Немного скандальный

Глава пятая

Ни у Фреи, ни у Шарлотты собственной лошади в Бате не было, но они могли взять ее напрокат. Первую, присланную ей, Фрея отправила обратно вместе с запиской, что она ездит верхом с младенческого возраста, а потому не намерена кататься на старой кляче. Вторая лошадь пришлась ей по душе, несмотря на то, что леди Холт-Бэррон сочла ее чересчур резвой для девушки и попросила Фрею быть очень осторожной.

– Что я скажу герцогу, леди Фрея, – заметила она, – если вы сломаете себе ногу?

Наконец Фрея и Шарлотта отправились в путь. Спустившись по крутой Гей-стрит, они поехали в сторону аббатства, где договорились встретиться с остальными шестью членами предстоящей конной прогулки. Денек выдался великолепный, по-летнему теплый, однако в воздухе уже чувствовалось дыхание осени.

– Если мы и за пределами Бата будем так тащиться, Шарлотта, – заметила Фрея, – никакого удовольствия от поездки я не получу. Интересно, сестры Дарвин тоже склонны двигаться по-черепашьи?

– Боюсь, что да, – хмыкнула Шарлотта. – Ведь не все такие лихие наездницы, как ты, Фрея. Как ты думаешь, граф Уиллетт попытается сегодня остаться с тобой наедине? В последние дни он настроен довольно решительно. Должно быть, намерен сделать тебе предложение.

– О Господи, – вздохнула Фрея. Она не отвергала ухаживаний графа только потому, что хотела держать на расстоянии маркиза Холлмера, который избрал ее объектом насмешек и, похоже, знал, как вывести ее из себя. Для человека, который порхает по жизни, это самый приятный вид развлечения. К сожалению, пресечь ухаживания графа Уиллетта было не так-то легко. – Надеюсь, он избавит себя от подобной неловкости.

– Значит, ты решила не принимать его предложения? – спросила Шарлотта.

А принять следует, подумала Фрея. Во-первых, он носит титул графа, у него огромное поместье в Норфолкшире и, говорят, очень большое состояние, а после смерти дядюшки станет в два раза больше. Во-вторых, он вполне приличный человек, разве что несколько чопорный. А в-третьих, Вулфрик наверняка будет доволен, если она выйдет за графа замуж. Так что следует выйти, и делу конец. Но внезапно Фрее вспомнилась та страсть, которую ей довелось испытать с Китом Батлером летом четыре года назад. А еще несколько секунд спустя, когда они с Шардрттой подъехали к тому месту, где договорились встретиться, чтобы оттуда поехать кататься верхом, взгляд ее упал на красавца маркиза Холл-мера, и Фрея поняла, что ей хочется большего от жизни, чем замужество, сулившее спокойное, размеренное, но весьма тоскливое существование.

Холлмер направлялся к ней на великолепном вороном жеребце с блестящей шерстью, и Фрея позавидовала тому, что у него такая красивая лошадь. Его ноги в бледно-желтых бриджах для верховой езды и черных высоких сапогах казались еще длиннее, когда он сидел на лошади, да и вся его фигура была просто идеальна. Пускай он дерзкий, распущенный, и при одном взгляде на него она не испытывает ничего, кроме враждебности, но по крайней мере он не такой зануда, как остальные, и рядом с ним она чувствует себя полной жизни и огня. Она так благодарна ему за то, что он предложил эту поездку. Фрея надеялась, что они все-таки будут скакать, а не тащиться черепашьим шагом.

– Совершенно верно, – ответила она на вопрос Шарлотты. – Попытаюсь во время прогулки держаться от Уиллетта подальше. Иначе весь мой день, да и его тоже, пойдет насмарку, особенно если он вдруг вздумает сделать мне сегодня предложение.

Однако оказалось, что от графа Уиллетта не так-то легко избавиться. Поскольку она не отвергла его ухаживаний, граф счел себя вправе не отставать от нее ни на шаг, И пока маркиз скакал между сестрами Дарвин, которые чему-то весело смеялись, а Шарлотта – между мистером Дарвином и сэром Леонардом Истоном, граф с Фреей возглавляли отряд. Они не спеша проехали по улицам Бата и начали подниматься на холм, расположенный за городом, по лондонской дороге.

