Нежная подруга

Глава 8

– Ты думаешь, что я дурочка? – спросила Эмили. Она сидела на диванчике в будуаре Кристины и прижи-мила к груди маленькую красную подушку.

Кристина сидела напротив нее в тяжелом резном кресле, держа на коленях рукоделие.

На лице у нее было задумчивое выражение.

– Дело не в том, что ты хочешь выйти замуж. Просто я не уверена, что именно его тебе, следовало выбрать. Он такой…

Кристина замолчала, вероятно, пытаясь найти Дрейвену подходящее определение.

– Устрашающий? – подсказала Эмили.

– Пожалуй.

– И мрачный?

– Да.

– И отчужденный?

– Да.

– Странный? – насмешливо добавила Эмили.

– Вот именно.

Эмили бросила в подругу подушкой.

– На этот раз обошлось без «да».

Кристина улыбнулась и сунула подушку себе за спину.

– Ну сколько можно?

Эмили рассмеялась:

– Не такой уж он странный.

– Ты так думаешь? Оррик говорит, что в сражении лорд Дрейвен становится безумным. Что он прорубается сквозь толпу людей, как лемех плуга сквозь снег.

– Я думаю, что в сражении это хорошее качество.

– В сражении – возможно, но что, если он и дома этим занимается?

Эмили удивленно выгнула бровь:

– Пашет снег дома?

– Эмили! Не притворяйся глупенькой.

– Да нет, я понимаю, о чем ты говоришь, – вздохнула Эмили. – Но я ни разу не видела, чтобы Дрейвен вышел из себя в моем присутствии.

– Ты только что познакомилась с ним, – напомнила Кристина.

– Знаю. Но в нем есть что-то такое, отчего у меня… – Эмили замялась, пытаясь подыскать нужное слово, – у меня внутри все трепещет.

Кристина улыбнулась с понимающим видом:

– Ты видела мало мужчин, Эмили, и вряд ли видела таких, как лорд Дрейвен.

– В этом ты права.

– Я подозреваю, что ты сильно увлечена им.

– Увлечена? Я? – переспросила смеясь Эмили. – Так кто же из нас глупенькая?

– Только не я, – покачала головой Кристина, втыкая иголку в полотно. – Такой трепет, такое жаркое, головокружительное ощущение испытываешь, когда смотришь на красивого мужчину.

– Я знаю, как это называется.

– Да, но ты никогда этого не испытывала, держу пари. Откуда? Твой отец никогда не впускал в замок красивых мужчин, боясь именно этого.

Это было, в общем, правдой. Найлз походил скорее на волосатого зверя, чем на человека. Он был на два дюйма ниже ростом, чем Джоанна, и приземист, как дуб, с жесткими коричневыми волосами и густой бородой. Эмили никогда не могла понять, что привлекательного нашла сестра в этом мужчине.

Эмили задумалась над словами Кристины. Неужели ее чувства – это всего лишь увлечение?

– Вполне возможно. Но что тогда сказать о тебе и Оррике?

Кристина уклончиво промолчала, пожав плечами.

– Нет уж, не пытайся отмалчиваться.

Кристина рассмеялась и снова принялась за рукоделие.

– Прости. Оррик добр ко мне. Даже очень добр, и у меня нет причин жаловаться.

– Но ты не совсем счастлива. Я вижу это по твоим глазам.

Кристина нехотя кивнула:

– Тяжело каждую ночь ложиться в постель с чело веком, который старше твоего отца. Мои приемные дети старше меня.

Эти слова вызвали у Эмили сочувствие. Многие женщины жаловались на то же.

– У тебя по крайней мере есть муж, – тоскливо проговорила Эмили. – А скоро будет еще и ребенок.

Кристина подняла на подругу глаза:

– Я знаю, как тебе хочется иметь ребенка. И может быть, лорд Дрейвен и не так уж плох. И, зная твоего отца, я думаю, что вряд ли тебе подвернется другой шанс найти себе мужа.

От этих слов подруги в груди у Эмили все сжалось. Ей не хотелось думать о том, что она проживет жизнь незамужней.

Что она будет делать, если вернется в отцовский дом?

– Я должна это устроить, – прошептала Эмили. – Должна.

В следующие два дня Эмили не видела Дрейвена – он занимался счетами Оррика. Бессчетное количество раз они с Саймоном проходили мимо закрытых дверей, прислушиваясь, не донесется ли оттуда какой-либо звук.

Ничего. Ни фырканья, ни ругательства, только зловещая тишина.

