Неотразимая компаньонка

Глава шестая

Тильда почувствовала облегчение, когда Сейнт-Ормонд покинул столовую. Лишь приобретенная с годами сдержанность помогла ей не показать волнения в его присутствии. Чтобы не думать о заманчивых руках, губах и крепком теле, она повторяла в уме неправильные французские глаголы. Потребуется время, чтобы прийти в себя.

Когда надо было переодеться к обеду, она уже смогла разумно рассуждать о случившемся. Во-первых, не стоит обвинять Сейнт-Ормонда в том, что он плохо о ней подумал – для него очевидно, что она была в спальне у мужчины. И не стоит слишком строго судить его за то, что он сам с ней… развлекся. Это не совсем так: “развлекся” – слишком мягкое слово. Он посчитал ее доступной, развратной женщиной, которая извлекает выгоду из своего независимого положения вдовы.

Натягивая тонкую нижнюю сорочку, она покраснела, подумав о том, что же леди Сейнт-Ормонд рассказала ему. Несомненно, что история ее матери лишь подтвердила его мнение о дочери. Яб-локо от яблони недалеко падает. Слава богу, что он отпустил ее, когда она начала сопротивляться. Она вспомнила, как испугалась того, что он ее не отпустит, так как прекрасно сознавала, что долго сопротивляться не сможет. От этой неприятной мысли Тильда нахмурилась. И он заставил ее ответить на поцелуй! И силой к тому же. Но когда почувствовал ее уступчивость и решил, что она не станет с ним бороться, то сразу сделался нежным. Ха-ха! Он ошибся! Она не даст совратить себя ни ему, ни кому-либо еще… как бы ей самой этого ни хотелось. Сара подала ей то самое изысканное зеленое шелковое платье, которое так возмутило леди Пембертон.

Странно! За свою жизнь замужней женщины Тильда так и не познала той страсти, которую зародил в ней Сейнт-Ормонд. Она всегда себя спрашивала: для чего заводят любовников? Ей было непонятно, зачем, когда тебя не заставляют, подвергаться тому, что в лучшем случае утомительно, а в худшем – мучительно.

И вот теперь она это поняла. Или начала понимать. Все ее существо откликнулось на его прикосновение и растаяло в предвкушении блаженства. Его поцелуи совсем не походили на поцелуи Джонатана, и она была уверена, что близость с ним тоже будет совсем другой. Никогда прежде она не испытывала страсти, а вот сейчас это произошло… хотя она всего лишь думает о нем… Может, сдаться? В конце концов, шептал ей коварный голосок, ты ведь теперь вдова и можешь пренебречь приличиями, которые требуются от молодой девушки либо от жены. Узнай, что это такое…

Нет! Она сердито тряхнула головой. Это невозможно. Прежде всего потому, что он ухаживает за ее кузиной. Она не предательница и не унизит себя… и не позволит, чтобы он уронил свое достоинство. Эта мысль ее поразила. Почему, черт возьми, она так беспокоится о его чести? Он ясно дал понять, что для него это несущественно. И к тому же он считает, что она спала с Гаем. Во всяком случае, ей так показалось, поскольку Гай – единственный из гостей, чьи апартаменты находятся около галереи. Надо бы сказать Сейнт-Ормонду, что он ошибается. Она наморщила лоб. Мысль о том, чтобы пойти к нему и вывести его из заблуждения, претила ей. Он еще подумает, что она дает ему знать о своей доступности! И она совсем не уверена, что ей удастся совладать с собой и держать его на расстоянии.

Тильда покраснела. Криспин обозвал ее распутницей. С другой стороны, если он думает, что у нее связь с Гаем, то, скорее всего, не станет лезть к ней в постель. Что бы он о ней ни думал, он не попытается соблазнить любовницу своего молодого кузена.

Она продолжала хмуриться. Это соображение ей не очень нравилось, но пусть он лучше думает так, чем соблазнит ее. Она отдавала ему должное – он ни за что никому не расскажет о случившемся, и неприятности ей не грозят. Да, таким образом, она будет защищена, а воплотить в жизнь свои циничные взгляды у нее нет ни малейшего желания.

Итак, сегодня вечером – бал для местной знати. Это прекрасная возможность показать Сейнт-Ормонду – она больше не желает называть его по имени, – что она состоит в связи с Гаем.

