Непокорный

ГЛАВА 20

Кингстон

Из-за рабочего графика Габриэллы ей пришлось встретиться со мной уже у ресторана.

Поэтому сейчас расхаживаю по тротуару перед входом, ожидая ее приезда. К сожалению, машина змеюки подъезжает первой, и она выходит, одетая так, чтобы произвести впечатление. В прошлом я, возможно, похвалил бы ее комбинезон с широкими штанинами от Армани, но не сегодня. Теперь я вижу всю картину такой, какая она есть на самом деле. Фальшивка.

— Кингстон, — говорит Коулман с надеждой в голосе. — Ты рано. Надеюсь, это означает, что ты принес хорошие новости.

— Ты не оставила мне выбора, когда угрожала разоблачить меня.

Ее улыбка немного тускнеет.

— Хорошо, — говорит девушка и зажимает свой золотой клатч под мышкой. — Люблю мужчин, которые делают то, что им говорят. — Стерва кивает в сторону входной двери. — Идем?

— Я жду свою спутницу. — Я получаю слишком большое удовлетворение, наблюдая, как довольное выражение ее лица тает, как макияж в жаркий день.

— Спутницу?

Я наклоняюсь, ухмыляясь.

— Мою девушку.

— Девушку?

— Все нормально? Ты не говорила, что я должен прийти один.

Ее губы дрожат, не потому, что Коулман борется со слезами, скорее потому, что борется с яростью.

— Ты что, с ума сошел? — злится она сквозь стиснутые зубы.

Вспышка каштановых волн привлекает мое внимание. Поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Габриэлла выходит из своего такси. Она улыбается водителю, ее взгляд такой теплый и искренний, что я завидую тому, что эта улыбка не для меня.

Затем девушка поворачивается, и ее улыбка становится ярче. Мое сердце почти перестает биться, когда я ощущаю, что вся эта красота направлена на меня.

Именно из-за того, что ценю ее заразительное счастье, я не сразу замечаю, что на ней платье от «Баленсиага». У меня перехватывает дыхание, сердце колотится, а ладони чешутся от желания прикоснуться к ней.

— Отлично выглядишь, — хвалит она, приближаясь ко мне. Звук ее каблуков, стучащих по тротуару, становится громче по мере того, как девушка подходит ближе.

Коулман не сдвигается ни на сантиметр, наблюдая и шипя от гнева.

— Привет, красавица. — Я провожу рукой по пояснице Габриэллы и притягиваю ее вплотную к себе. — Я скучал по тебе.

Девушка ахает, когда мои губы опускаются на ее. Этот звук такой чертовски сексуальный, что проходит прямо через мой кровоток к моему члену. Габриэлла наклоняет голову, приветствуя мои губы на своих. И слегка приоткрывает рот. Дикое рычание грохочет глубоко в моей груди, когда та впускает меня и жадно принимает мой язык, скользящий по ее. Девушка сжимает мои бицепсы, и только тогда я понимаю, что прогнул ее назад, ее тело почти обмякло в моих руках. Я выпрямляюсь, и, только когда Габриэлла встает на ноги, неохотно прерываю поцелуй.

— Вау, — выдыхает она.

Я смотрю в ее глаза, различая все оттенки серого и темно-синего, впервые веря, что Бог должен существовать, потому что ничто, кроме божественного, не могло бы объяснить ее невероятное притяжение.

Коулман прочищает горло. Габриэлла моргает, и ее щеки краснеют. Я продолжаю держать ее за поясницу и разворачиваю нас к нашему нежеланному наблюдателю.

— Это, должно быть, и есть твоя девушка, — сухо говорит Коулман, сохраняя невозмутимое выражение лица. Пока ее взгляд не останавливается на шраме Габриэллы. Проблеск уверенности, может быть, даже превосходства, вспыхивает в ее глазах.

— Габриэлла, — произносит моя спутница, представляясь леди-дракону. — Извини, что врываюсь к вам на ужин. Надеюсь, что все в порядке. — Девушка наклоняется к змее. Я хочу предупредить ее, чтобы та не смотрела ей прямо в глаза, боясь того, что она может превратиться в камень и все такое. — Кингстон становится раздражительным, если меня нет рядом, чтобы дать ему немного сахара. — Она подмигивает. — Если ты понимаешь, что я имею в виду.

Прикусываю губу зубами и наблюдаю, как взгляд Коулман становится свирепым.

— Мы опаздываем.

Мы следуем за ней внутрь к стойке хостес, где нас направляют к нашему уютному столику на четверых с видом на воду.

Потом занимаем свои места, заказываем напитки, и я закидываю руку на спинку кресла Габриэллы, чтобы наклониться и понюхать ее шею.

— Выглядишь потрясающе. — И это не имеет никакого отношения к платью, хотя облегающее мини не портит ее внешний вид, это точно.

— Спасибо, — благодарит Габриэлла и хихикает, когда я утыкаюсь носом в ее шею.

И целую ее в местечко под ухом, а девушка дрожит.

— Ты очень убедителен, — тихо замечает она, в то время как наше пятое колесо скрывается за своим меню. — Продолжай в том же духе, и весь штат Нью-Йорк будет убежден, что мы любовники.

