Непреодолимое искушение

Глава 3

Когда Чейз вышел из ванной, Эмма несколько минут просидела неподвижно, а потом разложила коробочки на тумбочке и снова опустилась на пол.

Беременна. Она прижала руки к животу. Неужели правда? Эти месяцы она придумывала все новые предлоги, чтобы не верить: во-первых, не знала, где искать Чейза, во-вторых, боялась реакции отца. Она взяла один из тестов, быстро прочла инструкцию. «Всего минута!» — заявляла инструкция. Всего шестьдесят секунд! Как будто кто-то не знал, что такое минута, и действительно, через минуту она получила ответ. Сорвав с себя рубашку Чейза, она неловко забралась в душ, пытаясь совладать с дыханием.

Как страшно может измениться жизнь всего за шестьдесят секунд! Она сделала глубокий вдох. Это не конец света, тест только подтвердил то, о чем она давно догадывалась. Она справится с этим. Жизнь время от времени била по ней так сильно, что она не думала, что сможет подняться, но всегда вставала с колен и торжествовала. В последнее время она пережила события куда более страшные — смерть матери, например. Рождение ребенка, даже незапланированное, — вовсе не смерть или что-то подобное, а торжество жизни.

Эмма вздрогнула от внезапной мысли. Тест мог дать неверный результат. Что, если она неправильно поняла инструкцию? Она ведь торопилась. Эмма вылезла из душа и завернулась в полотенце. На этот раз она будет строго следовать предписаниям и все перепроверит дважды.

Полчаса спустя она стояла перед раковиной, на которой лежали в ряд палочки и коробочки с овальными окошками. В руке она держала инструкции и сверяла картинки с показаниями тестов. Две розовые полоски — беременна. Плюсик — беременна. Окошко, в котором так и написано: «беременна». Еще одно, в котором опять не видно заветной частицы «не». Две голубые полоски — чрезвычайно беременна. Все тесты говорили одно и то же. Она попятилась, пока не наткнулась на стену, и осела на пол. Она должна быть в ужасе, почему же ей не страшно?

Ее рука погладила живот. Там рос ее ребенок, ее и Чейза. Ребенок! Господи, она собиралась произвести на свет новую жизнь. У нее снова будет семья, не тронутая смертью, ложью и отчаянием. По ее щекам покатились слезы, но это были слезы счастья.

Чейз нахмурился, глядя на плотно закрытую дверь ванной. Сколько еще ему ждать? На одном из тестов было написано, что ответ будет через минуту, но Эмма, возможно, воспользовалась другим, который давал ответ, когда ему будет угодно. Не в силах справиться с собой, он постучал в дверь.

— Эмма? Помощь нужна? — Он поморщился от нелепости фразы. — Чай и крекеры готовы. — Хотя чай наверняка уже совсем остыл, а крекеры засохли. — Эмма, я вхожу.

Она сидела в той же позе, только завернутая в полотенце. Чейз не понял, хорошо это или нет. Она слабо махнула рукой в сторону раковины:

— Взгляни.

Оказывается, она использовала все тесты.

— Неудивительно, что это заняло столько времени. Сколько воды ты выпила, чтобы пройти их все?

— Как верблюд плюс еще пара галлонов.

— Ну и что тут у нас? — Он осмотрел шеренгу тестов и застыл. — Некоторые говорят, что ты беременна.

— Все так говорят.

— Все?

До этого момента он отказывался верить в это, считал себя непричастным к этому. Он убедил себя, что Эмма просто ошиблась и тест все исправит. Теперь можно было паниковать.

— Все? — повторил он.

— Каждый. Но я бы предпочла обсуждать это одетой, — сказала Эмма убийственно вежливо и встала. — Если ты не возражаешь.

Его мозг автоматически обработал информацию.

— Можешь одеть свое платье, хоть оно и мятое, или я дам тебе футболку и шорты.

— Спасибо, в футболке будет удобнее.

Он вышел из ванной, она последовала за ним. Все еще двигаясь на автопилоте — господи, ребенок! — он вытащил из ящика одежду и положил ее на кровать, взглянув на Эмму. Она была бледна, но совсем не так убита новостью, как он.

— Нам надо поговорить, — заявил он.

— Если честно, я бы сейчас поехала домой. Может, мы встретимся через пару дней? Так у нас будет время переварить все это.

Переварить? Он уже переварил все, что нужно. У него было две проблемы: беременность Эммы и ее папочка. С другой стороны, спорить с ней, когда ей плохо, он не хотел. Ситуацию все равно контролировал он: без него она домой не доберется, и уж точно он не отпустит ее, не накормив ее и ребенка. Он провел рукой по волосам. Вот черт!

— Одевайся, милая, а я приготовлю свежий завтрак.

— Спасибо, мне начинает хотеться есть.

