Глава 5

– Ради Бога, объясни, почему ты туда поехал?

Колин раздраженно расхаживал в своем кабинете перед камином, гнев душил его.

– Потому, – беспечно ответил Жак.

Колин взглянул на предмет, который держал в руке – на миниатюре было изображение Амелии в том виде, в каком ее позволительно видеть только любовнику. En dishabille, одно плечо соблазнительно обнажено почти до соска, волосы распущены, алые губы полураскрыты. Как будто она долго и с удовольствием предавалась страсти.

Для кого была сделана эта миниатюра? Ясно, что не для него. Она была заказана много месяцев назад.

– Она прекрасна, месье.

Остановившись у камина, Колин тяжело оперся о него, он жалел, что не видел ее.

– Какое платье на ней было?

– Желтое.

– Она подошла к тебе сама?

– Можно и так сказать. – Жак сел и лениво закинул руку на спинку дивана. Его спокойствие совершенно не соответствовало возбуждению Колина. – Я восхищен ею.

Колин шумно вздохнул.

– Проклятие. Я хотел держаться на расстоянии.

– Зачем? Чтобы оберегать ее? Ее прекрасно охраняют. – Француз тихонько постукивал пальцами по деревянной раме спинки дивана. – Почему?

– Ее сестра и муж сестры – преступники. Они боятся, что ее используют как оружие против них. – Отойдя от камина, Колин тяжело опустился в кресло у стола.

– А я думал, что ее отец был довольно важной персоной.

– Виконт – да. – Жак вопросительно поднял брови, и Колин продолжил: – Сильнее его жадности была только его жестокость. Он не признавал ничего, кроме своих интересов и желаний. Он женился на хорошенькой вдове, чтобы воспользоваться красотой ее дочери, сестры Амелии. Он посылал Марию в лучшие школы, а затем выгодно выдавал замуж за мужчин, которых потом убивал, чтобы получить долю наследства, причитавшуюся их вдовам.

– Mon Dieu! – Жак перестал постукивать пальцами. – Почему она не сбежала?

– У лорда Уэлтона была Амелия, и он использовал ее, добиваясь от Марии соучастия.

Лицо француза стало суровым.

– Надеюсь, он получил по заслугам. На свете есть мало вещей, которые я считаю более отвратительными, чем преступления против собственной семьи.

– Лорда повесили. Попытки Марии освободить сестру привели ее к Кристоферу Сент-Джону, известному пирату и контрабандисту. Вместе им удалось освободить ее и обвинить Уэлтона в убийстве двух мужей Марии. – Колин провел рукой по волосам. – Эта история намного сложнее, но достаточно сказать, что Сент-Джон и его жена относятся к людям, имеющим множество врагов.

– Принимая во внимание прошлое и настоящее положение мисс Бенбридж, еще более странным кажется то, что она подошла ко мне.

– Амелия всегда была непредсказуема. – Он снова посмотрел на миниатюру. В ней было неотразимое очарование, которого он не должен был замечать.

– Что еще вы получили?

– Приглашение. Она просила встретиться с ней на музыкальном вечере у Фэрчайлда. Еще один шанс увидеть ее и поговорить.

– Вы поедете?

– Думаю, было бы лучше уехать из города, – сказал он, перебирая в уме города. Он мог бы поехать в Бристоль, откуда был родом Картленд, мог посмотреть, нет ли там чего-нибудь интересного. У такого человека, как Картленд, не могло быть безупречного прошлого. У Колина должно быть что-то, что заставит людей развязывать языки. – Мы не можем слишком долго оставаться в одном месте.

– А я только начал испытывать меньшее отвращение к Лондону, – с иронией сказал Жак.

Колин знал: француз мужественно скрывал это, но находил Англию отвратительной и явно желал вернуться домой.

– Тебе не обязательно ехать со мной. – Колин улыбкой смягчил свои слова. – Откровенно говоря, я не понимаю, почему ты здесь.