А Милли? Как быть с ней? Она ведь уже заметила, что они с Гаем подружились…

У Тильды вырвался стон. А что, если Милли питает к Гаю нежные чувства? Бедная девочка будет убита, если подумает, что кузина так бесчестно себя повела. Ясно, что Милли не очень умна и очень наивна. Маловероятно, что она что-либо заподозрит. Но даже Милли заметила, как флиртует кузина, хотя не знает, что флирт затеян ради того, чтобы досадить Сейнт-Ормонду.

Не может быть и речи о том, чтобы рассказать все Милли – та придет в ужас, а из-за своего простодушия не сумеет смотреть на обман сквозь пальцы.

Тильда задумалась. Простодушна. Вот в чем дело! Если Милли расстроится, то не сумеет скрыть обиду, и это сразу станет заметно. Особенно тому, кто хорошо ее знает. Значит, в этом случае Тильде придется убедить ее в том, что она относится к Гаю как к доброму приятелю… ну как к кузену Тому, старшему брату Милли.

Она спустилась к обеду и, к своей радости, обнаружила, что сидит между Гаем и зятем Сейнт-Ормонда лордом Хастингсом. Видя, какие взгляды бросает хозяин в ее сторону, она принялась очаровывать обоих джентльменов, даря самые ласковые улыбки Гаю, который сидел между нею и Милли, а та сидела около Сейнт-Ормонда.

На обед было приглашено много местной знати, в том числе и яростный противник браконьерства сэр Ричард, поскольку он близкий друг семьи.

Тильда поймала себя на мысли, что ей приятно думать о герцоге как о человеке широких взглядов, который не сердится на неприятные слова, но она вдруг спохватилась: неужели она сменила гнев на милость? Лучше думать о его неблаговидном поведении. Но, к несчастью, как раз от этой мысли сердце у нее беспорядочно запрыгало и стало трудно дышать.

– Леди Уинтер! – раздался удивленный голос Гая. – Разве я сказал что-то неприличное?

Она недоуменно на него взглянула. О чем он говорил? Кажется, о парусном спорте. Она лучезарно ему улыбнулась.

– Что вы! И пожалуйста – не надо обращаться ко мне так церемонно!

Он расцвел.

– Я могу называть вас Тильдой? Мне это очень приятно. Значит, вы на меня совсем не сердитесь?

Оказывается она, сама того не сознавая, сердито смотрела… на Сейнт-Ормонда!

– Господи, нет, разумеется!

Когда подали следующее блюдо, Сейнт-Ормонд, до этого беседующий с Милли, решил оказать внимание двоюродной тетке Серафине и повернулся к ней. Гай, весело подмигнув Тильде, тут же начал развлекать разговором Милли.

Боже! Тильда вздохнула и повернулась к лорду Хастингсу, который задумчиво смотрел поверх ее головы. Затем, встретившись с ней глазами, тихо произнес:

– Скажите, леди Уинтер, как далеко зашли дела между… – Он сделал многозначительный жест, и она поняла, что он имеет в виду: сделал ли Сейнт-Ормонд предложение Милли, и если да, то принято ли оно.

Она помедлила с ответом. Не стоит обсуждать это с семьей Сейнт-Ормонда, и поэтому она удивленно и высокомерно – как ей казалось – подняла брови.

Лорд Хастингс улыбнулся.

– Это не праздное любопытство, дорогая. Интересно, знает ли Гай, почему вы с Амелией приглашены на чисто семейный прием. Позвольте положить вам кусочек гуся.

Она изящно склонила голову и спросила себя: почему сердце не замирает и она совершенно спокойна, когда Хастингс называет ее “дорогая”? Ведь Хастингс почти так же красив, как Сейнт-Ормонд, и по-своему обаятелен.

А он тем временем продолжал:

– Вы, наверное, заметили, что семья Молверн очень дружная, не хотелось бы, чтобы этот покой был нарушен. Может, кто-нибудь намекнет Гаю. Но, разумеется, не лорд Джон, поскольку это затронет честь Гая!

Тильда застыла.

– Вы полагаете, что это надлежит сделать мне, милорд?

– Может быть, вы прежде ответите на мой первый вопрос, – мягко напомнил он.

