Негламурная история

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

На следующее утро Мэгги проснулась и поняла, что она одна в номере. Кейн оставил ей записку, где сообщал, что отправился заказывать завтрак и будет ждать ее в ресторане. Мэгги улыбнулась. Кейн проявил такт, дав ей возможность встать и одеться без него в это первое утро их семейной жизни.

Когда она вошла в ресторан, Кейн улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. День начинался превосходно.

— Что мы будем делать с целой кучей свободного времени? — спросила Мэгги, взяв стакан с апельсиновым соком. Странно, но она вроде скучала по работе.

Кейн подумал немного, щелкнул пальцами и сказал:

— Пойдем гулять. Представим себе, что никогда не были в Чикаго, и станем туристами.

Они начали свое путешествие, взобравшись на девяносто шестой этаж небоскреба, чтобы полюбоваться открывающейся оттуда панорамой города. Остаток дня провели, гуляя по паркам и музеям, словно никогда не бывали там прежде. Хотя некоторые места они действительно не посещали раньше. Они разговаривали, смеялись и поддразнивали друг друга, и Мэгги поняла, что такого в ее жизни никогда не было. Общение с Кейном — все равно что общение с лучшим другом и симпатичным любовником одновременно. Единственная проблема заключалась в том, что он не был любовником. И Мэгги хотела, чтобы их отношения оставались такими же, несмотря на то, что каждое его прикосновение вызывало у нее учащенное сердцебиение.

Вечером они ужинали в великолепном итальянском ресторане на Гранд-авеню, а потом Кейн пригласил Мэгги в свой любимый джаз-клуб, где они слушали джаз и пили фруктовый сок вместо мартини. Вернувшись в отель, оба чувствовали усталость и желание лечь спать.

— Почему бы сегодня тебе не поспать на кровати? — предложила Мэгги. — Давай будем делать это по очереди.

— Ложись, — скомандовал Кейн, поднимая одеяло. — Я никогда не позволю тебе спать где-то еще. Моему сыну необходим хороший сон.

— Кстати, — Мэгги положила руку на округлившийся живот, чувствуя толчки, — похоже, твой сын жалуется на усталость после наших прогулок. Эй, малыш, имей уважение к родителям!

Кейн стоял рядом и смотрел, как Мэгги поглаживает живот там, где толкался ребенок. Она подняла на него взгляд и поняла, о чем он думает. Мэгги взяла его руку и приложила к животу.

— Вот здесь. Надо немножко подождать, и ты почувствуешь толчки.

Ребенок снова зашевелился, и Кейн вздрогнул.

— О боже, это он? Я чувствую...

Кейн присел на краешек кровати, положил обе руки на живот Мэгги и стал тихонько поглаживать его, стараясь найти то место, где шевеление ощущалось наиболее отчетливо.

Мэгги улыбнулась. Ребенок начал шевелиться совсем недавно, и она помнила, как, заметив это впервые, поняла, что внутри нее растет новая жизнь. Она знала, что Кейн испытывает примерно то же самое, и ощутила прилив радости.

— Говорят, ребенок станет еще активнее к семи месяцам. Иногда можно даже увидеть маленькие локоточки или ступни, упирающиеся в живот.

Кейн улыбнулся.

— Это так... — Он даже не мог подобрать слова, чтобы выразить свои чувства, просто гладил ее живот и улыбался. — Я буду честен с тобой, Мэгги. Я уже говорил как-то, что никогда не считал себя способным на такие эмоции. Если бы несколько месяцев назад мне сказали, что я, как сумасшедший, буду искать своего ребенка, потом женюсь, я бы рассмеялся им в лицо и заявил бы, что они сошли с ума.

Мэгги улыбнулась ему в ответ.

— Ничего странного. Просто тогда это был не ты.

— Да, это был не я. Я — совсем другой человек.

— Знаю, потому что я теперь тоже другая. Родительский статус меняет людей.

Кейн с любопытством посмотрел на Мэгги, взял ее за руку.

— Как меняет? — Ему вдруг захотелось узнать об этом, стать частью этого процесса, испытать все в полной мере.

Мэгги старалась придумать, как ему все объяснить.

— Знаешь, ты как будто переходишь на новый уровень, начинаешь понимать то, чего раньше никогда не замечал.

Их взгляды встретились и тут же разошлись. Казалось, они испытывают неловкость из-за того, что до сих пор не влюбились друг в друга.

Кейн снова положил руку на ее живот, но там на этот раз все было тихо.