Я отстраняюсь достаточно, чтобы поймать ее взгляд.

— А что насчет тебя?

Ее брови сведены вместе.

— Что?

— Что потребуется, чтобы убедить тебя?

Ее улыбка немного тускнеет, а взгляд мечется по сторонам.

— Я не понимаю.

Я провожу рукой по ее спине и запускаю пальцы в ее волосы.

— Мне нравится, что ты…

— Вот черт, — говорит Коулман, прерывая меня. — Я, кажется, забыла дома свои очки для чтения.

— Отстой. — Я поворачиваюсь обратно к Габриэлле.

— Кингстон, — Коулман подвигается вперед в своем кресле и кивает на меню передо мной, в ее глазах хитрый огонек, — не мог бы ты зачитать мне несколько лучших бутылок из списка красных вин?

Габриэлла напрягается рядом со мной, и ее взгляд становится острее.

— Уверена, что официант мог бы выбрать что-нибудь вкусное для вас.

Коулман ухмыляется.

— Я бы хотела, чтобы это сделал Кингстон.

Я смотрю на карту вин передо мной. Буквы слишком маленькие и скучены вместе.

Габриэлла кладет ладонь на меню.

— Не надо, — мягко говорит она.

Появляется официант, чтобы принять наш заказ на напитки.

— Мы возьмем бутылку «Шато де Бокастель».

Коулман ощетинивается, явно недовольная тем, что ее обошли.

Я не настолько глуп, чтобы думать, что она сейчас отступит. Во всяком случае, я бы ожидал, что стерва удвоит свои усилия, чтобы взять свой контроль надо мной.

— Вы двое… странная пара, — выдает змея, делая очевидное заявление, позволяя своему взгляду задержаться на шрамах Габриэллы. — Где вы встретились?

Напрягаю ноги, чтобы оттолкнуться от стола, схватить Габриэллу и убраться к чертовой матери из…

— На занятиях голой йогой на девяносто пятой, — произносит Габриэлла. — В «Нагишом». Слышала о нем?

Мое разочарование немного утихает, и я поворачиваюсь к своей спутнице, с нетерпением ожидая, что она скажет дальше.

— Технически нельзя пялиться на других йогов. Но он был всего в футе передо мной. Как я могла этого не сделать? Я имею в виду, посмотри на него! — Она делает размашистое движение от моей головы к моим коленям. — Меня покорила его поза собаки мордой вниз.

Я прочищаю горло, чтобы не рассмеяться вслух.

— Есть ли что-нибудь сексуальнее мужской промежности?

Ставлю локоть на стол и прикрываю рот рукой. Судя по всплескам румянца на щеках Коулман, я бы сказал, что Габриэлла успешно сделала невозможное — она ошарашила моего высокомерного босса.

Коулман открывает рот, чтобы ответить, но Габриэлла ахает и наклоняется вперед. Затем хватается за голову.

— О, нет, — стонет она.

— Что? Ты в порядке?

— Нет, мне очень жаль. — Девушка трет виски. — Иногда такое случается. — Уголок ее рта приподнимается. — У меня отпорстервефобия. И внезапные мигрени. — Девушка встает так быстро, что ее стул качается на двух ножках. — Мне жаль. Мне срочно нужно вернуться домой и отдохнуть.

Я вскакиваю на ноги, изо всех сил пытаясь изобразить обеспокоенного парня, а не смеяться над трюком, который она выкидывает.

— О, да, они бьют сильно и быстро. Я отвезу тебя домой.

— Придется попрощаться. От всех этих злых флюидов у меня разболелась голова.

Коулман, похоже, не купилась на ложь Габриэллы, что только подслащивает победу.

— Приятного ужина, мисс Коулман. — Я обнимаю Габриэллу.

— Да, и пожалуйста, — говорит Габриэлла с притворной слабостью, — не подавись.

Мы оставляем женщину-змею, потерявшей дар речи, когда выходим из ресторана, и я благодарен, что заказал бутылку вина за сто пятьдесят долларов, чтобы она оплатила счет.

— Боже, она так ужасна, — шепчет Габриэлла мне в плечо, пока мы идем бок о бок к парковщику снаружи.

— Осторожнее, — говорю ей на ухо. — Ты рискуешь, что я влюблюсь в тебя.

Ее шаги запинаются, и девушка останавливается. Потом поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Что случилось?

Девушка тяжело сглатывает, и ее улыбка немного дрожит.

— У меня только что было самое странное дежавю.

— Хочешь пойти домой?

Габриэлла моргает, глядя на меня своими большими голубыми глазами, пытаясь заглянуть за пределы того, что видит мир. Пытаясь заглянуть в мою душу.

— Нет.

Я чувствую, что улыбаюсь.

— Не против прогуляться?

Она берет меня под руку.

— Конечно, но я все еще голодна, так что смотри в оба в поисках киоска с хот-догами.

— Нет, блядь, спасибо.

«Джордан на реке» находится недалеко от пирса 25, что находится недалеко от парка Гудзон-Ривер. Я указываю в том направлении и закидываю руку ей на плечо, чтобы притянуть ближе.

