Неджентльмен

ГЛАВА 12

Ник ответил не сразу.

— Что ты хочешь услышать от меня? — тихо произнес он. — Что секс здесь ни при чем?

Дейзи молчала.

— Ты хочешь, чтобы я сказал, что влюблен в тебя?

У нее екнуло сердце.

— Если бы ты и сказал такое, я бы все равно не поверила.

— Я не собираюсь врать. Я уже сказал, как отношусь к тебе. Когда я вижу тебя, внутри у меня все переворачивается. Я не скрываю, что хочу тебя. Хочу до умоисступления.

Она готова была поклясться, что он делает это специально. Он как будто знал, что его слова заставляют трепетать ее сердце.

Лучше бы ты соврал. Лучше бы прибег к той сладкой лжи, которую мужчины использовали еще в незапамятные времена, чтобы затащить женщину в свою пещеру. Тогда я, по крайней мере, могла бы презирать тебя.

И надо же было Джейн именно сегодня взять машину!

Все было против нее, даже теплый, насыщенный влажными испарениями воздух, казалось, подтачивал ее оборонительные редуты. С того самого момента, как они покинули отель, Дейзи старалась не смотреть на него, чтобы не видеть небрежно расстегнутой на груди рубашки, не видеть мускулистые, загорелые руки и ноги…

— Давай же наконец поговорим, Дейзи.

Воздух был безмятежно неподвижен, и ноздри ее щекотал исходивший от его тела мужской запах…

— Не вижу смысла, — проронила она, не сводя глаз с Тэры. — Ты не желаешь меня слушать. Я уже сказала, что не хочу говорить об этом, но ты все твердишь и твердишь одно и то же.

— А чего ты от меня хочешь? Я не могу сделать вид, будто ничего не случилось. Я же не машина.

— А ты все-таки попытайся. Прими холодный душ.

Неожиданно для нее атмосферу разрядила невесть откуда появившаяся семья американцев с двумя маленькими детьми. Они остановились в двух шагах от них и принялись с интересом наблюдать за черепахой, которая своим беззубым ртом пыталась захватить пучок травы.

— Только посмотрите на это чудо, — верещала женщина. — Какая умная! Похожа на инопланетянина.

Детишки нависли над черепахой, которая, однако, не проявляла желания завязывать с ними знакомство; напротив, выпростав все свои конечности, она приготовилась к атаке. Малыши поспешно ретировались и подошли к черепахе, с которой занималась Тэра, но и эта черепаха, судя по всему, детей тоже недолюбливала.

— Бедненькие. — Тэра вздохнула. — Она не хочет с ними играть. А я ей, кажется, понравилась. Похоже, мне удалось нащупать ее слабое место.

Тэра снова взяла Ника под руку, и они двинулись дальше. К счастью для Дейзи, тропинка была слишком узкая, чтобы трое могли идти бок о бок.

Дейзи пребывала в смятенных чувствах. Напрасно она пыталась убедить себя в том, что обрадовалась, когда американцы помешали их разговору. Что греха таить, ее согревало одно лишь сознание его близости, а его слова о том, что он хочет ее, приятно щекотали нервы. В душе ей не терпелось снова оказаться с ним наедине — чтобы кругом не было ни души, разве что звери. Возможно, в душе она даже мечтала о чем-то большем.

Воображение рисовало самые соблазнительные картины. Вот он привлекает ее к себе и говорит, что устал от ее лицемерного притворства. Он не обращает внимания на ее протесты, срывает с нее одежду, которую швыряет в кусты, и…

О боги, что со мной происходит? Неужели я осмелилась мечтать о том, чтобы меня изнасиловали? Кажется, я становлюсь мазохисткой.

Сознание собственной порочности потрясло ее. Не нужны ей никакие ритуалы, не нужны нежные взгляды за ужином при свечах, только голая, всепоглощающая, разрушительная страсть…

— Дейзи, ты что, оглохла? — услышала она голос Тэры.

Она вздрогнула.

— Извини, ты что-то сказала?

