Немного скандальный

Глава двенадцатая

Крестины достопочтенного Эндрю Джерома Кристофера Батлера оказались и в самом деле грандиозным событием. Фрея поняла это сразу же, как только члены семейства Бедвинов прибыли в церковь и расселись по своим местам. В церкви яблоку упасть было негде: соседи и родственники со стороны Кита и виконтессы заполонили все вокруг. Присутствовал там и ее кузен, юный виконт Уайтлиф, и ее дедушка, барон Галтон. Были и все выдающиеся родственники второго мужа ее матери – герцог с герцогиней Портфри, герцог с герцогиней Энбери, маркиз Эттингсборо, граф и графиня Килборн, вдовствующая графиня и ее дочь, вдова леди Мьюэ.

Столько шума из-за младенца, который совершенно равнодушен к происходящему, раздраженно подумала Фрея. Мальчика нарядили в великолепную длинную кружевную крестильную рубашку, передававшуюся в семье из поколения в поколение, однако он проспал всю службу. Проснулся всего раз во время церемонии крещения и залился негодующим плачем, когда священник полил ему голову водой, как того требовал обряд. Впрочем, вскоре он успокоился и снова заснул на руках у Кита.

Фрея старалась не обращать взимания на центральную группу, но не могла. Взгляд ее то и дело падал на Кита, готового, казалось, лопнуть от гордости и счастья, и на его виконтессу – Фрея даже мысленно не могла назвать ее Лорен, – впервые познав материнство, она вся сияла.

Фрея не могла не признать, что виконтесса настоящая красавица: роскошные темные волосы, безупречный цвет лица и глаза необычного фиалкового цвета. Однако ей не хватало живости. Она казалась ожившей статуей: спокойный строгий взгляд, прическа – волосок к волоску, правильная речь. Как же Фрея ненавидела эту женщину! И причин для этого было немало. Достаточно было и того, что все любили ее и восхищались ею.

Фрея взглянула на свои затянутые в перчатки руки и в тот же момент почувствовала, как Джошуа взял одну из них и крепко пожал. Она остановила на нем взгляд, полный тоски, он улыбнулся ей, присущее ему насмешливое выражение исчезло из глаз, и накрыл своей рукой ее руку.

У Фреи вдруг возникло острое желание как следует его стукнуть. Она прекрасно поняла, отчего у него стал такой взгляд: он испытывал к ней жалость. Еще утром, помогая ей, раздраженной и недовольной всеми и вся, сесть в карету, он наклонил голову и шепнул ей на ушко:

– Мужайтесь. Джером умер, но когда-нибудь вам непременно встретится человек, который его заменит. – Он ухмыльнулся и прибавил:

– А пока, может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь, дорогуша.

Он решил, что она грустит по Джерому. Так оно и было… во всяком случае, должно было быть. Он умер таким молодым и такой нелепой смертью – от лихорадки, которую подхватил, спасая работников, их соседей и их семьи, которые едва не погибли во время наводнения. И он ей нравился. В детстве они часто играли вместе. Но ей было тошно при одной мысли о том, что придется выходить за него замуж, да и он, похоже, был не в восторге от подобной перспективы. Он не возразил, когда она попросила его найти какой-нибудь предлог, чтобы не объявлять о помолвке, а когда объявление наконец было сделано, не спешить со свадьбой.

Наконец служба, которая, казалось, никогда не кончится, завершилась, и Кит с виконтессой отбыли из церкви первой карете – пора было кормить ребенка. Похоже, виконтесса занимается этим сама. Значит, не такая уж она безупречная, с удовлетворением подумала Фрея. Большинство великосветских дам скривились бы, узнав о том, что они не наняли кормилицу, ведь кормить собственного ребенка считается дурным тоном.

