Не теряй надежду

6

— Дайана? Это ты, милая?

— Мама, конечно, я. Кто же еще?

— Ты не поверишь, но Энн оставила Брэда! Похоже, он дурно с ней обращался. Кейт просто в ярости. Кстати, милая, Хью так о тебе беспокоится.

В трубке что-то тихо потрескивало.

— Мама, он тебе опять звонил?

— Да, рано утром. Он мне все рассказал о тебе и о Томасе Уильямсе.

— Он же ничего не знает о нем!

— Но… — Мать деликатно помолчала. — Они ведь встретились вчера вечером. Дайана, мне бы так хотелось самой посмотреть на этого Уильямса! Почему бы тебе не привезти его к нам вечерком, отец был бы так рад!

— Нет, мама. Он через пару дней улетает за границу.

— Дайана…

— Мама, — мягко прервала ее Дайана, — со мной все в порядке, не волнуйся. Пока. Я сама тебе позвоню. — Она со вздохом положила трубку.

Томас неслышно подошел к ней, обнял и поцеловал.

— А ты была права.

— Да. Не удивляйся, если она вдруг появится. Мама… — Дайана передернула плечами. — Она просто прелесть, но иногда может вывести из терпения.

— Мы можем уехать, — предложил Томас.

— Куда? Нет, Том, лучше останемся тут. Но, если она появится, тебе придется быть готовым ко всему.

— Да я-то готов, меня больше волнуешь ты.

Дайана скорчила гримаску.

— Может, она поняла намек, да и отцу иногда удается ее удерживать. Честно говоря, у меня нет ни сил, ни желания куда-то выбираться из дома. Не забывай, позавчера ты возил меня по всем заброшенным дорогам Англии.

— Не забыл, — виновато улыбнулся он. — Вообще-то я не могу придумать ничего лучшего, чем остаться здесь, с тобой, поэтому…

— Ну и прекрасно. Нам просто нужно запереть дверь на замок и не принимать никого… О нет, не верю своим глазам! — Она выглянула в окно, услышав шум машины, остановившейся у двери.

— Твоя мать? Так быстро?

— Нет, намного хуже — мой дядя Кейт.

— Судья Кейт Брайс, — пробормотал Томас, насмешливо скривив губы. — Из-за Энн?

Он оказался прав.

— Дайана! — сурово крикнул Кейт Брайс, после чего громко забарабанил в дверь. Он был очень высок, лыс и мог до смерти напугать любого, кому посчастливилось оказаться в зале суда, не говоря уже о преступниках. — Я желаю точно знать, что происходит! Где, черт побери, Энн?

— Привет, дядя Кейт, — буквально пропела Дайана, открывая дверь и премило улыбаясь. — Разве она вам не сказала? Кстати, это…

— Меня не интересует, кто это! — рявкнул Кейт Брайс. — Моя единственная дочь пропала, я готов засадить негодяя Брэда Питта за решетку, а ты пытаешься представить мне какого-то незнакомца! Куда катится мир!

— Дядя Кейт, — доброжелательно промолвила Дайана, — поверьте мне, с Энн все в порядке, так что сейчас не время засаживать Брэда куда бы то ни было. То, что Энн тут нет, не имеет к нему отношения. Она… Ну, словом, это ее личное дело.

— Дайана, я знаю тебя со дня твоего рождения, не пытайся меня одурачить! Ты последняя, с кем она говорила перед своим исчезновением. Какое такое личное дело? Разве не я ее отец? Разве не я должен спасти ее от мужа-тирана? Как она могла так со мной поступить?

— Но мне помнится, Энн всегда была способна выкинуть нечто… нечто странное, — ответила Дайана не без иронии. — Вообще-то я не должна вам это говорить, дядя Кейт…

— Дайана! — взревел Кейт Брайс.

— Извините, сэр, — счел своим долгом вмешаться Уильямс, — ваша дочь влюбилась в моего сводного брата, недавно он попал в аварию. Сейчас она находится в больнице в Лондоне, рядом с ним.

