара всё ещё столь же поразительно смотрится вместе, как и почти десять лет назад, когда герцог публично признался в любви, а герцогиня ему отказала. Они были замечены на верховой прогулке в Гайд-парке одним утром на неделе. Без сомнения, пара думала, что их страстный поцелуй останется незамеченным в столь ранний час, но мы тоже ранние пташки...

"Скандальная хроника".

5 мая 1833 год.

Джорджиана вошла в комнату следом за Уэстом, изо всех сил пытаясь сдержать волнение.

За всё время в этой комнате, где она играла роль Чейза, где руководила работой "Падшего ангела" и где правила самыми тёмными закоулками Лондона, не побывало и полдюжины человек.

И вот теперь она стояла рядом с мужчиной, который отчаянно желал узнать её секреты.

И которому, если не будет осторожна, Джорджиана может их раскрыть.

Она наблюдала за тем, как он осматривает её владения, его карие глаза сощурились в ярком свете, когда отыскали большие, удобные кресла, которые сделали по её индивидуальному заказу и обтянули белым бархатом. Их ножки утопали в плюшевом белом ковре, а стены вокруг занимали огромные четырнадцатифутовые стеллажи с книгами.

А потом взгляд Уэста остановился на её письменном столе.

Он двинулся к массивному предмету мебели в центре комнаты. Джорджиана завороженно смотрела, как его пальцы проходятся по краю стола.

Ей стало завидно.

Джорджиана одёрнула себя. Неужели она приревновала к мебели.

Она поспешила заговорить, чтобы отогнать глупые мысли и заполнить тишину.

– Он сделан из дерева, выловленного после кораблекрушения.

Его пальцы замерли на тёмном сучке на столешнице.

– Неудивительно, – спокойно сказал Уэст.

– То есть? – не удержавшись, спросила Джорджиана.

Уэст безрадостно улыбнулся.

– Его привлекают разрушения любого рода.

Вовсе не поэтому Джорджиане приглянулся этот стол.

– Вероятнее всего Чейз выбрал его, потому что он олицетворяет воскрешение из руин.

Он встретился с ней взглядом.

– Как и ты?

"В точности, как я".

Но она не могла ему так ответить, поэтому отвела взгляд.

– Ты знала, что его здесь не будет, – сказал он.

Джорджиана хотела солгать, но не смогла.

– Знала.

На его красивом лице отразились разочарование и ярость.

– Тогда зачем ты меня сюда привела? Чтобы помучить? Чтобы показать мои слабости?

– Слабости?

Ни в коей мере Уэст не был слабым. Он олицетворял саму силу.

Дункан подошёл к ней.

– Чтобы показать мне, что даже сейчас, когда я готов с ним сразиться, он всё равно на шаг впереди меня? Чтобы показать мне, он всегда... – Уэст замолчал.

– Всегда что? – переспросила Джорджиана.

Он двинулся на неё, заставляя отойти к двери, которую она вдруг пожалела, что закрыла.

– Чтобы показать мне, что он всегда будет для тебя на первом месте, пусть даже он так плохо с тобой обращается.

– Он не обращается со мной плохо.

– Обращается. Он в тебя не верит. Не видит твоей ценности. Добропорядочности. Исключительности.

Она замерла, удивлённо глядя на него.

– Ты считаешь меня исключительной?

Уэст встретился с Джорджианой взглядом, не позволяя ей отвернуться.

– Я в этом уверен.

Разговор принимал опасный поворот. Заставлял её задуматься о вещах, которым не суждено произойти. Она покачала головой. Сердце бешено колотилось в груди. Джорджиана прижалась спиной к двери, а Уэст упёрся руками в дубовую поверхность по обе стороны от её головы.

– Он знает твои секреты. А ты знаешь его. И будешь защищать их вечно, даже во вред себе.

Уэст находился так близко, его тихие слова будоражили всё её существо.

– Для меня в этом нет никакого вреда.

– Конечно, есть, – сказал он. – Твой выбор тебя губит. Ты выбираешь это место вместо свободы. Лэнгли вместо любви. Чейза вместо...

"Меня".

Хоть он и не произнёс этого вслух, Джорджиана услышала.

– Нет, – прошептала она, её руки легли на его грудь, а затем скользнули к обнажённой шее, к волевому подбородку. Хоть она и не сможет получить желаемого, её выбор был очевиден. – Я не выбираю его.

Уэст был так близко, ей казалось, что она умрёт, если он ничего не сделает, если не прикоснётся к ней. Если не поцелует.

– Кого же ты выбираешь? – спросил Уэст.

– Я уже говорила, – ответила Джорджиана, страстно желая Уэста, желая ощутить его тепло, дыхание, силу, а потому призналась: – Я выбираю тебя.

– Не навсегда, – возразил он.

А разве Джорджиану он выбрал навсегда?

Неужели он предлагал ей вечность?

Хотела ли она этого?

Даже если так, он не мог спасти Кэролайн.

Она встретилась с ним взглядом, жалея, что ей некуда спрятаться от Уэста в этой светлой комнате. Ведь правда и так ясна. Ну, почему он такой красивый, благородный и добрый? Почему он ей так сильно необходим?

Несмотря ни на что, Джорджиана мечтала его заполучить.

Жаль, что от желаний ничего не зависит.

Она покачала головой.

– Не навсегда.

Он кивнул. Ей показалось, что в его взгляде промелькнул намёк на чувство, которое и она сейчас испытывала, в противном случае, она бы не заметила.

Сожаление.

Она поспешила заговорить, зная заранее, что только усугубит ситуацию.

– Если бы я могла... если бы была другой женщиной... если бы вела другую жизнь...

– Если бы я был другим человеком, – продолжил он её мысль, его слова прозвучали одновременно страстно и хладнокровно.

– Нет, – сказала она, желая, чтобы именно здесь и сейчас в месте полном лжи, прозвучала правда. – Я не хочу, чтобы ты был кем-то другим.

Его губы скривились в невесёлой улыбке.

– А следовало бы. Потому что в данный момент... при моих обстоятельствах... у нас ничего не выйдет.

– Если бы мне был не нужен титул...

– Где он? – прервал её Уэст.

Она встретилась с ним взглядом.

– Далеко отсюда.

– Когда он вернётся?

– Не сегодня. – Она не хотела, чтобы Чейз возвращался. Ей хотелось, чтобы этот момент с Дунканом длился вечно. А остальной мир может идти к чёрту.

Он зарылся пальцами в её волосы.

– Даже если бы тебе был не нужен титул, – сказал Уэст. – Я бы всё равно на тебе не женился.

Слова больно задели, но она их заслужила. Уэст был зол, взбешен тем, что она привела его во владения Чейза, но не к Чейзу. Джорджиана понимала, что значит гордость для человека, который обладал ею в избытке. Но всё же его ненавистное обещание эхом отдавалось у неё в ушах. Как же он мог так просто ей противостоять? Как мог сбросить со счетов?

Как мог так легко задеть за живое?

Они оба могли задеть за живое друг друга.

– Ты врёшь, – не удержавшись, бросила она в ответ.

Он выгнул бровь и откинул голову Джорджианы назад, приблизив её губы к своим.

– Кто бы говорил.

Затем Уэст её поцеловал, а его рука, тем временем, скользнула вниз, чтобы закрыть замок. Он высоко приподнял Джорджиану, прижимая к двери, и она обхватила ногами его талию. Уэст брал своё, заставляя её желать отдать ему больше. Всю себя.

Когда он приподнял её, словно она ничего не весила, словно была марионеткой, Джорджиана ахнула и обвила руками его шею. Возможно, он действительно стал её кукловодом. Его руки блуждали повсюду: касались ягодиц, зарывались в волосы, обхватывали груди. Прижимаясь к ней, Уэст безмолвно обещал принести облегчение тем частям её тела, которые отчаянно его жаждали.

Джорджиана никого так не желала в своей жизни, как этого мужчину.

Она запустила пальцы в его волосы, вцепившись в белокурые локоны. Уэст прервал поцелуй и скользнул губами по её щеке, а затем вниз по подбородку к нежной и невероятно чувствительной мочке уха. Ловя ртом воздух, Джорджиана повернула голову навстречу ласке, он лизнул и прикусил её ушко в совершенно неожиданном месте.

Джорджиана ослабела, но Уэст легко удерживал её на месте, словно она была пушинкой. Он обхватил ладонями её зад, приподнял выше, прижав теснее к двери, и прошептал:

– Вот тебе правда. Я заставлю тебя кричать от удовольствия. Ты станешь умолять меня остановиться, а когда я остановлюсь, начнёшь умолять продолжить. Когда я закончу, ты не будешь знать, что делать, потому что твоё тело никогда не забудет этого наслаждения.

Слова были призваны её ошеломить, и они ошеломили. Как только обещание слетело с его губ, она в предвкушении закрыла глаза. Джорджиана бесстыдно качнула бёдрами, не в силах себя сдержать. Она вздохнула, ощутив его твёрдую выпуклость между своих ног и повторила движение. Ей безумно нравилось то, как он нагло и настойчиво прижимался к ней ответ... но ещё больше ей нравилось то, как он стонал от удовольствия.

Дункан грязно выругался.

– Ты же знаешь, как действуешь на меня, и ничуть не сожалеешь.

Она наклонилась вперёд и прикусила его нижнюю губу, притягивая Уэста к себе для ещё одного долгого, одурманивающего поцелуя. Когда они оторвались друг от друга, то оба тяжело дышали. Джорджиана улыбнулась.

– Ни в коей мере.

Он поднял её на руки и отнёс через всю комнату к массивному столу. Уэст усадил Джорджиану на край и провёл рукой по внешней стороне бедра, от чего её бросило в жар.

– Обожаю эти брюки, – признался он, его большая ладонь исследовала мышцы и кости ноги, затем поднялась выше и обхватила бедро, отыскав нежное, потайное место на внутренней стороне и прошлась по ткани. Джорджиана мечтала, чтобы он стянул с неё эти чёртовы штаны и сотворил с ней то, что обещали его порочные прикосновения.

Она положила руки на стол позади себя и откинулась назад, наблюдая за тем, как Дункан наблюдает за ней, за его умелыми руками.

– И ужасно им завидую, – проговорил он, продолжая её ласкать.

Теперь они оба следили за его пальцами, которые играли со швом на брюках с внутренней стороны ноги.

– Почему?

– Они касаются тебя в этом месте, – многообещающе ответил Дункан, пока его пальцы дразнили её под коленом. – И здесь, – добавил он, касаясь внутренней стороны бедра. – И... – Уэст замолчал, дойдя до места, где смыкались бёдра, Джорджиана пошевелилась. Он зарычал. – Верно, – прошептал Дункан. – Откройся мне.

Да простит её бог, она повиновалась, шире раздвинув ноги и предоставив ему доступ к желанному месту. Его крепкая рука обхватила самую сокровенную часть её тела, и Джорджиана вздохнула от удовольствия, желая большего.

– Тебе нравится, – констатировал он, словно говорил о картине, еде или прогулке в парке.

– Да, – сказала она, не отрывая взгляда от его крепкой руки, от того места, где она лежала, обещая порочные удовольствия. – Господи, помоги мне, нравится.

– Он тебе не поможет, – заверил Джорджиану Дункан, его другая рука добралась до пуговиц на её льняной рубашке. Он расстегнул их одну за одной, Джорджиана опустила взгляд на свою показавшуюся грудь. – Здесь он бессилен, всё в руках гораздо менее совершенного человека. – Дункан снова выругался, бранное слово эхом разнеслось по комнате, а тем временем он развёл в стороны полы рубашки и полностью обнажил её грудь. – Прекрасней тебя я не встречал.

Она смотрела, как его большая и загорелая ладонь, скользит по её животу.

– Пожалуйста, – отчаянно взмолилась Джорджиана.

– Пожалуйста, что? – переспросил Дункан.

– Не заставляй меня умолять.

Он посмотрел на неё своими невыносимо прекрасными и понимающими глазами.

– Я твёрдо намерен заставить тебя умолять, любовь моя. Я же обещал тебе невыносимое удовольствие. Обещал, что возьму под контроль время, проведённое вместе. И тебе до безумия понравится каждая минута. Ты же сама этого хочешь?

У неё не было сил лгать. Она кивнула.

– Да.

Он наклонился вперёд, в качестве вознаграждения взяв в рот сосок, и принялся посасывать, пока Джорджиана не вскрикнула и не запустила руки в его волосы.

В тот момент, когда она к нему прикоснулась, он замер.

– Положи руки на стол.

Джорджиана беспрекословно подчинилась.

Ему это явно понравилось.

– Посмотри на себя, – приказал Дункан, обводя пальцем напряжённый кончик, который только что держал во рту. Она выглядела полной распутницей. Чем не Анна во всей своей красе? Джорджиана воспользовалась моментом и выгнула спину, предлагая ему свою обнажённую грудь. Искушая его ещё больше.

В качестве вознаграждения он переключился на вторую грудь, которую раньше проигнорировал. Подняв голову, Дункан проговорил:

– Я хочу, чтобы ты в полной мере насладилась процессом.

Она улыбнулась.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь.

– Если тебе что-нибудь не понравится, только скажи, – абсолютно серьёзно добавил он.

– Скажу.

– Я узнаю, если ты лжёшь.

Она встретилась с ним взглядом.

– Я не стану лгать. Только не по этому поводу.

По поводу всего остального она легко солжёт. Но только не в такой момент.

Джорджиана глубоко вздохнула.

– Пойдём в постель?