– Не станем пускать лошадей галопом, – сообщил граф Фрее. – Слишком крутой подъем. Вот когда будем ехать по более ровной местности, тогда другое дело. Но и в этом случае следует соблюдать осторожность, ведь в нашем отряде четыре женщины, а вы к тому же сидите в дамском седле.

Восхищаюсь вашим умением ездить верхом, однако считаю своей обязанностью следить за тем, чтобы вы не подвергались ненужному риску.

Фрея возмущенно взглянула на него, однако промолчала. В конце концов, в одном граф прав: они и в самом деле поднимаются сейчас по крутому склону холма.

Добравшись до его вершины, отряд остановился полюбоваться элегантными белоснежными домами Бата.

– Всякий раз, приезжая сюда, я с нетерпением жду той минуты, когда можно будет насладиться этим восхитительным зрелищем, – со вздохом проговорила мисс Фанни Дарвин. – Эти белые здания необыкновенно хороши, особенно когда освещены солнцем, как сейчас. Мы поедем дальше, лорд Уиллетт?

Фрея с недоумением взглянула на нее.

– Неподалеку от лондонской дороги есть небольшая деревушка, – ответил граф. – Я предлагаю не спеша, пустив лошадей легким аллюром, поехать туда и выпить в таверне чаю или лимонаду, а потом возвращаться обратно. С дороги лучше не съезжать. На поле множество кроличьих нор, за которые лошади могут зацепиться копытами, да и поверхность неровная, так что лучше не рисковать.

«Но ведь еще только утро, – раздраженно подумала Фрея. – Неужели он собирается так рано возвращаться в Бат? И зачем? Чтобы заниматься всякими пустяками? И потом, кто дал ему право решать за всех?»

– Легким аллюром?! – воскликнула она. – По дороге? И все ради сомнительного удовольствия попить чаю? Ну уж нет! Я приехала сюда скакать верхом! – Она ткнула хлыстом вправо. – И намерена это сделать! Я поскачу вон туда, прямо по полю. И поскачу галопом!

– Но, леди Фрея… – В голосе графа прозвучали тревожные нотки.

– Вот это дело! – восторженно воскликнул мистер Дарвин.

– Джералд, – остудила мисс Эстер Дарвин его пыл, – ты забыл, что пообещал маме не бросать нас и не мчаться сломя голову?

– В таком случае увидимся в Бате, – проговорила леди Фрея и, съехав с дороги, выехала через проем в кустарнике на поле.

И в тот же миг радостное предвкушение охватило ее. Она пришпорила лошадь и галопом помчалась ho полю, не оглядываясь. Ее нисколько не интересовало, осмелится ли кто-то последовать ее примеру. Ну если остальные вряд ли рискнут, граф Уиллетт непременно увяжется за ней, считая своим долгом ее сопровождать. Неужели все-таки придется остаться с ним наедине? Фрея пришпорила лошадь и почувствовала, как ветер свистит в ушах.

За спиной послышался стук копыт. Быть может, если граф Уиллетт и отважился последовать за ней, то не один, а еще с кем-то. Она обернулась и с облегчением вздохнула. Слава Богу! Можно было и самой догадаться, что маркиз Холлмер примет ее вызов. В конце концов, именно он предложил отправиться на конную прогулку, причем ей одной. И именно он подмигнул ей – уже в который раз! – когда мисс Дарвин выразила надежду, что они не станут заезжать слишком далеко и не будут мчаться сломя голову.

Маркиз ухмылялся, чему Фрея ничуть не удивилась.

– Видите вон ту белую скалу? – спросил он, поравнявшись с Фреей и указывая хлыстом вперед.

Вдалеке и в самом деле виднелось белое пятно. До скалы было довольно приличное расстояние, однако с нее, должно быть, открывалась великолепная панорама окрестностей и города Бата.

– Вы хотите сказать, что это будет финиш? – спросила Фрея, сообразив, что маркизу вздумалось устроить состязание. – Отлично! Буду ждать вас там. – И, пришпорив лошадь, она рванула вперед, прильнув к лошадиной шее.