— Если ты правда голодна, я открыл бобы, — сказал он, когда она присоединилась к нему, — или я могу снова приготовить омлет, если хочешь.

— Снова?

— Я приготовил немного утром.

— Бобы — это здорово. — Она улыбнулась. — А фруктов у тебя нет?

Как хорошо, что он подумал о фруктах как о необходимых продуктах!

— В холодильнике.

Она достала апельсин, киви и виноград, разложила завтрак по тарелкам, сервировала стол, двигаясь непринужденно, восхищая Чейза.

— Как ты это делаешь? — спросил он.

Она улыбнулась шире:

— Сказываются годы практики. Я развлекала клиентов отца, а моя мать… — она запнулась, — была художницей. Думаю, я унаследовала ее чувство цвета и пространства.

— Ты рисуешь?

Эмма села и указала ему на стул на противоположном конце стола.

— Как сказать. — Она положила салфетку на колени. Даже завтракая всухомятку в чужом доме, она не забывала о манерах. — Мне повезет, если я смогу нарисовать прямую линию.

— Но тебе хотелось бы уметь рисовать, — предположил он.

Она откусила кусочек крекера.

— Ты прав.

— Может быть, наш ребенок унаследует ее способности.

— Будем надеяться, что он или она больше ничего не унаследует, — пробормотала она.

Он прищурился и отметил, что надо будет узнать побольше о покойной жене Рональда. Он смутно припоминал какой-то скандал; это было, наверное, когда он уже переехал к отцу — его мать вращалась в других кругах и вряд ли могла говорить ему об этом.

— У меня тоже есть определенные особенности, которые мне не хотелось бы передавать своему сыну или дочери. — Он помолчал и спросил: — Значит, ты оставишь ребенка?

— Я оставлю и выращу ребенка… — Она закусила губу. — Я не смогла бы… не смогла бы отдать своего ребенка.

— Нашего ребенка. — Ему хотелось бы найти менее неуклюжий способ подвести разговор к следующему вопросу. — Ты сказала, что я отец.

— Других вариантов нет, — спокойно ответила она.

— Ты уверена?

Она взмахнула ломтиком апельсина:

— Ладно, денежный мешок. Давай поговорим так, чтобы даже ты все понял. Есть женщина, которая давно ни с кем не спала, и мужчина, положивший конец ее воздержанию; отнять презерватив — и вуаля! Если у тебя все еще есть сомнения, я двенадцать раз все перепроверила.

Он бы рассмеялся, если бы все не было так серьезно.

— Я не ставлю под сомнение твою аккуратность.

Она застыла:

— Значит, думаешь, который из моих любовников — отец ребенка?

— Надеюсь, ты не будешь возражать против теста на отцовство? — ответил он вопросом на вопрос.

— Конечно, нет.

— До рождения?

Она нахмурилась:

— А так можно?

Откуда ему было знать? Он никогда раньше с таким не сталкивался, напротив, тщательно избегал этого.

— Мы спросим твоего врача.

Эмма отодвинула тарелку:

— Нет никаких «нас».

— У тебя будет ребенок, конечно, есть «мы», черт возьми. — Он перегнулся через стол, чтобы придать вес своим словам. — Пожалуй, сейчас самое время сообщить, что я не откажусь от своего ребенка. Я пройду весь путь с вами.

— Сначала мне нужно подтвердить беременность, а потом мы решим, как быть. — Она грациозно поднялась из-за стола. — А теперь я хочу домой, если ты не против.

Он был против, и еще как, однако он ничего не добился бы, если на все реагировал необдуманно. Чейз откинулся на спинку стула и уставился на Эмму. Она была красива и умна, но она была Уорт, и это делало ее последней в списке кандидатур на роль матери его ребенка: он вдоволь наобщался с выходцами из ее мира.

Наверное, его отец чувствовал то же самое, когда Пенни Ларсон сказала ему, что беременна. Однако, в отличие от Тиберия Бэррона, Чейз не позволит Эмме родить незаконного ребенка, тем более что она выгодно отличалась от себе подобных, непреодолимо притягивая его к себе. Осознавала она это или нет, но он собирался взять ситуацию в свои руки, начиная с этой секунды.

— Буду счастлив доставить тебя домой, — он подождал, пока в ее глазах зажглось облегчение, — с одним условием.

Она сложила руки на груди.

— Это не деловые переговоры.

О нет, это были как раз они, Эмма просто пока не поняла этого.

— Это и мой ребенок, и я хочу участвовать в его жизни с самого первого дня. — Он криво усмехнулся. — Собственно, так и получилось, так что теперь я хочу пойти с тобой к врачу.

— Ни за что.

— Эмма, тебе не откреститься от меня. Я просто найду другой путь, легче будет согласиться на мои требования.

— Как только беременность подтвердится, мы встретимся и все обговорим. Пока же я должна сама все обдумать.