Она находилась в одном шаге за соседней дверью. Большая, роскошная, словно сделанная специально для него. Джорджиана солгала бы, если бы сказала, что не провела много ночей в этой самой постели, думая об этом самом мужчине, об этом самом мгновении. О том, как он однажды к ней прикоснётся. О том, как однажды возжелает.

И этот день настал.

Дункан покачал головой, играя пальцами с её соском, вызывая трепет во всём теле.

– Не хочу заниматься с тобой любовью там, где делал это он.

Чейз.

Джорджиана покачала головой.

– Не переживай об этом.

При этих словах по его лицу пронеслась целая буря эмоций. Он должен знать правду.

– Я... ни с кем...

Он поднял руку, не дав ей договорить.

– Не надо.

Он ей не поверил.

– Дункан... – начала она, пытаясь донести всю серьёзность вопроса.

Дункан не дал ей закончить, вместо этого он подтянул Джорджиану к краю стола.

– Здесь.

Она опустила взгляд на дубовую столешницу.

– Здесь? На столе?

– На его столе.

Он едва заметно выделил интонацией "его". Этого можно было и не заметить, если не ожидать. В словах Дункана сквозило разочарование, ведь он искренне считал, что в клубе не осталось места, где Чейз не занимался любовью с Джорджианой.

И поэтому Дункан заявил права на эту комнату, где, по его мнению, царил Чейз.

Он хотел её прямо здесь.

И, да поможет ей бог, она хотела его так же сильно.

И даже сильнее.

Джорджиана кивнула.

– Здесь.

Он долго смотрел на неё, в его глазах отражались мириады эмоций: гнев, разочарование, желание.

Боль.

Она потянулась к нему, желая прекратить чувственные мучения, но Дункан отстранился, не дав к нему прикоснуться. Вместо этого он взял в свои огромные руки её ступню.

– Я хочу взять тебя здесь, – хрипло сказал он, расшнуровывая обувь. – Хочу полностью раздеть, – продолжил Дункан, подчеркнув слова, медленно сняв с её ноги ботинок. Поставив его на подлокотник ближайшего кресла, он принялся за второй. – Хочу сделать моей.

"Моей".

Слово окатило её волной желания, лишив дыхания. Когда ещё кто-то хотел её так сильно? Так искренне желал ею обладать? Да, мужчины желали заполучить её тело, когда она в образе Анны расхаживала по казино в смелых нарядах из шёлка и атласа, но сейчас всё иначе. Дункан хотел именно Джорджиану, хотел так сильно, как никто. Включая, мужчину, которому она отдалась много лет назад.

Дункан не просил ему отдаться. Он давал грубоватое обещание. Заявлял свои права.

И Джорджиана обнаружила, что хочет ему принадлежать.

Очень хочет.

В этот момент он одним рывком стянул второй ботинок и отбросил его на пол. Дункан взял её затянутые в чулки лодыжки, раздвинул ноги шире и встал между ними. Джорджиана инстинктивно к нему прильнула, их горячие тела соприкоснулись интимными частями. Она откинула голову. Дункан прижал её ещё теснее к себе и обхватил одной сильной рукой талию, заставляя сильнее выгнуться.

– Скажи, – прорычал он, встретившись с ней взглядом. Его свободная рука легла на её грудь. – Скажи это, и я дам тебе всё, чего только не пожелаешь.

Джорджиане не нужно было уточнять, что он имеет в виду. Она знала. Как и знала, что не станет лгать. Каким-то образом в этом безумном мире, в безумные времена она влюбилась. Стала принадлежать Дункану. И это было прекрасно.

Но не навсегда.

Ничто прекрасное не длится вечно, этот урок она усвоила много лет назад в тёплых объятиях на хрустящем сене. Любовь мимолётна и недолговечна, отчаянная мечта наивной, невинной девушки.

Джорджиана поддастся моменту, а потом вернётся к своей распланированной жизни.

Но сначала она насладится свободой.

Насладится Дунканом.

– Я твоя, – призналась Джорджиана.

В ответ он низко зарычал и наградил умопомрачительным поцелуем, который закончился тем, что Дункан потянулся к ширинке на её бриджах и мастерски расстегнул пуговицы. Затем он спустил бриджи вниз по её ногам, стянув вместе с ними чулки.

– Миледи, – проговорил он. Отступив назад, Дункан внимательно её оглядел. Она не могла заставить себя встретиться с ним взглядом, зная, как сейчас выглядит. Из одежды на ней осталась только расстёгнутая рубашка, свободно болтающаяся на плечах.

На Джорджиану слишком сильно давило её прошлое, та ложь, которой она себя окружила. Ведь до Дункана она занималась любовью лишь однажды.

– Посмотри на меня, – велел он, приказной тон должен был вызвать раздражение, но не вызвал. В ответ на властное распоряжение её взгляд метнулся к нему.

Джорджиана с радостью повиновалась.

– Миледи, – с мольбой и обещанием в голосе прошептал Дункан. – Откройся мне. – От этой команды захватило дух. Джорджиана медлила, не зная, сможет ли. Одно дело - обнажиться перед ним в тёмных водах его необыкновенного бассейна, и совсем другое - сделать это здесь средь бела дня.

Такого с ней не бывало. Единственный раз, когда она приблизилась к подобному моменту, случился десять лет назад с мужчиной, который ей солгал. Погубил. И бросил.

Тот мимолётный момент на сеновале в замке Лейтон, навсегда изменивший её жизнь, никак не подготовил Джорджиану к моменту сегодняшнему.

Никоим образом. Сейчас она собиралась насладиться последним глотком свободы перед тем, как войти в новый мир в качестве жены аристократа с единственным желанием обеспечить дочери будущее.

Почему бы не получить удовольствие напоследок?

Почему бы не насладиться сполна?

Подняв подбородок и расправив плечи, Джорджиана нагло заявила:

– Заставь меня.

В его карих глазах зажёгся дьявольский огонёк.

– Ты думаешь, я не смогу?

– Я думаю, ты хочешь переложить на меня свою работу.

Она мысленно заклинала его сделать шаг навстречу. Заклинала к ней прикоснуться.

Вместо этого он сделал шаг назад и сел в кожаное кресло у стола. Откинувшись в нём, Дункан принял обманчиво расслабленную позу. Джорджиана подавила в себе нервозность.

Он вытянулся в кресле, его обутые в сапоги ноги находились всего в нескольких дюймах от её босых. Дункан окинул её пристальным взглядом.

– Откройся мне, – повторил он.

Она слегка улыбнулась.

– Это будет не так-то просто сделать.

Дункан выгнул бровь.

– Нет. Не просто. – Джорджиана вспыхнула под его пристальным взглядом, который задержался сначала на её груди, а затем переместился вниз, туда, где она отчаянно хотела ощутить прикосновение Дункана. Он не сводил с неё глаз, пока ей не показалось, что может умереть от его внимания. Когда Джорджиана уже была готова уступить, он сказал: – Ты откроешься мне, и, когда это сделаешь, пожалеешь, что не сделала этого, когда я просил.

Её глаза удивлённо расширились.

– Это угроза?

Его губы изогнулись в медленной, почти хитрой улыбке.

– Ни в малейшей степени. – Подперев подбородок рукой, он окинул её долгим, неторопливым взглядом. Дункан принялся поглаживать указательным пальцем нижнюю губу. Менее проницательная женщина могла истолковать жест, как проявление задумчивости.

Джорджиана была проницательной женщиной. Дункан не пребывал в задумчивости. Он олицетворял хищника.

Движения его пальца разжигали в ней страстный огонь.

– Но ты пожалеешь об этом, – продолжил Дункан, – потому что, пока ты не откроешься, я не прикоснусь к тебе. Ты не почувствуешь на себе ни моих рук, ни моего рта, ни языка.

Её живое воображение нарисовало все эти восхитительные вещи. Она вспомнила ту ночь в бассейне. Вспомнила то потрясающее ощущение, когда Дункан прижимался к ней всем телом.

– Чем дольше сопротивляешься, тем дольше я не буду тебя целовать... ласкать... языком.

На последнем слове она резко выдохнула. Внутри неё разгорелся жаркий огонь, который сосредоточился в том месте, на которое намекал Дункан... где она хотела ощутить те самые ласки.

Он всё понял.

– Вам же нравится, когда я ласкаю вас там языком, миледи?

Боже милостивый! Джорджиана никогда не была ханжой. Последние шесть лет она провела в окружении игроков и проституток. Ради всего святого, она управляла лучшим лондонским казино. Но всё это казалось совершенно обыденным и приемлемым по сравнению с мужчиной, который с первого прикосновения превратился в воплощение греха.

Средь белого дня он обсуждал ласки языком, как погоду.

– Джорджиана, – позвал он, медленно произнеся её имя. – Тебе ведь нравится?

Его палец на губах сводил её с ума. Она сжала бёдра, напомнив себе об их игре.

– Насколько я помню, мне было довольно приятно.

Его глаза задорно вспыхнули. Он догадался, какую игру она вела.

– Всего лишь приятно?

Джорджиана скромно улыбнулась.

– Насколько я помню.

– Значит, у нас остались разные воспоминания, – сказал он, – я запомнил, как твои руки запутались в моих волосах, как ты кричала от наслаждения, как твои ноги стискивали мою талию. – Его взгляд упал на то место, где сходились её бёдра. – Я помню, как увлажнилось твоё лоно, когда ты достигла пика, помню, как ты выгибалась дугой под ночным небом, позабыв обо всём, кроме удовольствия. Которое тебе доставил я. Моим языком, который ласкал тебя в самых интимных местах.

Джорджиана позабыла об играх. Пока Дункан говорил, её тело совсем ослабело.

– Я помню твой сладкий вкус... помню, что на ощупь ты была, как изысканный шёлк, нежный и влажный... мой.

Вот опять это слово. Его.

Дункан соблазнял её одними словами, обещая ей все мыслимые и немыслимые удовольствия, если только она уступит, если откроется ему навстречу. Она глубоко вздохнула и парировала:

– Так было в прошлый раз, – проговорила Джорджиана, прерывисто дыша. – Но какая мне сейчас от этого польза?

Брови Дункана удивлённо приподнялись, он наклонился вперёд. Его слова одновременно тревожили и распаляли.

И, несомненно, соблазняли.

– Откройся мне и узнаешь.

Она захихикала. Такой честный простодушный смех шокировал их обоих. Джорджиана бы смутилась, если бы Дункан не уронил руку и не наклонился вперёд в тот момент, когда смех сорвался с её губ.

– Ты самое прекрасное создание. – Его большая тёплая ладонь обхватила её колено, и все игры мгновенно позабылись.

Джорджиана разомкнула ноги.

– Чертовски прекрасна, – проговорил он, не отрывая взгляда от лица Джорджианы, когда встал с кресла и упал на колени у края стола, между её бёдер. – Само совершенство. – Дункан поцеловал её в колено, потом в бедро. – И чертовски честна.

После последнего утверждения она застыла. В этот момент его губы прикоснулись к нежному местечку совсем рядом с тем, что жаждало Дункана. Томилось по его ласкам.

Честность.

Она не была честна с Дунканом. В том, что происходило между ними, не было ничего честного. Джорджиана была насквозь фальшива. Дункан заслуживал большего.

Он почувствовал в ней перемену и прервал интимный поцелуй. Дункан поднял на неё глаза.

– Не думай.

Она знала, что он не понимал, но всё же ответила, покачав головой:

– Ничего не могу с собой поделать.

Он прижался губами к мягким кудряшкам, скрывавшим самую сокровенную часть её тела. Томительная ласка вызвала сентиментальные чувства.

– Расскажи мне, – попросил Дункан.

Ей следовало рассказать ему дюжину вещей. Сотней ей очень хотелось поделиться. Но выпалила Джорджиана только одну. И она была, пожалуй, самой правдивой.

– Жаль, что всё, что происходит между нами не навсегда.

Её слова чуть не прикончили Дункана. Ведь они отражали его собственные мысли. Пока они находились в этом месте, которое не принадлежало ни ему, ни ей и которое бесспорно их погубит, он только и мог об этом думать.

Он тоже хотел, чтобы их отношения не заканчивались, но это невозможно. Его прошлое, её будущее - ни то, ни другое к тому не располагало. Не зависящие от них обстоятельства, которые вечно маячили на горизонте, препятствовали их совместному счастью.

Нет, всё это удел простых людей.

Стоя на коленях, он наклонился вперёд. Дункан боготворил её и чувствовал себя агнцем, принесённым в жертву богине. Он прижался поцелуем к прелестным кудряшкам, скрывавшим сосредоточение её женственности. От вида Джорджианы, так доверчиво открывшейся ему навстречу, его мужское естество затвердело, как никогда прежде.

Дункан безумно хотел эту женщину.

Возможно, он не сможет обладать ею вечно, но в его памяти навсегда останется этот момент. Дункан будет воскрешать его в воображении тёмными ночами.

После сегодняшней ночи Джорджиана не сможет наслаждаться ласками ни одного другого мужчины.

– Я никогда не пробовал ничего подобного на вкус, – прошептал он, дразня дыханием её кудри, медленно их раздвигая и наслаждаясь блеском розовой плоти. – Ты сладкая, грешная и запретная. – Он нежно провел пальцем по влажной расщелине, Джорджиана приподняла бёдра. Такая чувственная и готовая. – Вкусная, влажная и идеальная.

Он провёл пальцем по её лону, прислушиваясь к дыханию Джорджианы, которое теперь стало прерывистым.

– И ты же это знаешь сама? Осознаёшь свою силу?

Она замотала головой.

– Нет.

Он встретился с ней взглядом, наклонился и медленно провёл языком по трепещущей плоти. Джорджиана ахнула и закрыла глаза от наслаждения. Дункану её реакция доставила безмерное удовольствие.