Кейт Брайс побагровел и рявкнул:

— А вы кто такой, молодой человек?

— Томас Уильямс, — поспешно вставила Дайана. — Томас Спенсер Уильямс, дядя Кейт…

— Да мне плевать… Как ты сказала?

— Сын судьи Спенсера Уильямса, — пояснила Дайана. — По-моему, вы были с ним знакомы, дядя. Я знаю, что он присутствовал на свадьбе моих родителей.

Наступила полная тишина. Кейт Брайс пристально рассматривал Томаса, а тот хладнокровно переносил эту процедуру. Потом, к изумлению обоих, дядя Дайаны более спокойным тоном произнес:

— Гм! А ты не особенно похож на отца, да и на мать тоже. Насколько я помню, она сбежала с каким-то художником, глупая женщина! Знаешь, мне она нравилась — хотя, конечно, ты не в курсе. Сводный брат… — Он снова надулся. — Ты хочешь сказать, что Энн влюбилась в сына того проходимца? От плохого к худшему… Ну как она могла так со мной обойтись! Брэд хотя бы адвокат!

— Но в остальном он подлец первостатейный, — вставила Дайана, изо всех сил стараясь не смеяться.

— Не напоминай, — процедил Кейт. — Только этого мне не хватало. Ну почему у меня родилась дочь? — горестно добавил он, а потом внезапно воскликнул: — И почему она не влюбилась в тебя, Том?! Ты прилично выглядишь, хоть я совсем тебя не знаю. И я уважал твоего отца. К тому же… ну, я тебе уже сказал насчет матери. Почему Энн не… Ну конечно! — Стукнув себя по лбу, он надвинулся на племянницу. — Дайана, милая девочка, поздравляю! Я так рад за тебя. Хоть одной из вас наконец удалось сделать правильный выбор!

Она была ошарашена. Дядя наконец-то замолчал, посмотрел на часы и направился к выходу.

— Мне пора в суд. Пожалуйста, скажи Энн, чтобы она сегодня же со мной связалась. Сегодня же! А я позвоню твоей матери, Дайана, успокою ее. Она так волнуется — я звонил ей, когда пытался разыскать Энн. До свидания! — С этими словами дядя Кейт удалился.

Они смотрели в окно на отъезжающую необъятных размеров машину, потом Дайана, уткнувшись лицом в плечо Томаса, расхохоталась так, что у нее потекли слезы.

— Прости, — наконец выдавила она, — на самом деле он очень милый. Но в целом наша семья…

— Ну кто после этого захочет иметь дочь? — спросил Томас, в углах его рта притаилась усмешка.

— Да, — вздохнула Дайана. — Не буду тебя винить, если ты испугаешься и сбежишь.

Отступив на шаг, он посмотрел ей в глаза, потом взял за руку.

— Не сегодня, разве что ты сама этого захочешь.

Дайана вздохнула с облегчением.

— Ну уж нет.

— Чем же мы займемся?

Подумав, она жеманно протянула:

— Хотите, сэр, я покажу вам свое родовое имение?

— С удовольствием, леди, — в тон ей ответил Томас.

Она оседлала Ровера для себя и Джульетту для Томаса, и они отправились осматривать ее владения.

— Впечатляет, Дайана, — сказал он позднее. — Не хватает только одного.

— Чего же?

— Детей. И собак.

Она поморщилась.

— Собаки — это проблема: Джульетта их не выносит. Что до детей… Я ведь говорила тебе, что мне всего двадцать три года.

— А ты любишь детей? — спросил он. — Хотела бы иметь большую семью?