Жак пожал широкими плечами.

– Некоторые люди рождаются, чтобы управлять. Я рожден для службы. – Он встал. – Начну укладывать вещи.

– Спасибо. – Колин сжал в кулаке драгоценное изображение Амелии, затем положил миниатюру в ящик рядом с маской. – Я помогу тебе.

Поднявшись, он сказал себе, что держаться подальше от Амелии – это самое лучшее, что можно сделать для нее.

Но ее портрет не выходил у него из головы, терзая душу так, что Колин сомневался, выживет ли.

Амелия всегда отличалась живостью. Необычное детство приучило ее ненавидеть одиночество так же сильно, как и искать его. Она никогда не могла долго усидеть на одном месте и часто выражала желание побыть одной, даже во время обеда с немногочисленными гостями. Уэр понимал ее беспокойную натуру и всегда спешил пригласить на прогулку.

Поэтому, когда она отпросилась на несколько минут в комнату для отдыха, Уэр не обратил на это особого внимания, как и леди Монтроуз, сопровождавшая Амелию в качестве дуэньи. Они оба улыбнулись и кивнули, отпуская ее.

«Если бы пришел Монтойя!»

Как можно тише Амелия пробралась вниз и проскользнула в удобно расположенную нишу, но шум приближавшихся голосов предупредил, что ее могут обнаружить. С сильно бьющимся сердцем она ждала, когда пройдут гости.

Придет ли он? Нашел ли он способ? Его присутствие на маскараде заставляло думать, что он принадлежал к высшему обществу. Представления его леди Фэрчайлд было бы достаточно, чтобы получить приглашение и на сегодняшний вечер. Однако когда она спросила о нем, в ответ получила лишь непонимающий взгляд хозяйки.

Его не пригласили.

А это означало, что его здесь не будет.

Если его интерес к ней был связан с Сент-Джоном, то он бы знал, как войти в дом и найти маленькую гостиную. Или ему лучше не приходить сюда? Принимая во внимание людей, с которыми она жила, и человека, за которого обещала выйти замуж, Амелия не могла позволить себе никакого скандала. Но сердце безрассудно пренебрегало создавшимся положением и требовало исключительно того, чего хотело. Она не знала, что бы делала, если бы он принял ее приглашение; она только хотела, чтобы он пришел.

В этот вечер она оделась очень старательно, выбрав платье из темного, тяжелого дамасского сапфирового шелка, на фоне которого выделялись изящные серебряные кружева, украшавшие лиф, локти и нижние юбки. С сапфирами в волосах, на шее и на пальцах она выглядела старше и искушеннее.

Если бы только она верила в это сама. А она чувствовала себя девчонкой, задыхавшейся от желания увидеть Колина и жаждущей тех чувств, которые только он один пробуждал в ней. Она думала, что больше никогда не испытает ничего подобного. Но чувства, которые вызывал у нее незнакомец в маске, заставляли ее трепетать и бояться.

Наконец она добралась до маленькой гостиной, которую указала в своей записке. Сара знала об этой комнате от кузины, которая служила в доме Фэрчайлдов, и сообщила об этом Амелии, чтобы та могла найти тихое местечко, если потребуется.

Положив пальцы на ручку двери, Амелия остановилась и глубоко вздохнула, пытаясь успокоить разыгравшиеся нервы. Затем открыла дверь и проскользнула в комнату. Шторы были раздвинуты, и серебряный свет луны лился через окно в комнату.

Амелия подождала, пока ее глаза привыкнут к слабому освещению. В ожидании она затаила дыхание, кровь стучала в висках, заставляй напрягать слух, Амелия надеялась, что Монтойя здесь и окликнет ее.

Но не услышала ничего, кроме тиканья часов на каминной полке.

Амелия направилась к окну и повернулась, оглядывая комнату. Два небольших дивана, канапе, два кресла, разного размера столики, расставленные кругом… Монтойи не было.

