Неотразимый Кавалер

Глава V

Лорд Мельбурн не делал попыток погонять лошадей на обратной дороге домой. Ему нужно было время, чтобы подумать, приготовить ответ на вопрос, который обязательно задаст леди Ромейн.

Он чувствовал прилив раздражения, оказавшись в таком положении, когда ему придется давать объяснения по поводу того, что, как он считал, было его личным делом. В то же время он не мог не признать, что спешный приезд Ромейн из Лондона в какой-то мере оправдан.

В конце концов, нравилось это ему или нет, их имена произносились вместе, и в Сент-Джеймском клубе заключали пари, удастся ли леди Ромейн привести его светлость к алтарю до конца этого года.

— Проклятье, мне хочется остаться холостяком, — заявил себе лорд Мельбурн и тут же обнаружил, что думает о Кларинде и ее нежных губах, прижатых к его рту.

Он готов был держать пари, что это был первый раз, когда девушку целовали. Ее неопытность не оставляла никаких сомнений. И впервые, подумал милорд, он сам целовал кого-то столь юного и неопытного.

Любовные связи лорда Мельбурна были, в основном, с замужними женщинами, главным образом потому, что это обстоятельство позволяло ему проще принимать их благосклонность, кроме того, как и большинство мужчин своего времени, он находил, что женщины, «сытые по горло», были менее опасны чем те, которые ожидали обручального кольца в качестве компенсации за потерю своей чести.

Немногие замужние женщины высшего света могли рискнуть подвергнуть себя остракизму, которым был чреват любой скандал. Немногие желали будить гнев своих мужей, результатом чего могла стать даже дуэль, поэтому они вели себя скромно со своими любовниками.

Но с Ромейн все было по-другому: она была вдовой. И хотя, несомненно, относилась к числу искушенных женщин, она с удовольствием обзавелась бы новым мужем, в особенности если бы им стал лорд Мельбурн.

Какими нежными, какими невероятно нежными были губы Кларинды, думал милорд, и, тем не менее, она не ответила на его поцелуй, хотя он настойчиво старался пробудить девушку.

Милорд знал, что большинство женщин начинало страстно отвечать ему даже раньше, чем он сам успевал загореться, но ярость в глазах Кларинды и гнев в ее голосе слишком ясно сказали лорду Мельбурну, какое чувство он разбудил в девушке.

— Наверное, я становлюсь старым, — скривив губы, сказал он себе; а может быть Кларинда относится к тому типу женщин, который еще не встречался ему — холодных и бесчувственных?

В это лорд Мельбурн не мог поверить — только не с волосами такого цвета. Он восстановил в памяти меняющееся выражение ее лица, чувства, столь явно выраженные в больших глазах, голос, звучащий иногда так взволнованно, когда девушка говорила о вещах, затронувших ее до глубины души. Нет, Кларинда не была холодной — во всем, что не касалось милорда!

Поворачивая лошадей к огромным воротам имения, охраняемым с обеих сторон каменными геральдическими львами, лорд Мельбурн внезапно подумал, что Кларинда разбила легенду о его неотразимости, в которую он и сам начал верить.

Впервые в жизни он встретил женщину, не считавшую его неотразимым, способную сохранять столь жесткий контроль над собой, будучи в объятиях, и отвергавшую требования его губ.

Однако к чему беспокоиться по поводу ее? Как только сэр Родерик умрет, их отношения автоматически закончатся: она избавится от него, а он — от нее. У него не было желания, твердил он себе, вмешиваться туда, где его не хотели.

В то же время милорда просто бесило, что его любопытство может остаться неудовлетворенным! Он знал, что это будет постоянно беспокоить его, сколько бы он не пытался забыть Кларинду.

Под вечерними лучами солнца поместье выглядело прекрасно. Тени становились длиннее, по голубому небу плыли облака. Озеро, казалось, было заполнено расплавленным серебром, ветерок гулял среди пурпура и белизны кустов сирени и срывал розовые лепестки с цветущего миндаля.

