Неотразимая

Глава 21

Дорога, ведущая в лондонские доки, была заполнена экипажами, телегами, колясками, проехать по ней было совершенно невозможно. Джеймс Бартон высунулся из окна экипажа и крикнул кучеру:

– Я здесь выйду, пойду дальше пешком!

– Как же, пойдете пешком, затянули меня сюда, а сами уйдете. Как мне выбираться отсюда? Как я здесь развернусь? – недовольно проворчал кучер и сплюнул.

Джеймс протянул ему монеты и вышел из экипажа. Отсюда до места стоянки «Морской колдуньи» оставалось еще несколько миль. Он обещал Томасу, что поведет «Морскую колдунью» вокруг мыса Доброй Надежды, и сдержит обещание. До отплытия оставалось всего два дня. А сегодня он собирался произвести инспекцию корабля, чтобы определить, насколько тот готов к плаванию. Вдобавок так можно и время убить, особенно теперь, когда он понял, что негоже наведываться к прелестной Саре Лейтон по три дня кряду. С тех пор как исчезла Фиа, а Томас отправился на корабле бог знает куда, он и так проводит слишком много времени в компании мисс Лейтон.

В тот день, когда Томас отвозил мисс Лейтон и Пипа из Сент-Джеймсского парка домой, Сара произвела на него огромное впечатление своей внешностью и искренней тревогой за брата. На следующий день он заехал к ним, чтобы вернуть шаль, которую она оставила в коляске. Сара пригласила его зайти и поблагодарила за помощь, оказанную брату. Они стали довольно часто видеться, и вдруг он понял, что проводит с ней уже все время.

– Бартон! – услышал он и повернулся, пытаясь разглядеть, кто окликнул его.

– Сюда, сюда! – донеслось снова.

На улице образовалась самая настоящая пробка, движение остановилось совсем. Из окошечка одной из карет показался серебряный набалдашник прогулочной трости и постучал по дверце. Внутри кареты Джеймс разглядел две фигуры: одна была болезненно худой, а другая в огромном напудренном парике. Это был лорд Карр.

– Да не стойте вы там с открытым ртом, сэр. Идите сюда! – приказал голос.

Это было именно то, что задумали Фиа и Джеймс. Они хотели, чтобы Карр нашел Джеймса и потребовал, чтобы тот сделал его компаньоном в своей страховой сделке. Джеймс должен был согласиться и уступить Карру только в обмен на бумаги, по которым Брамбл-Хаус переходил бы в управление к Джеймсу. А Джеймс в свою очередь передал бы его Фиа. Но сейчас, когда долгожданный момент настал, Джеймса охватил страх.

Он испугался Карра. Джеймс Бартон всегда смотрел опасности прямо в лицо, но никогда раньше не испытывал ощущения, что идет прямо в пасть дьяволу. Сейчас он испытывал именно такое ощущение, поэтому с большой неохотой отворил дверцу кареты.

– Садитесь, садитесь к нам, Бартон.

«Ради Фиа», – подумал Джеймс и влез в карету.

Лорд Карр сидел напротив лорда Танбриджа, о котором по Лондону давно ходили слухи, что он пособник Карра во всех его темных делах. Карр сделал знак Джеймсу, чтобы тот сел напротив, рядом с Танбриджем. Джеймс подчинился. Танбридж даже не взглянул в сторону Джеймса. Он сидел не двигаясь, устремив взгляд в одну точку где-то за спиной Карра. Губы Карра дернулись.

– Сдается, вы поджидали меня, чтобы закончить махинации, которые задумали с Фиа.

Джеймс, как Карр и ожидал, крайне удивился. Карр заметил это и усмехнулся.

– Боюсь, Фиа утратила навыки, пока прозябала на своей ферме. Конечно, я сразу понял, что она замышляет. Она же, в конце концов, моя кровь. Не так ли?

Джеймс судорожно сглотнул. Дьявол, который жил в этом человеке, выглянул сейчас наружу. Он чувствовался в его голосе, в его злобном взгляде победителя. Но вдруг улыбка исчезла с лица Карра. Он посмотрел поверх головы Джеймса куда-то в окошко кареты.

– Вот так, Дженет, правильно! – воскликнул он. – Как только Фиа сказала мне о привязанности Бартона к сельской жизни, я догадался, что ей надо. Так же как я догадываюсь, что сейчас нужно тебе.