– Нет, – сказал он. – Смотри на меня.

Она открыла глаза, и он снова её лизнул, придя в восторг от вида, как желание затопило Джорджиану.

– Скажи, что ты чувствуешь.

– Я чувствую себя...

Дункан лизнул её ещё раз, задержавшись языком у вершинки, которая жаждала ласк больше всего. Джорджиана вскрикнула. Дункан проговорил:

– Продолжай.

– Восхитительно.

– Ещё.

Он провёл языком по маленькому напряжённому бутону. Джорджиана вздохнула.

– Не останавливайся.

– Не остановлюсь, если ты продолжишь.

– Я чувствую... будто никогда... – Он принялся её посасывать, наслаждаясь тем, как Джорджиана теряла дар речи. – Боже.

Он улыбнулся, играя с ней языком.

– Бог здесь ни при чём.

– Дункан.

Когда она выдохнула его имя, он подумал, что умрёт, если в ближайшее время ею не овладеет.

– Говори же.

– Чудесно. – Она зарылась пальцами в его волосы, прижимая его к себе и покачивая бёдрами. – Ты само совершенство, – прошептала Джорджиана, поразив его до глубины души. Но тут она сказала нечто абсолютно неожиданное: – Я словно чувствую... любовь.

В тот же момент, когда слово сорвалось с её губ, он понял, что именно это и хотел заставить её почувствовать.

Дункан в неё влюбился.

Открытие должно было его ужаснуть, но вместо этого Дункана захлестнуло удовольствие от того, что правда, наконец, раскрыта. Однако где-то в глубине души его не отпускала тревога. Опустошение. Несогласие.

Он отогнал беспокойные мысли, продолжая медленно заниматься с ней любовью. Джорджиана двигалась вместе с ним, показывая, что ей нравится и где, он без колебаний удовлетворял её аппетиты. Джорджиана была манной небесной, и он ею насыщался, желая доставить ей удовольствие только ради её удовольствия. Желая оставить память об этом моменте.

Желая оставить память о его любви, пусть и невозможной.

Дункан увеличивал темп, двигаясь в такт с её дыханием, вздохами, движением пальцев в его волосах и великолепных бёдер. А потом Джорджиана достигла пика. Дункан не отпускал её, поглаживая языком и нежно целуя во время разрядки.

Когда она в последний раз блаженно вздохнула, Дункан поднялся с колен, отчаянно стремясь оказаться внутри неё. Он с удовольствием наблюдал за охваченной страстью Джорджианой, которая, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, следила за тем, как он снимает пиджак и галстук. Дункан стянул рубашку через голову, опустил руки и подавил желание гордо выпятить грудь, когда внимание Джорджианы переключилось на его торс.

Она закрыла рот и нервно сглотнула.

Джорджиане явно нравилось зрелище, Дункан едва не зарычал от удовольствия.

– Посейдон, – прошептала она.

Он выгнул бровь в немом вопросе, размышляя, дождётся ли ответа, прежде чем сделает её своей. Навсегда.

Но вскоре Дункан смог перестать ломать на этот счёт голову и отделался от коварного шёпота в глубине разума, потому что она ответила:

– У тебя дома, в бассейне... – её пальцы пробежались по его плечу, вниз по изгибу руки. Еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на Джорджиану, Дункан напряг бицепс, – ты напомнил мне Посейдона, выходящего из вод, – её пальцы двинулись к его мускулистому живота, – прекрасно сложенного, – прошлись по курчавой поросли, – такого красивого... – и добрались до плоского соска. Дункан едва не застонал. Она наклонилась вперёд и прижалась губами к его торсу.

Джорджиана отстранилась и встретилась с ним взглядом.

– Морского бога.

– А ты - моя сирена, – сказал он, запустив пальцы в волосы Джорджианы и приподняв её лицо.

– Надеюсь, что нет, – возразила она. Дункан молчал, ожидая объяснений. Она улыбнулась греховной улыбкой. – Посейдон мог устоять перед сиренами.

Дункан не мог устоять перед Джорджианой. Ни при каких обстоятельствах. Он завладел её ртом в глубоком, долгом поцелуе, она потянулась к ширинке на его брюках, и ему показалось, что он может умереть, пока она возится с пуговицами. Поэтому Дункан решил ей помочь.

– Нет, – сказала она, отстраняясь и глядя ему в глаза. – Я сама.

Он глубоко вздохнул, собираясь с духом.

– Не тяни.

Наконец, Джорджиана справилась с застёжкой, её руки скользнули внутрь и, о чудо, дотронулись до его естества. Когда она вынула его из брюк, Дункан тихо выругался. Он с наслаждением наблюдал за ней, за тем, как её глаза округлились, а рот приоткрылся. Дункан отдал бы всё своё состояние, лишь бы узнать, что она о нём думает. А потом кончик её розового язычка облизал нижнюю губу, и Джорджиана медленно провела по его плоти ладонями.

Один раз, другой.

Дункан остановил Джорджиану, накрыв её ладони своими.

– Хватит.

Она застыла, её взгляд метнулся к нему.

– Я... – Она замешкалась. И начала сначала: – Я сделала что-то не так?

Он замер, глядя в её широко распахнутые глаза, полные беспокойства и тревоги. Дункан прищурился. Он любил её. А она всё равно ему лгала.

– Нет. Не разыгрывай из себя саму невинность. Я хочу настоящую тебя. Не фальшивку. – Он обхватил её лицо руками и повернул к себе. – Меня не волнует прошлое. Только настоящее.

И будущее.

Нет. Нельзя о нём думать.

Оно не для Дункана.

В её прекрасных янтарных глазах промелькнуло нечто похожее на разочарование. Она отвела взгляд, потом посмотрела вниз, на его естество, которое держала в руках.

– Покажи, – наконец, прошептала Джорджиана. – Покажи мне, что тебе нравится.

Дункан снова завладел её ртом, желая вернуть их в настоящее. Он скользнул губами к её уху.

– Мне нравится всё, любимая. Нравится, когда мы прикасаемся друг другу. Нравится, когда ты крепко меня сжимаешь. – Она часто задышала, и он направил её руки вдоль его естества. – Мне нравятся твои прекрасные глаза. Мне нравится, когда ты на меня смотришь. Мне нравится, когда ты наблюдаешь за тем, как трогаешь меня. – Дункан отодвинулся, чтобы она смогла посмотреть вниз на их тела, на их руки, на его плоть, так близко от её. Так близко от того места, где Дункан мечтал оказаться. – Сказать тебе, что ещё мне нравится?

Она несколько раз его погладила, прежде чем страстно прошептать:

– Да.

"Я люблю тебя".

Нет, эти слова причинят боль им обоим.

Он проник одним пальцем в её тесные и влажные от желания и его ласк глубины.

– Мне нравятся твои прекрасные розовые губы.

Она напряжённо рассмеялась. Он просунул палец глубже, и смех замер на её губах, превратившись в судорожный вздох. Дункан поднял на неё глаза.

– И мне очень понравится, когда я окажусь внутри тебя.

Джорджиана встретилась с ним взглядом.

– Я хочу того же.

Он поцеловал Джорджиану, затем прижался лбом к её лбу, когда она разместила его у столь желанного входа в её тело. Дункан еле сдержал проклятие, ощутив горячее влажное лоно. Он вошёл в тесные глубины, и она резко втянула носом воздух. Тогда Дункан посмотрел ей в глаза, заметив в них беспокойство.

– Джорджиана? – проговорил он. Умирая от наслаждения, Дункан всё же чувствовал какую-то тревогу.

Она покачала головой.

– Всё в порядке.

Нет, не всё в порядке. Ей было больно. Он отстранился.

Джорджиана крепче стиснула его талию ногами.

– Нет. Пожалуйста. Сейчас.

Если бы он не знал о ней правды...

Она притянула его ближе к себе, и Дункан потерял мысль. Но вдруг у Джорджианы снова перехватило дыхание.

– Стой, – сказал он. – Позволь мне...

Он вышел из неё, затем снова начал проникать внутрь короткими, плавными движениями всё глубже и глубже, пока не погрузился до самого основания.

– Да, – прошептала она, Дункан наклонился и поцеловал её туда, где шея переходила в плечо. – Да.

Он и сам не смог бы сказать лучше.

Дункан отодвинулся и встретился с ней взглядом.

– Ну как?

Она прильнула к нему и с жаром впилась в его губы, просунув язычок ему в рот. Отстранившись, она проговорила:

– Великолепно. – Затем Джорджиана слегка его оттолкнула, чтобы посмотреть вниз. – Погляди на нас.

Он проследил за её взглядом, и его плоть, покоившаяся глубоко внутри, затвердела ещё сильнее. Джорджиана вздохнула и улыбнулась.

– Кажется, вы весьма довольны собой, сэр.

Боже. Как же он её любил.

Игривую. Блистательную. Прекрасную. Грешную.

Как же хотел остаться с ней навсегда.

Дункан улыбнулся в ответ.

– И могу придумать множество способов, как получить ещё больше удовольствия.

Она положила руки на его ягодицы и сжала их. Дункан застонал.

– Покажи.

Так он и сделал.

Он начал входить в неё в плавном, размеренном темпе, она вторила его движениям, приподнимая длинные ноги, произнося, как мантру, его имя, сначала мягко и едва слышно, а затем громко и блаженно, заставляя Дункана желать, чтобы этот момент никогда не кончался. Он обнял её одной рукой за талию, прижав к себе, Джорджиана крепко обвила руками его шею и вскрикнула.

Будто он собирался её покинуть.

Как будто он был на это способен.

Дункан никогда её не оставит.

Он увеличил темп и силу проникновений, в последний момент она отодвинулась от него и посмотрела ему в глаза.

– Сейчас, – страстно и удивлённо проговорила Джорджиана. Если бы его чёртова голова не была забита мыслями о ней, он смог бы расслышать намёк в этом слове. – Сейчас.

И впрямь, сейчас.

Она достигла пика, сжимая его плоть с такой силой, что Дункан всерьёз решил, что может не пережить блаженства. Он вошёл в неё резким толчком раз-другой, пока она произносила его имя. И вот уже его самого накрыла разрядка. Он вышел из неё, кончив так мощно и неистово, как никогда прежде.

В унисон с ней.

В этот момент он ясно понял, что это не Джорджиана больше не сможет наслаждаться ласками других мужчин.

Это он больше не сможет наслаждаться ласками других женщин. Не сможет наслаждаться жизнью.

Когда он отодвинулся, Джорджиана возмущённо вздохнула, заставив снова её возжелать. Он не был готов оторваться от неё, но наспех застегнул брюки и достал носовой платок. Дункан поднял её на руки и отнёс к массивному креслу в дальнем конце комнаты, затем усадил к себе на колени и вытер следы блаженства.

– Ты не... – начала она.

– Я подумал, что ты не захочешь рисковать. – Хотя втайне его прельщала идея о выводке крошечных белокурых детишек с красивыми янтарными глазами их матери. – В прошлый раз у тебя не было выбора. Сейчас он должен появиться.

К её глазам подступили слёзы, он крепче обнял Джорджиану, желая защитить от всех невзгод. Навсегда.

Господи. Опять это слово.

Она прижималась к нему, пока он гладил её красивую, нежную кожу, а их дыхание успокаивалось. Дункан прокручивал в голове последние события, её слова, движения и звуки, которые она издавала.

Моменты её удивления. Недоумения. Блаженства.

Тревоги.

И тут его осенило.

Когда его руки замерли, она подняла голову.

– В чём дело?

Он покачал головой, не желая отвечать.

Не желая признавать правду.

Джорджиана улыбнулась и поцеловала его в подбородок.

– Скажи мне.

"Я... ни с кем..."

Она же сама ему сказала. Он просто ей не поверил.

Кто же она?

В какие игры играла?

И какую роль в них играл Чейз?

Он посмотрел ей в глаза, отметив в них открытость и честность. Такая редкость. Должно быть, что-то отразилось в его взгляде, потому что она насторожилась.

– Дункан?

Он не хотел этого произносить, но всё же не смог остановиться.

– Ты не шлюха.

Глава 17

Наше издание не перестаёт удивляться, как о леди Д могли не вспоминать в обществе в течение почти десяти лет. Мы бы многое отдали, чтобы заглянуть в прошлое этой дамы! Увы, нам придётся довольствоваться наблюдением за её светлым будущим...

✵ ✵ ✵

На этой неделе в обеих палатах парламента проходят важнейшие голосования. Владелец этой самой газеты является ярым сторонником установления чётких ограничений для детского труда и внимательно следит за тем, как лидеры нашей великой нации решают судьбу своих самых маленьких граждан...

"Новости Лондона".

9 мая 1833 год.

При этих словах она замерла.

Возможно, она смогла бы его одурачить, если бы не те чувства, которые он в ней вызвал. Если бы медленно и без усилий не разрушил её защитные барьеры, отбросив их на пол вместе с её брюками, его галстуком и всеми запретами.

Если бы не доставил удовольствие, не подарил покой и не оставил после обещание большего, хотя она и знала, что их отношения были сиюминутными.

Возможно, она могла бы ему солгать, но как? Как она могла притворяться, что знает все хитрости и уловки лучших лондонских куртизанок, когда он просто свёл к нулю все попытки своими поцелуями, прикосновениями и добротой?

Джорджиана рассчитывала на поцелуи и прикосновения.

Но только не на доброту. Она полностью её обезоружила. Джорджиана была просто не в состоянии прятаться от пытливого взгляда и наводящих вопросов.