От великолепия вида захватывало дух, но в этот раз лорд Мельбурн едва обратил внимание на свой дом. Когда он подъезжал к нему, его мысли были далеко.

— Леди Ромейн в голубом салоне, милорд, — сообщил мажордом, когда его светлость вошел в зал.

— Я ужинаю в гостях, — заявил лорд Мельбурн, — поэтому собираюсь уехать отсюда примерно через полтора часа. Прикажите заложить мой закрытый экипаж и пару.

— Хорошо, ваша светлость.

Пройдя через зал, лорд Мельбурн вошел в голубой салон. Ромейн, изображая усталость, лежала на софе, положив голову на мягкую атласную подушку. Она уже сняла шляпу и теперь выглядела превосходно: обольстительные изгибы ее фигуры проступали через прозрачный газ платья, алые губки слегка дулись, а в глазах был намек на непролитые слезы. Белая рука метнулась к милорду.

— Кавалер, дорогой, как хорошо, что вы вернулись так скоро.

Он склонился над ее рукой, но не коснулся ее губами. Выпрямившись, милорд положил свою руку на каминную полку и взглянул на женщину.

— Я знаю, что вы собираетесь спросить меня, — сказал он, — и, по правде говоря, в настоящий момент, Ромейн, не могу дать вам каких-либо объяснений. Через день-два, возможно, но сейчас мне сказать нечего.

Леди Ромейн стиснула руки.

— Вы жестоки по отношению ко мне, — пожаловалась она. — Вы говорите, что мне не следовало приезжать сюда, что мне следовало оставаться в Лондоне, снедаемой неизвестностью, озабоченной и опечаленной тем, что вы не открылись мне. О, дорогой мой кузен, почему вы не доверяете мне?

— Дело вовсе не в том, — ответил лорд Мельбурн.

— Вы кривите душой, — с осуждением в голосе произнесла леди Ромейн. — Я же прекрасно понимаю, что произошло что-то неожиданное. Но не буду надоедать вам — у меня хватает на это ума. Я хочу лишь знать — и, пожалуйста, будьте искренни — все кончено между нами?

В ее голосе послышалось рыдание. Она отвернулась, словно считая необходимым прятать от него свои слезы.

— Вообще-то это дело включает в себя слишком много тонкостей, которые я не готов обсуждать, — сказал лорд Мельбурн. — Между нами никогда ничего не было, Ромейн, кроме, я уверен, теплой дружбы.

— Возможно, с вашей стороны, Кавалер, это была только дружба, — ответила леди Ромейн, — но с моей — что-то другое.

— Если это правда, — сказал лорд Мельбурн, — то теперь не время и не место, Ромейн, обсуждать это. Пожалуйста, выполните то, что я прошу. Не пытайтесь заставить меня дать вам объяснения, которые я не смогу предоставить вам в настоящее время, но которое вы без труда узнаете меньше, чем через неделю.

— Как, как вы оказались в таком положении? — спросила Ромейн, повышая голос. — Кто эта деревенская девчонка, эта плохо одетая и дурно воспитанная женщина, которая, если и не пленила ваш рассудок, то, по крайней мере, вовлекла вас в такое положение, которое озадачивает, если даже не сказать беспокоит, ваших друзей — в частности, меня.

— Мои друзья — и вы в том числе — сейчас не должны были знать об этом, — сказал лорд Мельбурн. — Это проблема местного значения, Ромейн, которая не должна была выйти за ворота Пайори и Мельбурна. В ней замешана воля умирающего, и это все, что я могу вам теперь сообщить.

— Если бы вы сказали мне это лично, наедине, — ответила леди Ромейн, — я, конечно же, с радостью приняла бы ваши объяснения и помогла бы вам, если бы была нужна помощь. Но после того, как мистер Николас Вернон, с которым я едва знакома, заявил о вашей помолвке в моей гостиной, где я принимала своих друзей, вряд ли можно ожидать, что я восприму все спокойно и без вопросов.

