Непокорный

ГЛАВА 11

Кингстон

— Что, черт возьми, с тобой не так? — Хейс свирепо смотрит на меня с другого конца стола в конференц-зале, куда нас всех созвал всемогущий Август Норт на совещание.

— Что? — Я прикладываю ладонь к уху. — Я не могу слышать тебя, когда твоя голова так глубоко засунута мне в задницу.

— Хватит, ребята, — говорит Хадсон, наш бессменный миротворец. — Успокойтесь.

— Он прав, — говорит Алекс Хейсу своим обычным невозмутимым голосом. — Ты у него в заднице с тех пор, как вошел сюда.

Хейс разочарованно разводит руками.

— Потому что я спросил его, подготовился ли он?

Я закатываю глаза.

— Сначала ты спросил меня, принес ли я что-нибудь еще, кроме цветных карандашей, чтобы делать заметки, а затем спросил, не предпочел бы я кроватку в углу, чтобы вздремнуть, пока большие мальчики решают большие проблемы.

— Ты действительно это сказал, — соглашается со мной Хадсон.

— Заткнись ты уже, — рявкает Хейс на своего близнеца. — Ты понятия не имеешь, каково это — иметь дело с этим титулованным маленьким придурком.

Взгляд Алекса становится жестче.

— Говорит другой титулованный маленький придурок.

— Да пошел ты. — Хейс хмуро оглядывает стол. — К черту вас всех.

Я машу рукой в его сторону.

— Голова в заднице. Теперь вы понимаете, что я имею в виду?

Хадсон хихикает, и Алекс утвердительно хмыкает.

— Кто-нибудь знает, ради чего эта встреча? — спрашиваю я.

— Август иногда так делает, — поясняет Хадсон. — Обычно ни по какой другой причине, кроме как просто потому, что он может.

Я проверяю время на своем телефоне, и также замечаю, что у меня нет новых текстовых сообщений от Габриэллы.

Прошло три дня с тех пор, как она выбежала из моей спальни, выглядя как влажная мечта, прямиком в объятия другого мужчины. Я убедил себя, что ее расстроенный уход был к лучшему. Поклялся не протягивать руку, не идти дальше, не открывать дверь, которую она так плотно закрыла.

Это не значит, что я смог перестать думать о ней.

Мне пришлось напиться до состояния небытия, чтобы перестать представлять ее на свидании. И, что еще хуже, перестать представлять, что произошло после. Мне хотелось, и так было бы лучше всего, чтобы мужчина оказался эгоистичным любовником, чтобы он получил удовольствие от ее тела, а ее оставил неудовлетворенной. Но эта девушка заслуживает лучшего. Заслуживает того, чтобы ее любили медленно, тщательно, чтобы мужчина действительно понимал, какой дар она ему преподносит, и поклонялся каждому сантиметру ее тела. Я хочу этого для нее, и эгоистично хотел бы быть тем мужчиной, который смог бы дать ей все это.

Противоречивые чувства борются в моей голове, я почти схожу с ума. Может быть, мне нужно пойти куда-нибудь, познакомиться с кем-нибудь новым, раствориться в женщине, у которой не будет густых каштановых волос, в которые хочется уткнуться, испытующих голубых глаз, которые разрывают меня на части, пухлых розовых губ, которые умоляют укусить, и…

— Эй? — говорит Хадсон и машет рукой перед моим лицом. — Ты все еще с нами?

Я отбрасываю его руку.

— Ты в порядке? Выглядишь немного вспотевшим, — замечает он.

— Здесь жарко. — Я срываю с себя пиджак и бросаю его на стул рядом со мной.

— Температура воздуха всегда настроена на семнадцать градусов. — Алекс кивает на термостат в комнате. — Здесь никогда не бывает жарко. — Его взгляд становится жестким. — Ты болен?

— Надоело быть на побегушках у Августа.

Я слышу голос нашего отца прежде, чем вижу его. Когда он выходит из-за угла и входит в комнату, его сопровождают две женщины — мисс Вогул, его помощница с привилегиями, и темноволосая женщина, которую никогда раньше не видел.

