Небесная танцовщица и капитан

Глава 10

Утром Элли проснулась в необычном настроении. Каждая ее жилка трепетала в радостном ожидании, а шестеренки в сердце отстукивали задорный ритм.

Что-то новенькое! Давненько она испытывала такого вдохновения и жажды жизни.

«Почему мне так весело? Ах да... сегодня концерт. Я буду выступать. Однако я соскучилась по сцене за эти дни! Но есть еще и другая причина. Капитан Ларсен. Эвклид».

Элли собиралась, умывалась, поглядывала на букетик орхидей на столике и улыбалась, вспоминая вчерашнюю гонку за лисой по коридорам, встречу с капитаном, ночное море, звездопад и разговор.

Ее ждут чудеса неба. Капитан поделится с ней своими сокровищами!

Оказывается, Эвклид Ларсен совсем не такой, каким она увидела его в первую встречу. Он добрый и романтичный.

Внешне суров и грозен – это да. Но как иначе? Он же капитан огромного судна. У него в подчинении уйма людей, и он отвечает за их безопасность. Капитан и должен быть властным. Но когда Эвклид не на службе, он может позволить себе быть другим.

Он знает и любит свое дело. Он сильный и надежный. Не пустозвон – говорит мало, но слушать его ужасно увлекательно.

Но он себе на уме. Когда они разговаривают, капитан смотрит на нее с интересом, но испытующе, и как будто видит ее насквозь. И от его взгляда сердце бьется быстрей, и хочется блистать и быть задорной, и умной, и ничего не скрывать о себе!

Удивительный мужчина.

Она уставилась на свое отражение и прикусила губу.

Удивительный. Да. А она его обманывает.

«Я расскажу ему, – вдруг решила она. – Хотя бы часть правды. Пусть знает, что я – беглянка и безбилетница. Нет, лучше потом. После остановки в Сен-Бернадет, когда капитан уже не сможет вернуть меня в столицу».

Элли крепко стукнула себя по лбу. Ее раздирали противоречия.

«Глупая кукла! От твоей лжи зависит твоя жизнь. Капитан снисходителен, поскольку считает, что ты – приличная девица. Но неизвестно, насколько глубока его симпатия. Одно дело – шастать по палубам по ночам, и совсем другое – лететь первым классом без билета. Тут его симпатия может растаять без следа. Романтик пропадет, в дело вступит суровый капитан. Или же нет? Выходит, план тети Дженни сработал? Я вскружила Эвклиду голову, и теперь он готов идти на уступки? Ох, как нехорошо!»

Элли поморщилась и даже замычала от стыда. Она не испытывала угрызений совести, когда врала Борову Лазарусу. Но Эвклид. ей не хотелось ему врать.

«Нет, скажу сейчас. После концерта. И сделаю страшную глупость! Бывает ли честность глупостью? Если скажу правду, подвергну себя опасности. Но отчего-то я готова на этот риск».

Волнение росло в груди Элли. Она отправилась на завтрак, задумав так: посмотрим, как встретит ее капитан и что он скажет. И тогда она примет окончательное решение.

От ожидания новой встречи у нее раскраснелись щеки. Она не шла – летела по коридорам легким шагом.

Но в столовой ждало разочарование. Капитан не явился на завтрак.

Пассажиры болтали о судовой жизни, порядках на «Горгоне» и вечернем концерте. Не раз звучало имя капитана Ларсена, и каждый раз, когда Элли слышала его, она вспыхивала.

Тетя Дженни наблюдала за ней с понимающей улыбкой. Элли поделилась с ней подробностями вчерашнего приключения, когда вернула беглую лису в каюту.

– Капитан еще не пригласил тебя на обещанную прогулку? – спросила тетя Дженни, наклонившись к самому уху Элли.

– Мы не виделись сегодня.

– Может, он пришлет тебе записку. Или пригласит после концерта. Предупреди меня, когда пойдешь на свидание, хорошо? Я помогу тебе собраться. И дам парочку советов, – тетя Дженни лукаво улыбнулась.

Элли неопределенно пожала плечами.

Конечно, здорово, что госпожа Майер во всем ей помогает, но все-таки излишней интерес к ее отношениям с капитаном Ларсеном ее смущал.

А ведь так и живут девушки, у которых есть любящие родители, бабушки и тетушки. Они следят за каждым их шагом, интересуются их сердечными делами. Выслушивают, поддерживают. Но к такому нужно привыкнуть. Она всю жизнь сама по себе.