Когда они приехали в Элвесли, Фрея мысленно возблагодарила Господа за то, что Джошуа рядом. Представление его всем отняло много времени и позволило без всякого смущения смотреть в глаза тем, кто в курсе прошлогодних событий и жалел ее. А таких было немало. Многие присутствовали прошлым летом на дне рождения бабушки Кита – она скоропостижно скончалась вскоре после этого события, – на котором должно было быть объявлено о его помолвке с леди Фреей Бедвин.

Перед самым обедом Кит с виконтессой спустились из детской вниз, и для Фреи настал неприятный момент встречи с ними лицом к лицу. На лице Кита играла грустная улыбка, которая всегда появлялась у него в присутствии Фреи. Виконтесса же улыбалась тепло и радостно. Фрея одари; обоих ослепительной улыбкой. А ведь за этими тремя улыбками, должно быть, скрываются самые разнообразные мысли и чувства, подумала она.

– Разрешите поздравить вас с рождением сына, – проговорила она.

– Спасибо, Фрея, – ответил Кит. – И спасибо тебе за то, что пришла.

– Мы так счастливы, что вы успели вернуться из Бат чтобы принять участие в нашем сегодняшнем торжестве, подала голос виконтесса, но Фрея не поверила ни единого ее слову.

– Позвольте представить вам маркиза Холлмера, моего жениха, – проговорила она. – Джош, познакомьтесь: виконт и виконтесса Рейвенсберг.

– Так вы жених леди Фреи? – Улыбка виконтессы стала еще более теплой и радостной. – Вы и представить себе не можете, как я рада с вами познакомиться, лорд Холлмер, и как счастлива за вас, леди Фрея.

Она шагнула вперед, и Фрея с ужасом подумала: неужели виконтесса собирается ее обнять? Она надменно подняла брови и вскинула голову. Жена Кита остановилась и, вместо того чтобы прижать Фрею к груди, удовольствовалась тем, что вновь тепло ей улыбнулась.

– Рад с вами познакомиться, Холлмер. – Кит пожал маркизу руку. – Вы счастливый человек. Надеюсь, вы понимаете, какое сокровище заполучили.

Фрея с такой силой сжала руки в кулаки, что костяшки пальцев побелели.

– Я так и знал, Фрея, что в один прекрасный день ты наконец обретешь свое счастье, – заявил Кит, кладя ей руки на плечи. – От всего сердца желаю тебе всего самого доброго. – И, не колеблясь, поцеловал ее в щеку.

К счастью, в этот момент всех пригласили к столу, и разговор прервался. Взяв Джошуа под руку, Фрея улыбнулась ему ослепительной улыбкой.

– Забавно, не правда ли? – прошептала она.

В течение дня Джошуа время от времени освобождал Фрею от своего присутствия. Было бы не слишком прилично не отходить от нее ни на шаг, кроме того, он почувствовал, что после званого обеда напряжение, которое ощущалось в ней ранее, немного ослабло. Фрея переходила от одной группы гостей к другой, вела с ними оживленную светскую беседу, глаза ее блестели, и выглядела она в муслиновом платье с широкими развевающимися юбками всех оттенков бирюзового цвета и цвета морской волны весьма соблазнительно.

Джошуа сильно сомневался, что она не испытывала к покойному Джерому Батлеру нежных чувств. Во всяком случае, было заметно, что сегодняшний день оказался для нее очень нелегким.

Решив немного отдохнуть от гостей, Джошуа подошел к банкетке, стоявшей у окна в гостиной, и сел рядом с младшим сыном графа Редфилда, Сиднемом Батлером. У молодого человека не было правой руки и глаза, а всю правую сторону лица и шеи обезобразили багровые шрамы от полученных когда-то ожогов.

– Это во время войны вас так? – спросил Джошуа.

– Да, – ответил Сиднем Батлер. – Попал в плен к французам, когда ходил в разведку в Португалии, не удосужившись надеть форму.

Джошуа поморщился.