Впервые в жизни она не знала, что сказать. Джорджиана встала с его колен и нагишом отправилась к тому месту, где он избавил её от одежды и лжи. Она подняла рубашку с подлокотника кресла, куда она ранее приземлилась, и надела. Когда Джорджиана застёгивала пуговицы, Дункан снова заговорил:

– Ты не сможешь спрятаться от меня. Не в этот раз. У вас с Чейзом явно есть какой-то план, частью которого являюсь и я. Невольно. – Её охватил страх. Этот гениальный мужчина открыл один из самых тщательно оберегаемых ею секретов и приблизился к раскрытию всех остальных.

Ирония заключалась в том, что большинство мужчин пришли бы в восторг, узнав, что они переспали не с проституткой.

Но Дункан Уэст был не похож на большинство мужчин.

Открытие ничем его не порадовало.

Дункана, казалось, не волновало, что сейчас она была практически обнажена и особенно ранима или что её расстроило его заявление, и она не хотела его обсуждать.

– Когда ты в последний раз с кем-то спала?

Подобрав с пола брюки, она попыталась уклониться от разговора.

– Я довольно часто сплю с Кэролайн.

Он наклонился вперёд, в его взгляде появилась ярость. Джорджиана изо всех сил старалась не обращать внимания на то, как задвигались его мускулы под гладкой кожей.

– Позволь перефразировать. Я иногда забываю, где ты решила устроить свою жизнь. Когда ты в последний раз трахалась с мужчиной?

К счастью, браное слово напомнило ей о том, кем она являлась, королевой преступного мира Лондона, более могущественной, чем Дункан мог себе представить. Никто не мог себе представить, какой властью обладала Джорджиана.

Даже он.

Ей следовало на него рассердиться. Наплевав на наготу, расправить плечи и заявить, куда именно он может засунуть своё сквернословие. А затем смело прошествовать к колокольчику и вызвать охрану, чтобы та выкинула Дункана из комнаты, где ему не следовало находиться.

Куда не следовало его приводить.

И где она его никогда не забудет.

Она отвела взгляд. Всё пошло вкривь и вкось, его гнев привёл к тому, что ей захотеть рассказать ему правду. Исправить ситуацию. Ей захотелось ответить на все вопросы, чтобы вернуться в его объятия и восстановить его веру в неё. Не далее как час назад он поклялся защищать Джорджиану.

Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то изъявлял подобное желание?

– Посмотри на меня. – Это была не просьба.

Она перевела на него взгляд, изо всех сил стараясь не терять присутствие духа.

– То, чем мы занимались... нельзя назвать... – она не смогла заставить себя произнести это слово, – так.

Он прищурился.

– Откуда ты знаешь?

Дункан хотел причинить ей боль, и у него это получилось, вопрос больно ранил. Заслуженно, но ранил. Джорджиана ответила, обнажив душу, как никогда прежде:

– Потому что в последний раз, когда я этим занималась, так оно и было. – Он пристально смотрел в её глаза, и она не стала лгать. – То, что произошло между нами, было чем-то иным. Чем-то... большим. – Последние слова прозвучали неожиданно тихо.

– Господи.

Он вскочил на ноги.

Джорджиана встретилась с ним взглядом.

– Между нами нечто большее.

– Правда? – с сомнение спросил он. Дункан раздражённо провёл рукой по волосам. – Ты мне солгала.

Солгала, но теперь не хотела, хотя ложь и окружала её со всех сторон. Окружала их обоих. Даже несмотря на то, что её обман был соткан из множества замысловатых слоёв, в него было втянуто множество людей, и это затрудняло встать на путь истины.

– Я хочу рассказать тебе правду, – призналась Джорджиана.

– Почему? – спросил он. – Почему ты мне не доверяешь? Я бы... если бы я знал, что ты... что Анна... что всё это неправда, я бы... – Дункан замолчал. Затем собрался с силами и продолжил: – Я был бы более осторожен.

Никогда в жизни она не чувствовала такой заботы, как когда оказалась в его объятиях. И ей очень хотелось отблагодарить Дункана. Поведать ему тайну, которую знала лишь она одна.

– Отец Кэролайн, – прошептала Джорджиана. – Он был последним.

– Когда? – после долгого молчания спросил он.

Дункан всё ещё не понимал.

– Десять лет назад.

Он резко втянул носом воздух, будто правда его больно задела.

– Тот раз был единственным?

Дункан уже знал ответ на свой вопрос, но она всё равно проговорила:

– До сих пор.

Он обхватил её лицо руками и приподнял, вынуждая Джорджиану на него посмотреть.

– Он был дураком.

– Нет. Он был мальчиком, который захотел девочку. Не навсегда. – Она улыбнулась. – Всего лишь на один раз.

– Кто он?

Джорджиана покраснела и с сожалением ответила:

– Он работал на конюшне в поместье моего брата. Несколько раз седлал мою лошадь, один раз выехал со мной на верховую прогулку. – Она отвела взгляд, крепко обхватив себя руками. – Меня очаровала... его улыбка. Его ухаживания.

Дункан кивнул.

– И ты решила рискнуть.

– Не рискнуть. Я думала, что люблю его. Я вела жизнь без забот. Ни в чём не нуждалась. И совершила ошибку, которую совершают все дети из знатных семей, искала то, чего у меня не было, вместо того, чтобы радоваться тому, что имею.

– И что же ты искала?

– Любовь, – просто ответила она. – У меня не было любви. Мама была холодной женщиной. Брат держался отстранённо. Отец умер. Отец Кэролайн казался добрым, близким и живым. И я думала, что он меня любит. Думала, он на мне женится. – Она с улыбкой отогнала воспоминания. – Дурочка.

Дункан надолго замолчал, нахмурив свой красивый лоб.

– Как его зовут?

– Джонатан.

– Я не об этом спрашиваю.

Она покачала головой.

– Больше я тебе ничего не скажу. Не имеет значения, кто он. Джонатан уехал, родилась Кэролайн, и всё.

– Он должен заплатить за содеянное.

– Как? Жениться на мне? Принять участие в жизни Кэролайн?

– Чёрт, нет.

Она нахмурилась. Все, с кем она обсуждала рождение Кэролайн, соглашались, что если только она назовёт имя отца, все сложится наилучшим образом. Брат грозился выдать её замуж, как и полдюжины женщин, которые жили с ней в Йоркшире, после того как она родила Кэролайн и дочь немного подросла.

– Ты не считаешь, что его надо заставить на мне жениться?

– Я считаю, его надо вздёрнуть на ближайшем дереве. – Её глаза расширились, и он продолжил: – Считаю, что его следует раздеть догола и заставить прогуляться по Пикадилли. Я считаю, что он должен встретиться со мной на ринге в самом сердце этого места, чтобы я мог разорвать его на части за то, что он с тобой сделал.

Джорджиана солгала бы, если бы сказала, что не наслаждалась его угрозами.

– Ты бы сделал это ради меня?

– И не только это, – сказал он не хвастливо, но честно. – Меня дико раздражает, что ты его защищаешь.

– Я его не защищаю, – попыталась объяснить она. – Дело в том, что я не желаю придавать ему значения. Не желаю наделять его властью, которой мужчины имеют над женщинами. Не хочу, чтобы он был частью моей жизни. Частью жизни Кэролайн. Или её будущего.

– Он не имеет к этим вещам никакого отношения.

Она долго смотрела на него, желая поверить. Но хорошо знала правду.

– Возможно, для меня... но для них... для тебя... имеет. И будет иметь, пока не появится другой мужчина.

– Титулованный муж.

Джорджиана не ответила. В этом не было необходимости.

– Расскажи мне всё.

Она пожала одним плечом.

– Не о чем особо рассказывать.

– Ты же его любила.

– Я так думала, – поправила его Джорджиана. И верила в это до недавнего времени. Но теперь...

Любовь. Она снова и снова прокручивала это слово в голове, обдумывая его значение и свой прошлый опыт. Джорджиана думала, что любила Джонатана. Она была уверена в этом. Но сейчас... здесь... с этим мужчиной Джорджиана поняла, что её чувства к Джонатану были ничтожны. Каплей в море.

А те чувства, которые она питала к Дункану Уэсту были сопоставимы с целым морем.

Но она не хотела давать им название. В них заключалась самая большая опасность.

Потому что, кроме её секретов и лжи, существовали и его собственные.

Джорджиана покачала головой и опустила взгляд на свои бледные колени, на которых лежала его смуглая рука. Она положила на неё ладонь и принялась поигрывать золотистыми волосками.

– Я думала, что люблю его, – повторила она.

– И?

Она улыбнулась.

– Я же всё тебе рассказала, история стара как мир.

– Что было после?

– Ты же газетчик, и всё знаешь сам.

– Я знаю, что обсуждали в обществе, но хочу услышать твою версию.

– Я отправилась в Йоркшир. Точнее сбежала.

– Говорили, ты сбежала с ним.

Она рассмеялась, даже для её собственных ушей смех прозвучал невесело.

– К тому времени он уже давно исчез из моей жизни. Исчез ещё до рассвета на следующее утро после того, как мы...

Дункан гневно втянул носом воздух, и Джорджиана замолчала.

– Продолжай, – попросил он.

– Я уехала в почтовой карете. Тётя сестры моей горничной знала одно местечко в Йоркшире, куда могли отправиться девушки в моём положении. Чтобы оказаться в безопасности.

Он выгнул бровь.

– Сестра герцога отправилась в путешествие в почтовой карете?

– Другого выхода не было. Иначе меня бы поймали.

– Разве это так плохо?

– Ты не знаешь, каким был мой брат в то время. Когда он обнаружил, что произошло, то пришёл в ярость. Это даже немного пугало. Мать была полна ненависти и презрения. Больше мы не разговаривали.

Он прищурился.

– Ты была ещё ребёнком.

Она покачала головой.

– Я перестала им быть, как только обзавелась своим собственным.

– Значит в том месте... тебя приняли.

Джорджиана кивнула.

– Меня и Кэролайн. – Она вспомнила Минерва-Хаус, его гостеприимных обитателей и роскошные земли. – Там было прекрасно. Мирно и тепло. Там меня не осуждали. Словно я оказалась... дома. – Она помолчала. – То место я действительно могу назвать своим домом.

– Тебе повезло, что он у тебя вообще был.

Джорджиана внимательно наблюдала за ним, чувствуя, что в этом заявлении скрыт какой-то подтекст, но прежде чем она успела расспросить Дункана поподробнее, он задал вопрос:

– Как долго ты там оставалась?

– Четыре года.

– А потом?

– Потом умерла моя мать. – Он вопросительно наклонил голову, и Джорджиана пустилась в долгие объяснения: – Я вернулась домой, чувствуя, что должна оплакивать её в Лондоне. Я привезла с собой Кэролайн, лишила ребёнка безопасного дома, где никто никогда его не осуждал, и притащила в это ужасное место. В Лондон в разгар сезона. И вот однажды мы прогуливались по Бонд-стрит, а я считала взгляды.

Их были сотни. Тогда в её груди зародилась жгучая ненависть.

Казалось, Дункан всё понял.

– Они тебя не приняли?

– Конечно, не приняли. Я же стала опозоренной, незамужней матерью дочери, которая в их глазах считается никем. Если бы она была мальчиком... – Она замолчала.

– Если бы она была мальчиком, то смогла пробить себе дорогу в жизнь.

Но она не была. И поэтому ненависть в сердце Джорджианы превратилась в ярость.

А затем в план, как одержать над всеми ними верх.

– А затем тебя нашёл Чейз?

И вот они снова вернулись в настоящее. К её тайнам. Ко лжи, которую она наговорила.

Она отвела взгляд.

– Напротив, это я нашла Чейза.

Он покачал головой.

– Я не понимаю. Зачем выдавать себя за шлюху? С тобой могло случиться всё, что угодно. Чёрт возьми, Поттл почти... – он не закончил фразу, на мгновение прикрыв глаза. – А если бы меня не оказалось рядом?

Джорджиана улыбнулась.

– Женщины в моем положении обладают огромной властью. Я выбрала жить здесь. Выбрала этот путь. Этот мир. – Она сделала паузу. – У скольких других женщин есть выбор?

– Но ты могла выбрать что угодно. Ты могла стать гувернанткой.

– И кто бы меня нанял?

– Модисткой?

– Я не в состоянии сделать и пары ровных стежков.

– Ты знаешь, о чём я.

Конечно, она знала. Джорджиана слышала это от своего брата десятки раз. Сотни. И отвечала ему то же самое, что и сейчас Дункану:

– Ни одна другая позиция не приносит столько власти.

– Ты стала десницей короля.

Самим королём.

– Я хотела получить власть над ними всеми, над каждым, кто смотрел на меня свысока. Кто меня осуждал. Над всеми, кто бросил в меня камень. Мне нужны были доказательства, что они живут в карточных домиках.

– И Чейз их тебе предоставил. Чейз и остальные хотели того же самого. Ты стала пятой в их шайке.

Самое время ему рассказать.

Она была не пятой, а четвёртой.

Первой.

Она могла ему признаться. Могла сказать: "Чейз это - я".

Нет, Джорджиана не могла на это пойти. Она только что поведала ему историю глубочайшего предательства, которое погубило её, угрожало Кэролайн и навсегда останется причиной, по которой она скрывала правду. Если рассказать ему всё остальное, если обнажить перед ним душу, что тогда?

Станет ли Дункан её защищать, если узнает, что это она его использовала? Манипулировала им?

Защитит ли он её клуб?

Ту жизнь, которую она построила с таким трудом?

Возможно.

И, возможно, она бы ему открылась, если бы он не продолжил.

– И всё равно ты его защищаешь, – с горечью в голосе проговорил Дункан. – Кто он для тебя? Если он не твой хозяин, ни супруг, ни благодетель? Кто он, чёрт возьми?

