Не теряй надежду

4

— Ну как ты себя чувствуешь?

Завернувшись в коврик, Дайана сидела на старом автомобильном сиденье. Сапоги ее стояли рядом, одна щиколотка была обмотана разорванной на полоски футболкой. Посмотрев на Томаса Уильямса, Дайана величественно ответила:

— Отлично.

Он присел на корточки рядом с ней.

— Вид у тебя не очень. Трястись-то перестала?

— Кажется, да… Извини, я повела себя как трусиха, не хватало еще истерики…

— Ну, это была не совсем истерика.

Дайана королевским жестом повела плечом.

— Неважно. Обычно меня не так-то легко испугать какому-то быку и прочему зверью, хотя, честно говоря, никогда еще не видела их так близко. Да так неожиданно…

— Думаю, тебе стало получше, Дайана, серьезно сказал Томас. — К тебе вернулось твое былое красноречие.

— А как я выгляжу? Ужасно, да? — Она пробежалась рукой по волосам. Они были влажные, а покрывавшая их раньше пыль превратилась в грязь. Дайана посмотрела на свой синий костюм. — Бывают такие неудачные дни, правда, Том? И лицо у меня наверняка тоже все в грязи.

— Точно, — согласился он. — Грязь, следы слез, но, как ни смешно… — Он умолк.

— Что? — с вызовом спросила она.

Том улыбнулся.

— У тебя сильный характер. Думаешь, кровотечение прекратилось?

— Да.

— А как твоя спина?

Она прислушалась к своим ощущениям.

— Забавно, сейчас она меня почти не беспокоит. Сильный испуг подействовал на нее положительно!

— Может, тебе удастся уснуть?

Дайана боязливо огляделась.

— А вдруг он вернется? Вдруг это его сарай — не оттого ли он впал в такую ярость?

— Но дверь-то закрыта.

— Знаешь, сначала я боялась, что он вломится сюда.

— Обещаю тебе, что этого не случится.

— Ладно, — согласилась она наконец. — А ты что будешь делать?

— Сторожить, — усмехнулся Том.

Он помог ей улечься на самодельное ложе, накрыл ковриком, подложил под голову свой свернутый пиджак и спросил:

— Ну как?

— Нормально. А ты не замерзнешь?

Отойдя, он растянулся на сиденье от машины.

— Надеюсь, нет. Буду следить за огнем, пока смогу. К тому же я привык к походным условиям, что бы ты там ни говорила.

— Но я же взяла свои слова обратно.

— Точно. Спи, уже почти полночь.

— Так поздно? — зевнув, она поудобнее устроилась под ковриком. — Удивительно, как быстро бежит время, когда на душе весело.

Он не ответил, и Дайана задремала. Но вскоре проснулась, повернула голову к огню и положила руку под щеку.

— Дайана, — тихо позвал Томас.

— Да?

— С тобой все в порядке?

— Вполне.

— Тебе не спится? Что, соломенная постель не столь удобна, как я надеялся.

— Дело не в этом.

— А в чем?

На губах ее появилось подобие улыбки, но глаза подозрительно заблестели.

— Так, пустяки.

Томас зашевелился.

— Тебе что — грустно?

Она заморгала так, словно старалась остановить слезы.

— Да нет, просто не по себе. И огонь скоро погаснет. У нас что, нет больше дров?

— Нет.

— Ты, наверное, замерз. Почему бы тебе не накрыться чем-нибудь?

— Есть идея и получше. — Он встал. Дайана сначала не поняла, что он имел в виду, пока Том не приблизился к ней. — Может, подвинешься чуть-чуть?

Рот ее полуоткрылся, она повернулась, глядя на него снизу вверх.

— Только чтобы согреться, Дайана, — спокойно пояснил он, не сводя с нее глаз.

— Хорошо, Том.

Через несколько минут он уже устроился рядом и начал ритмично массировать ей спину. Дайана решилась сказать ему:

— Том… должна тебе признаться — это самое приятное, что я испытала за весь прошедший день.

— Я рад, Дайана. Может, ты снова уснешь?

И она уснула.