— Думаю, он уже спит, — разочарованно заметил Кейн.

Их взгляды снова встретились, и на этот раз оба осознали, что она лежит в распахнутом халате, а обе его руки покоятся у нее на животе. Кейн судорожно сглотнул и стал медленно отклоняться назад. Мэгги закусила губу и потянулась за одеялом. В следующую секунду Кейн уже говорил о дневной прогулке по городу, а Мэгги, повернувшись на бок, старалась не обращать внимание на колотившееся сердце.

Кейн бесцельно слонялся по спальне, потом ушел в ванную комнату. Мэгги не спала, она видела его мускулистую грудь, узкие бедра, на которых были пижамные брюки, и едва подавила вздох, уткнувшись в подушку.

Кейн выключил свет и прилег на ложе, сооруженное из кресла и банкеток. Они лежали молча с открытыми глазами, и ночь, казалось, должна была длиться бесконечно.

— Мэгги, — подал голос Кейн, — ты спишь?

— Нет, а что такое? — Она поднялась на локте, но не видела Кейна в темноте.

Он вздохнул:

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне кое-что.

Мэгги улыбнулась в темноте.

— Сказку на ночь?

— Нет, никаких сказок, только факты. Поведай мне о себе, о муже, я ведь ничего не знаю о твоем браке.

Мэгги вздрогнула.

— Вряд ли тебе будет это интересно.

— Ладно, тогда, может, о детстве?

Мэгги колебалась, ей не хотелось говорить об этом, но выхода не было.

— Моя девичья фамилия Брауни. Я училась играть на фортепиано, посещала колледж. Жила дома и ездила на работу в город, — протараторила она. — Что-то еще?

— А твои родители?

Теперь они подошли к очень деликатной теме. Мэгги постаралась, чтобы ее голос звучал твердо.

— Мой отец был бухгалтером, мама — учительница младших классов.

Возможно, этой информации ему будет достаточно.

— Так у вас была идеальная американская семья, — заметил Кейн.

Мэгги закрыла глаза. Ее детство вряд ли можно назвать идеальным. Но стоит ли говорить Кейну об этом?

— Ты познакомилась со своим мужем... Как его звали?

— Том.

— Ты познакомилась с Томом в колледже?

— Да.

Кейн помолчал минуту, потом задал неизбежный вопрос:

— Как он погиб?

— В автомобильной аварии. Он ездил на охоту с друзьями.

— Мэгги, мне очень жаль, что так получилось.

В его голосе прозвучало настоящее сострадание, и Мэгги почувствовала себя обманщицей. Она опять закрыла глаза, борясь с желанием сказать ему правду. Потом сдалась.

— Кейн, ты имеешь право знать, — у Мэгги дрожал голос, — всю историю моего несчастного замужества. Но поверь, там были и счастливые моменты. Но я хочу поделиться с тобой самым ужасным, чтобы потом никогда больше не возвращаться к этому.

Кейн немного помолчал, обдумывая ее слова.

— Хорошо, — наконец произнес он. Мэгги сделала глубокий вдох и начала:

— Мой отец был жестоким...

— Что? — Мэгги услышала, как Кейн сел.

— Не в физическом смысле жестоким, а на словах. — Мэгги сделала паузу, почувствовав, какое эмоциональное напряжение вызвало в Кейне то немногое, что она успела сказать. — Об этом трудно говорить, потому что такое надо испытать на себе. Когда говоришь «жестокий на словах», люди думают, что он просто много кричал и ругался. Ну и что такого? Все отцы делают так. — Мэгги замолчала, стараясь подобрать слова поточнее. — Это не всегда был крик, но от этого становилось только страшнее. Когда я была маленькой девочкой, отец унижал меня всеми возможными способами. Он специально создавал ситуации, с которыми я не справлялась, чтобы показать мою никчемность. Я не могу передать, насколько разрушительной может быть критика. Но я пережила это и знаю. Старая поговорка, что словом никого не убьешь, — ложь.

— Как к этому относилась твоя мать?

— Никак. Ее никогда не было дома. То собрания, то визиты к ученикам. Я готовила еду для отца и следила за домом, поэтому основной удар обрушивался на меня. — Кейн молчал, но Мэгги чувствовала, что он злится. — И за Тома я вышла замуж отчасти для того, чтобы сбежать из этого дома. И от отца. Ты, наверно, задаешься вопросом, почему я не ушла сама. Ведь мне было двадцать лет, и я могла снять квартиру и работать... Не знаю, поймешь ли ты, но когда тебя без конца унижают, невольно чувствуешь себя такой беспомощной. И неважно, сколько раз приказываешь себе не слушать эту брань, слова словно прилипают к твоему телу, и ты ощущаешь себя бесполезной, безобразной и...