Джеймс вздрогнул и обернулся. По тротуару медленно брели грузчики и рабочие доков. Джеймсу показалось, что где-то в толпе мелькнули шелковые юбки дамы в модной шляпке.

– Куда вы смотрите, сэр? Я разговариваю с вами. – Джеймс опять удивился и повернулся к Карру. Танбридж по-прежнему оставался неподвижным и словно ничего не замечал вокруг, однако ноздри его расширились, выражая полное презрение. Синие, как сапфиры, глаза Карра дьявольски искрились. Джеймс с отвращением подумал, что Карр играет с ним в какую-то непонятную игру.

Джеймс был простым и прямым человеком, но за тот небольшой период, который провел в компании Карра, он понял, что отец Фиа страдает душевной болезнью. В своей болезни он готов пойти на все, чтобы добиться желаемого. Однако понять это следовало раньше.

Как они с Фиа могли надеяться, что им удастся обмануть такого человека, как Карр? Разве он не убил мать Фиа и еще двух своих жен? А может быть, и не только их?

От этой мысли Джеймсу сделалось не по себе. Карр заметил его реакцию, он получал явное наслаждение.

– Я остановил вас, сэр, вот по какой причине, – заговорил Карр. – У меня есть послание для моей дорогой Фиа. Пожалуйста, передайте ей, что ее замысел не удался, совсем не удался. Он потерпел неудачу точно такую же, как «Звезда Альба».

Джеймс с удивлением уставился на Карра:

– Сэр, я не понимаю, о чем вы говорите.

– Я вижу, что вы действительно не понимаете, – довольно рассмеялся Карр. – Позвольте объясниться, Бар-тон, чтобы вы потом все подробно передали Фиа. Я бы рассказал ей обо всем сам, но именно сейчас я хочу предпринять вояж на континент и потому вынужден отказать себе в этом удовольствии. – Карр наклонился вперед, его руки, скрытые широкими кружевными манжетами, лежали поверх набалдашника трости. – Начну с того, что мне нравится этот ваш небольшой страховой обман, и я хвалю вас за достигнутые успехи. – Карр одобряюще кивнул.

«Что ж, для начала неплохо, – отметил про себя Джеймс. – Карр купился на слухи, которые мы с Фиа так усердно распространяли. Возможно, еще не все потеряно».

– Но Фиа должна была понять, что я никогда не согласился бы стать частью вашего замысла. – Надежда покинула Джеймса. – Любой человек, с которым я вступаю в подобные авантюры, должен полностью принадлежать мне. – Он откинулся на спинку сиденья и вздохнул. – А вы ведь, сэр, мне не принадлежите. Пока. В таком случае необходимо исправить это положение. – Прежде чем Джеймс успел что-либо ответить, Карр предупредительно помахал тростью в воздухе. – Но вот ваш компаньон Томас... Донн, кажется, так он называет себя, так вот он уже полностью у меня в руках. Его я уже сделал своим компаньоном.

В воздухе повисло тяжелое молчание. Джеймс похолодел. Его страх за Томаса возрос в той же пропорции, в какой рушились их с Фиа надежды и планы. Карр в сговоре с Томасом? Какая чушь! Почему тогда Томас ничего не сказал ему? Что имеет в виду Карр, когда говорит, что Томас у него в руках?

Похоже, что планам Фиа уже не суждено осуществиться, но можно еще попробовать защитить Томаса. И Джеймс решился.

– Чем вы собираетесь шантажировать Томаса? – резко спросил Джеймс.

– Неужели вы хотите сказать, что не знаете?.. А меня уверяли, что вы такие близкие друзья, – невозмутимо отозвался Карр.

– Мне все равно, что сделал Томас, или, точнее сказать, по вашим утверждениям, не сделал, – сердито возразил Джеймс.

– Да ну? – с притворным удивлением произнес Карр. – Это очень хорошо, потому что если Томас не счел нужным сообщить вам о своем прошлом, стало быть, не мне это делать. Как вы полагаете?

– Вы настоящий ублюдок! – вырвалось у Джеймса.

– Осторожнее, – предупредил Карр, глаза его потухли.

Джеймс ничего не мог поделать. Даже если бы он предложил себя или свой корабль, чтобы спасти Томаса, это бы ничего не изменило. Карр не тот человек, который держит слово.