Девушка хватает мою руку, которая свисает с ее левого плеча. Мой желудок переворачивается от ощущения ее пальцев, сцепленных с моими.

— Хороший вечер.

Я не могу стереть ухмылку со своего лица.

— Так и есть.

Мы идем в тишине, любуясь огнями Нью-Джерси, отражающимися в темной реке. Спокойствие, которое не имеет никакого гребаного смысла, поселяется внутри меня. Обычный хаос моей жизни — в частности, все дела «Норт Индастриз» — рассеивается, когда я с Габриэллой. Когда мы вместе, я чувствую, что ничто не может коснуться меня. Как будто мир вокруг нас может рассыпаться в прах, но ничто из этого не будет иметь значения, потому что мы вместе.

Она сжимает мою руку.

— Мы уже достаточно далеко.

— Хм?

Ветерок развевает ее длинные волосы, которые застревают у нее между губ. Она убирает пряди и заправляет их за ухо.

— Мисс Коулман. — Девушка вырывается из-под моей руки и оставляет между нами расстояние в полметра. — Она не может нас видеть. Тебе не нужно продолжать притворяться, что я твоя девушка. — Габриэлла отворачивается от меня и направляется к ближайшей скамейке с видом на воду.

Я стою там, глупый, не имея правильных слов, чтобы выразить то, что хочу сказать. Медленно подхожу к скамейке и сажусь рядом с ней. Люди проходят мимо, большинство из них не обращают на нас внимания, а я ищу нужные слова, чтобы сказать.

— Могу я быть честной с тобой кое в чем? — Ее взгляд устремлен вперед, брови нахмурены. Габриэлла не ждет моего ответа. — Я сказала, что буду твоим ведомым, но… — Она качает головой и опускает взгляд на свои руки, которые в данный момент сложены вместе на коленях. — Я чувствую, что поступаю несправедливо по отношению к своему сердцу.

Моя грудь раздувается от чего-то, похожего на возбужденное предвкушение того, что она может сказать дальше.

— Мой мозг знает, что все это фальшивка, но мое глупое сердце просто… — Габриэлла тихо посмеивается. — Он боец-идеалист, знаешь? Просто бросается в бой головой вперед, пока больше не понимает, что реально, а что фальшиво.

Уголок моего рта дергается.

— Твое сердце — это он?

Девушка хмурится, ее брови все еще напряжены.

— Да. Я так думаю.

Улыбаюсь, но не потому, что она такая милая, или потому, что я счастлив просто быть рядом с ней. А потому что то, что она пытается мне сказать, это…

— Ты влюбляешься в меня?

— О, боже мой. — Габриэлла смеется и избегает моего взгляда.

Я кладу руку на спинку скамейки и придвигаюсь к ней ближе.

— Скажи мне, что я неправ, и я отступлю.

Выражение ее лица становится серьезным, и девушка моргает, все еще глядя вперед. Наконец, Габриэлла поворачивается ко мне, и я вижу, как в ее голубых глазах отражается мое будущее. Мы, вместе. Навсегда. Черт, я так в нее влюблен. И уже давно.

— Ты не ошибаешься, — печально шепчет она. — Прости.

Ее извинения отбрасывают меня на пару сантиметров назад.

— Прости?

Она наклоняется вперед и закрывает лицо руками.

— О, боже, Кингстон. Я все испортила. Тебе нужен был друг, а я…

Скольжу рукой по ее коленям к бедру и притягиваю ближе. Ее глаза широко распахиваются, она в замешательстве, но легко подчиняется мне. Я подцепляю коленом ее бедро и сажаю девушку к себе на колени. Она ахает и хватает меня за плечи. Представляю, каково это — задрать ее крошечную юбку до бедер и полностью открыть ее для себя. Убираю волосы с ее шеи, прижимаюсь губами к ее горлу и стону.

— Би. — Теплый, сладкий вкус ее кожи вызывает жажду прикосновений к более нежным местам ее тела.

Провожу губами по теплой розовой коже под ее ухом. Девушка дрожит и поднимает подбородок, открывая доступ к своему горлу для моего рта.

«Черт возьми, да».

— Я хочу съесть тебя, — шепчу я.

Крошечный вздох, срывающийся с ее губ, действует прямо на мой член. Не может быть, чтобы она не почувствовала мою твердость под своей попкой.

Где-то в глубине души я знаю, что мы не одни, что вокруг нас толпятся люди, и у нас нет уединения. Но мне на это наплевать. Насколько я понимаю, только стихийное бедствие эпических масштабов могло бы разлучить нас.

— Кингстон, ты играешь нечестно, — говорит она, задыхаясь.

— Играю? — Я целую ее в подбородок. — Для меня это не игра.

Габриэлла отстраняется. Я хватаю ее сзади за шею, опасаясь, что девушка отодвинется слишком далеко.

— Не лги. Помнишь… мое сердце.

— Я не лгу. Ты мне нравишься с тех пор, как… — Я с трудом сглатываю и не могу выдержать ее взгляда. — С самого начала.

— Но я думала…

— Я не гей. И не бисексуал. Я гетеросексуальный мужчина, который всегда хотел тебя. Я хочу тебя.

