Неотразимая

Глава 20

Фиа дотронулась до лица Томаса, провела кончиками пальцев по его губам. Глаза ее светились, но были грустными, подобно лунному свету.

– Я никогда не знала раньше, что так может быть, – негромко сказала она.

Томас повернул голову, поцеловал ее ладонь. Он прочел сожаление в ее улыбке. Томас знал, что она сейчас скажет, еще до того, как услышал ее слова. Но когда она все же произнесла их вслух, каждое сказанное слово впивалось в его сердце подобно шипу.

– Это не должно повториться.

– Нет? Почему?

– Потому что... потому что потом будет еще больнее. Какая-то часть Томаса не соглашалась с этим, хотелось спросить: почему потом должно стать еще больнее? Почему то, что казалось единственно правильным и возможным, должно закончиться?

А другая его часть понимала и заставляла молчать. Фиа права. И Фиа видела признание своей правоты у него на лице. Прежде чем он успел прочесть ее мысли, она опустила голову и отвернулась. Потом надела нижнюю рубашку и принялась затягивать на ней тонкий шелковый шнурок. Она выглядела такой беззащитной.

Если бы это была сказочная история, то они уснули бы в объятиях друг друга. А, проснувшись, снова бы обнялись, шептали бы друг другу нежные обещания и клятвы и, поднявшись со своей постели из сосновых иголок, направились бы навстречу солнцу.

Но их история была совсем не сказочная.

Томас отвернулся и посмотрел в сторону, с горечью отмечая, что они не существуют отдельно от своего прошлого, от того, что важно не только для них самих, но и для других. Томасу было достаточно взглянуть на восток в сторону Острова Макларенов, чтобы увидеть тех, кого он вернул на родную землю, и понять, как мало у него времени на собственные чувства, на собственную боль, даже если эта боль смертельна.

Если бы все было иначе... Он все еще изгнанник, хотя находится на своей земле. Ему скоро придется покинуть ее, быть может, навсегда, если он дорожит своей жизнью. А он очень дорожил жизнью.

И Фиа... Ведь она по-прежнему остается дочерью Карра. Ни неделя общения, ни несколько часов страсти не могут изменить этот факт. Он знал Фиа достаточно хорошо, чтобы доверить ей свою жизнь, но не настолько, чтобы доверить ей чужие жизни. Однако от этого желание обладать ею не становилось меньше. Если то, что произошло между ними, повторится вновь, а это вполне вероятно, поскольку нерастраченных чувств у них осталось еще очень много, его желания превратятся в навязчивую страсть, которую не укротят даже годы, сколько бы их ни прошло.

«Проклятие! – подумал Томас. – Я окончательно запутался. А ведь так хотел уничтожить в своей жизни все, что связано с Мерриками».

Он встал, оделся, натянул сапоги. Ему хотелось прикоснуться к Фиа, но он боялся, что ненасытная страсть вновь охватит его и он не совладает с собой.

– Пожалуй, уже слишком темно, чтобы возвращаться назад, да и тропу почти не видно. Нам придется переночевать в замке. – Фиа повернулась и взглянула на него. Выражение ее глаз явно противоречило невольно прозвучавшей повелительности в его словах. – Не волнуйся, я оставлю тебя в покое. Там хватит места. Есть уже почти законченные комнаты, найдется и кое-какая мебель. Ты займешь одну комнату, а я – другую.

«Под звездами», – добавил он мысленно. Он боялся находиться рядом с ней, потому что продолжал страстно хотеть ее. В конце концов, он всего лишь мужчина.

Фиа согласно кивнула, дождалась, пока он отыскал и привел лошадей. Со сдержанностью, достойной восхищения, он поднял и усадил ее в седло, а затем вскочил на свою лошадь.

По тропинке они спустились к узкой полоске земли, которая соединяла остров с основной землей. Когда они миновали перешеек, сумерки уже перешли в ночь. Над головами у них летали ночные птицы, на черном небе сияли яркие звезды. Со всех сторон доносился стрекот цикад. Факелы освещали только что восстановленную террасу. Несколько каменщиков все еще продолжали трудиться. В одном из них Фиа признала верзилу Джейми, который встретил их на берегу, когда они высадились. Джейми поднял свою огромную голову и, когда узнал Томаса, встал, чтобы поприветствовать их.

