Несчастье вам в помощь

2.07. Очень острая проблема

Наверное, этот день можно было назвать Днем Имени Хоббитов. Или Днем, Когда Хоббитам Икалось. Меньше суток назад ей в голову лез Бильбо, теперь же, сидя рядом с директором в вагоне метро, Аня вспоминала Фродо. Вспоминала и поминала недобрым словом. Ей бы на его место! Славно было бы отправиться в поход за иглой месяцев эдак на шесть-семь, да чтобы Мурл — в роли Сэма, а вместо страдающего географическим кретинизмом Гендальфа… ну, допустим, Яга. Не самый плохой проводник, если подумать — при условии, что рядом есть сухостой или бурелом. Да что бурелом, она, наверное, даже на лесопилке сможет открыть портал. М-да… А вот в степи или тундре от этой злой мымры было бы мало проку.

Аня тряхнула головой, отгоняя никчемные фантазии. Фродо — это Фродо. Она — это, увы, она. Лузер, которому до местного Мордора — восемь остановок на метро. Но, окажись даже целых сто восемь — легче бы все равно не стало.

"Отправляясь в дом Верлиоки, нужно помнить три вещи," — сказал ей Лихо, пока они шли к станции. — "Вы идете по собственной воле. Вы идете просить не для себя. Вы идете одна."

И деликатно поддержал ее при этом под локоток — очень вовремя, потому что Аня споткнулась на ровном месте. Поддержал и не менее деликатно сжал руку.

"Прыжок на месте считается попыткой улететь. Ха! Не волнуйтесь — не побегу. Бесполезно. Куда ж от вас скроешься?" — мрачно подумала Аня, но вслух спросила другое:

— "Одна" означает, что у меня даже не будет прикрытия?

— На вашем месте, — мягко упрекнул ее Лихо. — я бы в первую очередь задумался над условием "По собственной воле". Игла — могущественный предмет. Она — не просто средоточие жизненных сил Кощея. Игла его контролирует. Теперь представьте, что натворит Верлиока, управляя Кощеем. Глобальный климат уже без того — ни к черту.

Аня сложила вместе два и два и, не сдержавшись, зло фыркнула:

— Вот же дура! Упс… — она осторожно покосилась на Лихо. Покосилась и вздохнула с облегчением: он явно понял, о ком речь, но не рассердился, только откликнулся не менее долгим вздохом:

— Не спорю. Она поступила неразумно. Но знали бы вы, Анна, сколько глупостей в свое время совершил Кощей, — директор усмехнулся, обернувшись к ней — невеселой усмешкой.

— Все равно, даже если предположить, что Мара не злоупотребляла, это… это непорядочно! — отрезала Аня, и больше они не разговаривали, пока не вошли в вагон.

Четверо уцелевших гулей взвалил на плечи тело в черных доспехах и понесли в дом. Мара шла рядом, каждую третью секунду строго приказывая умертвиям: "Аккуратнее!", "Тише!", "Быстрее!", "Нет, медленнее!", отчего бестолковые чудища только путались, спотыкались, а на лестнице и вовсе уронили бесчувственного Кощея. Разъяренная Мара заорала на них так, что гули бросили тело посреди комнаты, выскочили из дома, юркнули в дупло и заколотили его изнутри.

— Вон!!! — крикнула Мара. Кот и Яга немедля послушались.

Оставшись одна, Мара без сил опустилась на пол рядом с мужем и горько заплакала.

Внизу, в кухне, Яга разлила чай по кружкам, но чаепитие не клеилось.

— Ну, что? Думаешь, наше ходячее несчастье справится? — спросила Яга то ли Мурла, то ли стайку чаинок, кружившихся вслед за ложкой.

— Она-то? Конечно! — бодро откликнулся кот. — Моя школа. Я это… пойду — компьютер выключу?

Кот ушел, но ничего не стал выключать — залез в монитор, притворяясь скринсейвером — так, как это случалось едва ли не каждый день. Так, словно это могло хоть кому-то помочь.

— …двери закрываются. Следующая станция — "Спасская"…

"Уже? Спасите-помогите…" — Аня сжала руки вместе и засунула между колен: ладони то потели, то мерзли. Из головы не шла жуткая морда, увиденная во дворе. Что это — устрашающая иллюзия? Игра воображения человека, который некстати вспомнил Чужих? Или безносый ужас и есть истинный облик врага, а элегантная блондинка как раз — маскировка, ловушка для доверчивых глупых людей?