— Да, очень. Я умею обращаться с детьми, особенно когда они начинают ходить, говорить… и ездить верхом. Я же веду занятия в местном клубе, помнишь, я тебе говорила? А еще помогаю детям с физическими и умственными недостатками научиться ездить верхом: для этого существует специальная программа… Хотя я единственный ребенок у своих родителей, но происхожу из рода, где всегда были большие семьи. Так что гены, видимо, сказываются. — Пожав плечами, Дайана улыбнулась. — Проклятье! — воскликнула она, когда закапал дождь. — Поспешим!

Они едва успели добраться до дома. Пока расседлывали лошадей, Дайана рассказала ему о том, что хочет расширить загоны, соорудить еще два денника, пристройку для постоянного помощника, помещение для хранения корма и всяких принадлежностей плюс офис.

— Планы уже одобрены местным советом, — с гордостью добавила она.

Когда они поднялись наверх, Дайана предложила:

— Поскольку ленч мы уже пропустили, сделаю-ка я чай и булочки.

— Расскажи о других своих планах, — попросил Томас полчаса спустя, когда они сидели в гостиной, поедая горячие булочки с маслом и медом.

Дайану не пришлось упрашивать.

— Я бы хотела расширить мое дело — причем, в двух направлениях: брать больше лошадей на отдых и начать объезжать молодняк. К годовалому возрасту, когда их выставляют на продажу, они уже привыкают к поводу, но их еще нужно приучить к седлу.

— Наверное, тут нужно большое терпение.

Дайана кинула на него лукавый взгляд.

— Вопреки тому, на что ты намекаешь, Том, с лошадьми я очень терпелива.

— Верю, да я ни на что и не намекал.

— Отлично, — улыбнулась она. — Вот почему я собираюсь сделать пристройки. И мне точно понадобится постоянный помощник. А теперь… — допив чай, она встала со стула и уселась по-турецки у ног Томаса, устроившегося на диване, — теперь расскажи мне о себе.

— Да мне почти нечего рассказывать.

— Не может быть. Где ты живешь? У тебя ведь есть дом или квартира?

— У меня большой дом в предместье Лондона, я унаследовал его от отца. Но стараюсь как можно реже там бывать.

— А почему бы тебе не продать его? И не найти место, где бы тебе было удобно и где ты бы чувствовал себя счастливым?

Томас с улыбкой посмотрел на нее.

— Ты, без сомнения, права, Дайана. Может быть, когда-нибудь я так и сделаю.

Дайана молча наблюдала за ним, потом в глазах ее появился насмешливый огонек.

— А ты можешь себе представить, что дядя Кейт и твоя мать когда-то испытывали друг к другу нежные чувства? Правда, я незнакома с твоей матерью, возможно, с ее стороны ничего и не было. Просто трудно представить себе, что он к кому-то был неравнодушен. Мать Энн умерла, когда она была подростком, и дядя Кейт, видимо, так и не смог забыть ее. А твоя мать — что с ней стало, когда отец Генри ее бросил, а твой отец не пожелал взять ее назад?

— Полагаю, она решила, что уже достаточно обожглась, с тех пор она живет одна.

— Какая она? — с любопытством спросила Дайана, склонив голову набок.

— Она… — он помолчал, — она все еще очень привлекательна… А в молодости была настоящей красавицей. Она по-прежнему очень жизнелюбива и не стесняется показывать свои эмоции. И до сих пор ее преследует чувство вины за то, что она не смогла ужиться с моим отцом, хотя он был полной ее противоположностью, и за то, что бросила меня.

— Он, должно быть, был очень суровым человеком. — Дайана вздрогнула. — У него потом кто-нибудь был?

— Нет.

— Думаешь, он любил ее?

— Да.

— Том, — прошептала Дайана, — как это все печально!

Он покачал головой.

— Им было так лучше, Дайана. Я уважал отца и любил мать, но уже в детстве ненавидел тот ад, который они создали в доме. У твоих родителей, кажется, таких проблем нет?

Дайана усмехнулась.

— Мои родители неразлучны, хотя отец и утверждает, что мама его сводит с ума. Она относится к тем наивным людям, которые просто не верят в плохое. У нее все люди замечательные. Она вечно суетится, за кого-то переживает, кому-то помогает и обожает свой сад. Она разговаривает со своими растениями и даже пишет им записки.