Несколько минут она молча ела и сосредоточенно обдумывала, что ей следует сказать, и наконец произнесла:

– Его милость получил одобрение моего дяди. Насколько мне известно, пока он не сделал Милли предложения. Они стараются получше узнать друг друга, и, конечно, Милли известны его намерения.

Большего она сказать не может. Ведь не скажешь о сомнениях Милли, не говоря уже о том, что она заподозрила растущее увлечение Милли Гаем.

У лорда Хастингса был задумчивый вид.

– Хм. Я понимаю, в каком щекотливом положении вы оказались. Хорошо. Я последую совету жены и не стану совать нос в дела Криспина. – Он улыбнулся. – Не подумайте только, моя дорогая, что мы вас осуждаем. Просто я счел, что нам лучше знать, что к чему, чтобы помочь вам, если вдруг Гай перейдет Криспину дорогу! – Он усмехнулся. – В конце концов, титул герцога – это всего лишь счастливая случайность, выпавшая тебе при рождении! И носитель этого титула не всегда отличается здравомыслием. Если Гаю удастся раскрыть Криспину глаза, тем лучше!

Тильда уставилась на Хастингса с изумлением.

– Думаю, леди Уинтер, что для вас главное – счастье вашей кузины.

Она молча кивнула.

– Вы действительно полагаете, что она была бы счастливее с Сейнт-Ормондом, чем с Гаем либо с кем-то похожим на Гая?

Тильда, не колеблясь, покачала головой.

– Я тоже так думаю. Она – прелестная девушка, леди Уинтер. Хорошо воспитана и скромна. У нее есть все, что Сейнт-Ормонд желал бы найти в своей невесте. Но… – он замялся.

– Но? – переспросила Тильда.

Он склонил голову набок.

– Если быть совершенно откровенным, леди Уинтер, и… очень грубым, то… он ей не по зубам!

С таким чистосердечным, хотя, разумеется, неделикатным заявлением Тильда молча согласилась.

В этот вечер Тильду в роли компаньонки заменила леди Сейнт-Ормонд.

– Ну нет, моя дорогая! – непререкаемым тоном заявила герцогиня. – Повеселитесь вместе со всеми, а заботу о Милли оставьте нам с Серафиной. Осмелюсь предположить, что приглашений на танцы у вас будет нисколько не меньше, чем у Милли!

Тильда покраснела, но возражать не стала.

Вдовствующая герцогиня оказалась права. Первым ее пригласил сосед Сейнт-Ормондов, весьма серьезный и достойный джентльмен лет тридцати с небольшим. Партнер старательно выполнял фигуры контрданса и рассказывал Тильде о местных достопримечательностях. Он спросил, откуда она, и был разочарован, узнав, что она живет в Лестершире.

– Может быть, я смогу увидеть вас в Лондоне, – с надеждой сказал мистер Барнз.

Она дала ему понять, что не бывает в Лондоне, и смягчила этот “удар” улыбкой. Он напомнил ей Джонатана: такой же искренний, добрый… и надежный.

Следующим танцем оказался вальс, на который ее пригласил лорд Хастингс. Краем глаза она узрела, что Гай пригласил Милли. Сейнт-Ормонду досталась леди Маркфилд.

– Не переживайте, – посоветовал Тильде лорд Хастингс, заметив, куда она посмотрела. – В конце концов, девочка вольна танцевать с кем угодно. Иначе она даст повод для пересудов. – С этими словами он закружил Тильду в вальсе.

Он был таким же высоким, как Сейнт-Ормонд, и Тильда без труда соразмеряла с ним свои шаги. Опять вспомнился тот вальс с Сейнт-Ормондом семь лет назад, танец, который он совсем не помнил. Наверное, тогда она дала волю фантазии, потому что впервые танцевала с мужчиной выше ее ростом, и который был ей очень приятен.

Танцевать с Хастингсом тоже было чудесно. Он говорил комплименты, острил, но не переходил границ приличия. Ей было хорошо… всего лишь хорошо. Она уверяла себя, что прежние воспоминания больше ничего для нее не значат. Это просто приукрашенные временем девические мечты.