– Я сам этого панически боялся, – заметил он. – В течение пяти лет находился во Франции, выполнял правительственное задание и военной формы, естественно, не носил. Так что если бы попал в плен, добром бы это не кончилось. С вами так жестоко обошлись, поскольку вы были без формы?

– Совершенно верно, – кивнул Батлер.

Они еще немного поговорили о войне, об Уэльсе, где молодой человек сейчас жил в одном из поместий Бьюкасла и работал там управляющим. Наконец Батлер кивнул в сторону Фреи. Она в этот момент находилась в компании Рэнналфа, Джудит, леди Мьюэ и кузена Батлера, чье имя вылетело у Джошуа из головы.

– Я искренне рад тому, что Фрея снова"счастлива, – заметил он. – Вы как раз тот человек, который ей нужен.

– Благодарю вас, – отозвался Джошуа. – Однако сегодняшний день выдался для нее тяжелым. Должно быть, она очень любила вашего брата, с которым была помолвлена.

– На самом деле она никогда не была с ним помолвлена, – возразил Батлер. – Когда прошлым летом Кит вернулся домой, он привез с собой Лорен, представил ее как невесту, и его женитьба на Фрее, которую собирались устроить Быокасл и мой отец, так и не состоялась. – Он замолчал и слегка поморщился. – Прошу прощения, вы, должно быть, имели в виду Джерома. Да, конечно, они всегда любили друг друга. Но на вашем месте я бы не беспокоился. Это было очень давно, а сегодня у Фреи такой счастливый вид.

В этот момент в комнату вернулись Рейвенсберг с женой. Виконтесса несла ребенка, с которого уже успели снять крестильную рубашку. Теперь он был уютно завернут в белое одеяльце и, высунув ручки, энергично ими размахивал. Молодые родители с новорожденным переходили от одной группы гостей к другой, демонстрируя им свое сокровище. Дамы восторженно заахали, заулыбались, а на лицах джентльменов появились глуповатые улыбки.

«Великолепная пара, – подумал Джошуа, – и, похоже, испытывают друг к другу нежные чувства».

Так значит, если то, что ему только что рассказал Батлер, верно, Фрею собирались выдать замуж за Кита, нынешнего Рейвенсберга. Что ж, это имело бы смысл. Если обе семьи договорились поженить Фрею и Джерома – старшего сына Рейвенсберга, – еще когда те были детьми, было бы вполне естественно через некоторое время после его кончины соединить узами брака Фрею и второго сына. Однако второй сын сам выбрал себе невесту и привез ее домой, сорвав тем самым планы родителей и брата Фреи.

А что, если он сделал это намеренно? Что, если знал о том, что его отец и брат Фреи задумали их поженить? Что, если он – точно так же как сам Джошуа в Бате – быстренько обручился с первой попавшейся девицей, лишь бы избежать нежеланной женитьбы? Или он ничего не знал?

Но как бы то ни было, Фрея наверняка почувствовала себя оскорбленной. Как и любая отвергнутая женщина.

А что, если она испытывала к Киту нежные чувства?

Глядя на нее с банкетки, на которой сидел уже один – Сиднема Батлера увели отец с кузеном, – Джошуа заметил, что по мере приближения молодой пары с ребенком к группе, где стояла Фрея, девушка все радостнее улыбалась. Однако руки ее были плотно сжаты в кулаки, а нога выбивала по ковру нетерпеливую дробь. Да и улыбка, если как следует присмотреться, была фальшивой. А когда виконтесса подошла почти вплотную и, восторженно взглянув на своего малыша, радостно рассмеялась, Фрея метнула на нее взгляд, полный такой ненависти, что Джошуа оторопел. Но уже в следующее мгновение опустила глаза, а когда вновь подняла их, на лице ее было самое что ни на есть безмятежное выражение.

Еще секунда – и Кит с женой и ребенком окажутся рядом с Фреей, и ей придется восхищаться малышом. Джудит уже сияла, предвкушая этот радостный момент и с нежностью поглядывая на Рэнналфа.