Когда Дайана проснулась, то обнаружила, что, видимо, повернулась во сне и теперь лежала в объятиях Томаса, который мирно спал.

Костер давно потух, сквозь высокое окошко просачивался слабый утренний свет. Лицом она ощущала прохладный неподвижный воздух, но под ковриком было тепло. Она судорожно вздохнула, а потом заставила себя дышать спокойно, чтобы не разбудить Тома.

Она напомнила себе, что знает Уильямса всего два дня, что у нее есть причины сердиться на него и даже ненавидеть; только это не имело никакого значения. Боже, она снова влюбилась не в того. Может, он никогда ею и не заинтересуется как женщиной…

Она попыталась мысленно образумить себя, но позади было три горьких одиноких года, и она постоянно ругала себя за то, что была такой дурой и так легко верила в хорошее. Припомнилось и многое другое. Подавив рыдание, она выскользнула из объятий Томаса и попыталась встать.

— Дайана? — Он сразу проснулся и притянул ее к себе. — Какого черта?

— Отпусти меня, Том. — И она заплакала.

— Не пущу. Что с тобой?

— Со мной ничего, — прошептала Дайана, продолжая вырываться.

— Послушай, я тебя не выпущу, так что будет лучше, если ты успокоишься и расскажешь мне, что случилось.

— Тебе незачем это знать, Том. Мои многочисленные грехи тебя вряд ли касаются… — Она резко умолкла, захлебнувшись в отчаянном рыдании.

Томас прижал ее к себе.

— Ты о Генри? — Всхлипнув, Дайана попыталась освободиться, но он держал ее, как в тисках. — Ну же, скажи мне.

— Да не о Генри, между нами никогда ничего не было! Уж не знаю, как мне удастся это доказать, но… — Она остановилась.

— Ладно. — Том погладил ее по волосам. — Тогда расскажи мне про Ричарда.

Набрав в грудь побольше воздуха, Дайана собралась было послать его куда подальше с дурацкими расспросами, но внезапно все, что ее мучило, вылилось наружу.

— Я была такой идиоткой. — Она снова всхлипнула. — Родители предупреждали меня, но я считала, что сама все знаю.

— В девятнадцать-двадцать лет? — тихо спросил он.

— Мне было около двадцати, — прошептала она. — Наверное, я тогда считала себя самой умной и умудренной жизнью. Но во многом я еще оставалась самой наивностью! Я ведь правда считала, когда он начал за мной ухаживать, что потом будут и свадебные колокола, и дети. Словом, все как положено.

— Но ведь он лет на двадцать старше тебя, Дайана.

— На пятнадцать… Сначала с ним было так весело. Наверное, его внимание мне льстило — да, я точно знаю, что так оно и было! Я чувствовала себя королевой! Является по моему первому требованию, устраивает все эти вечеринки… И я могла делать что вздумается — чем сумасброднее, тем лучше. Однако постепенно я стала осознавать, что все это напускное. Я ведь вовсе не такая взбалмошная, как могло показаться. А его во мне привлекало именно это. Ричард не принимал меня всерьез, тогда как я…

— Странно, — медленно произнес он, — впервые об этом слышу.

— Знаешь, почему тебе не удалось это раскопать? — Она тяжело вздохнула. — Когда я протрезвела и порвала с ним, я никому не сказала, как далеко зашли наши отношения, кроме моих родителей. Для Джеффриза я была лишь одной из многих… Ну, от меня было больше шума, чем от других, вот и все.

— Дайана… — Он подвинулся, устраиваясь поудобнее, и посмотрел прямо в ее синие глаза. — Ты все еще его любишь?

— Нет, — решительно ответила она.

— Но ведь вчера ты проснулась и позвала его, — напомнил Томас, прищурившись при виде залившего ее щеки румянца.

Она хотела было сказать, что со вчерашнего утра многое изменилось, но вовремя остановилась.

— Не знаю почему, — произнесла она, надеясь, что ответ ее звучит убедительно. — Может, потому что с тех пор у меня никого не было. Знаешь пословицу о старых привычках?

— Да. Так с чего же ты впала в такое грустное состояние сегодня?