Кружась, Тильда видела, как Милли вальсирует с Гаем. Хотя он был тоже очень высок, но Милли явно не испытывала никаких неудобств и оживленно с ним беседовала. Возможно, она просто стала чувствовать себя с партнерами более уверенно…

Но уже следующий танец подтвердил догадку Тильды. Ее пригласил Гай, а Сейнт-Ормонд, подчеркнуто не глядя в ее сторону, пригласил Милли, которая застенчиво покраснела и с готовностью протянула ему руку. У Тильды вырвался вздох, и она уверила себя, что это вздох облегчения.

Гай был отличным партнером. Он флиртовал с Тильдой, смешил ее, и она подумала: если он вот так же вел себя с Милли, то тогда понятно, почему кузина сияла, танцуя с ним. Тильда не удержалась и сказала это Гаю.

Он удивился.

– Флиртую? С Милли? О, я никогда не осмелился бы… – Он посерьезнел. – Она говорит, что ей трудно танцевать с высокими мужчинами. А я на это сказал, что она врунишка… но, возможно, она права…

Когда Гай развернул Тильду в танце, она поняла, что он имел в виду: танцевать с Сейнт-Ормондом кузина совершенно не могла. Трудно было понять, кто страдал больше, но оба, судя по их лицам, не получали никакого удовольствия от танца.

– Тильда? – Гай неожиданно остановился.

Она вопросительно на него посмотрела.

– Пожалуйста, будьте со мной откровенны. Я, что, выгляжу полным дураком? – Голос его звучал удрученно.

– Перед кем? – спросила Тильда.

Он покраснел.

– Перед Милли. Она на самом деле… Я не верю этому. Она совсем не похожа на его обычных… ну, это секрет. Он раньше и не помышлял о женитьбе, но…

– Кто это сказал? – Тильда не могла поверить, что лорд Хастингс или Джорджи обмолвились о своих догадках. Лорд Хастингс сам сказал, что они не станут вмешиваться не в свое дело.

– Кто же еще, кроме тети Серафины? – печально улыбнулся Гай. – Она, конечно, немного преувеличивала, когда говорила, что в дни ее молодости джентльмен на месте Криса вызвал бы меня на дуэль за то, что я приударяю за его невестой.

– Разумеется, она преувеличивает, – твердым голосом сказала Тильда.

– Но не очень сильно? – Тильда не ответила, и тогда он уточнил: – Я вас понял – его предложение еще не принято, но я буду самонадеянным дураком, если предположу, что мое ухаживание может увенчаться успехом.

Тильда закусила губу. Он, вероятно, прав, но у нее не хватило духу это сказать.

Они закончили танец, больше не возвращаясь к этому разговору. Гай продолжал с ней флиртовать, и, хотя он держался уже не столь непринужденно, остальные ничего не заметили.

Не заметили все, за исключением Криспина. Он старался не упускать Тильду из виду. Гая он знал с пеленок и сразу понял – кузен чем-то расстроен. Наступив в десятый раз на ногу Милли, Криспин с вымученной улыбкой посмотрел на ее покрасневшее лицо.

– Прошу прощения, Амелия.

А с ней что происходит? С Гаем она танцевала легко и свободно. Невольно вспомнилось неприятное предположение леди Уинтер о том, что он пугает Амелию.

– Надеюсь, я вас ничем не расстроил, Амелия? – Он постарался сказать это как можно ласковее.

– О, нет, ваша милость! – поторопилась заверить она его. – Вы ничего подобного не… я хочу сказать – конечно, нет!

Весьма показательный ответ! При этом она споткнулась, и он удержал ее от падения, крепче сжав руку и притянув к себе. Она задела грудью его фрак, и он почувствовал, как она в страхе отшатнулась. Он стиснул зубы. Когда же кончится эта пытка!

Продолжая поддерживать беседу, он отвел ее к герцогине и увидел Тильду вместе с Гаем. Они непринужденно беседовали, но Криспин все-таки не мог отделаться от ощущения, что Гай чем-то озабочен. Тильда же была спокойна и весела… но лишь до той минуты, когда встретилась с ним взглядом. Криспин подумал, что он действительно обладает способностью ее злить. Золотистые глаза Тильда сердито засверкали.

– А, Сейнт-Ормонд! Надеюсь, танец доставил вам удовольствие? Какой замечательный вечер!

Он смерил ее не менее свирепым взглядом. Она еще смеет язвить!