— Вы могли бы расспросить меня обо всем, когда я вернулся бы в Лондон, — сухо произнес лорд Мельбурн.

— И когда бы это произошло? — спросила леди Ромейн. — Я приехала в ваш особняк, там мне сказали, что ожидали вас еще вчера. Когда я сегодня утром снова приехала к вам и обнаружила, что вы еще не вернулись, я почувствовала, что единственное, что мне остается, это отправиться в Мельбурн и самой выяснить, что же столь важное задержало вас в деревне.

Он ничего не ответил, и через некоторое время леди Ромейн мягко продолжала:

— Чтобы успокоить мои чувства, Кавалер, скажите мне что-нибудь что сделает меня счастливой. Скажите, что наши отношения остались такими же, как и прежде, и я вам не безразлична — хоть немного.

— Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать? — уклончиво ответил лорд Мельбурн. — Как я уже сказал вам, наши отношения, по крайней мере, с моей стороны, являются исключительно дружескими. Мы неоднократно наслаждались обществом друг друга. Надеюсь, это будет продолжаться.

Поднявшись с софы, леди Ромейн приблизилась к нему и, поравнявшись, протянула руку.

— Вы же знаете, — тихо промолвила она, — что я хочу большего.

Он не дотронулся до нее, а лишь оглядел ее смуглую красоту, длинные ресницы, трепещущие на щеках, и алые губы, призывно обращенные к нему.

— Я полагаю, Ромейн, — тихо произнес он, — вам пора возвращаться в Лондон. Я ужинаю в гостях, а перед ужином у меня важная встреча. Так что на самом деле сейчас нет времени что-либо обсуждать.

Шагнув к нему, женщина протянула руку и дотронулась до него.

— А предположим, — очень вкрадчиво произнесла она, — что я слишком устала, чтобы возвращаться в Лондон сегодня вечером? Предположим, я останусь с вами в Мельбурне. Будет ли это чересчур — компрометирующим?

Его глаза стали холодными, а складки у рта глубокими, как никогда. Он ответил:

— Ни в коей мере, Ромейн. Если вы хотите остаться здесь, это легко устроить. У моего управляющего, майора Фостера — надеюсь, вы помните — очаровательная жена, которая, я уверен, составит вам компанию. Фостеры составят вам общество за ужином, и если, как я предполагаю, я не задержусь долго, после моего возвращения мы сможем сыграть партию в карты.

Резким движением леди Ромейн отвернулась от лорда Мельбурна. В ее голосе прозвучало раздражение:

— Не стану причинять вам столько хлопот. Я возвращаюсь в Лондон и надеюсь, что объяснение, которое вы мне обещали, не заставит себя ждать. Но, видит бог, ваши знакомые, которые узнают о помолвке, будут полны любопытства послушать о внешности и поведении молодой женщины, которая пленила сердце самого устойчивого холостяка высшего света.

— И многим сообщил об этом Николас Вернон? — резко спросил лорд Мельбурн.

Леди Ромейн пожала плечами.

— Не имею ни малейшего понятия, — ответила она. — Откуда мне знать?

— А как получилось, что он рассказал вам? — сказал лорд Мельбурн. — Я и понятия не имел, что вы знакомы.

До того, как леди Ромейн успела ответить, открылась дверь и появились дворецкий и два лакея с серебряным подносом, на котором были чай и кофе, несколько пирожных и конфеты, и с торжественностью, которая показалась лорду Мельбурну раздражающе медлительной, стали накрывать на стол, рядом с софой.

— Надеюсь, вы не возражаете, Кавалер, что я приказала принести поесть? — улыбнулась леди Ромейн. — Я покинула Лондон, лишь слегка позавтракав.

— Это вы меня извините, что я не подумал об этом, — ответил лорд Мельбурн.

