Немного скандальный

Глава двадцать первая

Слуги в Пенхоллоу готовились к грандиозному балу не покладая рук. Они ворчали, делая вид, что недовольны чрезмерным обилием работы, но только в присутствии Джошуа, чтобы вызвать его улыбку, дождаться сочувствия, услышать его смех, За его спиной, однако, они не тратили времени на жалобы, а с энтузиазмом готовились к событию, равного которому еще не было в Пенхоллоу.

Даже самые старые слуги не помнили, когда в последний раз использовались парадные апартаменты. В них находились вещи, которыми по праву можно было гордиться. И если приезжал кто-нибудь из гостей, экономка отводила его в зал, позволяя поглазеть на собранные там сокровища, и рассказывала их историю.

Все подготовить к назначенному сроку – задача не из легких. В танцевальном зале спустили на пол огромные канделябры и заменили в них старые свечи на новые. Слуги никак не могли привыкнуть к мысли о том, что их пригласили на бал вместе с семьями и друзьями из деревни и прилегающих ферм. Дворецкий по просьбе Джошуа организовал посменную работу, так что те из слуг, которым предстояло работать с самого начала вечера, могли рассчитывать на праздничный ужин и танцы в конце, и наоборот.

Главный садовник очистил сад от увядших цветов, и ради торжества согласился пожертвовать почти всеми заботливо выращенными оранжерейными растениями. Делать букеты и расставлять цветы взялись женщины под руководством Частити. Щеки ее пылали, глаза сверкали в предвкушении грандиозного бала. Пру разрешили ей помочь. Помогали также Констанс и Ева. Обе умели составлять букеты, но лучше всех себя проявила Морган. Она сделала Частити целый ряд предложений, и все их девушки обсудили, возбужденно жестикулируя и обмениваясь шуточками. Фрея же удовольствовалась скромной ролью зрительницы: она не любила и не умела заниматься цветами. Маркиза вообще отсутствовала, заявив, что запах цветов вызывает у нее мигрень.

Ближе к вечеру прибыл оркестр, и музыканты, настроив инструменты, отправились в отведенные им комнаты в заднем крыле дома.

Обед подали на два часа раньше, чем обычно, поскольку гости должны были прибыть к семи часам, и после обеда дамы решили переодеться в праздничные платья. Предстоящий бал отличался от лондонского, который начинался за полночь и продолжался до самого утра. Приглашенные на бал простые люди не могли себе позволить роскошь нежиться в постели до полудня. Кроме того, многим из них предстояло добираться до Пенхоллоу либо пешком, либо в двуколке, хотя главный конюх по распоряжению Джошуа и отослал все до единой кареты в деревню, чтобы привезти самых пожилых крестьян и тех, кто жил в отдаленных местах.

У входа в танцевальный зал гостей должны были встречать Джошуа с Фреей, маркиза, Констанс, Частити и Пру.

Джошуа, облаченный в темно-коричневый парадный сюртук, бриджи до колен цвета тусклого золота, жилет, обшитый золотой нитью, белую рубашку и чулки, круженной галстук и манжеты, с удовлетворением оглядел с порога танцевальный зал. Он всегда неодобрительно относился к тому, что парадные апартаменты не используются по назначению. Вдохнув аромат цветов, отметив, как блестит в свете канделябров тщательно отполированный пол, Джошуа взглянул на потолок, расписанный сценами из мифологии, и внезапно почувствовал приятное волнение.

Все это принадлежит ему, и сегодня он подарит удовольствие всем своим людям и продемонстрирует им, что в их отношениях с Пенхоллоу вообще и маркизом Холлмером в частности наступают новые времена. Непреодолимое расстояние между ними и их богатым титулованным привилегированным соседом и господином исчезнет. Отныне все изменится для тех, кто зависит от него, Джошуа, над кем он вольно или невольно обрел некоторую власть и кому намеревается эту власть вернуть.

