Непримиримые разногласия

— На этот раз я намерен оставаться трезвым.

Кроуфорд насмешливо фыркнул.

— Обрел Иисуса?

— Ехидный, скептический и богохульный. Ты сегодня в ударе.

— Конрад, ты бы не знал, как вести себя трезвым.

— Сейчас я трезв и сносно функционирую.

— Пьяный — твое естественное состояние. Сколько лет ты почти не просыхал?

Конрад скривил лицо, на котором было гораздо больше морщин, чем должно было быть у шестидесятивосьмилетнего мужчины.

— Давай посчитаем. Какой сейчас год?

Кроуфорд закатил глаза.

— Шучу, — ухмыльнулся Конрад.

— Сейчас умру со смеху.

— Я до сих пор работаю.

— Все еще на лесопилке?

— Я — подметальщик. Жаркая и пыльная работа, но это гарантированная заработная плата.

— Почему тогда ты не на работе?

— У меня сегодня выходной, — старик оглядел Кроуфорда с головы до ног. — Ты, похоже, был занят.

— Слышал о вчерашней стрельбе?

Конрад указал на телевизор.

— Не мог пропустить. Это было главной новостью, — он печально вздохнул. — Чертовски жалко Чета. Я знал его с тех пор, как он был новичком, и послал коробку сигар, когда его назначили судебным приставом. Я видел его почти каждый раз, когда входил в здание суда.

— Я рассказывал, как он поймал меня и еще нескольких парней, когда мы тайком пробрались в кинотеатр?

— Нет. Что он сделал?

— Отпустил остальных, а потом просто долго смотрел на меня и, наконец, сказал: «Если пойдешь по этой дорожке, попадешь в беду, и тебе некого будет винить, кроме себя».

— Наставил тебя на путь истинный?

— И хорошо с этим справился. Лучше, чем тюрьма.

— Он был хорошим человеком.

— Да, и если бы он не получил пулю вчера, меня бы здесь не было.

— Ах, — прохрипел Конрад. — Вина выжившего. Вот почему ты притащил сюда свою задницу? Хочешь, чтобы я убедил тебя, что время Чета пришло, и ты можешь перестать чувствовать себя виноватым.

Передние ножки стула Кроуфорда со стуком опустились на пол, когда он встал и подошел к открытому окну, якобы для того, чтобы вдохнуть свежего воздуха. На самом деле ему было трудно говорить откровенно, глядя на Конрада. Его глаза в красных прожилках из-за океана виски, что он выпил, были окнами в разум.И они разали без ножа.

В расцвете сил Конрад был внушающим страх и уважение государственным прокурором с радужным будущим. Потом его бросила жена и переехала в Калифорнию со своим любовником. Чтобы притупить боль, Конрад начал выпивать. Вскоре топить печаль на дне бутылки стало его излюбленным занятием. Он занимался этим полный рабочий день, исключая все остальное. С абсолютной апатией он наблюдал, как рушится его жизнь. Он растратил свою карьеру и будущее, чтобы стать городским пьяницей, объектом насмешек.

Старый алкоголик не питал никаких иллюзий относительно себя. С жестокой откровенностью и самоуничижением он признавался в своих неудачах. Что делало его таким же безжалостно откровенным в отношении ошибок других. Он не брал пленных, не давал слабины. Кроуфорд презирал старика за то, что тот впустую потратил жизнь, но каждый раз, когда ему нужна была неприкрашенная оценка, он знал, что получит ее в этом обветшалом доме.

— Ну? — подтолкнул Конрад. — Я смотрел, как наши бьются на побережье Нормандии, но ты меня прервал и выключил телевизор. Ради чего? Чтобы посмотреть в окно? Что происходит? К чему это траурное лицо?

— То, что я сделал вчера, может сильно испортить мне жизнь.

— То, что ты бросился за стрелком?

— Да.

— Каким образом?

— Для начала, проблема с родственниками со стороны жены. Вчера поздно вечером я зашел к ним домой, чтобы проведать Грейс. Джо был вежлив около двух минут, а потом просто довел меня. Он никогда не был моим большим поклонником. Теперь я дал ему повод выставить меня неуравновешенным.

— А мы все знаем, что ты совсем не такой, — с сарказмом фыркнул Конор.

Кроуфорда повернулся.

— Зачем я вообще пришел сюда, чтобы посоветоваться с тобой...

— Потому что знаешь, что я не буду нянчиться с тобой, и скажу все как есть.

— Тогда прекрати выпендриваться.

— Прекрасно. Основываясь на том, что я знаю о Джо Гилрое, я бы не помочился на него, даже если бы он горел. Я презираю таких, как он: твердолобых, всегда готовых осудить, и мне больно этого говорить, но в данном случае он прав. Преследуя того бандита, ты мог погибнуть, и это сделало бы твою дочь круглой сиротой.

— Я подумал об этом уже после того, как все закончилось, — признался Кроуфорд.

— Ты действовал под влиянием момента.

— Условный рефлекс.

— Врожденный, — фыркнул Конрад. — Ты таким родился.

— Значит, ты согласен с Джо? Я безрассуден по натуре.

— Дай мне закончить, хорошо? С другой стороны, — сказал Конрад с ударением, — что ты должен был делать? Позволить сумасшедшему с пистолетом бегать по зданию, полному людей? Ради Бога, ты же техасский рейнджер. Даже в свободное от дежурства время ты не свободен от службы. Ни один законник не остался бы в стороне. Я прав?

Ответ был очевиден; Кроуфорд просто промолчал, и бывший прокурор продолжил:

— Судя по всему, ты спас жизнь судье Спенсер. Что бы ни делал твой тесть, пытаясь изменить ее мнение о тебе, он будет плевать против ветра. Судья не забудет, как ты заслонил ее от убийцы. Перестань беспокоиться на этот счет. Ты завоевал ее расположение.

— Не будь так уверен, — пробормотал Кроуфорд вполголоса.

Со слухом у старика тоже все было в порядке. Он оживился и устремил на Кроуфорда проницательный взгляд, который когда-то пугал лживых подсудимых.

— Что это значит?

— Ничего.

— Тогда зачем ты это сказал?

— Забудь.

— У судьи есть причина не любить тебя?

— Нет! — Брови Конрада поползти вверх по морщинистому лбу. Нетерпеливо жестикулируя, Кроуфорд добавил: — Я имею в виду, что не стоит обманываться ее внешностью. Она жестче, чем кажется. Буквально поджаривала меня на свидетельском месте, когда парень с пистолетом ворвался в зал.

Конрад вздохнул.

— Чокнутые стрелки в наши дни идут на рекорды, пытаясь превзойти друг друга. Если бы ты не отреагировал, он убил бы судью, и, более чем вероятно, тебя и многих других.

Кроуфорд снова уставился в окно.

— Может быть.

— Все так говорят. — Конрад подождал несколько мгновений, затем спросил: — Твоя маленькая девочка знает, что ее папа герой?

— Ей все равно. Ей достаточно того, что я — папа. И в любом случае я не герой.

— Это спорно. Ты рисковал жизнью, защищая других. Ты столкнулся с парнем на крыше здания суда.

Кроуфорд не ответил.

— Они выяснили, кто он?

Кроуфорд покачал головой.

— Ну, это не твоя проблема.

— Час назад стала моей.

Конрад издал недовольный звук.

— У меня такое чувство, что мы только сейчас добрались до сути дела.

Кроуфорд рассказал ему о визите Нила этим утром.

— Он доставил сообщение от начальника полиции вместе с письмом от вдовы Чета. Прежде чем я это осознал, я уже сопровождал Нила в морг, хотя было бы разумнее выгнать его из моего дома, нахрен.

— Почему не выгнал?

— Из-за письма от миссис Баркер. Кроме того...

— Ха! Я так и знал, что есть «кроме того».

— Я видел, как умер Чет, — глухо прорычал Кроуфорд. — Я видел, как парня на крыше изрешетили к чертовой матери. Естественно, я хотел получить ответы на все вопросы, которые остались открытыми.

— Естественно, — Конрад подождал, затем тихо спросил: — Ты нашел ответы в морге?

Кроуфорд ничего не сказал, просто уставился на него. И Конрад мгновенно понял. Его покрасневшие глаза сузились до тонких щелочек.

— Понимаю. Что ж, тогда это стоило «удовольствия» побывать в морге. Нил Лестер, должно быть, счастлив.

— Я ему не сказал.

Не прерывая их зрительного контакта, Конрад выпрямился в кресле и потер щетинистый подбородок.

— Ты не сказал ему о том, что обнаружил... Обычно, когда кто-то скрывает информацию от властей, это делается для защиты чего-то или кого-то, — он подождал, а когда Кроуфорд не ответил, продолжил: — Я не буду спрашивать, потому что не хочу слышать ничего, о чем мне позже, возможно, придется свидетельствовать в суде. Но что бы это ни было, ты должен немедленно сообщить полиции.

— Почему?

— На ум приходят несколько причин: долг, справедливость и препятствие следствию.

— Если я буду держать это при себе, никто никогда не узнает.

— Это будешь знать ты. Сможешь жить с этой тайной?

Кроуфорд отвел взгляд и выругался.

— Я так и думал, — сказал Конрад.

— Если я выложу то, что знаю, то окажусь в эпицентре дерьмовой бури.

— Ты уже там.

— Будет еще хуже. Дерьмовый шторм пятой категории.

— И это может помешать тебе получить опеку над твоим ребенком.

— В точку!

Конрад задумался.

— Ладно. Я это понимаю. Но что произойдет, если ты не расскажешь?

Кроуфорд сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Потенциально это может привести к еще большей катастрофе.

— Насколько? Хотя, не отвечай. Это написано у тебя на лице. Кто-то другой может умереть.

— Я не знаю, — подчеркнул Кроуфорд.

— Но ты боишься, что именно так и произойдет, — на этот раз, когда Кроуфорд не ответил, Конрад хитро улыбнулся. — Теперь я понимаю, почему ты пришел. Хочешь, чтобы я сделал грязную работу за твою совесть.

Кроуфорд упер руки в бока.

— То, что ты только что сказал, действительно имеет для тебя смысл? Потому что для меня это звучит как пьяный бред.

— Я пьяница. Признаю. Но не я препятствую полицейскому расследованию.

— Я ничему не препятствую.

Он пристально посмотрел на Кроуфорда.

— Как блюститель порядка, как законопослушный гражданин, ты знаешь, что нужно делать. Ты знал это еще до того, как вошел в эту дверь. Ты просто хочешь, чтобы я был ангелом на твоем плече, который шепчет на ухо.

— Ангел? Ты? Вот это шутка! С чего мне советоваться по вопросам совести с тобой?

— Чтобы, когда все пойдет наперекосяк, обвинить за плохой совет. Как только эта чертова буря начнет кружить вокруг, ты возненавидишь меня за то, что убеждал поступать правильно, — он сделал паузу, затем добавил: — Не то чтобы тебе нужно больше причин меня ненавидеть.

— Ты все правильно понял, — Кроуфорд резко повернулся и с такой силой толкнул сетчатую дверь, что она широко распахнулась и ударилась о стену.

— Сынок! Вернись!

— Спасибо за отеческий совет! — крикнул Кроуфорд с крыльца.

Большинство его визитов к Конраду, которого он даже в мыслях называл по имени, а не отцом, заканчивались плохо. Вот почему они виделись довольно редко, и только когда Кроуфорд этого хотел. Желания Конора не учитывались. Он потерял эту привилегию много лет назад, когда отказался бороться за сына и позволил жене увезти его в Калифорнию. После этого их отношения были разрушены.

Однако, когда Кроуфорд мчался прочь от дома Конрада, их разговор повторялся в его голове, как рефрен. И, черт бы побрал этого пьяницу, он был прав: ему необходимо было услышать от старика то, что и так уже знал.

К счастью, сейчас ему нужно забрать Джорджию. Она всегда действовала на него умиротворяюще. Ее хихиканье могло уменьшить даже самую серьезную проблему.

— Похоже, будет дождь, — заметила Грейс, встретив его у входной двери.

Кроуфорд согласился, но не собирался из-за погоды отменять прогулку, и просто помог Джорджии надеть дождевик.

— Это глупо, папа, — сказала малышка, когда они шли к качелям.

— Я обещал, что отвезу тебя на площадку в парке, и разве я когда-нибудь нарушал обещания?

— Нет.

— Поэтому мы здесь.

— Но ведь идет дождь!

— Это всего лишь капельки. Кроме того, даже если ты промокнешь, то не растаешь.

Он подсадил ее на качели и начал раскачивать. Ее визг и смех были подобны музыке для ушей.

Из-за ненастной погоды детская площадка была в их полном распоряжении, и они сделали три полных круга.

— Я их испачкала, — пожаловалась Джорджия, когда он нес ее обратно к внедорожнику, глядя на свои ярко-розовые резиновые сапожки.

— Они специально для того, чтобы пачкать.

— Бабушка может разозлиться.

— Сваливай все на меня.

— Дедушка и так говорит, что ты во всем виноват.

Кроуфорд никогда не критиковал Гилроев в присутствии Джорджии: не хотел, чтобы его обвинили в попытке вбить клин. И он никогда не пытался выудить у малышки, что они говорили о нем. Однако теперь он собирался сделать исключение, потому что Джо поклялся бороться с ним в суде с ним, и это могла быть грязная драка.

Помогая Джорджии пристегнуть ремни детского автокресла, он спросил:

— Когда дедушка это сказал?

— Сегодня, когда мы обедали. Он разговаривал с бабушкой.

— Как он говорил?

— Громко.

— Как будто злился?

— Вроде того. Бабушка шикнула на него и сказала, что они поговорят об этом позже. Что мы теперь будем делать, папочка?

Он ущипнул ее за кончик носа.

— Мороженое в «Макдональдс»? Там внутри есть игровая площадка.

— Это Микки Ди.

Он снимал на телефон, как Джорджия играет на площадке, и сердце у него замирало каждый раз, когда она кричала: «Папа, смотри на меня!», прежде чем спуститься с горки или подняться по ступенькам зала в джунглях.

У него было смутное воспоминание о тощем, неуклюжем, светловолосом мальчике, который, стоя на краю трамплина для прыжков в воду, кричал: «Папа, смотри на меня!». Кроуфорд не был уверен, настоящие это воспоминания или детские мечты, которые так и не исполнились.

Он вернул Джорджию Гилроям измазанную мороженным, влажную от дождя, забрызганную грязью и усталую. Но счастливую сверх меры.

— Обещай съесть ужин, даже если ты ела мороженое.

— Обещаю.

— И не спорь с бабушкой, когда она говорит, что пора спать.

— Хорошо.

— Ты — моя любимая девочка. Поцелуй меня.

Она крепко обняла его за шею.