Она вздохнула, с беспокойством перебирая складки своих пышных юбок. Возможно, она пришла слишком рано или у него возникли какие-то трудности. Она выглянула из окна почти со страхом. Но там Монтойи тоже не было.

Она заходила по комнате, сопровождаемая неумолимым тиканьем часов. Сердце забилось спокойнее, и дыхание пришло в норму. От разочарования у нее опустились плечи и уголки рта. Прошло минут десять, Амелия понимала, что нельзя больше задерживаться, хотя готова была ждать всю ночь.

Она направилась к двери.

– Ну вот теперь ничто не будет отвлекать меня от приготовлений к свадьбе, – тихо сказала она.

– Для кого была сделана миниатюра?

Она застыла, задрожав от этого мрачного глубокого голоса, словно теплыми объятиями обволакивавшего ее. Мурашки пробежали по обнаженной коже, а губы раскрылись, не издав ни звука.

Широко раскрытыми глазами она снова осмотрела комнату. И только тут увидела в дальнем углу слабое мерцание белой полумаски и белого шейного платка. Монтойя снова был в черном, что давало ему возможность скрываться в темноте неосвещенной комнаты.

– Для лорда Уэра, – ответила она, слегка ошарашенная неожиданным появлением своего призрака и сознанием, что он все время находился здесь. Наблюдал за ней. Зачем маска? Что он скрывает?

– Зачем ее сделали? – грубо спросил он. – Такие подарки жених обычно не получает от невинной невесты.

Она шагнула к нему.

– Оставайтесь там и отвечайте на вопрос.

Амелия сердито поморщилась от его резкости.

– Я хотела, чтобы он увидел меня совсем в другом свете.

– Он увидит вас со всех сторон.

В его голосе она заметила горечь, эта горечь приглушила ее тревогу, и Амелия смогла сказать то, чего не сказала бы раньше:

– Я хотела показать ему, что готова разделить с ним постель, – призналась она. Мгновенная напряженность в его фигуре стала почти ощутимой.

– Почему он в этом сомневался?

– Разве мы должны говорить о нем? – Она нетерпеливо топнула ногой. – Из-за того что вы так долго прятались в углу, у нас осталось очень мало времени.

– А мы и не говорим о нем, – вкрадчиво сказал Монтойя. – Мы обсуждаем, почему такой интимный подарок, предназначенный вашему жениху, оказался у меня. Вы намеревались заставить и меня увидеть вас в другом свете?

Амелия заметила, что непроизвольно нервно перебирает пальцами, и спрятала руки за спину.

– По-моему, вы и так видите меня в другом свете, – пробормотала она, – несмотря ни на что.

В темноте блеснула его белозубая улыбка.

– Так если я, чужой человек, вижу в вас чувственное создание, то почему вашему будущему мужу трудно это увидеть?

Она помолчала, застигнутая врасплох его проницательностью.

– Какого ответа вы ждете от меня? Мне не подобает обсуждать личную жизнь.

– А подобает присылать мне свой соблазнительный портрет?

– Если это так вас беспокоит, верните его. – Она протянула руку.

– Никогда, – прорычал он. – Я ни за что не верну его.

– Почему же? – Она с вызовом подняла бровь. – Хотите использовать его против меня?

– Как будто я когда-нибудь позволю кому-то посмотреть на него.

Инстинкт собственника. Ясно как день. Он считает ее своей собственностью. Амелия была приятно удивлена.

– Почему лорд Уэр не видит вас такой, какой вы хотели бы выглядеть в его глазах? – спросил он, наконец, приближаясь к ней.

Его высокая фигура вышла из тени, и сердце Амелии снова бешено забилось. В его движениях было что-то хищное и одновременно элегантное, полы камзола слегка покачивались от его решительной походки. Сдерживаемая мощь скрывалась под приятными манерами. Это делало его привлекательность еще обольстительнее, и Амелии захотелось увидеть его раскованным и свободным. У него были четкие черты лица, а красиво изогнутые губы так и хотелось поцеловать.