Для ее собственной лошади это было, конечно, далеко, однако она была достаточно резвой и отлично понимала команды. Лишь на секунду она замедлила бег, когда домчалась до первого препятствия – живой изгороди, – после чего перемахнула через нее, едва не задев копытами. Фрея весело рассмеялась. Краешком глаза она заметила, что маркиз отстал от нее на целый корпус. Если он специально это сделал, желая проявить галантность, чтобы позволить даме выиграть, подумала Фрея, то очень об этом пожалеет. Однако вскоре она убедилась, что маркизу такое качество, как галантность, несвойственно. Он обогнал ее задолго до того, как появилось второе препятствие, легко преодолел его и вырвался вперед. «А он великолепно держится в седле», – с восхищением подумала Фрея.

Это была последняя мысль, которая пришла ей в голову. Больше она ни о чем не могла думать. Состязание захватило ее целиком. С детских лет она всегда старалась быть первой и никому не позволяла брать над собой верх, быть может, потому, что дружила только с мальчишками, шумными и крикливыми: ее братьями – Эйданом, Рэнналфом и Аллином – и соседскими ребятами, братьями Батлерами: Джеромом, Китом и Сиднемом. С девчонками Фрея не играла и с-сестрой тоже. Морган была на семь лет ее моложе, и Фрее с ней было неинтересно. А вот с мальчишками она частенько соревновалась, причем на равных.

И сейчас Фрея с наслаждением отдалась состязанию, пришпоривая лошадь, заставляя ее нестись все быстрее и быстрее, слыша топот копыт, чувствуя, как ветер рвет с головы шляпу, треплет волосы и амазонку. Одно-единственное желание охватило ее: победить, победить во что бы то ни стало. И она добилась своего. Расстояние между ней и мчавшейся впереди лошадью все сокращалось, и последнее препятствие лошади уже преодолели ноздря в ноздрю.

И в этот момент маркиз сделал ошибку: он обернулся и взглянул на Фрею. На лице его отразилось полнейшее недоумение. Ведь он соревновался с ней на равных, не делая скидки на то, что она женщина и что сидит в дамском седле. Воспользовавшись его замешательством, Фрея вырвалась вперед и к огромной белой скале прискакала первой, обогнав маркиза на целую голову. Издав победный клич, она повернулась к нему и рассмеялась.

– Давненько мне не было так весело! – воскликнула она.

– В таком случае я рад, что позволил вам выиграть скачку, – отозвался маркиз.

Говоря это, он не предусмотрел, что стоит чересчур близко от Фреи. Подняв хлыст, она ткнула им маркиза в бок.

– Ой! – вскрикнул он. – Где вы научились так хорошо ездить верхом? Я не сомневался, что успею хорошенько отдохнуть, а быть может, даже выспаться, пока вы дотрусите до меня. – Он спрыгнул с лошади, привязал ее к дереву, после чего подошел к Фрее и протянул к ней руки. – Вы позволите?

Фрея оперлась руками о его плечи и уже собралась спрыгнуть с лошади, когда маркиз обхватил ее своими сильными руками за талию, снял с седла, и медленно опустил на землю. Он крепко прижал се к себе, наклонился и поцеловал в губы, как в ту незабываемую ночь на постоялом дворе.

Оторвавшись от ее губ и заметив, что Фрея сжала кулаки, он ухмыльнулся:

– Должен же я хоть чем-то вознаградить себя за поражение? Так почему бы не поцелуем? Одновременно мне удалось защитить свой нос от ваших кулачков.

Глядя на него, Фрея в очередной раз подумала о том, насколько он красив. Впрочем, это была не новость. А вот что удивило ее, так это ее собственная реакция на него. По телу разлился жар, дыхание перехватило. Ни на одного мужчину она так не реагировала, кроме Кита, с которым уже давно рассталась.