Джошуа поспешно поднялся.

– Фрея? – Он взял ее за локоть, и она едва не подскочила. – Взгляните, несколько смельчаков гуляют по террасе. Может быть, и нам подышать свежим воздухом?

– С превеликим удовольствием, – проговорила Фрея, как ему показалось, преувеличенно громко. – Я уже с ума схожу от бездействия.

За прошедшую ночь погода испортилась. Вчерашний день выдался по-летнему теплым, а сегодняшний был холодным, серым и ветреным, больше похожим на ноябрьский, чем на сентябрьский. Так что пришлось надеть теплые плащи. А Джошуа нахлобучил шляпу поглубже на голову, чтобы ее не снесло ветром.

– Надеюсь, вы не думаете, что я буду прогуливаться по террасе маленькими шажками, Джош? – спросила Фрея. – Я хочу вдоволь надышаться воздухом. Подобные сборища ужасно утомительны, вы не находите?

И она направилась в сторону конюшни, а как только они с Джошуа миновали английский сад, который был разбит перед домом, пошла прямо по лужайке, идущей параллельно подъездной аллее. Фрея, как обычно, шагала большими, почти мужскими шагами, и Джошуа даже не приходилось к ней приспосабливаться.

– Ну вот! – воскликнула Фрея, запрокидывая голову и подставляя лицо ветру. – Так-то лучше!

Джошуа не собирался вести с ней разговоры, да и Фрея, похоже, не была расположена к общению. В полном молчании они дошли до каменного моста, перекинутого через реку.

160Он являлся своеобразной границей между внутренней, окультуренной частью парка и внешней, представлявшей собой не что иное, как густой лес. Должно быть, сейчас гораздо позднее, чем кажется, мелькнуло в голове у Джошуа. Начало смеркаться.

– И что теперь? – спросил он. – Вернемся в дом?

– Пока нет, – ответила Фрея. – Неизвестно, как долго будет продолжаться этот вечер.

Фрея взглянула на Джошуа.

– Вон там озеро, – проговорила она, показывая направо. – Но сегодня мне что-то не хочется плавать. – В этот момент налетел порыв ледяного ветра, и она зябко поежилась.

– Значит, – деланно изумился Джошуа, – сегодня я уже не увижу вас в рубашке?

А если точнее, он видел ее вчера в мокрой рубашке, а это все равно что совсем без нее. Сердце Джошуа учащенно забилось.

– Давайте пойдем в хижину егеря, – предложила Фрея. – Она вон там. – Девушка указала налево. – Вообще-то сколько себя помню, никакой егерь там никогда не жил, однако хижина эта не заброшена. В ней всегда поддерживался порядок. Мы могли бы растопить камин, согреться, а уже потом возвращаться домой.

Джошуа это предложение пришлось по душе, и он первым направился к мосту.

Некоторое время им пришлось плутать по лесу в сгущающихся сумерках, поскольку Фрея точно не помнила, где именно находится хижина. Настроение у нее заметно поднялось.

– Как-то жарким летним днем я провела в этой хижине несколько часов, – принялась рассказывать она. – Джером с Китом меня заперли и встали у двери. Они решили сказать Эйдану и Рэнналфу, что похитили меня, и потребовали выкуп. Каково же было их изумление, когда братья отказались платить. А когда Кит, проголодавшись, отправился домой, чтобы раздобыть на кухне хоть немного еды, я принялась вопить и ругаться так громко, что Джерому пришлось меня выпустить, чтобы я, не дай Бог, не привлекла к себе внимания какого-нибудь садовника, забредшего в лес. Вырвавшись на свободу, я расквасила ему нос, а придя домой, как следует отдубасила Рэнналфа с Эйданом.