«Так вот чего я хочу, – неожиданно поняла она. – Вот почему мне необходимо было увидеть его еще раз».

Она была готова к честности, чтобы достигнуть этой цели. «Мы всего лишь стали компаньонами».

– Это не брак по любви? – спросил он, остановившись в нескольких шагах от нее.

– Я не должна отвечать на этот вопрос.

– А я не должен находиться здесь. Вы не должны были заманивать меня.

– Вы меня преследовали.

Он покачал головой:

– Нет. Жак сделал это по своей воле. Я уезжаю из города. Мне надо держаться на расстоянии от вас, пока дело не зашло слишком далеко.

– Вы можете уехать? Разве вы забыли, как мы танцевали в саду? – Она дотронулась до сапфиров на своей шее. – Разве вы не помните нашего поцелуя?

– Я не могу не вспоминать его. – Он шагнул к Амелии и, как будто разорвав свои оковы, крепко прижал ее к себе. – Днем. Ночью.

Амелия почувствовала горячий взгляд, устремленный на ее губы. Она облизнула нижнюю губу и вдохнула запах, исходящий от его кожи. Это был экзотический, острый, звериный запах, свойственный только самцу. Что-то невольно шевельнулось внутри ее.

– Вспоминайте, – сказала она, ее грудь, прижатая к его груди, вздрагивала от прерывистого дыхания.

У Монтойи вырвалось тихое проклятие.

– Вы его не любите.

– Я хотела бы полюбить его. – Она нерешительно просунула руки под его камзол и обняла за талию.

Его тело пылало как в лихорадке, Амелия чувствовала это даже сквозь одежду.

– Ваше сердце уже занято?

Она судорожно вздохнула.

– Некоторым образом.

– Почему я?

– А почему маска? – возразила она с неприятным ощущением, что вопросы раздели ее догола.

Он пристально посмотрел ей в лицо:

– Моя внешность не та, какую вы бы хотели увидеть.

Ее глубоко встревожила категоричность его тона. Чувство неуверенности овладело ею настолько, что она убрала руки и попыталась отодвинуться. Он держал ее крепко.

– Давайте все решим сейчас, – сказал он, касаясь загрубелыми пальцами ее щеки. – Чего вы хотите от меня?

– Вы заинтересовались мною из-за Сент-Джона?

Монтойя покачал головой.

– Мои мотивы просты. Я увидел красивую девушку. Я забыл о приличиях и начал преследовать, что вас смутило. Я попытался извиниться. Вот и все. – Он провел руками по ее спине и, поглаживая, притянул к себе.

Он был такой мускулистый, такой крепкий, что Амелии хотелось прильнуть к нему и ощупать без всякого стеснения. Только один мужчина так близко прижимал ее к себе. Всего лишь недавно она сказала бы, что ее способность получать наслаждение от таких объятий умерла вместе с Колином. Теперь она знала, что это Неправда.

Как удивительно было найти Монтойю.

Или, вернее, как удивительно, что он нашел ее.

– В тот вечер… Вы видели, что появились другие люди, – напомнила она.

– Видел. – Он сурово сжал губы. – Я человек, обремененный темным прошлым. Вот почему вам не следует посылать за мной.

– Вы не обязаны были приходить. – Темное прошлое, вот что помогло ему различить тайные сигналы, которые большинство аристократов просто не заметили бы. Кто же он?

Уголок его рта насмешливо приподнялся, и она дотронулась до него кончиком пальца. Она не заметила никакого уродства ни в прорезях маски, ни около рта. Амелия могла рассмотреть только экзотический разрез его черных глаз и губы, созданные для греха. Овал лица, форма головы и сила тела были совершенны. Амелия чувствовала, что могла бы целовать его часами, и это никогда бы не надоело ей.

Она дотронулась до края маски:

– Позвольте мне посмотреть на вас.