Она моргает, смотрит на дерево, на другую скамейку, вперед в никуда.

— Это не имеет смысла.

— Не имеет смысла? Господи, Габриэлла, ты чертовски феноменальна. Ты очаровательная, умная, потрясающе красивая…

Девушка резко поворачивает голову.

— Остановись. Не говори так.

— Не остановлюсь. Я хочу сказать… Посмотри на меня.

Она этого не делает.

— Посмотри на меня. — Запускаю пальцы в волосы у нее на затылке и сжимаю их в кулак.

Наконец Габриэлла смотрит на меня.

— Все в тебе меня возбуждает.

Она пытается отвести взгляд, но я лишь сильнее удерживаю ее.

Прижимаю свой лоб к ее.

— Твой ум, твое сердце и твое лицо. Мне нравится в тебе все.

Она закрывает глаза и качает головой.

— Шрамы и все остальное.

Девушка оседает напротив меня. Ее тело тяжело падает мне на грудь, и я обнимаю ее так крепко, как только могу, прижимая к себе, чтобы удержать на месте. Ее тело тает на моем.

— Ты не гей?

Я смеюсь, переполненный облегчением и чистой гребаной радостью.

— Даже немного.

— Ты солгал.

— Ты предположила, а я не поправил.

Она отстраняется, чтобы посмотреть на меня.

— Почему нет?

— Потому что я хотел прикоснуться к тебе с первой нашей встречи. И знал, что, если ты будешь думать, что я гей, это удержит меня от действий. И так и было… на какое-то время.

— Не могу поверить, что я не поняла…

— Люди всегда делали предположения на счет моей ориентации. Культура должна развиваться.

Справа от меня доносится музыка. Песня группы «Трайб Колд Квэст», такая знакомая, но давно устаревшая. Это мужчина на велосипеде со старой стереосистемой, привязанной к рулю. Я чувствую момент, когда Габриэлла слышит песню, потому что все ее тело превращается в камень. Мышцы напрягаются. Спина прямая. Она пытается вырваться из моих рук как раз в тот момент, когда велосипедист проезжает перед нами. Провожает взглядом мужчину, а затем переводит его к реке.

— Эй. — Я наклоняюсь вперед, чтобы увидеть выражение ее лица. Габриэлла выглядит немного потерянной и сбитой с толку. — Ты в порядке?

— Все хорошо, — говорит она, почти не шевеля губами.

— Я должен накормить тебя и отвезти домой. — Я снимаю ее со своих колен и встаю, благодарный за мгновенное отвлечение, которое помогает справиться с тем, что происходит за моей ширинкой.

— Я возьму такси, — рассеянно произносит она, словно все еще в оцепенении.

Я прикладываю палец к ее подбородку и поворачиваю ее голову, чтобы Габриэлла посмотрела на меня. Девушка моргает, прогоняя туман, и фокусируется на моих глазах.

— Домой, как домой со мной.

Ее глаза искрятся пламенной потребностью, которая воспламеняет мою кровь.

— Если ты продолжишь так на меня смотреть, боюсь, я не смогу держать свои руки при себе.

— Это было бы так плохо?

— Совсем наоборот, Би. Я бы наслаждался каждой гребаной секундой.

Габриэлла обхватывает меня за талию, и приподнимается на цыпочки, чтобы приблизить свои губы как можно ближе к моим.

— Тогда, пожалуйста, Кингстон, — говорит она.

Я опускаю подбородок, чтобы прижаться губами к ее губам, мягко, медленно и без использования языка.

— Пожалуйста, что?

— Отвези меня домой.

Габриэлла

Дорога обратно к ресторану кажется в два раза длиннее, а поездка из Трайбеки обратно в Ленокс-Хилл кажется вечностью. Кингстон заезжает на подземную парковку и ставит машину на парковочное место.

Затем берет мою руку и подносит к своим губам.

— Ты уверена?

— Уверена.

Его ответная ухмылка — мальчишеская с оттенком мужского озорства и здоровой дозой удовлетворения — вызывает во мне дрожь возбуждения.

Я все еще не могу поверить, что он хочет меня. И что хотел с самого начала. Но почему он никогда ничего не говорил? Зачем притворяться, что у нас фальшивые отношения, когда у нас могли бы быть настоящие? И почему, ради всего святого, он позволил мне поверить, что он гей?

У меня так много вопросов, но когда его губы опускаются на мои в лифте, все мои опасения исчезают. Кингстон приоткрывает губы и с привычной легкостью скользит языком в мой рот. Его губы сильные и требовательные, а рот столь же талантлив, сколь и красив.

Раздается сигнал лифта, и двери открываются. Кингстон хватает меня за талию и поворачивает нас так, что я оказываюсь спиной к углу, его высокое тело загораживает мое.

— О, эм… — произносит женский голос у него за спиной. — Я просто подожду следующий.

Дверь закрывается, и я улыбаюсь у его губ.

— Мы должны были разделить лифт.

— Нет. — Парень проводит кончиками пальцев по линии моих волос, ото лба до подбородка, его карие глаза горят, когда взгляд прослеживает их движение. — Никто не увидит тебя такой, кроме меня. — Мягкость его голоса не соответствует суровости его слов.