— Вы вовремя, — сухо говорит он. — Какой сюрприз. — Август выдвигает стул для брюнетки в облегающей юбке длиной миди и в подходящем к ней жакете с вышитым воротником. «Гуччи», если бы меня попросили угадать. Может быть, «Армани».

— Мальчики, это София Коулман. — Он кладет руки ей на плечи, и я не упускаю из вида, как мисс Вогул смотрит на точку касания. — Разве она не прекрасна?

— Было бы неплохо, если бы мы могли перейти к сути этой встречи. — Взгляд Алекса соответствует угрюмому тону его голоса. — У меня есть работа.

— Я хотел лично представить вам мисс Коулман, поскольку она новый старший менеджер проекта.

— Ты мог бы послать записку, — рычит Хейс.

Я легко предсказываю, к чему приведет эта встреча, и поэтому отключаюсь. Мне плевать на споры моих братьев или на то, что им наплевать на высшее руководство «Норт Индастриз».

— Принцесса! — зовет меня Август. — Мисс Коулман задала вопрос.

Я поднимаю на нее взгляд, скучающий и усталый.

— Еще раз? — Как мне удалось сказать это без намека на провокацию? Господи, похоже, я действительно болен.

— Я ищу сотрудников в свой отдел. — Она постукивает длинным, покрытым красным лаком, ноготком по столу. — Август много рассказывал мне о тебе. Он упомянул, что ты перерос свою должность в юридическом отделе.

Я перевожу взгляд с Хейса на Августа.

— Неужели?

— Мне нужно несколько руководителей проекта. — Она улыбается так, что я уверен, большинство мужчин падают перед ней на колени. — Я была бы счастлива обучить тебя.

— Держу пари…

— Кингстон, — шипит Хадсон и качает головой.

— Если ты свободен сегодня вечером, мы могли бы встретиться за ужином, чтобы обсудить детали…

— Я не свободен сегодня. У меня есть планы.

— Ты отменишь их, — говорит Август властным рокотом и обжигающим взглядом. Он поворачивается к мисс Коулман. — В семь тридцать в «Пальметтос». Мисс Вогул все устроит. Он будет там.

Я качаю головой, потому что, почему меня вообще спрашивают, если у меня нет права голоса?

— Отлично. — Она улыбается, словно получила награду.

Поверь мне, милая. Я не трофей.

— Тогда увидимся, — говорит она.

— Не то чтобы у меня был выбор. — Я хватаю свой пиджак и, избегая взглядов, прощаюсь и выхожу.

Не знаю, в котором часу я, наконец, добираюсь до «Пальметтоса».

Из «Норт Индастриз» я отправился прямиком в маленький ирландский паб, чтобы не возвращаться домой. Хотя знал, что если пойду домой, то напьюсь до оцепенения, впрочем, как и сейчас, когда, спотыкаясь, вхожу в парадную дверь ресторана, где я должен встретиться с мисс Коулман, и это было бы лучшей идеей.

Я замечаю брюнетку, ожидающую меня за уютным столиком на двоих у окна.

— Я опоздал? — спрашиваю я, садясь напротив нее.

— Немного. — Ее спина напряжена, когда она складывает салфетку на коленях. — Надеюсь, что опаздывать не входит у вас в привычку, мистер Норт.

— На самом деле так и есть, — ухмыляюсь я. — Но большинству женщин это во мне нравится.

Ее щеки розовеют, и я отворачиваюсь, потому что от этого зрелища мне становится немного нехорошо. Или, может быть, это выпивка бурлит у меня в животе.

Официантка, женщина в черной рубашке и галстуке-бабочке, улыбается мне.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

— «Маккаллан». Двойной… Хотя знаешь что? Просто принеси мне бутылку.

— Сэр? — Она смотрит на Коулман, которая слегка качает головой.

— Просто стакана будет достаточно, — возражает Коулман. — И мы возьмем пасту с трюфелями и палтусом, пожалуйста. — Она протягивает официантке наши меню.

— Голодна?

— Послушай, Кингстон… — Женщина наклоняется вперед, положив ладони на стол. — Ничего, если я буду называть тебя Кингстоном?

