Не судите леди по одежде

– Где?

– Где бы ты ни пожелала.

– Возле камина в твоём доме? – шёпотом спросила она. Дункана раздирали желание и воспоминания.

– В другом месте. В другое время. Если бы мы были другими людьми.

Она грустно улыбнулась и положила левую руку ему на плечо, а правую вложила в его ладонь.

– А может быть прямо здесь? Сейчас? – Жаль, что их руки облачены в перчатки. Дункану хотелось почувствовать прикосновение её нежной кожи, а не только жар сквозь ткань. Пока они медленно двигались в темноте, кружась в медленном ритме под музыку, доносившуюся из бального зала, он сожалел о многих вещах.

После долгого мгновения Дункан прижался губами к её кудрям и проговорил:

– Я видел, как ты танцуешь дюжину раз... И я завидовал всем твоим партнёрам.

– Извини, – произнесла Джорджиана.

– Я стоял на краю бального зала, наблюдая за тобой, как Посейдон за Амфитритой.

Она отстранилась и посмотрела на него, вопросительно склонив голову. Он улыбнулся.

– Я тоже кое-что знаю о Посейдоне.

– Очевидно, больше, чем я.

Дункан сосредоточился на их движениях.

– Амфитрита была морской нимфой, одной из пятидесяти, и в отличие от сирены... была спасительницей морской. – Они повернулись, и на лице Джорджианы отразилось сияние бального зала. – В одну из ночей в конце лета нимфы собирались на острове Наксос и танцевали в волнах у берега. А Посейдон наблюдал.

Её глаза зажглись весельем.

– Представляю себе.

Он ухмыльнулся.

– Разве можно его за это винить?

– Продолжай.

– Посейдон следил лишь за одной морской нимфой.

– За Амфитритой.

– Кто рассказывает: я или ты? – поддразнил Дункан Джорджиану.

– Прошу прощения, сэр.

– Он безумно возжелал её. Вышел из моря нагишом и заявил свои права. Поклялся любить её со страстью прибоя, с рвением волн. Поклялся, что любовь его будет так же бездонна, как сам океан.

Джорджиана больше не смеялась, и он тоже. Внезапно история показалась ей невероятно серьёзной.

– Что было дальше?

– Она убежала от него, – мягко ответил Дункан, целуя Джорджиану в лоб. – На самый край света.

Джорджиана долго молчала.

– Она пришла в ужас от его силы.

– Посейдон хотел поделиться ею с Амфитритой. Он последовал за нимфой, отчаянно в ней нуждаясь, страдая без неё, отказываясь дать себе передышку, пока она не отыщется. Без неё ему ничего не было нужно. Он хотел ей поклоняться, хотел на ней жениться и сделать богиней моря.

Теперь Джорджиана тяжело дышала, как и он, с головой погрузившись в рассказ.

– Когда Посейдон не смог её найти, он потерял всякое желание править морем в одиночестве. Он пренебрегал своими обязанностями. Моря поднялись, и штормы обрушались на острова Эгейского моря, но Посейдона ничего не интересовало.

Когда Амфитрита поняла, что предлагал ей Посейдон, от чего она отказалась, как упорно её искал, она зарыдала. Амфитрита оплакивала любовь, которую он к ней питал, его страсть и желание. То, что потеряла. – Теперь в глазах Джорджианы стояли слёзы, история приобрела новый смысл. – Слёз было так много, что, наконец, она иссякла и превратилась в море.

– Посейдон навсегда её потерял, – тихо проговорила Джорджиана.

Он покачал головой.

– Нет. Она воссоединилась с ним навсегда. Стала его сильным, бурным партнёром. Равной ему во всех отношениях. Без неё нет его.

Музыка в бальном зале смолкла. Дункан отстранился от Джорджианы.

– Ты постоянно от меня убегаешь.

– Нет, – возразила она, но они оба знали, что это ложь. Джорджиана отошла на несколько шагов назад, установив между ними дистанцию и проговорила: – Да. Убегаю.

– Почему?

Она сделала вдох, выдохнула.

– Я убегаю от тебя, – грустно призналась Джорджиана, – потому что если не буду, то побегу к тебе навстречу. А этого не может случиться.

Не зная, что ещё сделать, Дункан поцеловал Джорджиану, вкушая её сладость, наслаждаясь красотой и жизнью, скандалом и грустью. Грусть его остановила. Он отстранился, ожидая, что Джорджиана заговорит.

– Кто для тебя Тремли?

Она удивила его своей прямотой. Конечно, удивляться нечему. Джорджиана никогда не уклонялась от трудного разговора.

– Он приходил ко мне вчера вечером.

Дункан похолодел. В нём взыграла яростно.

– Зачем?

– Он чуть не убил свою жену. Она сбежала в клуб в поисках убежища.

– Господи, – проговорил он, отступая на несколько шагов. – Это из-за меня.

Джорджиана встретилась с ним взглядом, в котором читались гнев и предательство.

– Из-за нас.

– Она...

– Она поправится, – успокоила его Джорджиана. – Поправится и заживёт припеваючи. Мы подыщем ей место, где она сможет не опасаться Тремли.

Внезапно Дункан почувствовал бессилие, какое не испытывал никогда в жизни. Такое бессилие он не чувствовал, даже когда выполнял приказы Тремли.

– Под "мы" ты подразумеваешь себя и Чейза.

– В том числе.

– Я хочу, чтобы он умер, – сказал Уэст, слова вырвались у него от разочарования и вины за то, что он сделал с невинной женой Тремли. И ради чего? – Хочу уничтожить его навсегда.

– Почему ты медлишь? – в замешательстве напряжённо спросила она. – У тебя есть досье. Я сама тебе его отдала. Кто для тебя Тремли? Какую власть он над тобой имеет? – Она сделала паузу, беря себя в руки. – Скажи мне. Мы можем поправить положение.

Джорджиана говорила серьёзно. Но её нелепое заявление, как будто она могла повлиять на Тремли или Чейза, вызвало у Дункана смех.

– Поправить положение можно только одним способом, – сказал он. – Тайна остаётся тайной до тех пор, пока её не узнает второй человек.

– И Тремли узнал твои.

Если бы всё было так просто.

– История не так хороша, как миф о Посейдоне и Амфитрите.

– Об этом мне судить, – сказала она.

Дункан не мог стоять спокойно. Не тогда, когда впервые в жизни раскрывал своё тёмное прошлое. Поэтому он повернулся и пошёл вперёд, Джорджиана последовала за ним, но зная его, не делала попыток к нему прикоснуться. Не сейчас.

Он не хотел лишний раз вспоминать о том, что мог бы иметь, если бы не его тайны.

– Тремли всегда знал мои секреты, – признался Дункан.

Джорджиана подозревала, что между ними существует какая-то связь, но не знала какая. Ей и в голову не приходило, что они с графом давно знакомы.

Она внимательно наблюдала за ним, стараясь скрыть своё потрясение, стараясь не задавать вопросов, вертевшихся у неё на языке.

– Отец умер, когда мне было не больше четырёх. – Дункан вглядывался в темноту, пока Джорджиана любовалась его строгим профилем. Эмоциями, которые проявились на его лице. – Мать не умела работать на земле, поэтому ей предложили позицию в главном доме.

– В доме Тремли, – догадалась Джорджиана.

Он кивнул.

– Из жены фермера она превратилась в прачку. Вместо того, чтобы жить в собственном доме, она поселилась в комнате с шестью другими женщинами, с ней в одной постели спал ребёнок. – Дункан посмотрел на деревья, шелестящие на весеннем ветру. – Но она никогда не жаловалась.

– Конечно, не жаловалась, – не удержалась и вставила Джорджиана. – Она делала это ради тебя. Ради тебя и твоей сестры.

Он не обратил внимание на её слова.

– Поместье находилось в ужасном состоянии. Прежний граф, если это вообще возможно, был ещё хуже нынешнего. Он избивал слуг. Приставал к женщинам. Детям давали слишком тяжёлую работу. – Дункан продолжал вглядываться в темноту. – Нам с мамой повезло.

Джорджиана ещё не дослушала историю, но уже знала, что в ней не будет счастливого конца. Ей хотелось дотронуться до Дункана, утешить, но, понимая, что не стоит, позволила ему договорить.

– Он проявил к ней интерес.

Джорджиана с негодованием ждала продолжения.

– Он предложил ей сделку: её тело в обмен на мою безопасность. – Она нахмурилась, и Дункан это заметил. – Или, скорее, в обмен не на безопасность, а на моё присутствие. Если она не согласится, он отошлёт меня в работный дом.

Джорджиана подумала о Кэролайн, о своём прошлом. О тех проблемах, с которыми ей приходилось сталкиваться, они никогда не были столь лютыми. Столь роковыми. Даже потеряв репутацию, она оставалась аристократкой. Но той женщине так не повезло. Как и её ребёнку.

– Зачем? – спросила она. – Зачем её так мучить?

Дункан встретился с ней взглядом.

– Граф обладал властью. – Он замолчал, собираясь с мыслями. И продолжил: – Мне разрешили остаться, но, как я уже говорил, заставили работать. – Джорджиана потянулась к нему, не в силах себя остановить. Ей захотелось утешить мальчика, которым он когда-то был. Дункан отстранился. – Нет. Я не смогу рассказать тебе всего, если ты... – Он помедлил, потом сказал: – Однажды я воспротивился работе. Он наказал мать.

– Дункан, – прошептала она.

– Я не смог его остановить.

Она покачала головой.

– Конечно, не смог. Ты же был ребёнком.

Его взгляд метнулся к ней.

– Я уже не ребёнок. Но я не смог помешать Тремли причинить вред его жене.

– Эти случаи нельзя сравнивать.

– Конечно, можно. Чарльз всегда был таким же ужасным, как и его отец. Даже хуже. Он отчаянно нуждался в одобрении и наслаждался властью, которую давало ему положение будущего графа. Он умел очень сильно бить. – Дункан потянулся к челюсти, будто почувствовав боль от тех ударов. – Он творил жуткие вещи с детьми слуг. Я останавливал его бесчисленное количество раз. А потом... – Дункан замолчал, погрузившись в воспоминания, а затем снова посмотрел на Джорджиану. – Графиня никогда не вернётся назад, – поклялся он. – Я заплачу за то, чтобы она отправилась куда угодно. В любое место, которое выберет.

Она кивнула.

– Хорошо.

– Я серьёзно, – сказал он, яростно глядя на Джорджиану.

– Я знаю.

Дункан глубоко вздохнул и выругался.

– Когда мне было десять, мать забеременела.

Она уже подсчитала в уме года. Джорджиана уже знала, что Синтия была Дункану сводной сестрой. Но теперь всё встало на свои места. Её глаза расширились. Настало его очередь кивнуть.

– Теперь ты видишь связь.

– Тремли.

Он опустил голову.

– Она его сводная сестра.

– Господи, – прошептала Джорджиана. – Синтия знает?

Дункан не ответил.

– Граф пытался заставить маму избавиться от ребёнка, сначала когда у неё начал расти живот, а потом снова, когда Синтия родилась. Он пригрозил, что заберёт её. Отдаст какой-нибудь благополучной семье в поместье. Мать не позволила.

– Я не удивлена, – сказала Джорджиана. – Ни одна женщина не захочет расстаться со своим ребёнком.

Он посмотрел на неё.

– Думаю, ты поступила бы точно так же.

Она вздёрнула подбородок.

– Без раздумий.

Дункан прикоснулся рукой к её лицу, окутав щёку теплом.

– Кэролайн повезло, что у неё есть ты.

– Мне повезло, что у меня есть она, – сказала она. – Точно так же, как твоей матери повезло, что у неё были вы.

– Нас должно было быть трое, – сказал он. – Третий ребёнок родился мёртвым. Наш брат.

– Дункан, – проговорила она, обхватив его щёку рукой, её глаза наполнились слезами. Сколько жутких вещей он повидал в жизни.

– Когда мне исполнилось пятнадцать, а Синтии - пять, – он сделал паузу, – наша мать тоже... умерла.

Джорджиана знала это наперёд, но его слова всё равно безмерно огорчили.

– Он убил мою мать, – сказал Дункан.

Она кивнула, по её щекам потекли слёзы, Джорджиана оплакивала женщину, с которой никогда не познакомится. Потери мальчика, которого никогда не узнает. Дункана. Об остальном она могла догадаться.

– Ты сбежал.

– Я украл лошадь. – Серого жеребца. – Он стоил в пять раз больше, чем я сам. И даже больше.

По сравнению с ним животное не стоило ничего.

– И ты забрал Синтию с собой.

– Я её похитил. Если бы граф захотел её вернуть... если бы он нас нашёл... меня бы повесили. – Он посмотрел в сторону бального зала. – Но что я мог сделать? Как мог её оставить?

– Ты не мог, – подтвердила она. – Ты поступил правильно. Куда вы отправились?

– Нам повезло... Мы повстречались с трактирщиком и его женой. Они нас приютили, накормили и помогли, ни разу не спросив о лошади. В Лондоне у него жил брат, владелец паба. Мы отправились к нему. Я продал лошадь, собираясь заплатить владельцу паба, чтобы он позаботился о Синтии, пока я буду служить в армии. – Он замолчал. – Я мог больше никогда её не увидеть.

В его словах сквозил страх, Дункан с головой погрузился в воспоминания.

– Но этого не случилось. Ты видишь её каждый день.

Он вернулся в настоящее.

– В тот вечер, когда я вернулся с деньгами в кармане, готовый изменить нашу жизнь, в пабе оказался мужчина. Он владел газетой и предложил мне работу в типографии.

– И так ты стал газетчиком, Дунканом Уэстом.

Он улыбнулся.

– Этому предшествовало аккуратное вложение денег в новый печатный станок, уход на пенсию человека, который разглядел во мне нечто такое, о чём я и не подозревал, но да, ты права. Я начал начал издавать "Скандальную хронику".

– Мою любимую газету.

У него хватило такта выглядеть огорчённым.

– Я извинился за карикатуру.

– Я только выиграла от того, что ты считал себя мне обязанным.

При упоминании об их сделке, об обещании помочь ей выйти замуж, смех покинул его глаза. Зачем только она заговорила об этом.

– Став Дунканом Уэстом, – он снова кинул взгляд в сторону бального зала, – наверное, мне следовало ожидать, что Тремли найдёт меня, как только унаследует титул и займёт своё место в парламенте. Когда это произошло, я превратился в его собственность.

Джорджиана сразу всё поняла.

– Он хранит твои секреты. Ты приносишь ему больше пользы, поставляя новости, нежели в тюрьме, если он тебя разоблачит.

– Конокрадство карается повешеньем, – мрачно напомнил ей Дункан. – Как и мошенничество.

Она нахмурилась.

– Мошенничество.