– Ага, – медленно произнес Джейми, переводя понимающий взгляд с Томаса на Фиа, – что ж, пора.

– Заткнись, Джейми. – В голосе Томаса прозвучало гораздо больше раздражения, чем верзила того заслуживал, даже если в его словах и был какой-то намек. – Распорядись, чтобы наших лошадей накормили. Леди Макфарлен будет ночевать здесь.

Верзила открыл было рот, чтобы сказать что-то, но, взглянув на решительное лицо Томаса, передумал и крикнул что-то через плечо. Томас спешился, не дожидаясь согласия Фиа, обхватил ее за талию и снял с лошади. Он встал позади нее, словно избегал смотреть ей в глаза.

Сердце Фиа сжалось от боли, но не от сожаления. Она понимала, почему Томас избегает смотреть на нее, почему делает вид, что равнодушен. Она знала, что его сжигает желание, желание безнадежное, приносящее только боль. Она знала это потому, что сама испытывала то же самое.

Пока они медленно спускались по тропе с холма к берегу, Фиа ехала позади и смотрела ему в спину. Она видела его широкие плечи, оценила, как ловко сидит он на лошади, словно сросся с ней в одно целое. Один вид его пробуждал в Фиа желание. Воспоминания, которым было всего-то несколько мгновений, о том, как его бедра прижимались к ней, как его широкая грудь накрывала ее, как его руки обнимали ее, были еще слишком свежи.

Можно сказать, ей повезло, что он понял ошибочность случившегося, ошибочность того, что они оба уступили желанию.

У Фиа никогда не было любовников только лишь потому, что она сама не хотела иметь их. А сейчас, когда она узнала, что это такое, она хотела его еще и еще. Она хотела Томаса не на час, не на несколько часов, а на всю оставшуюся жизнь. И завтра, и послезавтра, и потом, потом, потом... Но, желая этого, она ничего не добьется, разве только его смерти.

Если Карр когда-либо узнает, что она отдалась Томасу, он сразу же выдаст его властям. Томаса арестуют и повесят, а голову выставят на две недели на всеобщее обозрение. А с этим она уже не сможет жить.

Надо быть благодарной. Шесть лет назад она запретила себе думать о Томасе, но сейчас, к своему удивлению, вспомнила вкус тех своих детских мечтаний. Однако реальность превзошла все, о чем она тогда мечтала и что могла себе представить. Да, надо быть благодарной, довольной тем, что ей довелось испытать. Однако быть благодарной не получалось, хотелось еще, потому что она была такой же жадной и эгоистичной, как отец.

Но в отличие от отца она не подчинится своей ненасытности, она убережет Томаса от расплаты за ее жадность.

Фиа заставила себя посмотреть вокруг и в изумлении застыла, позабыв все свои мысли. Она невольно сделала шаг вперед, у нее перехватило дыхание. Фиа подняла голову и, казалось, не сознавала, что улыбается, увидев... увидев Мейден-Блаш.

– Говорят, – услышала она за спиной тихий голос Томаса, – что Дугал Макларен впервые увидел Элизабет Маккинтер на коленях у ее отца, когда ей было всего тринадцать лет. Дугал видел девочку только один раз, но этого было достаточно. – Томас глубоко вздохнул. – Дугал покинул дом Маккинтеров, зная, что старик собирается породниться с более богатой семьей, выдав дочь замуж. Однако Дугал поклялся, что Элизабет будет принадлежать только ему. Он приехал сюда, на этот остров, и построил замок – такой, чтобы был неприступен для врага. На его строительство ушло четыре года. Когда замок был готов, Макларен собрал вокруг себя семьдесят хорошо вооруженных шотландцев и отправился за Элизабет. К счастью, отец еще не успел выдать ее замуж, хотя, если бы она и была уже замужем, для Дугала это не имело бы ни малейшего значения. Едва увидев Дугала и его людей, Маккинтер согласился отдать ему дочь. Дугал привез Элизабет на этот остров. Замок тогда был еще безымянным... – Голос Томаса затих.