Дворецкий и лакеи, расставив все на столе с педантичной аккуратностью, покинули салон. Леди Ромейн открыла серебряную чайницу в стиле королевы Анны, в которой лежал чай.

— Могу ли я вам что-либо предложить, Кавалер? — спросила она, сознавая, что выглядит великолепно, делая то, что считалось сугубо женским занятием.

— Нет, благодарю вас, — ответил лорд Мельбурн.

— Знаете, Кавалер, вы позволите мне быть с вами откровенной, — самым сладким тоном произнесла леди Ромейн, — я всегда считала, что Мельбурн нуждается в хозяйке. Это очень красивый дом, но в нем требуется женская рука. И еще, если вы все-таки решитесь жениться, помните, что вам будет нужна жена, которая выйдет за вас только ради вас самого, а не ваших денег или титула.

— Это мне уже приходило в голову, — ответил милорд.

Леди Ромейн, насыпав ложечкой заварку в чайник, залила его кипятком из серебряного кувшина.

— А я действительно очень проголодалась, — сказала она, протягивая руку к крошечному бисквиту, казавшемуся настолько легким, что его мог сдуть порыв ветра.

— Вы понимаете, Кавалер, — продолжала она, — что если вы не вернетесь завтра, то пропустите прием, который принц устраивает в Карлтон Хаузе, и этим чрезвычайно огорчите его, потому что, как вам известно, он очень любит вас.

— Опять он собирает то высокопоставленное сборище? — самым равнодушным тоном спросил лорд Мельбурн.

— Ну да. И он собирался продемонстрировать свои новые картины. Принц будет очень расстроен, если вы не придете к нему.

Лорд Мельбурн подошел к окну и посмотрел на озеро. Солнце уже село, небо затянуло тучами, и внезапно на лужайки и озеро обрушился шквал дождя.

В грозе была своя красота, и милорд, наблюдая за ней, подумал, насколько ближе ему Мельбурн, чем шумная толпа, которая набьется завтра вечером в Карлтон Хауз.

Он отчетливо представил себе гостей принца — обвешанных драгоценностями женщин в откровенных нарядах, усыпанных наградами мужчин, громкую болтовню, звонкий смех, способный быть таким злобным и жестоким.

Лорд Мельбурн знал их всех по именам, однако были ли они его друзьями? Что они значили для него? Он почувствовал, как его охватывает внезапная скука, скука, которую он испытывал так часто; и, осознав это, он также понял, что ему надоела Ромейн.

Какое-то недолгое время он намеревался жениться на ней. Конечно, это был бы «правильный» поступок. Лорд Мельбурн подумал, что сам принц мог бы почтить своим присутствием их свадьбу и даже великодушно согласиться быть посаженным отцом.

Этот брак был бы популярным, его одобрили бы все; но теперь милорд твердо знал, что он никогда не состоится. Ромейн вызывала в нем лишь скуку, как и множество женщин до нее. Она была красивой, но он чувствовал, что за этой красотой пустота. Однако что же ему все-таки требовалось от женщин? Почему он постоянно разочаровывался в них?

Лорд Мельбурн посмотрел на дождь, на гребешки волн, поднятых ветром на озере, и внезапно почувствовал сильное желание выбежать на улицу и отдаться буйству стихии. Он хотел бежать прочь от нежности белых рук, уступчивых тел, прочь от голосов, говоривших ласково, и глаз, смотревших покорно.

Ему хотелось сразиться с чем-нибудь, ему нужно было какое-либо препятствие, которое потребовало бы напряжения всех его сил — но где и как, он не представлял себе. Неожиданно он почувствовал, что Ромейн вышла из-за стола и встала за его спиной.

— Мы могли бы быть так счастливы, Кавалер, дорогой, — едва слышно выдохнула женщина. — Если вы только перестанете уклоняться и не будете бегать от того, что неизбежно…

Услышав последнее слово, лорд Мельбурн напрягся и чуть ли не грубо сказал:

— Вы так и не ответили на мой вопрос, Ромейн. Как вы узнали от Николаса Вернона, что я помолвлен с племянницей его отца?