– Дункана Уэста не существует. – Он посмотрел себе под ноги, и она мельком увидела побитого ребёнка из прошлого. – Был ещё один мальчик, который увидел, как мы сбегали, – задумчиво проговорил Дункан. – Он попытался последовать за нами.

Но мальчик был младше и недостаточно силён, а я уже держал Синтию на руках. Я заставил его взять другую лошадь. – Живот Джорджианы скрутило от ужаса. – В темноте его лошадь взбрыкнула и сбросила его. Он умер. – Дункан покачал головой. – Я его бросил. Из-за меня он умер, а я его бросил.

Она прикоснулась к его лицу.

– У тебя не было выбора.

Он по-прежнему не поднимал на неё глаз.

– Его звали Дункан.

Джорджиана прикрыла глаза. Как, должно быть, сильно он ей доверял, раз решился это рассказать.

В отличие от неё.

– А как звали тебя?

– Джеймс, – ответил он. – Джейми Крофт.

Она притянула его лицо к своему, коснувшись лбом его лба.

– Джейми, – прошептала она.

Дункан покачал головой.

– Он сгинул. Навсегда.

Последнее слово прозвучало одновременно, как обещание и как средство самозащиты.

– А Синтия? – спросила Джорджиана.

По его лицу пробежала тень.

– Синтия ничего не помнит до встречи с трактирщиком и его женой. Она не помнит нашу мать. И думает, что у нас был общий отец по фамилии Уэст. – Дункан покачал головой. – Я не хотел, чтобы она знала правду.

– Что её отец был чудовищем? Вполне логично.

Он встретился с ней взглядом.

– Я забрал её из той жизни. Не дав ей выбора.

– Ты сделал то, что было лучше для неё.

– Она наполовину аристократка.

– И на сто процентов - Уэст. – Она не позволит ему стыдиться себя. – Ты сам выбрал фамилию?

– Я выбрал её для Синтии, – ответил Дункан, и она поняла его, как никто другой. – Когда мы покинули Тремли-Мэнор, уже начало темнеть. Мы скакали навстречу закату.

– На запад.

Она приподнялась на цыпочки и коснулась его губ, поцелуй был долгим, медленным и глубоким, словно они никуда не торопились. Словно их секреты не спешили разрушить их жизни с головокружительной скоростью.

Его руки обхватили её лицо с такой нежностью, что Джорджиана едва сдерживала слёзы, но желание победило. Она вздохнула, Дункан, не прерывая поцелуя, крепко прижал её к себе, ей захотелось, чтобы они внезапно оказались где-нибудь в другом месте. Где-нибудь в помещении. Где присутствовала кровать.

Наконец, он отстранился и проговорил:

– Теперь ты понимаешь, что я храню секреты Тремли ради Синтии. Но теперь, когда о них известно Чейзу...

Конечно, теперь, когда Чейз узнал секреты Тремли, Дункан и Синтия оказались под угрозой. Вот почему он настаивал на том, чтобы она раскрыла ему личность Чейза. Почему он ей угрожал.

И теперь, когда Джорджиана выяснила тайны Дункана, она сделает всё, чтобы их защитить. И чтобы защитить его самого.

Тремли предложил ей выбрать между Чейзом и Уэстом. Теперь она не сомневалась.

Возможно, Джорджиана и не сможет разделить с ним жизнь, но она сможет сделать так, чтобы свою жизнь он прожил долго, счастливо и безмятежно.

Какой же Дункан благородный. Он обладал множеством качеств, которые она в нём обожала, и был однозначно достойным человеком. Достойным жизни. Достойным любви. Она приподнялась на цыпочки и прижалась лбом к его лбу.

– Что, если мы поженимся?

Это было сказано не всерьёз. Всего лишь мечта, произнесённая вслух в тишине. И всё же Дункан чувствовал, что должен ответить честно. Он покачал головой.

– Я не могу на тебе жениться.

Ответ её поразил.

– Что?

Он сразу понял, что натворил.

– Я не могу... Я никогда не обременю тебя своими секретами. Если моё прошлое раскроется, моя жена будет уничтожена. Как и моя семья. Меня отправят в тюрьму. И, скорее всего, повесят. А ты будешь страдать вместе со мной. И Кэролайн тоже.

– Если мы заставим Тремли молчать.

Дункан покачал головой.

– Пока Тремли жив, мои секреты живут вместе с ним. – Он замолчал. – И кроме того, у меня нет титула.

– Чёрт с этим титулом.

Он печально улыбнулся.

– Ты же не всерьёз.

Не всерьёз. Вся эта жизнь, всё, что она сделала за последние десять лет, было ради Кэролайн.

– Жаль...

Дункан обнял её, и Джорджиана замолчала.

– Продолжай.

– Жаль, что мы не можем стать другими людьми, – тихо сказала она. – Как бы мне хотелось, чтобы мы были простыми смертными, чтобы нас заботили только еда на столе и крыша над головой.

– И любовь, – добавил он.

– И любовь, – без колебаний согласилась она.

– Если бы мы были другими людьми, – спросил Дункан, – ты бы вышла за меня замуж?

Настала её очередь посмотреть на небо и представить, что она стоит не около сверкающего бального зала в Мейфэре в платье, которое стоит больше, чем многие люди зарабатывают за год, а находится в деревне, дети дергают её за завязки фартука, пока она показывает им созвездия.

Как бы это было здорово!

– Вышла.

– Если бы мы были другими людьми, – довольно сказал Дункан, поглаживая пальцами её лицо, – я бы сделал тебе предложение.

Она кивнула.

– Но мы - не они.

– Ш-ш-ш, не останавливайся. Не сейчас. – Он развернул Джорджиану к свету. – Скажи мне.

Она покачала головой, её глаза наводнили слёзы.

– Не стоит, – сказала Джорджиана. – Это не лучшая идея.

– Вся моя жизнь построена на плохих идеях, – проговорил он. – Скажи мне, – Дункан одарил её нежным и быстрым поцелуем. – Скажи, что любишь меня.

Слезы ручьём потекли по её щекам, но она была не в состоянии отвести от него взгляда. Джорджиана не могла признаться ему в любви, потому что тогда не сможет его оставить. И если она не сможет этого сделать, то весь этот хаос, в который она его втянула, не имел смысла.

– Скажи мне, Джорджиана, – прошептал он, смахивая слёзы с её лица. – Ты меня любишь?

Если она признается ему в любви, то, вне всякого сомнения, он не позволит ей сделать задуманное.

И поэтому, вместо того чтобы ответить на его вопрос, она ответила на вопрос Тремли, который он задал накануне вечером. Джорджиана запустила пальцы в волосы своего возлюбленного и притянула его к себе, проведя губами по его губам, она призналась:

– Я выбираю тебя. Всегда.

Она выбрала Уэста. Здесь и сейчас.

Дункан поцеловал её долгим проникновенным поцелуем, вознаграждая за ответ, хотя он и был не совсем тем, на который он рассчитывал. Отстранившись, Дункан сказал:

– Я тоже выбираю вас, миледи. Навсегда.

Она обожала этого мужчину всеми фибрами души, от которых думала, что отреклась навеки.

Навеки.

Вечность - очень долгий срок... но она принадлежала ему.

Она подарит ему вечность.

– Я могу это исправить, – сказала Джорджиана.

– Что исправить? – с любопытством спросил он.

Дункан снова двинулся вперёд, провёл Джорджиану через садовую калитку к конюшням сбоку от огромного дома, где скопились ожидавшие гостей экипажи.

– Всё, – сказала она, проводя пальцами по большим чёрным колёсам кареты, а затем по лоснящемуся боку лошади. – Я могу навсегда убедить Тремли не выдавать твоих секретов.

– Как?

– С помощью Чейза. – За то время, что они общались, как Джорджиана и Уэст, она впервые не чувствовала себя виноватой, говоря о Чейзе, как о другом человеке. Ведь теперь она была готова пожертвовать фальшивой личностью ради спасения Дункана.

Он остановился и повернулся к ней.

– Я не хочу, чтобы ты в этом участвовала, Джорджиана. Не пора ли тебе его оставить? Не пора ли начать жить без него?

Она покачала головой.

– Дункан, ты не понимаешь...

Он взял её руки в свои.

– Нет, это ты не понимаешь. Я всё устроил.

Внутри неё всё замерло.

– Что ты имеешь в виду? – Неужели он собирается во всём признаться? – Дункан, ты не должен...

– Я всё устроил, – повторил Дункан. – Послушай меня. Чейз опасен. Он способен уничтожить нас всех, если захочет. Весь этот бардак продолжается потому что Тремли не верит, что Чейз не выдаст тайну о его измене.

Я не знаю, чем ты ему так обязана, клянусь, больше спрашивать не буду. Но знаю одно: пришло время разорвать все связи, которые тебя связывают с этим мифическим человеком. – Его тирада становилась всё более пылкой, гнев выплёскивался наружу. – Тебе пора покинуть Чейза. Покинуть клуб. Покончить с этой частью твоей жизни навсегда.

– Я знаю.

Он снова обхватил ладонями её лицо и приподнял верх.

– Господи, если ты не сделаешь этого ради себя или ради Кэролайн... сделай это ради меня.

Она и делала это ради него.

– Хорошо.

– Пожалуйста, ради меня, – взмолился он. – Оборви с ним отношения... какими бы они ни были. Держись подальше от клуба.

– Хорошо.

Ещё два дня, и она ни разу не оглянется назад.

– Сделай это, и я ни о чём больше тебя не попрошу.

Джорджиана хотела, чтобы он попросил. Она хотела стать его партнёром по жизни. Его Амфитритой.

– Дункан... – она замолчала, не зная, что сказать. Ненавидя судьбу и желая стать кем-то другим, кем угодно. Жалея, что она не женщина, которая может упасть в объятия Дункана Уэста и провести в них всю оставшуюся жизнь.

– Пообещай мне, – прошептал он, прижимаясь губами к её губам, не обращая внимания на то, что они находились на виду у доброй половины лондонских кучеров. – Пообещай мне, что не позволишь ему победить.

Она ответила на поцелуй.

– Обещаю. – Это было единственное, что Джорджиана могла ему сказать, не признавшись напрямую в любви. – Обещаю, – повторила она. Чистая правда, Чейзу не победить.

Они подошли к следующей карете, и Дункан открыл дверцу. Она заглянула внутрь и увидела разбросанные по полу газеты. Её сердце бешено заколотилось. Это же его карета. Неужели он собирается отвезти её к себе домой? Похитить с бала? Чтобы вместе они смогли позабыть обо всём на свете?

Он помог ей залезть внутрь.

– И пообещай мне ещё кое-что...

– Что угодно.

Весь белый свет.

Его ладонь прошлась по её ноге, скользнула под подол платья, его пальцы нежно погладили её лодыжку.

– Не приближайся завтра к клубу.

Он закрыл дверцу и постучал по боку кареты, подав знак кучеру.

– Отвези леди в Лейтон-Хаус, – услышала она голос Дункана, когда экипаж тронулся. Джорджиана догадалась, что он не хотел, чтобы она ночевала в клубе, поэтому отправлял её к брату в собственной карете.

Ей следовало бы рассердиться, но она не могла найти в себе сил. Все они уходили на любовь к нему.

Джорджиана откинулась на мягкое сиденье, обдумывая всё, что ей предстояло сделать до завтрашней встречи с Тремли, и самое главное, как рассказать другим партнёрам, что личность Чейза вот-вот будет раскрыта.

Сколько раз она качала головой, глядя на поведение влюблённых мужчин?

Оно не шло ни в какое сравнение с поведением влюблённой женщины.

Свет уличного фонаря ярко светил в окно, падая на газету рядом с ней на сиденье.

Джорджиана замерла, уверенная, что неправильно прочитала.

Она подняла газету, сначала не поверив своим глазам, Джорджиана повернула страницу к окну, ожидая, когда в него вновь прольётся свет и подтвердит слова. А потом дату. Газета, которую она держала в руке, должна была выйти на следующий день, по иронии судьбы в тот же день, когда истечёт срок предложения Тремли.

Через всю страницу шёл заголовок:

"Объявлено вознаграждение за личность владельца "Падшего ангела".

А строчкой ниже значилось:

"Пять тысяч фунтов за доказательства личности неуловимого Чейза".

Глава 20

Редакторам нашей престижной газеты надоела монополизация власти в самых тёмных уголками Лондона. Мы призываем наших читателей сделать всё возможное, чтобы в стране остался только один монарх, тот, который не скрывается от народа...

"Новости Лондона".

17 мая 1833 год.

"Падший ангел" пребывал в осаде.

В половину одиннадцатого утра в зале казино было ещё темно, но за стенами творилась полная неразбериха, в стальные двери громко стучали, с улицы доносились гулкие крики, люди, заполнявшие Сент-Джеймс-стрит, не прекращали шуметь в надежде получить свои пять тысяч фунтов.

Темпл и Кросс сидели за рулеткой, ожидая, когда с новостями появится сотрудник службы безопасности.

Первым прибыл Борн.

– Что, чёрт возьми, происходит? – прокричал он, влетая в казино из вестибюля через внутреннюю дверь, оснащённую двойными замками и охраняемую портье в два раза крупнее обычного человека.

Кросс посмотрел на Борна.

– У тебя такой вид, будто ты побывал на войне.

– Ты видел, сколько там людей? Они рвутся внутрь. Неужели они думают, что мы просто так возьмём и объявим о личности Чейза? Просто потому, что Уэст сошёл с ума? – Он посмотрел на рукав своего пальто и грязно выругался. – Посмотри, что сделали эти ублюдки! Они порвали мне манжет.

– Когда дело касается одежды, ты причитаешь, как женщина, – сказал Темпл. – На твоём месте я бы больше беспокоился о том, что тебе могли оторвать руку.

Борн хмуро посмотрел на Темпла.

– Я беспокоился именно о руке. Теперь, когда непосредственная угроза миновала, меня раздражает манжет. Спрашиваю ещё раз: что, чёрт возьми, происходит?

Темпл и Кросс переглянулись, а потом посмотрели на Борна.

– Чейз влюбился, – без обиняков ответил Кросс.

Борн моргнул.

– Серьёзно?

– Потерял голову от любви, – ответил Темпл. В этот момент метко брошенный камень разбил маленькое окошко наверху, и на пол казино пролился дождь из стекла.

После долгой паузы, в течение которой они наблюдали за осколками, Борн повернулся к партнёрам.

– Из-за Уэста?

Кросс кивнул.

– Из-за него самого.

Борн на мгновение задумался.

– Мне одному кажется, что любовная история Чейза вполне закономерно является причиной, по которой наше казино без пяти минут уничтожено?

– Если Уэст не отзовёт своих псов, они уничтожат казино окончательно.

Борн кивнул.

– Я предполагаю, что вы...

– Естественно, – тут же вставил Темпл. – Сразу же, как только увидели газету.