— Я люблю тебя, папочка.

Прижав ее к себе, он прошептал: «Я тоже тебя люблю», и вновь поклялся ее вернуть. Несмотря ни на что.

***

В сумерках Кроуфорд заехал на стоянку у здания суда, нашел свободное место и выключил мотор. Следующие два часа он сидел в машине, глядя сквозь залитое дождем лобовое стекло на выход для сотрудников, и беспокойно барабанил пальцами по рулю.

У него уже онемела задница, когда Холли Спенсер наконец-то вышла из здания. Быстро выбравшись из внедорожника, он зашлепал по лужам, чтобы перехватить ее между рядами припаркованных машин.

Судья шла под дождем, опустив голову и вертя в руках брелок с ключами, и чуть не врезалась в него.

— Тебе придется придумать что-нибудь получше, чем просто вешать трубку. Я так просто не сдаюсь.

Она попыталась обойти его, но он преградил путь.

— Отойди.

— Я же сказал, что нам нужно поговорить.

— А я ответила, что не надо.

— Послушай, это не имеет никакого отношения к… тому…

Ему не нужно было объяснять «к чему».

Она поморщилась.

— Если речь о деле об опеке...

— Нет. Это по поводу стрельбы. — Не обращая внимания на дождь, она подняла голову и посмотрела ему в лицо. — Я не шучу, судья. Нам нужно поговорить.

Она замялась.

— Хорошо. Если это так важно, позвони мне завтра. Я буду в своем кабинете к девяти. Скажешь миссис Бриггс...

— Нет. Нам нужно поговорить сегодня. Сейчас.

Она оглянулась на здание суда, словно гадая, кто может наблюдать за ними из окон.

— Об этом не может быть и речи, мистер Хант. Нас даже не должны видеть…

— Я понимаю, судья. Это неэтично. И после прошлой ночи нам тоже нелегко смотреть друг другу в глаза, — он сделал шаг ближе и заговорил вполголоса: — Но то, что мы делали на твоем диване, меркнет по сравнению с тем, что я должен сказать, — он пристально посмотрел в ее широко раскрытые глаза, пытаясь внушить всю важность ситуации. — Я в черном внедорожнике через два ряда. Следуй за мной. Хорошо?

— Я…

— Следуй за мной, — настойчиво повторил он, и Холли неохотно кивнула.

Глава 9

Он поехал в тот же парк, где днем играл с Джорджией. Учитывая дождь и поздний вечер, он рассчитывал, что там никого не будет.

Единственный фонарь освещал пустую парковку болезненно-желтым светом. Кроуфорд припарковался подальше от него, под деревьями, подождал, когда подъедет судья, и пошел к ее машине.

Скользнув на пассажирское сидение, он быстро закрыл дверь, откинул назад мокрые волосы и вытер руки о джинсы. Холли наблюдала за ним с опасением, что ему не льстило и порядком раздражало.

— Я не собираюсь набрасываться на тебя, если ты об этом беспокоишься.

Скудный свет, пробивающийся сквозь дождевые дорожки на ветровом стекле, отбрасывал на ее лицо неровные тени. Она пыталась держаться храбро, но ее выдавали глаза как у потерянного ребенка.

— О чем таком важном нам обязательно нужно поговорить сегодня вечером, мистер Хант?

— Перестань называть меня мистером. Мы не в суде. Кроме того... — он прикусил язык, прежде чем скажет лишнее. Хотя они оба знали, почему называть друг друга по фамилии теперь нелепо. В последний раз, когда они виделись, он натягивал джинсы, а она пыталась прикрыться подолом своей футболки, но без особого успеха.

— Я жду, — холодно сказала она.

— Начну через минуту, — он указал на ее лоб — Опухоль спала, но синяк увеличился.

— Болит только тогда, когда прикасаюсь к нему.

— Какие-нибудь новые травмы нашла сегодня?

— Ушиб плеча.

Он уже извинялся за то, что повалил ее на пол, и не стал делать это во второй раз.

— А как ты вообще?

— В порядке.

— Не похоже.

— Со мной все в порядке, насколько это возможно в данных обстоятельствах, — с раздражением сказала она.

— Какие обстоятельства? То, что произошло прошлой ночью, или...

— Я была в морге.

— Первый раз в жизни?

— И, надеюсь, в последний. Я не считала это необходимым, но сержант Лестер настоял.

— Он передал сообщение от шефа полиции?

— Как ты узнал?

— Я тоже его получил… вместе с письмом от вдовы Чета. Я хотел дистанцироваться от стрельбы и расследования, но не смог. Из-за письма.

— Я ходила к ней домой сегодня. Там были ее дети, внуки, друзья. У нее есть поддержка.

— Но ее муж мертв, убит.

Она кивнула и несколько секунд молчала.

— Поездка в морг ничего не дала. Я не узнала Родригеса. Сержант Лестер сказал, что ты тоже.

Кроуфорд просто кивнул: он пока не был готов обсуждать эту тему. Сначала нужно завоевать ее доверие. Прямо сейчас она может просто выкинуть его из машины и уехать.

— Я говорил, что мы не будем упоминать о прошлой ночи.

— И мы не будем.

— Мы...

— Если ты привез меня сюда, чтобы обсудить прошлую ночь, то зря потратил время на маскировку, — она указала на пустой парк за окнами машины.

— Если мы не проясним ситуацию по этому поводу, это всегда будет стоять между нами.

— Не будет, если мы просто забудем.

Он бросил на нее скептический взгляд.

— Такое нельзя взять и забыть.

— Можно, если хорошо постараться. Мы просто это вычеркнем.

— Будем отрицать, что это произошло?

— Не отрицать. Просто этого никогда не было. Усилием воли мы...

— Отменим это?

— Да.

— Ладно.

— Так ты согласен?

— Да. Отлично.

Но Кроуфорд не верил, что это возможно, и, очевидно, Холли тоже. Под его пристальным взглядом она опустила голову и помассировала лоб.

— А что насчет «любителя виски»? — спросил он.

— Его это вообще никак не касается.

— Бывший?

— Да.

— Муж?

— Просто кто-то важный.

— Насколько важный?

— Мы не были помолвлены, но всегда думали, что поженимся.

— Почему же не поженились?

— Какая тебе разница? — кажется, ее это задело.

— Не хочу, чтобы ревнивый бывший преследовал меня с преступными намерениями.

— Он не такой.

— Когда дело доходит до женщины, все мужчины «такие».

— Только не Деннис.

— И чем же этот Деннис, — имя оставило неприятный привкус у него во рту, — отличается от всех нас?

— Он не пещерный человек. Он разумный. Утонченный.

— Хм. Другими словами, почти слабак

От ее сердитого дыхания окна начали запотевать.

— Я закончила с этой темой.

— А я нет. Мы только добрались до самого интересного.

— Убирайтесь из моей машины, мистер Хант!

— Деннис местный?

— Из Фриско, — натянуто ответила она. — Это пригород…

— Далласа. Я знаю. Расстояние вас разлучило?

Казалось, Холли не собиралась отвечать, но он подождал сверлить ее взглядом, и она сдалась.

— Когда я согласилась на работу у судьи Уотерса, мы с Деннисом осознавали, какое напряжение это внесет в наши отношения.

— Можешь говорить просто. Я не из комиссии по профессиональной этике.

— Ты хочешь узнать или нет?

Он развел руки в стороны, приглашая ее продолжать.

— Мы очень хотели сохранить отношения.

— Однако этого не произошло.

— Расстояние нас развело, и не только географически. Мы виделись все реже и реже. На выходных много не наездишься.

— Было бы желание. — Уловив намек, она резко посмотрела ему в глаза, но возразить не успела, так как он продолжил: — Деннис не мог переехать сюда?

— Он занимает руководящую должность в компании по медицинскому снабжению. Я бы никогда не предложила ему оставить работу.

— А оставить свою?

— Это исключено.

«Такая категоричность. Видимо, не так уж сильно она любила Денниса», — с удовлетворением подумал Кроуфорд и тут же себя одернул: это было неуместно.

Очевидно, он более «пещерный», чем Деннис.

— Давно вы разошлись?

— Несколько месяцев назад.

— Поддерживаете связь?

— Нет.

— Расстались мирно?

— Да, цивилизованно и дружески.

— Верно. Ведь Деннис — не пещерный человек.

Она глубоко вздохнула, как он полагал, чтобы сдержать раздражение.

— Как я уже говорила в начале этого бессмысленного и совершенно ненужного разговора, Деннис больше не присутствует в моей жизни.

— Хорошо.

Кроуфорд услышал то, что ему нужно было услышать, и был готов оставить эту тему.

— А что насчет тебя?

— Относительно чего?

— Ты в отношениях?

— Нет.

— Был одиноким с тех пор, как умерла жена?

— Нет.

Она выдержала его пристальный взгляд, и, в конце концов, он пожал плечами.

— Обычно, мои отношения длятся не дольше двадцати минут, — он помолчал. — Но вчера я справился раза в пять быстрее.

Рассерженная и, возможно, смущенная, она отвернулась и уставилась в окно.

Кроуфорду стало не по себе и он добавил чуть мягче:

— После Бет не было ничего серьезного. Несколько случайных встреч, и все. Но не когда Джорджия рядом. Не у себя дома, и всегда с презервативом.

На последних словах Холли повернулась и пристально посмотрела на него.

Он вздохнул.

— Прости.

— Не волнуйся. Ты в безопасности.

— Таблетки?

Кивнув, она снова уставилась в окно.

— Сержант Лестер сказал, что ты очень любили свою жену.

Это взбесило его.

— Вы с Нилом говорили обо мне и Бет?

— Мимоходом.

— Когда?

— Сегодня в морге, пока ждали судмедэксперта.

Кроуфорду была ненавистна мысль, что они с Нилом разговаривали за его спиной, анализируя самый мрачный период его жизни и формируя неправильные выводы.

— Ну, и как? Интересно поболтали?

— Не в том смысле, на который ты намекаешь. Сержант Лестер не сказал мне ничего нового. Я и так знала, как ты был опустошен смертью жены.

— Конечно, знаешь. У тебя есть целое досье об этом. Бет умерла, а я стал пить и буянить.

«Точно так же, как сделал мой старик, когда ушла моя мама».

К счастью, он вовремя удержался и не сказал это вслух. Лучше вообще закрыть тему.

Кроуфорд подавил гнев и повернул голову, чтобы посмотреть в пассажирское окно. В темноте он едва мог различить очертания детской площадки.

— Самый дождливый день в новейшей истории, и я дважды за сегодня приходил в парк.

— Дважды?

— Днем привозил сюда Джорджию поиграть.

— Под дождем?

Он пожал плечами.

— Мы все равно повеселились. У нее есть дождевик. Розовый, конечно. Ей нравится все розовое. В любом случае, она беспокоилась только о том, чтобы не испачкать резиновые сапоги.

— Для этого они и предназначены.

— Я ей так и сказал.

Они обменялись понимающими улыбками, которые вернули Кроуфорда на ее кухню. В тот момент, когда он крепко обнял ее дрожащее тело, ощущая обнаженную грудь…

Мысли Холли, должно быть, тоже вернулись к тому моменту, потому что атмосфера в машине внезапно изменилась. Воздух стал плотнее. Капли дождя, стучащие о лобовое стекло, звучали необычайно громко, подчеркивая неловкую тишину.

— Если это все, — наконец, сказала она.

— Нет.

— Тогда что?

— Твой визит в морг, — он сделал паузу. — Ты хорошо осмотрела тело?

Поморщившись, она кивнула.

— И что?

— И ничего. Его лицо мне не более знакомо, чем имя.

Он пристально смотрел на нее и сказал:

— Сделаешь мне одолжение?

— В разумных пределах.

— Закрой глаза и опиши мне стрелка.

— Для чего?

— Хочу услышать, как ты описываешь его собственными словами, в деталях. Все, что помнишь.

— Прошлой ночью ты убеждал меня выбросить его из головы.

— Если бы это не было жизненно важно, я бы не просил.

Наверное, она поняла по его взгляду, что это не просто какая-то прихоть, потому что закрыла глаза и начала описывать:

— Когда он только вошел в зал, я подумала: «Почему он так одет?», но потом он выстрелил, и я понял, что происходит.

— В какой руке был пистолет?

— В правой.

— Цвет волос?

— Темные. Но из-под кепки виднелась только смятая челка.

— Прямые волосы? Кудрявые?

— Прямые.

— Какие на нем были туфли?

— На нем были одноразовые бахилы.

— Что еще тебе запомнилось?

— Например?

— Любая деталь.

Она разочарованно махнула рукой.

— Не было никаких деталей, которые можно было бы увидеть. Он был полностью прикрыт.

— У него были наручные часы?

— Не знаю. Он был в перчатках. Черты его лица были неразличимы из-за этой ужасной маски. Нос, губы, все сплющено.

— Что с его шеей?

Она задумалась.

— Только дюйм или около того были видны между высоким воротником комбинезона и кепкой. Кепка была надвинута так низко, что закрывала кончики его ушей.

— Но мочки были видны.

— Да.

— Правая была проколота.

Она нахмурилась и открыла глаза.

— Да? Я этого не заметила.

У Кроуфорда екнуло сердце.

— Ты не заметила?

— Нет.

Он вздохнул.

— Ты не заметила, потому что его ухо не было проколото. Но у человека в морге было.

— Верно. О Боже мой! Но это значит…— она прикрыла рот рукой.

— Да, — вздохнул он. — Человек, убитый на крыше, не был тем, кто стрелял в зале суда.

Глава 10

— Что, черт возьми, произошло?

Джозеф Патрик Коннор, известный своим друзьям как Пэт, вытер пот со лба.

— Послушай, я...

— О, не сомневайся, я слушаю. — Голос мужчины был подобен раскату грома, предупреждающему о грядущей буре. Он исходил из широкой груди, на которой были сложены руки, крепкие, как поленья. От его взгляда могла бы облупиться краска.

Поникнув под этим взглядом, Пэт сказал:

— В основном все получилось так, как мы планировали.

— Даже не близко. Твоя цель все еще дышит.

«И я тоже пока дышу».

То, что он еще жив, было главным для Пэта, но он не хотел рисковать и говорить об этом вслух.

Он оглянулся на двух мужчин, стоящих по обе стороны от его стула.

Пэт сидел у невысокого столика, на котором стояла полупустая бутылка кетчупа и лежал пистолет, которым обычно пользовались полицейские. Во всяком случае, в большинстве штатов.

Полчаса назад он наливал себе виски с колой, когда два этих бугая, за неимением лучшего слова, вломились в его дом через кухонную дверь. Он видел их раньше, но имен не знал. Хотя большого значения это не имело: их визит не был светским.