Однако маркиз Холлмер не из тех мужчин, которым следует признаваться в том, что они вызывают страсть. Узнав об этом, он наверняка с удовольствием сделает ей какую-нибудь пакость. Поэтому Фрея лишь безмятежно ему улыбнулась, разжала кулаки и, повернувшись к маркизу спиной, взобралась на белую скалу, И в ту же секунду поднявшийся ветер принялся трепать тяжелые юбки ее амазонки и поля шляпы, украшенной перьями. Фрея нетерпеливо сдернула ее с головы, предварительно вытащив шпильки; которыми она была приколота к волосам, после чего ее вдруг охватило желание распустить волосы, и она не стала ему противиться. Какое же это было наслаждение запрокинуть голову, ощущая, как волосы трепещут на ветру. Она набрала в грудь побольше воздуха и медленно выдохнула его.

– Вы сейчас похожи на девушку из племени викингов, стоящую на носу корабля, – донесся снизу голос маркиза. – Ради вас храбрые воины пристали бы к берегу и ринулись на завоевание новых земель.

Фрея обернулась. Маркиз стоял, поставив одну ногу на скалу, опершись о нее рукой, в другой руке держа шляпу. Светлые волосы, казавшиеся на солнце совсем белыми, растрепались.

– Я всегда подозревала, что родилась не в ту эпоху, – заметила Фрея.

– Леди Фрея Бедвин, – продолжал маркиз, – не думаю, что обижу вас, если скажу, что вам, должно быть, уже далеко за двадцать. Отчего вы до сих пор не замужем?

– А вы? – ответила Фрея вопросом на вопрос.

– Я первый спросил.

Фрея окинула взглядом восхитительную панораму и еще раз глубоко вздохнула.

– С самого рождения, – начала она, – меня прочили в жены Джерому Батлеру, виконту Рейвенсбергу, старшему сыну графа Редфилда, который был соседом моего отца. Когда мне исполнился двадцать один год, мы обручились, но пожениться не успели: Джером умер, прежде чем мне исполнилось двадцать два.

– Мне очень жаль, – проговорил маркиз.

– Не стоит, – сказала Фрея. – Мы выросли вместе и очень хорошо относились друг к другу. Я оплакивала его смерть. Однако никакой бурной страсти мы друг к другу не испытывали.

– А давно он умер? – спросил маркиз.

– Больше трех лет назад.

– И с тех пор у вас никого не было?

– Теперь ваша очередь, – заявила Фрея, не отвечая на вопрос. – Почему вы не женаты? Ведь вам тоже уже далеко за двадцать.

– Я вырос в доме дяди, покойного маркиза, – начал Холлмер. – Жил там на правах бедного родственника. У него был сын, мой кузен Алберт. Я не считался такой уж выгодной партией, до тех пор пока пять лет назад кузен неожиданно умер и я стал наследником, поскольку сыновей у дяди больше не было, только три дочери. Став маркизом, полагаю, я тотчас же сделался завидным женихом, однако со дня смерти Алберта и до настоящего времени постоянно переезжал с места на место, а потому не имел возможности встречаться с кем-то подолгу.

– Мне вас пожалеть? – ехидно спросила Фрея. – Или такая жизнь вас вполне устраивала? Когда меняешь женщин как перчатки?

Маркиз хмыкнул.

– А знаете, моя бабушка все еще хочет, чтобы я за вами поухаживал, – проговорил он. – Хотя на вечере, который она устроила, вы опять готовы были на меня наброситься, словно разъяренная пантера. Она считает, что вы слишком вспыльчивы и нужна твердая рука, чтобы держать вас в узде. Именно моя рука.

– Я и в самом деле готова была на вас наброситься, но вы сами меня провоцировали, – заметила Фрея. – А вашу бабушку вам придется разочаровать, не так ли? Вы вовсе не горите желанием за мной ухаживать, а я не собираюсь принимать ваши ухаживания. Хотя бы в этом наши желания совпадают.

Маркиз одним прыжком вскочил на скалу и оказался рядом с Фреей. И она в очередной раз отметила про себя, какой он высокий и как хорошо сложен.

– Вы совершенно правы, – проговорил он, – о женитьбе не может быть и речи, к счастью, мы оба этого не хотим. Так что не поймите меня превратно, если я сейчас скажу, что испытываю острое, почти непреодолимое желание поцеловать вас по-настоящему. И если я ему поддамся, вы подобьете мне оба глаза и сломаете нос? – Он улыбнулся Фрее своей ослепительной улыбкой, а в глазах его плясали искорки.