После завтрака пассажирам разрешили выйти на открытую площадку, и Элли пошла с ними в тайной надежде увидеть там Эвклида. Но и на площадке его не было.

Тогда Элли отправилась прогуляться по палубам.

Сначала бродила близ отсека, где помещались каюты командования. Потом спустилась к техническим палубам. И все высматривала, не мелькнет ли знакомая широкоплечая фигура в форме с блестящими пуговицами, и не донесется ли низкий строгий голос, отдающий команды.

Ей так и не повезло: капитан, вероятно, был на мостике. Разочарованно вздохнув, Элли вернулась наверх.

Концерт назначили на семь вечера. Элли оделась и причесалась для выступления очень быстро. Три года работы на сцене дали ей хорошую практику.

Да и чего тут собираться! Ни грима, ни реквизита. В «Электрической стрекозе» она выходила на сцену, обвешанная оборудованием для электрических спецэффектов. Весьма опасных, между прочим. Но когда она танцевала на проволоке, рассыпая каблучками фонтаны искр, публика бесновалась от восторга!

Эх, вот бы Эвклид увидел ее такой!

Она спустилась в концертный зал и прошмыгнула в гримерку за кулисами. Там царила нервозная атмосфера.

Красавчик Крис подбадривал себя перед выступлением бутылкой ликера. Курносая госпожа Эмилия, накрашенная, как кукла, капризничала и ломалась. Все ей не нравилось: ни освещение в зале, ни настройка рояля, ни умения гримерши, судовой горничной.

Лишь доктор Гризвольд, как всегда невозмутимый, сидел у стены неподвижно и чему-то улыбался уголком тонких бескровных губ.

Элли подошла к Крису и решительно отобрала у него бутылку.

– Спиртное портит голос, – строго сказала она. – Ты должен выступить с блеском. Не подведи свою тетю. Она должна тобой гордиться.

– Да ей плевать на меня, – махнул рукой Крис. – Зато она носится с тобой, как с чирьем на королевской заднице.

Элли поморщилась.

– Прости! – Крис примиряющим жестом поднял руки. – Я просто ревную. Тетя Дженни очарована тобой, но ты этого заслуживаешь. Ты загадочная и интересная. А тете Дженни всегда хотелось иметь дочку. Папаша намекнул, что мне нужно заслужить расположение тетки, чтобы она отписала мне свое состояние. Но, похоже, этого не произойдет. Да и ладно! Не в деньгах счастье. За тебя, Элли!

Крис осушил бокал.

Элли утешающе похлопала его по плечу, прошла к кулисам и выглянула из-за занавеса.

Зрители уже собрались. Элли улыбнулась им, хотя они и не видели ее улыбки.

Публику она любила. Даже ту, которая собиралась в кабаре.

Первые дни в «Электрической стрекозе» ей было противно смотреть на жующие красные физиономии гостей за столиками. Ты выкладываешься на сцене, а они дымят сигарами, пихают в рот закуски, ощупывая тебя при этом маслянистыми глазами.

Но потом наступал тот миг, когда все лица оказывались обращенными к сцене, и на них появлялось удивление и ожидание чуда.

Игристое шипело в забытых стаканах, сигары тлели в пепельницах. А публика, затаив дыхание, восторженно следила за сказкой, которую творила для них на сцене тонкая танцовщица с крылышками за спиной.

А она старалась даже в самый разухабистый кабацкий номер принести сказку и вдохновение. И то, что получала взамен, стоило всего – и унижений, и ругани Борова Лазаруса, который вечно требовал «повыше задирать юбку» и «задорнее махать ногами».

Она видела, как потрепанные жизнью гангстеры и их прожженные спутницы на миг сбрасывали маски. Они вспоминали свои детские мечты и надежды. Вспоминали, что в мире есть не только барыш, борьба за власть и игра с опасностью. Они вновь открывали для себя простую истину: в мире полно чудес.

Элли становилась их волшебной королевой, а они – ее подданными.

О да, это стоило всего!

Здесь публика другая. Пожалуй, более сложная. Пресыщенная, циничная. Примут ли они ее подарок? Поймут ли его?

Элли пробежала взглядом по рядам, но капитана не увидела. И вновь разочарование кольнуло ее очень больно. А вдруг он так и не придет? Вдруг дела задержат его у штурвала?