Они под руки вывели его на улицу, посадили в машину и завязали глаза: точно так же, как и во все прошлые разы. Они ехали молча. Пэт не думал, что его молитвы будут услышаны на небесах, и сильно удивился, когда его не убили по дороге, а привезли в то же место, что и раньше. Это место ему не нравилось. На самом деле, оно вызывало у него дрожь.

Нельзя сказать, что похищение было сюрпризом. Пэт знал, что рано или поздно его «вызовут», и боялся неизбежного противостояния. Но реальность оказалась еще хуже, чем он себе представлял. Ему бы не помешала хотя бы одна порция кислого пойла, которое он наливал, когда к нему в дом грубо вломились.

— Ну? — прогремел мужчина.

Пэта еще раз провел рукой по взмокшему лбу и заерзал на стуле, бормоча:

— Не знаю, почему я вообще согласился это сделать.

— Тебе нужно, чтобы я напомнил?

Пэт покачал головой. Он не нуждался в напоминании о том, в каком отчаянном положении оказался.

Мужчина молчал: ждал объяснения его неудачи.

— Во-первых, — начал Пэт, — в этой дерьмовой маске я ничего не видел.

— Ты не опробовал ее заранее?

— Конечно, опробовал, но… может она запотела из-за дыхания. К тому же, наш план… все оказалось намного сложнее, чем я думал. Это было труднее, чем ты думал.

— Сколько раз мы его проходили?

— Знаю-знаю, но убийство Чета Баркера не входило в план. Ты сказал, что не хочешь кровавой бани. Но он преградил мне путь. У меня не было выбора. Необходимость убить его выбила меня из колеи. Можно сказать, сбила меня с толку, — он сделал паузу, ожидая реакции: шепота понимания, ворчание согласия, чего-то ободряющего, но мужчина не дал ему ничего. Пэт понял, что может никогда не вернуться к своему «Джеку» с колой. Он заключил сделку с дьяволом и не выполнил свою часть. Ему хотелось плакать. Он сдержался, но стал заикаться. — Но… но я переступил через Чета и продолжил. Прошел прямо к платформе.

— Говорят, что Кроуфорд Хант спас судье жизнь. Правда? Или это враки, что газетенки пишут?

— Это правда. Когда я обогнул свидетельское место, он накрывал судью собой. Затем он немного приподнялся и посмотрел на меня через плечо. Я прицелился. Он пнул меня в колено, поэтому я промахнулся.

— Недостаточно сильно пнул. Ты смог убежать. Ты сбежал, трус, прежде чем закончил работу.

Два звероподобных типа позади придвинулись немного ближе. Пэт почти ожидал, что ему воткнут стилет между лопаток. Но ничего не произошло, поэтому он продолжил.

— Я... я действительно запаниковал на секунду или две. Не хотел, чтобы меня поймали. Я уверен, что ты тоже меньше всего этого хотел. Мне нужно было убраться к черту оттуда и снять костюм. Я придерживался плана. Сделал именно то, о чем мы говорили.

— Парень, которого убила полиция, как у него оказался пистолет?

— Он, должно быть, пришел, как только я бросил вещи и проскользнул в коридор шестого этажа. Я его не видел, но он мог видеть меня. Мы никогда не узнаем. В любом случае, он взял пистолет там, где я его оставил, — Пэт сделал паузу, а затем с надеждой бросился дальше. — Но это сработало в нашу пользу. Верно?

Он повернул голову к амбалу с каменным лицом, нависшим над его левым плечом.

— Верно? — повторил Пэт, возвращаясь к своему инквизитору. — Полиция думает, что они поймали преступника, и этот мертвый мексиканец не оживет и не скажет им ничего другого.

Мужчина, сидевший за столом напротив него, разразился лающим смехом, который был настолько неожиданным, что это было похоже на удар по трахее Пэта.

— Это единственная причина, по которой ты еще жив. Это действительно сработало в нашу пользу.

Пэт чуть не упал в обморок от облегчения. Возможно, ему все-таки удастся выжить.

— Так, значит, мы в расчете?

Мужчина угрожающе нагнулся над столом.

— Нет, мы не в расчете. Я хотел сказать тебе прямо в лицо, что ты все еще жив только потому, что мне нужна твоя паршивая задница.

— Д-для чего? Попробуем еще раз?

— Сначала решим пару вопросов. А когда я скажу, закончим с нашим делом.

Глава 11

— Мужчина в морге не был стрелком, — Кроуфорд произносил слова медленно, чтобы у Холли не осталось никаких сомнений.

Она в ужасе уставилась на него.

— Как такое возможно?

Он тяжело выдохнул и потер лицо.

— Хотел бы я, черт возьми, сам это знать.

Она прикрыла рот рукой и держала ее там по меньшей мере полминуты.

Кроуфорд дал ей время обдумать то, что казалось немыслимым.

— Если ты прав... — наконец сказала она.

— Я прав.

— ...волновой эффект будет...

— Подобен цунами.

Она нервно облизнула губы.

— Может, ты ошибаешься. Возможно, у него было проколото ухо, а я просто не заметила.

— Поверь, я тоже хватался за соломинку, пытаясь убедить себя, что не прав, но ты только что доказала обратное. Сразу же, как только я упомянул про ухо, ты засомневалась. Чего не делала, отвечая на другие вопросы.

— Но...

— Послушай меня, Холли. — Она распахнула глаза то ли из-за его тона, то ли из-за того, что он назвал ее по имени, но так или иначе он безраздельно завладел ее вниманием. — Ближе, чем я, его никто не видел. Я смотрел прямо на него, когда пнул в колено. Я бы поклялся здоровьем Джорджии, что в его правом ухе не было дырки.

— На крыше ты ничего не заметил.

— Солнце светило мне в глаза. Кроме того, я был слишком далеко от Родригеса, и сосредоточился на его дрожащей руке с пистолетом, а не на мочке уха. Когда тело окружили полицейские, я не подошел. Увидел его вблизи только сегодня в морге, и сразу понял свою ошибку. Думал, меня стошнит.

Она испытующе посмотрела на него.

— Ты не можешь винить себя.

— Родригес, или как там его звали, не убивал Чета. Он не сделал ничего плохого, кроме как взял пистолет, который ему не принадлежал, и вынес на крышу, когда пошел покурить.

— Он угрожал пистолетом даже после того, как ты сказал, что техасский рейнджер. Он дважды выстрелил в помощника шерифа, и это чудо, что он промахнулся.

— Ты права. Но теперь ясно, что все это он сделал потому, что был напуган. Его поймали с чужим пистолетом. Когда я сказал ему бросить оружие, он сглупил и не послушался. Потом появился помощник шерифа, и парень запаниковал, — Кроуфорд отвел взгляд в сторону и тихо добавил: — Глупость и паника — паршивые причины для того, чтобы тебя убили.

— Ты его не убивал.

— Но сделал его мишенью.

— Ты старался ему помочь, сделал все возможное. Это была не твоя вина.

Кроуфорд мог бы спорить об этом до посинения, но сейчас ему нужно было решить проблему поважнее. Проблему, которая имела далеко идущие последствия и для него, и для Холли. Для нее даже больше.

— Меня пугает, что настоящему стрелку все сошло с рук. Это повысило его уверенность в себе, а он и так был чертовски самоуверенным.

Она слегка покачала головой.

— Я не понимаю.

Он посмотрел на нее и тихо сказал:

— Тот, кто вчера вошел в зал суда, желая убить тебя, все еще на свободе.

Холли переменилась в лице, и еще до того, как заговорила, Кроуфорд понял, что она собирается уйти в отрицание.

— Два детектива несколько часов просматривали записи стенограмм моих судебных заседаний. Они также изучили записи судьи Уотерса, и мои из далласской фирмы. Они ничего не нашли.

— Потому что искали связь с Хорхе Родригесом.

— Даже в этом случае ничто не привлекло их внимания.

— Значит, нужно копать глубже, и на этот раз у нас не будет имени, от которого можно оттолкнуться.

— Это займет недели.

— Или дольше. И прежде чем найдем хоть какую-то зацепку, ты... — он остановился, чтобы подкорректировать то, что собирался сказать дальше. — Ты должна исходить из того, что твоя жизнь в опасности, и действовать соответственно.

— Я не собираюсь менять жизнь из-за…

— Будь умницей и просто согласись.

— «Действуй соответственно»? Это не похоже на то, что ты обычно говоришь.

— Верно. Это официальный жаргон. Я бы сказал жестче, но боюсь, обидишься. Но надеюсь, ты поняла мою мысль.

Она отвернулась и некоторое время ничего не говорила.

— Считаешь, что стрелок хотел отомстить мне?

— Да. Это не случайность. Все было тщательно спланировано. Рассчитано до секунды. Он спрятал костюм маляра где-то внутри здания, вероятно, в шкафу напротив зала суда, потом надел поверх своей одежды и подождал, пока начнется заседание.

— Потом начал стрелять.

— Не все так просто. Если бы он был сумасшедшим, который просто хотел убивать, то стрелял бы по зрителям, пришедшим посмотреть заседание. Он мог бы убить шесть-восемь человек за считанные секунды. Но он этого не сделал. Он целенаправленно шел к судейскому месту, и без раздумий убил Чета, вставшего у него на пути.

— Он не ожидал, что ты прикроешь меня собой.

— Возможно. В любом случае он быстро понял, что его единственным безопасным вариантом было бежать. Он выскочил из зала суда на лестничную клетку и сделал вид, что поднялся на крышу. Сбросив маскировку, он проскользнул на шестой этаж, вышел в коридор и смешался с толпой. Это был либо блестящий план, либо самый глупый. Но суть в том, что кто-то затаил на тебя такую глубокую обиду, что готов убить, даже рискуя своей жизнью. Есть идеи, кто это может быть?

— Я уже сказала тебе прошлой ночью, что ни одной.

— Думай!

Она резко повернула голову.

— Я думаю об этом весь день! Но я клянусь тебе, в моей жизни не было никакой драмы. Не в таком масштабе.

— А как насчет твоего конкурента на кресло судьи? Сандерса?

— У меня был неприятный разговор с ним вчера.

— Где? О чем?

Она описала их короткую встречу у лифта.

— Полагаю, в его прощальном замечании при желании можно усмотреть угрозу. Ему неприятно, что меня назначили замещать судью Уотерса.

— Подожди! Он был претендентом?

— Было несколько претендентов, но Грег Сандерс — самый реальный. По сути, я перешла ему дорогу.

— И ты только сейчас это говоришь? — с раздражением спросил Кроуфорд.

— До сих пор это не имело значения, — в тон ему ответила Холли.

— Верно. Значит, Сандерс входит в список.

— Какой список?

— Возможных подозреваемых.

— Стрелок не он! У Грега Сандерса рост не меньше шести футов.

— Он мог замаскироваться как-нибудь.

Холли на мгновение задумалась и покачала головой.

— Ты ошибаешься. Это не в его стиле. Он хочет устранить меня, но прилюдно, чтобы его победа была освещена в прямом эфире в день выборов.

— Хорошо, но он все еще в списке. Как и Деннис.

— Я же говорила, что мы мирно расстались. Никаких резких слов или угроз, никакой враждебности. Ничего подобного.

Кроуфорд все равно собирался его проверить. Бывший жених мог оказаться не таким разумным и утонченным, как она считала.

— Есть еще кто-нибудь, с кем ты «скрещивала мечи» профессионально или лично?

Она покачала головой.

— Родители? Братья и сестры?

— Ни братьев, ни сестер. Родители умерли.

— Друзья, с которыми поссорилась?

— Нет. Насколько мне известно, у меня нет врага, который хотел бы меня убить.

Кроуфорду пришлось поверить ей на слово.

— Значит, преступник все еще под большим знаком вопроса, так что первым делом нужно найти место, где спрятать тебя на несколько дней.

— Извини?

— Есть место, где ты можешь залечь на дно? Держаться подальше от посторонних глаз?

— О чем ты говоришь? Я не могу прятаться!

— Черт возьми, ты должна!

— Черт возьми, нет! Если я нуждаюсь в защите, то полиция ее обеспечит.

— Местная полиция?

— Или офис шерифа.

Она до сих пор не видела общей картины.

— Холли, любой сотрудник полиции или офиса шерифа является подозреваемым. Все, кто был в здании суда, когда произошла стрельба, являются подозреваемыми, а это десятки сотрудников. Любой, кто якобы пытался задержать стрелка, мог быть самим стрелком.

Она прикусила губу.

— Сколько полицейских вчера не было на дежурстве?

— Не имеет значения. Любой из них может дать правдоподобное объяснение, почему находился в здании.

— Верно, но Нил Лестер тщательно проверил бы...

— Нил в списке подозреваемых.

— Что? Он — ведущий следователь.

— И идеальный кандидат на роль стрелка. — Увидев испуганный взгляд Холли, он инстинктивно сжал ее бедро. — Расслабься. Плохая шутка. Это был не Нил. Он и близко не настолько изобретателен, к тому же крупнее и выше стрелка.

— И у него другой цвет волос.

— Кроме того, какой у него мотив? — Кроуфорд неохотно убрал руку с ее бедра. — Все равно, я хотел бы, чтобы кто-то другой расследовал это дело. Нил скорее бюрократ, чем полицейский. Он мечтает в один прекрасный день оказаться в кресле шефа, а до тех пор хочет быть у шефа на подхвате. Его приоритетом будет в первую очередь прикрыть свою задницу, а не твою.

— Как он отреагирует, когда ты ему расскажешь?

— Обделается от страха, простирнёт бельишко и пойдет докладывать шефу. Слухи здесь распространяются быстро, и завтра об этом будет знать весь город, а значит, и преступник. Он уйдет в подполье, — понизив голос до шепота, он сказал: — Пока не попытается снова.

Холли обхватила себя руками.

— Еще не установлено, что целью была я.

Кроуфорд не собирался снова спорить по этому поводу.

— Кем бы он ни был и каковы бы ни были его мотивы, он убил Чета. Мне нужен этот сукин сын, и я его достану.

— Я думала, ты хочешь дистанцироваться от расследования.

— Я пытался, но мои шансы получить опеку над Джорджии пошли прахом в тот момент, когда я побежал за стрелком. Не утруждайся, — сказал он, увидев, что она собирается возразить, — мы оба знаем, что это правда. Я в деле, даже если этого не хотел. Нилу это не понравится, но если заартачится, напомню, что мне не нужно его разрешение. В любом случае, его шеф просил меня о помощи. Но прежде нужно убедиться, что ты защищена.

— Я не могу откладывать работу и жизнь на неопределенный срок.

— Зал заседаний все еще является местом преступления. Ты все равно не смогла бы там работать.

— Я могла бы временно воспользоваться другим залом.

— И подвергнуть опасности не только себя, но и всех вокруг.