Последний вопрос он задал как-то странно, его интересовала не она сама.

Дело не в любопытстве.

В том вопросе прозвучало отчаянье.

Дункан хотел узнать секрет Чейза. Её секрет.

Но, если он его узнает, доверит ли свои тайны?

Как же её раздражало, что даже здесь и сейчас после столь волнующего момента, они продолжали торговаться.

Ранее этим днём он ходил к Тремли вместе с досье, которое она ему выдала, и как-то неожиданно им воспользовался. Но, как именно, оставалось для неё загадкой.

– Скажи мне, кто он, Джорджиана, – чуть ли не взмолился он. Что ему от неё и от Чейза нужно?

Она настороженно посмотрела ему в глаза.

– Почему это так важно?

– Потому что я был всего лишь его верным солдатом в течение многих лет. Но время пришло, – не колеблясь, ответил он.

– Для чего? – спросила Джорджиана. – Для того, чтобы его погубить.

– Защититься от него.

Она покачала головой.

– Чейз никогда не причинит тебе вреда.

– Ты не можешь знать наверняка, – ответил он. – Ты не хочешь замечать, каким образом Чейз сохраняет свою власть, – Дункан махнул рукой в сторону двери. – Разве ты сама не видела? То, как он играет с жизнями людей? То, как он подстрекает их к игре? Как он соблазняет их делать ставки, пока они не проиграются в пух и прах? Пока всё, что у них есть, не будет принадлежать ему?

– Это не так. – Всё происходило не так легкомысленно. В её действиях всегда присутствовал чёткий план.

– Конечно, так. Он торгует информацией. Секретами. Правдой. Ложью. – Дункан сделал паузу. – Я занимаюсь тем же, вот почему у нас получился прекрасный альянс.

– Почему бы не оставить всё как есть? – У неё и так уходила земля из-под ног. – Ты получаешь хорошее вознаграждение. У тебя есть доступ к информации по всему Лондону. Просишь и тут же получаешь. Новости. Сплетни. Досье Тремли.

Он замер.

– Что ты знаешь?

Она прищурилась, глядя на него.

– Что ты мне не рассказываешь?

Дункан рассмеялся.

– У тебя столько тайн от меня и при этом хватает наглости спрашивать о моих секретах?

Она застегнула рубашку, возводя между ними защитные барьеры.

– Какие отношения тебя связывают с Тремли?

Он без колебаний встретил её взгляд.

– Какие отношения тебя связывают с Чейзом?

Она долго молчала, обдумывая свой следующий шаг. Перебирая последствия. Наконец, Джорджиана ответила:

– Я не могу тебе рассказать.

Он кивнул.

– Как и я.

Джорджиана неподвижно наблюдала за Дунканом. Он хранил свои собственные секреты. Она догадывалась о их существовании и раньше, но теперь знала наверняка. И хотя открытие должно было её осчастливить, ведь не она одна скрывала правду, Джорджиане стало нестерпимо грустно.

Возможно, теперь её секреты останутся нераскрытыми.

Они оба не были честны друг с другом.

Теперь Джорджиане не было смысла разбираться в чувствах.

И уж конечно, нет причин принимать эти чувства за любовь.

"Дункан Уэст избавил меня от многих душевных страданий", – подумала она, не обращая внимания на стеснение в груди. Она сглотнула комок в горле.

– Значит, на этом всё?

Дункан встал, натягивая рубашку и застёгивая брюки, которые он так и не снял полностью, Джорджиана поняла это только сейчас. Видимо он их оставил на случай появления Чейза. На случай погони. Он аккуратно и методично без помощи зеркала завязал галстук, наблюдая за ней.

Пока она из последних сил сдерживалась, чтобы не начать умолять его остаться.

Закончив, он поднял с пола пиджак и накинул его сверху, не застёгивая.

Джорджиана могла попросить его остаться, но к чему это приведёт?

Она отвела взгляд.

Он подтянул манжеты рубашки, чтобы из-под рукава пиджака выглядывал ровно дюйм белоснежной ткани. А потом посмотрел на Джорджиану.

– Ты выбираешь его.

– Не всё так просто.

– Всё очень просто. – Он сделал паузу. – Скажи мне одну вещь. Ты действительно этого хочешь? Чтобы ваши жизни были так тесно переплетены?

Больше нет.

В кого она превратилась?

Дункан прочёл ответ по её лицу, увидел разочарование и замешательство и ожесточился, скрыв все свои эмоции.

– Тогда позволь оставить сообщение. Передай Чейзу, что я больше ему ничем не обязан. С меня хватит. С сегодняшнего дня пусть ищет другого, кто станет выполнять его приказы. – Он отпёр дверь. Затем распахнул её.

– Прощай, Джорджиана.

Дункан вышел, не оглядываясь, и с тихим щелчком закрыл за собой дверь.

Она долго смотрела ему вслед, желая, чтобы он вернулся, обнял её и сказал, что всё это было ошибкой. Желая, чтобы Дункан рассказал ей правду, а затем целовал до тех пор, пока Джорджиану не перестанет заботить этот мир, её жизнь и план, который стал таким важным.

Желая, чтобы ему стали безразличны их секреты.

Желая, чтобы он её любил.

Только это невозможно.

Джорджиана глубоко вздохнула и села за письменный стол. Она достала листок бумаги и долго смотрела на него, размышляя над тем, что написать. Каким образом повлиять на их отношения.

Что, если она ему всё расскажет? Что, если она вверит ему себя и своё сердце? Что, если доверится ему?

Что, если она его любит?

Безумие.

Любовь между ними невозможна. Даже если бы они смогли научиться доверять друг другу, Дункан не был аристократом. Он не мог обеспечить Кэролайн будущее, которое планировала для неё Джорджиана.

Существовал только один способ сохранить её секреты в безопасности.

Сохранить её сердце.

Джорджиана потянулась за пером, обмакнула кончик в чернила и написала две строчки.

"Твоё членство аннулировано.

И держись подальше от нашей Анны".

"Наша Анна".

Слова были не более чем шуткой, пережитком глупой девичьей мечты. Втайне она всегда хотела быть чьей-то, быть желанной.

И, как бы ни хотелось признавать, но уже долгое время, она желала Дункана.

Джорджиана сложила бумагу несколько раз в аккуратный квадратик, затем запечатала её багровым воском, раскрыла тяжёлый серебряный медальон, висевший у неё на груди, и поставила печать в виде искусно нарисованной буквы "Ч", прежде чем позвонить посыльному, чтобы тот унёс записку.

Сказав себе, что так будет лучше, она нарочно отложила письмо в сторону и потянулась за папкой с пометкой "Лэнгли.”

У Джорджианы были другие планы на жизнь. На жизнь Кэролайн.

И любовь к Дункану Уэсту в них не входила.

Даже если бы она того хотела.

Она вернулась к своей работе, в свой мир, где Дункану места не было.

В ярости покинув клуб, Дункан направился в свою контору, отчаянно нуждаясь в доказательствах того, что он всё ещё обладает хоть какой-то властью в мире, в котором всё выходило из-под его контроля.

Тремли, Чейз, Джорджиана, все они хотели заполучить Дункана в своё распоряжение. Использовать, как оружие. Посягнуть на его газеты, каналы информации и разум.

Сердце.

Но только она одна представляла угрозу для его сердца.

Но теперь он расценивал ситуацию по-другому. Джорджиана не хотела владеть его сердцем. Напротив, этот орган, казалось, её совсем не интересовал.

Он запахнул пальто, надвинул шляпу на глаза и зашагал по Флит-стрит, словно ветер был ему достойным противником. Дункан опустил голову, изо всех сил стараясь отгородиться от всего мира.

Чтобы никто не смог разглядеть в нём сомнение, бессилие и боль.

Именно боль Дункан ощущал в груди. Он думал, что их встреча заставит её передумать. Покорит её сердце.

Каким же идиотом он был.

Слишком долго она вела дела с Чейзом, чтобы сейчас повернуться к нему спиной. Её приверженность владельцу "Падшего Ангела" впечатляла. Особенно, если учесть, что их не связывала физическая близость.

В его голове вспыхнуло непрошеное воспоминание. Сидя на столе, Джорджиана откинулась назад, её золотистые волосы рассыпались по крепкой дубовой поверхности. Грудь высоко поднята. Бёдра раздвинуты. Пристальный взгляд сосредоточен на Дункане.

Она отдалась ему физически, сдалась на милость его поцелуям и прикосновениям, но более того, Джорджиана доверила ему своё удовольствие и свои секреты.

Большую их часть.

Только он просил Джорджиану раскрыть не её собственные секреты. Личность Чейза не имела к ней никакого отношения. И всё же она оставалась преданной этому человеку, отказываясь выдать единственную информацию, которая могла защитить Дункана.

В её поступках были благородство и верность, которые он не мог не уважать, хотя и ненавидел. Завидовал.

Потому что хотел, чтобы она так же относилась к нему.

Хотела его.

Любила его.

Дункан поднял голову и увидел, что всего в нескольких ярдах от его конторы у входа в здание привязана красивая лошадь рыжей масти. Лошадь была ему знакома, но то ли из-за трудного дня, то ли из-за своего подавленного настроения он не смог припомнить, где раньше её видел. Дункан поднялся по каменным ступеням и вошёл внутрь, едва не пройдя мимо приёмной, где сидела женщина и читала последний номер "Скандальной хроники".

Молодая девушка.

Совсем молодая.

Он снял шляпу и откашлялся.

– Мисс Пирсон.

Кэролайн тут же отложила газету и встала.

– Мистер Уэст.

Глядя на неё, он приподнял брови.

– Чем могу помочь?

Она улыбнулась, тут же превратившись в более молодую версию своей матери.

– Я пришла повидаться с вами.

– Так я и понял. – Следовало бы послать записку Джорджиане, уведомить о местонахождении дочери, но вместо этого Дункан сказал: – Могу я предложить вам чай?

– Вы подаёте здесь чай?

Его губы дрогнули.

– Вы удивлены.

– Да. Чаепитие кажется таким... – она сделала паузу, – цивилизованным мероприятием.

– И мы даже разливаем чай в чашки.

Кэролайн какое-то время обдумала его предложение.

– Тогда ладно. Я согласна.

Он провел её в свой кабинет, дав знак Бейкеру, что им понадобятся закуски.

– Кстати, о цивилизованности, – добавил Дункан, жестом приглашая девочку присаживаться, – где ваша компаньонка?

Кэролайн улыбнулась.

– Я её потеряла.

Он не стал скрывать своего удивления.

– Вы её потеряли.

Она кивнула.

– Мы поехали кататься верхом. Она отстала.

– Возможно, она была не в курсе, куда вы направляетесь?

Улыбка вернулась на её лицо.

– Всё возможно.

– И вы совершенно случайно оказались у здания моей конторы?

Кэролайн пожала плечом.

– Мы же выяснили, что я читаю ваши газеты; адрес указан на страницах. – Она замолчала, а потом добавила: – И я приехала не для того, чтобы вас навестить. Я здесь по делу.

Дункан изо всех сил старался не улыбаться.

– Понятно.

Девочка нахмурилась, это выражение он десятки раз видел на лице у её матери.

– Думаете, я шучу.

– Прошу прощения.

От дальнейшего разговора его спасло появление чая, взбитых сливок, сконов и кучи пирожных, которые удивили даже Дункана. Но, пожалуй, самой приятной частью чайной церемонии стал тот момент, когда Кэролайн присела на самый край стула, рассматривая угощения широко распахнутыми глазами, как и подобает ребёнку её возраста. Большую часть времени она вела себя старше своих лет, напоминая более молодую, более прямолинейную версию своей матери, но сейчас это была обычная девятилетняя девочка, которая хотела съесть пирожное.

Теперь Дункан знал, как себя вести.

– Угощайтесь, – сказал он, когда Бейкер положил на стол стопку писем и вышел.

Кэролайн тут же потянулась к покрытому помадой овальному пирожному и уже наполовину поднесла его ко рту, когда замерла, посмотрев на Дункана, и сказала:

– Я должна разлить чай.

Он махнул рукой.

– Не стоит.

Её не интересовал отказ.

– Нет. Я должна разлить.

С большим самообладанием она положила угощение на тарелку, встала и подняла тяжёлый чайник. Налив дымящуюся жидкость в одну из чашек, Кэролайн спросила:

– Молоко? Сахар?

Он покачал головой.

– Я предпочитаю чёрный чай.

Его абсолютно не радовало, что ему придётся через силу выпить эту гадость, но девочка была так горда собой, когда протянула ему дребезжащую на блюдце чашку, что он поступил, как любой порядочный человек, и проглотил чёртов чай.

– Пирожное? – с тоской в голосе предложила она.

– Нет, спасибо. Пожалуйста, присаживайтесь.

Кэролайн повиновалась. Дункан не упустил из виду, что свою чашку она так и не наполнила.

– Вы не хотите чаю?

Её рот уже был полон сладостей, поэтому она покачала головой и проглотила, прежде чем ответить:

– Я не люблю чай.

– Но вы согласились, чтобы его подали.

Она снова пожала плечом.

– Вы предложили, было бы невежливо отказаться, и я надеялась, что принесут пирожные.

Фраза в духе Джорджианы. Мать и дочь, возможно, не проводили вместе много времени, но не нет никаких сомнений в том, что у них было много схожих черт, обе умные, сообразительные, обе обладали улыбкой, которая могла завоевать целую армию.

Кэролайн превратится в чрезвычайно опасную особу, когда достигнет совершеннолетия.

– Чем я могу быть полезен, мисс Пирсон?