Оррик посылал Дрейвену еду, но она возвращалась нетронутой.

На третий день, когда Саймон с Эмили, Кристиной и ее мужем сидели за полдником, Оррик спросил, разбивая ножом вареное яйцо:

– Неужели этот человек никогда не спит?

– Вы удивитесь, узнав, сколько времени этот человек может оставаться без сна, – хмыкнув, ответил Саймон.

– Очевидно, – пробормотал Оррик. – Никогда не видел человека, который работал бы с таким рвением.

Эмили тоже не видела.

Конечно, она и сама могла быть такой целеустремленной, когда дело того требовало. Но просмотр счетов и налогов?

Нет уж, она бы предпочла, чтобы ее привязали заво-лосы к шесту и утопили в маринаде.

Эмили обратилась к Саймону, стараясь разогнать мрачное настроение собравшихся:

– Раз уж лорд Дрейвен, кажется, решил провести все время своего визита в хранилище, нельзя ли нам как-нибудь побывать сегодня на ярмарке?

Саймон сердито посмотрел на дверь в хранилище, словно презирал ее не меньше, чем Эмили.

– Не вижу, почему бы…

– Отец! – раздался вдруг чей-то пьяный крик.

Дверь в комнату распахнулась, оглушительно ударившись об стену. Эмили испуганно вздрогнула.

Все сидевшие за столом повернули головы в сторожу двери и замерли.

В зал ввалился мужчина примерно на четыре Года старше Эмили. Он едва передвигался, поддерживаемый двумя устрашающего вида громилами.

На первый взгляд эти двое казались близнецами, однако, присмотревшись повнимательнее, можно было заметить, что у того, кто шел справа, были каштановые волосы, карие глаза и шрам через все лицо. У другого волосы были белокурые и очень грязные. У обоих мужчин на лице было сердитое выражение, обещавшее хорошую трепку всякому, у кого хватит ума приблизиться к ним.

Эмили сделала вывод, что тот, кто стоял между громилами, и есть сын Оррика. Лицом он походил на отца и был, как и рассказывала Кристина, очень красив. Темно-каштановые волосы были коротко подстрижены и аккуратно причесаны, однако одежда была измятой и вся в пятнах.

Вошедшие остановились перед бароном. Сын Оррика оперся о стол и громко рыгнул.

– Рейнольд! Что ты… – резким тоном проговорил барон:

– Не теперь, старик, – без всякого почтения прервал его Рейнольд и с вызовом посмотрел на отца. – Позволь представить тебе Эрика, – он хлопнул по плечу того, кто стоял справа от него, – и Фрика. – Рейнольд небрежно указал на второго.

– Меня зовут Франк, – поправил его один из великанов. Он говорил с сильным тевтонским акцентом.

– А меня – Фриц, – добавил второй.

– Какое это имеет значение? – небрежно махнул рукой Рейнольд, затем почесал небритый подбородок и посмотрел на Оррика: – Мне нужно двадцать серебряных марок, чтобы заплатить им.

Барон смотрел на сына, крепко сжав губы.

– Заплатить за что? – спросил он.

Рейнольд презрительно фыркнул:

– За то, что они не убили меня кое за что.

– Он задолжал нашему господину, – пояснил Франк. Он скрестил на груди мясистые руки и злобно посмотрел на Оррика: – Тэм Шотландец хочет, чтобы ему заплатили сполна, иначе нам велено постараться, чтобы ваш сын больше не отказывался платить долги.

– Тэм Бордельщик? – удивленно переспросил Оррик. – Ты же дал клятву, что больше никогда не пойдешь туда, – добавил он, обращаясь к сыну.

– Ты очень удивишься, старик, но я соврал. А теперь будь добр, заплати.

Лицо Оррика исказилось от гнева.

Кристина положила ему на плечо руку, но он сбросил ее, затем посмотрел сначала на Фрица, потом на Франка и, вперив взгляд в сына, твердо произнес:

– У меня нет денег.

– Чего нет? – проревел Рейнольд.

– Ты слышал, что я сказал. В прошлый раз я предупредил тебя, мой мальчик, что мне твои выходки не по средствам. И ты мне обещал…

– Вздор! – выкрикнул Рейнольд и с такой силой ударил кулаком по столу, что тарелка, стоявшая перед Эмили, подпрыгнула. – Ты содержишь свою шлюху и не жалуешься, а родному сыну не можешь дать какие-то гроши?

– Рейнольд, прошу тебя, – умоляющим тоном произнес Оррик. – У меня гости.