— Мэгги...

Она услышала, что он приподнялся, и очень торопливо сказала:

— Нет, Кейн, пожалуйста, оставайся на месте, иначе я не смогу закончить свой рассказ. — Кейн замер, и Мэгги продолжила: — Ты чувствуешь себя так, словно ничего не можешь сделать. Это весьма изнурительное состояние. Ты считаешь, что кто-то должен быть рядом, и начинаешь зависеть от этого человека. И я зависела от мужа. Возможно, если бы в тот момент мне помогли, я смогла бы встать на ноги сама. Но я вышла замуж за Тома.

— Разве ты его не любила?

— Любила, конечно... Сначала. — Наступила самая трудная часть рассказа. — Но... Знаешь, как говорят, женщина обычно выходит замуж за человека, похожего на ее отца, если она из не очень дружной семьи. Может быть, сейчас я произвожу впечатление нытика, но это — правда. Том оказался таким же, как мой отец. Он немного выпивал и читал мне многочасовые лекции о том, что я неудачница, и делал это совсем как папа. И еще старался контролировать меня, обладая способностью ударить в самое уязвимое место. Он не давал мне возможности заводить друзей, всегда возражал против каких-то личных дел без его участия. Он мог позвонить в магазин, чтобы убедиться, что я действительно была там. Когда я пыталась возмущаться, он говорил, что делает это, так как любит меня и боится, как бы со мной не случилась беда. Тогда я поняла, что он просто удерживает меня на коротком поводке. Ты считаешь, что я тоскую по Тому. Но это не так. Мне жаль, что он умер. Но я рада концу нашего с ним брака. Важно, чтобы ты знал это.

— Мне очень жаль, Мэгги.

— Ничего. Я сама виновата в этом. Я была слабой, наверное, именно так со мной и надо было обращаться. Но в конце концов я нашла себя, у меня появилась работа.

— Мэгги, я никогда не догадывался о том, что у тебя такие проблемы. В офисе ты всегда была очень сильным человеком.

— Кейн, с тобой интересно работать. Но мне потребовалось много времени, чтобы стать такой. Только в твоей компании я почувствовала в себе перемены. Ты помог мне обрести уверенность в себе.

— Я рад, Мэгги. — Голос его прозвучал твердо. — Но как бы я хотел стереть из твоей памяти все негативные воспоминания. Надеюсь, это никогда не повторится.

Теперь Кейн понимал, почему Мэгги долго не соглашалась на замужество. У него были собственные причины не верить в брак. Ее история повергла его в шок. Кристл выбрала деньги взамен любви, что здесь страшного? Они расстались. А Мэгги жила в кошмаре.

— Я хочу, чтобы ты знал, Кейн, — заявила Мэгги, — я никогда не позволю себе жить так, как прежде. Теперь я сильная.

Кейн ничего не сказал. Что он мог сказать? Что никогда не будет так с ней обращаться? Что толку от этих обещаний? Кейн был уверен, что с ними такое не случится. Он уважает Мэгги. Вот только как доказать ей это прямо сейчас?

— Теперь ты все обо мне знаешь. А я почти ничего не знаю о тебе.

— Мне нечего рассказывать.

— Просто Джил немного поведала мне о Кристл, — неуверенно начала Мэгги.

Кейн недовольно поморщился. Так вот о чем она хотела услышать!

— Кристл? А кто это такая?

Мэгги была уверена, что он просто избегает этой темы, но на всякий случай уточнила:

— Ты знаешь. Это твоя первая жена.

— Никогда о такой не слышал, — был его немедленный ответ.

Мэгги вздохнула. Значит, Джил права. Кейн не собирался говорить об этом. А она поспешила выложить ему все свои давние проблемы. Ну и хорошо, что поспешила. Теперь можно не думать об этом.

— Давай будем спать. — Мэгги зевнула. — Спокойной ночи, Кейн.

— Спокойной ночи, Мэгги.

Кейн долго сидел в темноте и слушал ее ровное дыхание. Даже теперь, уверенный, что она спит, он не двигался, боясь нарушить ее сон. Ему хотелось взять Мэгги на руки и поцеловать, чтобы ушла боль. Возможно, дать ей пролить невыплаканные слезы, которые явно душили его жену во время рассказа.