— Я сказала, что эта черепаха напомнила мне бедняжку Перси, — повторила Тэра. — Помнишь, он тоже любил, когда ему щекотали шею?

Ник оглянулся.

— Его полное имя было Перси Биш Шелли, — поспешно подхватила Дейзи, как будто мысли ее были заняты исключительно черепахами.

— В честь поэта, — добавила Тэра. — Ну, того, который написал «Оду западному ветру» и все такое. Черепашка досталась Дейзи и ее маме по наследству от одной старушки, которая раньше жила в их доме. Старушка нашла ее в саду еще в шестьдесят втором году, но не могла забрать с собой, поскольку переезжала в дом престарелых. Правда, я не понимаю почему. Уверена, что с черепахой гораздо меньше хлопот, чем со стариками. Ведь ей всего-то и нужен листик салата.

— Не очень-то он любил салат, — заметила Дейзи. Она и думать забыла о бедняжке Перси. — Он предпочитал одуванчики, сухие анютины глазки и помидоры. Да, он любил помидоры. Ел, а по бороде у него стекал сок.

— К несчастью, он умер, — подхватила Тэра. — Дейзи на зиму укладывала его в коробку с сеном, и он там зимовал. Как-то весной мы решили проверить, не проснулся ли он, и увидели, что он мертв. И крысы уже успели обглодать его. Дейзи ревела белугой. Мы устроили похороны в саду, пели церковные гимны. А мой братец Том, паршивец, голосил что-то насчет того, что рептилии это злые и грязные твари. Дейзи так на него разозлилась, что пнула его ногой в пах. — Тэра захихикала. — И ему стало не до смеха. Словом, это были странные похороны.

Дейзи нагнулась, чтобы пройти под свисавшей над тропинкой веткой. Про себя она благодарила Тэру за весь этот треп.

Ник, обернувшись вполоборота, проронил:

— Не замечал, чтобы ты была склонна к насилию.

— Время от времени, — небрежно бросила Дейзи. — Только когда это необходимо.

Между тем Тэра продолжала тараторить без умолку:

— На самом деле Дейзи целилась ему в живот, но промазала. По мне, так поделом ему. Он рухнул на газон, скорчился и завопил: «Яйца мои! Яйца! Ой-ой-ой!» А бедняжка Дейзи все не могла понять, о каких это яйцах он говорит. Старушке Дейзи было тогда десять лет, а когда в семье нет мужчин — ну, ты понимаешь, — то ребенок в некоторых областях развивается медленнее.

В одном Тэра не знала себе равных — она умела вогнать в краску лучшую подругу. У нее был природный талант все сводить к сексу. Кто еще смог бы так виртуозно перевести разговор с черепах на мужские половые органы?

Но Тэра еще не закончила.

— Тогда я взялась за ее образование, — трещала она. — Я нарисовала такую миленькую картинку — я всегда хорошо рисовала — и против каждого пикантного органа написала, как он называется. Я чрезвычайно гордилась, что так хорошо справилась с поставленной задачей. И это был бы прекрасный урок анатомии, если бы не одно обстоятельство — все происходило на уроке истории. Мы так увлеклись, что забыли, где находимся, и мисс Гроув, старая дева, проскрипела: «Тэра Уэнтуорт, чем вы занимаетесь?» Я ответила: «Ничем, мисс Гроув», — но у нее уже глазки загорелись, она подошла и буквально из рук вырвала у меня рисунок. Что тут началось! С ней чуть инфаркт не случился.

Тэра тряслась от смеха, так же как и Ник — судя по его плечам, — и Дейзи поймала себя на том, что тоже готова рассмеяться. Тропинка круто повернула, и они оказались возле небольшого пруда. Увидев скамейку, обе, Тэра и Дейзи, опустились на нее, от смеха держась за животы.

Ник, продолжая смеяться, запустил в воду мелкий камешек.

— Искренне сочувствую вашим учителям, — сказал он.

Водная гладь колыхнулась, и на поверхности появилось нечто напоминавшее крокодилью морду. Тэра подпрыгнула.

— Боже мой, аллигатор!