Рейнольд посмотрел на Эмили и скривил губы:

– Их кормить тебе по средствам, а для меня у тебя нет денег. Ладно. – Рейнольд обратился к великанам: – Как насчет того, чтобы моя приемная шлюха отработала мой долг в борделе?

Кристина едва не задохнулась от возмущения, а Оррик выкинул вперед руку, словно хотел таким образом защититься от нападок сына.

Великаны переглянулись между собой, и один из них, по имени Франк, сказал:

– Идет. За шесть месяцев она заработает достаточно.

– Нет! – выкрикнул Оррик и вскочил на ноги.

Фриц вынул нож из-за пояса и приставил его к горлу Рейнольда.

– Выбирайте, милорд, – насмешливо произнес он. – Жена или сын?

– Раз уж здесь предлагают сделать выбор, то я тож предложу свой.

Фриц удивленно вытаращил глаза, заметив вышедшего у него из-за спины Дрейвена.

Тот нацелил на гиганта свой меч и спросил:

– Жизнь или нож?

Фриц торопливо выронил оружие из рук. Дрейвен ногой отбросил его подальше, а затем сунул меч в ножны.

Фриц бросил взгляд на сюрко Дрейвена и с испуганным видом перекрестился.

Франк побледнел и сжался, поняв, кто перед ним.

– Милорд граф Рейвенсвуд, – пролепетал он, – с вами мы не ссорились.

– Неужели? – спросил Дрейвен таким тоном, что по спине у Эмили побежала дрожь. – Вы угрожаете человеку, в гостях у которого я нахожусь, угрожаете его сыну и жене и при этом считаете, что со мной вы не ссорились?

– Мы делали только то, что нам велели, – проговорил Франк дрожащим голосом.

Дрейвен приблизился к великанам, те испуганно отпрянули назад.

– Вот что я вам скажу. Если вам дороги ваши мерзкие жизни, вы уберетесь отсюда и больше никогда, – Дрейвен сделал эффектную паузу, – больше никогда вь не ступите на порог дома лорда Оррика. Потому что есл вы это сделаете, то не найдете уголка, где сможете спря таться, когда я приду поквитаться с вами. И даю слово гнев вашего хозяина ничто в сравнении с моим. Вы поняли?

Если они не поняли, значит, слишком глупы и им все равно не жить, подумала Эмили. Потому что от ледяного тона Дрейвена и его пылающего взора ей стало так страшно, что она вся похолодела.

– Поняли, – в один голос ответили громилы.

– В таком случае извинитесь перед лордом и леди. – Дрейвен указал на Оррика.

– Мы просим у вас прощения. – Великаны поклонились Оррику.

– А теперь уходите, – скомандовал Дрейвен, и Франк и Фриц вылетели из зала стрелой.

Лорд Дрейвен смерил Рейнольда грозным взглядом, а потом посмотрел на Оррика:

– Это он причина того, что вы обманывали короля?

– Да, – коротко ответил барон, стыдливо опуская глаза. – Что бы он ни вытворял, это мой сын, и я никому не позволю причинить ему вред.

– И вы готовы отдать королю свою жизнь, чтобы спасти вашего сына? – строго спросил Дрейвен. —

Да. – Оррик оттолкнул стул, на котором сидел, и встал. – Если вы позволите мне остаться на минуту с женой, чтобы проститься, я без сопротивления отправлюсь с вами.

Дрейвен молча смотрел на Оррика. Эмили не понимала ни его чувств, ни мыслей и не могла себе представить, какой ужас испытывает Оррик.

Она собралась было что-то сказать, но Саймон коснулся ее плеча и предостерегающе покачал головой.

– Этого не потребуется, – произнес наконец Дрейвен. – За ваше преступление я увеличиваю срок вашей службы королю с двух недель в этом году до восемнадцати месяцев.

Оррик облегченно вздохнул и согласно кивнул:

– Тогда я велю своему сквайру принести…

– Я не кончил, – грубо оборвал его Дрейвен.

– Простите. – Оррик опустил глаза в пол.

– Поскольку ваша жена ждет ребенка, считаю, что наилучшим будет, чтобы вместо вас королю служил ваш сын.

– Что?! – возмущенно вскричал Рейнольд. Дрейвен повернулся к нему, и Рейнольд испуганно отпрянул.

– Считаю, что за восемнадцать месяцев в Лондоне под присмотром мастера Уильяма вы научитесь дисциплине, которая вам нужна, научитесь уважать мужчину и женщину, которые рисковали своей жизнью, чтобы защитить вас. И на вашем месте, мой мальчик, я был бы им благодарен, потому что только ради них я не отдал вас Фрицу и Франку.