— Записки? — насмешливо поднял брови Том.

— Ага. Мне бывало неловко даже. Придешь с приятелями, а в саду на розовых кустах приколоты бумажки: Милая, ты так прекрасна сегодня! или: Не волнуйся, лепесточек, я избавлю тебя от тли!

— Ты серьезно?

— Вполне, — с любовью отозвалась Дайана. — Наверное, ты считаешь ее сумасшедшей. Но она просто немного эксцентрична.

— Я бы с удовольствием с ней познакомился.

— Кто знает, может, и познакомишься. — Дайана улыбнулась. — Отец и луну для нее достал бы, если бы мог. — Она стала серьезной. — Они по-настоящему любят друг друга.

Томас коснулся рукой ее волос.

— И у них красивая дочь.

— Спасибо, — вздохнула она. — Намучились они со мной. Кому хочется иметь дочерей?

— Иди сюда, — тихо позвал Томас.

Она поднялась и села на диван рядом с ним.

— Поведаешь мне нечто мудрое, Том? — спросила она шутливо.

— Нет, просто хочу тебя поцеловать.

Засмеявшись, она прильнула к нему.

— Не стану возражать…

Дайана перевернулась на живот, сложив руки под подбородком, и тихо спросила:

— Том? Почему у меня такое чувство, будто я парю?

Он медленно провел рукой по ее обнаженному телу. Дождь все еще лил, из окошка наверху падал тусклый свет. Он снова погладил ее по спине, собрал разметавшиеся пряди и улыбнулся. Его улыбка была светлой и счастливой.

Быстро перевернувшись, Дайана поудобнее устроилась в его объятиях и вздохнула.

— Бедная Рут, придется ей одной кормить лошадей.

Позже, нежась в ванне, Дайана, кокетливо посмотрев на Тома, который пристроился рядом с ней, сказала:

— Я всегда считала, что ванна должна быть королевского размера.

Он окинул взглядом огромное зеркало, синий кафель, большие фиолетовые полотенца.

— Твоя спальня и твоя ванна просто потрясающие. И вполне тебе подходят.

— Помню, какое у тебя было удивленное лицо, когда ты впервые сюда вошел, — хихикнула Дайана. — Ты ведь решил, что попал в… гарем.

— Никогда не видел гарема, — отозвался он, намыливая ей ногу.

Откинувшись на край ванны, Дайана лениво взбивала пену.

— Я согласилась бы стать наложницей, если бы ты был султаном. Особенно замечательно ты делаешь вот это… — мечтательно протянула она, когда он начал массировать ей спину.

— В гаремах, наверное, наоборот, — поддразнил он.

Дайана села.

— Если хочешь, чтобы я оказала тебе ту же услугу, то я готова.

Застонав, он ответил:

— Представляешь, чем все это может кончиться?

Она начала брызгать в него водой, а он крепко обнял ее и поцеловал долгим нежным поцелуем.

— Ну вот что, — заявила она, шутливо отпихивая Томаса, — я вылезаю из ванны, оставляю тебя одного и отправляюсь готовить роскошный обед. Это меня утомит так, что я ни на что не буду способна до… — Дайана небрежно махнула рукой.

— На что не будешь способна? — полюбопытствовал он и снова провел руками по ее телу.

— Том… — задохнулась Дайана. — Так нечестно! После этого я даже обед не смогу приготовить!

— Нет уж, тогда я прекращаю. Ведь у нас и ленча не было.

Она обворожительно улыбнулась, быстро поцеловала его и выскользнула из ванны.

Пока Дайана занималась обедом, Томас смотрел телевизор. Когда баранина была уже почти готова и по дому распространился восхитительный запах, ей в голову внезапно пришла идея. Прикрывая за собой дверь в спальню, она бросила через плечо:

— Я сейчас, Том. Почему бы тебе не налить нам по бокалу вина?