— Будет ли иметь значение, если я скажу «нет»?

Ее улыбка насмешлива.

— Я собираюсь перейти к сути дела.

— Мне бы этого хотелось.

— Август заставил меня поверить, что у вас двоих испорченные отношения. — Она берет свой бокал с вином и болтает красную жидкость.

— Это еще мягко сказано. — Я откидываюсь на спинку стула, переваривая новую информацию. — Значит, старый добрый папочка разделил с тобой семейный позор, не так ли?

— Да. — Коулман слегка приподнимает подбородок. — И по моим наблюдениям, твои братья, похоже, не разделяют того же напряжения в общении с Августом, что и ты.

Я не отвечаю словами или реакцией, но она права. Я всегда был белой вороной, изгоем, досадным пятном на имени великого Норта.

— Разве ты не хотел бы…

Официантка появляется с нашими напитками, и я разочаровано принимаю маленький стаканчик скотча.

— Спасибо. — Делаю глоток, но почти не чувствую вкуса.

Коулман потягивает вино, пока официантка не оказывается вне пределов слышимости, затем опирается локтями на стол.

— Разве ты не хотел бы, чтобы Август, наконец, оказал тебе уважение, которого ты заслуживаешь?

Я опрокидываю то, что осталось в моем стакане, и глотаю.

— Думаешь, я заслуживаю уважения? — Я немного пьяно хихикаю, поднимаю свой стакан в сторону официантки и жестом прошу принести другой. — Ты даже не знаешь меня.

— Я знаю, что Август…

— Избавь меня от подробностей.

— …не заслуживает успеха «Норт Индастриз».

Возмущение в ее голосе привлекает мое внимание. Ее челюсть тверда, а кожа на шее красная и кажется горячей на ощупь.

— Продолжай.

— Август имеет над тобой власть, а ты хочешь освободиться от его контроля. Так ведь? — Ее плечи расправляются, а спина напрягается. — Я могу помочь тебе выбраться.

— Как?

Она откидывается на спинку стула и потягивает вино.

— Достань мне компромат на Августа. Я сброшу его с пьедестала, а взамен ты останешься пожизненным консультантом в «Норт Индастриз».

Официантка ставит передо мной вторую порцию, но я игнорирую его, потому что то, что предлагает мисс Коулман, приносит больше удовлетворения, чем напиток.

— Хочешь сказать, что, если я дам тебе компрометирующую информацию об Августе, ты займешь его место в «Норте» и оставишь меня?

Она кивает.

— Тебе не придется показываться в здании, когда все будет сказано и сделано, но ты продолжишь получать зарплату.

Я присвистываю, откидываюсь на спинку стула и подношу свой скотч к губам. Возможность навсегда избавиться от Августа слишком привлекательна, чтобы ее не рассматривать. Но есть только одна вещь…

— А как насчет моих братьев? Хейс скорее умрет, чем позволит постороннему руководить семейным бизнесом.

— Я разберусь с Хейсом, когда придет время.

Я болтаю свой напиток в стакане и представляю себе жизнь, свободную от Августа и его ожиданий. Коулман предлагает мне эту свободу, но какой ценой? Обменять одного хозяина на другого?

— Неполноценный.

Я поднимаю на нее взгляд.

— Так тебя называет Август. «Кингстон, мой неполноценный отпрыск».

Я хихикаю, потому что он не ошибается.

— Тебе больше не нужно будет терпеть его издевательства, если ты этого не хочешь. Я предлагаю тебе выход.

Я залпом допиваю остатки своего напитка, роюсь в кармане и бросаю на стол пятидесятидолларовую купюру.

— Ты дала мне пищу для размышлений. — Я встаю, чтобы уйти. — Приятного ужина.

Когда выхожу за дверь, тяжелое чувство страха давит на мои плечи. Я не привязан к своей фамилии, как некоторые из моих братьев. И шанс навредить Августу там, где это имеет значение, его бизнесу — довольно привлекательное предложение.

Но мои братья — это моя семья. И причинение вреда Августу причинит боль им, в основном в профессиональном плане. И я не могу так поступить с ними.