Он не собирался соглашаться. Он недостаточно хорошо знал ее, не знал, что она сделает, пока он будет сидеть и ждать. Он молчал, и она приняла его молчание как знак согласия. Она направилась в спальню и вернулась с одеждой и телефоном.

— Не провожай, — так спокойно, холодно, гордо, так ясно давая понять, что уходит, произнесла Эмма. — Я возьму такси.

Он посмотрел на телефон, потом на столик, за которым она вчера пила чай, и пожал плечами:

— Ладно.

Она аккуратно закрыла за собой дверь, а он досчитал до десяти, подошел к столу и взял телефон Эммы. В дверь постучали, как раз когда он протянул к ней руку.

— Что-то забыла?

Он не мог не признать, что держалась она очень хорошо.

— Думаю, мы перепутали телефоны.

— Мы?

Она вздернула подбородок.

— Да. Мы.

— Я подвезу тебя.

— Я сказала…

— Я помню, Эмма. Тебе нужен твой телефон? — Не дожидаясь ответа, он вышел из дома и остановился у машины. — Тогда поехали.

Эмме Уорт предстояло многое узнать о нем, например, что им очень трудно вертеть. Очень скоро она это поймет.

— Привет, милая! Спасибо, что напомнила о нашей сегодняшней встрече. — Чейз взглянул на экран телефона и нахмурился. — Ее почему-то нет в моем расписании.

Эмма застыла на пороге кабинета врача. Они расстались два дня назад, и сейчас он сидел в кресле, положив ногу на ногу, с журналом для отцов на коленях. Он закрыл журнал и бросил его в кучу таких же на столике. Она окинула взглядом ждущих своей очереди и постаралась, чтобы голос ее звучал спокойно.

— Что ты тут делаешь?

— Жду тебя, разумеется. Медсестра предложила мне присоединиться к тебе.

— Вот как?

Эмма глубоко вдохнула и отвернулась, чтобы закрыть дверь и выиграть несколько бесценных мгновений.

— Именно так, — подтвердил Чейз. — В следующий раз я воспользуюсь ее предложением.

Предупреждение не смогло бы быть отчетливее, даже если бы он прокричал его. Прижимая к груди литературу, которую дал ей врач, и ультразвуковой снимок их ребенка, она заставила себя спокойно пройти к выходу. Чейз встал, сунул телефон в карман и пошел за ней. Ей удалось дотянуть до стоянки, где их не могли услышать.

— Как ты смеешь? Как ты смеешь?!

Он смел, судя по его непроницаемо-каменному лицу.

— Ты знала, что я хотел пойти с тобой.

— Зачем? — Она ткнула его пальцем в грудь, давая волю ярости. — Чтобы быть со мной или чтобы попросить сразу провести тест на отцовство?

Он уперся руками в бока, опустил голову, а потом посмотрел ей прямо в глаза:

— У меня есть право знать, мой ли это ребенок.

— Ох, не надо… — Она вздохнула: расстраиваться ей сейчас было ни к чему. — Разговор окончен.

— Ничего подобного. — Он огляделся и указал на кафе. — Пойдем, выпьем кофе и поговорим.

Она не стала сопротивляться. Рано или поздно они должны были поговорить, и лучше там, где им никто не помешает, но где в то же время есть люди, благодаря которым она сможет в любой момент уйти.

Эмма выбрала столик на улице, защищенный от холодного ветра. Чейз сходил внутрь и вернулся с большим кофе для себя и травяным чаем для нее, сел и внимательно посмотрел на Эмму.

— Как ты узнал, что я иду сегодня к врачу? — спросила она.

— Я обзвонил врачей, «подтверждая» твою запись, пока не наткнулся на нужного. Я чувствовал, что ты не поделишься со мной своими планами, и оказался прав. Однако я все еще хочу получить ответы на свои вопросы.

— Нет, ты хотел доказать мне, что, если я не стану играть по твоим правилам, ты заставишь меня.

— И это тоже.

Она сжала губы.

— Похоже, ты привык получать все, что захочешь.

Он пожал плечами:

— К чему я привык и что получаю — разные вещи, последние дни доказали это. Сейчас я хочу, чтобы ты ответила на мои вопросы.

Эмма вздохнула:

— Чейз, мне нечего больше сказать тебе. Ребенок твой. Что бы ты ни слышал обо мне, я не сплю с кем попало.

— Ну конечно.

Его интонация и выражение лица сказали все за него. Чертов Рейф Кэмерон! Она ни секунды не сомневалась, что он настроил Чейза против нее, и она не могла винить Чейза за то, что он поверил. Если она случайно переспала с Чейзом, с чего ему верить, что он такой один?