Через пятнадцать минут Дайана посмотрела на себя в зеркало. Тонкое шерстяное платье цвета слоновой кости с длинными рукавами красиво облегало фигуру. Широкий кожаный пояс бронзового цвета подчеркивал тонкую талию. Она надела бронзового цвета туфли на небольших каблучках, а волосы заплела в косу. В ушах ее поблескивали жемчужные капли, шею украшала нитка жемчуга, а запястье — тяжелый золотой браслет. Она умело подкрасилась и надушилась модными духами.

Глубоко вздохнув, Дайана подошла к двери, собираясь эффектно выйти на «сцену», и тут раздался звонок телефона. Она остановилась, ожидая, что сейчас Том позовет ее. Но он стал говорить по телефону сам. Тихо открыв дверь, она увидела, что он стоит к ней спиной, внимательно слушает и что-то записывает на обороте старого конверта.

— Да, через Лондон, — услышала она. — Да… Нет, сегодня уже поздно, я не успею в Бристоль. Лучше завтра рано утром… Да… Нет… Можете мне перезвонить по этому номеру. — Пока. — Положив трубку, он сделал еще какие-то пометки, а потом обернулся в ее сторону с хмурым видом.

— Том? — У Дайаны внезапно пересохло в горле.

Он увидел красивое платье, элегантную прическу, тщательно наложенную косметику, сияющий жемчуг, оттенявший ее гладкую светлую кожу… Ей показалось, что он тяжело вздохнул, прежде чем ответить:

— Боюсь, мне придется срочно улететь.

Дайана, стараясь не выдать охватившего ее отчаяния, спокойно сказала:

— Да, я слышала. Хорошо, что я приготовила пир, правда?

— Дайана…

— Не говори ни слова, Том. Давай наслаждаться моментом.

Она трещала без умолку, пока они ели баранину и лимонный пирог, но постепенно ее запас веселья истощился.

Том убрал со стола тарелки, поставил на плиту кофейник и присел напротив нее.

— Дайана. — Он накрыл ее руку своей.

Она отвернулась и еле слышно произнесла:

— Все кончено, да, Том? Что ж, может, оно и к лучшему.

— Ничто не мешает нам поддерживать отношения, — тихо промолвил он.

— Мешает! — ответила она слишком резко. — Том, мне кажется, лучше разрыв… Я… — она с трудом подбирала слова, — не уверена, о чем ты думал, может, хотел, чтобы я сидела и ждала, когда ты надумаешь навестить меня… Но я не могу. Мне это не подходит.

— Да, Дайана, — печально отозвался он. — Не надо было ничего начинать…

Она улыбнулась, хотя глаза ее были полны слез.

— Наверное, ты прав. Но мне так не хочется думать. Не волнуйся, со мной все будет в порядке.

Том встал, обошел стол, поднял ее и привлек к себе. Дайана не смогла сдержать слез и заплакала.

— Ну вот. — Голос ее все еще дрожал, но к ней вернулось прежнее самообладание. — Буря кончилась. Прости. Знаешь, мне хочется верить, что я что-то сделала для тебя. Помогла расслабиться, немного повеселила. Мы неплохо провели время, да, Том?

— Надеюсь, ты почувствовала, как много все это для меня значило, дорогая.

— Мне бы так хотелось… — прошептала она, но тут же взяла себя в руки. — Том… если есть ночной рейс, я могу отвезти тебя в аэропорт.

Она почувствовала, как он весь напрягся.

— Дайана, я…

— Пожалуйста, Том, — промолвила она с тихим отчаянием.

Приподняв ей подбородок, он заглянул в ее глаза, а потом на мгновение закрыл глаза сам.

— Ладно, но тебе вовсе не нужно отвозить меня, я вызову такси…

— Нет.