Ее плечи поникли.

— Как Чета.

На мгновение воцарилось молчание, а когда Холли снова заговорила, то продолжила спорить:

— Я не могу исчезнуть с глаз общественности. Я баллотируюсь на высокий пост.

— Тебя чуть не убили. Все поймут, если возьмешь несколько выходных, чтобы прийти в себя.

— И пусть Грег Сандерс изобразит меня трусихой?

— Это плохо отразится только на нем.

Она опустила голову.

— Я могу вообще сойти с дистанции.

— Тогда ты действительно будешь выглядеть трусихой.

— Это было бы не только из-за стрельбы, — тихо сказала она.

— Из-за чего еще?

Она бросила на него многозначительный взгляд.

Кроуфорд поерзал на сиденье.

— Я думал, мы уже все забыли.

— Как ты сказал, такое нельзя просто отменить.

— Но и влиять на твое будущее это не должно. Я буду молчать. Никто не узнает.

— Мы знаем.

Ее тон тревожно напоминал разговор с Конрадом и побудил Кроуфорда спорить еще усерднее:

— Не дури, из-за такого карьеру не губят. С натяжкой это продолжалось всего две минуты. Мы даже не поцеловались, ради всего святого!

— Не имеет значения, длилось ли это несколько минут или весь день. Я нарушила этические нормы. Ты — доверитель в одном из моих незавершенных судебных дел. Нам запрещено даже разговаривать наедине, не говоря уже... — она сделала паузу, а когда заговорила, голос был едва слышен. — Так вот почему ты это сделал?

— Прости?

Она глубоко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.

— Так вот почему ты пришел ко мне домой? Так вот почему ты это сделал?

Кроуфорд очень надеялся, что неправильно ее понял в первый раз. Однако она повторила, и выразилась совершенно ясно.

Он начал закипать.

— Так вот почему я это сделал? Я?

— Ты же понимал, что я не смогу председательствовать на следующем слушании по опеке, после... после...

— После того, как трахнула меня на своем диване? — он хмыкнул и понимающе кивнул. — Я все думал, когда же ты соберешься с духом.

— Для чего?

— Чтобы возложить вину на меня, — теперь Кроуфорд кипел от злости. — Могу задать тот же вопрос вам, судья. Зачем вы это сделали? Может быть, чтобы просто умыть руки и не принимать сложное решение? — он горько усмехнулся. — Я практически слышу, как вы оглашаете решение: «Суд не может отдать этому человеку опеку над дочерью. Он безрассуден, неуравновешен и аморален. Он не может контролировать свои порывы, свой характер и свой член».

— Это несправедливо.

— Я скажу тебе, что несправедливо. Плакать, уткнувшись мне в грудь, а потом обвинять, что отреагировал на твои «пожалуйста, трахни меня» взгляды.

Они сверлили друг друга глазами и не заметили, как к машине кто-то приблизился. От громкого стука в боковое окно оба чуть не подпрыгнули. Холли прижала руку к груди, будто боялась, что сердце выпрыгнет, потянулась к кнопке, чтобы опустить запотевшее окно, но потом вспомнила, что сначала нужно завести машину.

Когда окно опустилось и появилось лицо Нила Лестера, Кроуфорд злобно выругался.

Нил смерил их по очереди суровым взглядом.

— Что ж, это интересно.

Глава 12

Они отправились в ночное кафе на окраине города. Кроуфорд ехал впереди, Холли за ним, Нил замыкал. Прежде чем отправится в путь, он напутствовал их строгим предупреждением: «Даже не думайте сбежать», хотя они и не собирались.

Клиенты кафе состояли в основном из дальнобойщиков, которые сидели на табуретках у стойки, поглощая жаренную во фритюре еду. Кроуфорд вошел в зал первым и направился к отдельным кабинкам. Он жестом пригласил Холли занять место с боку, сел рядом и постарался не раздражаться, когда она максимально увеличила расстояние между ними.

Нил устроился напротив и, заказав три чашки кофе у равнодушной официантки, сказал сквозь зубы:

— Я выслушаю объяснения по поводу вашей встречи тет-а-тет, а затем решу, нужно ли известить Ньюджента и отвезти вас на допрос.

Холли обиделась.

— Это был не тет-а-тет.

— Я ведущий следователь по расследованию убийства. Вы важные свидетели. Что вы делали вместе в парке?

— У меня такое чувство, что ты наткнулся на нас не случайно, — заметил Кроуфорд.

— Верно. Я видел, как вы разговаривали на парковке у здания суда.

— Хм. Освежи мою память. Каков максимальный срок наказания за разговоры на общественной парковке?

Насмешка Кроуфорда возымела действие.

— Когда вы поехали один позади другого, я последовал за вами.

— Почему просто не остановили нас? — спросила Холли.

— Хотел узнать, почему вы секретничаете.

Он не успел сказать больше: официантка принесла кофе. Они отказались от меню, и девушка неторопливо пошла прочь.

К кофе никто не прикоснулся.

Нил заговорил тихо и сердито, обращаясь к Кроуфорду.

— Я следовал за вами до самого парка, но потом пришлось ответить на звонок, и… — он оборвал себя на полуслове. — Я не должен тебе ничего объяснять, а вот ты должен многое объяснить мне. Вы ускользнули под покровом темноты...

Кроуфорд рассмеялся.

— Прости. Просто никогда не слышал, чтобы кто-то на самом деле говорил «под покровом темноты» с серьезным лицом.

Нил упрямо продолжал:

— Вчера вы двое были по разные стороны суда, а сегодня что-то бурно обсуждаете наедине в машине полчаса. Тридцать три минуты, если быть точным, — он бросил взгляд на Холли. — С вашей стороны было бы нарушением этики обсуждать его ходатайство об опеке, а значит, вы говорили о стрельбе в суде, — он усмехнулся, глядя на Кроуфорда. — Или ты просто пытался залезть ей под юбку?

Холли дернулась, как будто ее ударили.

— Как вы смеете...

— Мертвый парень в морге не был стрелком в зале суда.

Как Кроуфорд и предполагал, это полностью лишило Нила апломба и сделало похожим на парня, чей мир только что пошатнулся, но он и пальцем не шевельнул, чтобы облегчить шок детектива Лестера.

Нил посмотрел на Холли.

— О чем он говорит?

— Именно то, что вы слышали, — натянуто ответила она, — и я боюсь, что он прав.

Нил снова обратил взгляд на Кроуфорда.

— Когда ты это понял?

— Когда увидел тело в морге.

— Как?

Кроуфорд рассказал.

Нил, казалось, испытал некоторое облегчение.

— Проколотое ухо? — хохотнул он. — Это твое большое открытие?

—М-а-а-аленькая деталь. Большое открытие.

Нил напрягся и так же, как Холли чуть раньше, попытаться придумать другое объяснение.

— Среди всей этой неразберихи ты просто не заметил дырку у него в ухе.

Кроуфорду пришлось повторить ему свои объяснения.

— Я полностью уверен, что у мужчины в зале суда не было проколото ухо, а у трупа оно проколото. Это два разных человека, — вспомнив, как пнул стрелка, он сказал: — Посмотри левую коленную чашечку Родригеса. Если там есть синяк, я признаю, что неправ. Если синяка нет... — он поднял руки ладонями вверх. — Это не Родригес стрелял в суде.

Нил облизнул губы, перевел взгляд с Кроуфорда на Холли.

— Судья, вы сказали, что «боитесь, что он прав». Вы не уверены?

— Мистер Хант провел небольшой эксперимент: попросил закрыть глаза и описать стрелка. Я делала это вполне уверено до того, как он упомянул о проколотом ухе. Что подтверждает выводы мистера Хант.

— Я спрашивал не об этом, — возразил Нил. — Вы не можете подтвердить его вывод со стопроцентной уверенностью?

— Я уверена на сто процентов, иначе не сидела бы здесь, — холодно ответила Холли.

Даже если Нил не хотел верить Кроуфорду, слова судьи имели вес. Его лицо побледнело под флуоресцентными лампами, которые гудели с запятнанного потолка. Он вытащил бумажную салфетку из настольного дозатора, промокнул пот с верхней губы, скомкал и отбросил в сторону.

— Почему ты не сказал мне, когда мы были в морге? — спросил он Кроуфорда.

— На тот случай, если ошибся. Хотел получить подтверждение судьи Спенсер. Я ей позвонил, но она повесила трубку. У меня не было другого выбора, кроме как подкараулить ее на парковке у здания суда и настоять, чтобы она выслушала меня. Это и было причиной нашей тайной встречи, — он сделал паузу, затем сказал: —Ты должен перед ней извиниться.

Выглядя немного обескураженным, Нил сказал:

— Прошу прощения, ваша честь. Оскорбление было направлено на Кроуфорда, а не на вас.

— Тогда вы также должны извиниться перед мистером Хантом.

Нил предпочел бы проглотить язык, но Холли не оставила ему выбора. Избегая взгляда Кроуфорда, он сказал:

— Это замечание было неуместным.

— Твоя искренность ошеломляет, Нил. Мне не нужны твои извинения, мне нужен убийца Чета. И это был не Хорхе Родригес.

— Когда сообщу шефу, что наша команда спецназа смертельно ранила не того парня, он потребует объяснений. У тебя они есть?

— Подождите, детектив, — сказала Холли, прежде чем Кроуфорд успел заговорить. — Человек, которого мы знаем, как Родригеса, угрожал мистеру Ханту заряженным пистолетом. Он открыл огонь по помощнику шерифа. Был ли он стрелком в зале суда или нет, его нужно было остановить.

— Спасибо, судья, но мне не нужна ваша защита, — сказал Кроуфорд, не сводя глаз с Нила. — Ты видел видео с камер наблюдения, установленных на крыше. Родригес вел себя странно. Он заплатил за неправильный выбор своей жизнью, и это чертовски обидно. Но это уже история. Твоя задача сейчас...

— Пожалуйста, не говори мне, в чем заключается моя работа.

— ...выяснить, где произошла «подмена». Родригес был сообщником стрелка и специально взял вину на себя? Или он просто выбрал неподходящее время, чтобы поднять чужой пистолет, и запаниковал, увидев полицию? И главный вопрос: кто стрелок? Пока не ответишь на эти вопросы, на тебя будет наседать возмущенная общественность и шпынять начальство. И пока не решишь эту проблему, будешь посмешищем. Каково сейчас быть ведущим следователем, придурок? — он подхватил Холли под локоть и встал. — Пошли.

Они уже уходили, когда здравый смысл Нила все же пересилил гордость.

— Подожди. Что ты знаешь?

— Ни черта.

— Тогда что думаешь обо всем этом деле?

Кроуфорд колебался, затем юркнул обратно в кабинку. Когда они с Холли снова сели — в этот раз не так далеко друг от друга, — Нил жестом показал, что слушает.

— Я думаю, что стрелок спрятал комбинезон маляра в шкафу напротив зала суда. Он надел его там и ждал, когда начнется заседание. Как долго он ждал, не знаю. Мы полагали, что он проскользнул незамеченным среди всех этих присяжных, но он мог прятаться там часами. Криминалисты осмотрели шкаф?

— Там хранятся ведра, тряпки, швабры.

— Другими словами, отпечатков и улик дохера.

— Точно.

— Возможно, мы не сможем доказать, что стрелок там прятался, но нам и не придется: его ДНК будет на комбинезоне. Конечно, нужен подозреваемый, прежде чем это принесет нам какую-либо пользу, — мрачно добавил он. — Вы узнали, где можно раздобыть такую спецодежду?

— Маляра? В этом не было необходимости. Мы думали, что поймали преступника. Я поручу это Ньюдженту.

Кроуфорд не верил, что Ньюджент достаточно компетентен, чтобы справиться с этим заданием.

— Сейчас стрелок, скорее всего, в сомнениях, насчет того, правильно ли сделал, оставив полиции комбинезон.

— Почему он вообще это сделал? — спросила Холли.

Кроуфорд задумался.

— Может, услышал меня на лестнице и понял, что я поднимаюсь наверх. Лучше оставить маскировку и надеяться на лучшее, чем быть пойманным в ней. То же самое с пистолетом. Он рисковал, бросая его, но понимал, что всех, кого эвакуируют из здания, обыщут, — глядя на Нила, он сказал: — Держу пари, что на пистолете ничего нет.

Нил покачал головой.

— Чистый. Серийный номер спилен. Мы ждем результатов баллистической экспертизы.

— Сомневаюсь, что вы найдете связь с каким-либо другим преступлением.

Нил мрачно кивнул.

— А как насчет Хорхе Родригеса? — Холли адресовала этот вопрос Кроуфорду. — Он как-то замешан в этом?

— Моя интуиция говорит, что нет. А твоя?

Нил, к которому он обратился с этим вопросом, оглянулся на него с недоумением.

— Я думал, мы решили, что он оказался не в том месте в неподходящее время и совершил фатальную ошибку, но не имел к этому никакого отношения.

— Ни черта мы не решили. Это лишь одна из возможностей. Может, стоит начать мыслить нестандартно, Нил. Например, что бедолагу специально подставили, чтобы сбить со следа полицию.

— Нет абсолютно ничего, что могло бы подтвердить эту теорию.

— Также нет ничего, что могло бы ее опровергнуть. Нам нужно проверить каждую теорию, тебе не кажется?

— Нам? Я думал, ты ждешь не дождешься, когда умоешь от всего этого руки?

— Мне нужно отчитаться перед миссис Баркер, — сказал Кроуфорд. — Так же, как и перед вашим шефом. Помнишь? Если хочешь пожаловаться на мое участие в расследовании, обсуди это с ним.

Нила передернуло от неприязни, но он не мог с этим спорить.

Кроуфорд сказал:

— Вам все равно нужно как можно скорее идентифицировать Родригеса, чтобы либо опровергнуть его связь с преступником, либо установить ее. И кое-что еще...

— Ты указываешь, как мне работать?

— Я бы и не мечтал. Но вам нужно поместить под микроскоп всех, кто находился в здании в момент стрельбы. Тщательно допросить каждого эвакуированного человека. И вы не можете использовать полицию Прентисса или персонал офиса шерифа для проведения допроса.

— Это исключает сотню офицеров.

— Плюс еще одного.

— Кто?

— Где ты был во время стрельбы?

Нил пристально посмотрел на него.

— Просто шучу. Но в дополнение к посетителям и людям, которые работают в здании суда, вы должны допросить каждого сотрудника правоохранительных органов и государственного служащего. Каждого.

— Ты хоть представляешь, какие последствия это вызовет?

— Это наименьшая из моих забот, и должно быть наименьшей из твоих.

— В отличие от тебя, я не люблю затруднительных положений и делаю все возможное, чтобы защитить свою репутацию.