– Я здесь для того, что попросить вас прекратить помогать моей маме выйти замуж.

Похоже, и сейчас она была не менее опасна.

Он подавил желание наклониться вперёд.

– С чего вы решили, что я ей помогаю?

– При помощи колонок со сплетнями, – многозначительно проговорила она. – Сегодняшняя была лучшей.

Без сомнения. Дункан написал статью после той ночи в бассейне, когда одновременно ненавидел и обожал Джорджиану.

– В ней она представлена респектабельной женщиной, – добавила Кэролайн.

Он моргнул.

– Она и есть респектабельная женщина. – Дункан проигнорировал тот факт, что всего час назад занимался любовью с этой женщиной.

Она встретила его взгляд со всей серьезностью.

– Вы ведь знаете, что я - бастард?

Боже мой! Девочка была такой же дерзкой, как и её мать. Она ведь даже не должна знать этого бранного слова.

Но Кэролайн слишком сильно напоминала ему о другой девушке и о другом времени.

Когда он проходил мимо людей вместе с матерью и сестрой, они шептали то же самое слово за их спинами.

– Я хочу, чтобы вы больше никогда не повторяли это слово.

– Почему? – спросила она. – Ведь это правда. Другие его используют.

– Прекратят, как только мы с вашей матерью с ними разберёмся.

– Не прекратят, – ответила Кэролайн. – Просто перестанут говорить мне его в лицо.

Девочка была умна не по годам. Слишком много знала о мире. Дункан познакомился с ней всего неделю назад, но уже ненавидел тот факт, что её жизнь была так тесно связана со скандалами и грязью.

Всё, что можно сделать, - это дать ей шанс жить приличной жизнью. Вот почему Джорджиана к нему обратилась. Вместе они могли бы дать Кэролайн такую же возможность, как он дал Синтии много лет назад.

И именно в этот момент он понял, почему Джорджиана от него пряталась.

Дункан удивился, почему не понял этого раньше, как не заметил, что она затеяла шахматную партию с высшим обществом. Он сам поступил точно так же. Дункан собрал вещи сестры и убежал с ней в ночь, боясь, что их поймают, но ещё больше боясь оставить Синтию в том жутком месте, где люди осуждали каждый её шаг. Он сам положил жизнь на защиту Синтии.

Чтобы никто не раскрыл их общих секретов.

И теперь, глядя на дочь Джорджианы, он понимал, что она делает всё возможное, чтобы спасти Кэролайн. Джорджиана сделает всё ради спасения этой девочки с острым язычком, независимым характером и обаятельной улыбкой. Ради того, чтобы подарить ей жизнь, которой у Джорджианы никогда не было. Ради того, чтобы сохранить её секреты.

Поэтому ей приходилось скрывать и секреты Чейза.

Сколько раз он видел, как Чейз уничтожал человека, его жизнь и его семью, взыскивая непомерный долг?

Сколько раз Уэст помогал ему и поощрял его деяния?

Конечно, все эти люди заслуживали того, что получали, и поэтому их тянуло к нему. Попасть в ловушку Чейза было легко. Но выбраться оттуда практически невозможно.

Когда он уходил, то заметил в глазах Джорджианы покорность судьбе, как будто у неё не оставалось другого выбора, кроме как играть роль защитника Чейза.

Играть роль его болванчика.

И теперь, глядя на эту девочку, он понял почему.

Чейз имел над ней слишком большую власть.

Чейз имел слишком большую власть над всеми ними.

Никто и никогда не сопротивлялся его влиянию.

Никто не обладал достаточной силой.

До сего момента.

– Я не дура, – сообщила ему сидевшая напротив девочка.

– Я этого и не говорил, – ответил Дункан.

– Я знаю, как устроен мир, – упорствовала она, – и вижу, что делает моя мама. О чём она вас попросила. Но это неправильно.

Он мог бы всё отрицать, но эта девочка, проведшая всю свою жизнь во тьме, заслуживала луч света.

– Она хочет выйти замуж.

– Она не хочет выходить замуж. Это любому понятно.

Он решил сменить тактику.

– Иногда ты делаешь выбор в пользу тех, кого любишь и хочешь защитить. Чтобы они были счастливы.

Она прищурилась, и ему сразу стало не по себе.

– Вы делали такой выбор?

Он построил на нём всю жизнь.

– Да.

Кэролайн долго смотрела на Дункана, словно видела его насквозь. Наконец, она спросила:

– Оно того стоило?

Его выбор привёл к тому, что Дункан оказался в долгу перед Тремли, человеком, который был готов на всё ради сохранения своей власти. Жизнь Дункана зависела от осведомителей и сплетников. Но помимо этого он построил свою собственную империю и обзавёлся своей собственной властью. Благодаря которым Синтия находилась в безопасности.

И благодаря им же Джорджиана с Кэролайн тоже будут в безопасности.

Даже если это и не сделает его достойным их.

– Я бы, безусловно, и сейчас сделал бы точно такой же выбор.

Она задумалась.

– А как же мамино счастье?

Если бы только Джорджиана позволила, Дункан сделал бы её счастливой.

Он улыбнулся.

– Твоя мама ясно сформулировала свои цели.

– Поселить меня в приличном доме, чтобы я смогла посещать светские мероприятия.

Дункан кивнул.

– По большому счёту, да. А до тех пор, я думаю, она просто хочет, чтобы ты была счастлива.

Наступило долгое молчание, а потом Кэролайн спросила:

– У вас есть дети?

– Нет, – ответил он. Но, глядя на эту девочку, такую же сильную духом и умную, как её мать, он подумал, что, возможно, хотел бы завести парочку.

– Не только она хочет, чтобы я была счастлива, – сказала Кэролайн после долгой паузы. – Я тоже хочу, чтобы она была счастлива.

Как и он. Весьма сильно.

Он встал, намереваясь обойти стол. Дункан не знал, что конкретно хочет сделать, но посчитал, что будет правильно утешить девочку, которая столь явно пыталась возыметь хоть какой-то контроль над своей жизнью.

Однако, когда он заметил сложенную бежевую бумагу со знакомой печатью, то остановился.

Послание от Чейза.

Он тут же вскрыл его и прочитал записку, написанную твёрдым почерком.

В нём тут же вспыхнула жгучая желанная ярость, не потому что его лишили членства, в Лондоне существовало множество других клубов, которые с радостью его бы приняли, и не из-за настоятельного требования держаться подальше от Джорджианы.

Гнев одолел его после одного притяжательного местоимения, которое пронзило его, как ядовитая стрела. "Наша".

"Наша Анна".

Ему захотелось зарычать. Она не принадлежала Чейзу. Больше нет. Теперь Джорджиана его забота. Она и девочка, сидевшая напротив.

Он подарит им новую жизнь.

Он не даст их в обиду.

Он не знал, что его ждёт впереди, но в одном был уверен: царствованию Чейза пришёл конец. Дункан хотел, чтобы он потерял свою власть и перестал диктовать условия ему, Джорджиане и Кэролайн. Он позаботится о том, чтобы Чейз перестал контролировать их действия. Позаботится о том, чтобы они обе расцвели.

Даже если он не станет тому свидетелем.

– Давайте я отвезу вас домой. Ваша компаньонка, без сомнения, придёт в ужас, потеряв вас. – Он обошёл стол, заметив, что Кэролайн внимательно за ним наблюдает.

– А что насчёт моей просьбы?

– Боюсь, что у меня уже есть договорённость с вашей матерью. Она хочет выйти замуж, и я обещал ей помочь.

– Это плохая идея.

Он и сам это понимал. Замужество не принесёт ей удовлетворения. Как и Лэнгли. А Дункану хотелось, чтобы Джорджиана была довольна.

Чтобы была счастлива.

И он мог сделать её счастливой.

Если бы не его прошлое. Если бы не его печальное будущее, которое нависало над ним каждый раз, когда ему угрожал Тремли.

– Что в послании? – спросила Кэролайн.

Он покачал головой.

– Ничего важного.

– Я вам не верю, – ответила она, опустив взгляд на его руку, в которой он сжимал клочок бумаги.

Дункан опустил взгляд на записку

– Это следующий ход в игре, в которую я играю уже много лет.

Её глаза зажглись любопытством.

– Вы проигрываете?

Он покачал головой, этот следующий шаг он сделает ради любимой женщины.

– Уже нет.

Глава 18

По мнению нашего издания, леди Д окончательно вернулась в общество. На вчерашнем балу нашей леди не давали проходу. И её видели танцующей с лордом Л... три раза...

✵ ✵ ✵

В разгар нынешнего лондонского сезона автор данного издания обнаружил, что именно светские дамы правят балом...

Колонка светской хроники в "Еженедельнике Британии".

13 мая 1833 год.

В ту ночь леди Тремли вся в синяках появилась на женской половине и спросила Анну.

Джорджиана в образе Анны встретила графиню в одной из небольших комнат, отведённых специально для женщин, членов клуба. Она закрыла за собой дверь и сразу же принялась помогать женщине раздеться. Нужно было срочно оценить ущерб, который причинил граф.

– Я послала за врачом, – тихо проговорила Джорджиана, расшнуровывая лиф платья леди Тремли. – И если вы позволите, я хотел бы послать человека за вашими вещами в Тремли-Хаус.

– Там не осталось ничего нужного, – ответила женщина, резко вздохнув от боли, когда корсет ослабел, и она вновь ощутила боль от побоев.

– Мне очень жаль, Имоджин, – проговорила Джорджиана, чувствуя вину и злость. Она отправила женщину домой, зная, чем это может закончится.

– Почему? – Леди Тремли вздохнула, когда Джорджиана провела пальцами по её рёбрам. – Не вы же это сделали.

– Я пригласила вас сюда. И должна была помешать вашему возвращению к нему. – Она подняла её руку. – У вас сломано ребро. Возможно, не одно.

– Вы не смогли бы остановить меня, – проговорила леди Тремли. – Он мой муж. Эту пресловутую могилу я сама себе вырыла.

– Вам нельзя к нему возвращаться.

Джорджиана прошлась бы обнажённой по району Сент-Джеймс, если бы это помогло помешать женщине вернуться к мужу-садисту.

– Не после того, что произошло, – с трудом ответила она гнусавым голосом из-за распухших носа и губы. – Но я понятия не имею, куда мне идти.

– Я же сказала, у нас есть свободные комнаты. Мы можем предоставить вам убежище.

Лели Тремли улыбнулась.

– Я не могу жить в казино в Мейфэре.

Джорджиана считала казино в Мейфэре гораздо более безопасным местом для девушек, которые здесь жили и работали, чем Тремли-Хаус для графини. Чем десятки других аристократических домов для женщин, которые в них жили. Но вместо этого она сказала:

– Не вижу причин, почему не можете.

При этих словах графиня замолчала, на неё снизошло осознание происходящего. Она усмехнулась, явно не зная, как себя вести, и поморщилась от боли.

– Жизнь иногда подкидывает безумные повороты.

Джорджиана кивнула.

– Жизнь состоит из таких поворотов. Наша задача - не позволить ей свести нас с ума.

Пока Джорджиана смачивала отрез ткани в тазу с водой и смывала кровь со щёк и шеи Имоджин, они обе молчали. Тремли хорошо постарался. Сполоснув ткань и снова поднеся её к лицу графини, Джорджиану снова захлестнула вина.

– Нам не следовало вас впутывать.

Имоджин покачала головой и, протянув руку, заставила Джорджиану остановиться. Когда она заговорила, то её царственному виду могла бы позавидовать сама королева.

– Скажу лишь раз: я благодарна за приглашение. Оно дало мне возможность начать вести с ним борьбу. Найти способ его наказать. Я ни о чём не жалею.

– Если бы он был членом клуба, я... – опомнившись, Джорджиана замолчала, а потом начала заново: – Если бы он был членом клуба, Чейз бы его уничтожил.

Имоджин кивнула.

– Поскольку он не член клуба, можете себе представить, что он сделает всё возможное, чтобы уничтожить это место. Он велел за мной следить. Он знал, что я - член клуба.

Джорджиана встретилась взглядом с голубыми глазами женщины.

– Он знал, что ради членства вам придётся поделится с нами некими сведениями.

– Поскольку про себя мне было рассказать нечего... – Графиня отвела взгляд и прошептала: – Я слаба. Он сказал, что остановится, если я признаюсь.

– Нет. – Джорджиана опустилась на колени у ног графини. – Вы очень сильная женщина.

– Я поставила это место под удар. Мой муж - влиятельный человек. Он знает, о чём я вам рассказала. Какими сведениями обладает Чейз.

Теми же, что и Дункан.

Утром Дункан посещал Тремли-Хаус. Она заметила, что он встречался с Тремли на двух балах. Он имел в своём распоряжении сведения, которые могли уничтожить графа, но ещё ими не воспользовался.

– Вы должны предупредить мистера Чейза, – сказала Имоджин. – Когда мой муж... – Она замолчала. Передумав, начала заново: – Когда приедет граф, он сделает всё, чтобы здесь камня на камне не оставить, чтобы погубить всех, кто причастен к клубу. Он сделает всё возможное, чтобы заставить вас молчать.

– Думаете, вы первая, у кого муж ублюдок? Нас непросто уничтожить, – сказала Джорджиана с большей бравадой, чем чувствовала. Она окунула руки Имоджин в тёплую воду, отчего графиня зашипела от боли. – Он не первый, кто угрожает нам, и не последний.

– Как вы поступили с информацией? – спросила графиня. – Что с ней станется? Когда используете против него?

– Надеюсь, скоро, – ответила Джорджиана. – Если она не появится в "Новостях Лондона" в течение недели, я сама сделаю её достоянием общественности.