— Дайана, идет дождь, и…

— Меня это не волнует. Я могу заехать к родителям по дороге назад, даже остаться у них на ночь. Пора бы их навестить, они же наверняка умирают от любопытства, — произнесла она.

Томас легонько коснулся ее губ пальцем.

— И что ты им скажешь?

Она пожала плечами.

— Что сын Спенсера Уильямса — очень симпатичный мужчина… но он не для меня.

— Дайана…

— Нет, Том, хватит, — упрямо промолвила она, привстала на цыпочки и быстро поцеловала его. — Ну так, ты сам позвонишь в аэропорт, пока я соберу вещи, или, считаешь, что это должна сделать я?

— Пожалуй, я высажу тебя здесь, — сказала Дайана.

Аэропорт сиял огнями, отражавшимися в каплях дождя на ветровом стекле; «дворники» работали без устали.

Дайана не успела переодеться, на ней было вечернее платье цвета слоновой кости, а поверх него — плащ. Ей было холодно.

Уильямс не сразу вышел из машины.

— Том, — с трудом выдавила она, — у тебя не так много времени.

— Дайана… — он взял ее руку в свою, — поверь мне, если бы я мог измениться ради кого-то, это была бы ты. Это я виноват во всем, что с нами произошло. — Уильямс заглянул ей в глаза, увидел растерянность и печаль. — Постараюсь не осложнять…

— Не надо, Том, не продолжай.

— Прощай, моя принцесса. — Поцеловав ее ладонь, он открыл дверцу.

Последнее, что увидела Дайана, это спину Томаса Уильямса, его широкие плечи. И он скрылся из виду…

Через неделю появилась Энн, сообщив, что переезжает в Лондон. Она вернулась за своими вещами. Генри вот-вот должны были выписать из больницы, и она перебиралась к нему, чтобы ухаживать за выздоравливающим.

— Ну как он? Есть осложнения?

— Слава Богу, нет. — Энн с благодарностью приняла чашку кофе. — Правда, пройдет время, прежде чем он полностью оправится. Дайана, у меня еще не было случая поблагодарить тебя и извиниться.

— Думаю, все выяснилось бы, как только Генри пришел бы в себя, даже если бы мы с Томом добрались до больницы.

Энн подогнула под себя ноги, устраиваясь поудобнее на диване.

— Просто не верится, правда?

— Да уж, вначале я была просто сбита с толку, — подтвердила Дайана.

— Прости, — виновато повторила Энн. — Когда ты ужасно несчастна, напугана, то плохо соображаешь.

— Точно. — Дайана отхлебнула кофе. — Тем более если ты безумно влюбилась. А как Брэд отнесся к твоему уходу?

— Не слишком хорошо. Я с ним не виделась, но он сообщил отцу, что я хладнокровная высокомерная особа и он будто бы рад отделаться от меня.

Дайана очень удивилась.

— Чтобы так ответить Кейту Брайсу, требуется мужество!

Энн невесело усмехнулась.

— Ты знала, что папа собирался приехать и хорошенько отчитать Генри?

— Да, мама мне говорила. Боюсь и спрашивать…

— Забавно, но все обошлось. Мать Генри была там. Ой, Дайана, ты не поверишь…

— Верю, — усмехнулась Дайана. — Она ему когда-то нравилась. Дядя Кейт рассказал мне, когда заезжал сюда.

— У меня возникло странное ощущение, что моя будущая свекровь может стать моей мачехой. Они сразу поладили! Отец пригласил ее на обед, на следующий день — на ленч, потом даже на завтрак!

Усмешка исчезла с лица Дайаны. Энн, похоже, ничего не заметила.

— Ну, а как Томас Уильямс? — продолжала болтать кузина. — У папы сложилось впечатление, будто вы помолвлены или нечто в этом роде. Смешно, правда?

Дайана проглотила комок в горле.

— Смешно, — небрежно отозвалась она. — Он был взбудоражен, рассержен, спросил Томаса, почему ты в него не влюбилась. — Она скорчила гримасу. — И уехал, прежде чем мы смогли что-либо ему объяснить.

