Неисправимый грешник

Глава 25

– Давай снимем с тебя эту насквозь промокшую одежду, чтобы ты могла завернуться в это и согреться. – Данте сдернул одеяло с узкой кровати и подал его Флер.

Езда до дома Фартингстоуна под проливным дождем промочила их обоих до костей. Со складок одежды Флер и с полей ее шляпки стекала вода.

Огонь, который Данте развел в мансардной комнате, не­много помогал, но разумнее было снять мокрую одежду. Флер с сомнением посмотрела на одеяло.

– Что, если один из них войдет сюда?

Данте запер на засов дверь.

– Мы заперты изнутри, а они – снаружи.

– Они снова могут применить кирку.

– Они оставили ее в коттедже. Давай подсушись, Флер. Я не хочу, чтобы ты простудилась.

Флер сняла шляпку и отбросила ее в угол. Она по­вернулась к Данте спиной, чтобы он помог ей расстегнуть платье.

– Не совсем так, как в прошлый раз, – с горечью проговорила Флер, когда его пальцы заработали сзади. – А этот мужчина… Это тот самый, который ударил меня, правда? Он сделал это для Грегори. А выражение лица у Грегори было, когда он увидел меня…

– Мы не знаем об этом наверняка. – Данте лгал как можно убедительнее, потому что старался не испугать ее. Он хотел уберечь ее от страха в меру своих сил и возможно­стей.

Ему следовало бы обратить внимание на цепкость Фартингстоуна, на отчаянное упорство загнанного в угол чело­века. Он должен был понять несколько недель назад, что означает этот клочок земли для отчима Флер.

Если он в своих догадках прав, то на кону стояла жизнь и его, и Флер.

Именно в этот момент внизу Смит, вероятно, объясня­ет все это Фартингстоуну. Сколько времени понадобится ему, чтобы убедить его в том, какие меры необходимо пред­принять? Сколько времени нужно, чтобы придумать, как избежать разоблачения? Данте рассчитывал, что у них в за­пасе ночь, а в лучшем случае – еще и день.

Платье упало на пол. Флер сняла с себя все и закуталась в одеяло. Пока Данте раздевался, она развесила платье и белье на стулья, комод, на крюки, вбитые в стену, затем то же самое проделала с его одеждой. Закутавшись в одеяла, они сели перед камином.

– Было бы очень даже уютно, – сказала Флер, – если бы не…

– Нас не побеспокоят ночью.

– Ты говоришь так уверенно.

– Я убежден.

Кажется, она согласилась с ним. Страх исчез из ее глаз.

– Ты считаешь, что Грегори собирается выкопать спря­танное сокровище в коттедже?

– Кто знает, что он ищет.

– Данте, я уже сказала тебе, что ты не должен притво­ряться ради меня. Я знаю, что объяснить то, что он сделал, можно лишь одним. Он пытался заточить меня в тюрьму или избавиться от меня. Его легальные маневры лишить меня независимости не удались. Провалилось и покушение на мою жизнь. В коттедже есть нечто такое, что может пред­ставлять для него опасность, и он не хочет, чтобы это было кем-то обнаружено. Он боится, что будет раскрыто преступ­ление.

– Да, это вполне вероятно.

– А преступление это наверняка очень серьезное. Я по­дозреваю, что в коттедже зарыто тело.

– Может быть, и что-то другое.

– Но не менее серьезное.

Данте не был уверен в том, что хочет, чтобы она знала так много.

– Но почему именно в коттедже, Данте? Ведь он мог закопать тело где-нибудь на своей земле.

– Если что-то произошло в коттедже или рядом, то лег­че было захоронить внутри, а не тащить тело куда-то дале­ко. Половицы скрыли могилу, а коттедж был свободен.

Дрожь пробежала по телу Флер. Она плотнее укуталась в одеяло.

– Ты уверен, что в нашем распоряжении ночь?

– Думаю, у нас не только ночь. Хилл задастся вопросом, что произошло с нами, после того как дождь прекратится. Он начнет поиски.

– Непохоже, чтобы дождь пошел на убыль.

– Мы проснемся и увидим солнце, дорогая.