– Она не в курсе?

– Определённо нет, – ответил Кросс. – Разве она нам когда-нибудь давала понять, что собирается вмешаться в наши дела?

– Нет, – со вздохом проговорил Борн, садясь. – Значит, ждём?

Темпл махнул рукой в сторону ближайшего кресла.

– Ждём.

Борн кивнул. Они долго молчали, глядя, как Кросс раскручивает колесо рулетки. Наконец, Борн сказал:

– Какой смысл крутить, если нет шарика?

– При наличии шарика, смысла больше не становится.

– Интересно, почему Чейз так любит рулетку? – задался вопросом Темпл.

– Потому что рулетка - единственная азартная игра, в которой выиграть можно только случайно, – ответил Кросс. – Нельзя форсировать результат. Всё честно.

– Всё зависит исключительно от случая, – подтвердил Борн.

– Просчитать риск невозможно, – согласился Кросс.

В дверь резко заколотили, судя по звуку визитёр явно не собирался сдаваться, пока ему не откроют. Когда стук прекратился и дверь распахнулась, охрана, без сомнения, применила всю свою силу, чтобы сдержать толпу.

Борн рассмеялся, остальные посмотрели на него в недоумении. Он покачал головой.

– Я просто представил реакцию всех этих чопорных шишек из Уайтса и Брукса, окажись они сейчас на Сент-Джеймс-стрит, не подозревая о столпотворении.

Кросс тоже рассмеялся.

– О, они придут в ярость. Хотя они и раньше нас терпеть не могли.

– Чёрт с ними, – сказал Темпл, его губы изогнулись в усмешке. – Пусть теперь кто-нибудь посмеет сказать, что "Падший ангел" не добавляет зрелищности району.

Это замечание заставило всех троих громко рассмеяться. Они не сразу заметили, что на пороге появился Бруно.

– Он здесь, – объявил массивный охранник.

– Я сам найду дорогу, – бросил Дункан, протискиваясь мимо верзилы в игорный зал.

Основатели клуба, все как один, встали, одёрнув рукава, за исключением Борна, который опять выругался, глянув на свой оторванный манжет. Каждый из совладельцев по-своему наводил страх на людей, но вместе они пугали до чёртиков.

Дункан двинулся им навстречу без колебаний.

Бруно уставился ему в спину.

– Думаю, надо бросить его на растерзание толпе.

– Мы вполне можем так и поступить, – сказал Темпл.

– Не сразу, – добавил Кросс.

– Что это за чертовщина? – спросил Дункан, размахивая сложенным вчетверо листком бумаги. – Считаете, что оскорбления помогут вам убедить меня отменить награду?

Борн выхватил из его рук записку и развернул, зачитав вслух:

– "Ты - идиот, слепо блуждающий по лесу". – Он кивнул в сторону Темпла. – Как поэтично.

Темпл выглядел весьма гордым собой.

– Спасибо. Я старался.

Дункан раздражённо вырвал листок из рук Борна.

– Оскорбления, а затем вызов в клуб не способствовали появлению у меня великодушного расположения духа. Какого чёрта вам надо?

– Знаешь, – сказал Борн, – я как-то слышал, что тебя называют гением. – Он посмотрел на Кросса. – Вот только для гения он слишком туповат.

– Стоит заметить, он попал в ситуацию, когда разум просто-напросто испаряется, – сказал Кросс. – У меня есть теория, что женщины выкачивают из нас мозги во время периода ухаживания и оставляют их себе. Вот почему они гораздо раньше нас знают, чем кончится дело.

Темпл кивнул, как будто граф изрёк чрезвычайно мудрое замечание.

– Интересная теория, – согласился Борн.

– Вы все чёртовы сумасшедшие, – сказал Дункан, тряся запиской. – Я пришёл не за безумными теориями. Я здесь, потому что вы обещали мне выдать Чейза. Но, судя по всему, вы солгали.

– Прошу прощения, – с обидой в голосе произнёс Темпл.

– Мы не лгали, – ответил Кросс.

– Неужели? – спросил Дункан.

– Объявить награду - хороший ход, – сказал Темпл. – Он определённо привлёк наше внимание.

– А Чейза?

– Подозреваю, что и его тоже, – ответил Борн.

– Тогда почему я разговариваю с вами тремя, а не с ним?

Кросс прислонился спиной к рулетке, сложив длинные руки на груди. Он указал подбородком в сторону двери в дальнем конце зала, под огромным витражным окном. Глянув в сторону выхода, Дункан понял, что за все годы своего членства он никогда не видел эту дверь без охраны.

Он опять перевёл взгляд на владельцев.

– Иди, – сказал Кросс. – Поговори с Чейзом.

Дункан нахмурился.

– Это ловушка?

– Не в том смысле, в котором ты думаешь, – зловеще произнёс Темпл.

Он отвернулся.

– Зря тратите моё время.

– Это не ловушка, – возразил Кросс. – Ничего с тобой не случится.

Дункан переводил взгляд с одного основателя на другого.

– Откуда мне знать, что вам можно доверять?

Борн пожал одним плечом.

– Она тебя любит. Мы не причинили бы тебе вреда, даже если бы захотели. – Слова прервала какофония криков с улицы, сердце Дункана забилось в такт с долетавшими звуками.

"Она тебя любит".

– Вы все плохо с ней обошлись. Ужасно, – обвинил их Дункан. – Вы позволили ей вести эту жизнь.

Темпл улыбнулся.

– Если ты считаешь, что мы можем позволить, чтобы с ней что-то случилось, то ты скудоумен. – Он указал подбородком на дверь. – Кабинет Чейза вон за той дверью.

Взгляд Дункана задержался на двери. Если это ловушка, так тому и быть. Он сам довёл основателей до белого каления, заставив начать действовать. Он предложил награду, отправив к их порогу половину Лондона, чтобы выкурить неуловимого владельца казино.

Дункан смело столкнётся с опасностью лицом к лицу.

Он пересёк комнату и распахнул дверь, за которой скрывалась длинная лестница, уходящая в темноту. Позади него плечом к плечу стояли трое мужчин, которые являлись публичными лицами казино и наблюдали за Дунканом. Когда он закрыл за собой дверь, отгородившись ею от владельцев, ему пришло в голову, что среди них не хватает женщины, которая величественно царила в игорном зале. Четвёртого партнёра.

Эта мысль не переставала крутиться у него в голове. Она была их четвёртым партнёром.

Четвёртым партнёром.

Он поднимался по лестнице, ускоряя шаг по мере того, как снова и снова прокручивал в голове события последних шести лет... все упоминания о Чейзе, все послания, которые от его имени передавала прекрасная, блистательная Анна, отвергнутая обществом аристократка, прятавшаяся у всех виду. Она так много знала об этом месте, о его членах.

Она была их четвёртым партнёром.

Дверь в конце лестницы открывалась в уже знакомый ему коридор, на противоположной стене красовалась огромная картина маслом, которую он уже видел раньше. Фемида и Немезида. Справедливость и Месть.

Когда они оказались здесь в предыдущий раз, Дункан спросил у Джорджианы, кто же она из них двоих?

А в ответ она спросила, почему не может быть и той, и другой.

Она была и той, и другой.

Дункан чуть не сорвал картину со стены, открывая вход в потайной коридор, ведущий в кабинет Чейза.

Он посчитал двери, остановился у четвёртой и схватился за ручку. Кто бы ни находился в кабинете, жизнь Дункана изменится. Навсегда. Он сделал единственный, успокаивающий вдох и открыл дверь.

Дункан оказался прав.

Она сидела за письменным дубовым столом, склонив голову, и что-то писала, а рядом с ней лежала стопка писем. В его голове промелькнуло недавнее воспоминание: Джорджиана восседает на краю стола в этой самой белой комнате. А он ласкает её руками и ртом.

Считая, что они находятся в кабинете Чейза, Дункан спешил.

Он думал, что их могут застукать.

Думал, что Джорджиана принадлежит другому мужчине.

Желал сделать её своей.

Сейчас его переполняли гнев и восхищение, недоверие и уважение.

Услышав, как открылась дверь, Джорджиана, не отрываясь от работы, махнула рукой в сторону стопки писем у её локтя.

– Эти готовы к отправке, – проговорила она. – Борн уже здесь?

Он закрыл за собой дверь, заперев её одним движением руки.

Услышав звук проворачивающегося ключа в замке, она подняла голову и встретилась взглядом с Дунканом. В её глазах отразилось потрясение, и она вскочила со стула.

На ней опять были брюки.

– Дункан, – проговорила она.

– Борн здесь, – ответил он.

Она нахмурилась, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём он.

– Я... – Джорджиана замолчала. – О!

– Скажи мне, – настойчиво попросил он. Дункан вспомнил, что прошлой ночью говорил ей те же самые слова, надеясь, что она, наконец, признается ему в любви.

Теперь же его устроит просто правда.

Когда она не ответила, он повторил:

– Скажи мне. – Слова прозвучали резко и прерывисто. Когда Джорджиана отрицательно покачала головой, Дункан почти прокричал: – Скажи мне!

В её прекрасных янтарных глазах, которыми он столько раз восхищался, стояли слёзы. Дункан гадал их причину. Джорджиана горевала из-за того, что он раскрыл её секреты, или потому что понимала: такое огромное предательство простить невозможно?

А столь огромные тайны меняли абсолютно всё.

Она открыла рот. И закрыла.

– Дункан, – прошептала Джорджиана. – Я не была к этому готова.

– К чему? – уточнил он и скомандовал в последний раз: – Скажи мне. Хоть раз в жизни скажи мне правду.

Она кивнула и несколько раз сглотнула, подыскивая слова. Их требовалось не так уж и много. Всего три. Совершенно простые и в то же время невероятно сложные три слова.

Наконец, не дрогнув, она встретилась с ним взглядом. И проговорила:

– Чейз - это я.

Дункан так надолго замолчал, что ей показалось, будто он никогда не заговорит.

Он мог задать дюжину вопросов, Джорджиана их все перебрала в голове. Но когда Дункан заговорил, то не стал ничего спрашивать. Он высказал утверждение, пропитанное недоверием, изумлением и чем-то ещё, чему она не решалась дать название.

– Я чертовски к нему ревновал.

Она не знала, что на это сказать, он провёл рукой по волосам и продолжил:

– Я думал, что ты принадлежишь ему. И не мог понять, почему ты так к нему привязана. Почему так упорно его защищаешь. И никак не мог взять в толк, почему ты согласилась на наши отношения, хотя всегда выбирала его.

– Я не выбирала его, – возразила Джорджиана.

Он встретился с ней взглядом.

– Ты выбрала это место.

– Нет, – ответила она, желая заставить его понять. – Я выбрала безопасность. Надёжность.

– Я тоже мог их тебе дать, – громогласно заявил Дункан. – Господи, Джорджиана, я хотел. Тебе всего лишь нужно было мне довериться.

– С какой стати? – спросила она, внезапно её охватило отчаянное желание раскрыть ему глаза. Джорджиана вышла из-за стола. – Я провела жизнь среди опасных людей... А ты, возможно, самый опасный из всех.

– Я? – недоверчиво переспросил он. – С самой первой нашей встречи я предлагал тебе помощь.

– Нет, ты предложил помощь Джорджиане, но как только обнаружил её связь с "Падшим ангелом", как только узнал, что Анна и Джорджиана - одно лицо, ты предложил мне сделку.

Дункан замер.

Джорджиана знала, что не должна его за это наказывать, ведь сама поступила гораздо хуже, но не могла остановиться.

– Око за око, Дункан, ты угрожал, что выдашь мои секреты, – пошла она в наступление. – Без сомнения, я приняла условия соглашения. – Джорджиана покачала головой. – Но не думай, что за все эти годы я так и не поняла, сделка не имеет ничего общего с дружбой. И то доверие, о котором ты говоришь, не является частью сделки.

– Наши отношения давно вышли за рамки деловых, – сказал он.

Конечно, она это и сама знала. Так же, как знала, что сейчас, возможно, единственный раз, когда ей представилась возможность рассказать правду.

И ей хотелось, чтобы её услышал именно он.

Джорджиана упёрлась в стол двумя ладонями.

– Я хотела стать кем-то более значимым, а не соглашаться на роль, которую мне отвели. – Она сделала паузу, подбирая слова. – Помнишь дом в Йоркшире? – Дункан кивнул. – Там было так много женщин... тех, кто сбежал. Тех, кто нашёл в себе силы бросить вызов ожиданиям общества. – Она покачала головой. – Я была безоговорочно самой слабой и могла себе это позволить. Когда я покинула их, вернувшись домой, то мне сразу стало понятно, как на меня теперь смотрит мир. На нас. И я возненавидела высшее общество. Мне захотелось сделать так... чтобы все эти люди, которые говорили о приличиях, а за закрытыми дверями жили во грехе и пороке, оказались под моим каблуком.

Сначала мной правила месть. Я хотела наказать любого, кто перешёл мне дорогу. Кто посмел оскорбить Кэролайн? Я хотела уничтожить сплетников и весь высший свет. Казино подходило для этого как нельзя лучше. Грех и порок - лучшие друзья мести.

Он улыбнулся.

– А потом поняла, что ты не Бог.

Она приподняла брови.

– Нет, потом я поняла, что не желаю быть Богом. А желаю стать кем-то абсолютно иным. Я хотела царить над всеми ними. Хотела, чтобы они оказались у меня в долгу, чтобы выложили свои секреты, деньги, всё, чем готовы пожертвовать.

– И так на свет появился Чейз.

– Брат вложил деньги в клуб и помог выбрать партнёров. – Она улыбнулась. – Первыми мне встретились Борн и Темпл. Я никогда не забуду выражение их лиц, когда мои охранники бросили их в мою карету, и я представилась. – Джорджиана сделала паузу. – Сначала Борн принялся меня обзывать, но потом успокоился и понял, что моё предложение поистине великолепно.

– Партнёрство в мужском клубе.

Она покачала головой.

– Возрождение из сточной канавы. Он всё потерял. Как и Темпл. Я могла дать им шанс на новую жизнь. Мне были нужны не деньги... а титулы. Лица. Навыки, которые они могли привнести в дело.

Дункан кивнул.

– Откуда взялось имя "Чейз"?

Джорджиана усмехнулась.

– Мне его дал Борн. Он говорил, что я устроила всему Лондону весёлую погоню⁴. Так и повелось. Мы открыли казино с помощью моего брата и его связей. Через несколько месяцев люди уже бились за членство. И первое время меня абсолютно не заботило, что они думают о Джорджиане. Я о ней почти и не вспоминала. Я была Чейзом и Анной и жила свободно... лучше не придумаешь. – Она отвела взгляд. – Пока всё не изменилось.

– Когда Кэролайн подросла и стала замечать осуждающие взгляды.

– Когда Кэролайн подросла и стала объектом осуждений.