Эмили облегченно вздохнула, услышав исполненные милосердия слова лорда Дрейвена, и посмотрела на Кристину.

– Александр! – позвал Дрейвен.

Один из рыцарей, сидевших за нижним столом, встал:

– Да, милорд?

– Рейнольда я поручаю вашему надзору. Утром проводите его в Лондон, а если будут какие-то осложнения, поступайте, как сочтете нужным.

– Да, милорд, – ответил Александр, телосложением превосходивший только что с позором изгнанных великанов. Он приблизился к Рейнольду и взял его за руку. – Если вам будет угодно, милорд, я прослежу, чтобы он немедленно протрезвел.

– Это мне очень даже угодно.

Александр согласно кивнул и вывел Рейнольда из зала.

Оррик сокрушенно вздохнул:

– А как насчет денег, которые я должен королю?

– Каких денег? – спросил Дрейвен.

– Денег, которые…

– Милорд Оррик, – вмешался в разговор Саймон, – вы не поняли вопрос моего брата. Каких денег?

На глазах Оррика выступили слезы, и он, чтобы скрыть их, сделал вид, что закашлялся.

– Вы сделаете это для меня? – спросил он наконец, совладав с волнением.

Дрейвен ничего не ответил и, развернувшись на каблуках, вышел.

Оррик опустился на стул и дал волю слезам.

Кристина принялась успокаивать мужа, а Эмили, чувствуя неловкость, извинилась и отправилась искать Дрейвена.

Он находился в хранилище на той стороне зала. Эмили распахнула дверь, которую Дрейвен оставил приоткрытой, и осторожно вошла.

Дрейвен стоял к ней спиной.

– Милорд! – позвала его Эмили.

Дрейвен на мгновение замер, услышав ее голос, однако не повернулся, а продолжил листать бухгалтерские книги.

– Почему вы так поступили? – спросила Эмили.

– Он хороший человек и любит свою семью, – ответил Дрейвен. – Зачем мне добиваться, чтобы его за это казнили?

И тут-то Эмили поняла, что Дрейвен не тот человек, который станет совершать набеги на деревни и убивать невинных людей в постелях. Ее отец очень заблуждался относительно Дрейвена.

– Вы ведь не устраивали нападений на деревни моего отца?

Дрейвен наконец повернулся к Эмили лицом.

– Вы считаете, что я способен на такое? – с ошеломленным видом спросил он.

– Нет, – смутилась Эмили, – но мой отец так считает.

– Не поймите меня неправильно, миледи, но ваш отец глуп.

– Скажите, милорд, а можно ли понять это правильно? – спросила с улыбкой Эмили.

Дрейвен промолчал и снова повернулся к книгам. Эмили подошла к нему. Что-то беспокоит его, подумала она и спросила:

– Что это такое?

– Ты о чем?

Эмили наклонила голову набок и пристально посмотрела на Дрейвена:

– У вас в голове засела какая-то мысль, которую вы не высказываете.

– У меня в голове много мыслей, которые я никогда не высказываю, – уклончиво ответил Дрейвен.

– Но эта мысль тревожит вас.

– Все они тревожат меня в том или ином смысле. Ах, от этого человека можно прийти в отчаяние! Почему он не может просто поговорить с ней?

Эмили решила попытать счастья еще раз:

– Моя мать всегда говорила, что своими заботами следует делиться. Если высказать их, то они будут не таким тяжким бременем лежать на душе, а если держать их в себе, они отравят вашу душу.

– Возможно, я хочу, чтобы моя душа была отравлена, – ответил Дрейвен.

– Возможно. Но вам, право, следует облегчить душу. Отец говорит, что таким образом человек сохраняет свое здоровье.

– Тогда вы самый здоровый человек из всех, кого я знаю, – насмешливо заметил Дрейвен.

Эмили улыбнулась:

– Отец и это говорит.

Она протянула Дрейвену книгу. Их пальцы соприкоснулись, и он настороженно замер. Эмили показалось, что что-то особенное мелькнуло в его глазах. Взгляд его стал теплым и нежным.

«Поцелуй меня», – молча молила Эмили. Ей так хотелось ощутить губы Дрейвена на своих губах.

Но он молча положил книгу на полку рядом с остальными.

Эмили сокрушенно вздохнула:

– По крайней мере вы закончили свои дела.

– Да. И если мы отправимся сейчас, то к ночи будем на постоялом дворе.