– Я рад, что вам нравится, леди Уинтер, – ответил он.

– О, мне не так уж трудно угодить, Сейнт-Ормонд. – Она мило улыбнулась.

Он поклонился.

– Разумеется, миледи. Я сказал бы, что вам чрезвычайно легко… угодить.

Последовало молчание. Она замерла, но никто этого не заметил. Его губы сложились в торжествующую улыбку, а она гордо вскинула подбородок, но ему почудилось, что под ледяной маской промелькнуло выражение… обиды… стыда? Он сдвинул брови и невольно протянул к ней руку.

Она тотчас опомнилась, и выражение ее лица снова стало вызывающим.

– Я не смею оспаривать авторитетное мнение вашей милости, – сказала она и присела перед ним в реверансе.

– Тильда, – тактично вмешался Гай, – хотите шампанского? Милли… а вы выпьете миндального ликера?

Тильда с облегчением посмотрела на него и улыбнулась.

– Чудесно, Гай. Приятного вечера, Сейнт-Ормонд.

Милли вежливо улыбнулась.

– Благодарю вас за танец, ваша милость. Я очень сожалею, что наступала вам на ноги.

Он галантно возразил, что это пустяки… и услышал, как леди Уинтер сказала:

– Милли, будь поосторожней. Пожилые джентльмены часто страдают подагрой!

Он ни на секунду не усомнился в том, что слова предназначались для его ушей. Он объявил ей войну и сразу получил ответный удар, хотя неприятно думать о том, что он ее обижает. Но не стоит из-за этого волноваться! Она – бессовестная распутница и получила по заслугам. И еще посмела сказать, что у него может быть подагра!

Следующий вальс он обещал внучке сэра Ричарда, но когда подошел к ней, чтобы пригласить, то увидел, что девушке явно нездоровится – она выглядела очень бледной.

– Простите, ваша милость, – сказала миссис Бентон, – Джейн вдруг плохо себя почувствовала. Мы с ней посидим, пожалуй, в гостиной. – Она улыбнулась Сейнт-Ормонду. – Потанцуйте с кем-нибудь еще.

Он покачал головой и любезно произнес:

– Ни в коем случае. Может быть, вам с мисс Бентон прогуляться по террасе? Я с радостью пройдусь с вами.

– Что вы, не надо! – воскликнула мисс Бентон, придя в ужас от мысли, что такая знатная особа, как Сейнт-Ормонд, уделит ей столько внимания. – Вы очень добры, но вы можете потанцевать с другой… – Она застенчиво замолкла, и вдруг ее взгляд немного оживился. – А вон леди Уинтер! Она несет мне воды. – Девушка улыбнулась Криспину. – Вы ведь можете потанцевать с ней!

Криспин оглянулся – рядом с замкнутым выражением лица стояла Тильда. Он сорвет с нее эту маску показного равнодушия! И, возможно, потом кое-что другое, более осязаемое. А если ему будет отказано в удовольствии держать ее в объятиях при иных обстоятельствах, то он воспользуется хотя бы этой возможностью.

Изящным жестом он взял из негнущихся пальцев Тильды бокал и с низким поклоном передал мисс Бентон.

– Мисс Джейн, я ваш покорный слуга. Надеюсь, вы окажете мне честь станцевать со мной в другой раз.

Он еле удержался от торжествующей улыбки и предложил руку Тильде, поскольку зазвучала музыка.

– Если леди Уинтер соблаговолит танцевать с таким дряхлым кавалером…

Он не ожидал, что она вздрогнула и чуть не споткнулась, когда он закружил ее.

Криспин приготовился к тому, что придется приноравливать свои шаги к шагам Тильды. И вдруг, к его крайнему удивлению, она сразу попала в такт, и они легко закружились в вальсе. В его руках она была словно в уютном гнездышке.

Он все понял! Мысли унеслись в прошлое, к партнерше, которая так же легко следовала за его движениями. Он вспомнил… золотистые глаза и смущенную улыбку девушки, приглашенной им на танец. Прошедших лет как будто не бывало, и он узнал робкую и неловкую дебютантку в грациозной взрослой даме. Неужели он не ошибся и это она?

– Тильда…

Блестящие глаза сверкнули.