– Нет! – Он грубо оттолкнул ее руку, затем снова схватил и поцеловал тыльную сторону ладони. От прикосновения его губ даже к перчатке она ощутила, как по коже пробежали мурашки. – Поверьте мне. Правда может оказаться непереносимой.

– Поэтому вы и не ухаживаете за мной?

Монтойя застыл на месте.

– А вы бы этого хотели?

– Вы испытываете такие чувства ко многим женщинам? – Она посмотрела на его горло и заметила, как он сглотнул.

– У меня были подобные чувства только к одному человеку, и он потерян для меня, как и ваша любовь для вас.

Неожиданно он еще крепче обнял ее и прижался губами к ее лбу.

– Вы уже упоминали о потерянной любви, – с волнением сказал он.

– Иногда возникает чувство, что потеряна какая-то часть меня самой. Это невыносимо. Не понимаю, почему мои чувства все еще живы после всех этих лет, как будто он может вернуться, какая-то часть меня ждет его. – Она сжала руки под его камзолом. – Но когда я с вами, я думаю только о вас.

– Я вам напоминаю его?

Она покачала головой.

– Он был так полон жизни, необуздан; вы сдержаннее, но… как-то примитивнее. – Она смущенно улыбнулась. – Как глупо это звучит.

– Вы сами вызываете эту примитивность, – сказал он, касаясь щекой ее виска. Он был так близко, что его запах заглушал все чувства Амелии, и от этого кружилась голова. Радость, горячая и сладостная, переполняла ее. Как будто она проснулась после нескольких лет забытья. Амелия чувствовала свою вину, отягощенную сознанием, что она предает Уэра, но не могла побороть влечение к Монтойе. Оно было слишком сильным, слишком стремительным и пьянящим.

– Я бы охотно проверила это… – нерешительно предложила она.

– Вы делаете мне предложение, мисс Бенбридж? – спросил он, тихо рассмеявшись, его смех привел ее в восхищение. Такой смех стоил многого. И она уже перебирала в уме анекдоты, которыми могла бы развеселить графа.

– Я хочу увидеться с вами еще раз.

– Нет. – Она прижалась щекой к его груди, его большое тело целиком прикрывало ее. В его объятиях она чувствовала себя так спокойно. Ей было тепло. Приятно. Восхитительно. Могут ли два человека часами обнимать друг друга? Она невольно насмешливо фыркнула. Целые часы поцелуев и объятий. Она с ума сошла.

– Это был смех? – поддразнил он. Она покраснела.

– Не пытайтесь перевести разговор на другое.

– Мы должны расстаться, – сказал он со вздохом сожаления. – Вы уже слишком долго отсутствуете на балу.

– Почему вы сразу ничего не сказали, когда я вошла?

Монтойя попытался отойти от нее, но она не отпустила. Две части его души, боровшиеся друг с другом – одна хотела удержать ее, а вторая оттолкнуть, – казалось, прекращали борьбу.

Амелия улыбнулась так, как умеют улыбаться только женщины.

– Вы не могли позволить мне уйти, не могли же?

– Не говорит ли в вас тщеславие?

– А это ваша отговорка?

Очаровательная ямочка, мелькнувшая на его щеке, вызвала у нее внутренний трепет.

– Если бы я находился в другом положении, ничто не удержало бы меня, и вы стали бы моей.

– О? – Она взглянула на него из-под опущенных ресниц. – Вы пришли сюда с благородными намерениями или чтобы соблазнить меня, что сейчас и делаете?

– Очень мило… – Он снова рассмеялся. – Если кто-то кого-то соблазняет, так это только вы одна.

– В самом деле? – Ее груди налились и отяжелели, корсет неприятно сдавливал их. Во рту пересохло, а ладони стали влажными. Амелия чувствовала себя соблазненной. А его тело тоже так воспринимало ее? – Что же я с вами делаю?

– А что? – Его улыбка была так обаятельна. – Вы можете делать что-то еще?

– А вы этого хотели бы?