— Это кайман, — сказала Дейзи, заглянув в путеводитель. — Похож на мисс Гроув, не находишь?

И они снова покатились со смеху.

«Мисс Гроув» смерила их осуждающим взглядом и исчезла под водой, оставив на поверхности лишь ноздри.

— Вы не закончили свою сагу, — заметил Ник. — Мне не терпится узнать, чем все кончилось. Наверное, после этого случая вы неделю имели бледный вид.

Тэра рассмеялась.

— Получилось забавно, — подхватила эстафету от подруги Дейзи. — Нам дали понять, что мы, две маленькие мерзавки, вызвали в школу родителей. Все более или менее улеглось после того, как моя мать объяснила, что Тэра просто пыталась заполнить пробелы в моем образовании. И все же после этого на нас смотрели уже по-другому.

— А Саманте Картрайт даже запретили с нами играть, — заметила Тэра. — Ее родители считали, что мы плохо влияем на нее.

— Она все равно никогда нам не нравилась. Все время щипалась и сплетничала.

Тэра заглянула в путеводитель.

— А где обезьяны? Я сгораю от любопытства. — Она встала и пошла дальше.

Дейзи невольно позавидовала ее загару, не преминув, впрочем, отметить, что ее шорты, переделанные из джинсов, неприлично коротки. Кроме шортов, на Тэре был столь же вызывающий ярко-розовый топик.

Дейзи подумала, что на фоне подруги она в своих синих джинсовых шортах, белой рубашке, завязанной узлом, и кроссовках выглядит серой мышью.

Миновав огромные птичьи вольеры, в которых истошно кричали попугаи, они вышли на открытую поляну. Дейзи вдруг как-то сразу обессилела. Во-первых, беспощадно палило солнце; во-вторых, за завтраком она выпила только стакан сока и чашку кофе; в-третьих, ее летучие фантазии вызывали в ней легкую дрожь. Словом, ей вдруг стало казаться, что она вот-вот грохнется в обморок.

Глупости. Ты никогда в жизни не падала в обморок. Все это маленькие хитрости, просто тебе хочется снова оказаться в его объятиях.

Дейзи вспомнила одну свою приятельницу, которая, не выдержав жары, упала в обморок в афинском аэропорту и, естественно, очутилась в руках загорелого красавца с глазами-маслинами, за один взгляд которых можно умереть.

— Это был бы лучший день отпуска, — рассказывала та, — если бы я при этом не описалась.

Чтобы как-то отделаться от дурацких мыслей, Дейзи принялась изучать путеводитель, который взяла при входе. Обезьянам была отведена отдельная роща.

— Это прямые потомки африканских зеленых мартышек, — прочитала она вслух, — но за несколько столетий они выделились в отдельный подвид. Местные фермеры считают их сущим бедствием.

Из кустов за ними с интересом наблюдали несколько пар глаз. Наконец они их заметили — крупный самец, пара малолеток хулиганистого вида и мамаша с младенцем, который прижимался к ее груди.

Тэра извлекла из сумки пакетик нечищеного арахиса.

— Купила на пляже у какой-то старушки. Им наверняка понравится.

— Думаю, здесь запрещено кормить животных, — сказала Дейзи.

— Ерунда. Я же не жевательной резинкой их угощаю.

— Да, но…

— Дейзи, не паникуй, — вмешался Ник. — Если нам сделают замечание, извинимся и скажем, что не знали. Правила устанавливаются для того, чтобы их нарушать. Это придает жизни остроту. Яйцо лучше с солью, «Кровавая Мэри» — с вустерским соусом.

Тэра высыпала арахис на ладонь, не прошло и минуты, как самец, оказавшийся самым смелым, боком подбежал к ней, схватил лакомство и, забравшись на дерево, принялся ловко лущить орехи. Съев все, он вернулся за добавкой.

Самка, осмелев, последовала его примеру. Детеныш со сморщенным личиком старичка взирал на них огромными печальными глазами; Дейзи захотелось взять его на руки и убаюкать.

По просьбе Тэры она сделала несколько снимков, однако в конце концов поняла, что ее легкое головокружение связано не только с подсознательным желанием грохнуться в обморок, чтобы быть подхваченной крепкими руками.