– Будьте столь любезны – оставьте фамильярность, ваша милость! – Она вызывающе вскинула голову, а он смотрел… на нежную шею с мягкой ложбинкой у ключиц.

– Мы ведь не в первый раз танцуем вместе, не так ли, дорогая? – с улыбкой спросил он, не придав значения ее словам. – Теперь-то я знаю, почему мне казалось, что я вас видел раньше. Когда это было? Семь лет назад? Во время вашего первого и единственного сезона дебютантки?

В ее глазах промелькнуло удивление, и она кивнула.

– Теперь я все вспомнил, – сказал он. – Моя партнерша почувствовала себя плохо, и я пригласил вас. Мне в голову не могло прийти, что вы – родственница Пембертонов. С тех пор вы так сильно изменились, что я вас не узнал.

– Вы мне льстите, ваша милость, – последовал холодный ответ.

В этом вся леди Уинтер – настороженная и холодно-равнодушная. А где же скрывается Тильда? Та трепещущая от страсти женщина, которую он целовал в полутемной галерее? А неуклюжая дебютантка, чудесным образом превратившаяся в его объятиях в прекрасного лебедя? На самом деле он этого не забыл. Уже тогда он заметил девушку, неловко танцующую с редкими кавалерами, смутно помнил ее имя и подумал о том, что надо ее избегать. А когда пришлось станцевать с ней, чтобы не обидеть, оказалось, что в паре с ним она двигалась грациозно и ритмично. Вот как сейчас, когда они летят по зале и она свободно чувствует себя в его объятиях.

Он вспомнил, что тогда они разговаривали, правда, он забыл, о чем. Но она его очаровала еще и этим. Потом он высматривал ее на балах. Теперь понятно, почему его попытки были тщетны – дядя заставил Тильду принять предложение лорда Уинтера.

Но как она изменилась! Ее высокая фигура округлилась и, утратив прежнюю угловатость, стала изящной. Изменения коснулись не только внешности, и, как ни странно, искренняя девочка превратилась в замкнутую и скрытную особу. Она восхищает и очаровывает, но светский лоск служит ей броней, а острый ум разит подобно рапире, подумал Криспин. Что она так старательно оберегает? И даже сейчас, когда она легко кружится в его объятиях, между ними – преграда. Она парит в танце, но живости в ней нет. В чем дело? Ведь когда он ее поцеловал, она в порыве страсти вспыхнула.

– Вы примите мое извинение, если я вас об этом попрошу? – Он не поверил собственному голосу, произнесшему эти слова. За что, черт возьми, он просит прощения? Ведь не за то, что по прошествии семи лет забыл один-единственный танец? А кто полуодетый носился по коридору ранним утром! Она! И провела ночь в постели его кузена!

Она опустила длинные ресницы.

– Почему… почему вы извиняетесь? – Ее голос слегка дрожал. – Вы вовсе не обязаны помнить всех партнерш.

Они продолжали вальсировать. Криспин спокойным тоном ответил:

– Я приношу извинение, потому что не имел права поступать так, как поступил. Меня не касается, есть у вас связь с моим кузеном или нет. – Он почувствовал, как она вздрогнула. – Однако я настоятельно советую вам не ходить ночью по коридорам – это породит нежелательные для вас разговоры.

У нее в легкой усмешке изогнулись губы.

– Последняя заповедь, – с горечью произнесла она.

Он удивленно на нее взглянул, а она невесело рассмеялась.

– Главное – не попасться на глаза. Это ведь золотое правило лицемерного света.

Он кивнул.

– Ради собственной репутации приходится его соблюдать. – Ему самому настолько было противно давать такой совет, что он даже ощутил горечь во рту. Как отвратительна бывает порой житейская мудрость…

Глаза Тильды метали молнии.

– Ваша милость заблуждается… – Она на секунду замолкла. – Когда я веду игру, то придерживаюсь собственных правил, ваша милость. Мне слишком долго навязывали чужую игру.

Он ужаснулся при мысли о том, как свет отомстит ей, если она будет упорно следовать своим правилам.

– Тильда… подумайте… ведь ваша мать…

Она замерла на месте и прожгла его взглядом.

– Я не позволю неуважения по отношению к моим родным… или ко мне, ваша милость! Я – вдова и вправе сама выбирать, кому отдать… предпочтение.