– Они так же стояли на вершине холма, и солнце так же клонилось к закату, – продолжила Фиа. Она отлично знала эту историю, потому что много раз слышала ее в детстве от Гунны. Фиа с любовью смотрела на серые камни замка, на окошки и башенки. – И Дугал торжественно поклялся, что в этом замке Элизабет не познает прикосновения ни одного мужчины, кроме него самого. И тогда Элизабет взглянула на него и покраснела. Шотландцы, которые были с ними и слышали клятву Дугала, увидели румянец на щеках его дамы. Они посмотрели на огромную серую крепость внизу, и им показалось, что в отблесках заходящего солнца крепость тоже зарделась от слов хозяина. С тех пор замок стали называть Мейден-Блаш – Румянец Девы.

Фиа повернулась и увидела, что Томас не сводит с нее глаз. Она подумала, что, как бы ни смотрел Дугал на свою невесту, выражение его лица вряд ли могло сравниться с выражением лица Томаса Макларена.

– До тех пор пока... – нарушил Джейми затянувшееся молчание. Он улыбнулся и с горечью в голосе добавил: – пока не появился Карр.

– Да, пока не появился Карр, – с грустью подтвердил Томас, отворачиваясь от Фиа.

Отец Фиа приобрел замок предательством. Он донес о якобитских симпатиях Макларенов, тайно дав показания против своего благодетеля Яна Макларена. И в благодарность за предательство получил Мейден-Блаш.

Получив замок, он тут же принялся его перестраивать. Он разукрасил его как только мог, добавил причудливые пристройки к его строгому силуэту и до неузнаваемости изменил весь облик замка.

Но теперь... Его гордые башни больше не скрывала тиара непонятных украшений и пристроек. Бойницы и амбразуры ровными рядами окаймляли замок. Серые камни, из которых были сложены его стены, сливались друг с другом и казались одним целым.

– Это чудесно, Томас! – восхищенно произнесла Фиа. – Но где ты достал деньги?

– Знаешь, каперство у меня получается неплохо, – улыбнулся Томас.

– Но я считала, что ты владелец корабельной компании! – удивилась Фиа, поворачиваясь к нему.

– Как тебе сказать, я понемногу занимаюсь тем и другим, – пояснил Томас, неопределенно пожимая плечами.

– Понятно, – отозвалась Фиа. Она действительно понимала. Плавание по морям, кишащим пиратами, само по себе опасно. Однако захват чужих кораблей еще опаснее. Фиа не нравилось, что он так рисковал собой, и, похоже, достаточно часто.

– Фиа, я хорошо делаю то, чем занимаюсь, – проговорил Томас, твердо глядя на нее серо-голубыми глазами. – Кроме того, в это строительство вложены не только мои деньги. Джейми Крег и еще дюжина других тоже занимаются чем-то подобным, и у них есть кое-какие средства.

– Я понимаю. – Фиа отвела глаза. Она не имеет права сердиться на него, и еще меньше у нее прав бояться за него. То, что произошло между ними чуть ранее, ничего не меняет и не дает ей никаких прав по отношению к нему. Иначе он может подумать, что она каким-то образом претендует на него, а это ему не понравится.

Фиа взяла себя в руки и вновь взглянула на очертания огромного замка, который требовал стольких забот со стороны Томаса. Поэтому радость, испытанная ею вначале, уменьшилась.

– Откуда ты узнал, как первоначально выглядел замок? – поинтересовалась Фиа, стараясь не выдавать своих чувств.

– Мы полагались на память тех, кто жил здесь еще до Карра, – ответил Томас.

– А много их осталось?

– Нет, мало.

– Да и помнят они очень плохо и мало что, – вмешался Джейми. Лоб его прорезала глубокая морщина. – Томми, я вот как раз хотел с тобой поговорить, – он закусил губу, – у нас, знаешь ли, затруднения.