– И тогда я начала думать только о ней.

Джорджиана прочитала в его глазах понимание. Он сам сражался в той же битве, защищая свою сестру от целого мира.

– Я украла не лошадь, Дункан. А целый мир.

– И мы все тебе поверили, – констатировал он.

– Это оказалось не так уж и сложно, как могло бы показаться, – сказала она. – Люди в основном верят тому, что им говорят. Как только мы решили, что будем держать личность Чейза в секрете, убедить общество, что четвёртый владелец могущественнее любого из них, не составило труда. Таинственность, которая его окружала, стала его силой. Моей силой.

– Ты ошибаешься. – Дункан находился так близко, что она могла легко до него дотронуться, но подавила в себе это желание, тем временем он продолжил: – Я узнал тебя, как Джорджиану и как Анну. И прочувствовал на себе всю мощь твоей силы. Я бранил её и купался в её сиянии. И это не имеет никакого отношения к Чейзу. – Он поднял руку и обхватил затылок Джорджианы, у неё спёрло дыхание. – Сила только твоя. – Она посмотрела на него, и он добавил: – И Кэролайн будет это знать.

При этих словах на глаза Джорджианы навернулись непрошенные слёзы. Откуда он знал, что именно это её волнует? В самый тёмный час ночи? Как он догадался, что она с ужасом ждёт момента, когда Кэролайн посмотрит на мать и возненавидит за её выбор?

Джорджиана отвернулась, пытаясь скрыть от него свои чувства.

– Не надо, – сказал он, заставляя снова посмотреть ему в глаза. – Не прячься от меня. Ты отталкивала меня на каждом шагу. Использовала Чейза в качестве щита.

– Я не... – начала она, но Дункан её прервал, в его глазах читались гнев и скорбь.

– Да. Ты меня боялась. Но почему? Ты боялась того, что я мог сделать? О чём мог рассказать миру? Неужели ты действительно думала, что я способен тебя предать?

Джорджиана нахмурилась.

– Я не знала... Единственный мужчина, которому я доверилась...

– Ты боялась не меня. И не реакции Чейза... Теперь мы это оба знаем, – произнёс он с невозмутимым юмором. – Ты боялась тех чувств, которые я в тебе вызываю.

Точно.

Она встретилась с ним взглядом.

– Конечно, боялась. – Её честный ответ застал врасплох их обоих, но ведь пришло время раскрыть все карты. – Я была сама по себе. Мне нужно было сражаться за себя. И за Кэролайн. – Джорджиана сделала паузу. – Я и сейчас сама по себе. И должна отвечать за Кэролайн. Я должна использовать всё оружие в моём арсенале, чтобы обеспечить ей будущее. В этом мне всегда помогал Чейз... всё было просто. А ты... – она замялась, – вносишь особые трудности.

– Ты лишила меня членства, – сказал он.

– Прошу прощения. Твоё членство восстановлено.

Пока клуб ещё существует.

– Плевать на чёртов клуб. Меня заботит то, что ты меня отослала.

– Я не могла позволить тебе находиться рядом, – призналась Джорджиана. – Я не могу быть рядом с тобой, не желая, чтобы так продолжалось вечно.

Опять это коварное и соблазнительное слово "вечно".

Он выругался, притянул Джорджиану к себе и взял в свои стальные объятия, заставляя её желать, чтобы всё остальное вокруг них исчезло. Чтобы не было ни Чейза, ни Анны, ни Тремли, ломящегося в дверь со своими секретами и сроками. Чтобы не было никакого "Падшего Ангела".

Джорджиана больше не хотела использовать Дункана. Не хотела, чтобы его касалась та фальшь, которой пропитано всё её будущее. Не хотела давать ему ещё больше поводов думать о ней плохо.

Дункан не понял.

– Господи... Джорджиана, – проговорил он, прижимаясь губами к её макушке, крепко сжимая в руках её тело. – Статья. Награда.

Она уткнулась лицом ему в грудь, наслаждаясь его ароматом.

– С Чейзом покончено.

Судьба Чейза была решена, как только Тремли противопоставил её секреты секретам Дункана. Она не отклонит его предложение. И с радостью совершит обмен. Чейз и Анна исчезнут, тем самым обеспечив Дункану безопасность.

Если бы только этого было достаточно.

Он тихо выругался.

– Это моя вина. Я его погубил, – Дункан сделал паузу. – Я погубил тебя. Я разрушил всё, ради чего ты так долго работала.

Джорджиана сделала бы это сама, и уже всё спланировала, но эту последнюю тайну она не могла ему раскрыть. Поэтому просто улыбнулась.

– В конечном итоге, с ним надо было покончить. Я же не могу оставаться здесь и проповедовать Кэролайн правила приличия. Мне казалось, что это возможно... Но теперь мне открылась вся нелепость моего плана.

– Я найду способ тебя защитить. Уберечь Чейза. Напишу опровержение.

Она приложила ладони к его губам, заставляя замолчать, затем провела пальцами по его скулам и вниз по линии челюсти.

– Всё это время... с самого начала ты уговаривал меня довериться тебе.

– Так и было, – согласился он. – И теперь ты должна поверить, что я найду способ...

Она его остановила.

– Теперь твоя очередь, Дункан. Пришло время тебе довериться мне.

Его глаза сузились.

– Что это значит?

Она потянулась к нему, чтобы поцеловать.

– Именно то, что я сказала.

– Я тебе доверяю. – Дункан поцеловал её в ответ. – Что ты задумала?

– Это нельзя назвать доверием.

Он начал было отвечать. Но передумал.

– Я больше не хочу разговаривать, – Дункан приподнял её, и она обвила ноги вокруг его талии. – Я просто хочу любить тебя. Всю тебя. Один-единственный раз, прежде чем всё закончится.

"Прежде, чем всё закончится".

Слова легли на сердце тяжким грузом, но Джорджиана взяла в руки его лицо и ответила на страстный поцелуй, который он запечатлел на её губах. Ей не нравилась эта категоричность. Не нравилось ощущение, что сегодня вечером всё самое важное закончится.

Не ощущение, а факт.

Сегодня вечером миф о Чейзе будет развенчан. Это положит конец выдуманной Анне.

Джорджиана снова останется одна и столкнётся лицом к лицу с хищным высшем обществом.

Создаст себе новое будущее.

Но ей не хотелось думать о будущем. Она хотела насладиться настоящим. Этим самым моментом.

Этим мужчиной.

– Мне бы хотелось... – тихо и порочно прошептал он ей на ухо, Джорджиана встретилась с ним взглядом.

– Чего? – Она качнула бёдрами, испытав прилив удовольствия и надеясь, что он тоже его почувствовал.

Тактика сработала. Дункан улыбнулся, прикрыв глаза.

– Звучит безумно, но я бы хотел, чтобы мы занялись любовью в постели. Как обычные люди.

– Здесь есть кровать.

Он наклонил голову, выглядя страшно довольным.

– Есть?

Джорджиана кивнула.

– Есть.

Дункан опустил её на пол, она провела его через несколько дверей в комнату, где ночевала почти каждую ночь. Он остановился в дверном проёме, глядя на обитую белой тканью кровать и такой же светлый балдахин, и покачал головой.

– Всё это время Лондон заключал пари, грешил и купался в пороке... А ты царила над ним, лёжа в этой белоснежно постели, достойной непорочной принцессы.

Джорджиана улыбнулась.

– Принцесса больше не так чиста.

Он перевёл на неё обжигающий взгляд.

– Больше нет.

А потом Джорджиана очутилась в его объятиях, он поднял её и понёс на руках, разжигая в ней страстное желание. Она, которая провела последние шесть лет, исполняя любые прихоти мужчин и женщин Лондона, которая считала себя экспертом человеческих желаний, никогда не мечтала ни о чём так же страстно, как об этом мужчине.

И об этом моменте.

Дункан поставил Джорджиану на ноги рядом с кроватью и начал медленно избавляться от одежды, сначала сняв свои сапоги, бриджи и рубашку, а затем её. Он целовал обнажившуюся кожу, не спеша проводил по ней языком, пока Джорджиане не показалось, что она может умереть от удовольствия.

Или от желания.

Раздев Джорджиану догола, Дункан положил её на прохладные простыни и забрался сверху. Он прижался лицом к нежной коже её живота, глубоко вдыхая аромат, покрывая поцелуями едва различимые бледные полосы, которые рассказывали историю, ведомую ему одному.

– Я люблю тебя, – нежно прошептал он так тихо, что Джорджиане вполне могло просто почудиться.

Она ахнула, когда его губы переместились на один сосок, а затем на другой, его руки обхватили её груди, приподнимая их и лаская. Джорджиане никогда не забыть этого момента, никогда не забыть этих прикосновений. То, как он её любил. Она обняла Дункана, запустив пальцы в его золотистые волосы, а он прошептал ей на ухо:

– Я люблю тебя.

Он повторял эти слова, как благословение, лаская её языком и боготворя, пока Джорджиана не начала прерывисто дышать, почти задыхаясь. Дункан приподнялся над ней, накрыв своим твёрдым, тёплым и совершенным во всех отношениях телом.

Он посмотрел ей в глаза и проговорил:

– Я люблю тебя.

Она тоже его любила. Джорджиана в отчаянии притянула его к себе, чтобы одарить ещё одним поцелуем, в который вложила все свои чувства к этому замечательному, великолепному мужчине.

Дункан медленно, но верно вошёл в неё, как будто они делали это тысячу раз, как будто они принадлежали только друг другу, как будто он безраздельно владел ею, а она - им. Джорджиана знала, что Дункан действительно ею владел. И так будет всегда.

Его уверенные и плавные движения заставляли Джорджиану льнуть навстречу. Чтобы в полной мере насладиться его прикосновениями. Его любовью. Дункан понимал её без слов, склонившись, он снова и снова повторял свою клятву ей на ухо. Вскоре она начала умолять о пощаде, которую мог дать только он, не зная, что быстрее возымело успех, то ли его слова, то ли действия. Приподнявшись, Дункан замер, закрыв глаза от удовольствия и боли. Джорджиана знала, что он приготовился выйти, отказываясь излиться внутри неё. Отказываясь рисковать.

– Дункан. – Он посмотрел на Джорджиану, и от выражения его глаз у неё перехватило дыхание. – Не покидай меня, – прошептала она, – не сегодня.

Он долго не сводил с Джорджианы взгляда, словно ища правду в её словах. Она покачала головой и повторила:

– Не сегодня.

Джорджиана понимала, что это их последний раз, из её глаз брызнули слёзы.

Он завладел её ртом в обжигающем, как никогда прежде страстном поцелуе, и, опустив руку между ними, прижал большой палец к крошечному бутону. Дункан принялся поглаживать его, пока Джорджиана не закричала, достигнув разрядки. Только тогда он глубоко вонзился в неё и излил своё горячее семя. Джорджиана потеряла голову от наслаждения и мир вокруг перестал существовать.

Дункан накрыл её своим телом, она крепко обняла его и заплакала. Джорджиана оплакивала красоту момента, в котором они вдвоём сражались против целого мира, оплакивала себя, ту жертву, которая привела её на этот путь... жертву, которую становилось во сто крат сложнее принести, осознав, от чего отказываешься.

От любви.

Когда он проснулся, её уже след простыл.

Его не должно было это удивить, но факт того, что она оставила его одного в самом сердце своего казино, когда сама отправилась сражаться бог знает с чем, не переставал раздражать Дункана.

"Я была сама по себе. Мне нужно было отвечать за себя. И за Кэролайн".

Больше это не так.

Неужели Джорджиана не понимает, что Дункан её защитник? Что он будет сражаться в битвах вместо неё? Что он сделает всё возможное, чтобы спасти её саму и этот клуб, который она так любила?

Возможно, им не суждено остаться вместе, но это он может для неё сделать.

И ему будет достаточно.

Господи. Нужно срочно отменить награду. Ящик Пандоры, который он открыл, погубит её и клуб, если его не закрыть. Он встал и быстро оделся. Не теряя времени, Дункан вернулся в кабинет.

Теперь здесь было пусто. Он с восхищением и благоговением подошёл к столу, представляя, как Джорджиана в свои двадцать впервые стоит в этом кабинете. Изгнанная из общества за сиюминутный риск. За одну-единственную ошибку.

Отсюда она построила целую империю. Сидя за этим столом.

А он-то себя считал самым трудолюбивым человеком в Лондоне

Дункан легко провёл пальцами по промокашке и серебряной ручке, которая небрежно валялась на столе, будто Джорджиана бросила её в спешке, чтобы закончить другие дела. При этой мысли он улыбнулся, его любимая женщина по истине трудолюбива.

Они идеально подходили друг другу.

Он постарался не обращать внимания на грусть, которая пронзила его при этой мысли. На то, как сильно ему хотелось, чтобы это было правдой. Чтобы у них было будущее. Но Дункан никогда не обременит Джорджиану своими тайнами, которые в любой момент могут раскрыться. И последующим наказанием.

Очередным скандалом.

Его взгляд упал на небольшую забытую стопку писем на краю стола. Вчера, когда Дункан вошёл в кабинет, сложенные записки были разбросаны по всей столешницы, а сейчас их осталось не больше десяти.

Дункан взял стопку, зная, что не должен. Зная, что это не его дело, но почему-то не смог остановиться. Все письма были написаны твёрдой рукой, узнаваемым почерком Чейза.

Нет, не Чейза. Джорджианы.

Адресатами значились члены клуба, мужчины, которых он десятки раз видел в зале казино. Никакой связи между получателями не было: одни в возрасте, другие молодые, богатые, некоторые не очень, герцог, два барона, трое торговцев.

Он взял записку, адресованную барону Поттлу.

Просунув палец под печать, Дункан вскрыл послание. Его охватил ужас, когда он прочёл всего одну строчку:

"Сегодня ночью ангел падёт".

Глава 21

Дункан никогда не видел, чтобы в игорном зале "Падшего ангела" набивалось столько народа.

Конечно, сегодняшнее событие считалось из ряда вон выходящим. Весь Лондон собрался посмотреть на, как утверждалось, последнюю ночью "Падшего ангела". По залу быстро распространялись слухи и сплетни, пока прибывали сотни членов клуба, размахивая одинаковыми посланиями, написанными рукой Джорджианы.

– Что всё это значит? – прошептал молодой человек своим приятелям, собравшимся вокруг стола для игры в фараон.

– Не знаю, – последовал ответ его товарища. – Но, без сомнения, подобное событие в “Падшем ангеле" стоит двадцати балов по всей Британии.

Что правда, то правда. Зал буквально кишел посетителями. Они слились в огромную гудящую массу из чёрных пиджаков, тут и там встречались немногочисленные женщины, разодетые в яркие шелка. Сегодня вечером дамам, членам клуба, разрешалось выйти в зал "Падшего Ангела", надев маски.