Помолчав, Энн медленно произнесла:

— Но Томас такой милый. Он зашел повидаться с Генри перед тем, как куда-то улететь… Ты знала, что он известный писатель?

— Что? — Дайана недоуменно уставилась на кузину, но та уже увидела книгу, лежавшую на столике.

— Да вот же! Это он тебе подарил?

Дайана раскрыла рот от удивления.

— Ты хочешь сказать, что Томас Уильямс — писатель и это его книга?

— Да. Его мать очень им гордится, она-то мне и рассказала все о нем. Генри тоже рад, что у него такой брат, хотя раньше…

— Да, Том мне говорил, — машинально вставила Дайана, нервно перелистывая страницы книги.

— Неужели Уильямс тебя оставил равнодушной, Дайана? — настойчиво переспросила Энн.

— Напротив, — излишне бодро отозвалась Дайана. — Мы невзлюбили друг друга с первого взгляда.

— А Хью Эндрюс рассказывает всем нечто другое.

Дайана заставила себя засмеяться.

— Еще бы, ведь Томас помог мне избавиться от него. Нет, Энн, наш Томас Уильямс — одиночка, хотя ты права, он очень мил.

— Ясно, — протянула Энн.

— От кого ты успела услышать россказни Хью?

— От моей любимой тетушки, твоей матери то есть, — ответила Энн, не вдаваясь в подробности.

Дайана застонала.

— Я же ей говорила!

— Но она тебе не поверила.

— И послала тебя на разведку?

— Дорогая, пора бы тебе знать, как действует наша семейка! Все беспокоятся о тебе. Учитывая, что я тебя в это втянула, я подумала, может, смогу чем-то помочь. Твоя мать сказала мне, что ты провела у них ту ночь, когда Томас улетел в Лондон, — а она всегда точно знает, когда тебя что-то беспокоит. Кстати, несмотря на все твои объяснения, история выглядит совершенно невероятной.

Дайана резко встала.

— Энн, давай никогда об этом не будем вспоминать, ладно? Он не для меня.

Вскочив, Энн обняла кузину.

— Прости, Дайана. Я чувствую себя жутко виноватой. Не держи все в себе, клянусь, я никому не скажу.

Через несколько минут Дайана справилась с дрожью и устало произнесла:

— Да мне и нечего рассказывать. Он предупредил меня с самого начала, чтобы я не рассчитывала на серьезные отношения… Послушай, я переживу — у меня дел по горло. Будет чем занять голову и руки. Вообще-то я уже почти справилась с собой. Но вот теперь ты выйдешь замуж за его сводного брата, а дядя Кейт, видимо, женится на его матери, тогда как я… Наверное, это меня и взволновало. Да, такое, — она сумела улыбнуться, — может случиться только в нашей семье!

Они кинулись друг другу в объятия, смеясь и плача…

Энн провела с ней весь день; уезжая, она пристально всмотрелась в лицо кузины.

— Ну как, тебе лучше?

— Да. Спасибо, подружка.

— Если захочется поболтать, звони.

— Обязательно.

Помахав Энн, Дайана отправилась наверх. Лежавшая на столике книга бросилась ей в глаза. Она взяла и прижала томик к груди. Она никому не признается, как больно ее ранило то, что Уильямс не признался ей, что он автор этой книги.

В последующие два месяца она занималась строительством. Дайана устроила не два, а пять новых денников и смогла заполучить еще несколько лошадей. Кроме того, ей доставили двух годовалых жеребцов для объездки.

Она работала не покладая рук, не давая себе времени сидеть, думать и на что-то надеяться.

Все рухнуло в одночасье, когда перевозбужденная молодая лошадь упала, увлекая ее за собой. У Дайаны оказался сложный перелом ноги. Врачи ничего не говорили толком, но возникло опасение, что она больше никогда не сможет ездить верхом.