Настроение испортилось, но тут же взмыло до небес, когда в зал, сжимая фуражку в руке, торопливо вошел Эвклид Ларсен.

Элли жадно рассматривала его загорелое лицо, внушительный разворот плеч, строгую линию бровей и решительный подбородок. Ее вдруг обдало жаркой волной, а сердце заколотилось так быстро, что Элли даже приложила руку к грудной клетке, словно желая удержать его на месте.

Позади капитана плелся встревоженный чем-то Пулкинс. Он на ходу глянул на тетю Дженни, и они обменялись быстрыми взглядами и едва заметными жестами – Пулкинс неопределенно двинул рукой, тетя Дженни кивнула.

Видимо, Пулкинсу доложили о ночном призраке в кают-компании и странной пропаже куска курицы, и он сделал верные умозаключения и теперь беспокоится о судьбе своего питомца.

Капитан прошел к оставленному для него почетному месту в первом ряду. Собираясь сесть, он поднял голову и тут заметил лицо Элли сбоку от занавеса. Его глаза вспыхнули, а губы тронула улыбка.

Элли чуть не умерла на месте от восторга. Капитан кивнул ей, и она помахала в ответ, а потом поскорей спряталась за занавесом, потому что там появился Блоб и громким шепотом приказал готовиться.

В зале притушили свет, на сцену направили маленький прожектор. Публика притихла в ожидании.

Концерт начался. Блоб вел его с мастерством опытного конферансье.

Первым делом он похвалил «Горгону» и судовладельца – собственную компанию. Не забыл упомянуть и лучшего аэронавта королевства, капитана Эвклида Ларсена.

Публика похлопала капитану, а Элли вдруг стало очень приятно, словно хлопали ей самой.

Первым, как и было запланировано, выступил доктор Гризвольд. Он так лихо топал и скакал по сцене, что заставил вибрировать стулья, сиденья и пол в зале, а висюльки в люстре раскачивались и тонко звенели. Закончив, доктор спокойно принял бешеные аплодисменты и с достоинством удалился.

После Гризвольда Блоб выпустил госпожу Эмилию. Господа и дамы выслушали ее душещипательные стишки с выражением терпеливой покорности на лице, а когда она закончила, хлопали с облегчением.

Следующим шел номер Буффорда.

Циркач без улыбки поклонился и посмотрел на публику, как на врагов.

Он лентой пускал колоду карт из одной руки в другую, потом широко открыл рот, проглотил одну карту, тщательно прожевал и потребовал стакан игристого, чтобы запить.

Пока он жевал, с его физиономии не сходило выражение глубокого отвращения.

– Приятного аппетита, – пожелали ему из публики.

– Не подавитесь, – заботливо посоветовали с другой стороны зала.

Зрители засмеялись. Буффорд ответил весельчакам злобной гримасой. На его щеке дергалась жилка.

– Дама в третьем ряду, встаньте, – потребовал Буффорд. – Карта, которую я только что съел, сейчас в вашей сумочке.

Дама заполошно полезла в сумочку, вытащила двумя пальцами трефовый туз, удивленно вскрикнула и показала карту публике.

– Простите, карта попала в сумку, побывав в вашем пищеварительном тракте? – брезгливо осведомился супруг дамы.

Дама поскорей бросила карту на пол и вытерла пальцы платком.

– Господа, это всего лишь фокус! К чему эти физиологические уточнения! – замахал руками Блоб и загнал циркача за кулисы.

Настал черед Элли выступать. Она глубоко вздохнула и прикрыла глаза, как всегда делала перед выходом на сцену. И при этом постаралась представить что-то приятное и радостное, то, что давало ей толчок вдохновения.

Раньше она представляла: она стоит на пороге собственного дома – в котором живет одна, сама по себе! – а потом выходит в сад и босиком идет по зеленой траве, а впереди длинный солнечный день, полный приятных встреч и событий.

Но в этот раз представилось другое. Элли вдруг увидела, как она стоит плечом к плечу с Эвклидом Ларсеном возле штурвала, внизу расстилается поле облаков, и легкий ветер ласкает лицо. А потом Эвклид поворачивается к ней, и она касается его щеки кончиками пальцев. Обводит линию его жестких губ, и...

– Госпожа Элли Селеста с номером «Не зови меня замуж, приятель!» – объявил Блоб и ударил по клавишам.