Что задумала Джорджиана?

Он искал её с самого приезда, разминувшись с ней и остальными владельцами ранее днём. Когда Дункан покинул её личные покои и спустился на нижний этаж казино, там было тихо, если не считать стука в двери, криков и практически начавшегося бунта на улице.

Он хотел уничтожить Чейза и освободить Джорджиану.

А вместо этого уничтожил всё, ради чего она работала.

– Хороший ход с наградой, Уэст. – Встав из-за соседнего стола, к Дункану подошёл незнакомый ему мужчина и хлопнул по плечу. – Пришло время выкурить мерзавца из его норы, в конце концов, он уже много лет нас обирает! Я удивлён, что они всё ещё впускают вас внутрь!

К ним присоединился ещё один мужчина.

– Вы готовы выдать награду в пять тысяч фунтов? К вам набегут сотни людей с фальшивыми именами.

Так и случилось, его офис наводнили различные предположения и теории, люди считали, что под личиной Чейза мог скрываться кто угодно, начиная от его королевского высочества и заканчивая сыном торговца рыбой из Темпл-Бара.

– Я смогу отличить правду от вымысла, когда её увижу, – сказал Дункан, обрывая разговор.

Конечно, он не смог отличить правды от вымысла, когда с ней столкнулся. За несколько часов, прошедших с момента откровения Джорджианы, он припомнил дюжину случаев, когда мог бы сам разглядеть правду: эта женщина сильнее, умнее, могущественнее мужчин, которые играют за этими столами каждый вечер.

Но он недооценил Джорджиану, как и весь остальной Лондон.

В дальнем конце зала Дункан разглядел виконта Лэнгли, который сидел за столом для азартных игр и лихо бросал кости. Если верить радостным крикам, раздававшимся вокруг него, Лэнгли был в ударе. Не успев подумать, Дункан уже двинулся в его сторону.

По дороге он вспомнил ту первую встречу с Джорджианой на балконе, когда она назвала Лэнгли своим избранником.

И Лэнгли оставался удачным выбором.

Благородный кавалер с незапятнанной репутацией. Он о ней позаботится.

А если нет, Уэст позаботится о том, чтобы тот сильно пожалел.

Лэнгли бросил кости. Снова выиграл. На сердце Дункана тяжёлым грузом легло разочарование. Почему вместо него победить суждено этому человеку?

Он долгих несколько минут наблюдал за виконтом, пока тот не проиграл и не передал кости крупье. Дункан подавил удовольствие, услышав вокруг разочарованные стоны.

– Лэнгли, – проговорил он, виконт повернулся. В его в глазах вспыхнуло любопытство, потому что прежде им с Дунканом не доводилось общаться.

Он отвёл виконта в сторону.

– Милорд, меня зовут Дункан Уэст.

Лэнгли кивнул.

– Я вас узнал. Признаюсь, я, скорее, ваш сторонник, ибо отдам свой голос за ряд законопроектов, которые мы будем рассматривать в этом сезоне.

Комплимент застал Дункана врасплох.

– Спасибо. – Он согласен выдать Джорджиану замуж за этого мужчину, но обязательно ли он должен ему нравиться?

Дункан сделал глубокий вдох, выдохнул. Виконт склонил голову.

– Сэр, вам не хорошо?

Да!

Как только она станет виконтессой Лэнгли, лучше ему уже не станет никогда, но он обещал ей. Обещал эту победу.

Око за око.

– Вы ухаживаете за леди Джорджианой, – сказал Дункан.

Удивившись, Лэнгли отвёл взгляд, потом снова посмотрел на Уэста, в глазах виконта читалась вина. Дункану не понравилась пауза, как будто Лэнгли давал понять, что на самом деле не ухаживает за Джорджианой.

Кого он обманывает, Дункану это понравилось.

И даже очень.

– Не ухаживаете?

Лэнгли замялся.

– Интересуетесь ради статьи? Я видел, с каким рвением вы описывали возвращение леди Джорджианы в высший свет.

– Это не ради публикаций, но я надеюсь, что мои статьи произвели положительное впечатление.

Виконт улыбнулся.

– Моя мать, безусловно, очень заинтересовалась вышеупомянутой леди.

Дункан счёл это успехом.

– Полагаю, некоторые бы приняли моё поведение за ухаживание, – наконец, ответил Лэнгли. В его словах прозвучала нотка сомнения.

Дункану хотелось зарычать от досады. Неужели этот человек не понимает, что ему предлагают?

– Вы что, сошли с ума? Джорджиана - грандиозная партия. Бесценная. Любой мужчина с гордостью назвал бы её своей. Она могла бы заполучить короля, если бы только пожелала.

Удивление на лице Лэнгли вскоре сменилось сдержанным любопытством. Закончив тираду, Дункан почувствовал себя настоящим ослом.

Виконт не колебался с ответом, в его голосе прозвучало глубокое понимание.

– Сдаётся мне, что желает её вовсе не король. Совсем наоборот.

Услышав это предположение, Дункан прищурился. Виконт был прав.

– Вы переходите границы.

– Возможно, но я знаю, что значит хотеть того, чего не можешь получить. Теперь я понимаю, почему вы проявили такой живой интерес к леди. – Лэнгли помолчал и добавил: – Если бы я мог обменять свой титул на вашу свободу, я бы так и поступил.

Дункану вдруг стало очень неловко от этого разговора.

– Вот тут-то вы ошибаетесь. Отсутствие титула не добавляет свободы. На самом деле, у меня её ещё меньше, чем у вас.

Титул обеспечивает безопасность.

Не имея его, Дункан жил в постоянном страхе разоблачения.

И этот страх всегда будет омрачать его будущее.

Он встретился взглядом с виконтом.

– Она выбрала вас.

Лэнгли улыбнулся.

– Если это правда, в чём я не уверен, то для меня честь взять леди в жёны.

– И вы пообещаете о ней позаботиться.

Виконт выгнул бровь.

– Если не вы, то я.

Наглость титулованного щенка вызвала у Дункана желание перевернуть стол, из-за которого тот вышел. Он не мог заботиться о Джорджиане. Не мог обременить её жизнь своими секретами.

Она этого тоже не желала.

"Что, если мы поженимся?"

Сколько бы он ни прожил, он всегда будет помнить этот вопрос, который она тихо задала в его объятиях, озвучив маловероятный исход событий, скорее, даже глупую мечту. Когда Дункан простится с жизнью, в тюрьме или болтаясь на верёвке, вот о чём он подумает в последний момент.

Не важно, что на самом деле она не имела этого в виду.

Джорджиана хотела получить титул. Она хотела обеспечить дочери безопасную и благопристойную жизнь. И он лучше других знал, насколько это важно. И чем она готова ради этого пожертвовать.

Дункан сам обо всём позаботится.

– Это вы должны о ней заботиться, – прервал его мысли виконт.

– Я и забочусь, – ответил Дункан, – таков мой способ.

Лэнгли долго смотрел на него, прежде чем кивнуть.

– Тогда, если она согласна, я на ней женюсь.

Заявление виконта вызвало в нём ярость и отторжение. Как же это раздражало. Как же Дункану хотелось обвинить Бога и весь мир в том, что ему досталась такая судьба: любить женщину, с которой не суждено прожить всю жизнь вместе.

Но он всего лишь проговорил:

– Если я когда-нибудь чем-нибудь смогу помочь, милорд, мои газеты в вашем распоряжении.

Лэнгли покачнулся на каблуках.

– Возможно, я приду к вам гораздо раньше, чем вы думаете.

Виконт ушёл, а Дункан остался стоять один на краю игорного зала, наблюдая за толпой в ожидании прибытия Джорджианы.

– Вижу, твоё членство восстановлено, – проговорил маркиз Борн рядом с ним. – Значит, ты своими глазами увидишь плоды своего идиотского труда.

Дункан поморщился от этих слов, но не стал оправдываться. Он назначил цену за голову Чейза, а, следовательно, и за это место и всех его владельцев. Вместо этого спросил:

– Что она задумала?

– Я знаю лишь то, что она совершает чертовскую ошибку. Но никто не вправе говорить Чейзу, как жить.

– Какую ошибку? – переспросил Дункан, не отрывая взгляда от толпы. Отчаянно пытаясь отыскать Джорджиану глазами, чтобы помешать ей совершить задуманное. Он заварил кашу с наградой, ему её и расхлёбывать.

– Она нам почти ничего не рассказала. Только то, что таково её решение, которое в лучшем случае спорно. Несла какой-то бред про то, что у нас у всех теперь есть семьи, много денег, а клуб исчерпал себя.

Дункана охватил страх.

– Она закрывает клуб?

Но зачем?

– В лучших традициях Чейза он всё продумал, – раздражённо ответил Борн, как будто это был каприз глупой девчонки, а не уничтожение мечты и многолетней работы.

Дункан грязно выругался.

– Не могу не согласиться.

Дункан не мог этого допустить. Существует другой способ её спасти. Он снова огляделся в поисках Джорджианы.

– Где она?

– Зная Чейза, он обязательно появится. – Борн помолчал. – Само собой разумеется, что если она каким-то образом пострадает... если на Кэролайн падёт тень, благодаря сегодняшнему вечеру...

Дункан встретился взглядом с маркизом.

– Я буду ожидать соответствующих последствий.

– Последствий, – усмехнулся Борн. – Мы сделаем так, что ты исчезнешь, и тебя никогда не найдут.

– Полагаю, тебя послали мне это передать?

– Это и ещё кое-что, – сказал Борн. – Ты не должен её отпускать.

Дункана бросило сначала в холод, а потом в жар.

– Я не понимаю.

Борн ухмыльнулся, не переставая разглядывать собравшихся.

– Ты самый умный человек из всех, кого я знаю, Уэст. Всё ты понимаешь.

"Ты не должен её отпускать".

Как будто у него был выбор.

Толпа шумела всё громче, выпивка текла рекой, у каждого стола толпились игроки, купающиеся в лучах удачи. В зале раздавались крики крупье, радостные возгласы играющих в кости, стоны игроков в рулетку. Дункану казалось, что он даже слышит шелест карт, скользящих по сукну, все звуки стали чётче и громогласней, потому что теперь он знал, чьё это творение, кто на самом деле создал клуб.

– Могу сказать одно, – проговорил Борн, разглядывая толпу людей. – Если мы закроем двери нашего клуба навсегда сегодня вечером, то с огромным успехом.

– Я должен её остановить.

Борн выгнул бровь.

– Признаюсь, я надеялся, что ты рассмотришь этот вариант. Мне же нужно на что-то кормить семью.

У маркиза Борна хватило бы денег, чтобы прокормить все семьи в Британии, но Дункану было некогда вступать с ним в спор.

– Где она может быть?

Борн посмотрел на витражное окно с изображением падающего Люцифера.

– Могу предположить...

Дункан уже пробирался сквозь толпу, лавируя между столиками, по направлению к хорошо охраняемой двери в дальнем конце зала. Он практически добрался до цели, когда услышал за спиной своё имя, произнесённое голосом, который в "Падшем ангеле" звучал в равной степени знакомо и чуждо.

Ведь граф Тремли не являлся членом клуба.

Что Дункан ему и сообщил. Подойдя ближе, Тремли улыбнулся.

– Меня пригласила твоя Анна. Мне говорили, что она хороша собой, но стоит познакомиться с ней вживую и понимаешь: она великолепна.

Дункан пришёл в ярость, он не мог вынести мысли о том, что Джорджиана и Тремли дышат одним воздухом, не говоря уже о том, чтобы находиться в одной комнате.

– Что ты сделал?

– Ничего такого, чего бы не сделал ты сам, – усмехнулся лорд Тремли. – Ты не мелочился. Пять тысяч фунтов за личность Чейза? Думаешь, он просто ляжет и позволит стервятникам на него наброситься? Это моих рук дело.

Дункан замер.

– Что твоих рук дело?

– Я заключил сделку с твоей девчонкой. Всё прошло довольно гладко.

Нет!

Дункан знал, что Тремли скажет дальше, ещё до того, как тот открыл рот.

– Бедняжка, она сделала это ради тебя. Думала, что если раскроет секреты Чейза, то спасёт тебя. – Он посмотрел на Уэста. – Мы оба знаем, что это не так.

Она делала это, чтобы спасти Дункана.

Джорджиана же так и сказала?

Тремли предоставил ей выбор: её клуб или Дункан.

"Я выбираю тебя".

И она не колебалась с выбором.

"Пришло время тебе довериться мне".

Он не мог позволить ей разрушить свою жизнь. Не мог позволить отказаться от мира, который она построила с таким трудом. Но что-то здесь не складывалось. Если она собиралась публично раскрыть свою тайну, Тремли ничего не выигрывал. Если весь мир узнает, кто скрывается под маской Чейза, "Падший ангел" всё равно продолжит владеть секретами графа.

Но теперь он знал, как заставить Джорджиану танцевать под свою дудку.

И Тремли не применит этим воспользуется. Он будет вечно держать Джорджиану и клуб на крючке, угрожая ей тем же, чем и Дункану.

Но с него хватит.

Он провёл годы, ожидая, когда Тремли сообщит о его преступлениях и отправит в тюрьму, на виселицу. Дункан потратил годы, зарабатывая состояние и благосклонность людей, чтобы кто-нибудь мог позаботиться о Синтии, если граф исполнит свою угрозу. Он пресмыкался и выполнял приказы Тремли.

Но этому пришёл конец.

Дункан открыл было рот, чтобы сообщить об этом графу, но тут до него донеслись очередные крики с другого конца зала, где на столе для азартных игр стояла Джорджиана, облачённая в алое с ног до головы. Позади неё падал Люцифер.

Она собиралась совершить задуманное.

– Джентльмены! Джентльмены! – прокричала Джорджиана, жестом призывая собравшихся успокоиться. – И леди. – Она посмотрела на небольшую группу женщин в масках у стены.

Стоявший рядом мужчина потянулся к её туфельке. Уэст уже шёл на выручку, собираясь уничтожить паразита, когда она наступила на запястье мерзавца, заставив его резко вскрикнуть от боли.

– О, – проговорила Джорджиана, расплываясь в улыбке. – Прошу прощения, лорд Денсмор. Я не заметила, что ваша рука находится так близко от моей ноги.

Дункан остановился. Зал разразился смехом. Она продолжила:

– Мы очень рады, что вы смогли к нам присоединиться. Сегодняшний вечер будет в высшей степени поучительным.

Чёрт.

Она собиралась это сделать.

Дункан двинулся в сторону Джорджианы, но плотная толпа не дала ему к ней подойти. Наступил апогей вечера.

– Как вам известно, наш дорогой друг Дункан Уэст объявил награду за личность Чейза...

Её слова были встречены всеобщим свистом и шиканьем. Дункан замер. Рядом несколько человек хлопнули его по спине.