– И больше вас никогда не похищали? – ухмыльнулся Джошуа. – Дорогуша, девица, которую похитили, должна стенать и плакать и в конце концов добиться того, чтобы похитители в нее влюбились.

– Ха! – отозвалась Фрея и в следующую секунду воскликнула:

– Да вот же она!

Хижина оказалась запертой, однако, пошарив за притолокой и подняв один за другим несколько замшелых камней у двери, Фрея наконец обнаружила ключ. Дверь открылась совсем легко, и Джошуа понял, что хижиной до сих пор пользуются. Внутри царила тьма, однако при тусклом свете, проникшем в дом сквозь открытую дверь, он увидел маленький столик у дальней стены, а на нем – лампу и трутницу. Через несколько секунд лампа была зажжена, и Джошуа огляделся вокруг: камин со сложенными в нем поленьями, рядом с ним – ящик с дровами, старое деревянное кресло-качалка, покрытое выцветшим одеялом, у одной стены – узкая кровать, на ней – несколько одеял и подушка.

Все безукоризненно чистое, включая земляной пол.

Фрея закрыла за собой дверь и, прислонившись к ней спиной, стала ждать, пока Джошуа разожжет камин.

– Это и есть моя тюрьма, – проговорила Фрея.

– Теперь это не тюрьма, дорогуша, – заметил Джошуа и, выпрямившись, отряхнул руки и направился к Фрее. Подойдя, он наклонился и легонько коснулся губами ее губ. – Это убежище. И скоро, надеюсь, здесь станет тепло.

Убежище слишком уединенное, мелькнуло у него в голове, что чересчур опасно для мужчины и женщины, не желающих, чтобы их помолвка закончилась женитьбой. Он отступил и указал рукой на кресло-качалку.

Фрея сняла плащ, бросила его на спинку качалки и уселась в нее, а Джошуа, положив шляпу и плащ на стол, примостился на краешке кровати. – Тяжкое испытание скоро закончится, – заметил он. Фрея тихонько рассмеялась, глядя на огонь.

– А что, если я передумаю и не отпущу вас? И потом, неужели я – такое тяжкое для вас испытание? Как это грустно! Что вы для меня тяжкое испытание, это ясно, но что я для вас тоже – не слишком приятно.

– Я вовсе не нас с вами имел в виду, – заметил Джошуа. – Расскажите мне про Рейвенсберга.

– Про Джерома? – спросила Фрея.

– Нет, про Кита.

Повернув голову, Фрея удивленно взглянула на него:

– А что вы хотите узнать про Кита?

– Вы любили его?

– Кита?! – Фрея нахмурилась.

– Джером был не единственным братом, с которым вы были обручены или, скажем, почти обручены, – спокойно проговорил Джошуа. – Он вам нравился. Но может быть, Кит нравился вам еще больше?

Фрея продолжала сверлить его гневным взглядом.

– Это не ваше дело! – выпалила она.

– Но я ваш жених, – напомнил Джошуа.

– Никакой вы мне не жених! – презрительно бросила Фрея. – И нечего разыгрывать из себя ревнивого любовника, Джош! Выдумали тоже! Вас не касается, кого я любила и кого люблю, если вообще испытываю к кому-либо это чувство. И не трогайте Кита!

– Он знал, что вы его любили? – спросил Джошуа.