Я ухмыляюсь и цепляю пальцами пояс его брюк, затем слегка дергаю их.

— Разве это не мне решать?

Он морщится и улыбается.

— Ты права. — Его ухмылка исчезает, и парень подходит ближе, вклинивает свою ногу между моими бедрами. Он опускает голову, чтобы коснуться губами моих. Движение доминирующее, собственническое и захватывающее. — Хочешь, чтобы кто-нибудь еще видел тебя такой?

— Какой?

Он сжимает мою челюсть.

— Покрасневшей. — Кингстон проводит большим пальцем по моей щеке. — С припухшими губами. — Затем ведет большим пальцем по моей нижней губе. Его взгляд опускается на мою грудь. — Дыхание тяжелое, отрывистое. Тело словно умоляет, чтобы к нему прикоснулись. — Парень облизывает губы, и, клянусь, я почти воспламеняюсь. — Скажи мне, что я ошибаюсь.

Лифт снова звенит, и на этот раз, когда двери открываются, мы на его этаже.

— Я ничего не признаю. — Вырываюсь из-под его руки и бегу.

Он не преследует меня, а небрежно поворачивается, ведя себя безразлично. Если бы неочевидный выступ между его бедрами, я могла бы действительно поверить, что не произвожу на него никакого впечатления. Когда парень встречает меня у своей входной двери, то прижимает меня спиной к холодному дереву и снова целует. Целует так, будто я потерялась и, наконец, нашлась.

Руками запутался в моих волосах. Я приподнимаюсь на цыпочки, хватаюсь за его рубашку и держусь, пока Кингстон поглощает меня. Я ожидаю, что он будет блуждать руками по моему телу, что будет настойчиво дергать меня за платье, чтобы раздеть. Чтобы добраться до хорошей части, как сказали бы большинство мужчин. Вместо этого его руки остаются в моих волосах, а его поцелуи становятся благоговейными.

Я теряюсь в ощущении его губ, мастерстве его языка, в том, как Кингстон заставляет поцелуи больше походить на марафон, чем на спринт к финишу. Он касается большим пальцем линии моего подбородка и сморщенной плоти моего шрама. Это ощущение пугает меня. Я отворачиваюсь и прерываю поцелуй, повинуясь инстинкту спрятаться подальше, и сразу же чувствую себя по-детски глупо из-за этого.

— Эй, — зовет он и нежно наклоняет мое лицо к своему. — Не прячься от меня.

Я закрываю глаза.

— Это глупо, но… когда я с тобой, то забываю, как выгляжу.

Теплые губы прижимаются к моему лбу.

— Не хочу, чтобы ты стеснялась рядом со мной. Я знаю, как ты выглядишь, и мне нравится то, что я вижу. Очень нравится. Я думал, что эта часть довольно очевидна.

Я краснею при упоминании его стояка, который крепко прижат к моему животу.

— Старые привычки.

Кингстон отступает достаточно, чтобы согнуть колени, и подхватывает меня на руки.

— Чтобы сделать все правильно, мне понадобится больше места.

Я сцепляю руки за его шеей.

— Знаешь, я могу ходить.

— Знаю. — Он отпирает входную дверь и пинком распахивает ее. — Но зачем лишать меня возможности вести себя как пещерный человек. — Затем несет меня в свою спальню и ставит на ноги прямо возле дверного проема.

— Надеюсь, это не значит то, на что это похоже, потому что я не готова сделать этот шаг, — говорю я сквозь едва сдерживаемый смех.

— Пока нет, но мы будем работать над этим. — Парень прижимается губами к моему уху. — Повернись, — мрачно приказывает он.

Я делаю, как просит Кингстон, но прикрываю задницу руками.

Он фыркает-хихикает.

Я оглядываюсь через плечо.

— Что? Я всегда осторожна… Вау. — Моя челюсть отвисает как раз в тот момент, когда парень снимает свои парадные брюки и бросает их на ближайшее кожаное кресло. Затем стягивает носки, расстегивает рубашку и бросает ее поверх остальной одежды, пока не остается в одних черных боксерах.

Моя любимая модель нижнего белья от «Кельвин Кляйн».

Должно быть, это какой-то довольно прочный хлопок, способный удержать внутри такую массивную эрекцию.

Опускаю руки обратно по бокам.

Он смотрит на мой зад, поднимает брови и ухмыляется.

— Значит, передумала?

Я с трудом сглатываю. Потребность моего тела подавляет любое желание осторожности.

— Возможно, да.

Он откидывает голову назад и смеется, звук такой чистый и радостный, что дает мне уверенность в том, что это я его вызвала.

— Мы доберемся туда, Би, но не сегодня вечером.

Я хватаюсь за подол своего платья и быстрым движением рук и покачиванием бедер умудряюсь высвободиться из обтягивающей ткани. Убираю волосы с лица и обнаруживаю, что Кингстон изумленно смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Парень подходит ко мне одним шагом. Его взгляд скользит вниз по моей шее, между грудей, прикрытых кружевом бюстгальтера, по ребрам к бедру и между ног. Он проводит пальцем по линии моих кружевных трусиков от бедра до нескольких сантиметров ниже пупка. Я прерывисто втягиваю воздух, ожидая, что он стащит мои трусики, но вместо этого возвращает палец туда, откуда тот пришел. Взад и вперед, он дразнит кромку моего нижнего белья едва заметным прикосновением.