– Сейчас тебе достанется, Уэст, – прошептал один из мужчин.

– И мы не сомневаемся, что очень скоро один из вас, предприимчивых джентльменов, выяснит правду об основателе "Падшего ангела". – Она сделала паузу. – В конце концов, пять тысяч фунтов - большие деньги для тех, кто проигрывает их так бездумно.

Снова раздался смех, но Дункан не обратил на него внимания, отчаянно пытаясь добраться до Джорджианы. Остановить её любым способом.

– Но мы здесь верим в справедливость! Или, по крайней мере, считаем, что деньги должны течь в наши карманы, а не наоборот! Итак, пришло время для признания... – Она сделала драматическую паузу, и Дункан понял, что не успеет добраться до неё вовремя.

Она широко развела руки в стороны.

– Чейз - это я!

Дункану и в голову не приходило, что собравшиеся ей не поверят, но когда по залу прокатился смех, он понял, каким образом может спасти её и клуб, каким образом может их всех освободить.

Сколько раз она ему говорила?

Люди верят в то, во что хотят верить.

И ни один из присутствующих мужчин не хотел верить, что Чейз - женщина.

Он подошёл к ближайшему столу для игры в фарон, залез на него и повернулся.

– Я не заплачу, пока ты не представишь доказательства, Анна, – непринуждённо проговорил Дункан. Он оглядел комнату. – Никто больше не хочет сделать заявление? Повторюсь, здесь и сейчас в этом славном творении Чейза. Пять тысяч фунтов за его личность. Я выплачу награду сегодня же вечером.

Он замолчал, молясь про себя, чтобы хотя бы один из её деловых партнёров оказался достаточно умён и понял замысел Дункана.

Первым оказался Кросс, он забрался на рулетку.

– Подозреваю, ты не поверишь, что Чейз - это я, Уэст?

Дункан покачал головой.

– Не поверю.

– Или я? – спросил Темпл, стоя на столе для игры в двадцать одно на другом конце зала. Он наклонился и помог забраться жене. – Может быть, это герцогиня?

– Чейз - это я! – выкрикнула её светлость.

Зал взорвался от смеха.

Один за другим мужчины и женщины, обязанные Джорджиане, по всему залу провозглашали себя Чейзом. Охрана клуба, распорядитель боёв, Борн, крупье, горничные. Два лакея. Даже французский шеф-повар клуба услышал шум, вышел из кухни и, взобравшись на рулетку, объявил:

– La Chasse.

А потом к забаве присоединились люди, которые с ней не были знакомы лично. Они просто хотели стать частью всеобщего веселья.

Каждый раз, когда кто-то твёрдо заявлял: "Чейз - это я", игроки начинали смеяться, а Чейз превращался в миф. В легенду.

Одного-единственного Чейза просто не могло существовать, если все заявляли, будто именно они являются тем загадочным человеком, который свысока следит за происходящим из своих покоев позади витражного стекла.

Дункан посмотрел на Джорджиану, которая не веря своим глазам наблюдала за тем, как её мир встаёт на её защиту. Без колебаний.

Она встретилась с ним взглядом, и он увидел, что у неё на глазах выступили слёзы. Ему хотелось перелезть через столы, добраться до Джорджианы и сказать, как сильно её любят. Сказать ей, какая она замечательная.

– Нет! – взревел Тремли. Обернувшись, Дункан увидел, что тот пытается пробраться к нему. – Это неправда! – пронзительно и гнусаво прокричал Тремли, вскарабкиваясь на другой стол. – Ты со своей шлюхой разыгрываете весь этот фарс, чтобы скрыть твои грешки.

Гневная тирада графа заставила весь зал замолчать.

Сердце Дункана бешено заколотилось, когда Тремли повернулся к собравшимся.

– Спросите себя, кто этот человек, который руководит вашими любимыми газетами? Откуда он взялся? Как он поднялся?

Дункан посмотрел на Джорджиану, поймав её испуганный взгляд, и понял что это конец, Тремли раскроет все его секреты, и Дункан всё потеряет.

Но, как ни странно, пока он ждал неизбежного, его волновало только то, что Джорджиане ничего не угрожает.

Тремли задал последний вопрос:

– Как его зовут?

Слова графа эхом разнеслись по залу.

Дункан не отводил взгляда от Джорджианы, готовый к тому, что последует дальше, и поэтому видел её лицо, когда она ответила. Алые губы изогнулись в дерзкой улыбке, которая не коснулась глаз.

Полных страха.

– Только не говорите, что его зовут Чейз, милорд.

Этим единственным, остроумным замечанием его гениальная любимая женщина заставила рассмеяться всё казино. Она спасла Дункана. Точно так же, как он спас её. Но об этом не знал никто, кроме их двоих.

Всеобщее веселье вывело Тремли из себя, он засунул руку в карман пиджака, достал пистолет и направил его на Уэста.

– Я покончу с тобой.

Веселье сменилось потрясением.

Джорджиана могла думать только о Дункане.

Она спасала его не для того, чтобы через минуту потерять. Джорджиана посмотрела на Борна и Темпла, которые направлялись к месту, где стоял Тремли, но они находились ещё слишком далеко, а в клубе было чересчур много народа. Им не успеть вовремя.

Дункан поднял руки вверх.

– Милорд, – проговорил он. – Вы этого не хотите.

Тремли рассмеялся.

– Я хочу этого, как ничего другого. Как ты смеешь думать, что можешь использовать мои грехи против меня? Неужели ты не знаешь, кто я?

– Я знаю, кто вы, – ответил Дункан. – Как и многие другие. Все присутствующие. И если вы меня убьёте, то все и об этом узнают тоже.

– Но им будет плевать.

– А я так не думаю, – объявила Джорджиана, поразившись, что ей удалось скрыть в голосе страх. Она боялась до потери сознания, что Тремли выстрелит.

Боялась, что потеряет Дункана прежде, чем успеет сказать ему, как сильно его любит. Боялась, что придётся жить без него.

Тремли направил пистолет на Джорджиану. Угроза Дункану миновала. Никогда в жизни она не испытывала такого облегчения.

– Им абсолютно точно будет плевать, если я убью тебя.

– Нет! – на весь зал яростно прокричал Дункана, краем глаза Джорджиана увидела, как он несётся к графу, перепрыгивая со стола на стол.

Она сосредоточилась на пистолете, гадая, хватит ли у Тремли смелости нажать на курок. Интересно, кто позаботится о Кэролайн, если Джорджиану убьют?

Кто будет любить Дункана?

Жаль, что у неё не хватило смелости признаться ему в любви. Всего лишь раз.

– Скажите мне, милорд, – раздался яростный возглас рядом с Джорджианой, она обернулась и увидела женщину в маске, стоящую на столе позади Дункана. – Кому не будет плевать, если я убью вас, предательский ублюдок?

Леди Тремли.

Джорджиана догадалась об этом за долю секунды до того, как Дункан прыгнул на Тремли и повалил его на пол, а в зале раздался выстрел.

Сердце Джорджианы ушло в пятки, она мгновенно бросилась к Дункану и Тремли.

Толпа обезумела, люди с криками кинулись врассыпную, едва не топча друг друга, торопясь убраться подальше от оружия и места убийства. Джорджиана не смогла сразу отыскать Дункана, из-за дыма от выстрела и давки она никак не могла его разглядеть..

Она перепрыгнула с рулетки на стол для игры в фараон, с него на другой для игры в двадцать одно, потом на другой для игры в кости, направляясь к тому месту, где несколько минут назад стоял Дункан.

Молясь, чтобы он оказался жив.

Когда Джорджиана, наконец, его отыскала, он лежал на полу с закрытыми глазами. Она спрыгнула рядом, выкрикивая его имя.

– Нет... – прошептала она, положив руки ему на грудь и расстёгивая пуговицы. – Нет, нет, нет, – повторяла Джорджиана, просовывая ладони по пиджак, раздвигая в стороны лацканы в поисках крови или раны. Чего угодно.

Дункан поймал её руку.

– Остановись.

У Джорджианы перехватило дыхание.

– Ты жив.

Он открыл глаза.

– Жив.

Она разрыдалась.

– Любовь моя, – проговорил Дункан, садясь и притягивая Джорджиану к себе. – Нет. Не плачь. – Он поцеловал её в висок. – Господи, – прошептал Дункан, прижимаясь губами к её волосам. – Ты была великолепна. Ты спасла меня, моя несравненная, драгоценная любовь.

– Я думала, ты умер, – проговорила Джорджиана.

Он покачал головой.

– Нет. – Дункан кинул взгляд на неподвижное тело Тремли рядом. – Леди оказалась отличным стрелком.

Тремли был мёртв.

Дункан одёрнул пиджак, пошарил по карманам и оглядел вокруг пол.

– Что? – спросила она.

Он наклонился, подняв что-то с ковра.

– В своём отчаянном стремлении ко мне прикоснуться ты чуть не потеряла моё бесценное сокровище. – Дункан выпрямился, помахав пёрышком.

Её пёрышком.

Тем самым, которое он вытащил из её причёски в тот вечер, когда они впервые встретились как Джорджиана и Уэст на балу у Уортингтонов.

Увидев, как он убрал перо в нагрудный карман, Джорджиана снова расплакалась. Он смахнул слёзы с её щек.

– Не плачь, дорогая. Я жив-здоров. Рядом с тобой.

Надолго ли?

– Я думала, он тебя убьёт, – проговорила она, ненавидя то, как дрожит её голос, как холодеет и трепещет тело после пережитого. – Я думала, что потеряю тебя.

– Он не убил меня. И ты никогда меня не потеряешь. Мне никто не нужен, кроме тебя. Так будет всегда, – пообещал Дункан.

Она любила его. И должна ему в этом признаться.

Но Дункан указал на леди Тремли.

– Она его убила. Возможно, мы можем помочь ей спастись от виселицы.

Да, это было во власти Джорджианы.

Она поднялась на ноги, и в комнате воцарилась полная тишина, всех присутствующих ошеломили события сегодняшнего вечера, как и леди Тремли, которая была совершенно потрясена тем фактом, что убила собственного мужа.

И это было убийство. Тело лорда Тремли уже похолодело, владельцы "Падшего ангела" переглянулись. Граф заслуживал смерти, как никто другой.

Джорджиана в тишине оглядела комнату, наконец, решив взять ситуацию в свои руки. Она вернулась и вновь залезла на свой стол.

– Мне не нужно напоминать никому из вас, что мы храним ваши секреты.

Темпл догадался, о чём она говорит, и тоже залез на стол.

– Если за пределы этих стен просочится хоть одно слово...

Борн тоже поднялся.

– Хотя собственно, что сегодня произошло...

– Очевидно, самозащита, – сказала Джорджиана.

– И спасение двух совершенно невинных людей от гибели, – присоединяясь к ней, заметил Дункан.

– Но если бы что-то и произошло, а информация об этом покинула бы эти стены, все ваши секреты... – проговорил Кросс с другого конца зала.

– Произошло с мужчиной, – вставила Джорджиана.

Дункан взобрался рядом с ней на стол.

– Ваши секреты появились бы на страницах моих газет.

В зале повисла тишина, пока члены "Падшего ангела" вспомнили, зачем они вступили в клуб, оплатив взносы своими секретами.

Конечно же, ради игры.

И игра тут же продолжилась.

Джорджиана и Дункан слезли со стола, отошли в сторону, остановились и улыбнулись друг другу.

Тремли был мёртв. А Дункан жив.

Жив и свободен. Теперь он мог не опасаться за будущее.

Его тайны умерли вместе с человеком, который ему угрожал.

Дункан наклонился и прошептал ей на ухо:

– Из нас вышла прекрасная команда, любимая.

Это было правдой.

Они идеально подходили друг другу.

Она глубоко вздохнула, внутри Джорджиану всё ещё трясло от страха.

– Я думала, он убьёт тебя, – повторила она. – И я не успею сказать тебе, что...

Его глаза довольно сверкнули, но почти сразу же в них отразилась грусть.

– Не надо, – прошептал он, прижимаясь губами к её виску. – Не говори, что любишь меня. Иначе, когда ты уйдёшь, я не уверен, что смогу это вынести.

Когда она уйдёт.

Всё, что случилось сегодня с Анной и Чейзом... никак не повлияет на Джорджиану. Завтра ей всё равно потребуется респектабельный жених.

Завтра ей всё равно придётся думать о Кэролайн.

О титуле. О добропорядочности. Чейз, Анна и Уэст были спасены. Но скандальная репутация Джорджианы никуда не делась.

Она постаралась не обращать внимание на боль в груди, которая пришла с осознанием того, что он прав. Сегодняшние события не имеют значения.

Сегодня всё изменилось. Но в то же время всё осталось по-прежнему.

Глава 22

Два дня спустя Джорджиана проснулась в своей постели в доме брата. Её встретили аромат цветов и личико дочери.

И глубокая, неослабевающая печаль, которая охватила её в тот самый момент, когда Дункан Уэст покинул "Падший ангел".

Казалось, она никогда не уйдёт.

– Кое-что случилось, – сообщила Кэролайн, стоя у кровати. – И я думаю, ты должна об этом знать.

Много всего случилось. Клуб был спасён. Тайнам Чейза ничего не угрожало. Предатель лишился жизни, а его жена уже находилась на пути в Йоркшир, чтобы начать новую жизнь.

А Джорджиана познала любовь, хотя ей и пришлось от неё отказаться.

Но вряд ли Кэролайн имела в виду что-то из этого.

Джорджиана села и подвинулась, освобождая место для Кэролайн, но та отказалась залезть в постель, что было совсем на неё не похоже.

– Что случилось? – Она протянула руку, чтобы коснуться розы, небрежно воткнутой в причёску дочери. – Откуда цветок?

Зелёные глаза Кэролайн расширились от волнения, она тоже прикоснулась к бутону.

– Тебе прислали цветы. Очень много цветов. – Она взяла Джорджиану за руку. – Пойдём. Ты должна их увидеть.

Джорджиана оделась из соображений удобства, натянув бриджи, укороченный корсет и тонкую льняную рубашку, а затем вместе с Кэролайн спустилась вниз в столовую, где её ждала дюжина букетов.

Две дюжины. Если не больше.

Розы, пионы, тюльпаны и гиацинты разных форм и размеров. У Джорджианы перехватило дыхание, и на мгновение ей подумалось, что они могут быть от Дункана.

Но затем её взгляд остановился на фигуре в виде лошади из белых роз. Джорджиана выгнула бровь.

– Что ещё произошло?

Кэролайн улыбнулась, напомнив кошку, которая отведала сливок.

– Появилась ещё одна карикатура. – Она взяла газету рядом с тарелкой Джорджианы. – На этот раз хорошая.

Джорджиану охватили опасения. Неужели карикатура может быть "хорошей"?

Но она ошиблась.