— Вчера вечером он пришел ко мне в дом, — машинально ответила леди Ромейн, поняв, что сентиментальное настроение прошло и не стоит навязываться милорду.

— Я не догадывался, что вы знакомы, — повторил лорд Мельбурн.

— О, я несколько раз встречалась с ним, — ответила леди Ромейн. — Я никогда не испытывала особых симпатий к этому молодому человеку, хотя он и весьма привлекательный — смуглый, с чертовщинкой.

При этих словах она бросила взгляд на лорда Мельбурна, надеясь, что тот выкажет ревность.

— Продолжайте, — настойчиво произнес лорд Мельбурн.

— Я принимала своих знакомых, — сказала леди Ромейн. — Были леди Шеллсборо, Оливия Найтли — обе ваши подруги, а также Джон Дэвис, лорд Даун и сэр Джеральд Киган.

— Этот негодяй! — воскликнул лорд Мельбурн. — Почему вы пригласили его?

— Мой дорогой Кавалер, он очень богат и устраивает великолепные приемы. Хотя я и не считаю его очень уж обаятельным, более того, мне всегда казалось, что в нем есть что-то зловещее. Оливия считает, что это самый безнравственный человек, которого она знает, и клянется, хотя, я уверена, она не понимает, о чем говорит, что он — сатанист.

— Продолжайте, — резко произнес лорд Мельбурн.

Внезапно он оживился, вся его скука исчезла. Он почувствовал себя охотником, увидевшим следы зверя и решившим следовать за ним.

— Мы о чем-то беседовали, — продолжала леди Ромейн, — как вдруг объявили о приходе Николаса Вернона. Я очень удивилась, по правде говоря, мне действительно было странно видеть его у себя. Никогда раньше он у меня не появлялся.

— И что он сказал? — спросил лорд Мельбурн.

— Склонившись над моей рукой, он извинился за вторжение и сказал, что давно намеревался засвидетельствовать свое почтение, но не знал только моего адреса. Конечно, я заподозрила, что это неправда, и причина его визита кроется в другом, но мне пришлось улыбнуться и представить его своим друзьям. Затем я услышала, как он тихим голосом, рассчитывая, что я ничего не услышу, сказал сэру Джеральду Кигану: «Мне сказали, что я найду вас здесь».

— Что он еще сказал? — потребовал лорд Мельбурн.

— Вам известно, Кавалер, что у меня очень тонкий слух, — сказала леди Ромейн. — Я прошла через гостиную к шнурку колокольчика, который был рядом с говорящими. И услышала, как Николас Вернон продолжил:

«Завтра ночью мы устраиваем специальное собрание. Произошло нечто такое, что необходимо собраться».

«Завтра ночью?» — переспросил сэр Джеральд своим неприятным голосом, который, сама не знаю почему, всегда заставляет меня вздрагивать.

— Что еще он говорил? — нетерпеливо произнес лорд Мельбурн.

— Он добавил, — продолжала леди Ромейн, — следующее: «Я там буду, Николас».

«Я должен предупредить остальных, — сказал ему Николас Вернон, — и обещаю тебе, Джеральд, это собрание будет совершенно необычным. Кстати, мне понадобится твоя помощь, так что нам следует ехать вместе».

«А наша Венера — она прекрасна?» — спросил сэр Джеральд.

«Вы увидите, как она великолепна — и совершенно нетронута», — ответил Николас.

Лорд Мельбурн молчал, и леди Ромейн продолжила:

— Затем они разошлись, и Николас Вернон, поднося к губам мою руку, внезапно громко произнес:

«Теперь я должен покинуть вас, миледи, но перед тем, как уйти, я хочу сообщить вам кое-что, что, мне кажется, будет вам интересно».