— Я больше не могу оставаться на солнцепеке, — сказала она, протягивая Нику фотокамеру.

Она вернулась ко входу в парк, где под навесами из пальмовых листьев разместились сувенирная лавка и кафе. Взяв банку колы и заказав сандвич, она села за столик.

Написав на открытке «Дорогой Саймон», Дейзи остановилась. Почувствовав внезапную слабость, она принялась тереть пальцами виски.

Глядя на чистую открытку, она с ужасом представила себе, что написала всю правду.

«Дорогой Саймон, я понимаю, что очень удобно быть благородным, уметь жертвовать собой, но, если бы ты сначала думал о нас и только потом о работе, я не оказалась бы теперь в таком безвыходном положении. Должна признаться, что на днях я чуть не изменила тебе с Ником. Меня притягивает к нему словно магнитом, и я не уверена, что смогу устоять против искушения. Ты будешь сильно огорчен, если я уступлю? Всего один раз. Пришли ответ по факсу — только «да» или «нет». Я по-прежнему люблю тебя, но начинаю думать, что это единственный способ избавиться от наваждения. Разумеется, потом я возненавижу себя, а возможно, и его тоже, однако…»

Поставив локти на стол, она снова принялась тереть виски.

Боже, как мне в голову могло прийти такое?

— Вам нехорошо? — спросил женский голос.

Это была официантка, которая принесла сандвич.

— Ничего страшного. — Дейзи вымученно улыбнулась. — Просто жарко, к тому же я сегодня без завтрака.

— Это плохо, завтракать надо.

Голос принадлежал не официантке.

Дейзи мгновенно напряглась, но промолчала, дождавшись, пока уйдет официантка. В кафе почти никого не было, если не считать компании немцев, которые сидели через столик от них.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — приглушенным голосом промолвила Дейзи.

— Похоже, тебе нехорошо.

Да, мне плохо и будет плохо до тех пор, пока ты околачиваешься рядом.

— Мне очень хорошо. Но будет еще лучше, если ты вернешься к Тэре.

— Тэре и без меня неплохо. Она беседует с парочкой таких же, как она, любителей обезьян. Они, кажется, из Йоркшира. Кроме того, не тебя одну мучает жажда.

Ник подошел к стойке, купил минералки и, вернувшись за столик, стал через трубочку потягивать воду.

Дейзи принялась за сандвич.

Он не спускал с нее глаз. Несмотря на то что он был в темных очках, она постоянно ощущала на себе его пристальный взгляд. Наконец она не выдержала:

— Если ты опять за старое, лучше забудь.

— Я зашел, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

— А что со мной может случиться?

Съев половину сандвича, Дейзи отложила оставшуюся половину в сторону. Она уже не чувствовала голода. Запив колой, она положила перед собой открытку и начала писать.

— Кому ты пишешь? — спросил Ник.

— Маме.

— Почему она не поехала с тобой?

— Не хотела оставлять собаку. Она только что взяла его. Подумала, что он решит, будто его бросили.

«Дорогая мама, — писала она. — Тебе бы здесь понравилось. Если я когда-нибудь еще соберусь сюда, то обязательно возьму тебя с собой. Здесь восхитительные цветы — я привезу тебе несколько веточек гибискуса. Мы сейчас в парке живой природы, Тэра кормит обезьян арахисом. Я замечательно провожу время, жаль только, что…»

Она оторвалась от писания и подняла голову.

— Прекрати на меня пялиться.

— Но я хочу смотреть на тебя.

— Иди посмотри на обезьян. — Она снова склонилась над открыткой и продолжила:

«…со мной нет Саймона. Иногда я думаю, что, конечно, он трудоголик…»

— Может, мне тоже надо было захватить с собой маму, — проронил Ник не без сарказма, которого она прежде не замечала. — Если бы рядом были обе наши мамы, все осталось бы на стадии рецептурной подготовки; на кухонном столе были бы аккуратно разложены необходимые ингредиенты, но никаких раскаленных сковородок и никакого грохота кастрюль.