На первой полосе "Новостей Лондона" красовался казалось бы знакомый рисунок. Высоко на лошади восседала женщина с развивающимися волосами в роскошном одеянии, достойном королевы. Чуть позади была изображена улыбающаяся девочка в красивом платье на своём собственном скакуне.

Но если на прошлой карикатуре Джорджиана и Кэролайн страдали от презрения семьи и знакомых, то на этой их окружали мужчины и женщины, преклонившие колено, они отдавали клятву верности всадницам, будто те действительно были королевами.

Подпись гласила: “Прекрасные дамы на белых лошадях завоёвывают сердца Лондона".

Большинство окружающих были мужчины, некоторые в форме, другие в официальных костюмах. Но внимание Джорджианы привлёк один мужчина на переднем плане. Если бы она не узнала его по прямому носу и светлым волосам, то догадалась бы, кто он по пёрышку, торчавшему из кармана пиджака.

Тому самому, которое он выдернул из её причёски.

Которое он отыскал после того, как его чуть не застрелили в "Падшем ангеле".

Это была очень хорошая карикатура.

– Я думаю, это мы, – с гордостью заявила Кэролайн.

– Думаю, ты права.

– Хотя я не совсем понимаю, почему я держу кошку.

На глаза Джорджианы навернулись слёзы, когда она вспомнила тот день, когда они гуляли в Гайд-парке и она рассказала Дункану, что хочет, чтобы у Кэролайн была нормальная жизнь.

– Потому что у девочек должны быть кошки.

Кэролайн моргнула.

– Ладно. Видимо поэтому нам доставили фигуру лошади из белых роз. Хотя, мне кажется, это уже чересчур.

Джорджиана усмехнулась, стараясь не расплакаться.

– Наверное, да.

Она так и не смогла сдержать чёртовы слёзы.

– Красивая картинка, правда? – Кэролайн посмотрела на Джорджиану. И заметила её состояние. – Мама?

Джорджиана смахнула слёзы со щёк и постаралась рассмеяться.

– Глупо, конечно, – сказала она, глубоко вздохнув. – Но это очень любезно со стороны мистера Уэста.

Кэролайн задумчиво прищурилась.

– Думаешь, мистер Уэст её прислал?

Джорджиана не сомневалась. Но дочери сказала:

– Газета же принадлежит ему. – Она посмотрела на Кэролайн, у которой из волос выпала роза. Джорджиана наклонилась и поцеловала дочь в макушку, напоминая себе, что живёт ради этой девочки. Ради её будущего. – Посмотрим, кто прислал все эти цветы?

Кэролайн собрала все карточки, пришедшие вместе с цветами, а Джорджиана ещё раз провела пальцами по карикатуре, обвела плечо Дункана, линию его рукава. Он поместил себя.

Даже отказавшись от неё, даже одарив всем тем, чего, как ей казалось, она хотела с самого начала, он почтил её своей любовью.

Вот только сейчас Джорджиана ничего из этого не хотела.

Кэролайн вернулась с карточками, и они принялись их просматривать. Каждый отправитель казался добропорядочнее предыдущего. Герои войны. Аристократы. Джентльмены.

Но газетчика среди них не было.

Джорджиана лихорадочно перебирала стопку посланий, надеясь, что один из букетов прислал Уэст. Надеясь, что он не оставил её навсегда. Но зная, что так оно и есть.

"Не говори, что любишь меня. Иначе, когда ты уйдёшь, я не уверен, что смогу это вынести".

Надо было ему сразу сказать. С самого начала. С того самого момента, как она его полюбила. Джорджиана должна была признаться ему в своих чувствах. Сказать, что если бы могла сама выбирать себе жизнь, будущее, мир... Дункан бы обязательно в них присутствовал.

В дверь постучали, а затем в столовую вошёл дворецкий брата.

– Миледи? – Обращение прозвучало, как всегда, с лёгким осуждением. Обычно чопорного дворецкого не заботил её выбор бриджей вместо юбок, когда она находилась дома. Но раньше никто и никогда её не навещал.

Она с надеждой повернулась к слуге. Возможно, от Дункана пришло ещё одно послание?

– Да?

– К вам посетитель.

Неужели он пришёл.

Она выскочила из столовой, отчаянно желая его увидеть вновь. Прошествовав к парадному входу Джорджиана встретила там мужчину со шляпой в руке и остановилась.

Это был не Дункан.

К ней повернулся виконт Лэнгли, в чьих глазах читалось удивление.

– О, – выпалила Джорджиана.

– В самом деле, – приветливо проговорил он.

Дворецкий откашлялся.

– Полагается дождаться, пока гостя проводят в приёмную.

Она посмотрела на слугу.

– Я приму виконта здесь.

Дворецкий был явно недоволен, но молча ушёл. Она снова обратила внимание на Лэнгли.

– Милорд, – поприветствовала Джорджиана, слегка присев в реверансе.

Он зачарованно наблюдал за её действиями.

– Знаете, – сказал виконт, – я никогда не видел, чтобы женщина делала реверанс в брюках. Это выглядит несколько нелепо.

Она провела ладонями по бёдрам и слегка улыбнулась.

– В них удобнее. Я не ожидала...

– Смею заметить, – он поднял руку, в которой держал газету, – ожидать следовало. О вас говорит весь высший свет. Предполагаю, что я просто первый из многочисленной вереницы посетителей.

Она встретилась с ним взглядом.

– Я не уверена, что хочу иметь отношение к высшему обществу.

– Поздно. Мы не могли не принять вас в наши ряды после того, как вы две недели не сходили со страниц наших любимых газет.

Джорджиана сделала паузу.

– Тогда я полагаю, мне стоит воскликнуть: "Ура!"

– Действительно, стоит. – Лэнгли рассмеялся. – Мы с вами никогда не придерживались официальных церемоний.

Она покачала головой.

– Нет, милорд.

Он улыбнулся. Затем наклонился.

– Раз так, а на вас сейчас бриджи, я думаю, мы можем обойтись без формальностей.

Джорджиана улыбнулась.

– Согласна.

– Я пришёл просить вашей руки.

Её лицо вытянулось. Она ничего не могла с собой поделать. Конечно, Джорджиана хотела получить от него предложение руки и сердца с самого начала. Он прошёл тщательный отбор, в нём безукоризненно сочетались бедность и благородное происхождение.

Но сейчас ей вдруг захотелось гораздо, гораздо большего. Джорджиана хотела получить в браке партнёрские отношения, доверие и преданность. И любовь.

И страсть.

Она хотела Дункана Уэста.

– Вижу, вы не в восторге от моего предложения, – заметил виконт.

– Дело не в этом, – сказала она, из её глаз снова хлынули непрошенные слёзы.

Джорджиана резко их смахнула. Что, чёрт возьми, с ней случилось за последние сорок восемь часов?

Он улыбнулся.

– Мне говорили, что некоторые женщины плачут, когда им делают предложение. Но ведь обычно от счастья? Поскольку я не женщина и не специалист по брачным предложениям... – Лэнгли замолчал.

Джорджиана рассмеялась.

– Уверяю вас, милорд, я тоже не специалист по брачным предложениям. Именно поэтому мы и оказались в столь затруднительном положении.

Они долго стояли молча, прежде чем он развёл руками, указывая на мраморный пол.

– Тогда, может быть, мне встать на одно колено?

Она покачала головой.

– О, лучше не стоит, – Джорджиана сделала паузу. – Мне очень жаль. Я всё испортила.

– Знаете, я так не думаю, – мягко сказал он, подходя к ней. – Мне кажется, вы просто не хотите, чтобы предложение вам делал я.

– Неправда, – солгала она, представляя на его месте другого мужчину, более высокого ростом, с более светлой шевелюрой, более совершенного.

– А я думаю - правда. Вы хотели бы видеть на моём месте другого человека. Абсолютно другого. Без титула. Но блистательного. – Её взгляд метнулся к Лэнгли. Как он узнал? Виконт покачнулся на пятках. – Чего я не могу понять, так это почему вы решили утешиться мной, когда можете заполучить в мужья его.

В самом деле. Она всё портила.

– Брак с вами не будет "утешением", милорд.

Он улыбнулся.

– Конечно, будет. Я же не Дункан Уэст.

Ложь или притворное невежество не годятся. Этого человек заслуживал уважения.

– Откуда вы узнали?

– Мы члены одного клуба. Он подошёл ко мне и попросил на вас жениться. – Джорджиана отвела взгляд, но не могла перестать слушать, даже если бы попыталась. – Нахваливал ваши качества. Обещал, что мне очень с вами повезёт. И я согласился. В конце концов, мы оба с вами знаем, что женимся по расчёту. Крепкие браки были основаны и на меньшем. – Она снова посмотрела на него. – А потом произошло самое странное.

– Что произошло? – спросила Джорджиана, цепляясь за его слова и отчаянно желая услышать продолжение.

– Я увидел, как сильно вы его любите.

Джорджиана насторожилась.

– Не понимаю, о чём вы?

– Не волнуйтесь. У всех нас есть секреты. А если учесть, чем вы занимаетесь, когда не носите брюки, то мои вы знаете прекрасно.

Было время, когда Джорджиана непременно ими бы воспользовалась. Она бы угрожала и манипулировала Лэнгли, пока не получила желаемое. Но Чейз больше не был таким безжалостным. И теперь у Джорджианы просто разрывалось сердце.

– И я знаю, как печально сознавать в глубине души, что ты никогда не получишь того, чего так отчаянно хочешь, – продолжил он.

На её глазах снова выступили слёзы.

– Чего вы хотите, миледи? – спросил он.

– Это не имеет значения, – едва слышно ответила она.

– Как раз этого я и не понимаю, – сказал он. – Почему вы отказываете себе в счастье?

– Всё не так однозначно, – попыталась объяснить Джорджиана. – Я не лишаю себя счастья. Я просто делаю всё возможное, чтобы моей дочери не пришлось от него отказываться. Хочу дать ей возможность иметь всё, чего бы она ни пожелала.

На безупречном лице Лэнгли отразилось понимание, но прежде чем виконт успел ответить, послышался детский голосок:

– Тогда почему бы не спросить, чего хочу я?

Джорджиана резко повернулась к Кэролайн, которая с серьёзным видом стояла в дверях столовой.

– Давай, – повторила дочь, – спроси.

– Кэролайн... – начала она.

Дочь переступила через порог и направилась к ней.

– Всю мою жизнь ты принимала решения за меня.

– Тебе всего девять лет, – заметила Джорджиана.

Кэролайн нахмурилась.

– Девять лет и три месяца, – поправила она и продолжила: – Ты отправила меня жить в Йоркшир, потом привезла сюда, в Лондон. Наняла лучших гувернанток, навязала компаньонок. – Дочь сделала паузу. – Купила мне красивые платья и потрясающие книги. Но ты ни разу не спросила меня, чего я хочу.

Джорджиана кивнула, вспомнив своё детство, её постоянно баловали, давали всё, чего только можно пожелать, но никогда не предлагали выбор. И поэтому при первой же возможности она бросилась в омут с головой.

– И чего же ты хочешь?

– Ну, – проговорила Кэролайн, подходя ближе. – Поскольку я хотела бы выйти замуж по любви, когда вырасту, то и от тебя хочу того же. – Она повернулась к Лэнгли. – Не обижайтесь, милорд, я уверена, что вы очень хороший.

Он с улыбкой склонил голову.

– Нисколько не обижаюсь.

Кэролайн снова обратилась к Джорджиане:

– Всю мою жизнь ты доказывала мне, что мы не можем позволить обществу диктовать нам условия. Что мы не можем позволить другим решать за нас. Ты выбрала для нас другой путь. Ты знала, что нам будет непросто. Что над нами будут смеяться, и нас не примут. – Она покачала головой. – Что мне думать, если ты выйдешь замуж за того, кого не любишь? Ради титула и приличий, которых я не хочу? Меня окружают женщины, которые выбрали свой собственный путь, ты правда думаешь, что выбираешь правильный для меня?

– Я думаю, что выбираю самый простой путь, любовь моя. Я хочу, чтобы тебе было легко идти по жизни, – проговорила Джорджиана.

Кэролайн закатила глаза.

– Прости меня, мама, но, по-моему, это звучит ужасно скучно.

Лэнгли рассмеялся.

– Простите, – извинился он, когда мать и дочь на него посмотрели, – но она права. Звучит, и правда, ужасно скучно.

Бог свидетель, они были правы.

И всё же.

– Но если ты влюбишься в аристократа, тогда ты точно будешь нуждаться в респектабельности, которую может обеспечить только титул.

– Если я влюблюсь в аристократа, разве не он сам обеспечит меня необходимым титулом? – Устами младенца глаголет истина.

Джорджиана встретила серьёзный взгляд дочери.

– Откуда ты у меня такая умная?

Кэролайн улыбнулась.

– От тебя. – Она подняла стопку карточек, которые принесли с утренними цветами. – Ты хочешь выйти замуж за кого-нибудь из этих мужчин?

Джорджиана покачала головой.

– Нет.

Кэролайн кивнула в сторону Лэнгли.

– А за него хочешь? Прошу прощения, милорд.

Он отмахнулся от этих слов.

– Я получаю безмерное удовольствие. – Виконт повернулся к Джорджиане. – Хотите выйти за меня замуж?

Джорджиана рассмеялась.

– Нет. Мне очень жаль, милорд.

Он пожал плечами.

– Я не принимаю это на свой счёт. Я ведь тоже не особо хочу на вас жениться.

– Мама, – тихо спросила Кэролайн. – Есть кто-то, за кого ты хочешь выйти замуж?

Конечно, есть. В доме на другом конце Лондона жил мужчина, за которого она отчаянно хотела выйти замуж. Которого безумно любила.

Джорджиана подумала о карикатуре, о стоящем на коленях Дункане, у которого торчало из кармана её пёрышко. У Джорджианы перехватило дыхание.

– Да, – тихо призналась она. – Есть мужчина, за которого я очень хочу выйти замуж.

– А он сделает тебя счастливой?

Джорджиана кивнула.

– Сделает. Я в этом просто уверена.

На лице Кэролайн вновь появилась улыбка.

– Тебе не кажется, что ты должна подать пример дочери? И стать счастливой?

Джорджиана решила, что это очень хорошая идея.

Похоже, девятилетние дети были очень разумными.

С тех пор, как Дункан оставил Джорджиану, он провёл столько времени в бассейне, что, наверное, уже переплыл целый океан.

Дункан постоянно думал о том, чтобы пойти к ней, выкрасть из постели и раствориться в ночи. Когда ему хотелось посадить Джорджиану под замок и держать взаперти, пока она не поймёт, насколько её план дурацкий, заниматься с ней любовью, пока она не осознает, что Дункан - тот самый мужчина, за которого она должна выйти замуж, и пошли к чёрту все приличия, скандалы и проклятые аристократы, он отправлялся плавать.