Элли вздрогнула, открыла глаза и выпорхнула на сцену.

Блоб повторил вступление. Зал заполнили задорные аккорды.

Элли запела, сопровождая пение одновременно скромными и игривыми жестами.

Песня, которую она исполняла, была сомнительной, на грани пошлости. Но Элли дала ей другое звучание.

В ее исполнении история портовой подавальщицы вина, которая перебирает женихов и не может остановиться ни на одном, превратилась в рассказ наивной девушки, которая ищет и не может найти свое счастье.

Интонации и правильные ударения – великая вещь! Но Элли даже не задумывалась о том, как поет шаловливые куплеты. Она рассказывала публике о своих мечтах. И показывала их танцем между куплетами.

Наверное, она исполняла хорошо, потому что публика притихла и слушала ее очень внимательно. Элли кружилась по сцене, прижимала руки к сердцу, исполняла па нежно и чувственно, и все время чувствовала на себе взгляд капитана Ларсена.

Она пела и танцевала для него одного.

А когда она закончила и замерла посреди сцены, раскрасневшаяся и взволнованная, публика молчала еще несколько секунд, а потом бурно зааплодировала.

Элли посмотрела в зал. Эвклид Ларсен поднялся со своего места и размеренно хлопал в ладоши, и улыбался ей, и его глаза больше не напоминали льдинки – они горели ярким, обжигающим светом.

Но вдруг капитан отвернулся и нахмурился. К нему подошел невысокий человек в кожаной куртке и вручил ему бумажную ленту. Капитан сначала отмахнулся от него, но человек настаивал. Капитан забрал из его рук телеграмму и прочитал. И пока он читал, его лицо менялось.

Сначала на нем проступило недоверие. Потом его на миг исказил тяжелый, глубокий гнев. А потом оно опять стало бесстрастным.

Капитан спокойно, двигаясь как автомат, сунул радоиграмму в карман и направился к выходу. У двери задержался и жестом подозвал к себе доктора Гризвольда. Они обменялись короткими репликами и вышли. Капитан больше ни единого раза не взглянул на сцену, где Элли продолжала посылать публике благодарные улыбки.

Она повернулась и поспешила за кулисы и там обхватила себя руками. Ее бил нервный озноб, а грудь сдавила мучительная тревога.

Что случилось? Что за сообщение принесли капитану? Почему он позвал доктора Гризвольда?

Кто-то заболел? Кто-то, кто ему дорог? Или что-то случилось с дирижаблем? Может, на них напали пираты? Им всем грозит опасность? Эвклиду грозит опасность? Нужно скорее узнать!

Но концерт продолжался. Блоб выпустил Красавчика Криса.

Тот исполнил свой номер с огоньком, только в конце запутался: спел мужской куплет женским голосом, а женский – мужским. Но так получилось даже смешнее, публике понравилось, и Крис получил бурю аплодисментов.

Элли стояла за кулисами и не знала, что ей делать. Ей нужно увидеть капитана, узнать, что произошло!

Блоб вышел на сцену и начал благодарить публику за поддержку, а артистов за отличное выступление. Еще немного, и концерт закончится.

– Госпожа Селеста?

Перед ней стоял угрюмый матрос Луц.

– Капитан Ларсен просит вас пройти в библиотеку. И вас тоже, господин Майер.

– Зачем? – удивился Крис, растрепанный и запыхавшийся после выступления.

– У него есть к вам вопросы.

– Какие еще вопросы! – возмутился Крис.

– Не могу знать. Мне велено вас сопроводить.

– Слушайте, капитан не может обождать? Мы сейчас идем в салон, отмечать наш триумф!

– Велено доставить вас срочно.

Сердце на миг перестало биться, а затем застучало глухо и тоскливо. Элли догадалась, зачем их вызывает капитан, и что за телеграмму он получил.

Все кончено. Ее раскрыли. Капитан Ларсен знает правду.

Луц, топая тяжело и сердито, повел Элли и Криса по коридорам на палубу ниже, в библиотеку.

Элли приказывала себе не паниковать.

Что будет, то и будет. Она знала, на какой риск шла. Еще не все потеряно. Главное – не поддаваться страху.

Но больше, чем страх, Элли терзали стыд и растерянность.

Неважно, как капитан выяснил правду. Важнее другое: что он о ней сейчас думает? Кем считает? Наглой авантюристкой, обманщицей? Или натуральной преступницей? Какая часть правды ему известна? Что ее ждет?