— В чем, в чем, а в этом я не сомневаюсь. Обычно мне было бы наплевать, каковы твои приоритеты, Нил. Но убийца Чета на свободе. Не говоря уже об угрозе, которую он представляет для судьи Спенсер. Я бы сказал, что это важнее, чем последствия. Но, что я знаю?

Это возымело действие. У Ника, без сомнения, нашлось бы больше слов для Кроуфорда, но он взял себя в руки и обратился к Холли:

— Вы будете под защитой полиции, пока преступника не поймают.

— Как я уже сказала мистеру Ханту, я не собираюсь прятаться. Не хочу доставить удовольствие моему оппоненту на выборах и несостоявшемуся убийце видеть меня напуганной.

— Извините, судья, но я знаю, что шеф, мэр, все ваши коллеги, и особенно губернатор, согласятся с тем, что вам следует держаться в тени и иметь круглосуточную охрану. Я немедленно свяжусь с Мэттом Ньюджентом по этому поводу.

— Я уже договорился.

— Что?

Нил и Холли спросили в унисон, но Кроуфорд ответил Нилу.

— По дороге сюда я позвонил в наш офис в Хьюстоне. Два рейнджера уже едут.

Нил выглядел так, словно мог бы перегрызть бревно пополам.

— По чьему приказу?

— Моему. Это единственное, что требуется. Кстати, заодно я поговорил с моим лейтенантом, и он с радостью согласился на просьбу твоего шефа, чтобы я присоединился к расследованию. Ну, что, Нил, разочарован, что вытащил меня из постели этим утром? — не дожидаясь ответа, Кроуфорд продолжил: — В любом случае, дело сделано. Рейнджеры будут охранять дом судьи снаружи.

— А внутри?

— Даже не думайте об этом, — отрезала Холли.

— Государственные служащие в крупных городах, включая судей, имеют постоянную охрану, — сказал Кроуфорд.

— У нас не мегаполис.

— Не будем спорить об этом, судья.

Она отступила, но только до некоторой степени.

— Хорошо. Но офицеров в моем доме не будет. Я тоже позвонила кое-кому по дороге сюда. Ко мне приедет друг и останется на несколько дней.

— Какой друг? — резко спросил Кроуфорд.

— Тот, кому я безоговорочно доверяю, — холодно ответила она.

Он хотел узнать, кому же она так доверяет, но Нил заговорил первым:

— Это хорошо, — он взглянул на наручные часы и поморщился. — Пока еще не поздно, я должен пойти и испортить шефу вечер.

— А я провожу судью Спенсер домой и останусь с ней, пока не приедут рейнджеры.

Холли, судя по всему, не одобряла этот план, но он не дал ей возразить, выйдя из кабинки.

— Еще одно, прежде чем уйдешь, — сказал Нил с самодовольной усмешкой.

Кроуфорд понял, что ему вряд ли понравится то, что сейчас услышит.

— Твой тесть позвонил мне сегодня днем.

Кроуфорд был потрясен, но не подал виду.

— Мистер Гилрой сказал, что ты отказался говорить с ним о том, что произошло на крыше здания суда, и спросил, не кажется ли мне это странным.

— А тебе кажется?

Нил пожал плечами.

— Немного.

Кроуфорд попытался сдержать гнев.

— Я не обязан что-либо говорить Джо. Но главная причина: я слишком устал вчера, после многочасового допроса, чтобы пересказывать все заново. Я хотел вернуться домой и лечь спать.

— И это все?

Кроуфорд склонил голову набок.

— У тебя что-то на уме, Нил?

— Сначала я посчитал, что он позвонил, потому что вы недолюбливаете друг друга…

— Но?

— Но если то, что ты говоришь о стрелке, правда, то это многое меняет. Твоя безрассудная погоня могла стоить жизни невинному человеку.

Холли уже описала все причины, по которым Родригес был ответственен за свою собственную трагическую смерть, и Нил сейчас просто подстрекал Кроуфорда. Что было вполне в его духе. Однако намек упал на благодатную почву. Кроуфорда и сам думал о том, что отреагировал слишком поспешно. Но будь он проклят, если даст это понять Нилу.

— Не забудь оплатить счет за кофе, — сказал он и повел Холли из кафе.

Нил догнал их уже на улице, когда Кроуфорд давал указания Холли:

— Проверь заднее сиденье, прежде чем садиться в машину, и не покидай парковку, пока не увидишь, что моя машина позади.

Кратко пожелав Нилу спокойной ночи, она пошла к своей машине.

Нил уже собирался уходить, но Кроуфорд его остановил и убедившись, что Холли далеко, сказал:

— Это важно. Я не хотел говорить при ней. Давай отойдем.

Как только они завернули за угол кафе, Кроуфорд ударил Нила в лицо. Детектив отшатнулся, едва удерживаясь на ногах, и прижал руки к разбитой губе.

Кроуфорд стряхнул кровь с правой руки.

— Еще раз намекнешь, что я хочу забраться ей под юбку или куда-то еще, сделаю из твоих яичек тушенку.

***

У дома Холли Кроуфорд вышел из своего внедорожника и внимательно осмотрелся. Они встретились у задней двери.

— Подожди здесь, — велел он, вытащил пистолет из кобуры и первым вошел в дом.

Он оглядел гостиную, избегая смотреть на диван, прошел по короткому коридору в спальню, которая оказалась вполне традиционной и опрятной, проверил шкаф и заглянул под кровать.

Один взгляд в ванную подсказал, что взрослому мужчине там негде спрятаться, но он все равно вошел, потому что в тесном помещении восхитительно пахло Холли. На крючке с обратной стороны двери висел халат, в котором она была прошлой ночью. Выходя, он провел по нему рукой, и его накрыло волной желания.

Когда он вернулся на кухню, Холли стояла у открытого холодильника.

— Воды?

— Да. Спасибо.

Она передала ему бутылку и задержала взгляд на разбитых костяшках его правой руки.

— Ударился о дверцу машины.

Она не поверила, но спрашивать не стала.

Кроуфорд вымыл руки в раковине, повесил ветровку на спинку обеденного стула, снял кобуру и положил на стол.

Холли наблюдала за ним и задержала взгляд на пистолете в кобуре.

— Выдают на работе, — сказал Кроуфорд.

— Как и форму.

— Иногда я ее ношу, но могу быть и в штатском.

— Но его ты всегда носишь? — она кивнула на пистолет.

— Это удобно. Но я держу его подальше от Джорджии, когда она у меня дома, — он задумчиво провел кончиками пальцев по искусно украшенной рукоятке пистолета. — Вчера в суд я его не взял, а если бы он у меня был, то не пришлось бы тратить драгоценное время на то, чтобы достать оружие Чета. Возможно, и Чет остался бы жив. Возможно, мне бы удалось задержать стрелка, и Родригес спокойно докурил бы свою сигарету на крыше. Сейчас преступник был бы за решеткой, а Родригес где-то еще, а не в морге.

Холли глубоко вдохнула.

— Наверное, мы всегда будем спрашивать себя, как все могло бы сложиться, если бы…

Он кивнул, но больше ему нечего было добавить. Они стояли и смотрели друг на друга так же, как прошлой ночью.

Холли с беспокойством сцепила руки на талии.

— Мэрилин скоро должна быть здесь.

— Кто?

— Мэрилин Видал. Руководитель моей предвыборной кампании.

— Друг, которому ты безоговорочно доверяешь?

Она кивнула.

Кроуфорд испытал огромное облегчение, что не Деннис собирался провести с ней ночь. Но признаться в этом было бы равносильно признанию, что он ревнует.

— Ты объяснила ей обстоятельства?

— Я не вдавалась в подробности по телефону. Она хотела примчаться сюда еще прошлой ночью, но я ее отговорила, а когда ты заговорил об охране, перезвонила и сказала, что буду признательна если она составит мне компанию.

— Какая она?

— Каток, под который лучше не попадать.

— Не испугается, что есть опасность?

Холли рассмеялась.

— Она круче любого охранника, которого ты мог бы здесь поселить.

«Кроме меня».

— У нас с Мэрилин хорошие рабочие отношения. Не сомневаюсь, что мы станем идеальными соседями, — Холли взглянула на настенные часы. — Она скоро должна быть здесь.

— Ты это уже говорила. Не терпится избавиться от меня?

— Я не это имела в виду.

— Я думаю, что именно это.

Она раздраженно вздохнула.

— Ладно, может быть. Просто все очень неловко.

— Как... вернуться на место преступления.

Она виновато посмотрела в сторону гостиной.

— Не позволяй тому, что сказал Нил, задеть тебя, — сказал Кроуфорд.

— Он не дурак. Знал, что нам не обязательно было ехать в парк, чтобы обсудить Родригеса.

— Все, что мы ему рассказали, правда.

— Верно, но с точки зрения закона это нарушение. Он думает...

— Не имеет значения, что он думает.

— Имеет, если он думает, что мы спим вместе.

— А мы и не спим.

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Ты бы назвал это по-другому, потому что у тебя язык вульгарнее моего.

— И точнее.

Как ни назови то, чем они занимались прошлой ночью, Кроуфорд был готов повторить на бис. Грубый намек Нила его взбесил, но главным образом потому, что он был так близко к правде: Кроуфорд хотел залезть Холли под юбку, и не только туда. Кожа внутренней стороны ее бедер была мягче шелка, а между ними — еще нежнее.

— Я голоден, — проворчал Кроуфорд, направляясь к холодильнику. — У тебя есть что-нибудь поесть?

— Угощайся.

Он нашел на полке деликатесную ветчину и уже нарезанный сыр. Пока выбирал соус, Холли достала хлеб.

— Сделай себе бутерброд, — велел он.

— Я не голодна.

— Все равно поешь. Где тарелки?

Она указала на шкафчик и неохотно вынула два ломтика хлеба из упаковки.

— Тебе следует уйти до того, как приедет Мэрилин.

— Мы уже много раз обсуждали, почему тебе нельзя быть одной. — Он положил ломтик ветчины на хлеб и намазал горчицей.

— Но это выглядит так, как будто...

— Как что? — он повернулся к ней. — На что это похоже, Холли? Как будто я изо всех сил стараюсь держать руки подальше от тебя? Не думать и забыть о том, что было? — он усмехнулся он. — Даже если это так не выглядит, именно этим я и занимаюсь. А еще я пытаюсь защитить тебя от парня, который хочет твоей смерти, — он перевел дыхание. — И в заключении повторю: я здесь, потому что ты не должна оставаться наедине с собой.

— Но и не наедине с тобой.

— Очень жаль. Это единственный вариант.

— Кого-то другой мог бы меня охранять.

— Другие уже в пути, а пока я за них.

— Потому что мы…

— Потому что я не хочу, чтобы еще одна мертвая женщина была на моей совести!

Глава 13

На кухне воцарилась напряженная тишина. Они продолжали смотреть друг на друга, затем, выругавшись себе под нос, Кроуфорд отвернулся и закончил делать бутерброд.

Холли тоже сделала себе один и отнесла тарелку к столу. Подождав, пока она сядет, он устроился напротив и жадно набросился на еду.

— Ты имеешь в виду Бет? — спросила Холли, отщипнув кусочек хлеба.

— Не хочу об этом говорить. Кроме того, ты и так все знаешь. Это есть в моем «досье».

— Я знаю, что она погибла в автокатастрофе, ужасной аварии.

Поставив локти на стол, он склонился над тарелкой и пробормотал:

— Официально.

— Ты с этим не согласен?

— Мой тесть не согласен. Спроси у него, почему погибла Бет, — подняв голову, он посмотрел на нее холодным и жестким взглядом. — Или ты уже спрашивала?

— Нет.

— Тогда я облегчу тебе задачу: он винит меня.

— Согласно отчету об аварии, Бет ехала со скоростью более восьмидесяти миль в час, потеряла управление и врезалась в столб.

Взгляд у Кроуфорда стал каким-то далеким, словно он заглядывал в прошлое и видел ужасную аварию.

— Мне сказали, что она умерла сразу. Думаю, нужно быть благодарным хоть за это.

— Соболезную, — прошептала Холли.

— Спасибо.

— Но Джорджия не пострадала.

— На ней не было ни царапины. Настоящее чудо.

— Так с какой часть полицейского отчета ты не согласен?

— Дело не в этом. Несчастный случай — это не просто физика столкновения. Есть человеческий фактор, и в данном случае он сыграл огромную роль.

Холли знала об обстоятельствах, но ей хотелось услышать, что скажет мистер Хант… Кроуфорд.

Он доел бутерброд, запил глотком воды из бутылки и вытер рот тыльной стороной ладони. Когда молчание между ними затянулось, он бросил на нее угрюмый взгляд.

— Что?

— Расскажи мне об этом.

— Зачем?

— Тебе слишком больно об этом говорить?

— Нет.

— Тогда... — она пожала плечами.

Он нетерпеливо передернул плечом.

— Бет никогда бы не вышла из дома в ту ночь, никогда бы не села за руль, не превысила бы скорость и не врезалась в столб, если бы отчаянно не хотела добраться до меня. Она даже не переодела Джорджию, просто взяла ее из кроватки, пристегнула ремнями к автокреслу и поехала.

Все это было зафиксировано в протоколе. Назначенный судом психолог пришла к выводу, что чувство вины, которое мистер Хант испытывал из-за смерти жены, было таким же глубоким и изнуряющим, как и его горе. По мнению консультанта, он наконец-то простил себя, но, очевидно, не совсем. Шрамы остались навсегда. Он просто научился жить с виной.

— Расскажи мне о Халконе.

Он задумчиво погладил подбородок.

— Вот тебе интересный факт о Халконе. Ударение в его названии должно быть на другую букву, но отцы-основатели города почему-то это проигнорировали.

Холли нахмурилась, когда он так неубедительно попытался ее отвлечь.

Он раздраженно отодвинул стул и отнес пустую тарелку в раковину.

— Можешь прочитать все о перестрелке в Интернете.

— Я читала.

Он обернулся.

— До или после слушания?

— До. Хотела точно знать, что там произошло, потому что все началось именно с той стычке между тобой и Мануэлем Фуэнтесом.

Он склонил голову набок.

— Почему, судья?

— Прости?

Скрестив руки на груди, он прислонился к стойке.

— Предлагаю обмен: я отвечаю на вопрос о Халконе, а ты на мой. Пока Мэрилин не приедет, нам больше нечем заняться, верно? — он красноречиво посмотрел в сторону гостиной. — Итак?

Холли бросило в жар, но она научилась держать себя в руках и ответила спокойно, как на заседании суда.

— Я начну первой.

— Хорошо.

— Говорили, что Фуэнтес стал твоей навязчивой идеей. Это правда?

— «Чего бы ему это ни стоило». Это прямая цитата из статьи о перестрелке из «Хьюстон кроникл».