Фрея уже готова была высказать маркизу все, что она о нем думает, но что-то ее остановило. Заманчивое предложение, мелькнула в голове ее мысль. Ей уже двадцать пять, и целых четыре года она не целовалась ни с одним мужчиной.

Как ни странно, Джером целовал ей только руку. Порой она ощущала такую пустоту и такое одиночество после того, как потеряла Кита, что ей казалось, она долго не выдержит.

И вот перед ней стоит мужчина, красивый, обаятельный. Он ничего от нее не ждет, кроме поцелуя, и знает, что она не потребует ничего взамен.

– Дама колеблется, – заметил маркиз. – Интересно.

– Вашему лицу ничто не грозит, – решительно произнесла Фрея, – по крайней мере, от меня. Разве что вы разобьете его, если свалитесь со скалы.

В этот момент она, как никогда, ощущала собственную некрасивость и была этим чрезвычайно смущена. Прошло уже много лет с тех пор, как она перестала расстраиваться по этому поводу, зная, что ничего нельзя изменить. Природа наградила Фрею светлыми пушистыми волосами и темными густыми бровями. От отца она унаследовала слегка кривой нос – фамильная черта Бедвинов, – равно как и все остальные его дети, за исключением Морган, которая была похожа на мать, настоящую красавицу.

Усилием воли подавив все свои сомнения и страхи, Фрея решительно повернулась к маркизу. Он положил в расщелину в скале свою шляпу, взял у Фреи ее шляпу и положил туда же. Фрея вскинула подбородок, ожидая, что будет дальше.

Маркиз не спеша провел по нему костяшкой указательного пальца. Фрея заметила, что веки его при этом сделались тяжелыми, и это вызвало у нее странную реакцию, казалось, сердце ее совершило сальто-мортале. Нечего было разрешать ему себя целовать, подумала она, но было уже поздно. Если она сейчас передумает, он обвинит ее в трусости и будет абсолютно прав.

Маркиз явно тянул время. Фрея думала, что он, не утруждая себя никакими предварительными ласками, вопьется губами в ее губы. По крайней мере тогда она могла бы закрыть глаза и скрыть свое смущение. Но вместо этого маркиз провел кончиками пальцев по ее лицу. Сначала по бровям, затем по носу.

– Интересно, – проговорил маркиз. – У вас удивительное лицо. Такое не скоро забудешь.

По крайней мере, не стал называть ее красавицей, подумала Фрея. Иначе она из принципа не стала бы с ним целоваться.

Он обхватил ее лицо обеими руками.

– Вы тоже можете меня потрогать, если хотите, – сказал маркиз.

– Не хочу. Пока, – поспешно добавила Фрея и заметила, как в глазах маркиза заплясали веселые искорки.

Он легонько потерся носом о ее нос и, наклонив голову, коснулся губами ее губ. Фрея поспешно ухватила его руками за пояс, опасаясь, что испугается и пустится наутек. Забавное, должно быть, будет зрелище.

Своенравная престарелая девица, обожающая ходить везде одна, мчится во всю прыть от многоопытного великосветского повесы.

Язык маркиза коснулся ее губ. Она еще крепче вцепилась руками в его пояс и, подавшись вперед, приоткрыла губы. И тотчас же его трепещущий язык проник ей в рот желанным гостем. Фрею охватило сладостное чувство. Ее бросило в жар. Девушка прильнула к его груди и приоткрыла губы.

Только позже Фрея поняла, что так целуется мужчина, имевший огромный опыт в подобных делах, который перецеловал, должно быть, половину женщин Европы – по крайней мере половину. Но сейчас ей было не до рассуждений. Она лишь теснее прижималась к нему, отдаваясь на милость сладостного поцелуя и чувств, которые он в ней возбуждал.

Фрея понятия не имела, сколько времени длился этот поцелуй. Она не знала, когда наконец пришла в себя и обрела способность соображать. Должно быть, в тот момент, когда почувствовала, что маркиз вот-вот готов оторваться от ее губ. Внезапно она явственно ощутила его руку на своих ягодицах. И он крепко прижал ее к своему мужскому достоинству. Фрея же не была настолько наивна, чтобы не знать, что происходит между мужчиной и женщиной.