Луц открыл дверь библиотеки, зашел первым и доложил:

– Госпожа Селеста и господин Майер доставлены.

Элли задрала подбородок и шагнула внутрь.

Капитан стоял посреди библиотеки, заложив руки за спину и хмуро смотрел на прибывших.

У Элли упало сердце. Увы, она не ошиблась. Ларсен вызвал их вовсе не затем, чтобы похвалить за прекрасное выступление на концерте.

– Капитан, зачем вы нас пригласили? – со спокойным любопытством поинтересовалась тетя Дженни. Она зашла следом за Элли в сопровождении стюарда, выбрала самое удобное кресло, уселась в него и достала вязание, как будто заглянула на дружеские посиделки у камина.

– Грег, закройте дверь и проследите, чтобы нас никто не беспокоил, – приказал капитан стюарду, не отвечая на вопрос тети Дженни.

Затем окинул троицу уничижительным взглядом и холодно велел:

– Садитесь.

Элли и Крис опустились в кресла.

Капитан уселся за стол и сцепил руки. Больше в библиотеке никого не было: даже старый библиотекарь куда-то делся.

Тишина казалась зловещей. Капитан не спешил начинать разговор. Из-под насупленных бровей он смотрел на сидящих перед ним людей, и взгляд его не обещал ничего хорошего.

– Капитан, я требую объяснений, – сказала тетя Дженни с достоинством. Ее нервозность выдавало лишь то, что она начала теребить брошь у горла. – Почему нас привели под ваши ясны очи как арестантов?

– Нет, это я требую объяснений! – вдруг громыхнул капитан и хлопнул тяжелой ладонью по столу. Тут же его ледяное спокойствие вернулось к нему, но оно было страшнее его гнева.

– Итак, госпожа Майер, потрудитесь объяснить следующее, – заговорил Ларсен размеренным, официальным тоном. – Вы утверждаете, что эта особа – он коротко кивнул в сторону Элли, – ваша внучатая племянница. И вы приобрели для нее билет в аэровокзале.

– Конечно! – удивилась тетя Дженни. – Какие могут быть сомнения!

– Ваше объяснение показалось мне странным. Я послал радиограмму в офис компании. Но по какой-то причине ответа не получил. Признаться, я не придал этому внимания. Моя ошибка. Был слишком загружен другими делами в первые дни полета.

Тетя Дженни невинно улыбнулась.

Ну да, она обещала поговорить с радистом, вспомнила Элли. Госпожа Майер – мастерица шантажа. Видимо, она каким-то образом ухитрилась перехватить неудобную радиограмму.

– Однако сегодня я имел разговор с доктором Гризвольдом, – угрюмо продолжал капитан, все еще избегая смотреть на Элли. – Он попросил встречи и сообщил, что у него есть для меня важная информация. А именно: по его словам, в пансионате святой Урсулы никогда не училась некая Элли Селеста. Доктор Гризвольд раньше пользовал учениц пансионата. Также ему известно, что у господина Майера, крупного бизнесмена, с которым он сталкивался в благотворительном комитете, нет племянницы с таким именем. Доктор Гризвольд посоветовал мне получше присмотреться к вам. Еще и потому, что вчера он коротал вечер с господином Майером, и тот за рюмкой рассказал ему историю о своем приятеле, который однажды во время рейса нашел под койкой в каюте безбилетницу. Доктор Гризвольд заподозрил, что история имела место на самом деле, и совсем недавно. И вовсе не с выдуманным приятелем.

Крис втянул голову в плечи и зажмурился, сгорая от стыда.

Глупый болтливый мальчишка, горько подумала Элли. Так и есть: хватил вчера лишку и распустил язык.

– И тогда я лично отправился в радиорубку и послал запрос в контору компании. Велев радисту передать мне ответ немедленно. Я получил его полчаса назад. Итак, ответ компании таков. Билеты на имя госпожи Элли Селесты не приобретались. Она не значится ни в каких списках пассажиров. Вывод напрашивается однозначный.

Элли в отчаянии глянула на своих сообщников. Крис, будучи опытным картежником, быстро пришел в себя и теперь старался держать мину, но у него это плохо получалось. Его глаза бегали из стороны в сторону, кадык дергался вверх и вниз.

Тетя Дженни печально улыбнулась, а потом тяжко вздохнула и заговорила.