Флер обхватила руками колени и положила на них под­бородок. Сейчас, когда она сидела, укутавшись в одеяло и глядя в огонь, она выглядела совсем юной.

– Я не думаю, что Грегори сможет причинить нам зло сам. Даже если он однажды сделал подобную вещь, едва ли он способен совершить это сейчас. Одно дело – заплатить кому-то, когда тебя даже в городе нет, и совсем другое – Данте хотелось бы в это верить. Но если человек однаж­ды ступил на эту тропу, ему скорее всего нетрудно вернуть­ся на нее снова. Тем более если в противном случае он мыс­ленно видит себя на виселице.

А если он не способен сделать это сам, то сможет Смит.

– Вероятно, у них хватит здравого смысла осознать, что единственный их шанс – это бегство, Флер. Они понимают, что слишком много людей знают, что мы находимся здесь, и станут нас разыскивать.

Похоже, это помогло. Руки Флер, обнимающие коле­ни, разомкнулись и опустились. Она изменила позу и по­зволила одеялу упасть, словно больше в нем не нуждалась.

Данте встал и подошел к небольшому оконцу.

– Мы дождемся конца дождя, будем поддерживать огонь в камине, а завтра я поговорю с Грегори и Смитом. Не надо тревожиться, Флер.

Когда он открыл окно, чтобы подтянуть ставни, он за­метил внизу крадущуюся тень. Тень двигалась по направ­лению к конюшне. Судя по габаритам, это был Смит. И шел он за лошадью.

«Собирается копать», —догадался Данте. Весьма сомни­тельно, чтобы он задумал выкопать старые кости. Скорее всего он намерен вырыть две новые могилы.

Данте повернулся и посмотрел на Флер. Волосы у нее были спутаны, ее наготу скрывало лишь одеяло. Она вы­глядела такой красивой при свете камина. Его охватило ще­мящее чувство. У него не было на свете ничего более доро­гого, чем она. Жизнь без нее показалась бы ему пустой и никчемной. Он был ничтожеством до того, как она вошла в его жизнь. Забота о ней стала его первейшей необходимо­стью. Она была его смыслом, его жизненной целью.

Он плохо исполнил свой долг. Он не предполагал, на­сколько бесчестным может быть Фартингстоун. Она в глу­бине души догадывалась, что он выстраивает бастионы лжи ради своих собственных целей. Им нужно было доискаться раньше до причин, а не просто противиться его пла­нам.

Данте пододвинул тяжелый комод к двери, не заботясь о том, что это услышат внизу. Он поставил его таким обра­зом, чтобы заблокировать вход даже в том случае, если то­пором прорубят дверь. Кое-кого это не остановит, однако основательно задержит.

Он подошел к Флер и сел напротив, чтобы можно было видеть ее лицо, глаза, ее красоту.

У Флер испарился страх, когда она посмотрела на Дан­те, в груди разлилась приятная теплота.

Он обхватил руками ее лицо и стал страстно целовать ее в лоб и губы. Он словно забыл о времени и ситуации, в которой они находились. Сбросив с нее одеяло, он притя­нул ее к себе, заставив ее обвить ногами его бедра. Она ока­залась сидящей, на нем. Они обнялись, и его одеяло также упало на пол.

Флер посмотрела на свою позу.

– Новая игра, которую ты мне обещал?

– Новая близость, чтобы я мог видеть тебя при этом замечательном свете. С тобой у меня никогда не было игр. Начиная с того момента, когда я впервые дотронулся до тебя.

Флер взглянула на его возбужденный фаллос и нежно его приласкала, вынудив Данте стиснуть зубы.

– Я не знаю, должна я испытывать ревность или счас­тье, Данте. Должно быть, второе. Мне неприятно думать о том, что ты позволяешь себе некоторые вещи с другими женщинами и не делаешь этого со мной, но мне нравится, что со мной у тебя в каком-то отношении все иначе.

Данте стал пальцами ласкать полушария ее грудей.

– С тобой все абсолютно иначе. Даже удовольствие со­вершенно иное. И потом, я вовсе не занимаюсь никакими играми с другими женщинами, Флер. Со времени тех дней в коттедже в Леклер-Парке. Даже тогда, когда мы оба счи­тали, что мы никогда не будем делить друг с другом ложе, я не хотел никого другого. Я слишком полюбил тебя.