— Наверное, этот сарай мне что-то напомнил, — промолвила она. — И трех лет оказалось недостаточно, чтобы Ричард Джеффриз остался в прошлом. Разве тебе не бывает грустно, Том?

— Конечно, бывает.

— К тому же ты постарался, чтобы я вспомнила о прошлом, — язвительно добавила Дайана.

Том улыбнулся и поцеловал кончик ее носа.

Дайана закрыла глаза и произнесла дрожащим голосом:

— Может, теперь ты мне поверишь, Том? Неужели ты в самом деле целуешь и обнимаешь девушек, которых на самом деле презираешь?

— Дайана, ты необыкновенная женщина, — заверил он ее.

— И что это означает? Ответ на мой вопрос? — вызывающе спросила она.

Ей показалось, что он вздохнул.

— Мы, кажется, разобрались с тем поцелуем.

— С тем, другим? — иронически осведомилась Дайана.

— Да.

Они лежали так близко друг к другу, что Дайана рассмотрела и золотистые крапинки в его глазах, и слегка насмешливое выражение в них; прикусив губу, она тотчас попыталась спрятаться за шуткой.

— Да мы же враги. Как я могла это забыть! Ну что, Том, не пора ли в путь?

— Минутку, — спокойно ответил он. — Я верю в то, что тебе было тяжело и ты еще полностью не оправилась от разрыва с Ричардом. Хотя пора бы, Диана. Не давай этому эпизоду наложить отпечаток на всю твою жизнь. Не все мужчины одинаковы — поверь мне. — Тут он привлек ее к себе и крепко поцеловал.

Не верю, ошеломленно подумала она, однако не стала сопротивляться. Ее губы приоткрылись, и она прижалась к нему всем телом, чувствуя, что тает от нежных прикосновений его рук…

— Том… Почему ты это сделал?

Он поднялся, загадочно глядя на нее.

— Нет уж, скажи мне! — настаивала она.

— Наверное, чтобы ты почувствовала, как можешь быть желанна, Дайана. Да надо быть куском дерева, чтобы не заметить твоего очарования.

— Соберись с мужеством и топай вперед по жизни — так, да? — спросила она с горечью, которую не могла скрыть.

— Да, если хочешь, то так, Дайана. — Он улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, и Дайане показалось, что у нее сейчас сердце разорвется. — А сейчас мы попытаемся добраться до Бристоля. Не может быть, чтобы нам снова не повезло, как вчера, а?

Они проехали полпути до дома молча, потом Дайана сделала над собой усилие и заговорила, хотя бы ради того, чтобы он не думал, будто она дуется или расстроена.

— Ванну, ванну, королевство за ванну! — воскликнула она. — Кто-то что-то там говорил о белокурой богине… Сейчас бы меня точно никто не назвал так.

Он кивнул.

— Знаю, что ты чувствуешь.

— Не забудь, это не ты залил кровью целый сарай. Кстати, — добавила она небрежно, — если уж мы заговорили о белокурых богинях, тебе бы посмотреть на мою кузину Энн.

— Похожа на тебя?

— Не слишком. Тоже блондинка, но куда светлее меня. Если уж выбирать богиню, то она меня оставит далеко позади.

— Трудно себе представить, — усмехнулся он.

— Но это правда, Том. Энн выглядит… по-королевски. У нее такой вид, такое самообладание, такое… достоинство, у меня ничего подобного никогда не было, да и не будет. Она никогда не выходит из себя. Никогда не впадает в гнев, не делает ничего сумасбродного, всегда держит свои эмоции под контролем… Ну, держала до недавнего времени.

— И что вынудило ее потерять самообладание?

Дайана задумалась, размышляя о том, что же заставило кузину изменить себе, и решила, что будет лучше, если она расскажет об Энн:

— Похоже, ее брак разваливается. Мне ее муж, Брэд Питт, никогда не нравился, но я считала, что Энн счастлива с ним. Однако, оказалось, это не так. — Помолчав, она пожала плечами. — Хочешь расскажу тебе всю грустную историю? Поможет скоротать время. Если только ты пообещаешь…

— Секреты твоей кузины Энн дальше меня не пойдут, — заверил ее Томас.