— Ты дразнишь меня, — говорю я, почти задыхаясь.

— Нет, — возражает Кингстон, не отрывая взгляда от своей руки, снова проводя по моей коже. — Я наслаждаюсь. — Он наклоняет голову и наблюдает, как меняет направление движения кончика своего пальца и поднимает его вверх, останавливаясь на нижней части моей груди. Я прикусываю губу, готовая к его прикосновению к чувствительному, умоляющему кончику. Выгибаю спину ему навстречу, молчаливо прося его сделать это. — Я так долго и упорно думал об этом моменте, — шепчет он. — О том, с чего бы я начал, если бы у меня был шанс прикоснуться к тебе. Дорожные карты, которым я бы следовал, чтобы прочувствовать каждую частичку тебя.

У меня голова идет кругом от того, что он мне говорит. Того, что Кингстон вообще думал обо мне в сексуальном плане, достаточно, чтобы свести меня с ума. Но думать, что он чувствовал это и сдерживал себя? Я должна знать…

— Почему? Почему ты не сказал мне раньше?

Кингстон слегка наклоняет голову вперед и смотрит на меня сквозь длинные, растрепанные пряди своих волос.

— Ты не единственная, у кого есть причина хотеть спрятаться.

Конечно, его дислексия. Он скрывает то, что считает своей слабостью, точно так же, как я скрываю свой шрам.

— Ты же знаешь, что меня не волнует…

Я с шипением втягиваю воздух, когда парень обхватывает мою грудь и сжимает, недостаточно сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы послать поток жидкого тепла через меня.

Кингстон проводит большим пальцем по моему соску, затем наклоняется и посасывает его между зубами поверх моего лифчика. Прикосновение его языка сквозь кружево, влажность его рта и жар объединяются, вызывая боль у меня между ног. Я сжимаю бедра вместе. Переминаюсь с ноги на ногу. Ничто не помогает потушить пламя. Вместо этого каждое движение разжигает искры в пламя.

Парень обхватывает мою поясницу и прижимает наши бедра друг к другу. Он сжимает зубы вокруг кончика моей груди и наклоняется надо мной. Я держусь за его плечи, откидываю голову назад, в то время как Кингстон лижет, кусает и целует мою грудь. Он отстраняется, чтобы проверить свою работу. Кожа красная и распухшая, сильно прижимается к черной кружевной сетке моего лифчика.

— Ты чертовски сексуальна, — шепчет он голосом, который несет в себе миллион грязных обещаний.

— Ты тоже, — пищу я.

Парень приподнимает меня и целует, и в этом поцелуе нет ничего нежного. Ничего даже отдаленно вежливого. Он просовывает свой язык между моими зубами, кусает и сосет мои губы. Кингстон берет. Завоевывает. Побеждает.

Он продолжает удерживать меня, и мы двигаемся через комнату. Ударяюсь ногами о стул, и парень опускает меня на него. Его рот все еще на моем, когда тот опускается на колени между моих ног. Дрожащими руками пробегает по моим обнаженным бедрам. Зацепляет пальцами резинку трусиков на моих бедрах.

— Можно? — Вопрос произносится против моих приоткрытых губ.

Я киваю и приподнимаюсь, чтобы помочь ему снять с меня трусики.

Кингстон садится на пятки, его глаза похожи на тлеющие угли, когда взглядом прокладывает дорожку по моей коже и оседает между моих ног. Мой разум кричит прикрыться, стыдиться своей наготы, боясь, что ему может не понравиться то, что он увидит. Я нервно ерзаю на месте и ненавижу все пространство между нами, пространство, чтобы видеть все мои физические недостатки и изъяны.

— Иди сюда. — Я тянусь к нему, он хватает мою руку и прижимает ее к своим губам.

— Пока нет. — Его взгляд медленно опускается вниз по моему телу. — Я еще не закончил смотреть на тебя. — Еще один поцелуй на моем запястье, и он отпускает мою руку. Затем подается вперед, втискивая свой торс между моими коленями. Длинными пальцами скользит вверх по моим бедрам, обратно вниз и раздвигает мои ноги еще шире. — Расслабься, — шепчет он. — Ты понятия не имеешь, насколько ты чертовски красива. — Кингстон кивает подбородком в сторону спинки стула. — Откинься назад.

Откинуться назад означает подвинуть свою задницу вперед и широко расставить ноги, это приближает мою киску к его лицу. Он замечает это, облизывает губы, затем опускает голову между моих ног.

Парень проводит губами по внутренней поверхности моего бедра и останавливается, избегая того места, где я нуждаюсь в нем больше всего. Переключаясь на другое бедро, он повторяет восхитительную пытку. Взад и вперед, Кингстон искушает меня, медленно приближаясь все ближе и ближе.

Мои ноги дрожат от предвкушения. Руками сжимаю стул, чтобы удержаться от того, чтобы не схватить его за волосы и не принудить к контакту.