Его черные глаза посмотрели на меня, и я почувствовала, что Николас Вернон нарочно ведет себя неучтиво, что он жаждет причинить мне боль и сделать меня несчастной.

«И что же это?» — спросила я.

«Я только что узнал, — ответил он, — что ваш кузен помолвлен с племянницей моего отца — Клариндой Вернон».

«Мой кузен?» — спросила я, понимая, какой будет ответ.

«Да, ваш кузен — лорд Мельбурн, — заявил он. — Его поместье примыкает к моему. Я увижусь с ним завтра; следует ли мне передать ему ваши поздравления?»

Лицо леди Ромейн стало мрачным.

— Он специально вел себя жестоко, Кавалер, я знаю это. Он старался сделать так, чтобы я попала в неловкое положение перед моими знакомыми. Он знал, что о нас говорят — обо мне и о вас — и он стремился унизить меня.

— И что вы ответили? — спросил лорд Мельбурн.

— Какой-то момент я не находила слов, — ответила леди Ромейн, — а он, подойдя к двери, обернулся и рассмеялся — неприятным, издевательским смехом, который я с трудом могу описать.

«Да, они помолвлены, — сказал он, — но не надолго».

— Вы уверены, что он сказал именно это? — воскликнул лорд Мельбурн, и голос его зазвучал озабоченно. — Я сейчас же должен уехать. Возвращайтесь в Лондон, я не могу задержаться, чтобы проводить вас. Не могу вам всего объяснить, но уверяю, это дело чрезвычайной важности.

— Но почему, Кавалер, почему? — начала леди Ромейн, и ее голос поднялся чуть ли не до визга.

Но тут она осознала, что лорд Мельбурн вышел, даже не дожидаясь ответа, и она осталась одна в голубом салоне.

Лорд Мельбурн заспешил в зал.

— Мой экипаж, — крикнул он. — Мне немедленно нужен мой экипаж.

— Я распорядился заложить экипаж к шести часам, милорд.

— Мне необходимо ехать немедленно, — заявил лорд Мельбурн. — Пошлите кого-нибудь в конюшню.

Дворецкий щелкнул пальцами, и лакей тут же бросился на улицу.

— Вы не будете переодеваться, ваша светлость? — спросил дворецкий.

— Нет, — ответил милорд. — Нет времени.

Схватив цилиндр, он нахлобучил его на голову и стоял, нетерпеливо постукивая ногой, до тех пор, пока к подъезду торопливо не подкатила закрытая карета.

Лорд Мельбурн сбежал по ступеням и оказался у дверцы экипажа до того, как лакей успел открыть ее.

— В Пайори, — бросил он кучеру, — и живее!

Лошади были свежие, и потребовалось сравнительно немного времени, чтобы покрыть несколько миль, разделявших два поместья. Всю дорогу лорд Мельбурн, сидевший на мягких подушках, провел в напряжении.

По пути он думал, что было бы разумным сначала связаться с майором Фостером. Затем, чутьем опытного солдата, привыкшего детально планировать все свои действия, он решил, что в первую очередь надо убедиться, находится ли Кларинда в Пайори.

Сама мысль о том, что с девушкой может что-то случиться, казалась абсурдной, и тем не менее лорд Мельбурн отчетливо чувствовал, что Кларинда в страшной опасности.

Разумеется, нельзя было и подумать, что Николас, потомственный дворянин, посмеет вовлечь Кларинду в грязь и разврат своего «Клуба Адского Огня». Но он же заявил Джеральду Кигану: «Она великолепна и нетронута».

Сколько женщин, знакомых Николасу, попадали в эту категорию?

Лорду Мельбурну также было известно, что к женщине, принимавшей участие в обряде Черной Мессы, обращались как к «Венере». Она обязательно должна быть девственницей!

Лорд Мельбурн подумал о сэре Джеральде Кигане, и его кулаки автоматически сжались. Это был настолько распутный человек, у него была столь дурная репутация, что, если бы не его колоссальное богатство, его не пускали бы даже на порог гостиной всякой порядочной дамы.