Сегодня и для него самого начнется новая жизнь. Еще неделю назад он пришел бы в ужас при одной мысли о том, что ему, быть может, суждено навсегда поселиться в Пенхоллоу, носить титул, которого он никогда не желал иметь, выполнять обязанности, которые он возложил на опытного управляющего, которые, однако – как он обнаружил совсем недавно, – настолько многочисленны, что ни один управляющий не в состоянии с ними справиться. И вот теперь, точно зная, что ему все это суждено, он не только не возражает против подобной участи, а, наоборот, радуется ей. За короткое время пребывания и Пенхоллоу он успел полюбить этот дом всем сердцем и останется в нем не потому, что обязан, а потому, что не мыслит себе иной жизни.

Однако до безоблачного счастья еще далеко. Предстоит многое пережить и многое уладить. Как ему сообщили, Хью Гарнетт вернулся. Джошуа не знал наверняка, приедет ли он на бал, однако мог бы голову дать на отсечение, что приедет, Кроме того, предстоит еще разобраться с тетушкой. И поставить точку над i в отношениях с Фреей…

Услышав за спиной голоса, Джошуа обернулся. К нему приближались Морган, Ева и Фрея, за ними шествовали Эйдан с Аллином, оба в черных парадных костюмах и белоснежных рубашках. На Фрее было сверкающее светло-зеленое платье, расшитое золотыми нитями, с глубоким декольте, свободной, пышной юбкой, зубчатым подолом и такими же рукавами. В волосах, уложенных в высокую замысловатую прическу, блестели золотые нити. Длинные перчатки и туфельки тоже отливали золотом.

У Джошуа захватило дух. Когда это он стал считать Фрею красавицей? Ведь она ею никогда не была. Но сейчас казалась ему самой прекрасной женщиной из всех, которых он когда-либо видел. Улыбнувшись, он взял ее затянутую в перчатку руку и, поднеся к губам, едва слышно прошептал:

– Ты выглядишь просто потрясающе, моя прелесть. Темные брови Фреи надменно поползли вверх.

– Ты тоже, Джош, – прошептала она.

Он улыбнулся ей и повернулся поздороваться с остальными. В этот момент он заметил, что к нему направляются тетушка с Калвином. Маркиза, в черном шелковом платье и шляпе с перьями, подпрыгивающими при каждом шаге, расточала всем радостные улыбки, словно именно ей пришла в голову мысль устроить этот праздник. Весь день она пребывала в прекрасном настроении, хотя ни разу не зашла в танцевальный зал, пока его украшали цветами. Следом за маркизой подошли ее дочери. На Констанс, выглядевшей еще более красивой, чем в Бате, было бледно-голубое платье. Частити, в розовом, сияла от счастья. Пру, в бледно-желтом, была вне себя от восторга.

Почти сразу же начали прибывать гости, и вскоре их собралась целая толпа: странная смесь элегантно одетых представителей светского общества и деревенских жителей, фермеров и простых рабочих, одетых в свои самые лучшие костюмы и платья, выглядевших смущенными и в то же время чрезвычайно довольными тем, что им оказали такую честь, пригласив их в господский дом. Мужчины, краснея от волнения, неловко кланялись маркизе, женщины приседали в реверансе, а та сдержанно кивала, давая понять, что не слишком-то рада их видеть и, будь на то ее воля, ноги их здесь не было бы. Лишь подойдя к Джошуа, простые люди, похоже, немного успокаивались и даже улыбались. У него же для каждого нашлось доброе слово.

Пришла и Энн Джуэлл. Джошуа был рад ее видеть. Он лично пригласил ее на бал и уговорил принять приглашение. Она вошла в зал с мисс Палмер и, не поднимая от пола глаз, сделала реверанс маркизе. Бен Тернер пришел со своей матушкой. Пришли и Оллрайты, Айзек Перри с женой и двумя дочерьми, Джим Сондерс, сэр Рис Ньютон, местный судья, с леди Ньютон и сыном.

К тому времени, когда поток гостей превратился в тоненький ручеек, Джошуа объявил, что начинаются танцы. Собрались все, за исключением Хью Гарнетта. Досадно, если он вообще не появится, подумал Джошуа, но тотчас же прогнал эту мысль из головы.