– Когда это вы стали такой любительницей флирта?

– Возможно, я всегда была такой, – ответила она, с напускной скромностью хлопая ресницами.

Монтойя задумался.

– Сможет ли Уэр справиться в вами? – Он взял ее руки за запястья и снял их со своей талии.

– Простите? – Амелия нахмурилась, когда он, обойдя ее, направился к двери.

– Вы дерзкая распутница. – Он, прищурив глаза, взялся за ручку двери.

– Я не распутница. – Она сложила руки на кринолине.

– Вы обязательно попадете в беду, если за вами не будут получше присматривать.

Она надменно подняла бровь.

– Всю жизнь за мной присматривали.

– И все же вы здесь, заманиваете незнакомцев вызывающими миниатюрами и, что в высшей степени неприлично, устраиваете тайное свидание.

– Вас никто не заставлял приходить! – Возмущенная его снисходительным тоном, она топнула ногой.

– Это правда. И я больше не приду.

Это прозвучало слишком знакомо. Он спрашивал ее, не напоминает ли ей Колина. До этого момента не напоминал. У них было различное телосложение, в их голосах звучали разные акценты, а походка по-разному выражала уверенность. Шаги Колина были тяжелее, как будто он силой утверждал свое присутствие. У Монтойи в походке сквозила вкрадчивость, не столь явно подчеркивающая его превосходство.

Но их ослиное упрямство в желании избавиться от нее было совершенно одинаково. Когда она была еще девчонкой, ей приходилось мириться с этим. Но сейчас все иначе.

– Как хотите, – сказала она и, намеренно соблазнительно покачивая бедрами, направилась к нему. – Если вам так легко уйти и оставить меня здесь, то будет лучше, если вы уйдете.

– Я не говорил, что легко, – рассердился он. Амелия прикоснулась к его руке, сжимавшей дверную ручку.

– Прощайте, граф Монтойя.

Он повернул голову, и она мгновенно прижалась губами к его губам. Он замер, и она, воспользовавшись этим, откинула голову, чтобы поцелуй стал более страстным. Монтойя тяжело задышал, но не шевельнулся. Она не знала, что делать дальше, и, не получив ответного поцелуя, оказалась в неудобном положении. Возможно, она действовала непродуманно. Закрыв глаза, Амелия положилась на инстинкт. Ее руки легли на его напряженные плечи, и дрожь пробежала по телу графа. Она лизнула его нижнюю губу, и у него вырвался стон. От восторга и страха все взбунтовалось у нее внутри. Что, если их застанут? Как она это объяснит?

Затем это перестало ее беспокоить, потому что делать с ним то, чего хотелось, было слишком восхитительно. Он не отвечал на ее ласки, но и не препятствовал им. Подняв руки за его спиной, она стянула перчатку и сложила пальцы на его шее. Как только ее пальцы коснулись его кожи, он сдался. Хватая воздух, он открыл рот, и она сунула в него свой язык, впитывая его вкус, словно вкус любимого блюда. Она потянула графа за косичку, и он заворчал.

Его язык ласкал ее рот умелыми скользящими движениями, которые заставляли ее стонать. Эти чуть слышные звуки окончательно сломили его. Он так быстро переменил положение, что она едва это заметила. Она оказалась прижатой к двери, а он сам целовал ее жадно и страстно.

– Проклятие, – хриплым шепотом выругался он. – Я не могу овладеть вами.

– Да вы даже и не пытаетесь!

– Я ничего не сделал. Ничего. Но факт остается фактом, обстоятельства делают меня неподходящим и опасным для вас.

Монтойя откинул назад ее голову и с жадностью впился в губы. Это был грешный поцелуй, полный чувственности. Восхитительный. Она привалилась к двери и впитывала его весь, без остатка, каждое движение его языка, каждое покусывание, каждую ласку его прекрасных губ. Она впитывала и просила еще тихими умоляющими звуками, которые разжигали его страсть.