— И это привело тебя в Халкон.

Он на мгновение задумался и начал говорить:

— Фуэнтес был на нашем радаре несколько лет. Он переправлял наркотики в США, оружие в Мексику и получал нехилую прибыль. Он был амбициозен, дерзок и безжалостен, устранял любого, кого считал врагом или соперником. Он применял практически средневековые пытки, а потом распространял фотографии своей работы, чтобы терроризировать и запугивать. Мы никогда точно не узнаем, скольких людей убили он и члены его картеля. Бесчисленное множество, буквально. Его необходимо было вывести из бизнеса.

— И именно ты должен был это сделал?

— Моя очередь задавать вопрос. Почему ты решила занять кресло судьи Уотерс, когда он заболел? Почему не осталась высокооплачиваемым адвокатом, как твой отец?

— Вижу, ты тоже искал информацию в Интернет.

Он пожал плечами, не выказав ни малейшего раскаяния.

— До или после слушания? — Холли повторила его вопрос.

— До. Хотел получить представление о том, кто будет решать мою судьбу, — он помолчал. — Но оказалось, что ты… полна сюрпризов.

Их взгляды встретились, и Холли опустила глаза.

— Мой отец был очень успешным адвокатом защиты в Далласе.

— А также приятелем судьи Уотерса.

— Они учились вместе.

— Но ты пошла по пути судьи, а не своего отца. Почему?

— Вообще-то, сейчас моя очередь. До того дня в Халконе ты когда-нибудь встречался с Фуэнтесом?

— Нет. Никто не знал, где он жил. Он никогда не оставался надолго на одном месте, и его охраняла целая армия. При этом он был самовлюбленным павлином и опытным саморекламщиком. Манипулировал мексиканскими СМИ, постоянно провоцировал правоохранительные органы по обе стороны границы. Он считал себя неприкасаемым, — мистер Хант сверкнул злобной улыбкой. — Я подумал, что именно так мы его и поймаем. И когда он прокололся, мы его уже ждали.

Он оперся о столешницу позади, выпятив бедра. Холли старалась, но было трудно не смотреть, не оценивать, не вспоминать ощущение того, как двигались эти бедра, когда он резко толкался в нее.

— Так почему ты пошла по стопам Уотерса, а не отца? — спросил он.

Она потянулась за бутылкой с водой и начала откручивать и закручивать крышку.

— Седина в бороду, бес в ребро — это про моего отца. Он променял маму на молодую.

— Сколько тебе тогда было?

— Четырнадцать лет.

— Как все закончилось? Я имею в виду его роман.

— Для него? Очень хорошо. Он и эта женщина поженились и оставались в браке до самой его смерти.

Он нахмурился.

— Может ли она быть тем врагом, стоящим за стрельбой?

Холли покачала головой.

— Я никогда с ней не встречалась. На похоронах отца мы притворились, что другого не существует.

— У них были дети?

— Чтобы она испортила фигуру? Ни за что.

— А как насчет его имущества?

— Все досталось ей, так что она не завидует моему наследству, если ты об этом. В любом случае, мы с мамой не оспаривали завещание. Спустя полгода, молодая вдова переехала в Чикаго и связалась с крутым парнем из хедж-фонда, — она еще раз повернула колпачок. — Итак… Фуэнтес вышел из укрытия, чтобы посетить вечеринку.

— Это не вопрос.

— Не придирайся.

— Он приехал в Халкон на день рождения племянницы.

— Вечеринка в честь ее пятнадцатилетия.

— Большое событие в испаноязычной культуре. Мы решили, что Фуэнтес будет присутствовать, чтобы почтить память своего покойного брата. Он был убит офицером наркоконтроля Эль-Пасо за год до этого.

— Ты был назначен ответственным за засаду?

— Я распланировал операцию.

— В то время ты прослужил Техасским рейнджером чуть больше года.

— И провел восемь лет в Дорожно-постовой службе.

— И там ты не выписывал штрафы за неправильную парковку, верно?

Его брови взлетели вверх.

— Ты много чего прочитала в Интернете.

Она улыбнулась.

— Ты работал в отделе уголовных преступлений на транспорте.

— В основном в программе по наркотикам.

— Ты арестовал несколько торговцев людьми.

— Мелкие сошки. Я хотел отрубить голову змее. Как только мы услышали о предстоящей вечеринке для племянницы Фуэнтеса, я переехал в Халкон. В качестве прикрытия несколько месяцев работал там в магазине скобяных товаров и кормов, и при этом держал глаза и уши открытыми.

— Бет была с тобой?

— Сейчас не твоя очередь.

Она просто посмотрела на него. Он смягчился.

— Нет. Она была беременна, и ситуация была слишком опасной. Если бы мое прикрытие раскрыли, Фуэнтес убил бы ее, возможно, до того, как пришел за мной, просто чтобы подчеркнуть свою власть. В то время мы жили в Хьюстоне. Я ездил домой, чтобы повидаться с ней, когда мог.

— Ты был с ней, когда родилась Джорджия?

Опустив голову, он уставился на носки своих ботинок и на несколько мгновений, казалось, погрузился в воспоминания.

— Я был прямо там. Как только пуповина была перерезана, доктор передал Джорджию мне, — он тихо засмеялся. — Я не знал, что такая мелочь может наделать столько шума.

Он поднял голову как раз вовремя, чтобы поймать улыбку Холли, и улыбнулся в ответ. Но тут же снова стал серьезным.

— Было трудно оставить их, вернуться в Халкон. Бет умоляла меня остаться. Мы даже поссорились. Но Фуэнтес все еще сеял хаос. Мне нужно было закончить работу.

— Бет когда-нибудь смирилась бы с этим?

— Нет, — ответил он хрипло. — Не думаю, что она могла бы смириться.

Затем, внезапно сменив настроение и тему разговора, он спросил, выходила ли ее мать снова замуж.

— Она даже ни разу не ходила на свидание. Уход отца подорвал ее уверенность в себе. До самой своей смерти она была очень несчастной женщиной, и ее несчастье было вызвано не только разбитым сердцем.

— Чем еще?

— Папа знал все лазейки и бессовестно использовал их при разводе. У мамы не было средств, чтобы бороться с ним. Я была слишком молода. Он ушел, не заботясь ни о чем. Для нас с мамой это было непростое время. Когда папа отказался финансировать мою учебу, судья Уотерс разорвал с ним все контакты.

— И пришел тебе на помощь.

— Он помог мне получить стипендию. Остальное ты более или менее знаешь.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Я тоже из неполной семьи. Моя мама живет в Калифорнии с мужем номер два.

— Ты видишься с ней? Джорджия ее знает?

— Примерно раз в два года. Маму нельзя назвать хорошим примером, и Джорджия видит ее недостаточно, чтобы узнать.Что меня вполне устраивает.

— А твой отец?

— Тот еще сукин сын.

— Как и мой.

— Хуже.

Она легко рассмеялась.

— Я называла своего и похуже, поверь мне. Но, — сказала она, подчеркивая уточнение, — он оказал мне услугу. Из-за него я выбрала именно такую карьеру.

— Семейное право. Твоя специализация, — он прищурился. — Теперь я понимаю. Ты ведешь личный крестовый поход. Хочешь, чтобы лживые, изменяющие, бросающие и ворующие мужья поплатились за свои преступления.

— Я веду личный крестовый поход за справедливость. Ни одна из сторон не должна быть лишена права на справедливость, особенно из-за уловок адвокатов.

— Когда председательствуешь на слушаниях по разводу или опеке, твой опыт не влияет на вердикт?

— Нет.

— Правда? Даже чуть-чуть? Тебе не нравится набирать очки против дорогого старого папы?

— Не поэтому я добивалась назначения, и не поэтому хочу быть судьей.

Он наклонил голову, как будто сомневался.

— Что случилось в тот день в Халконе?

Его подстрекательская улыбка исчезла.

— Я лично отобрал шесть человек из трех разных агентств. Эти шестеро были опытными офицерами. Задиры. По-своему, такие же безжалостные, как Фуэнтес. Они так же, как я, хотели раз и навсегда его закрыть.

— Тебе он был нужен живым или мертвым.

— Это было согласовано. Фуэнтес был большой рыбой, — он погрузился в раздумья, и прошло несколько мгновений, прежде чем продолжил: — Одного агента внедрили в компанию поставщика провизии для вечеринок. Остальные из нас расставили сеть вокруг города. Мы ждали весь чертов день на этой адской жаре. Я уже начал думать, что вернемся домой с пустыми руками. Но ближе к вечеру к задней двери зала для вечеринок подъехал грузовик с дребезжащими панелями. Он выглядел как рухлядь, но под капотом был форсированный движок гоночного автомобиля. Фуэнтес выбрался оттуда в костюме стоимостью пять тысяч долларов, весь увешанный золотом с бриллиантами, и в сапогах из страусиной кожи с серебряными носками.

— Павлин.

Он кивнул.

— Четверо телохранителей сопровождали его внутрь. Двое остались в машине. Мы выдвинулись на позицию, планируя убрать Фуэнтеса, когда он вернется к грузовику. Конечно, мы не ожидали, что он или его люди сложат оружие и сдадутся. Знали, что будет перестрелка. Мы просто надеялись нейтрализовать их, прежде чем они причинят ущерб.

— Но все пошло не по плану.

— Сукин сын, должно быть, сообразил, что если ему устроят засаду, то будут ждать, когда он уйдет. Так что он вышел через главные двери, и застал нас врасплох.

— Почему?

— Здание находилось в конце тупика. Я не думал, что он позволит загнать себя в угол.

— Логично.

Он издал резкий смешок.

— Фуэнтес бросил вызов логике. Мы были позади зала, возбужденные, заряженные, когда наш агент, тот, что был внутри, начал отчаянно шептать мне в наушник, что Фуэнтес направляется к главной двери.

— У меня была миллисекунда, чтобы принять решение: продолжать или отступить. Но если мы его упустим, то... — он встретился с ней взглядом. — Это все, что я обдумал, прежде чем вступил в бой.

Он отреагировал так же спонтанно в зале суда, но Холли оставила это наблюдение при себе.

— Я покинул свое укрытие и со всех ног побежал к передней части здания, — сказал он. — Когда завернул за угол, увидел Фуэнтеса и его четырех охранников, быстро идущих к лимузину из кортежа, который привез сюда почетных гостей с церковной службы.

— Я окликнул Фуэнтеса по имени и представился. Он отвернулся, как будто хотел нырнуть обратно в здание. Я выстрелил ему в голову. И тут весь ад вырвался на свободу. Агент выскочил из зала, и один из телохранителей Фуэнтеса убил его на месте.

— В скором времени мы все вступили в перестрелку. Люди Фуэнтеса, находившиеся в машине, были убиты, но до этого они успели ранить агента из наркоконтроля. Он умер во время операции, — он потер глаза. — Жесткий, как кожа для ботинок, но очень приятный парень. У него каждый день был новый анекдот, хотя он не умел их рассказывать: всегда выдавал всю соль шутки.

Он убрал руку с глаз, но голову не поднимал, уставившись в пол.

— Окончательный подсчет тел: их шестеро, нас двое. Это, не считая трех гостей вечеринки, которые были убиты в перестрелке.

— Их убили люди Фуэнтеса, а не твои, — тихо сказала Холли.

— Верно. Баллистическая экспертиза это доказала. Но мои критики отвергли это как незначительную деталь. Дело в том, что если бы я не начал перестрелку, то вообще не было бы сопутствующего ущерба. И они правы, — посмотрев на нее, он добавил: — Я был таким же самоуверенным павлином, как гребаный Фуэнтес. Я хотел разобраться с ним, и получил чертовски кровавую разборку.

— Ты был ранен.

— Да, но я не об этом.

— Понимаю, и, тем не менее, в тебя стреляли.

— В голень попали. Больно чертовски. Пуля вошла сзади, рядом с костью. Самолет скорой помощи доставил тяжелораненых в ближайшую больницу в Ларедо. Моя травма не представляла угрозы для жизни, поэтому меня отправили вертолетом в Хьюстон.

— Бет уведомили, что ты ранен.

— Но не сообщили никаких подробностей. Просто сказали, что требуется операция. Она, должно быть, представила, что я истекаю кровью, едва держусь. Она схватила Джорджию и… Остальное мы уже обсуждали. Моя очередь задавать вопрос. Что из этого ты знала вчера, когда пришла на заседание?

— Большую часть, без подробностей.

Он, казалось, не удивился.

— И как это повлияло на твой вердикт?

— Я не выносила вердикт.

— А если бы вынесла?

— Я не могу определить…

— Можешь.

Она отнесла свою нетронутую тарелку с бутербродом к стойке.

— Я говорила тебе неоднократно, начиная с нашего первого разговора прошлой ночью в коридоре полицейского управления. Помнишь? Я тогда... — Он вдруг придвинулся и оказался с ней лицом к лицу. Холли замолчала.

— Я помню все, что ты сказала. Но в основном помню, что хотел видеть тебя, когда ты это говорила.

У Холли перехватило дыхание. Позже она задавалась вопросом, что было бы дальше, если бы не зазвонил его телефон.

Не отводя от нее взгляда, он выдернул мобильный из кармана, ответил, послушал, затем добавил:

— Сейчас выйду. — Он вернул телефон в карман и обратился к Холли: — Рейнджеры здесь. На какой машине ездит Мэрилин?

Она ответила.

— Где твой телефон?

Она достала его из сумочки, протянула ему и назвала пароль. Он вошел в ее контакты и ввел два имени и номера мобильных телефонов.

— Теперь ты под наблюдением Рейнджеров. Не забывай, — Он вернул ей телефон. — Держи его при себе все время и немедленно звони одному из них, если что-нибудь увидишь или услышишь. Вот для чего они тут. Если передумаешь и захочешь, чтобы один из них был в доме, просто попроси.

— В этом не будет необходимости.

— В этом не должно быть необходимости. Но если для твоего душевного спокойствия это понадобится, то не медли. И нет ничего постыдного в том, чтобы спать с включенным светом.

— Вероятно, я так и сделаю.

Они обменялись быстрыми улыбками. Вернув кобуру на место и надев ветровку, он открыл дверь.

— Запри за мной.

Она кивнула.

— С тобой все будет в порядке?

— Конечно. Я недолго буду одна.

— Хорошо, тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Несколько секунд он стоял на пороге, затем что-то пробормотал, захлопнул дверь и вдруг толкнул Холли к стене.

— Не надо, — прошептала она.

— Почему? Что это изменит? Что мне терять? После неудачи с Родригесом, всей этой чертовой неразберихи, у меня нет ни малейшего шанса вернуть Джорджию, верно?

— Я не могу…

— Верно?

— Ты...