– Ну что ж, – проговорила она слегка запыхавшимся голосом, когда маркиз наконец поднял голову и взглянул на нее сверху вниз. Веки его стали еше тяжелее. – Это было очень приятно.

Запрокинув голову, маркиз захохотал и выпустил Фрею из объятий.

– Это был самый восхитительный поцелуй, которым я когда-либо одаривал женщину, – заявил он. – Вы говорите, очень приятный? Мне он тоже таким показался. А теперь, леди Фрея, разрешите мне посадить вас на вашу лошадь и самому сесть в седло, прежде чем я стану думать о себе хуже, чем я есть на самом деле. По-моему, за следующим холмом есть деревушка. Может быть, поедем туда и попробуем отыскать таверну либо кондитерскую? Поцелуи, знаете ли, возбуждают аппетит.

Ухмыльнувшись, он подал ей шляпу, взял свою и поглубже натянул на голову, чтобы ее не сдуло ветром.

Фрея сделала шаг, с удивлением отметив, что ноги ее еще держат. Подобной глупости она от себя не ожидала. Но какой это был поцелуй! Не то что на постоялом дворе или когда он ей помог соскочить с лошади. А ведь могла бы и догадаться, что он будет именно таким, когда маркиз сказал, что хочет поцеловать ее по-настоящему.

Фрее было как-то не по себе, и это ей явно не нравилось. Хорошо еще, что маркиз ничего не заметил. Иначе не упустил бы случая в очередной раз поиздеваться над ней.

Поставив ногу на его сомкнутые руки, она вскочила в седло. Маркиз тоже сел на лошадь.

– Хоть вам поцелуй и понравился, это вовсе не значит, что вы попытаетесь его повторить, – проговорила Фрея с присущим ей высокомерием. – Он был приятен, спору нет, но в другой раз таким уже не покажется. Вызовет лишь скуку.

Маркиз повернулся к ней и расхохотался.

– Так я и знал, что вы скажете нечто подобное. Я раздавлен, уничтожен, навсегда лишен уверенности в себе. Теперь я никогда не смогу общаться с женщинами. А когда умру, на надгробной плите напишут: «Жизнь его прошла весьма приятно, однако повторение ее вызвало бы лишь скуку». Нужно поскорее что-нибудь выпить. Хоть чуточку бренди.

И он поскакал по холму по направлению к деревушке, которая, по его предположению, располагалась неподалеку.

Фрея поехала следом, улыбаясь ему в спину.

Похоже, он недооценил Фрею, думал Джошуа, когда они сидели в маленькой таверне, ели пироги с мясом, запивая их чаем и элем, и потом всю обратную дорогу до Бата.

Она выглядела совершенно потрясающе, стоя на скале с распущенными волосами, как тогда, когда он впервые ее увидел, только на сей раз волосы ее были освещены солнцем, а озорной ветерок шаловливо играл ими. Немудрено, что ему захотелось ее поцеловать, так же, как тогда, легким, ни к чему не обязывающим поцелуем.

Однако он никак не ожидал, что поцелуй этот получится совсем иным, наполненным жгучей страстью. И уж абсолютно не был готов к тому, что Фрея ответит на него с таким пылом. А должен был бы ожидать. Несмотря на ее высокомерие, которое она постоянно демонстрировала в его присутствии, он не раз убеждался в том, что она женщина импульсивная, страстная, с необузданным темпераментом.

Теперь Джошуа был почти уверен в том, что в постели она его проявит в полной мере.

Впрочем, лучше вообще не думать на эту тему, поскольку единственный способ удостовериться в этом – это проверить свои предположения на практике, а проверить их можно, лишь женившись на этой огненной особе. Однако женитьба не входит в его планы ни сейчас, ни потом.

Слава Богу, что Фрея тоже не рвется замуж.

Джошуа проводил девушку до дома леди Холт-Бэррон, отвел ее лошадь на платную конюшню, поставил в конюшню свою лошадь и лишь после этого – день уже клонился к вечеру – вернулся в бабушкин дом, чувствуя себя полным сил, энергии и решимости уехать из Бата через несколько дней, пока не совершил в отношении леди Фреи Бедвин еще какой-нибудь опрометчивый поступок с далеко идущими последствиями.