Не поднимая взгляда, Дейзи сухо промолвила:

— Не надо решать за других. У меня все в порядке.

«…Обними за меня Барни…»

— Ты бы хотела стереть меня из памяти, верно? — продолжал Ник. — Вычистить свою кухоньку до блеска, чтобы все сияло и чтобы Саймон мог ужинать прямо на полу.

«…люблю, целую, Дейзи».

Она начала лихорадочно надписывать адрес.

— Начать с того, что я никогда не желала тебя видеть в своей кухне. Чтоб ты провалился.

Она запустила руку в сумочку и дрожащими пальцами нащупала почтовую марку. Наклеив ее, она принялась за вторую открытку, даже не успев придумать, кому ее адресовать. Это было все-таки лучше, чем смотреть ему в глаза.

— Если бы ты действительно так думала, меня бы здесь давно не было.

У нее защемило сердце. Если не дать ему отпор, это будет продолжаться вечно. Он снова будет домогаться ее, если не здесь, то где-нибудь еще, позже.

Она решила положить этому конец. Здесь — в общественном месте — сделать это было легче. Она чувствовала себя более уверенной, когда их разделял деревянный стол, когда неподалеку крутилась официантка, а через столик от них оживленно переговаривались немцы.

— Пожалуйста, заруби себе на носу — между нами ничего не было. Ты просто застал меня врасплох. Отношения между мужчиной и женщиной не сводятся к одному сексу, и я не намерена рисковать тем, что имею, ради мимолетной связи. Мне этого не нужно. Я не из тех женщин, которые готовы бросить все ради флирта. Я не могу постоянно испытывать угрызения совести.

Ник молчал.

После небольшой паузы Дейзи продолжала:

— Я понимаю, что тебе, возможно, будет трудно забыть о том случае, но была бы тебе очень признательна, если бы ты никогда не напоминал мне об этом.

— Ты этого действительно хочешь? — спросил он наконец.

— Сколько раз мне нужно повторять одно и то же? Желаешь получить расписку?

И повинуясь безотчетному импульсу, она схватила чистую открытку и размашисто написала:

«Дорогой Ник! Забудь об этом! Дейзи».

Она протянула ему открытку.

— Договорились?

Губы его скривились в язвительной ухмылке.

— А поцелуй?

Дейзи вырвала у него открытку и поставила внизу большой жирный крест.

— Доволен?

Некоторое время Ник молча разглядывал открытку. Дейзи была уверена, что вот сейчас он посмотрит на нее и произнесет что-то вроде: «Прошу тебя, сними очки и повтори это еще раз».

Однако на сей раз интуиция ее подвела.

Ник сунул открытку в нагрудный карман и спросил:

— Будешь доедать сандвич?

Она оторопело покачала головой.

— Нет.

— Тогда передай его мне. Не люблю, когда добро пропадает.

Ближе к вечеру Дейзи, смертельно уставшая, но довольная, вытащила на берег свой виндсерфер. Ветер усиливался, и ей приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы сохранить равновесие. Однако после таких нагрузок она чувствовала себя словно на крыльях. Она осмелела и теперь заплывала гораздо дальше в море.

Парень с эфиопскими войлочными волосами подошел, чтобы помочь ей.

— Тебе скоро можно будет выступать на Олимпиаде, — изрек он, улыбаясь белозубой улыбкой. — У тебя отлично получается.

— Да, я чувствую себя намного увереннее, — согласилась Дейзи. — Завтра снова поплыву.

Она направилась прямиком в пляжный бар и, купив две банки колы, одну выпила залпом, а вторую взяла с собой и вернулась на пляж, где, практически не вставая, млела под солнцем Джейн, которой приходилось совершать над собой огромное усилие даже для того, чтобы доплыть до плотика-поплавка.

— Я устала уже от одного того, что наблюдала за тобой, — зевая, пожаловалась она. — Не понимаю, откуда у вас у всех берется столько энергии… Вот и Ник туда же — носится на катамаране, точно демон…

Дейзи видела, как они с Ианом отчалили от берега и, стремительно набирая скорость, устремились в открытое море.