– Можете делать, что хотите, Карр, – продолжил Джеймс, голос его звучал грозно. – Вас окружают жалкие фигуры вроде вот этой, – он указал в сторону Танбриджа, – они готовы для вас на все, какой бы грязной ни была работа. Конечно, вы вдвоем можете уничтожить мой бизнес, – на этот раз Джеймс сам наклонился вперед, его лицо налилось кровью, – попробуйте, но через два дня я уплываю к мысу Доброй Надежды. Возможно, вы попытаетесь что-то сделать за этот короткий срок, но предупреждаю вас, когда я уйду в плавание, буду очень счастлив, что не дышу одним с вами воздухом.

Не добавив ни слова, Джеймс рывком открыл дверцу, спрыгнул на землю и поспешил прочь сквозь толпу.

Танбридж провожал Джеймса глазами сквозь окно.

– Вызвать его на дуэль?

– Дуэль? – Карр часто заморгал. – Не-ет! – подумав, протянул он. – Дуэль не нужна, я с ним разберусь позже. Сейчас меня гораздо больше интересует то, что он сказал, меня это очень волнует.

– А что он сказал? – переспросил Танбридж, хотя в голосе его не отразилось никакого интереса. Последнее время голос Танбриджа звучал невыразительно и монотонно.

– Бартон сказал, что уплывает в сторону мыса Доброй Надежды. Да?

– Да, готов поклясться, что это тот самый маршрут, каким должен был плыть Томас Донн.

– Вот я и думаю, куда это он собирается и что замышляет? – Карр устремил задумчивый взгляд в окошко. – А ты заметил, как удивился Бартон, когда я велел передать мои слова Фиа? Готов поклясться, что он не имеет ни малейшего понятия, где она, а это кажется довольно странным, если учесть, что они вдвоем строят какие-то козни. Не так ли?

– Да нет, ничего особенного я в этом не вижу, – через мгновение отозвался Танбридж. – Мы ведь с вами много лет строим козни, по крайней мере, так считает большинство. И при этом я очень редко знаю, где вы, что делаете и с кем. Возможно, яблочко откатилось недалеко от дерева, – горько предположил он, – и она не чувствует потребности делиться планами со своими приспешниками, так же как и вы.

– Возможно, ты прав, я всегда ей говорил, чтобы она была осмотрительнее. – Мысль эта пришлась по сердцу Карру. Он плотно сжал губы, облокотился на трость и задумался. – Но мне не нравятся эти маленькие несовпадения. – Он потер переносицу. – И все же у меня есть кое-какие планы во Франции, надо провернуть там одно небольшое дельце. Мне очень не хочется откладывать его. Поэтому...

– Поэтому я останусь здесь и попытаюсь определить, являются ли Фиа и Донн компаньонами, – закончил Танбридж.

– Совершенно верно, поищи что-нибудь, надо выяснить, не задумала ли Фиа нечто большее, чем мне показалось вначале, и я был... – Карр не закончил свою мысль, не произнес слово «одурачен». По отношению к себе он считал это слишком оскорбительным. – Разумеется, Фиа не строила никаких совместных с Донном планов, смешно даже подумать об этом.

– Ну а если я все-таки добуду доказательства? – спросил Танбридж.

– Тогда разрешаю тебе делать с ними все что хочешь. Пусть пострадают оба, – жестко ответил Карр.

– Да? – В глазах Танбриджа появился интерес.

– Да, пусть пострадают, но не умрут, – пояснил Карр. – Не делай ничего, что могло бы отпугнуть Донна. Если они и замышляют что-то против меня, то я хочу сам сообщить властям, что Томас Донн на самом деле Томас Макларен, которого выслали из страны за преступление против короны. Я хочу сам отправить его на виселицу. – Он сладострастно улыбнулся. – Да, я настаиваю на этом.

Танбридж расстался с Карром у корабля, готовящегося отплыть в Гавр. Он не стал желать своему хозяину счастливого плавания, не услышал от него никаких наставлений, хотя Карр несколько раз высовывался из окошка и что-то говорил своей покойной жене.

Танбридж подумал, что у Карра действительно умопомрачение, когда тот приказал кучеру отвезти его, Танбриджа, на причал, где совсем еще недавно стояла «Звезда Альба». Как все тронувшиеся умом, Карр стал очень придирчив и гораздо более опасен, потому что в последнее время он подчинялся исключительно собственным капризам.

Танбридж как никто другой знал, как навязчивы и жестоки бывают эти капризы. Уже не, в первый раз он сам был инструментом их исполнения. Дважды ему приходилось убивать ради капризов Карра. Возможно, придется пойти на это еще не раз.