– Что ж, капитан, вопросов у вас много и отвечать на них будет непросто. Но я попытаюсь. И прошу: не поддавайтесь гневу и не судите сгоряча. Вы умны и не будете действовать опрометчиво. Попытайтесь понять, почему обстоятельства сложились... вот так.

– Пока понимаю одно: вы, почтенная госпожа Майер, решили обвести меня и компанию вокруг пальца. Вы и ваш племянник покрывали преступницу. Нарушили закон. У вас были сообщники в экипаже. Мне нужно знать их имена. Впрочем, я уверен: это второй помощник Пулкинс. И кто-то из стюардов. А также хотелось бы знать: кто вы на самом деле такая, госпожа Селеста? Актриска? Авантюристка? Или, может, воровка, скрывающаяся от полиции? Как вам удалось заставить госпожу и господина Майер помогать вам?

И он, наконец, посмотрел прямо на Элли.

Под его пронизывающим взглядом Элли захотелось стать маленькой и невидимой. Ей никогда в жизни не было так плохо и страшно! И вместе с тем она испытала облегчение.

Ее карта бита. Игра окончена. Но есть шанс! Капитан не знает, что она – беглая артифиса!

Главное – выдержка и хладнокровие.

– Вы рассержены, капитан, и вы правы, – заговорила она спокойным голосом. Но как тяжело давалось ей это спокойствие! – Я действительно обманула вас. Но не только вас. Я обманула второго помощника Пулкинса. Я упросила госпожу Майер и ее племянника помочь мне. Если они в чем-то и виноваты, так только в том, что привыкли делать добро. Пожалуйста, не надо их наказывать. Я готова отвечать за свои поступки.

Она говорила, и в ее груди поднималась мучительная обида.

Выходит, капитан все это время подозревал ее. Он явился на концерт, уже выслушав Гризвольда и отправив радиограмму. Но он улыбался ей, он сделал вид, что рад ее видеть! Он смотрел ее выступление, ни словом ни жестом не дав понять, что считает ее преступницей.

Он тоже вел свою игру и вел очень ловко.

Обман. Все обман.

Не было никакой симпатии. Не было желания пустить ее в свой мир, показать ей его сокровища. Не было и нет никакого романтика Эвклида Ларсена.

Капитан исполнял свой долг. Он присматривался к ней, пытался выяснить, кто она такая на самом деле. И теперь он знает... почти все.

Капитан внимательно выслушал ее оправдания. Его лицо не смягчилось, и глаза оставались жесткими. Он пододвинул к себе журнал и взял карандаш.

– Элли, послушай… – начала тетя Дженни, но Ларсен поднял ладонь и приказал:

– Помолчите, госпожа Майер. Итак, госпожа Селеста... или как вас там зовут? Рассказывайте все с самого начала. Кто вы, откуда, и с какой целью пробрались на дирижабль.

Элли поежилась от волны холодного гнева, которая шла от капитана.

О, она его понимала – кому понравится, когда его водят за нос! А она поставила под угрозу его авторитет хозяина судна. Целый преступный сговор организовала. Теперь Ларсен не будет знать пощады.

И ей придется продолжать его дурачить. Потому что она будет сражаться за свою свободу и жизнь до последнего.

Элли лихорадочно прикидывала шансы.

Итак, что мы имеем?

Капитану пока неизвестна вся правда о ее природе. Он может дать радиограмму в полицию, чтобы выяснить ее личность.

Это не страшно. Боров Лазарус вряд ли написал заявление о пропаже артифисы. С полицией он не дружит и не захочет привлекать внимание к своему кабаре. А значит, продолжаем игру.

– Элли Селеста – мое настоящее имя, – начала она, тщательно подбирая слова. – Я не преступница и не воровка. Я танцовщица. Выступала в кабаре и на ярмарках. Например, в знаменитом шоу маэстро Морвилля. Можете обратиться к владельцам шоу, они подтвердят.

Пускай посылает радиограммы хозяйке шоу, Кассандре Моррель! Шоу укатило на гастроли и вернется в столицу не раньше чем через месяц.

– Закон я ни разу не нарушала. Да, у меня нет документов. У меня их украли прямо из гримерки. Восстановить я их не успела, потому что мне пришлось срочно бежать из столицы. Я случайно оказалась в гуще гангстерской разборки и испугалась, что меня захотят убрать как свидетельницу. Поверьте, это более чем реальная угроза.