— Я и не подозревала, что Ник умеет ходить под парусом, — сказала Дейзи.

— Еще как. Наверное, научился в своем Корнуолле. Надеюсь, он вернет мне Иана невредимым. — Джейн привстала и поправила матрасик. — Кстати, как вы съездили?

— О, отлично. Обезьян — пропасть, так что Тэра была на седьмом небе. Потом пообедали в отеле на Крейн-Бич. Там очень красиво, похоже на римскую виллу. — Дейзи оставалось только сожалеть, что она была не в том состоянии, чтобы оценить окружавшее ее великолепие. Для нее это явилось сущей пыткой — она все время старалась придать лицу соответствующее случаю беззаботное выражение, хотя на душе у нее кошки скребли.

— Кажется, у Тэры новая компания, — заметила Джейн, обозревая пляж. — Похоже, она охладела к Блэру. Думаю, с ним ей было скучновато.

— Да, пожалуй.

Тэра была на плоту; вокруг нее увивались двое или трое мужчин. Все, включая Тэру, от души веселились.

— Они итальянцы, — пояснила Джейн. — Только сегодня приехали. Веселые ребята.

Наконец-то Тэре улыбнулась удача, подумала Дейзи. Она легла на топчан, который освободил Иан. Ей хотелось, чтобы окружающий пейзаж сохранился в памяти подольше, чтобы зимой она могла представлять себя лежащей на залитом солнцем пляже.

Она долго будет помнить убегающую вдаль и теряющуюся в зыбком мареве полоску берега, обрамленного казуаринами и пальмами; бирюзовое море, набегавшие на пляж волны, воркованье голубей в зеленых зарослях, пронзительные крики чаек, круживших над берегом и готовых в любой момент спикировать за подачкой, крошечных колибри, летучих мышей в сумерках. Будет помнить тот невероятный закат, разлившийся расплавленным золотом по водной глади, ночные концерты древесных лягушек и мелодичные напевы местного джаз-банда. Будет долго помнить мягкий, ласкающий тело ночной бриз, и полуденный зной, и то блаженство, которое испытываешь, когда попадаешь наконец в комнату с кондиционером; обезьян и черепах, и ее веселого, с войлочными волосами, инструктора по виндсерфингу, и местного бармена, который все время пританцовывает, смешивая коктейли.

И Ника.

Подходящее имя, если вдуматься. Наверное, дьявола в молодости звали Малыш Ник[16]. Ведь он не кто иной, как бывший падший ангел, следовательно, он был красив. Могу себе представить, как все начиналось.

Я тебя умоляю. Рождественский Санта-Клаус это тот же Ник, только с приставкой «святой». И что с того?

Ник не святой.

Ты тоже.

Она вспомнила о тех запретных видениях, которые посетили ее в парке дикой природы. Теперь, когда она была в состоянии рассуждать здраво, все объяснялось более или менее просто.

Это было твое подсознание, оно хотело, чтобы он взял тебя. Значит, ты можешь внушить себе: «Это не я. Это он виноват».

Черт, зачем я убиваю драгоценное время, занимаясь психоанализом? Во мне пропадает настоящий психиатр.

Она перевернулась на живот. Солнце уже не пекло так сильно, но приятно согревало, навевая блаженную дрему.

Дейзи смутно слышала, как подошла Мэрион и пригласила всех на ужин. Кроме того, она посоветовала Джейн посетить салон: ей сделали там отличный педикюр. Уже сквозь сон слышала, как Тэра сообщила, что отправляется с итальянцами в центр подводного плавания, но что к ужину вернется.

Разбудила ее Джейн. Она легонько похлопала ее по плечу и сказала:

— Дейзи, проснись. Проспишь закат. У меня есть для тебя кое-что, это приведет тебя в чувство.

Дейзи оторвала от влажного полотенца голову, привстала и стала удивленно, словно с похмелья, озираться по сторонам. Пляж почти опустел. Только несколько влюбленных парочек сидели на песке.