— Верно? — повторил он, а когда Холли не ответила, кивнул: — Я так и думал. Даже если бы ты смогла преодолеть все остальное, ты никогда не забудешь, что произошло на твоем диване.

— Это не имеет отношения...

— Чушь!

— Я так же виновата, как и ты.

— Пару часов назад ты другое говорила. Предполагала, что у меня был скрытый мотив.

— Это было неправильно с моей стороны. Я знаю, что ты этого не планировал и сожалеешь о том, что мы сделали.

— Ничего подобного! — прорычал он. — Я сожалею только о том, чего мы не сделали. — Опираясь руками о стену, он прижался к ней с безошибочным намеком, наклонил голову и завладел ее ртом.

«Черт побери, мы даже не целовались!» — недавно сказал он, и теперь это исправил: яростно, властно.

И Холли позволила.

Его язык был диким и своенравным, но потом смягчился. Страсть сменилась нежностью, и это было еще более губительно. Движения его языка стали менее агрессивными, но гораздо более интимными. Затем со стоном он оторвался от ее губ, но только для того, чтобы зарыться одной рукой в волосы, а второй обнять за талию. В ответ Холли обхватила его руками. Так они и целовались, держась друг за друга, пока Кроуфорд не поднял голову. Заглянув ей в глаза, он оттолкнулся от стены и вышел за дверь, закрыв ее за собой с громким стуком.

***

Руки у Пэта Коннора дрожали, когда он набирал номер на одноразовом телефоне, который ему дали специально для этой цели: сообщить плохие новости

Ответили после двух гудков.

— Что?

Пэт съежился.

— Я подумал, что тебе следует знать. Все, кого эвакуировали из здания суда, будут снова допрошены.

— Откуда знаешь?

— Распоряжение сверху. Пришло от начальника полиции около часа назад. Они собираются допросить всех: полицейских, судей, чиновников, и допрос будут проводить офицеры со стороны.

На другом конце провода воцарилось продолжительное молчание. Пэт не выдержал и сказал:

— Есть только одна причина, по которой они пошли бы на все эти сложности.

— Они знают, что взяли не того человека.

Пэт понял, что мудрее будет промолчать. Он сделал то, что ему было приказано: держать глаза и уши открытыми. Он надеялся, что это предупреждение снимет его с крючка, и был глубоко разочарован, услышав:

— Постарайся, чтобы мне не пришлось тебя долго искать, когда понадобишься.

Глава 14

Кроуфорд остановился рядом с темным внедорожником, похожим на его собственный. Водитель опустил тонированное стекло, и появилось лицо, профиль которого походил на тот, что изображено на пятицентовой монете коренных американцев. Суровому профилю было под стать и имя: Гарри Лонгбоу (прим. редактора: в дословном переводе «длинный лук»). Гарри проследил свою родословную до команчей: свирепого племени индейцев, которые терроризировали набегами поселенцев и воевали с первыми техасскими рейнджерами. Рейнджеры выстояли. Гарри шутил, что не стал бы держать зло против агентства, если бы против агентства не выступали его гены. Он был одним из немногих избранных Кроуфордом для операции в Халконе.

— Привет, Кроуфорд.

— Спасибо, что пришел.

— Они убили не того парня? Паршиво.

— И не говори.

— Судья внутри?

— И пока одна, так что не моргай. Это Сейшнс? — Кроуфорд кивнул на машину, припаркованную в дальнем конце улицы.

— Ему не терпелось куда-нибудь уехать. Жена делает ремонт и заставляет его смотреть образцы обоев и ковров.

Уэйн Сейшнс был таким же опытным офицером, как и Гарри, с которым Кроуфорд часто сотрудничал. Также он был гением в компьютерах и никогда не расставался со своим ноутбуком. Оба были надежными людьми.

Кроуфорд предупредил Гарри о скором прибытии Мэрилин Видал и сообщил марку ее машины.

— Любые другие транспортные средства, считайте подозрительными. На этой улице никто не живет, кроме судьи Спенсер и пожилой дамы в главном доме. Кстати, у старушки три кошки. Передайте это Сейшнсу. Не перепутайте бродячую кошку с нашим преступником.

— Последнее, что тебе нужно, это чтобы мы ловили кошек старой леди.

Кроуфорд отсалютовал ему, когда отъезжал.

Улицы были пусты, ничто не казалось даже отдаленно угрожающим, но чем дальше он удалялся от дома Холли, тем сильнее становилось желание вернуться. Как бы надежны ни были Гарри и Уэйн, он хотел сам присматривает за ней и защищать.

— Профессиональная объективность, черт возьми, — пробормотал Кроуфорд.

Со времен Бет он никогда так не целовал женщину. Что было волнующим и тревожным в равной мере.

Последние четыре года он добровольно расплачивался за ту роль, которую сыграл в несчастном случае, унесшем жизнь Бет. Но теперь знал то, чего не знал сутки назад: самоотречение легко дается только, если ты равнодушен к тому, в чем сам себе отказываешь. Отказывать себе в том, чего страстно желаешь было гребаной пыткой.

Когда он завязал с выпивкой и драками в барах, доброжелательные друзья начали предлагать познакомить его с подходящими женщинами, говоря что-то вроде: «Бет не хотела бы, чтобы ты до конца жизни был один». На что он обычно отвечал: «Откуда, черт возьми, ты знаешь, чего бы хотела Бет?» Это был обоснованный, но не имеющий ответа вопрос. Даже он, не знал, чего бы хотела Бет. Однако самоотречение казалось ключом к искуплению. Кроуфорд не врал Холли, когда сказал, что брал женщин в постель, только когда становилось совсем невмоготу. Эти «отношения» заканчивались, едва начавшись, и, черт возьми, он всегда заботился, чтобы его «одноразовые» связи не привели к «долгосрочным» последствиям.

Но прошлым вечером, стоило прикоснулся к Холли, как его захлестнуло желание, столь же неудержимое, как лавина. Быстрый секс его не утолил. Кроуфорд хотел от нее большего, и не только секса. Он хотел нормальных отношений с ухаживаниями, долгими разговорами и всем прочим. Но судья Спенсер совершенно, абсолютно под запретом. Если он продолжит прижимать ее к стенам и целовать, то может попрощаться даже с призрачным шансом вернуть Джорджию. Кроуфорд не мог этого допустить. Скорее потухнет солнце, чем он добровольно откажется от борьбы за своего ребенка. Он — не Конрад.

Действуя в соответствии с этим решением, Кроуфорд притормозил на обочине, включил аварийку и потянулся за телефоном.

Холли ответила после второго гудка.

— Алло?

— Это я.

— Я поняла. На экране высветилось твое имя.

— Подруга приехала?

— Нет. Что-то не так?

Кроуфорд прикрыл глаза рукой.

— Я не должен хотеть тебя, Холли. Но хочу. Черт возьми, я так тебя хочу! Сложность в том, что я не могу быть с тобой, если надеюсь получить опеку над Джорджией.

— Понимаю.

«Это вряд ли».

Долгое время они молчали, прислушиваясь к дыханию друг друга. Наконец он прохрипел:

— До свидания, Холли.

— До свидания...

Он мог поклясться, что она собиралась произнести его имя, когда оборвала себя и закончила звонок.

***

— Кроуфорд Хант. От его имени так и веет мужественностью. Какой он из себя?

Мэрилин Видал, несмотря на гламурно звучащее имя, не украшала свои простые черты лица макияжем. Она вела свой бизнес из Далласа, но работала почти в каждом штате, продвигая кандидатов на различные политические должности, но только в том случае, если твердо верила в их победу. Она не тратила время на неудачников, терпеть не могла нытиков и дураков, но давала дополнительные очки клиентам, которые могли хладнокровно и красноречиво лгать.

Холли этого не умела, и вопрос о Кроуфорде напомнил ей двусмысленность их положения. После его ухода она поклялась выбросить халат, в котором была прошлой ночью, но когда вышла из душа, то потянулась именно за ним. Она также решила при первой же возможности выбросить диван. Тем не менее, сейчас именно на нем она свернулась калачиком, прижимая к груди подушку.

Холли могла бы многое рассказать Мэрилин о Кроуфорде Ханте. Например, что он носит потертые джинсы на пуговицах, что темно-русые волосы на его груди густые, но удивительно мягкие, что он эротично рычит в муках страсти, и что из-за его недавнего телефонного звонка (по сути, это было прощание) ее охватило чувство потери, а не облегчения.

Но, конечно, ничего из этого Холли не сказала, а просто ответила:

— Не знаю... Он похож на полицейского.

Она потерла точку между бровями. Этот жест говорил, как сильно она напряжена.

Мэрилин пробыла под ее крышей всего десять минут, а Холли уже пожалела, что ее пригласила. Мэрилин, казалось, высасывала из окружающих жизненную силу. Трудно сказать, было ли это «перекачивание энергии» преднамеренным, или Мэрилин не знала о своей особенности. Холли склонялась к первому.

— Я сильно удивлена, что журналисты не разбили лагерь на твоей лужайке, — призналась Мэрилин, наливая водку, которую привезла с собой, в высокий коктейльный бокал.

— Это маленький город.

— Тем не менее, вчера твое имя было во всех новостях.

Холли устало кивнула.

— Миссис Бриггс весь день отбивалась от звонков репортеров. Наконец я опубликовала заявление. По сути, в нем говорилось, что мне нечего добавить к брифингу представителя полиции.

— Мы изменим это завтра. Пришло время выйти из-под прикрытия и сделать публичное заявление о сумасшедшем, который расстрелял твой зал суда. Такая возможности выпадает далеко не в каждой предвыборной кампании.

— Эта «возможность» стоила жизни двум мужчинам.

— Верно. Это большая драма, и нужно этим воспользоваться. Жаль, что ты никого не предупредила о своем визите к вдове. Это вызвало бы большой резонанс в прессе.

Теперь Холли жалела, что рассказала о том, что ходила с соболезнованиями к жене Чета. Мэрилин, очевидно, прочла неодобрение в ее взгляде.

— Ладно-ладно, — сказала она, размахивая незажженной сигаретой. — Я бесчувственная сука, но прошло полтора дня с момента стрельбы. Нам нужно начинать готовиться к выборам.

— Расследование еще продолжается, и мне нельзя…

— Что там расследовать? Они поймали парня.

Холли не стала ее поправлять. Как и весь остальной мир, Мэрилин узнает обо всем завтра. Холли ожидала взрывной реакции, и она была слишком измотана, чтобы справиться с этим сегодня вечером.

Мэрилин наливала себе вторую порцию.

— Завтра тебе нужно выглядеть соответственно опечаленной, и в тоже время решительно настроенной, что вчерашняя трагедия больше никогда не повторится. «Только не в моем зале суда. Только не в моем округе». Сделай это лозунгом своей кампании.

— Другими словами, используйте это.

— Черт возьми, да. Но… Вот, — она вытащила местную газету из набитого портфеля и положила на кофейный столик. — Я увидела это в круглосуточном магазине, когда остановилась купить сигарет. Чертов Грег Сандерс уже этим пользуется.

На фотографии, сопровождающей статью на первой полосе, ее противник был запечатлен с кулаком, поднятым высоко над головой.

— Он похож на огнедышащего проповедника-евангелиста, — сказала Холли. — Полагаю, снимок был сделан, когда он сеял семена сомнения в моем прошлом. Нет никаких оснований для его хитрых намеков. Кто воспримет его всерьез?

— Избиратели.

— Ты читала слова губернатора Хатчинса? Он остается при своем решении назначить меня.

— Конечно. В типичной официальной манере он прикрывает свою задницу, — Мэрилин пристально посмотрела на нее. — Ты все еще хочешь сохранить эту должность или нет?

— Конечно, хочу.

— Тогда лучше соберись

— Ради всего святого, Мэрилин, сделай мне поблажку. Если я не такая, как прежде, то потому, что устала до изнеможения. У меня были изнурительные два дня. Я...

— О, бла-бла-бла. Я не твоя мать, не твой лучший друг и наперсница. Я руководитель твоей предвыборной кампании, и готова сделать все, чтобы ты ее выиграла. Ты мне за это платишь.

— Я выиграю.

— Нет, если будешь слишком мягкой. Разглагольствования твоего оппонента нелепы, но ты должна противостоять этому. Иначе будет выглядеть, словно в твоем прошлом есть что-то темное. — Она задумчиво посмотрела на Холли. — Я надеюсь, что это не так. Ты и Уотерс?...

Холли просто сверкнула глазами.

— Ладно. Ваши отношения были чисты, как свежевыпавший снег.

— Так и было.

— Сандерс не собирается преподносить нам неприятный сюрприз, верно? Психическое расстройство в подростковом возрасте? Бушующая клептомания? Дитя любви? Незаконный роман?

Щеки у Холли вспыхнули, когда она осознала, что лежит на том самом диване. Но она покачала головой в ответ на вопрос Мэрилин.

— Хорошо, тогда необходимо официально заявить, что ты понятия не имеешь, почему этот псих устроил стрельбу, и что это не имеет к тебе никакого отношения. Ты возмущена убийством судебного пристава. Твоего судебного пристава. Это твоя личная потеря. У тебя разбито сердце.

— Так и есть.

— Тогда так и скажи! Очень жаль, что Сандерс опередил тебя, создав фонд для вдовы и внуков.

— Безвкусное притворство.

— Конечно, но это дало ему платформу, — она сделала глоток водки. — Нам нужно шоу. Нам нужно...

— Мне нужно поспать, — Холли положила подушку на место и встала. — Я больше не могу об этом говорить.

— Я собираюсь немного полежать, поразмышлять.

— Комната для гостей крошечная, но там есть все, что нужно. Спокойной ночи.

— Он может быть нам чем-нибудь полезен?

Холли остановилась и обернулась.

— Кто?

— Техасский рейнджер. Будет ли он хорош перед камерой?

Холли запаниковала при мысли, что Мэрилин заговорит с Кроуфордом о «шоу», чтобы продвинуть предвыборную кампанию.

— Точно нет.

— Он герой.

— Но славы не ищет. Даже наоборот. Он тоже избегает внимания, и хочет защитить от всего этого дочь.

Мэрилин нахмурилась.

— Тогда это не весело.

— Уверяю тебя, это совсем не весело. Оставь его в покое.

Все еще задумчиво хмурясь, Мэрилин бессознательно сунула сигарету в рот и потянулась за зажигалкой.

Холли строго добавила:

— И не кури в доме.

***

— Кроуфорд, я бы хотела, чтобы ты вначале звонил. Я уже уложила Джорджию.

Грейс открыла дверь, одетая в халат и тапочки. Было еще не так поздно, но она выглядела необычно усталой, и, очевидно, была не слишком рада его видеть. Даже не пригласила войти.

— Как она?