Милорд вспомнил, что сэр Джеральд имел репутацию любителя молоденьких девушек. Он слышал, как над сэром Джеральдом смеялись мужчины в клубе, слышал, как о нем говорили как о завсегдатае домов терпимости, которые поставляли своим клиентам только что приехавших из провинции девушек, завлекаемых в столь гнусное ремесло на конечных станциях дилижансов в Лондоне.

Неопытная девушка, приехавшая в Лондон в поисках работы, поначалу терялась перед шумом и толчеей столичной толпы. И она с радостью принимала помощь какой-нибудь солидно выглядящей пожилой женщины, которая в мгновение ока затаскивала простодушную провинциалку в публичный дом.

Именно в этих печально знаменитых заведениях услаждали свои извращенные вкусы джентльмены, подобные Джеральду Кигану и Николасу Вернону. По мнению лорда Мельбурна, они оба были презренными личностями, людьми без принципов, без порядочности и без чести.

Он сжал кулаки так, что побелели костяшки. Милорд слишком хорошо понимал, почему леди Ромейн показалось, что так отвратительно блеснули глаза Николаса. Теперь лорд Мельбурн точно знал, что рассказы о «Клубе Адского Огня» не были преувеличением.

Сейчас он понимал, кто все оплачивал. В распоряжении Николаса было богатство Кигана — достаточное для восстановительных работ, обустройства пещер, несомненно, для приобретения продуктов и вина, требовавшихся в огромных количествах людям того типа, которые желали стать членами подобного клуба.

Именно деньги Кигана обеспечивали набитые женщинами повозки, приезжающие из Лондона. Женщинами, готовыми на все ради золота, готовыми отдаться животным страстям тех, кто хорошо платил, что мог себе позволить Николас, опирающийся на богатство Кигана.

— Боже, если бы я знал все это раньше! — воскликнул лорд Мельбурн.

Тут он вспомнил, как говорил майору Фостеру, что для того, чтобы действовать, нужны доказательства.

— Но предположим, — тихо произнес какой-то внутренний голос, — предположим, что доказательством будет Кларинда?

— Это невозможно, это немыслимо! — возразил здравый смысл, тем не менее предчувствие подсказывало, что девушка в смертельной опасности.

Она была утонченной и невинной, и, несомненно, Кларинда возбудила к себе ненависть Николаса Вернона, став наследницей земли и состояния, которое тот уже считал своим.

— Почему я не догадался, что с ней может случиться что-либо подобное? — спрашивал себя лорд Мельбурн. — Я должен был забрать ее из Пайори, где единственной ее защитой были умирающий человек и несколько старых слуг! Я должен был быть настороже, как только узнал, что подслушивавший лакей доставил свое сообщение в Лондон.

Он уже забыл, как еще недавно говорил себе, что все это не его дело, забыл, что он не хотел ни во что вмешиваться, забыл, что всего лишь сегодня утром решил, что со смертью сэра Родерика его партия будет доиграна и он не станет интересоваться будущим Кларинды.

Теперь лорд Мельбурн знал только, что должен спасти девушку, спасти от опасности столь ужасной, что он не мог даже четко представить ее или выразить словами.

Лошади быстро неслись вперед, тем не менее милорд постучал в стеклянное окно.

— Быстрее, — потребовал он от кучера, — еще быстрее!

Когда карета свернула на дорожку к Пайори, она понеслась с такой скоростью, что легкий экипаж закачался на рессорах, словно попал в шторм. Карета подъехала к входу, и не успел еще лакей соскочить с запяток, как лорд Мельбурн сам открыл дверцу и выскочил наружу.

У открытых дверей стоял Бейтс.

— Ваша светлость, слава богу, вы приехали!

— Что случилось? Где мисс Кларинда? — спросил милорд.

Тут вперед выбежала Роза. Слезы текли по ее щекам, глаза покраснели.