Кингстон дует на мою влажную, чувствительную кожу, заставляя меня дрожать и вызывая мурашки на коже.

— Прекрати дразнить, — сиплю я, затаив дыхание. — Это грубо.

Парень отталкивается от пола и целует меня в живот, где я чувствую его улыбку на своей коже.

— Мне нравится играть со своей едой. — Он целует меня между ног, и я прикусываю губу в ожидании того, что будет дальше.

Вместо того чтобы почувствовать его язык, я чувствую прикосновение его пальцев, когда он проводит ими между моих ног легким, как перышко, прикосновением. Тихое рычание вырывается из меня, и я упираюсь пятками в пол и двигаюсь вперед, прося большего.

Его мрачный смешок наполняет воздух вокруг меня, но парень продолжает дразнить меня своими пальцами.

— Полегче, Би. Дай мне поиграть еще немного. Затем я дам тебе то, что ты хочешь.

Я пытаюсь держаться, правда пытаюсь, но Кингстон играет моим телом, словно оно его собственное, и он научился всем способам сводить меня с ума. Я дрожу от желания. Мои ноги теряют способность держать меня, и я не могу больше выносить ни секунды этой мучительной пустоты.

— Нет. — Я соскальзываю со стула и сажусь ему на колени верхом.

Мы стонем в унисон, когда мой горячий, влажный центр встречается с твердой линией его эрекции, которая едва сдерживается хлопком.

— Черт. — Парень хватает меня за бедра, и я волнуюсь, что он может оттолкнуть меня, но вместо этого Кингстон крепче прижимает меня к себе и двигает бедрами вперед, прижимаясь ко мне своим телом. — Я так скоро кончу.

Я держусь за его плечи и двигаю бедрами по кругу.

— Сначала я.

— Как скажешь, — игриво говорит он и кладет меня на спину. Его рот жестко опускается на меня. Его язык проникает в мой рот так же, как его стояк исследует мой вход.

Я тянусь и освобождаю его эрекцию неуклюжими движениями. Его член толстый, тяжелый и горячий в моей ладони. Сжимаю пальцы так сильно, как только могу, и глажу. Кингстон шипит и толкается в мою руку, предвосхищая то, что собирается сделать с моим телом.

— Мне нужно быть внутри тебя, — выдыхает он мне в горло.

— Да.

— Презерватив. — Он лезет в свои штаны, которые небрежно свисают со стула, и выуживает пакетик из фольги.

— Я принимаю таблетки.

Кингстон сбрасывает свои боксерские трусы. Я пытаюсь — и терплю неудачу — не пялиться. Он намного больше, чем я ожидала. Я знала, что каждая часть Кингстона будет прекрасна, и это правда. Но его размеры застают меня врасплох.

— Поговорим о безопасности в следующий раз, — говорит он и снова становится на колени между моих ног. — Прямо сейчас я хочу, чтобы ты доверяла мне, и мне нужно проникнуть в тебя.

— Так ты говоришь, что будет следующий раз? — говорю я и ухмыляюсь.

Я ожидаю, что он упадет на меня, прижмет к полу и погрузится глубоко внутрь. И задыхаюсь, когда парень наклоняется надо мной только для того, чтобы обхватить меня руками и поднять вертикально, оседлав на своих бедрах.

— Следующий раз будет. — Он сжимает мою задницу двумя руками и толкает меня вперед, пока кончик его члена не упирается в мой вход. — Много, много следующих раз.

— Посмотрим… — Я задыхаюсь, когда Кингстон толкается вперед, погружаясь в меня.

Он не двигается, давая моему телу время приспособиться к его размеру. Скользит руками вверх по моей спине и в мои волосы, сжимая их в кулак по всей длине, и сводит наши губы вместе.

— Прости, что ты там говорила?

— Множество следующих раз, — говорю я, чувствуя себя растянутой, наполненной и желающей большего.

— М-м-м. — Он утыкается носом в мое горло и губами прослеживает линию моей челюсти. — Бесчисленное множество следующих раз. Я никогда не смогу насытиться тобой.

— Кингстон.

— Да, Би?

— Двигайся.

Кингстон

Двигайся.

Я должен оставаться в настоящем, быть осторожным и сдержанным, потому что, если отпущу, если выпущу все сдерживаемое желание, то, вероятно, напугаю ее до чертиков.

Не так я представлял себе сегодняшнюю ночь, разыгрывающуюся в моем сознании. Мне хотелось, чтобы она оказалась на кровати. Хотелось попробовать ее на вкус, почувствовать, как она кончает на мой язык. На мои пальцы. Но нами движет настоятельная необходимость, которую больше нельзя игнорировать. Нам нужно трахнуться. Затем я смогу позаботиться о ней должным образом. Как джентльмен.

Оборачиваю ее ноги вокруг себя и скольжу руками вверх по ее спине, чтобы расстегнуть лифчик. Бретельки спадают с ее рук, и я отбрасываю кусок кружева в сторону. Ее груди полные, круглые, с темно-розовыми сосками. Сгибаю бедра, и девушка выгибает спину, предлагая свои сиськи. Я облизываю, сосу и покусываю твердые вершины.