— Отлично. Я позволила ей досмотреть новый фильм. К тому времени, как он закончился, Джорджия почти заснула. Джо пришлось отнести ее в постель.

— Тогда я не буду ее будить. Вообще-то, я пришел повидаться с Джо.

— Сейчас не самое подходящее время. — Его теща начала нервно скручивать пальцы. — Мы как раз собирались спать. Мы еще не совсем оправились после вчерашнего.

— Я тоже.

— Тогда ты согласишься, что лучше нам...

— Что?

— Держаться на некотором расстоянии.

— Почему?

— Потому что ничего хорошего не выйдет из того, что вы двое наброситесь друг на друга.

— Не могу не согласиться, но не уверен, что Джо придерживается того же мнения. Иначе зачем он звонил Нилу Лестеру и задавал вопросы о моем «странном» поведении?

— Впусти его, Грейс.

Резкий голос Джо прорезал темноту прихожей, и через секунду он сам появился в поле зрения. В отличие от жены, он был так же чопорно и безупречно одет, как и всегда.

«Может, он и спит так?»

Грейс неохотно отошла, впуская Кроуфорда, затем, поймав многозначительный взгляд мужа, извинилась и удалилась в их спальни в задней части дома.

Они с Джо скрестили взгляды.

— Ты бряцаешь саблями, Джо.

— Я предупреждал тебя о драке.

— Между нами говоря. Зачем ты донес о нашем разговоре Нилу?

— Твой отказ говорить о Родригесе...

— Я не отказывался, а отложил разговор.

— ...заставил меня задуматься, как ты справился с этой ситуацией.

— Почему ты меня об этом не спросил?

— Я считал, что это дело полиции.

— Черта с два. Это был дешевый способ добраться до меня. Недостойный тебя, Джо.

— Я использую любые средства, чтобы удержать Джорджию.

— Именно это меня и беспокоит. В итоге пострадает Джорджия.

— С чего бы?

— Ты говорил гадости обо мне в ее присутствии?

— Я не обязан перед тобой отчитываться.

— Когда дело касается Джорджии, обязан.

— Нет, пока у меня все еще есть законная опека. Кроме того, я говорю о тебе только правду, и твоя дочь должна это услышать.

— Думаешь, что завоюешь ее любовь, обливая меня грязью?

— Вот что я тебе скажу: ты можешь поднять этот вопрос в следующий раз, когда будем в суде.

— Вот что я тебе скажу, Джо, — огрызнулся Кроуфорд, — без шансов. Я не допущу, чтобы Джорджию привели на заседание. Не могу поверить, что ты втянул пятилетнего ребенка в соревнование по борьбе между тобой и мной.

— Вот как ты думаешь? — фыркнул Джо.

— А это не так? Одна из главных причин, почему ты не хочешь, чтобы я стал опекуном — просто назло мне.

— Это не так. Я хочу лучшего для своей внучки.

— Прибереги это для судьи. Прибереги это до того момента, когда будешь под присягой. Если рвешься в бой, я готов. Но давай проведем это в суде.

Кроуфорд подошел к нему на шаг. Джо остался на месте, но так как был ниже ростом, ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть Кроуфорду в лицо.

— Но, если ты продолжишь говорить в присутствии Джорджии, что я во всем виноват...

— Так и есть! Бет была бы жива, если бы не ты.

— Если ты настаиваешь на том, чтобы сделать нашу ссору личной, я сделаю тебе одолжение. Четыре долгих года я терпел твое дерьмо ради Грейс. Ради Джорджии. Но надави на меня посильнее, и потеряешь не только Джорджию, но и то, что ценишь еще больше.

— Нет ничего, что я ценил бы больше.

— Есть.

Кроуфорд говорил тихо, но настойчиво, и Джо впервые на его памяти выглядел неуверенным. Но щель в его броне закрылась так же быстро, как и появилась. Он выпятил подбородок.

— Как ты смеешь угрожать мне, ты...

— Папочка? — Кроуфорд оторвал взгляд от тестя. Джорджия вышла из своей спальни в коридор и настороженно смотрела на них. Она почувствовала гнев между ними, и вместо того, чтобы побежать и поприветствовать его, нерешительно остановилась.

Кроуфорд обошел тестя и натянул на лицо улыбку.

— Кто это тут у нас такой заспанный?

— Вы с дедушкой ругаетесь?

— Нет. Мы просто разговаривали. — В ночной рубашке, с растрепанными светлыми кудрями, она выглядела такой милой и уязвимой, что у него защемило сердце. Подхватив на руки, он отнес ее в спальню, устроился в кресле-качалке и посадил малышку к себе на колени. — Я слышал, ты смотрела новый фильм.

Джорджия прижалась к его груди.

— Бабушка купила, когда мы ходили в магазин.

— Он о принцессе?

— Она живет в замке. Но в крыше есть дыры. Злые птицы залетают через них и пугают ее.

— Она живет там одна?

— Ее мама на небесах, как и моя.

Она редко говорила о том, что у нее нет матери, но каждый раз это было похоже на удар в самое сердце.

— А как насчет ее папочки?

— Он забавный. У него есть бакенбарды.

— Бакенбарды? Может, и мне отрастить? Большие, густые бакенбарды. Как тебе идея? — он наслаждался ее хихиканьем, уткнулся носом в шею и, пощекотав, сказал: — Ты моя принцесса, и я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, папочка. Ты действительно собираешься отрастить бакенбарды? — она сморщила носик и выглядела так чертовски мило, что он громко рассмеялся.

Следующих четверть часа он крепко прижимал ее к себе. Только вчера он отправился в суд, надеясь, что все закончится тем, что он навсегда переселит ее в новую спальню. Получается, что розовая комната еще некоторое время будет пустовать.

— В следующий раз, когда останешься у меня ночевать, тебя ждет большой сюрприз, — сказал ей Кроуфорд.

— Какой?

— Не скажу, иначе это уже не будет сюрпризом. Но я дам тебе подсказку. Он розовый, — прошептал он на ухо.

Джорджия сделала несколько предположений, затем широко зевнула.

— Вам пора спать, юная леди. — Он отнес ее к кровати и подоткнул одеяло.

Джорджия перевернулась на бок и пробормотала в подушку:

— Я уже помолилась.

— Хорошо, — он поцеловал ее в щеку. — Спи крепко.

В коридоре перед ее спальней Джо ждал, как часовой. Намек на то, что Джорджию нужно защищать от него, привел Кроуфорда в ярость. Но он не поддался, главным образом потому, что Джо будет приятно видеть его расстроенным.

— Джо, приготовься к потрясающей новости.

Он рассказал ему о том, что Родригес не был стрелком. Джо сохранил военную стойкость, но несколько раз быстро моргнул.

— Как ты это обнаружил?

— Это дело полиции, — сказал Кроуфорд, получая удовольствие от того, что бросил собственные слова Джо в ответ. — Единственная причина, почему я тебе это рассказал: вас с Грейс могут вызвать для нового допроса.

Джо с презрением оглядел его с головы до ног.

— Бедствия, которые ты приносишь, никогда не перестают меня удивлять.

Кроуфорд обошел его, открыл входную дверь и оглянулся:

— Не дави слишком сильно, Джо, или, клянусь, ты пожалеешь.

Глава 15

Утром сотрудник по связям с общественностью полиции Прентисса выступил с обращением о том, что человек, убитый офицерами спецназа на крыше здания суда, не был тем, кто несколькими минутами ранее открыл огонь в зале судьи Спенсера. И эту новость подхватили все каналы и радиостанции.

Вот так просто Кроуфорд перестал быть героем. Но его это не расстраивало. Он не хотел быть героем, но его чертовски раздражало, что его имя опять попало в новости. После перестрелки в Халконе он надеялся, что больше такого никогда не случится.

Он знал, что впереди его ждет долгий и утомительный день, но по крайней мере Холли была в безопасности. Гарри сообщил, что ночь прошла без происшествий.

Предпочитая работать в одиночку и из своего собственного офиса, а не в полицейском управлении, он поехал в здание Дорожно-постовой службы, где располагалось местное отделение Техасских рейнджеров. На стоянке маячил одинокий фургон телестанции «Тайлер». Находчивый репортер и его оператор выскочили, когда Кроуфорд вышел из своего внедорожника и зашагал к служебному входу. Они бежали рядом, практически тыкая ему в лицо микрофон, но Кроуфорд ничего не сказал, даже: «Без комментариев».

Полицейские штата и гражданский персонал смотрели на него либо с опаской, либо с откровенным любопытством. Одна из сотрудниц отдела выдачи водительских прав робко подошла к нему в общем кафе-баре и сказала, что ее молитвенный кружок внес его имя в свой список. Он поблагодарил ее, хотя и боялся спросить, о чем они молились: о отпущении его грехов или о проклятии.

Не успел Кроуфорд устроится в своей кабинке, как зазвонил мобильный. Он посмотрел на определитель номера, увидел, что это городской номер Конрада, выругался, но ответил.

— Лучше бы это была новость, что ты сдох.

— Тебе не настолько повезло. На самом деле ты самый невезучий говнюк, с которым я когда-либо сталкивался.

— Таким уж я родился. Наверное, твои гены.

— Разве нет заповеди о почитании своих родителей?

— Ты не должен связываться со мной, если это не чрезвычайная ситуация.

— На мой взгляд, это соответствует требованиям. Парень с крыши оказался не тем парнем. Это был секрет, который съедал тебя вчера, верно? Ты уверен в этом?

— Да и да.

— Я восхищаюсь твоей честностью.

— Что ты знаешь о честности, кроме того, как это пишется?

Конрад пропустил колкость мимо ушей.

— Как ты и предсказывал, это вызвало бурю дерьма, и ты в ее центре.

— Я же говорил тебе.

— И Нил Лестер получает свою долю. Он обвиняет тебя?

— В кулуарах. Но он не может оспаривать, что Родригес отказался бросить оружие и открыл огонь по помощнику шерифа. Это сняли камеры наблюдения на крыше.

— И что теперь?

— Я выдержу это и сделаю все, что в моих силах, чтобы поймать настоящего убийцу.

— Это лучше, чем сидеть весь день в офисе перед компьютером.

— Я выполняю важную работу за этим компьютером, и при этом не рискую жизнью.

— Ты рискуешь умереть от скуки.

— Возможно, — пробурчал Кроуфорд себе под нос.

— Что-что?

— Ничего. Мне нужно идти.

— Нужна какая-нибудь помощь?

— С чем?

— С делом о стрельбе.

— Твоя помощь? — Кроуфорд усмехнулся. — Нет.

— Я мог бы провести исследование.

— Чего?

— Возможных подозреваемых. Сколько врагов может быть у молодого судьи?

— Она говорит, что ни одного.

— Может она лжет?

— Может, но я так не думаю.

— Любой, кто был в здании суда в то время...

— Мы знаем об этом, Конрад.

— Это в общей сложности — сколько человек?

— Больше двухсот.

Кроуфорд был обескуражен цифрой, когда Нил отправил ему список имен по электронной почте вчера поздно вечером. Повезло еще, что утренние слушания закончились до двух часов. В противном случае число было бы еще больше.

— Двести? — Конрад присвистнул. — Есть какие-нибудь зацепки?

— Мы расследуем несколько.

— Не пытайся врать. У тебя ничего нет.

На самом деле у Кроуфорда кое-что было: небольшое несоответствие, о котором нужно было сообщить Нилу, а этот разговор ему мешал.

— Пока, Конрад.

— Знаешь, это напоминает одно дело, которое у меня было.

— Древняя история.

— Женщина была зарезана ножом в воскресенье утром в подвале церкви, где она делала цветочную композицию для алтаря. Никакого очевидного мотива. Все подозреваемые — члены церкви, неистово верующие. С чего ты бы начал искать убийцу?

— Конрад, у меня нет времени на...

— Угадай, кто ее убил?

— Мне наплевать. До свидания.

— Я хороший следователь.

— Ты хороший пьяница.

— Я не притрагивался к выпивке уже...

— Шестьдесят два дня и отсчет продолжается.

— Шестьдесят три.

— Я занят.

— Вот почему ты должен позволить мне немного поработать для тебя.

— Не звони мне больше.

Он повесил трубку и позвонил Нилу на мобильный, но включился автоответчик. Тогда он набрал номер полиции, и в конце концов на линии оказался Мэтт Ньюджент.

Кроуфорд сразу перешел к делу.

— Сколько имен в вашем списке людей, которых эвакуировали из здания суда?

— Считая всех?

— Да.

— Двести семь.

— А без сотрудников полицейского управления, суда и офиса шерифа?

— Хм, — Ньюджент произвел вычисления и сказал: — Семьдесят пять.

— А должно быть семьдесят шесть. Не хватает имени одного гражданского.

Кроуфорд слышал, как Ньюджент снова упражняется в арифметике.

— Точно, — пробормотал он. — Боже, ты прав.

— Если увидишь Нила до того, как я до него дозвонюсь, пусть он наберет меня.

Кроуфорд отключился и развернулся на стуле, собираясь пойти за горячим кофе, но обнаружил в дверях своего адвоката.

— Что привело тебя сюда?

— Мы можем поговорить там, где у стен нет ушей? — спросил Билл и, посмотрев на открытое пространство между кабиной и потолком, добавил: — Или там, где вообще есть стены?

Озадаченный неожиданным визитом, а также его нехарактерно сдержанной манерой Мура, Кроуфорд забыл о кофе и повел его в кладовую, которая в настоящее время не использовалась.

— Не я просил о встрече, так что даже не думай, что я оплачу твое время.

— Это за счет заведения.

Это было еще более странно. Обычно даже двухминутный телефонный звонок включался в счет.

Мур прикусил внутреннюю сторону щеки, словно пытаясь решить, как лучше всего начать, и наконец сказал:

— Как думаешь, чем бы вчера закончился суд, если бы не весь этот хаос?

— Мое прошение об опеке отклонили бы.

Адвокат кивнул, как будто это совпало с его прогнозом.

— Как твой адвокат, я советую ничего не говорить о слушании, и вообще об опеке. С этого момента, если кто-нибудь спросит об этом, направляй их ко мне.

— Раздаешь бесплатные советы? Это на тебя не похоже, Билл. Что происходит?

Понизив голос, Мур сказал:

— Нил Лестер позвонил мне сегодня утром, и пытался выведать у меня информацию.

— Обо мне?

— Похоже, его не удовлетворило объяснение, почему ты бросился за стрелком.

— Разве это не очевидно?

— Не для него. Он также не уверен в том, что действительно произошло на крыше, особенно теперь, когда только ты (Нил это подчеркнул) утверждаешь, что Родригес не был стрелком.

— Судья...

Мур поднял руку.

— Нил сказал, что она подтвердила проколотое ухо, но он почувствовал, что она сомневается.