– Допустим. И что дальше? Как вы пробрались на судно?

– Легко, – Элли пожала плечами. – Вместе с провожающими. Попала в каюту господина Майера. Он и его тетя выслушали мою историю и прониклись ко мне сочувствием. Я сумела их растрогать и сама придумала выдавать себя за племянницу госпожи Майер. Они поддержали мою выдумку, но лишь потому, что они хорошие люди, капитан…

Крис смотрел на Элли, открыв рот. Тетя Дженни поджала губы и едва заметно покачала головой.

– Второй помощник Пулкинс ничего не знает, – отчаянно продолжала Элли. – Он лишь выполнял свой долг – потакал капризам пассажиров первого класса, как велит ваша транспортная компания. Но он сомневался и хотел поставить вас в известность. Однако я сумела убедить его, что билет у меня есть, он был проверен в аэровокзале при посадке. Я сказала ему, что во время взлета выронила в открытое окно салона сумочку со всеми документами и билетом.

Она искоса глянула на тетю Дженни – догадается ли та предупредить Пулкинса о новой версии, прежде чем капитан будет его допрашивать? Тетя Джейн едва заметно кивнула.

– Я актриса. Я умею быть убедительной, – закончила Элли с отчаянием.

– Да, я это уже понял, – Ларсен, так ничего и не записав, отбросил карандаш и с треском захлопнул журнал.

– Что вы собираетесь со мной делать? – Элли умоляюще посмотрела на капитана.

Какое у него неумолимое лицо! Но он не только рассержен. Он уязвлен. В его светлых глазах плескалась и обида, и гнев, и разочарование.

– Господин Ларсен, прошу, позвольте ей перелететь через океан! – заговорила тетя Дженни. – Вы теперь знаете правду.

– Знаю ли? – обронил Ларсен. – Откуда вы можете быть уверены, что она – та, за кого себя выдает сейчас? Что она говорит правду?

– Поверьте моему опыту и возрасту. Вы еще юноша...

– В первую очередь, я капитан, который отвечает за это судно. И потому я буду действовать согласно предписаниям. Госпожа Селеста отправится под арест. В Сен-Бернадет она покинет «Горгону». Разумеется, я сообщу полиции. Дальше пусть они разбираются.

– Не считаете же вы, что она может представлять угрозу! Это смешно. Она хрупкая девушка, жертва обстоятельств! Капитан, я оплачу ее проезд в каюте первого класса.

– Об этом не может быть и речи. Каковы бы ни были ее обстоятельства, я не собираюсь потакать обманщице и позволять ей дальше наслаждаться привилегиями первого класса. Она сама выказала желание отвечать за свои поступки – пусть и отвечает.

Он встал, давая понять, что разговор окончен.

– Грег, отведите госпожу Селесту в каптерку на третьей палубе и заприте. Там нет иллюминаторов, и обстановка самая скромная.

– Подождите! – Элли вскочила на ноги. – Капитан, позвольте, я отработаю свое пребывание на «Горгоне». Буду делать все, что вы прикажете! Мыть, драить, убирать за животными в трюмах! Пожалуйста, не запирайте меня. Я. не выношу закрытых помещений без окон.

Элли стиснула зубы. К глазам подступали слезы. Артифисы редко плачут, но сейчас она была готова разразиться слезами.

– Придумали себе клаустрофобию?

– Нет. Вы же знаете… я вам говорила. Помните, тогда… на галерее.

Ларсен смотрел на нее несколько мучительных секунд, а потом его веки едва заметно дрогнули, а мускулы возле рта напряглись. Он всеми силами старается сохранять хладнокровие, поняла Элли.

Однако он не так невозмутим, каким хочет казаться.

Он тоже вспоминает ту ночь под звездами, догадалась она. Вспоминает и думает: что из того, что я говорила ему, было правдой? Что было игрой, а что истиной? Он думает, что я притворялась и продолжаю притворяться.

– Вы не верите ни одному моему слову, так? – горько сказала Элли. – Что ж, я это заслужила. Но пожалуйста, позвольте мне искупить свой проступок трудом. Я готова делать все что угодно. Мыть, убирать, стирать! Я могу быть горничной и судомойкой. Пожалуйста, дайте мне добраться до Федеративных Земель. Не высаживайте меня в Сен-Бернадет!

Капитан отвернулся и дал знак стюарду увести ее.