– Конечно, знал, – ответила Фрея. Она снова повернулась к камину и, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла-качалки. – Он очень хотел, чтобы я вышла за него замуж. Чтобы бросила все, разбила надежды моих и его родственников и отправилась вместе с ним в его полк. Я была для него всем в этом мире, и он был для меня всем. Но я понимала, что Вулф никогда не даст согласия на наш брак. Правда, мне уже был двадцать один год, и я не нуждалась в его согласии. Да он, собственно, и не запрещал мне выходить замуж за Кита – Вулф вообще редко что-то запрещает, прекрасно понимая, что, если он это сделает, я буду бороться не на жизнь, а на смерть, отстаивая свои права. Однако он поступил хитрее. Он произнес пламенную речь о семейном долге, и в результате уговорил меня разрешить ему объявить о моей помолвке с Джеромом. Узнав об этом, Кит примчался в Линдсей-Холл, а когда Рэнналф отказался его впустить, избил. После этого он вернулся в свой полк, расквартированный на Пиренейском полуострове. А в прошлом году, когда Джером умер, так и не успев жениться на мне, возвратился домой. Отец и Вулф наконец-то дали согласие на наш брак. Но Кит меня, не простил. И отомстил мне, привезя домой Лорен Эджуорт, даму, идеальную во всех отношениях, но необыкновенно занудную.

Интересно, подумал Джошуа, неужели она до сих пор не поняла, что если даже Кит женился из мести, то теперь любит свою жену? А вот любит ли его Фрея, неизвестно. Скорее ненавидит.

– Бедняжка Фрея, – прошептал Джошуа. Стремительно вскочив, Фрея в три прыжка преодолела разделявшее их расстояние и взмахнула рукой. Джошуа успел перехватить ее правую руку, когда она была всего в двух дюймах от его носа, а левую едва она коснулась его подбородка. Поднявшись, он завел ей руки за спину. Глаза Фреи горели недобрым огнем.

– Не смейте меня жалеть! – заявила она холодным надменным тоном. – Моя история и мои чувства касаются только меня и никого больше. И уж явно не вас. Мы с вами не жених с невестой. Мы чужие люди, которых свели друг с другом обстоятельства. Вы мне никто. Слышите? Никто!

Опустив голову, Джошуа прильнул губами к ее губам. Он понимал, что смертельно рискует: Фрея вполне могла укусить его за губу, – но нужно было ее как-то успокоить. Впрочем, что греха таить, причина, по которой он ее поцеловал, была не столь уж бескорыстна. Фрея Бедвин в гневе была чудо как хороша.

– Совсем никто, дорогуша? – прошептал он. – Обижаете.

– Если вы меня сейчас же не отпустите, я вам голову оторву! – выкрикнула Фрея. – Вы что, опасаетесь остаться лицом к лицу с разгневанной женщиной?

Ухмыльнувшись, Джошуа отпустил ее. И в тот же миг Фрея набросилась на него с кулаками.

– Ой! – взвизгнул он, получив удар в ухо.

Она не успокоится, пока не измочалит его до полусмерти, мелькнула в голове мысль, а потом швырнет на пол и припечатает каблуком. Хорошо еще, что на ней не сапоги для верховой езды. Впрочем, следует отдать ей должное: ни ногти, ни зубы она в ход не пускала. Сражалась честно.

Для защиты оставалось всего два варианта: либо самому задать ей хорошую взбучку, либо… И Джошуа, обхватив ее одной рукой за талию, а другой за плечи, крепко прижал к себе и, чувствуя, как Фрея беспомощно молотит его кулаками по спине, прильнул губами к ее губам.

– Я вас ненавижу! – холодно бросила она, когда по прошествии нескольких минут он наконец поднял голову. В глазах ее уже не полыхала ярость, а в голосе не звучала злость. – И вы мне абсолютно никто. Даже меньше чем никто.

– Я знаю, дорогуша, – проговорил Джошуа и вновь приник к ее губам.

Через несколько секунд он понял, что гнев окончательно ее покинул, уступив место страсти. Губы Фреи приоткрылись, ей каким-то непостижимым образом удалось высвободить руки, и она прижалась к нему всем телом.

– Не останавливайся! – порывисто проговорила она, когда он поднял голову, тщетно пытаясь призвать на помощь здравый смысл. – Не останавливайся!

– Фрея…

– Не останавливайся!!!