– И вы уже выбрали?

– Да, – кивнула она.

Танец закончился, и она отодвинулась от него. Он не сразу ее отпустил. Ему страстно хотелось обнять ее и поцеловать прямо сейчас, на глазах у всех, чтобы ожила трепещущая, пылкая ночная нимфа.

Пелена спала с его глаз, как только он перестал ее касаться. Чудесное видение, ослепившее его, исчезло. Перед ним леди Уинтер, она вежливо благодарит его за танец и отходит в сторону. Он, улыбаясь и что-то говоря гостям, ведет ее к сидящим дамам, а в мозгу стучит: как, черт возьми, он до сих пор не понял, что любит ее!

Когда он с поклоном удалился за угощением, то с ужасом осознал, что надежд у него нет. Во-первых, она – компаньонка кузины, которой он вот-вот сделает предложение. Этого уже достаточно для злобных намеков светских сплетниц. Они тут же запустят в Тильду когти. А во-вторых, если у нее связь с Гаем, то вполне возможно, что тот собирается на ней жениться. В конце концов, она – богатая вдова. Ничего нет странного в том, что кузен торопит события. Это вполне понятно, подумал Криспин и… пришел в ярость. И последнее – и самое существенное – препятствие: он дал Тильде повод для неприязни и недоверия. Он выругался себе под нос. Только сейчас ему стало понятно, почему она ему небезразлична: он помимо воли влюбился в эту женщину! Черт бы ее побрал! И неважно, что ему не удалось добиться от нее физической близости.

Проклятье! Что ему делать? Жениться на Амелии? Тогда он наверняка сможет, к своему удовольствию, видеться с Тильдой очень часто. А что, если Гай сделает Тильде предложение?

– Итак, Сейнт-Ормонд, вы со мной согласны? – умиротворенным голосом спросил сэр Ричард, и Криспин опомнился. – Вы что-нибудь предпримете, чтобы посадить этих преступников в тюрьму?

Господи! С чем он, оказывается, согласен?

– Я подумаю об этом, сэр Ричард, – уклончиво ответил он, и не погрешил против истины, так как придется что-то делать с браконьерами, о которых сообщал Марлоу. Утром он с ним повидается.

Сэр Ричард хмыкнул, но Криспин любезно ему улыбнулся.

– Я всегда готов выслушать ваши доводы, сэр Ричард. Но мне необходимо подумать.

– Тут не о чем думать, – проворчал старик. – Ха-ха! Разве я не знаю, сколько вы уже потеряли дичи? Такое не скроешь, мой мальчик! И вот что я скажу: если я поймаю негодяев, продающих дичь, то отправлю их прямо на каторгу, а вы и глазом не успеете моргнуть.

Криспин засмеялся.

– Если только вас не подстрелят раньше, когда вы поедете в гости к сэру Мэтью. Кстати, как он поживает?

– Уиттелзи? – рявкнул сэр Ричард. – У него подагра. Полагаю, что из-за этого его здесь нет. Заеду к нему на днях.

Криспин уже ложился спать, когда ему пришло в голову: а откуда сэру Ричарду известно про браконьеров? Он ведь приказал Ригби и Марлоу не поднимать шума. Он хорошо платил тем, кто у него служил, и в ответ требовал осмотрительности. Если же негласный договор нарушался и работник начинал болтать, то тем самым доказывал, что он глупец. Всем известно, какое наказание полагалось за браконьерство и за торговлю украденной дичью, и тогда даже могущественный Сейнт-Ормонд ничем не мог помочь.

Криспин задул свечу и, нахмурившись, уставился в темноту. Интересно, что Марлоу сообщит ему утром. Хотелось уладить это дело побыстрее и без лишних разговоров. Не хватало еще, чтобы кого-нибудь из его фермеров повесили или сослали на семь лет на каторгу, что равносильно смерти. Он ворочался и никак не мог уснуть, а в темноте в голову лезли мысли только о Тильде. Что в ней такого особенного и почему спустя семь лет она притягивает его к себе? Она не красивее других женщин, с которыми у него были связи. Значит, его привлекли не хорошенькое личико и соблазнительная фигура. Но так сильно он ни разу не желал ни одну женщину! И уж никогда не терял из-за них сна…