— О, ваша светлость, ее увез мистер Николас. Когда я надевала на нее плащ, она шепнула мне: «Передай его светлости — пещеры».

— Пещеры, — повторил лорд Мельбурн, чувствуя, что именно это он и ожидал услышать. — Как давно они уехали? Мисс Кларинда отправилась с ними по доброй воле?

— Думаю, у нее не было выбора, милорд, — сказала Роза. — Кроме мистера Николаса, был еще один джентльмен, мужчина средних лет, который показался мне — да простит меня ваша светлость — очень дурным человеком.

— Я знаю, кого вы имеете в виду, — быстро ответил лорд Мельбурн.

— Мисс Кларинда была очень бледной, — продолжала Роза. — Она высоко держала голову, но я уверена, милорд, что она была испугана. Под предлогом того, что розы на ее груди плохо прикреплены, она обратилась ко мне за помощью, шепнув при этом про пещеры, но ее руки дрожали, и, если бы цветы действительно оторвались, думаю, мисс Кларинда не смогла бы их приколоть самостоятельно.

— Как давно они уехали? — спросил лорд Мельбурн.

— Приблизительно с полчаса назад, — ответил Бейтс.

Не сказав больше ни слова, лорд Мельбурн повернулся, спустился по лестнице и сел в карету.

— Куда, милорд? — спросил лакей.

— У ворот имения поверните направо, — ответил лорд Мельбурн, — проедете по дороге мили две, там я скажу, где свернуть. И поживее!

— Хорошо, милорд.

Лошади тронулись, и лорд Мельбурн откинулся на спинку сиденья. Те, кто служил с ним на войне, по вздернутому подбородку, по выражению лица определили бы, что он полон гневной решимости.

В самые суровые минуты сражения, когда полк теснили со всех сторон, люди, служившие под началом лорда Мельбурна, всегда обращались к нему, зная, что он способен придумать блестящий маневр, ловкое перестроение, которое часто превращали поражение в победу.

Но сейчас лорд Мельбурн сознавал, что нынешнее положение настолько необычное, настолько запутанное, что его мозг просто отказывался работать, очутившись в какой-то ошеломляющей пустоте, где не было никаких мыслей, что делать дальше, не было даже намека на первые шаги, которые следовало предпринять.

Лорд Мельбурн хорошо знал, что хотя клубы, подобные тому, который устроил Николас в известняковых пещерах, содержались в строжайшей секретности, так как их члены не желали афишировать свою деятельность, они никогда не испытывали недостатка в желающих вступить в них. Значит, и думать нечего проникнуть туда с помощью подкупа или силы.

Лорд Мельбурн видел вход в пещеры, когда они приезжали туда с майором Фостером, и понимал, что всего лишь один человек с пистолетом без труда сможет сдержать приступ целого легиона нападающих.

Было совершенно бесполезно стучаться в ворота и требовать выдать Кларинду. Над ним только бы посмеялись. И все золото мира не помогло бы пройти мимо охранника у ворот, если этот человек — преданный слуга Николаса Вернона.

Лорд Мельбурн вспомнил, с какой резкостью отказался говорить с ним священник, и вдруг с ужасом понял, для чего он был нужен Николасу и почему тот настаивал, чтобы именно ему сдали в аренду ферму Дина — отвергнутый церковью священник должен был служить Черные Мессы и, при необходимости, заключать браки!

Что касается Кларинды, то лорд Мельбурн даже думать боялся о предстоящих ей страданиях. Она была такой молодой, такой юной и неопытной.

В самых кошмарных снах девушка не могла представить себе всю распущенность людей, посвятивших себя служению сатане, людей, в которых умерли последние остатки порядочности, для которых невинная и нетронутая девушка означала совсем иное, чем для остальных мужчин.

— Боже сохрани ее! — пробормотал лорд Мельбурн, и эта мольба исходила из самой глубины его сердца.