— Слушай, — сказала она, с трудом сдерживаясь. — Не думаю, что это твое дело, но я два года не спала ни с кем, кроме тебя, с тех пор, как рассталась с мужчиной, с которым встречалась с колледжа. До этого я спала с моим школьным парнем; мы разбежались, когда поступили в разные колледжи.

— Понятно.

— А ты?

Он улыбнулся:

— Мне тридцать три, и у меня было больше связей. Самая короткая состоялась в ноябре, самая длинная длилась три года и закончилась полгода назад.

Эмма не удержалась и спросила:

— Что случилось?

Он пожал плечами:

— Она встретила другого.

— Серьезно? — Эмма не знала, почему это удивило ее. — Она призналась?

— Да. Я знал женщин куда менее честных.

Его голос был ровен. Это был не тот мужчина, с которым она спала; тот был самым страстным из всех, кого она знала, совсем не похожим на этого холодного воротилу. Ее беспокоила его способность так спокойно говорить о таких болезненных событиях. Что, если это коснется ее и их ребенка? Пора это выяснить.

— Когда ребенок родится, я сделаю тест на отцовство, — сказала она, — но не раньше. Врач предупредил меня, что сейчас тест может создать угрозу выкидыша. Я на это не пойду, раз это не обязательно, к тому же я абсолютно уверена, что ты отец.

Он подумал и кивнул.

— Нельзя подвергать ребенка опасности. Однако я все равно хотел быть сегодня с тобой и сам порасспрашивать врача. — Он отставил чашку и увидел ультразвуковой снимок. На секунду в его лице появилось что-то трогательное. — Это наш ребенок?

Она подтолкнула снимок к нему, тронутая этим отблеском:

— Врач сказал, что ему примерно девять недель.

— Девять? — тревожно и подозрительно спросил он. — Но мы были вместе семь недель назад.

Эмма кивнула:

— Меня это тоже удивило, но врач объяснил, что они считают с окончания последних месячных — как раз девять недель.

— Понятно… — Он рассматривал серые и белые завитки. — Эта штука в центре… — Он откашлялся. — Это он?

Она улыбнулась:

— Да, это малыш.

Он еще немного посмотрел на снимок и решительно поднял глаза на Эмму:

— Мы должны договориться, Эмма, прямо сейчас. Ты не хочешь подпускать меня к себе, но мне это не нравится — все это из-за нашего ребенка.

— Нашего? — уточнила она.

— У тебя были другие мужчины?

— Нет. Что ты предлагаешь?

— Обсудить, как жить после рождения ребенка.

Она помолчала и медленно сказала:

— Хорошо. Но ты должен понимать, что прошло всего два дня и я еще не все понимаю.

— А мы не можем постараться все понять вместе?

Вопрос застал ее врасплох, однако ей показалось, что ему хватило этих двух дней, чтобы составить план, и сейчас он вносил последние коррективы, пока она пыталась справиться с эмоциями. Чейз привык все тщательно обдумывать, и Эмме хотелось, чтобы он и план свой обдумал так же хорошо.

— Не знаю, зачем это, — сказала она.

— Я хочу участвовать в твоей жизни. — Он поднял руку, не давая ей возразить. — Я не стану пытаться влиять на тебя или спорить с тобой. Я хочу, чтобы ты обсуждала со мной свои решения, вот как сейчас.

— Зачем тебе это?

На этот раз ей стало действительно любопытно.

Его взгляд стал странным.

— Я не желаю, чтобы такие жизненно важные решения принимались без меня.

Похоже, что это его прошлое давало о себе знать.

— С тобой такое уже случалось?

— Пожалуй. — Его глаза посветлели. — Я не позволю, чтобы это снова случилось со мной или с моим ребенком.

— Ты живешь на Манхэттене? — Он кивнул, и она нахмурилась. — Как долго ты еще пробудешь здесь?

— Сколько будет нужно Рейфу.

Эмма вздрогнула:

— Ты можешь этого не знать, но мне не нравится эта сделка. — Возможно, было неподходящее время для этого разговора, но она не сдержалась, так как совершенно не доверяла Рейфу. — Зачем ему бизнес моего отца?

Чейз помрачнел:

— Это не важно. У него есть деньги, твой отец хочет продать дело, вот и все.

Эмма покачала головой:

— Как мы можем прийти к соглашению, когда мы постоянно по разные стороны баррикад?

— Мы сможем договориться.

Она горько рассмеялась:

— Ты сам себя слышал? Договориться? Мы не бизнес обсуждаем, а жизнь ребенка.

— Поверь, я знаю, о чем мы говорим. — Он собрал пустую посуду и отнес ее к посудомоечной машине. — Я сам прошел через это.

Она застыла.

— О чем ты?

— О том, что мои родители так и не поженились. Я незаконнорожденный. И я ни за что не позволю своему ребенку испытать такое. — Он бросил на Эмму тяжелый взгляд. — Я говорю о женитьбе, Эмма.