Танбридж размышлял спокойно, не испытывая ни отвращения, ни страха, ни возбуждения. Уже много лет он вообще ничего не чувствовал и ничему не удивлялся. И почти не тревожился, сознавая это.

На причале Танбридж провел полчаса. Он спрашивал, угрожал, сулил деньги, пока не разузнал, что Томас Донн вышел из порта пятнадцать дней назад, что перед этим на борт его корабля поднялась какая-то дама. Сошла ли она на берег до отплытия, никто точно не знал.

Он вернулся к ожидающему его экипажу и приказал кучеру ехать к городскому дому Фиа. Во время поездки он заставлял себя не думать о Фиа Меррик и ее возможной связи еще с одним человеком, однако мало преуспел в этом.

Когда-то он любил Фиа, любил страстно, но теперь такую страсть в нем вызывало только убийство. Он хотел Фиа более всего в жизни, но тогда в нем оставалось еще что-то человеческое, он верил, что добьется ее.

Карр и красавица Фиа разбили его иллюзии. Они обошлись с ним очень жестоко, а разговор с Фиа добил Танбриджа. Она не испытывала к нему ни малейшего интереса. Ее блестящие синие глаза были холодны как лед. Она не выказала по отношению к нему даже враждебности, только полнейшее равнодушие и безразличие, сказав простое коротенькое «нет».

Она не утруждала себя объяснениями, ни в чем не обвиняла, не говорила о его черной натуре, она даже не рассмеялась, только коротко ответила: «Нет». Он для нее был вещью.

Он и был вещью. Карр низвел его до положения вещи, медленно высасывая из него все человеческое. Если бы двадцать лет назад он не струсил перед судом, когда пришлось бы отвечать за убийство девушки в таверне! Он убил ее в пьяном угаре, потом в страхе бежал, бежал, будучи уверенным, что о происшедшем никто не узнает. «Но, – жалкая улыбка свела судорогой его тонкие губы, – за все приходится платить». Карр был там той ночью. Нет, сам он не был свидетелем убийства, но зато нашел человека, подписавшего показания, по которым Танбридж оказался виновен. И теперь Карр мог делать с ним все, что угодно.

Голова Танбриджа дернулась. Он невидящим взглядом посмотрел в окошко.

Теперь уже ничего не изменишь. Единственное, чем приходится утешать себя, это то, что Фиа такая же вещь, как и он сам. Он отлично знает ее. Все эти годы, с тех пор как она отказала ему, он наблюдал за ней. И ни один еще человек, и уж в особенности не этот старый дурак шотландец, ее муж, не доставил ей радость. Она была не способна испытывать радость, так же как ее отец, как и сам Танбридж.

Эта мысль принесла Танбриджу хоть какое-то удовлетворение. Он расслабился и начал размышлять над новостью, которую случайно обронил Карр в разговоре в доках, что обычно было ему несвойственно. Оказывается, Томас Донн из рода Макларенов. Танбриджа удивило, что Карр знает это и ничего не предпринимает. А может быть, он уже воспользовался этими сведениями?

Экипаж остановился. Танбридж вздрогнул и вдруг понял, что прошел уже почти час с тех пор, как они выехали из доков. Дверца распахнулась, кучер опустил ступеньки и отошел в сторону. Танбридж вышел из экипажа. Он поднялся по ступеням городского дома Фиа и постучал в парадную дверь. Она открылась, и навстречу Танбриджу вышел дворецкий. Он поклонился и почтительно произнес:

– Добрый день, сэр. К сожалению, моей хозяйки сейчас нет дома.

– Что ж, ничего, – отозвался Танбридж, проходя внутрь. – Собственно говоря, я зашел именно к вам.

Минут двадцать спустя Танбридж вышел из дома. Он добыл все сведения, которые искал. Важного вида дворецкий оказался не прост, но теперь он будет долго мучиться, оттого что предал доверие своей хозяйки. Танбридж прекрасно знал это чувство, знал, как оно разрушительно, если повторяется часто. Однако это его уже не касалось.

Дворецкий подтвердил, что Фиа покинула дом в тот же самый день, когда Томас Донн, урожденный Макларен, отплыл из Лондона. Одна мысль о том, что Фиа могла отдать другому человеку то, что так безнадежно искал у нее Танбридж, была для него невыносимо болезненна. Ненависть испепеляла его.

«Да, лорд Карр, – мрачно пообещал он, отъезжая от дома Фиа, – я обязательно накажу их обоих».