Было решено открыть бал контрдансом – естественно, Джошуа должен был танцевать его с Фреей, – поскольку почти все собравшиеся наверняка умели его танцевать. Правда, в самом начале возникла заминка, вызванная вполне объяснимым смущением, и Джошуа пришлось выйти из линии, которую они с Фреей возглавляли, и направиться к тем гостям, что робко стояли у стен, не решаясь пополнить ряды танцующих. С кем-то пошутил, кого-то поддразнил, кому-то улыбнулся, и вскоре линия вытянулась во всю длину зала. Вновь заняв свое место, Джошуа подмигнул Фрее, кивнул дирижеру, и грянула музыка.

Через несколько минут гости думать забыли о смущении и веселились от души. Эйдан, после того как пары поменялись партнершами, танцевал с Энн Джуэлл, Аллин – с одной из дочерей Перри, у которой щеки полыхали огнем. Сам Джошуа оказался в паре с Крнстанс, после того как поменялся партнершей с Калвином.

– Тебе весело? – спросил он.

– Конечно. – Она улыбнулась.

– Я думал, на этот танец тебя пригласит Сондерс, – заявил Джошуа. Джим Сондерс в это время одиноко стоял у стены.

– Маме бы это не понравилось, – ответила Констанс.

– Вот как? – Джошуа давно хотел поговорить по душам с Констанс, но все не получалось. – А тебе?

Констанс молча уставилась на него.

– А Сондерсу? – продолжал Джошуа. Констанс нахмурилась.

– Мы не можем всегда поступать так, как хотим, – заявила она.

– Почему? – улыбнулся ей Джошуа.

– Ох, Джошуа! – порывисто воскликнула сестра. – Как бы мне хотелось быть такой же, как ты! Как бы мне хотелось…

В этот момент заиграла музыка, и они, прекратив разговор, стали волнять сложные па.

Когда вторая фигура подходила к концу, в зал вошел Хью Гарнетт, а с ним пятеро незнакомых мужчин. В этот момент Джошуа как раз разговаривал с мисс Тернер и Пру, которая восторженно рассказывала ему о том, как танцевала с Беном. Так что Гарнетта с дружками Джошуа не заметил. Однако тетушка встретила их у дверей милой улыбкой, после чего, подхватив Гарнетта под руку, повернулась лицом к залу, лучезарно улыбнулась и кивнула кому-то. Обернувшись, Джошуа заметил, что к ним направляется Частити. На губах ее по-прежнему играла улыбка, однако лицо девушки уже не светилось счастьем. Гарнетт поклонился, что-то сказал ей и, протянув руку, повел ее к танцующим, которые уже выстраивались для следующей фигуры.

Остальные пятеро мужчин вскоре затерялись среди гостей.

«Ага, – удовлетворенно подумал Джошуа, – все-таки явились, вот и отлично!» И направился к Морган, своей следующей партнерше.

Вторую фигуру Фрея танцевала с сэром Рисом Ньютоном, третью – с Айзеком Перри, не с кем-нибудь, а самим владельцем деревенской таверны. Ей не верилось, что она согласилась с ним танцевать. Боже правый! Да если бы Вулф увидел, он бы заморозил одним-единственным взглядом своих серебристых глаз простолюдина, осмелившегося пригласить на танец леди Фрею Бедвин. Но, к своему удивлению, Фрея обнаружила, что получает истинное наслаждение от всего происходящего. Она чувствовала, что именно такой и должна быть настоящая жизнь, и испытала острую жалость к людям, которым после отъезда Джошуа, если, конечно, ему удастся избежать грозившей опасности, придется возвращаться к привычной до отвращения монотонной жизни под властью маркизы. Жаль ей было Джошуа. И себя тоже.

Впрочем, нечего предаваться мрачным мыслям. Надо услаждаться весельем.

– Приятно видеть, что Гарнетт вернулся из путешествия, – заметил мистер Перри, кивком указав на началолинии.

– Вы имеете в виду Хью Гарнетта? – удивленно спроси-ia Фрея. – Так он здесь?

– Собственной персоной. – Владелец таверны улыбался редкозубой улыбкой. – Третий с конца.

Фрея бросила быстрый взгляд в ту сторону, куда указывал мистер Перри. Хью Гарнетт оказался моложавым, довольно смазливым мужчиной. Он танцевал с Частити.