На вкус она как корица и сахар — сладкая и горячая.

Габриэлла откидывается на одну руку, вытягивая свое тело передо мной, и я хватаю ее за бедра, чтобы прижать ее к своему члену, наблюдая, как погружаюсь в ее влагалище, а затем медленно выхожу.

— Мы выглядим так чертовски сексуально вместе.

Девушка стонет, двигает бедрами, и я больше не могу этого выносить. Мне нужно попробовать ее на вкус.

Ослабляю хватку и опускаю ее зад на пол. Она ахает, когда я выхожу из нее, а затем громко вздыхает, когда облизываю ее между ног.

Габриэлла зарывается руками в мои волосы, прижимает меня к себе, как будто боится, что я не закончу начатое. Ни единого гребаного шанса. Я теряю себя в ощущении ее — исходящего тепла, сладкого аромата и звуков, которые она издает, которые, кажется, исходят из ее груди.

Я так долго этого хотел. Доставить ей удовольствие своим ртом, поглотить ее, привести в восторг, доставить ей такой экстаз, которого она никогда не получит от другого мужчины. Заставить ее почувствовать себя так хорошо, что она вернется за добавкой и никогда не захочет уходить.

Освобождение поражает ее, как удар током. Тело девушки похоже на провод под напряжением. Она выгибает спину и взрывается от моего языка. Ее хватка на моих волосах крепка до жжения, и что-то в этой боли заставляет мой собственный оргазм выплыть на поверхность. Она скользит на моем языке, пока не стихают последние ударные волны, а затем безвольно падает на пол.

Я целую внутреннюю сторону ее бедра и наблюдаю, как быстро поднимается и опускается ее грудь, пока не замедляется.

— Ты в порядке?

— Так чертовски хорошо.

Я прячу тайную улыбку на ее коже.

— Надеюсь, у тебя еще что-то осталось, потому что мы еще не закончили.

Габриэлла приподнимается на локтях, ее волосы в беспорядке, щеки розовые, а веки полуприкрыты.

— Можешь поспорить на свою задницу, что у меня еще кое-что осталось. На самом деле, на несколько лет.

Мой член болезненно тверд. Я сжимаю его в кулаке и встаю. Девушка следит за моим движением, ее пристальный взгляд особенно сосредоточен на моем пульсирующем стояке. Она вскакивает на ноги, и я киваю подбородком на кровать. Габриэлла поворачивается и направляется в ту сторону, ее голая задница покачивается всю дорогу. Затем заползает на кровать, и я следую за ней. Упираясь коленом в матрас, я устраиваюсь между ее ног. Проскальзываю в нее, сантиметр за мучительно медленным сантиметром. Наш поцелуй неторопливый, ленивый, как будто у нас впереди вся ночь и весь завтрашний день. Я двигаюсь внутри нее размеренными движениями, меняя угол наклона своих бедер, чтобы попасть во все возможные точки и утонуть в сексуальных звуках, которые слетают с ее губ.

Я сохраняю ровный темп, зная, что если поддамся порыву, то кончу слишком быстро. Но, находясь внутри Габриэллы, крепкая хватка ее тела в сочетании с ее скользким языком у меня во рту выбрасывает мой самоконтроль в окно. Двигаю бедрами немного быстрее, немного сильнее, и девушка ободряюще вцепляется руками в мою задницу. Наш поцелуй становится неистовым. Напряжение и жар скручиваются у основания моего позвоночника. Мои мышцы напрягаются, и я толкаюсь сильнее.

— Да, — выдыхает она мне в губы. — Не останавливайся.

Я приподнимаюсь на руках и обхватываю ее ногу рукой, открывая ее шире, погружаясь глубже. Она держит меня за запястья, цепляясь, заземляясь, пока я безжалостно вдавливаю ее в матрас.

Звезды взрываются у меня перед глазами, и мое освобождение вырывается на поверхность. Мои бедра устремляются вперед, замирают. Оргазм накатывает на меня безжалостными волнами. Я падаю на нее бесполезной кучей и зарываюсь лицом в ее шею.

— Боже милостивый, женщина. Ты станешь моей погибелью.

Ее глубокий смешок чертовски сексуален. Габриэлла обхватывает меня руками, и ее ноги делают то же самое на моих бедрах.

Я перекатываюсь на спину, увлекая ее за собой, и мне чертовски нравится, как она прижимается к моей груди — нос к моему горлу, волосы разметались по моему плечу, и ее теплое, сексуальное тело на моем.

В животе урчит.

— Черт, — говорю, улыбаясь, потому что, честно говоря, как я мог не улыбаться. Я голый в постели с женщиной, с которой никогда не думал, что у меня будет шанс. — Я так тебя и не накормил. — Шлепаю ее по заднице. — Давай, пойдем, поедим.

— Через минуту. — Она звучит более расслабленно, чем я когда-либо слышал от нее, и, черт возьми, если это не заставляет мою грудь раздуваться от мужской гордости.

Я целую ее в макушку и провожу пальцами по ее волосам.

— У тебя есть столько времени, сколько нужно.

Я серьезно. Даже если ей понадобится вечность.