Имоджин застыла.

– В газете Уэста?

Джорджиана кивнула.

– Мы передали информацию Дункану Уэсту, чтобы он её опубликовал. – Графиня поднялась на нетвёрдых ногах. Джорджиана встала рядом. – Миледи, пожалуйста, посидите, пока не придёт доктор.

– Только не Уэсту.

В словах леди Тремли звучали потрясение и что-то напоминающее страх. Джорджиана обеспокоенно покачала головой.

– Миледи?

– Уэст уже много лет находится у него под колпаком.

Джорджиана замерла. Заявление леди Тремли поразило её до глубины души. Но, какой бы отвратительной ни была правда, Джорджиана ни на секунду не сомневалась, что графиня не лжёт.

После того, что рассказал Борн днём.

После поведения Уэста на балах у Уортингтонов и Бофетерингстоунов, где он стоял в стороне, потому что не умел танцевать и общался с графом.

Ей следовало догадаться. Надо было понять... Тремли и Уэст вели странную и извращённую игру.

Невероятно.

Хотя чему удивляться? Уже не в первый раз ей казалось, что она знает мужчину. И не в первый раз Джорджиана думала, что его любит.

Только на этот раз она так не думала.

А знала наверняка.

И поэтому предательство ранило гораздо сильнее.

Перед её глазами промелькнуло воспоминание о той ночи, когда он пришёл в клуб и узнал в Анне Джорджиану. Когда она начала с ним пререкаться, и он ей пригрозил.

"Я открою миру ваши секреты".

Она не хотела верить, что Дункан может так поступить, но внезапно поняла, что совсем его не знает.

Кто же он?

Она скрестила руки на груди, борясь с желанием схватить леди Тремли за плечи. Борясь с неумолимой болью, которая вспыхнула у неё в груди.

– У вас есть доказательства?

Имоджин издала резкий и неистовый смешок.

– Они мне не нужны. Граф хвастался этим много лет. Ещё до нашей свадьбы. Он рассказывает всем и каждому, что Уэст - его мальчик на побегушках.

Всё в Джорджиане воспротивилось этому определению. Мальчик на побегушках.

Совсем не похоже на Дункана. Она не могла себе даже представить, чтобы он под кого-то прогнулся, не говоря уже о таком чудовище, как Тремли. Тайный сговор с графом означал бы, что Дункан знал обо всём, о предательстве Тремли, о склонности бить жену, о его чёрной душе.

Что-то здесь не так.

Но сейчас перед ней сидела графиня, вся в крови и синяках, у неё была сломана не одна кость, в этом Джорджиана не сомневалась, и утверждала, что Тремли и Дункан - сообщники.

Она мысленно перенеслась в ту ночь, когда встретила его на балконе, он тогда вытащил из её волос пёрышко и провёл им по её руке, по нежной коже локтя, заставив Джорджиану пожалеть, что на ней надето столько одежды.

"Вы бы не хотели знать точно, с кем имеете дело?"

Вопрос был таким откровенным, что она поддалась сиюминутному порыву. Поддалась ему. Джорджиана говорила себе, что в состоянии отличить факты от вымысла, правду от лжи.

Хорошего человека от плохого.

А потом он появился у неё в клубе. Проследив за Джорджианой.

Нарочно? Её охватил ужас. Возможно ли, что он за ней следил? Неужели он с самого начала знал о маскараде? Знал, что она была одновременно и Анной, и Джорджианой?

Неужели он с самого начала намеревался её использовать, чтобы заполучить досье Тремли? Мог ли он использовать графиню? И это всего лишь сопутствующий ущерб от войны с графом?

Боже!

Дункан целовал Джорджиану. Ласкал её. Чуть ли не пообещал совместное с ним будущее.

Хотя, на самом деле, он не обещал ей никакого будущего.

На самом деле, когда он раздел её и занялся с ней любовью, Дункан сказал, что у них нет будущего.

"При моих обстоятельствах... у нас ничего не выйдет".

Она похолодела при этом воспоминании.

Господи. Да кто же он? Как у него получилось обманным путём завладеть её сердцем? Она ведь обладала всеобъемлющей властью... Как он сумел подчинить себе Джорджиану?

"Какие отношения тебя связывают с Тремли?"

"Какие отношения тебя связывают с Чейзом?"

Их секреты были равноценны.

Внутри неё что-то треснуло... Джорджиана и не подозревала, что с тех пор, как она была ребёнком, её сердце вновь билось. Что, когда она была ребёнком, оно не разбивалось вовсе.

Джорджиана не любила Джонатана. Теперь она это знала точно.

Ведь теперь она не сомневалась, что любит Дункана Уэста. И эта всепоглощающая любовь её уничтожит.

Она встретилась взглядом с графиней.

– Это моих рук дело, – призналась Джорджиана. – Из-за меня вы оказались здесь, я подвергла вас опасности. – Она покачала головой. – Он...

Раздался стук в дверь, не дав Джорджиане закончить предложение. Но, проходя через комнату, она мысленно прокрутила слова в голове дюжину раз.

"Он солгал мне".

Но почему?

Она повернулась к графине, сжав кулаки, как будто ей предстояла битва.

– Наверняка, приехал врач.

Леди Тремли кивнула. Джорджиана открыла дверь и обнаружила за ней Бруно, чьё лицо выражало настороженность. Она вопросительно наклонила голову, его взгляд скользнул поверх её плеча, задержавшись на графине.

– Прибыл Тремли, – тихо сказал он.

Джорджиана встретилась с ним взглядом, мгновенно перевоплотившись в Чейза.

– Поскольку он не член клуба, нас это не должно волновать.

– Он говорит, что знает, что его жена здесь, и готов в следующий раз взять с собой королевскую гвардию, если мы сейчас его не впустим.

– Передай остальным.

– Он хочет увидеть тебя.

Она оглянулась через плечо, убедившись, что графиня находится на достаточном расстоянии, чтобы не услышать ответ Джорджианы и наклонилась к массивному мужчине.

– Ну, с Чейзом у него вряд ли получится встретиться.

Бруно покачал головой.

– Ты не поняла. Он хочет увидеть Анну.

Её охватил страх. Раньше таких странных просьб не поступало.

– Анну, – повторила она.

– Он сказал, что ты - единственная, с кем он будет говорить.

– Ну что ж, тогда он со мной встретится, – сказала она.

– С тобой и твоей охраной, – воинственно заявил Бруно.

Её это вполне устраивало. Она снова повернулась к графине.

– Судя по всему, меня хочет видеть ваш муж.

Глаза Имоджин округлились.

– Вы не должны с ним встречаться. Он заставит вас всё ему рассказать.

Джорджиана улыбнулась, пытаясь подбодрить графиню.

– Я не из тех женщин, кого легко заставить что-либо сделать.

– Он не из тех, кого легко победить.

Она это и сама знала. Но он был человеком, который понимает силу и власть. И она не боялась воспользоваться ими, чтобы сразиться с графом.

– Всё будет хорошо, – заверила она леди Тремли, взгляд Джорджианы скользнул по ссадинам и синякам, которых не заслуживала ни одна женщина. Её охватил гнев. Из-за Имоджин. Из-за Дункана.

Из-за правды.

У неё ещё оставалась слабая надежда, что он ей не лгал. Что он был именно тем, за кого себя выдавал.

Возможно ли, чтобы это было правдой.

Потому что выдавал он себя за хорошего человека.

Она выбросила эти мысли из головы, когда прибыл врач. Убедившись, что новый резидент "Падшего ангела" находится в надёжных руках, Джорджиана направилась через лабиринт из проходов и коридоров в маленькую комнату на мужской стороне клуба, предназначенную для самых злостных нарушителей.

Персонал клуба называл её "Прометей", внутри висела огромная картина маслом, на ней Зевс в образе орла наказывал Прометея, мучительно потроша его печень за кражу огня у богов. Картина предназначалась для запугивания, и благодаря ей Джорджиана практически не сомневалась, что, когда она вошла в комнату в сопровождении Бруно и Азриэла, чтобы встретиться с Тремли лицом к лицу, сердце графа пару раз ёкнуло.

Он стоял в дальнем конце комнаты без окон, между ними находился широкий дубовый стол. Джорджиана, не колеблясь, начала разговор:

– Чем могу быть полезна?

Граф улыбнулся, и ей пришло на ум, что в другое время, в другом месте, она могла бы счесть его привлекательным. Он был бесспорно красив: тёмные волосы, тёмно-голубые глаза, белоснежная улыбка, которая заставляла задуматься, не родился ли он с дополнительным набором зубов.

Но его глаза оставались серьёзными, Джорджиана повидала достаточно зла в мире, чтобы разглядеть его в графе Тремли.

– Я пришёл за женой.

Он с наигранной невинностью склонил голову набок.

– В клубе нет женщин, милорд. Он только для мужчин. По правде говоря, я сильно удивилась, что вы спрашиваете обо мне.

Его глаза сузились.

– Я слышал, вы говорите от имени Чейза.

Она изобразила скромницу.

– Вы мне льстите. Ни у кого нет такой привилегии.

Он наклонился вперёд, упёршись кулаками в дубовую поверхность стола.

– Тогда, возможно, вы его позовёте.

Она встретилась с ним взглядом.

– Мне очень жаль, милорд. Чейз никого не принимает.

В его глазах что-то промелькнуло.

– Мне надоел этот разговор.

– Мне жаль, что мы потратили ваше время впустую. – Джорджиана разгладила юбки и повернулась, чтобы уйти. – Один из этих прекрасных джентльменов с радость проводит вас до выхода.

– Я бы предпочёл, чтобы эти... – Он замолчал, его презрительный взгляд скользнул сначала по Азриэлу, а затем по Бруно. – Не могу назвать пару мавров джентльменами. – Она напряглась, услышав отвращение в его голосе. – Почему бы им нас не оставить наедине, мы смогли бы обсудить некие вопросы, которые вызывают моё беспокойство.

– Джентльмены останутся, – непреклонно заявила она. – Хотя, если вы снова проявите к ним неуважение, уйду я.

– Давайте обойдёмся без банальностей, Анна, – сказал он так, словно они были знакомы уже давно. – Мне нет дело до этих мужчин. Или до вас, если уж на то пошло. Или до моей жены, которая, я не сомневаюсь, находится где-то в этом огромном здании. Её жизнь не имеет для меня значения. Жаль только, что она сбежала прежде, чем я успел её убить.

– Если уж мы решили обойтись без банальностей, милорд, рекомендую быть поосторожнее с угрозами. Нужно ли вам напоминать, что "Падшему ангелу" известны ваши тайны? – Джорджиана задумалась, будет ли Лондон скучать по этому отвратительному человеку, если он вдруг исчезнет. – И мы готовы их обнародовать.

– Я прекрасно знаю, что у вас на меня есть.

– Давайте всё проясним, мы говорим о доказательстве вашей измены? – спросила она, желая увидеть, как он содрогнётся, и получила огромное удовольствие, когда он так и сделал. Когда Тремли сжал свои идеальные зубы, Джорджиана улыбнулась. – Ваша тайна широко известна сотрудникам "Падшего ангела". В нашем распоряжении есть полное досье со множеством доказательств. Вы, сэр, предатель короны.

Он откинулся назад.

– Вы раскрыли мою самую страшную тайну.

– Уверена, есть и другие.

На его губах вновь появилась холодная и зловещая улыбка.

– Не сомневайтесь.

Она вздохнула.

– Лорд Тремли, вы зря тратите наше время. Чего именно вы хотите?

Он приподнял брови.

– Я хочу знать, кто скрывается под личной Чейза.

Джорджиана рассмеялась.

– Забавно, что вы думаете, будто я вам что-то расскажу.

Тремли ухмыльнулся.

– О, я думаю, вы сделаете именно то, о чём я прошу, потому что готов забрать у вас кое-кого, кем вы очень дорожите.

– Не представляю, что вы имеете ввиду.

Он снова подался вперёд.

– Я знаю, что у вас с Дунканом Уэстом есть некая договорённость. – Джорджиана никак не отреагировала на это заявление, но её сердце бешено заколотилось при упоминании имени Дункана. Они с Тремли друзья или враги?

– Сначала я думал, что в “Падшем ангеле" так заведено. Он красив, богат и наделён властью, прекрасный улов, если вы предпочитаете простолюдинов.

Она прищурилась, глядя на него.

– В наши дни я предпочитаю их аристократам.

Он холодно рассмеялся.

– Умная девочка. С острым язычком.

Её губы изогнулись в улыбке.

– Моё время, милорд. Вы его тратите впустую.

– Вам непременно захочется услышать то, что я намереваюсь сказать, – небрежно проговорил он, отодвигая стул и садясь на него. Откинувшись на спинку, Тремли с большим удовольствием нагнетал атмосферу. – Как бы там ни было, сначала я думал, что вы для него просто игрушка. Но потом я с ним поговорил. И оказалось, что он вам... весьма предан. Так благородно с его стороны.

Ей хотелось в это верить. Но между Дунканом и Тремли существовала какая-то связь, которую она не понимала. И поэтому не доверяла.

– Не будучи членом клуба, откуда мне было знать, что вы не шлюха, которая продаёт себя любому, кто хорошо заплатит, – продолжил граф.

Бруно и Азриэль напряглись у неё за спиной, но она не обернулась.

– Что вы хотите этим сказать?

Граф взмахнул рукой.

– Я слышал, что между вами и Уэстом что-то есть. Вас видели здесь вдвоём, и, по-видимому, герцог Ламонт застал вас в компрометирующей ситуации. Вас видели в экипаже без опознавательных знаков около конторы Уэста, а затем входящей в его дом. Мне сказали, что выглядели вы значительно более... потрёпанной, назовём это так, когда покидали его особняк.