– Не волнуйтесь, детка, – заметил мистер Перри. – Вашему парню ничто не грозит.

«Детка»? Фрея едва не расхохоталась от такой фамильярности. Но тут же ощутила тревогу и, как это ни странно, облегчение. Наконец-то!

После окончания второй фигуры танцующие отошли от танцевальной площадки, все, за исключением Хью Гарнетта.

Оркестр умолк, и в наступившей тишине прозвучал громкий голос Гарнетта;

– Сэр Рис Ньютон! – Собравшиеся повернулись к нему, разговоры стихли. – Интересно, известно ли вам о том, сэр, что в этом зале скрывается убийца и узурпатор?

Фрея вскинула голову, бросила взгляд в ту сторону, где рядом с мистером и миссис Оллрайт стоял Джошуа, и тотчас же узнала в нем того самого человека, который ворвался в ее комнату на постоялом дворе, где она останавливалась на ночлег по дороге в Бат, и человека, который стоял в бювете наутро после инцидента в парке, дожидаясь, когда она наконец-то к нему подойдет. Он весь подобрался, готовый отразить опасность, полный жизни. Он наслаждался происходящим.

– Прошу меня простить, – изумленно произнес сэр Рис. – Вы обращаетесь ко мне, Гарнетт?

– Меня поражает то, что он осмелился вернуться в Корнуолл, – заявил Гарнетт. – Джошуа Мор убил своего кузена пять лет назад. Вывез его в маленькой рыбачьей лодке в море, скинул за борт и держал под водой веслом, не давая вновь забраться в лодку. Он утопил его ради выгоды, которую в конце концов и получил. Сегодня вы его знаете под именем маркиза Холлмера, который владеет всеми благами, связанными с получением этого титула. Я пришел сюда, чтобы разоблачить его, сэр. Я свидетель убийства.

Никто, как заметила Фрея, не двинулся с места. Лишь Частити опустилась на стул рядом с Морган да маркиза нетвердой походкой вышла на середину зала, схватившись рукой за горло.

Сэр Рис заговорил, и голос его прозвучал скорее яростно, чем раздраженно:

– Это серьезное обвинение, Гарнетт. По-моему, сейчас не время и не место…

Договорить ему не дали.

– Я был вместе с Хью Гарнеттом, – проговорил коренастый грубый мужчина, выходя из толпы, – и могу подтвердить его показания.

– И я тоже могу, – заявил тощий лысый мужчина.

– И я, сэр.

– И я, сэр.

– И я.

Пятеро. Плюс Хьюго Гарнетт. У Фреи задрожали колени. К горлу подступила тошнота.

– Мистер Гарнетт, – слабым голосом проговорила маркиза, схватив его за руку мертвой хваткой. Другой рукой она по-прежнему держалась за горло. – Когда вы приходили ко мне раньше со всеми этими обвинениями, я сказала вам, что никогда в них не поверю. Не может быть, чтобы мой дорогой Джошуа оказался убийцей моего сына. Разве что вы мне представите неопровержимые доказательства этого, от которых даже я не смогу отмахнуться. И все равно я не могу поверить в виновность Джошуа! Скажите мне, что произошла чудовищная ошибка! Скажите мне, что я сплю! Что это какая-то злая шутка!

Фрея сжала кулаки.

Сэр Рис выступил вперед. Лицо его выражало беспокойство. Такого от праздничного вечера он никак не ожидал. Но прежде чем он успел что-то сказать, послышался голос Айзека Перри.

– Не волнуйтесь, миледи, – учтиво проговорил он. – Все эти так называемые свидетели лгут. Я стоял на пороге своей пивной в ту ночь, смею вас уверить, потому что на море разыгрался шторм, а я знал, что ребята взяли лодку. И я видел, как они возвращались. Молодой Джош – теперешний маркиз – сидел на веслах, а ваш сын плыл рядом с лодкой. Они подплыли к берегу, ваш сын встал на ноги, а молодой Джош снова уплыл в море на лодке, Я рассердился па него за то, что он это делает, ведь на море был шторм, но потом успокоился: этот парень прекрасно умел грести.