Но Кейн не мог сделать это. Если бы он решился, то открыл бы дверь, которую поклялся держать на запоре, открыл бы ящик Пандоры, который они оба поклялись держать плотно закрытым.

Поэтому Кейн сидел на месте, сгорая от желания сделать что-нибудь для Мэгги, вот только не знал, что. Мужчинам, причинившим ей боль, отомстить уже невозможно. Заключить ее в свои объятия он тоже не мог, не хотел рисковать их договоренностью. Этой договоренности было всего два дня от роду, но предполагалось, что она будет существовать всю оставшуюся жизнь.

Рассказ Мэгги не давал Кейну покоя весь следующий день.

Он объявил, что последний день их отдыха будет посвящен походу по магазинам. Мэгги нужна одежда как будущей маме и куча всего другого для переезда в его квартиру. Поэтому утро они провели в крупном торговом центре на Мичиган-авеню.

Мэгги сначала пыталась удерживать Кейна от крупных расходов, но потом, казалось, приобрела вкус к покупкам и стала получать удовольствие от этого. Она даже призналась ему, что никогда не чувствовала такой свободы прежде.

Кейн с удовольствием наблюдал за ней. Сколько же несчастий ей пришлось пережить, думал он. Но с другой стороны, если после всего этого она превратилась в такую замечательную женщину... Нет, все равно это не стоило таких мук.

В течение дня Мэгги не вспоминала о своих прошлых проблемах, и Кейн надеялся, что она забыла обо всем. Покупки были отправлены к нему на квартиру, а они вернулись в гостиницу, едва держась на ногах от усталости. Молодые по очереди приняли ванну, и оба подумали, что было бы здорово сделать это вместе, поужинали в номере и мгновенно уснули, едва головы коснулись подушек.

Среди ночи Кейн вдруг проснулся и прислушался. Ему показалось, что он услышал плач. Нет, просто Мэгги разговаривала во сне. Несколько слов, которые он смог понять, ничего не значили, но она произнесла их обеспокоенным и расстроенным голосом, поэтому Кейн осторожно встал со своего места и подошел к Мэгги.

— Мэгги, — шепотом окликнул он ее и тихонько коснулся плеча, — с тобой все в порядке?

— Что? — Мэгги подняла голову.

— Ты разговаривала во сне.

— А-а. — Она поднялась. — Мне снился сон. Не очень хороший.

Кейн стоял рядом, обуреваемый сомнениями. Из-за темноты он едва видел Мэгги. Ему хотелось как-то утешить жену. Ее кожа была как теплый шелк под его ладонью, он сгорал от желания обнять ее. Но, представляя последствия, вернулся на свое место. Внутри все закрутилось в тугой узел.

Кейн думал, что Мэгги тут же уснет, но в следующий момент услышал, что она встала с кровати. Послышался шелест ее халата.

— Кейн, — тихо позвала Мэгги, — ты не возражаешь, если я немного отдерну шторы, чтобы стало чуть светлее? Неожиданный приступ клаустрофобии.

— Конечно.

Мэгги раздвинула шторы, и огни города засверкали в огромном окне, как россыпь бриллиантов.

— Красота! — Она стояла перед окном, скрестив на груди руки.

— Мэгги, с тобой все в порядке?

— Все хорошо. — Она засмеялась, поворачиваясь к Кейну. — Я не знаю, что это было. Может быть, мой рассказ всколыхнул неприятные воспоминания, которые я постоянно подавляла.

Мэгги улыбнулась и снова повернулась к окну.

Кейну нравилось смотреть на нее в лунном свете. Легкий халат тонкой дымкой окутывал неясные очертания фигуры, а волосы рассыпались по плечам, как кружевная шаль. Кейн понимал, что сон произвел на нее сильное впечатление, и всем сердцем сочувствовал ей, желая помочь.

— Мэгги... — Он прикоснулся к ее руке.

Она позволила ему взять себя за руку, но воспротивилась, когда Кейн потянул ее к себе, сидя в кресле.

— Подойди сюда. Мэгги. Я только хочу успокоить тебя.

Она позволила ему усадить ее рядом с собой в кресле. Кейн ласково потрепал жену по подбородку, словно она была маленькой девочкой, — просто чтобы доказать свои благие намерения.

— Мне нужно лишь, чтобы в твоем голосе снова слышалось веселье.

Мэгги долго смотрела в его глаза, потом вздохнула и положила голову ему на грудь.