До встречи с Джорджианой он находил здесь утешение и получал огромное удовольствие, теперь же они были потеряны для него навсегда. Теперь каждый дюйм бассейна напоминал ему о ней, о том, как она гордо предстала перед ним во всей красе в ту ночь. Проходя по периметру, он представлял, как она стоит у камина; проплывая круг и касаясь бортика, он представлял, как её ноги болтаются в воде; заворачиваясь в полотенце и направляясь в спальню, он чувствовал прикосновение её мягкой соблазнительной кожи; поднимая глаза к стеклянному куполу, он видел её улыбку.

И повсюду он чувствовал, как ему её не хватает.

Он коснулся бортика бассейна, развернулся и поплыл в другую сторону.

В течение двух дней он, не переставая, плавал, надеясь измотать себя и не думать о ней. Он останавливался лишь для того, чтобы поесть и поспать, но, когда закрывал глаза, видел только Джорджиану. Одну её.

Постоянно.

Господи.

Дюжину раз он порывался пойти к ней, но не знал, что сказать. Сотни раз он сочинял маленькие речи, придумывал красивые слова, чтобы убедить её в том, что она не права. Что она должна выбрать его, а весь остальной мир может идти к чертям.

Дункан тысячу раз пожалел, что не дал ей возможности признаться ему в любви. Он должен был позволить ей произнести эти слова.

Он мог бы найти в них покой.

Мог бы найти.

Но, скорее всего, он проигрывал бы их у себя в голове снова и снова, пока не возненавидел.

Так что, возможно, это и к лучшему.

Он продолжал рассекать воду, пока его плечи не начали болеть. Закрыв глаза, он на ощупь дотронулся до бортика и решил, что пора заканчивать плавать в надежде, что этого должно хватить. Дункан откинул голову назад и в последний раз ощутил, как вода струится по его лицу и волосам, прежде чем выйти из бассейна.

Он открыл глаза и увидел в футе от себя пару коричневых сапог. С бешено грохочущим сердцем в груди Дункан поднял взгляд.

Джорджиана.

Она пристально смотрела на него серьёзным взглядом.

– Могу я сказать сейчас?

– Как ты сюда попала?

– Меня привёз Лэнгли, – ответила она, прежде чем повторить: – Могу я сказать сейчас?

– Что сказать?

Она опустилась на колени, потом упёрлась руками в пол, придвигаясь ближе.

– Могу я сказать, что люблю тебя?

Дункан положил ладонь на её шею сзади и притянул к себе.

– Нет, не можешь, – ответил он, его сердце едва не выпрыгивало из груди. – Если только не собираешься повторять эти слова каждый день. Всегда.

Она улыбнулась.

– Это будет зависеть от тебя.

Он посмотрел ей в глаза, стараясь понять, что она имеет в виду. Стараясь не надеяться, что понял её правильно.

– Джорджиана... – прошептал Дункан, наслаждаясь её именем на своих губах.

– Видишь ли, я не смогу повторять их каждый день, если мы будет в разлуке. – Её голос дрогнул, и ему отчаянно захотелось обнять Джорджиану. – Так что, если ты согласен принять меня...

– Нет.

Он вынырнул из бассейна, оборвав её на полуслове. Джорджиана ахнула, когда вода хлынула на кафельную плитку у края бассейна, намочив её брюки и, без сомнения, испортив сапоги.

Он встал на колени рядом с Джорджианой, повернув её к себе лицом.

– Ты крадёшь мои слова. – Дункан взял её руки в свои. – Скажи ещё раз.

Она встретилась с ним взглядом, и у него перехватило дыхание, когда он прочёл правду в этих прекрасных янтарных глазах.

– Я люблю тебя.

– Безродного мерзавца, коим я являюсь?

– Повесу. Плута. Как тебе больше нравится.

– Мне нравишься ты.

Джорджиана улыбнулась.

– Надеюсь, я тебе не только нравлюсь.

– Ты же знаешь, что нет, – прошептал он, притягивая её ближе к себе. – Ты же знаешь, что я люблю тебя. С того самого момента, как увидел тебя на том тёмном балконе, где ты защищала себя и тех, кого любишь. Я хотел стать одним из тех людей.

Она обхватила ладонями его лицо.

– Я люблю тебя.

– Повтори ещё раз, – попросил он, впиваясь в её губы долгим и медленным поцелуем, пока они оба не начали задыхаться.

– Я не могу повторить, когда ты меня целуешь, – запротестовала она.

– Тогда прибереги слова, – сказал Дункан, снова прижимаясь к её губам. – Скажи их, когда я закончу. – Он продолжил одаривать Джорджиану глубокими пьянящими поцелуями, и каждый раз, когда Дункан отрывался от её рта, она шептала: – Я люблю тебя.

Снова и снова эти слова эхом отдавались вокруг, согревая его душу, пока, наконец, Дункан не отстранился и не сказал:

– Выходи за меня. Выбери меня.

– Я выйду, – пообещала она, – я выбираю тебя.

– Когда?

– Сегодня. Завтра. На следующей неделе. Вечно.

Он встал, подняв её на руки.

– Вечно, – сказал Дункан. – Я выбираю вечность.

Так и случилось.

Эпилог

Год спустя.

"Падший ангел".

Джорджиана стояла в комнатах, отведённых владельцам "Падшего ангела", и осматривала зал внизу. Казино кишело игроками, её взгляд упал на вращающееся в красно-чёрном вихре колесо рулетки. Когда оно замедлило ход, над ним склонилось полдюжины мужчин.

– Красное, – прошептала она.

Выпало красное, мужчина за столом радостно вскинул руки. Он победил. А победа в рулетке считалась настоящим триумфом.

Его величество случай.

Она построила свою империю, опираясь на удачу и судьбу, на везение и фортуну. Жизнь преподала Джорджиане удивительные уроки лжи, правды, мести и скандала. Но каждый раз, когда начинало вращаться колесо рулетки, у неё перехватывало дыхание.

Дверь открылась. Не оборачиваясь, Джорджиана сразу же догадалась, кто вошёл, в воздухе что-то изменилось, и у неё участилось дыхание. Дункан обнял Джорджиану сзади сильными руками и проследил за её взглядом.

– В казино дюжина игр, – прошептал он ей на ухо. – Но ты всегда выбираешь рулетку. Почему?

– Это единственная игра, которая зависит от случая, – ответила она. – Итог нельзя просчитать. Помимо всего прочего, риск уже сам по себе является наградой. – Она развернулась в объятиях мужа и обвила руками его шею. – Как в жизни - мы вращаем колесо и...

Он одарил Джорджиану долгим и глубоким поцелуем, положив руки на её талию и притянув к себе.

Когда Дункан отстранился, она вздохнула.

– И иногда мы получаем достойную награду.

Его руки скользнули к её большому животу, где рос их ребёнок.

– Иногда получаем, – согласился он. – Хотя я частенько задумываюсь о том, что мне слишком повезло, и скоро это закончится.

– На твою долю выпало достаточно испытаний. Я не желаю, чтобы удача когда-нибудь от тебя отворачивалась.

Он выгнул бровь.

– В твоей власти отдавать приказы судьбе?

Джорджиана усмехнулась.

– В те дни, когда не везёт, приходится полагаться на что-то ещё.

Он ещё раз её поцеловал и развернул к витражному окну. Они долго следили за раздачей карт, бросанием костей и играющими мужчинами, прежде чем Джорджиана потянулась, пытаясь облегчить боль в спине.

– Ты обещала мне больше спать, – сказал Дункан. Он положил руки ей на поясницу и начал растирать, пытаясь унять боль, которая не покидала Джорджиану с приближением родов. – Ты не должна была сегодня приходить.

Она удивлённо посмотрела на мужа.

– Ты же не думал, что я пропущу игру, – проговорила Джорджиана. – Она вполне может оказаться для меня последней. Ребёнок появится уже очень скоро.

– Не так уж и скоро, – ответил Дункан. – Я не позволял себе мечтать о детях, боясь испортить им жизнь.

– Когда он родится, ты ещё об этом пожалеешь, – поддразнила она, снова переводя взгляд на зал. – Он будет постоянно кричать и визжать.

– Когда она родится, я буду мечтать лишь о том, чтобы малышка всегда находилась рядом, – поклялся он. – Как и её мать, и сестра.

Джорджиана улыбнулась.

– Твои преданные поклонники.

– Мне на ум приходят вещи похуже, – сказал он, обнимая Джорджиану, которая к нему прильнула. Его рука скользнула вниз по её животу к бедру, пальцы собрали юбки и задрали их, обнажив ноги до колен.

– Я всегда обожал твои бриджи, любовь моя, но юбки, наверное, лучшее, что случилось с тобой за время беременности. – Его пальцы коснулись нагого бедра, Джорджиана чуть развела ноги, позволяя его руке подняться выше и дотронуться до местечка, которое уже изнемогало от желания.

– Нельзя, – ахнула она, прильнув в его надёжные объятия. – Они уже на подходе.

Он разочарованно вздохнул.

– Ты тоже могла быть уже на подходе к...

Она рассмеялась. Дверь снова открылась, и Дункан отпустил юбки, прижавшись горячим поцелуем к шее Джорджианы. Прикусив мочку её уха, он пообещал:

– Сегодня ночью.

Зардевшись, она повернулась к партнёрам.

Борн усадил жену за карточный стол и, посмотрев на Джорджиану, многозначительно выгнул бровь. Направившись к буфету, чтобы налить себе виски, он поздоровался:

– Добрый вечер, миссис Уэст.

Как и всегда, обращение согрело ей душу. Она могла сохранить за собой титул учтивости “леди”. Это было её право как дочери герцога, но не захотела. Каждый раз, когда кто-то называл её миссис Уэст, Джорджиана вспоминала о мужчине, за которого вышла замуж. И семье из троих человек, которую они создали, а скоро их станет четверо.

Объединив усилия, Джорджиана и Дункан Уэст царили в лондонских бальных залах. Газетный магнат и его блестящая, искусная невеста. Они всё ещё считались скандальной парой, но аристократы не брезговали с ними отобедать, наслаждаясь их компанией.

Когда они не присутствовали на званых обедах по всей Британии, Джорджиана продолжала управлять клубом в лице Чейза. Анна, напротив, покинула стены казино вскоре после свадьбы Дункана и Джорджианы. А конкретно после одного опасного вечера, закончившегося вызовом врача члену клуба, на которого напал Дункан из-за слишком развязного поведения с Анной.

И слава богу, потому что им было неимоверно сложно держаться друг от друга на расстоянии. Всё равно скоро бы кто-то сложил два и два, связав двух любимых женщин Дункана.

Пиппа и Кросс тоже заняли свои места за столом, Кросс достал колоду карт и положил её перед собой, а Пиппа повернулась, чтобы взглянуть на Джорджиану. Она моргнула.

– С каждой минутой ты становишься всё больше и больше.

– Пиппа! – воскликнула леди Борн. – Ты великолепно выглядишь, Джорджиана.

– Я же не сказала, что она не великолепна, – сказала Пиппа сестре, прежде чем снова обратиться к Джорджиане. – Я лишь констатировала факт, что ты растёшь на глазах. Вдруг у вас родятся близнецы.

– Что ты знаешь о близнецах? – спросила герцогиня Ламонт входя в комнату, следом за ней шёл Темпл, обсуждая с Азриэлом чьё-то досье.

– Я помогла родиться нескольким, – заявила Пиппа.

– Неужели? – удивился Дункан, пододвигая стул и помогая Джорджиане сесть. – Полезная информация на тот случай, если нам понадобится твоя помощь.

– Вы не уточнили, были ли это человеческие детёныши, – предупредил Кросс.

– Я много раз помогала родиться щенкам, – сказала в свою защиту Пиппа. – И у нас тобой есть двое собственных детей, если ты помнишь, муженёк.

– Да, но не близнецы. И слава богу.

– Согласен, – присоединился к разговору Борн, став теперь отцом троих детей. – Близнецы - плохая примета.

Дункан побледнел.

– Может, хватит обсуждать близнецов?

– Это не близнецы, – сказал Темпл, обойдя стол и протянув досье Джорджиане.

– Кто знает, – поддразнила она. – Пиппа говорит, что я стала огромной.

– Я не так сказала!

Джорджиана открыла папку и внимательно изучила её содержимое.

– Бедняжка, – сказала она, посмотрев на Темпла, – пора сменить гнев на милость.

– Кто? – спросил Дункан.

– Леди Мэри Эшхоллоу.

За столом послышались согласные возгласы, но высказался только Дункан:

– Ты решила закончить вершить месть?

– Она меня разозлила.

Он выгнул бровь.

– Она ещё ребёнок.

– Не такой уж и ребёнок раз выходит в свет уже третий сезон, – сказала Джорджиана. – И если тебя это утешит, она попадёт в книгу ставок как одна из блистающих леди сезона. Устраивает?

– Вполне. – Он наклонился и поцеловал её долгим поцелуем.

– Раз уж мы заговорили о книге ставок, я полагаю, Чейз задолжал мне сто фунтов, – вставил Кросс.

– За что? – с любопытством спросил Дункан.

– Год назад мы заключили глупое пари, – ответил Кросс.

– Кросс считал, что вы с Чейзом поженитесь, – объяснил Темпл. – А Чейз...

– Не считал, – закончил Борн.

– Майкл! – пожурила Пенелопа. – Очень не любезно с твоей стороны.

– Но это правда.

– А если бы остальные правдиво описали наше ухаживание? – спросила Пенелопа.

Вспомнив, что они с маркизой поженились после ночного похищения в деревне, Борн соизволил замолчать.

Улыбнувшись, Дункан посмотрел на Джорджиану.

– Похоже, вы проиграли пари, миледи.

Как и в течение всего года, почётное обращение вызывало в ней прилив желания.

– Не похоже на проигрыш.

Он ухмыльнулся.

– Не правда ли?

– Раз уж мы заговорили о потенциальных мужьях Чейза, самое время обсудить Лэнгли, он попросил нас сделать очередные инвестиции, – добавил Темпл.

Присутствующие застонали.

– Что за человек. Чейз, прекрати раздавать ему наши деньги, – сказал Борн.

– Он не умеет делать правильные вложения, но мы продолжаем ему помогать, – заметил Кросс.

– Прошу прощения, я и не знала, что вы с Борном стоите одной ногой в работном доме, – сказала Джорджиана.

– Он хороший человек, – вмешался Дункан. – Вручил мне на блюдечке мою прекрасную жену.

– Потому что ему самому она была не нужна, – поддразнил Темпл, все мерзавцы рассмеялись.

– У вас не получится меня оскорбить, – сказала она. – И Дункану нравится его предложение.

Он кивнул.

– Лэнгли предлагает инвестировать во что-то под названием фотонегатив.