Она взяла бокал, который принесла для нее Джейн. Это оказался коктейль из рома и лаймового сока. Одного глотка хватило с лихвой — сон как рукой сняло.

Солнце словно расплавилось и залило морскую гладь, небо полыхало оранжевым пламенем. Вдоль берега промелькнул катер и темный силуэт воднолыжника за ним. А к берегу, увлекаемый попутным бризом, легко, как призрак, скользил катамаран под черными на фоне неба парусами.

— Ну, наконец-то, — пробормотала Джейн. — Я уже начала беспокоиться.

Парусник ткнулся в песок и замер. Ник перескочил с палубы на нос одного из корпусов и спрыгнул на берег. Вдвоем с Ником они затащили катамаран на пляж.

— Должно быть, весит не меньше тонны, — заметила Джейн. — Давно Иан так не напрягался.

Иан с довольным видом подошел к ним.

— Ну и ветерок в открытом море, я вам скажу. Крен чуть не девяносто градусов. Как я только не описался?

Джейн брезгливо поморщилась.

— Какие гадости ты говоришь… Если пойдешь в бар, захвати мне коктейль.

Дейзи прилегла, потягивая коктейль через трубочку и наблюдая, как Ник сворачивает паруса. В меркнущем свете он ничуть не отличался от местных аборигенов. Проснулись после дневной спячки первые древесные лягушки и начали подавать сигналы своим собратьям. На песчаный берег лениво набегали волны.

Поистине райское место, подумала она. Неудивительно, что люди приезжают сюда, чтобы провести медовый месяц. Она снова вспомнила о Саймоне, о том, что на День св. Валентина он собирался сделать ей предложение, и о том, что из этого вышло.

Иан вернулся из бара и сел на краешек лежака, на котором расположилась Джейн. По пляжу ходил служащий и собирал матрасики со свободных топчанов.

Подошел Ник. Иан протянул ему пиво.

Ник шлепнул Дейзи по щиколотке и попросил подвинуться.

Дейзи поджала ноги, и он сел.

Какое-то время все молчали, точно завороженные наблюдая за закатом.

Потом Ник повернулся к ней вполоборота и произнес:

— Видел, как ты плаваешь на виндсерфере. У тебя неплохо получается.

— Только очень далеко заплывает, — подхватила Джейн. — Мне даже стало не по себе. Я совершенно потеряла ее из виду, не знала, что и подумать: то ли она в воду свалилась, то ли нет. Я перепугалась, побежала к Войлочному, но тот сказал, что все в порядке, он за ней присматривает.

— Со мной все было в порядке. Стоило ли так волноваться?

— Да, но мало ли что могло случиться? Что, если бы он забыл про тебя?

— Ну уплыла бы на Антигуа, подумаешь…

— Здесь не любят, когда у них пропадают туристы, — сказал Ник. — У местных спасателей глаза на затылке. Так что даже если бы мы захотели избавиться от тебя, нам бы это не удалось.

— Спасибо!

Джейн сокрушенно покачала головой.

— Ник, как тебе не стыдно! Придется тебе сегодня вечером заглаживать свою вину. Что-то ты давно не танцевал с Дейзи. Я понимаю твои опасения — если Саймон узнает, тебе не поздоровится — и все же настаиваю, чтобы сегодня ты хотя бы раз пригласил Дейзи. Мэрион не будет возражать.

— Не стану отрицать, — неторопливо, почти вальяжно, изрек Ник, — мне всегда нравились женщины с длинными шелковистыми волосами. Меня даже афганские борзые возбуждают.

Джейн прыснула.

— Добавьте к этому волшебную карибскую ночь и пару пива, и я могу потерять над собой контроль, — продолжал Ник, потягивая свое пиво. — Боюсь, забуду, что она принадлежит другому, и превращусь в огнедышащий вулкан страсти. Не хочу получить пощечину. Просто не выношу боли.

— Ник у нас как дитя малое, — сказала Дейзи, стараясь унять разыгравшуюся под воздействием его слов фантазию. — Видели бы вы, как он перепугался, когда наступил на морского ежа…

— А теперь посмотрите на нее. — С этими словами Ник беспардонно — словно перед ним была Тэра в самом игривом настроении — схватил Дейзи за щиколотку и стал щекотать ей пятку.