— Ну, похоже на то, что Брэд видит жену беременной, босоногой и привязанной к кухне. Конечно, у него все дома по последней моде. Но Энн говорит, он не только богат и влиятелен, но еще и безжалостен; очень ревнив и относится к ней как к собственности. Заставил даже бросить работу — она была моделью, — а сейчас, мне кажется, он ее просто запугивает. Энн вынуждена признать, что ошиблась. В общем, недавно они на время разъехались — так она это называет. А потом Энн к нему вернулась. Подозреваю, что Брэд ее заставил. Затем он увез ее на острова отдохнуть. Знаешь, — Дайана внезапно нахмурилась, — странно…

— Что? — терпеливо спросил Томас.

— Дело в том, что Энн — единственный человек, которому я давала ключ от своей квартиры. Я специально сделала для нее дубликат, ведь она жила у меня, когда на время ушла от мужа.

— И сколько она у тебя пробыла?

— Неделю. Меня тогда не было. Рут тоже уезжала. Моими делами занималась Энн… — Она обернулась к Уильямсу, широко раскрыв глаза.

— А твоя кузина знает Генри?

— Да! Они пару раз встречались, когда он писал мой портрет.

— Значит, можно предположить, что если бы у нее был роман с другим мужчиной, она не стала бы хвастаться этим перед мужем?

— Естественно.

— Мама, это Дайана! Как дела? А как тебе понравилось в Кардиффе? Мама, Энн вернулась с Мальты? А Брэд?

Добравшись до дома, Дайана первым делом схватилась за телефон, забыв даже про ванну.

— Дайана, дорогая, где ты была? — кричала мать в ответ. — Твой отец получил это странное послание вчера утром, он ничего не понял!

— Мама, у меня все в порядке.

— Но кто такой этот Томас Уильямс? Мы же никогда о нем не слыхали!

— Вообще-то вы, наверное, о нем знаете; он сын Спенсера Уильямса, — сообщила Дайана, кидая косой взгляд на своего спутника. — Но…

— Дорогая! — радостно воскликнула ее мать. — Почему же ты мне не сказала, что познакомилась с ним? Я-то его не знаю, но ваши отцы вместе учились в университете, он был на нашей свадьбе, я же показывала тебе фотографии. Это серьезно?

— Да, ты показывала мне фото… Нет, мама, это несерьезно, — с ударением произнесла Дайана. — Но как насчет Энн?

— Почему же ты умчалась с ним в Лондон?

Дайана вздохнула.

— Потом объясню. Скажи, пожалуйста, Энн вернулась?

— Да, позавчера. Им повезло, они успели прилететь до того, как началась неразбериха с этими авиадиспетчерами.

— Ладно, мама. Я сейчас поговорю с Энн, а потом обязательно перезвоню тебе.

— Энн будет здесь через полчаса, — сказала Дайана, созвонившись с кузиной и еще раз переговорив по телефону с матерью.

— А что сказала твоя мама, когда ты упомянула про Генри?

— Была ошеломлена, — сообщила Дайана, потом раздраженно добавила: — Ну почему Энн мне все не рассказала?

Том пожал плечами.

— Наверное, все дело в ее муже.

— Но воспользоваться мной как ширмой!

Он молча посмотрел на нее, а потом тихо произнес:

— Почему бы тебе не отправиться в ванную, Дайана? А потом, если не возражаешь, я быстро приму душ… Или я хочу слишком многого?

— Нет, конечно, — рассеянно ответила она.

Времени на ванну ей не хватило, но до приезда Энн они оба успели принять душ и переодеться. Дайана в коричневатых брюках и теплом кремовом свитере смотрелась отлично.

— Какое блаженство! — воскликнула она, выходя из спальни с влажными распущенными волосами. — Я чувствую себя другим человеком. Да и ты выглядишь куда лучше, Том.

На нем были надеты синие джинсы и темно-красный джемпер. Он еле заметно улыбнулся.

— Как твои спина и нога?

— Нормально. Слушай, Том, ты не против, если я сначала сама поговорю с Энн? — Судя по всему, Дайана была настроена весьма решительно. — Мне бы хотелось задать ей парочку вопросов.