Она перестала ласкать его. То, как она посмотрела на него, перевернуло ему душу.

– Я считаю, что меня полюбил самый лучший мужчи­на на свете, Данте. И я ответила ему тем же.

Он заключил ее в нежные объятия, чувствуя вкус ее ко­жи, слыша, как бьется ее сердце. На сей раз все было со­вершенно иначе. Он не мог проследить, каким образом все это действует на него – на его чувства, его тело, сердце и даже на удовольствие, которое он испытывал.

Он приподнял ее ноги и вошел в нее. Он почувствовал, как им овладело глубокое удовлетворение, ощущение теп­ла и безмятежности. Он хотел бы вечно обнимать ее таким образом, видеть ее лицо, по которому пробегает дрожь удо­вольствия.

Они двигались медленно, наблюдая друг за другом, да­вая возможность страсти нарастать постепенно. Она осы­пала его шею и грудь теплыми бархатистыми поцелуями. Ее тонкие пальцы гладили ему предплечья, спину и торс, в то время как он описывал круги вокруг набухших со­сков.

Ее возбуждение нарастало одновременно с его. Пик ее страсти пришелся на тот момент, когда и он уже сходил с ума от надвигающегося оргазма. Их поцелуи сделались яро­стными, а ласки бурными и даже грубыми.

Они кончили одновременно, крепко прильнув друг к другу. Даже в момент оргазма он не потерял ее. Она была с ним, принадлежала всецело ему, содрогаясь от сладострас­тия вместе с ним. Ее пульс, ее любовь, все ее существо за­полнили его, и они теперь были с ней единым целым.

Утром солнце не появилось.

Когда Флер проснулась среди одеял, в которых они с Данте спали на полу, можно было услышать стук капель по крыше.

Его рука обнимала ее, даже во сне его сильные пальцы не разжимались. Она стала думать о дожде, наслаждаясь теп­лом объятий Данте.

Он пошевелился. Флер замерла, надеясь, что он еще по­спит. И она продолжит наслаждаться тем, что лежит в объ­ятиях человека, которого беззаветно любила.

И который любил ее. Слышать это было так приятно. Видеть это в его глазах.. Флер не сомневалась, что любовь будет постоянно с ней.

Данте снова пошевелился. Он приподнялся на локте и нежно поцеловал ее в плечо.

– Дождь все еще идет, – сказала она. – Давай оставим ставни закрытыми и притворимся, что все еще ночь.

Данте положил ее на спину и поцеловал в губы. Это был долгий, жаркий прощальный поцелуй.

– Я должен одеться, ты тоже. Когда все это останется позади, мы найдем постель и будем находиться в ней це­лую неделю.

Поднявшись, он подошел к окну. Открыл ставни и по­смотрел на обложенное тучами небо, из которого продол­жал сеять дождь. В комнату просочился серый свет.

Одновременно послышался топот уносящейся прочь лошади.

Данте высунулся из окна и, пока Флер одевалась, изу­чал окружающий пейзаж.

– Прыгать вниз слишком высоко, – сказал он и задум­чиво посмотрел на одеяла. – Нет, это может быть чересчур опасно.

– Чья это была лошадь?

– Думаю, что это курьер экспресс-почты.

– Грегори получил экспресс-почту?

– Или послал срочное сообщение.

Он надел рубашку и нашарил в кармане часы.

– Десять часов. Гораздо позднее, чем я ожидал.

Ожидал он, что их оставят в покое, – именно это он имел в виду.

– Возможно, здесь нет никого, кроме нас.

– Сомневаюсь, дорогая. Кто-то внизу все же есть.

– Если мы покричим, возможно, придет слуга, и мы объясним, что нас удерживают…

– Я не видел никаких слуг, когда мы приехали, и не заметил ни единого признака жизни в этих мансардных комнатах. Фартингстоун скорее всего отпустил всех, когда ему стало известно о приезде Смита. Он наверняка не хо­тел, чтобы люди знали о том, что он имеет дело с этим че­ловеком.

Флер выглянула из окна. Оно выходило на тыльную сто­рону дома и конюшню. Если бы Данте смог выбраться от­сюда…

Ее внимание привлекло какое-то движение в кустах. Она вгляделась в это место.