— Теперь твоя очередь рассказывать историю.

— Хорошо, — откликнулся Кейн, вдыхая тепло ее тела и подавляя в себе внезапное желание.

Он немножко подумал, вспоминая прошлое и выбирая моменты, которые могли бы позабавить Мэгги. Удерживая ее в своих объятиях, Кейн начал рассказывать о том, как однажды пригласил сразу двух девушек на свидание и потом разрывался между ними, бегая от одной к другой. Потом поведал о детских попытках начать бизнес, продавая домашнее печенье друзьям. Каково же было его удивление, когда родители этих друзей обвинили его в попытке отравить округу, потому что все, по странному стечению обстоятельств, заболели ветряной оспой. Мэгги засмеялась.

— Еще. — Она еще теснее прижалась к его груди.

Кейн заставил себя не обращать внимание на то, как ему хорошо рядом с Мэгги, и старательно вспоминал, что еще можно рассказать ей. Он припомнил историю, как однажды в спешке перепутал аудитории и вместо выступления перед бизнесменами беседовал с членами кулинарного клуба о мошенничестве в бухгалтерских книгах.

— Все были очень заинтригованы моей речью, я так понравился женщинам, что они пригласили меня остаться на демонстрацию пирога с заварным кремом, когда приехал настоящий повар.

Мэгги громко рассмеялась.

— А как же твои бизнесмены, ожидавшие тебя в другой комнате и желающие услышать, как избавиться от подчисток в бухгалтерских книгах?

— Речь шла не об этом.

Я преувеличил. Мэгги захихикала, и Кейн поздравил себя с успехом. Возможно, ее смех отвлечет его от мыслей об этом прекрасном, почти обнаженном теле, которое прижалось к его груди. Сейчас она встанет и отправится спать с легким сердцем, подумал он.

Мэгги вздохнула. Ей было очень уютно рядом с Кейном, она просто таяла, словно была сделана из воска. Наклонив голову, она заглянула ему в глаза.

— Спасибо тебе, — тихо сказала она и быстро поцеловала его.

Но он не отпустил ее губы, и мимолетный поцелуй, словно искра, разжег пламя, бушевавшее в них и ожидавшее своего часа. У Мэгги такие горячие губы, такая нежная кожа! Кейн старался не прикасаться к ней слишком настойчиво, но неожиданно его рука скользнула к шелковистой округлости груди, и тело тут же отреагировало на это. Мэгги ощутила всю силу его желания.

По тому, как выгнулось ее тело в ответ на ласку, по учащенному дыханию, по стону, который вырвался, казалось, из сердца, Кейн понял, что она испытывает те же чувства.

— Мэгги, — хрипло сказал Кейн.

— Шшш. — Она приложила палец к его губам и стала покрывать быстрыми поцелуями шею. Кейн понял, что пропал.

Они занялись любовью на кресле, сходя с ума от страсти, а потом долго шептались и смеялись, как два подростка, которые совершили нечто дерзкое и поняли, насколько это восхитительно.

Потом они переместились в кровать. Кейн снял с Мэгги халат, любуясь ее грудью в свете ночных огней, проникающих через окно. Она дрожала в ожидании его ласк, и они снова занялись любовью, на этот раз неторопливо, продлевая удовольствие друг друга. Кейн думал, что умрет от этого наслаждения. Мэгги сразу уснула в его объятиях, а он еще долго лежал и смотрел на нее.

Мэгги была так прекрасна! Кейн наслаждался лицезрением ее обнаженного тела, округлившегося живота, где жил его ребенок. У него опять возникло желание заняться любовью, но он, застонав, подавил его.

Нельзя, чтобы это повторилось, несмотря ни на что. Кейн проклинал себя за случившееся и злился. Он нарушил правила. Что такое с ним происходит? Он рисковал все уничтожить. Они договаривались, что ничего такого не будет. Нужно постараться избежать этих фантазий. Их договоренность носила деловой характер, они оба знали, чего ждать друг от друга. А теперь чего Мэгги ждет от него? И чего ему ждать от нее? Возможно, он разрушил что-то очень деликатное.

Но, может быть, еще не поздно, может быть, если он отступит назад... Да, решил Кейн, надо отступить. Не стоит лезть напролом, это слишком рискованно. Он переживет и не позволит, чтобы страсть разрушила их отношения. Кейн Хейли должен быть сильным, а Мэгги — мудрой. А значит, все продолжится так, как было до вспышки страсти. Это необходимо.