Эмили почувствовала спазм в горле. Дрейвен совершенно забыл о ее просьбе побывать на ярмарке?

– Но… – с усилием выдавила она.

Услышав ее сдавленный голос, Дрейвен обернулся:

– Но?

– Ничего, – ответила Эмили, уныло повесив голову. – Я пойду уложу мою седельную сумку.

Эмили вышла, Дрейвен хмуро посмотрел ей вслед. «Что это с ней? – недоумевал он. – Только что казалась совершенно довольной, и вот…»

Дрейвен осуждающе покачал головой. Женщины. Разве может мужчина понять их?

Дрейвен вернулся в зал, где нашел Саймона, все еще сидящего на своем месте.

– Где Оррик? – спросил Дрейвен брата.

Саймон указал рукой на лестницу:

– Кристи на увела его наверх, чтобы он успокоился. Кажется, твое великодушие сильно подействовало на него.

Дрейвен кивнул. Он выплатит Генриху деньги из собственного сундука, а когда Генрих получит задолженность полностью, он оставит барона в покое.

– А ты не знаешь, что такое с Эмили? – снова спросил Дрейвен.

Саймон недоуменно пожал плечами:

– Когда она ушла отсюда, с ней все было в порядке. Что ты ей сказал?

– Ничего, я только велел ей готовиться к отъезду. Мы уедем, как только все соберутся и лошади будут оседланы.

Саймон бросил Дрейвену в голову гроздь винограда, которую держал в руке.

Дрейвен ловко поймал ее и хмуро посмотрел на брата.

– Ты просто болван! – воскликнул Саймон.

Дрейвен недоуменно посмотрел на брата:

– Прошу прощения?

– Я знаю, братец, твои привычки. Стоит тебе щелкнуть пальцами – и твои люди идут за тобой, не смея пикнуть, чтобы ты их за это не покалечил, но леди к этому не привыкла. Ты не можешь закончить свою работу, вскочить в седло и поехать домой. Эмили хотела побывать на ярмарке.

– Мы же здесь уже три дня. Я думал, ты уже сводил ее туда. Ты ведь ради этого и приехал сюда, да? Или только для того, чтобы обжираться виноградом и надоедать мне?

– В основном ради последнего, – усмехнулся Саймон. – Но если бы ты в эти два дня высунул голову из двери, то узнал бы, что я подвернул лодыжку в вечер нашего приезда.

Дрейвен вызывающе скрестил руки на груди и с подозрением посмотрел на брата:

– За каким же это занятием?

– При ходьбе.

– При ходьбе? – насмешливо переспросил Дрейвен.

– Да, при ходьбе, – повторил Саймон. – И посему никак не мог сопроводить леди. Меньшее, что ты можешь сделать, – это сводить ее на ярмарку вместо меня.

– У меня нет времени на подобные глупости.

– Ах да, я и забыл. Ты же должен вернуться домой и расхаживать там как воплощение большой задумчивой угрозы. Как глупо с моей стороны.

– Осторожнее, брат, – сердито проговорил Дрейвен, – ты забываешься.

– Небо запрещает мне делать это. Но… – Саймон замолчал, а затем добавил: – Я бы обратился к тебе с маленькой просьбой – проводи леди на ярмарку. Судя по тому, что я слышал от Кристины, отец никогда не позволял Эмили выезжать за пределы его земли. Она никогда не видела ярмарок, и, если в твоем сердце есть частичка добра, ты предоставишь ей такую возможность. Может быть, такой возможности у нее никогда больше не будет.

Дрейвен прекрасно понимал, что Саймон манипулирует им. Но он и сам слышал, что Эмили вела совершенно затворнический образ жизни. Проведя детство под строгим диктатом отца, он хорошо понимал ее желание как-то развлечься. Пусть самого его это совершенно не интересует, но Эмили, возможно, получит удовольствие.

Дрейвен представил себе ее милую улыбку, и на душе у него стало светлее.

Разве так уж это плохо – доставить девушке удовольствие?

Дрейвен строго посмотрел на брата:

– Подвернул лодыжку, говоришь?

– Не веришь? – Саймон положил правую ногу на край стола, чтобы Дрейвену было хорошо видно. – Вот, лодыжка у меня совсем распухла.

Дрейвен не успел ничего рассмотреть, поскольку Саймон поспешно сдернул ногу со стола.

– Мы уезжаем завтра утром, независимо от того, распухла у тебя лодыжка или нет, – объявил Дрейвен и вышел.