– Какие? – Томасу удалось наконец сосредоточиться на замке.

– Знаешь, мы не нашли никого, кто бы помнил, как были расположены комнаты в центральной части замка, – сказал Джейми. – У нас есть планы северного и южного крыльев здания, потому что люди, которые там жили, еще помнят расположение комнат в них. А вот как была распланирована центральная часть, никто не помнит.

– Проклятие! – тихо выругался Томас. – Но мы же можем сами как-то догадаться.

– Понимаешь, по фундаменту довольно трудно определить, как располагались комнаты. – Джейми посмотрел на Томаса с сомнением.

– Может, я смогу чем-то помочь? – вставила Фиа. Она помнила планировку замка наизусть, причем не только после перестройки при Карре, но и до нее.

Томас повернулся и посмотрел на нее, точно предупреждая. Фиа спокойно встретила этот взгляд. Она не выдаст свое имя. Она понимала лучше Томаса, как опасно быть дочерью Карра.

Джейми посмотрел на нее с любопытством.

– Я гостила в этом замке, – объяснила Фиа. – Однажды я провела здесь целый сезон.

Джейми вопросительно посмотрел на нее, но она слишком поздно поняла, что шесть лет назад, когда сгорел замок, она была еще ребенком, по крайней мере, в представлении большинства, и вряд ли могла быть гостьей Карра. Однако Фиа быстро спасла ситуацию.

– Точнее сказать, моего отца пригласили в замок, – нашлась она. – Моя мать к тому времени уже умерла. Поэтому отец всегда брал меня с собой. Лорд Карр разрешал мне пользоваться своей огромной библиотекой. Там было много книг и рисунков с изображением замка. Если я правильно помню, эти рисунки были сделаны одной из девушек рода Макларенов. На многих из них были изображены интерьеры замка и центральной его части. Полагаю, что именно там и жила та девушка, которая сделала все эти рисунки.

– Неужели это правда, леди Макфарлен? – вырвалось у Джейми. Он смотрел на нее так, будто она была манной, посланной ему с небес.

– Да, – подтвердила Фиа.

– И вы помните эти рисунки?

– Я очень хорошо помню эти рисунки, потому что я их копировала, – сказала Фиа и невольно улыбнулась, глядя в изумленное лицо Джейми. – Делать мне тогда было больше нечего.

У Джейми вырвалось восклицание, его огромное лицо озарилось широкой улыбкой. Он похлопал Томаса по плечу.

– Так вот зачем ты ее сюда привез! А я-то всегда думал, что ты из тех, кто не смешивает удовольствие с работой. Хотя должен сказать, одного взгляда на эту леди достаточно, чтобы я тебя не винил.

– Заткнись, Джейми! – резко произнес Томас, в его голосе прозвучали неодобрение и тревога. Однако Джейми не замечал неудовольствия Томаса. Все его затруднения разрешились в одно мгновение, да еще так удачно.

– А вы начнете делать эти рисунки для нас прямо завтра, леди Макфарлен? – тут же спросил Джейми.

– Конечно, могу, вернемся в дом, и я нарисую все, что помню.

– Вернетесь? – с возмущением повторил Джейми. – Да зачем же время терять? Вот что я вам скажу. Завтра я приготовлю для вас в замке очень хорошую комнату и обставлю ее очень уютно, и не надо вам утруждать себя – ездить верхом туда-сюда. Если вы останетесь, вы быстрее нам все расскажете. – Он повернулся к Томасу. – Лучше ей здесь остаться, Томас.

Остаться с Томасом в замке, говорить с ним, всегда чувствовать его рядом, выглянуть из окна и увидеть его... Эта мысль сразу понравилась Фиа, захватила ее. Она не могла отказать себе в удовольствии видеть Томаса еще несколько дней.

Она подошла к нему, подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Это правильно, Томас, будет лучше, если я останусь, – проговорила она.

В глубине его глаз вспыхнуло маленькое пламя. Он протянул было к ней руку, но потом, словно передумав, опустил ее.

– Пусть она останется, – согласился он.