Её сердце начало бешено колотиться.

– И Уэсту очень не понравилось, когда я употребил название вашей профессии вместо того, чтобы назвать вас по имени. – Он сделал паузу. – Хотя, честно говоря, я не уверен, что слышал ваше полное имя. Обычно вас называют просто шлюхой Чейза. Но теперь вы стали шлюхой Уэста. Так что...

За все эти годы, пока она, как королева, расхаживала среди игроков в зале клуба, её так называли сотни раз. Но сегодня это оскорбление задело за живое.

В той или иной степени Джорджиана со временем превратилась в участницу маскарада. Она стала Анной. По очевидным причинам она собиралась выйти замуж за Лэнгли. Отдаться за титул. Она противостояла страсти, которую рождал в ней Уэст, потому что он не мог расплачиваться по её долгам.

Но это не означало, что он был ей безразличен.

– Я повторю вопрос. Что вы пытаетесь сказать?

– Настало время продолжить разговор без ваших часовых, – ответил Тремли. – Потому что сейчас я буду убеждать вас предать вашего работодателя.

– У вас ничего не выйдет, им нет необходимости уходить.

Её дерзкий тон заставил его удивлённо приподнять брови.

– Вы назовёте мне настоящее имя Чейза, и я покину это место безвозвратно. Считайте это залогом того... что мы больше никогда не увидимся.

– Мы храним ваши секреты, вы - наши.

Он ухмыльнулся.

– Правду говорят, вы не просто хорошенькое личико.

Она не улыбнулась в ответ.

– А вы, лорд Тремли, к сожалению, обладаете только приятной внешностью. Видите ли, предложенное вами соглашение работает лишь в том случае, если у обеих сторон есть информация, которую другая сторона не хочет оглашать. – Она наклонилась вперёд и заговорила с ним, как с ребёнком: – Мы знаем ваши секреты. А вы наши - нет.

– Нет, но я знаю секреты Уэста.

Джорджиана замерла.

– Мистер Уэст больше не является членом клуба. Нам не нужны его секреты.

– Чепуха, – возразил он. – Я тоже не член клуба, но вы собрали обо мне сведения. Кроме того, даже если Чейзу нет дела до секретов Уэста, они заинтересуют вас. Их полным-полно.

Джорджиана встретилась с ним взглядом.

– Я вам не верю.

Если секреты Уэста настолько велики, что стоят того, чтобы обменять их на личность Чейза, она бы их знала. Он бы ведь ей сам рассказал?

Как и она ему свои?

Глаза Тремли весело сверкнули, словно он прочитал её мысли.

– Вот вам и доказательства, – злорадно заявил граф. – Он вам не безразличен. Но он вам так ничего и не рассказал, – с фальшивым сочувствием проговорил Тремли. – Бедняжка.

Она притворилась равнодушной, сделав вид, что не обратила внимания на его слова.

– Если бы он хранил стоящие секреты, клуб бы о них знал.

– Рассказать вам? Хотите знать, кто на самом деле мужчина, которого вы любите?

Она оставила без внимания вопросы, и тот интерес, который они в ней разожгли.

И то, как захотелось прокричать "да".

Он наклонился вперёд и прошептал:

– Я дам вам подсказку. Он преступник.

Её взгляд метнулся к нему.

– Мы все так или иначе преступники.

Он улыбнулся.

– Да, и у вас нет никаких иллюзий на мой счёт. – Тремли встал. – Думаю, вам следует спросить его самого. Расспросите о Суффолке. О сером жеребце. Задайте вопрос о девушке, которую он похитил. – Граф сделал паузу. – Спросите его настоящее имя. Спросите о мальчике, у которого он украл его теперешнее имя.

Её сердце бешено грохотало в груди, она пыталась поверить в эти слова. И в тоже время пыталась им не верить. Она разрывалась между ощущением того, что она предает Дункана, просто слушая графа, и ощущением того, что Дункан глубоко предал её, не сказав правды, прежде чем соблазнить своими ласками, жизнью и своим проклятым бассейном.

Прежде, чем влюбить в себя.

Кто же он?

– Убирайтесь, – угрожающе тихо приказала она графу.

– Думаете, я не причиню ему вреда? Не уничтожу его? Для меня он ничего не значит... Но вам он, судя по всему, очень дорог. Вы уверены, что хотите, чтобы я ушёл? Так и не получив информацию, о которой я прошу?

– Я уверена, что больше не хочу дышать с вами одним воздухом.

Он ухмыльнулся.

– Разве вы не должны закончить фразу обращением "милорд"? Вы действительно слишком комфортно чувствуете себя с теми, кто лучше вас?

Джорджиана посмотрела на Азриэла.

– Выведите его отсюда. Ему здесь больше не рады.

– Даю вам три дня, – сказал граф. – Три дня, чтобы убедиться в правдивости моих слов.

Она покачала головой и отвернулась. Ей не нужны три дня. Она и так знала, что это правда.

Джорджиана даже не имела представления о настоящем имени Уэста.

Она всё знала о тайнах. Построил на них всю жизнь.

Кто он? Почему он ей ничего не рассказал?

Почему не доверился?

"Какие отношения тебя связывают с Тремли?"

"Какие отношения тебя связывают с Чейзом?"

От неё не ускользнула ирония. Они хранили слишком много секретов друг от друга.

Вероятно, так было лучше. Искренность рождала несбыточные мечты.

– Анна. – Она повернулась к графу, стоявшему в дверях, и он повторил: – У вас есть три дня, чтобы сделать выбор... в пользу Чейза или Уэста.

Глава 19

На балу у Р леди Д была похожа на видение в белом, что заставляет задуматься: если она так прекрасна на обыденном мероприятии, насколько ошеломительно она будет выглядеть на мероприятии, посвящённом исключительно ей? Счастливчиком окажется тот, у кого получится рассмотреть её поближе...

✵ ✵ ✵

Ранее известный как самый выдающийся повеса высшего общества лорд Б рискует потерять свой распутный титул. Его заметили, когда он поднимался по ступеням своего дома, который теперь он делит с женой и тремя детьми, нагруженный множеством свёртков и пакетов и чем-то подозрительно напоминающим рождественский пудинг, и это в мае!

Дамский журнал "Жемчуга и Мантильи".

Конец мая, 1833 год.

Дункан стоял в потёмках в саду Ралстон-Хауса, позади него шумел роскошный ежегодный бал, а он ждал появления Джорджианы.

Ему не терпелось её увидеть.

Он собирался встретиться с ней ещё вчера, после того как решил вырвать её из цепких когтей Чейза, но отыскать женщину, которая играла в обществе две совершенно разные, тайные роли, было нелегко. Леди Джорджианы не оказалось в Лейтон-Хаусе, когда Уэст проводил Кэролайн домой, а искать Анну в "Падшем ангеле" он не имел возможности, поскольку его членство аннулировали.

Поэтому он провёл вечер, готовясь к ответному залпу в войне с Чейзом, в войне, которая решит будущее Джорджианы, Кэролайн, его сестры и его собственное.

Он не был дураком, и если всё сложится благополучно, его тщательно продуманные планы обеспечат ему и Синтии безопасность, а Джорджиане и Кэролайн всё, что они пожелают. Она сохранит свои секреты и получит мужа. Получит ту жизнь, о которой мечтала.

Сегодня вечером она танцевала каждый танец в паре с лучшими и умнейшими британцами. Героями войны, графами, герцогом, известным своей впечатляющей работой в палате лордов. Каждый из них подходил ей идеально.

Газеты Дункана, как и он сам, обеспечили ей будущее. Обеспечили будущее её дочери. Джорджиана удачно выйдет замуж... за человека с безупречной репутацией, с незапятнанным титулом.

Возможно, сможет его полюбить.

Он ненавидел ту горечь, которая затопила его при этой мысли, то отчаянное желание помешать ей быть с кем-то другим. Полюбить кого-то другого, кроме Дункана.

Но он не мог дать ей того, чего она желала, даже если бы и обладал титулом... Он не мог обещать ей будущего. Безоблачного будущего.

Дункан не пожелал бы будущего с ним женщине, которую столь сильно любил.

Если всё пойдёт хорошо, она вернётся в общество, ни о чём не волнуясь: ни о своём тёмном прошлом, ни о неопределённом будущем. Если его план сработает, она выйдет замуж в течение двух недель.

Две недели.

Слова продолжали звучать у него в голове, казалось, то соглашение они с Джорджианой заключили целую жизнь назад. Они же умные люди. Они должны были понимать, что их жизнь слишком сложна для двухнедельной передышки. Хотя язык не поворачивался назвать время, проведённое вместе, передышкой.

Джорджиана очень непростая женщина.

И он обожал её за это.

И сегодня Дункан в последний раз проявит своё обожание, украдкой проведёт с ней пару мгновений, чтобы помочь ей обрести счастье, каким бы оно ни было.

Но сначала расскажет ей всю правду.

Прежде чем увидеть, сначала он её услышал, шелест юбок прозвучал, как пушечный выстрел в темноте. Он повернулся, наслаждаясь тем, как силуэт Джорджианы вырисовывался на фоне бального зала. Свет отбрасывал бледно-золотистый отблеск на белое платье с опасно низким вырезом, открывая взору верхнюю часть груди, ему захотелось навсегда похитить Джорджиану из этого места.

Она остановилась в нескольких футах от него, Дункану претило расстояние между ними. Он шагнул к ней, надеясь его сократить, но она отступила. Джорджиана подняла руку, облачённую в перчатку, взмахнув бежевой бальной карточкой.

– Вчера ты меня бросил, – сказала она, недовольство, прозвучавшее в её голосе, заставило Дункана возжелать Джорджиану ещё сильнее. – Не думаешь ли ты, что так запросто можешь затащить меня в тёмный сад.

Он внимательно за ней наблюдал.

– Похоже, у меня получилось.

Она нахмурилась.

– Зря. Мне не следует здесь находиться. Наше соглашение должно было укрепить мою репутацию. Эта встреча грозит сделать обратное.

– Я никогда не позволю этому случиться.

Она встретилась с ним взглядом.

– Хотелось бы верить.

Дункан замер, ему не понравились её слова.

– То есть?

Джорджиана вздохнула, отвела взгляд в сторону, а затем снова посмотрела на него.

– Ты меня бросил, – тихо и печально проговорила она. – Просто взял и ушёл.

Дункан покачал головой.

– Я не понимал, почему ты не хочешь рассказать мне правду. – Ему показалось, что она рассмеялась, но он не был уверен, в тёмном саду он не видел её глаз. – А потом понял, что ты не можешь мне слепо доверять. Что уже один раз обжигалась. Ты хранишь свои секреты ради неё. И по этой же причине хранишь его секреты. – Он сделал паузу. – Я больше не буду просить тебя о них рассказать.

Джорджиана подошла ближе, шагнула вперёд, и его тут же захлестнуло ощущение её близости... окутало ароматом... ванили и сливок. Он хотел притянуть Джорджиану к себе и заняться с ней любовью здесь, в темноте. Возможно, в последний раз.

Хотел провести с ней две недели.

Всю жизнь.

Но это невозможно, поэтому ему придётся довольствоваться сегодняшней ночью.

– Почему ты не умеешь танцевать? – спросила она.

Вопрос возник из ниоткуда, и чертовски его поразил. Он ожидал, что она спросит о его секретах. О прошлом. О Тремли. О Синтии. Но никак не рассчитывал на такой простой вопрос. Такой всеобъемлющий.

Хотя, конечно, стоило.

Стоило ожидать, что она сначала задаст самый важный вопрос.

Неудобный предмет разговора, все аспекты жизни Дункана, которые так или иначе были связаны с ним, не позволили ему сразу дать ответ. Он начал с простого.

– Никто никогда не учил меня танцевать.

Она покачала головой.

– Все учатся танцевать. Даже если это не кадриль или вальс, которые принято танцевать там, – она махнула рукой в сторону дома, – ты всё равно с кем-то танцуешь.

Он крепко задумался.

– Мать танцевала с отцом.

Джорджиана молчала, ожидая услышать всю историю. Не мешая её рассказать. Давно забытое воспоминание всплыло из самого отдалённого уголка его разума.

– Отец умер, когда мне было четыре года, удивительно, что я вообще его помню. – Дункан сделал паузу. – Может быть, я и не помню. Возможно, это сон, а не воспоминание.

– Расскажи, – попросила Джорджиана.

– Мы были арендаторами и жили в коттедже в большом поместье. Отец был крупным и цветущим мужчиной. Он подкидывал меня в воздух, словно я ничего не весил. – Дункан на мгновение замолчал. – Наверное, для него так и было. – Он покачал головой. – Я помню, как они с мамой кружились возле камина. – Дункан посмотрел на Джорджиану. – Но кружились они не в танце.

Она не сводила с него глаз.

– Твои родители были счастливы?

Дункан изо всех сил старался вспомнить их лица, но в памяти остались лишь их улыбки. Смех.

– В тот момент, думаю, были.

Джорджиана кивнула и взяла его за руку.

– Значит, они танцевали.

Он крепко сжал её пальцы.

– Но не так, как ты.

– Абсолютно не так. Наши танцы - представление. Мы делаем это напоказ, Демонстрируем себя во всей красе в надежде снискать благосклонность. – Джорджиана подошла к нему так близко, что, если бы он опустил подбородок, то смог бы коснуться её лба поцелуем. Дункан подавил это желание. – А твои родители танцевали ради удовольствия.

– Если бы я умел танцевать, – прошептал он, когда она подняла на него глаза. – Я бы танцевал с тобой.