Поколебавшись, он кивнул, и они оба обернулись, заслышав звук машины.

— Можешь подождать в спальне, — предложила она.

— Дайана! — Энн, непривычно взволнованная, бледная и растрепанная, ничем не напоминала роскошную блондинку, о которой говорила кузина. — Ах, Дайана, ну почему же ты мне не сказала, что знаешь про меня и Генри?

— Входи, Энн, присядь, — суховато произнесла Дайана, предлагая ей стул в кухне и заваривая чай. — Я и не знала.

— Но ведь по телефону ты спросила, правда ли то, что мы с Генри… — Энн замолкла.

— Ну так?

— Да, — страдальческим голосом ответила Энн. — Я не верила, что со мной такое может случиться. После всего, что мне пришлось пережить из-за Брэда, я думала, что у меня выработался иммунитет против любви. И тут, представь себе, я встречаю Генри! — взволнованно продолжала она. — Живет по-цыгански, предан своему искусству так, что даже забывает о моем присутствии, называет меня Русалочкой…

— Ты встречалась с ним здесь, пока меня не было, даже дала ему ключ от моего дома?

— Извини, — прошептала Энн, — но я так боялась, что Брэд все узнает…

— И как ты теперь поступишь с Брэдом? — спросила Дайана.

— Знаешь, чем я занималась, когда ты позвонила? Упаковывала вещи — я ухожу от него.

— Неужели… А если бы не Генри, ты бы решилась?

— Да! — Казалось, перед ней прежняя Энн. — Я совершила ужасную ошибку, выйдя за него замуж. Он буквально силой заставил меня поехать на Мальту, но когда мы вернулись, я поняла, что больше так не смогу, собралась с мужеством и сегодня утром рассказала все отцу. Давно надо было это сделать. Отец — единственный человек, который может справиться с Брэдом. — Она махнула рукой и сморщила нос: — Конечно, он мне сказал: «А я тебе что говорил?»

Дайана представила себе дядю Кейта: он был из тех людей, на которых всегда можно положиться; к тому же он был весьма влиятелен. Рассеянно улыбнувшись, она спросила:

— Правда?

— Да. — Голос у Энн дрогнул. — Он обозвал меня дурой, а потом… сказал: «Не родился еще человек, который может позволить себе плохо обращаться с моей дочерью!»

Они рассмеялись, потом Дайана серьезно спросила:

— Ты сказала ему про Генри?

— Нет. Хватит одного шока. Кроме того, я попросила Генри дать мне время разобраться в себе.

— Понятно. А теперь тебе нужно кое с кем встретиться, Энн.

— Встретиться? — В ее глазах мелькнул огонек надежды.

— Это не Генри! — поспешно пояснила Дайана, — но, может быть, он — лучшее, чего сейчас можно пожелать. Томас Элиот, он же Томас Уильямс, кстати, сводный брат Генри Бресли. Том, можешь войти!

— Элиот? Уильямс? — с недоумением переспросила Энн.

— Дайана просто шутит, Энн. Можно мне вас так называть? — проговорил Томас Уильямс, входя в кухню и протягивая руку молодой женщине.

— Конечно, но я все равно ничего не понимаю… — Энн пожала Тому руку и вопросительно посмотрела на него.

— Дорогая, — шутливым тоном сообщила Дайана, — тебе повезло, твое непонимание скоро кончится. А вот я долго ничего не могла сообразить, и мне было крайне неудобно, уж ты мне поверь. — Она кинула на Томаса Уильямса убийственный взгляд. — Кстати, как-то раз Хью застал вас с Генри врасплох, так?

— Хью? Да. Правда, он не знал Генри в лицо, хотя и слышал о нем… Дайана, Хью такой напыщенный, просто не верится, что ты… Ой, извини, — покаянно произнесла Энн.

— И ты рассказала Генри про Ричарда Джеффриза?

— Я… — Энн покраснела. — Но я не выдавала никаких секретов — я их и сама толком не знаю. Да о чем это мы все?! — Она растерянно переводила взгляд с Томаса на Дайану.