Гиббс сообщил ему, что бабушка в гостиной с гостями и просила передать лорду Холлмеру, чтобы немедленно шел туда, как только вернется.

Джошуа пошел следом за дворецким по лестнице, на ходу оглядывая свой костюм для верховой езды. Да уж, вид не слишком презентабельный, но если бабушка просила явиться немедленно, лучше не переодеваться.

Войдя в гостиную, Джошуа увидел, помимо бабушки, двух дам. Он не видел их обеих лет пять, однако тотчас же их узнал. Да и как ему было не узнать свою тетушку, маркизу Холлмер, особу довольно хрупкого телосложения, невысокого роста. На первый взгляд милая, добрая женщина, хотя и несколько болезненная. Сколько Джошуа ее помнил, она всегда так выглядела. Но под милой внешней оболочкой – ему пришлось убедиться в этом на собственной шкуре в течение тех лет, которые он прожил в Пенхоллоу, – скрывалась женщина стальной, непоколебимой воли, мелочная, придирчивая и злая. Рядом с ней сидела ее старшая дочь, Констанс, она стала похудее и посимпатичнее, но вполне узнаваема.

Тетушка никогда не уезжала из Пенхоллоу. Это была ее вотчина, и она правила ею властно и безраздельно. Даже необходимость везти дочерей в Лондон, чтобы представлять королеве и высшему обществу, когда они достигли соответствующего возраста, не заставила ее покинуть свои владения. Так что ее приезд в Бат наверняка был вызван какими-то чрезвычайными обстоятельствами.

И эти чрезвычайные обстоятельства, вне всякого сомнения, – он сам, собственной персоной.

Он проигнорировал ее приглашение приехать в Пенхоллоу, и она решила сама приехать к нему – шаг поистине неординарный. А о том, что он сейчас находится в Бате, ей рассказала, безусловно, ее подружка, миссис Ламбард. Джошуа почувствовал, как тревожно забилось сердце.

– Добрый день, тетушка. Добрый день, Констанс, – поздоровался он с обеими женщинами, учтиво поклонился, после чего сдержанно улыбнулся бабушке.

– Джошуа! – воскликнула тетушка, раскрыв ему объятия. Голос ее предательски дрогнул, в глазах блеснули слезы. – Мой дорогой мальчик! Мы с девочками места себе не находили от беспокойства. Холлмер, то есть мой муж, умер, Алберт тоже. Мы целиком в твоей власти. Ты вырос в Пенхоллоу, я всегда относилась к тебе как к собственному сыну, однако молодым свойственно забывать тех, кто их любил и растил, жертвуя своим временем и здоровьем.

Боже правый! И она смеет, глядя ему в глаза, нести подобную чушь? Похоже, смеет. Джошуа взял ее за руки – они были вялыми и холодными – и пожал их.

– Я не собираюсь выбрасывать вас на улицу, тетушка, и моих кузин тоже, – заявил он. И потом, даже если бы он это сделал, тетушка не слишком пострадала бы: после смерти мужа она осталась далеко не нищей.

– Но ведь ты наверняка скоро женишься, – проговорила она, – и мы будем мешать новоиспеченной маркизе, хотя я и приму ее в Пенхоллоу с распростертыми объятиями. Вот я и приехала в Бат, чтобы уладить наши дела ко всеобщему удовольствию. И привезла с собой Констанс.

Ну естественно, она привезла с собой Констанс! И одного взгляда на бледное, изможденное лицо кузины оказалось достаточно, чтобы Джошуа понял: она знает, зачем мать привезла ее, и еще меньше, чем он жаждет этого.

«Но почему в таком случае она не отказалась ехать с матерью? – раздраженно подумал Джошуа. – Почему не воспротивилась участию в этом, гнусном фарсе?»

Впрочем, ему ли не знать почему. Ведь ее сопротивление было бы тут же сломлено маркизой Холлмер: эта особа шла к поставленной цели, сметая все на своем пути.

Сейчас она, похоже, решила, что наилучший способ сохранить дом и свою власть в нем – это выдать старшую дочь замуж за племянника.

«Помоги мне, Господи!» – взмолился Джошуа.