Если он надеялся поквитаться с ней, заставив расхохотаться, то просчитался. Дейзи отчаянно боялась щекотки — для нее это было что-то вроде изощренной пытки.

— Немедленно прекрати! — крикнула она и с силой, которой в себе не подозревала, ударила его ногой под ребра.

Ник приглушенно охнул.

— Ах ты маленькая злючка…

— Это тебе урок, — сказала Джейн, которую вдруг разобрал нервический смех. Дейзи решила, что, пока она спала, Джейн не теряла времени даром и регулярно наведывалась в бар. — Она дуется на тебя за то, что ты променял ее на Мэрион. Верно, Дейз?

— Просто разбил мне сердце. Ночами рыдаю навзрыд.

Джейн оставалась верна себе.

— Так вот, сердцеед несчастный, сегодня ты должен реабилитировать себя в наших глазах. Иан, дорогой, ты со мной согласен?

— Абсолютно, любовь моя, — ответил Иан, удобно устроившийся в ногах у Джейн. — Такие, как мы, не должны упускать из виду ни одной страждущей женской души, которая взывает о помощи. Я и сам готов пожертвовать собой и танцевать не только с Дейзи, Тэрой и Мэрион, но и с любой другой женщиной, которая попадется мне на глаза. И обещаю, если во время медленных танцев они будут щупать меня, стиснуть зубы и терпеть до конца, как подобает мужчине.

Глядя на смеющиеся физиономии Джейн и Ника, Дейзи не выдержала и тоже расхохоталась.

Джейн наклонилась к Иану и просунула ладонь ему под шорты.

— Если ты будешь хорошим кавалером, я и сама не прочь тебя пощупать.

— Джейн, ты забываешься! — Иан с наигранным возмущением оттолкнул ее руку.

Джейн улыбнулась улыбкой роковой женщины, и ее пальчики, словно паучки, побежали по его груди вниз к животу.

— Я тебя сейчас поймаю, противный мальчишка…

Иан схватил ее за руку. Их выпивка мгновенно оказалась на песке, и между ними завязался шуточный поединок. Кончился он тем, что Иан швырнул Джейн через плечо и стремглав бросился к морю. Джейн устремилась за ним. Послышался всплеск, за которым последовали приглушенные возгласы и дикий смех. Дейзи живо представила себе, какие вольности можно себе позволить под покровом сгустившихся сумерек.

Она смущенно отвела взгляд. И не потому, что не хотела выступать в роли Любопытного Тома, — вид этих двоих, таких беззаботных и непосредственных во всем, даже в том, как они выражали свою любовь друг к другу, вызывал у нее щемящее чувство.

Дейзи вдруг почувствовала себя страшно одинокой.

Быстро темнело. Стало тихо, только плескалась вода и в саду выводили трели древесные лягушки. Где-то вдалеке послышался смех. На горизонте мелькнули и вскоре растаяли огни океанского лайнера.

Ник не касался ее, хотя их и разделяли какие-нибудь четыре дюйма. Взгляд его был устремлен в море.

— Извини, что ударила тебя, — робко промолвила она. — Просто я боюсь щекотки.

— Ничего, выживу, — сказал он, не оборачиваясь.

Она допила остатки коктейля.

— Я, пожалуй, пойду. Надо еще принять душ…

— Может, зайдешь по пути в бар. — Ник поднял с песка бокалы Иана и Джейн и протянул ей. — Сделай доброе дело.

Дейзи повесила на плечо пляжную сумку и взяла бокалы.

— До встречи.

— Пока.

По дороге Дейзи машинально оглянулась. Джейн и Иан возвращались, взявшись за руки. Ник занял ее место и теперь лежал, закинув руки за голову.

Одно Дейзи теперь знала наверняка: дело можно закрыть и отправить в корзину.

Так что же ты не радуешься?

Ну почему же? Я радуюсь.

По тебе этого не скажешь.