— Видите ли… — начал Томас, но Дайана его прервала.

— Энн, чтобы уж не осталось недоразумений: ты просила Генри сохранять осторожность, не упоминать твое имя даже в дневнике?

Кузина смущенно потупила взор.

— И вы решили использовать меня для отвода глаз? — настаивала Дайана.

— Ну да, — с несчастным видом призналась Энн. — Но ты не знаешь Брэда, не представляешь, что он мог натворить! Мы не хотели ничего плохого.

Дайана рассмеялась.

— Ну что ж, Том, расскажи ей все! — вызывающе бросила она.

— Дайана, прежде всего я хочу попросить у тебя прощения, — начал Томас, глядя ей прямо в глаза, — за все то…

— Что он мне должен рассказать? — перебила Энн.

Тогда он посмотрел на нее.

— Генри попал в аварию, все время просит… Словом, я понял так, что он хотел видеть Дайану…

— Поэтому последние два дня Томас пытался силой дотащить меня до постели Генри… — заметила Дайана, но умолкла, видя, как Энн встала, побелела как полотно и пошатнулась.

— Ну что ты натворил! — в ужасе закричала Дайана.

Сшибая стулья и друг друга, они бросились к кузине.

— Я натворил? — повторил Уильямс. — И ты еще говорила об испанской инквизиции! — воскликнул он, подхватывая Энн, которая потеряла сознание.

— Ну и что теперь ты будешь с ней делать? Не можешь же ты вечно держать ее так, словно это статуя Свободы, — сердито проворчала Дайана. — Неси ее в гостиную.

Уильямс осторожно опустил молодую женщину на диван; Дайана села рядом и принялась энергично массировать ей руки, говоря без умолку:

— Энн, все в порядке, Генри уже лучше. Сегодня же Томас доставит тебя в Лондон. Дорогая, ну очнись же! Я понимаю, каково тебе, но не надо вести себя так, будто ты безвольная тряпка! Ты же сможешь…

— Возьми, — сухо произнес Томас, протягивая Дайане стаканчик бренди. — Тебе что, необходимо тараторить, не закрывая рта?

Дайана кинула на него разъяренный взгляд, сама отхлебнула бренди, а потом приложила стаканчик к бледным губам Энн. Глаза кузины приоткрылись. Увидев это, Уильямс вздохнул с облегчением и направился к телефону.

Когда он кончил говорить, Энн уже пришла в себя, хотя все еще была очень бледной. Обе женщины вопросительно посмотрели на Уильямса.

— Мне удалось забронировать место на трехчасовой рейс. Но только одно.

— Пожалуйста! — умоляюще воскликнула Энн. — Отдайте его мне!..

— Том, — обратилась к нему Дайана, когда они вернулись в гостиную, проводив Энн, — почему ты не согласился, чтобы она тебя куда-нибудь подвезла.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— А мне сейчас некуда ехать, Дайана.

Она пожала плечами.

— Ты мог бы попасть на следующий рейс.

— Это еще неизвестно. По моим источникам в аэропорту по-прежнему царит хаос, а завтра кончаются школьные каникулы.

— Ну так что ты собираешься делать? — Дайана начала терять терпение.

— Не знаю. А что ты предлагаешь?

— Ничего, — отрезала она. — Я-то пойду к своим лошадям. А ты, Том, делай что хочешь, — Она небрежно махнула рукой.

Он не пошел за ней, а она не стала оборачиваться.

Рут в конюшне не было, но Дайану приятно поразил безупречный порядок. Ровер и Джульетта приветствовали хозяйку радостным ржанием. Остальные лошади тоже чувствовали себя прекрасно, но она провела в конюшне довольно много времени, меняя им попоны на более легкие. Когда она закончила и направилась к себе наверх, гадая, там ли еще Томас или нет, уже стемнело. Может, он понял ее намек и заказал такси, пока меня не было? — подумала Дайана.

Ничего подобного. Он крепко спал на ее диване. Она постояла, глядя на него, но он даже не шелохнулся. Отвернувшись, Дайана тихо прошла к себе в спальню, бесшумно закрыла дверь и тоже легла.