Сквозь марево дождя Флер увидела, что кусты снова ше­вельнулись. На мгновение показалась соломенная шляпа и тут же скрылась.

– Здесь есть кто-то помимо Грегори и Смита, Данте. В кустах возле тропинки к конюшне. – Она подождала и через некоторое время снова увидела показавшуюся на мгновение соломенную шляпу. – Мне показалось… я думаю, что это Люк.

Данте высунул голову рядом с Флер. Снова приподня­лась соломенная шляпа, стало видно, что ее обладатель пы­тается получше разглядеть дом.

–Дай мне что-нибудь бросить, чтобы привлечь его вни­мание, когда он снова взглянет в нашу сторону.

Флер оглядела комнату, стараясь притушить появившу­юся вдруг надежду. Ее взгляд упал на старинный деревян­ный подсвечник, на котором наросла толстая корка воска.

– Это подойдет? – Она подала подсвечник Данте. Данте еще сильнее высунулся из окна, размахнулся и бросил подсвечник.

И замер в той же позе, ожидая реакции. Флер увидела, что он прижал палец к губам, а затем махнул рукой.

Флер приблизилась к окну, посмотрела вниз и увидела, как Люк вынырнул из кустов, подбежал и остановился под окном.

Данте стал жестами объяснять ситуацию, и нужно ска­зать, что Люк понял его лучше, чем Флер. Его промокшая шляпа двинулась вдоль дома, при этом он осторожно за­глядывал в окна.

Вернулся он довольно быстро.

– В этих комнатах никого не видно, – приглушенным голосом сообщил он. – Что вы там делаете, сэр? Когда вы не вернулись, мне показалось это странным, но Хилл ска­зал, что вас, вероятно, застал ливень и вы укрылись в коттедже, но я подумал…

– Что бы ты ни подумал, мы благодарны, что ты сейчас здесь. Миссис Дюклерк со мной, а Фартингстоун замыс­лил что-то недоброе. Беги и вызови помощь, Люк. Это дол­жен быть человек, который может справиться с Фартингстоуном и кто со вниманием выслушает тебя.

– Я не знаю людей в этих краях, и я для них чужой. Кто станет…

– Найди мирового судью или другого влиятельного че­ловека. Используй имя моего брата. А теперь иди.

Люк мгновенно повиновался. Не обращая внимания на дождь, он бросился в кусты и устремился прочь от дома.

Когда Данте соскочил с подоконника, Флер обвила его руками.

– Надо возблагодарить Бога за Люка. Если бы мы до­жидались Хилл а, который намерен переждать дождь…

Данте был рад, что Флер нашла причину для того, что­бы не поддаваться страхам. Он хотел бы, чтобы она такой и оставалась и не думала о том, сколько времени прошло. Он посадил ее на кровать рядом с собой и сказал:

– У нас есть некоторое время до возвращения Люка. Расскажи мне о школе и железной дороге, с того дня, когда ты впервые задумала этот безумный проект.

Флер прильнула к Данте и начала свою историю. Он по­стоянно спрашивал ее о подробностях, чтобы продлить рас­сказ, и таким образом пролетело несколько часов.

– Очень впечатляющий проект ты задумала, Флер. Едва ли какой-нибудь мужчина мог бы придумать что-то лучше.

–Ты в самом деле так считаешь? Ты полагаешь, он сра­ботал бы, если бы меня не предал мистер Сиддел?

– Думаю, что да.

– Это наполняет меня гордостью, Данте. Твое мнение для меня значит даже больше, чем успех самого проекта.

Данте подумал, как лестно услышать эти слова, хотя и несколько странно. Он не относился к числу выдающихся финансистов, и его мнение в данном вопросе вряд ли мог­ло много значить. Однако ее убежденность тронула его, рав­но как и ее вера в него. Это был еще один пример ее опти­мизма по отношению к нему.

Он притянул ее и поцеловал, давая понять, что благо­дарен ей за ее сумасбродное мнение о том, что Данте Дюклерк достоин ее доверия и любви.

Какой-то шум прервал их объятия. Они услышали шаги в коридоре, и оба посмотрели на дверь.

В замке поворачивался ключ.