Их разделяла маска и бесконечные тайны. Стена между чужими людьми, у которых не было ничего общего, кроме единственного момента, и все же Амелия чувствовала, что между ними существует связь, связь со всем происходящим.

Была ли это всего лишь похоть? Откуда она взялась, если Амелия не видела даже его лица? Похоть была, но лишь частью большого целого.

– Амелия, – хрипло произнес он, его горячее дыхание обжигало ее влажную кожу. Полураскрытыми губами он провел по ее лицу от подбородка до скулы. – Я хочу раздеть тебя, положить в постель и целовать всю, до самых кончиков пальцев.

Дрожь пробегала по ней от этих возбуждающих слов и от образов, возникавших в ее воображении. «Рейнальдо».

– Я должен уехать из города, иначе это произойдет, а я не смогу предъявить на тебя права. Сейчас не смогу.

– Когда? – Терзаемая желанием, разрывавшим ее тело, она пообещала бы все, только бы еще раз увидеть его.

– У тебя есть Уэр, старинный друг, который может дать тебе то, чего я не могу.

– Может быть, мы сможем быть друзьями?

– Ты говоришь это, потому что плохо знаешь меня.

– Я хочу узнать тебя. – Она издала чувственный гортанный звук. Никогда еще ее голос не звучал так, он взволновал графа. Она почувствовала это по силе его объятий. – Я бы хотела, чтобы и ты узнал меня.

Он отстранился, и она вдруг поняла, что ей нравится его маска. Она возбуждала ее. Странно, но это было так. Маска уже не пугала, а как-то успокаивала. Амелия понимала, что слишком открыто проявляет свои чувства, а маска прикрывает не только его, но и ее.

– Единственное, что тебе необходимо обо мне знать, – хрипло сказал он, – это то, что есть люди, желающие моей смерти.

– Такое заявление могло бы отпугнуть других женщин, – ответила она, потянувшись к его губам, – но я живу с людьми, имеющими множество врагов. Можно сказать, что я тоже нахожусь в подобном положении просто потому, что связана с ними.

– Ты не заставишь меня изменить решение, – проворчал он, лаская языком ее раскрытые губы, тело не слушалось его.

– Я пыталась выйти из комнаты, ты задержал меня.

– Ты поцеловала меня, – упрекнул он. Амелия пожала плечами:

– Твои губы мешали мне. У меня не было другого выхода.

– Ты настоящее бедствие. – Он наклонился и в последний раз поцеловал ее. Нежнее. Дольше. – Теперь нам пора расстаться, пока нас не застали.

Она кивнула, понимая, что он прав, она отсутствовала слишком долго.

– Когда я снова увижу тебя?

– Не знаю. После твоей свадьбы, вероятно. А может быть, никогда.

– Почему? – За этот вечер она задавала этот вопрос бесконечное число раз и все еще не получила ответа. Неужели он не понимает, что значит чувствовать себя живой рядом с другим существом? Она до этой встречи с ним не осознавала, что ее душа спала.

– Потому что Уэр сможет дать тебе то, чего я дать тебе не могу.

Она была готова возразить, но в эту минуту повернулась ручка двери. У Амелии перехватило дыхание. Она застыла на месте.

Монтойя отстранился от нее и мгновенно исчез в темном углу. Дверь за спиной Амелии распахнулась и оттолкнула ее. Повернувшись, она увидела незваных гостей.

– Милорд, – присела она в реверансе.

Мрачный Уэр вошел в комнату.

– Что вы здесь делаете? Я обыскал весь дом. – Он пристально посмотрел на нее, и его губы сжались. – Вам есть, что мне сказать, не так ли?

Она кивнула и протянула ему дрожащую руку. Он вывел Амелию из комнаты, на минуту задержавшись в дверях, чтобы оглядеться. Не заметив ничего подозрительного, он увел ее от Монтойи, увел в будущее, в котором стало намного меньше порядка, чем всего лишь несколько дней назад.

Загрузка...