– Я тоже их видел, – послышался другой голос. – Я стоял рядом с тобой, Айзек, если помнишь. Кузен молодого Джоша находился на берегу, целый и невредимый, только промокший до нитки.

– А я видел их с главной дороги, – раздался еще один голос. – Все произошло именно так, как рассказал Айзек. – А я стоял у нашей лодки вместе со своим отцом, – заявил Бен Тернер. – И тоже их видел.

– А я видела их из окна своего дома, – подхватила миссис Тернер.

Раскрыв веер, Фрея принялась не спеша обмахиваться. Глаза ее встретились с глазами Морган, и сестры обменялись полуулыбками. Было ясно, что происходит. По крайней мере дюжина свидетелей подтвердила, что Джошуа говорит правду. Вдобавок, несколько слуг из Пенхоллоу, оказывается, прогуливались по частному пляжу, расположенному по другую сторону реки, и тоже видели двоюродных братьев, и двое рабочих с фермы как раз в это время шли по вершине утеса, выступающего над Пенхоллоу, и тоже все наблюдали.

Несмотря на штормовую ночь, окрестности были буквально забиты людьми, причем у всех у них оказалось отличное зрение, принимая во внимание тот факт, что ночь выдалась безлунной.

Фрея перевела взгляд на Джошуа. Тот медленно закрыл один глаз.

Похоже, маркиза с мистером Гарнеттом не учли того, что в Пенхоллоу и его окрестностях полным-полно друзей Джошуа, людей, которые его знают, любят, верят ему и готовы ради него дать ложные показания.

– Они все лгут, Ньютон, все до единого! – воскликнул Хыо Гарнетт, видимо, решив не сдаваться, хотя лицо его побагровело. Маркиза, казалось, вот-вот рухнет на пол, однако никто не спешил к ней на помощь. – Они готовы защитить убийцу только потому, что он устроил для них сегодня грандиозный бал! Он незаконно присвоил себе титул маркиза! Его давным-давно следовало вздернуть на виселице. Его преподобие Калвин Мор – вот кто настоящий маркиз!

– А ты! – Айзек Перри ткнул огромным пальцем в коренастого грубого мужчину. – По-моему, я тебе еще шесть лет назад сказал, чтобы со своими подонками держался от наших мест подальше. Что никакие бандиты и контрабандисты нам здесь не нужны! Тебя предупредили, что, если ты еще хоть раз посмеешь здесь показаться, я собственными руками притащу тебя к мировому судье, и пусть он решает, то ли тебя повесить, то ли выслать куда подальше. Итак, ты заявляешь, что пробрался сюда год спустя, вышел в море с Хью Гарнеттом, своим бывшим боссом, стал свидетелем преступления, но пальцем не пошевелил, чтобы помочь тонущему мужчине или разоблачить гнусного убийцу? Что и говорить, правдивая история!

Раздался взрыв хохота, громкие одобрительные крики, сопровождаемые более крепкими выражениями.

Сэр Рис Ньютон поднял обе руки вверх, и вновь наступила тишина.

– Я не знаю подоплеку всего этого, – произнес он, – но мне кажется, кто-то сильно ненавидит маркиза и решил ему насолить. А вам должно быть стыдно, Гарнетт, за то, что вы говорите всякие глупости. Теперь об этих так называемых свидетелях. Если завтра утром я их встречу, то следующую ночь они проведут в тюрьме, дожидаясь решения своей дальнейшей судьбы, к которой я могу проявить благосклонность, а могу и не проявлять. Что же касается свидетелей защиты, можете рассчитывать на то, что в следующее воскресенье за спасение вашей души будет прочитана еще одна молитва. Леди Холлмер, мэм, я извиняюсь за ту боль, которую причинили вам эти подонки своими дурацкими разглагольствованиями. Что касается вас, милорд, – он сдержанно поклонился Джошуа, – я всегда верил вашей версии случившегося в ту ночь и не изменю своего мнения. Вы честный, надежный человек. И у меня нет никаких оснований сомневаться в этом сейчас. А теперь давайте продолжать бал, если, конечно, вам не слишком испортили настроение.