Кто кого подтолкнул к кровати, Джошуа так и не понял, но через несколько секунд они уже лежали на узком ложе, тяжело дыша и срывая друг с друга одежду. Фрея стянула с него сюртук и жилет, вытащила из панталон рубашку, обняла его обеими руками, наслаждаясь теплом его тела. Джошуа отогнул большими пальцами декольте парадного муслинового платья Фреи и, взяв в руки ее груди, принялся массировать соски. Потянувшись к ней, он заметил бешено пульсирующую жилку и жадно прильнул к ней губами.

Внезапно в голову ему пришла одна мысль, моментально отрезвившая его. Подняв голову, он взглянул Фрее прямо в глаза.

– Дорогуша, – прошептал он, – ты девушка?

Очень может быть, что она уже успела потерять невинность в то время, когда воспылала страстью к Киту. Если же нет… Додумать Джошуа не успел.

– Подними руки, – приказала Фрея.

Джошуа послушно выполнил приказание, и его рубашка полетела на пол, присоединившись к валявшимся там сюртуку и жилету.

– Так ты девушка?

– Не смей останавливаться! – И Фрея одной рукой притянула его голову к себе, а другой принялась нащупывать пуговицы панталон.

И Джошуа понял, что ответ на его вопрос – да. В противном случае Фрея прямо сказала бы ему, да и дело с концом. Но в этот момент его грудь прижалась к ее груди, а язык скользнул ей в рот.

– Дай я тебе помогу, – прошептал он несколько секунд спустя и, слегка отстранившись, сам расстегнул пуговицы.

Однако Фрея все-таки сделала то, что задумала: стащила с него высокие сапоги, чулки, а потом и панталоны. Джошуа стянул с нее платье прямо вместе с сорочкой, а потом и шелковые чулки, чувствуя, что чем меньше на ней остается одежды, тем меньше в его голове остается здравого смысла.

Охваченные пламенем страсти, они вновь жадно приникли друг к другу. Если Фрея и была девушкой – а Джошуа мог побиться об заклад, что так оно и есть, – она абсолютно не стеснялась ни своей наготы, ни его. Впрочем, Джошуа всегда подозревал, что у этой девицы неуемный темперамент и что она единственная в своем роде.

Когда он коснулся маленького бугорка у нее между ног, она с готовностью раздвинула ноги. Джошуа почувствовал, что она уже влажная и готова его принять. Страсть захлестнула его. Приподнявшись на локтях, он еще шире раздвинул ей ноги и, обхватив за ягодицы, вошел в нее.

И тотчас же понял, что она и самом деле девушка: вскоре его плоть наткнулась на преграду. В то же время он чувствовал, что Фрея объята яростным огнем желания, что она горячая и влажная, и, не в силах сдерживаться, рванулся вперед. Как сквозь сон, услышал он, как Фрея непроизвольно вскрикнула, и подумал, что не следовало спешить, что нужно было взять ее медленно и осторожно.

Впрочем, Джошуа понимал, что никакой осторожности Фрея не потерпела бы.

То, что происходило дальше, было больше похоже на борьбу, чем на занятие любовью. Джошуа понятия не имел, как долго это продолжалось. Знал лишь, что ему каким-то непостижимым образом удалось сдерживаться и он проделывал это до тех пор, пока Фрея не издала сладостный стон и не содрогнулась в сладких конвульсиях. Но уже через секунду Джошуа тоже достиг пика блаженства.

Несколько секунд, а может быть, минут спустя – Джошуа понятия не имел, сколько времени они провели на узкой койке, – он обнаружил, что и он, и Фрея оба липкие от пота, хотя огонь в камине, похоже, уже давно догорел, и дышат так, словно пробежали сто миль. Подняв голову, он взглянул на Фрею.

Волосы ее разметались по плечам непослушными прядями, щеки раскраснелись, грудь прерывисто вздымалась, губы были приоткрыты, а веки полуопущены.

– Ну что ж, дорогуша, – прошептал он, – теперь мы влипли в историю, из которой уже не выпутаться.