– Вовсе нет, – проговорил Джошуа, после того как Хыо Гарнетт, а за ним и пять его дружков вышли за дверь. – Напротив, я считаю, что настало время отправиться в парадную столовую на ужин, хотя все мы там не поместимся. Предлагаю наполнить тарелки и где-нибудь сесть, а мы с леди Фреей Бедвин всех обойдем и со всеми поговорим. Ведь сегодняшний бал отчасти посвящен и нашей помолвке.

Однако прежде чем все устремились к двери, предвкушая вкусную трапезу, его преподобие Калвин Мор откашлялся и заговорил голосом, каким обычно читал проповеди, хотя сейчас он дрожал от гнева:

– Произошедшая только что безобразная сцена, вне всякого сомнения, отголосок контрабандистской деятельности, имевшей место в нашем районе несколько лет назад, когда Джошуа встал на сторону закона и справедливости. Хотелось бы, чтобы все знали: я приехал сюда для того, чтобы оградить свою кузину, маркизу, от грозившей ей очередной душевной травмы, а не потому, что жажду получить титул и готов ради него на все. Мне он абсолютно не нужен. Я духовное лицо, и моя жизнь меня вполне устраивает.

Вновь раздались оглушительные аплодисменты, и гости устремились к двери. Все проголодались и хотели обсудить случившееся.

Фрея удивленно вскинула брови, заметив, что у Джошуа глаза искрятся от смеха.

– Видишь, дорогуша, иногда лучше держать рот на замке, отойти в сторонку, предоставив возможность противнику лезть напролом, – заметил он.

– Именно так я поступила в бювете, верно? – бросила Фрея.

Джошуа обхватил кисть ее руки большим и указательным пальцами и кивнул:

– Если тебе так хочется, не стану возражать.

– Так вот что мистер Перри имел в виду, когда утром попросил тебя предоставить все ему, – заметила Фрея.

Джошуа улыбнулся ей:

– Как видишь, моя тетушка и Хью Гарнетт оказались никудышными противниками. Они меня разочаровали.

– Зато сплетен теперь хватит местным жителям еще на пятьдесят лет, – усмехнулась Фрея. – О том, что тут только что произошло, будут слагать легенды.

Джошуа лишь довольно хмыкнул.

Он не просил их сделать это, даже Перри. Но они все равно сделали, потому что верили ему, потому что знали его и не усомнились в нем ни на минуту. И хорошо знали Алберта. Ни один из них не поверил в то, что Джошуа является отцом сына Энн Джуэлл, хотя он никогда этого не отрицал и некоторые из них не сразу приняли ее в деревне. Они верили в него…

И теперь Джошуа просто не мог себе представить, что бросил таких преданных друзей и не хотел возвращаться в Пенхоллоу.

Во время ужина они с Фреей подходили по очереди к каждому гостю. И все было бы хорошо, но одна мысль не давала ему покоя – он обманул своих друзей. Обманул, сказав, что празднует свою помолвку. Но ведь они с Фреей не помолвлены. И им придется разбежаться в разные стороны, если он не уговорит ее изменить своего решения.

Впрочем, вряд ли ему это удастся…

После ужина, когда гости начали возвращаться в танцевальный зал, кто-то коснулся руки Джошуа. Он повернул голову. Рядом с ним стояла Частити. Лицо ее было мертвенно-бледным. Создавалось впечатление, что она держится исключительно за счет силы воли.

– Джошуа, – обратилась она к нему, – не мог бы ты пройти в библиотеку? Я уже попросила маму, Констанс, кузена Калвина и сэра Риса Ньютона пойти туда. А еще мисс Джуэлл. И вас, Фрея, тоже прошу.

Джошуа крепко сжал руку кузины.

– Не нужно, Частити! – воскликнул он. – Не делай этого!

– Нет, нужно, – отрезала Частити и, печально взглянув на него, отвернулась.

На секунду Джошуа закрыл глаза, и в этот момент ему пришло в голову, что скорее всего Частити права. Впрочем, как бы то ни было, ее теперь все равно не остановить.

– Сейчас мы узнаем, что произошло той ночью? – послышался тихий голос Фреи.

– Пойдем послушаем, – уклонился от прямого ответа Джошуа, предлагая ей руку.