"Да кто там так глупо ржет?!"

Две девчонки чуть помоложе Ани, сидевшие напротив, хихикали уже которую остановку подряд. После очередного визгливого "Хи-и-и!" она вынырнула из невеселых мыслей и бросила взгляд в их сторону.

"Ну, и что у нас за повод? Поделились бы, что ли, мне пригодится чуть-чуть позитива."

Оказалось, девицы строили глазки Лихо. Самым глупейшим из способов старались привлечь его внимание. В общем-то, ничего удивительного. Кого они видят? Молодого респектабельного мужчину: интересную внешность, дорогую одежду, необычную стрижку. А что не на своей машине — в метро, так мало ли на это причин. И неожиданно Аня развеселилась.

Медленно, почти против воли, ее губы раздвинулись в мерзко-злорадной ухмылке. Девицы перестали хихикать и уставились на нее.

"Хэштег "властный герой"? Хэштег "любовный роман"?! А вот хрен вам, идиотки!"

Девицы заторопились к выходу, словно испугались ее мыслей.

"Хэштег "всем хана"! Хэштег "злобная нечисть"! Не хотите принять участие в миссии?"

Одна из девчонок запнулась в дверях, выронив все, что держала. Судя по тому, как жалобно скривилось ее лицо, смартфону пришел конец.

Ане вдруг стало неловко, как если бы она расколотила мобильник этой дурочки собственными руками.

— Анна? — окликнул ее директор. — Дышите. Просто дышите, ровно и неглубоко. Это поможет справляться с паникой.

— Да я не… — она начала фразу и забыла, чем заканчивать. Востроносый профиль и светлые пряди. Игра освещения? Или Верлиока добралась-таки до своего квази-братца, захватив его тело?

— Ммм? — озадаченно спросил Лихо, повернувшись, и наваждение отступило.

— Вы… — она призадумалась, стоит ли сознаваться. Любое здравомыслящее существо такое сравнение должно просто-напросто оскорбить. — Мне померещилась она, — все же решилась Аня. — Вы были похожи на Верлиоку — секунду, не больше.

— Вы ошибаетесь, — покачал головой Лихо.

— Да, конечно, вы не по… — начала Аня и заткнулась, нарвавшись на фирменный жуткий взгляд.

— Вы ошибаетесь в слове "секунду". Я всегда на нее похож.

— Ааа…эээ… вы — это?! — она, не найдя слов, ошарашенно покрутила пальцами у лица. Лихо понял ее пантомиму и снова качнул головой:

— Нет. Не страхолюдный вариант. Обычный. Если вы о внешности, разумеется.

До самого Крестовского острова она молчала, стараясь дышать, как велели. Получалось паршиво.

В глубине души Аня очень, ну очень надеялась, что консьерж просто не впустит их в дом. Разумеется, она ошибалась. Человек взглянул на вошедших, как на пустое место, и возвратился к своему кроссворду.

— Вы помните три правила? — строго спросил Лихо. — Гм. Вижу, что помните. А помните, что еще я сказал вам об этой твари? Она лжива. Лжива и невероятно талантлива в манипуляциях. Справитесь с ее ложью, считайте — вы победили. И вот еще что, Анна, — Лихо вдруг взял девушку за плечо, притянул и крепко обнял. — да, у вас будет прикрытие. Смело вперед!

С последними словами ее развернули и не слишком-то деликатным толчком отправили в лифт. Двери закрылись беззвучно, но Ане казалось, что они грохнули, словно крышка гроба.

Можно было дышать, и морально готовиться к встрече с кошмарной мордой, без конца повторять три правила, и все, абсолютно все это не пригодилось, когда дверь открыла служанка в коричневом платье.

Еще в прошлый раз Аня отметила неразговорчивость девушки. Теперь она увидала причину молчания. Грубые стежки толстой черной ниткой плотно зашили ей рот, отверстия от иглы не кровоточили, но были багрово воспалены, а сжатые губы совсем посерели.

"Давно," — содрогнувшись, подумала Аня. — "Это сделали с ней давно. Как она остается в сознании?!"

— Ну же, не стой, словно столб, веди гостью в дом! — проворковал знакомый Ане голосок, при звуках которого служанку аж передернуло. Аня подумала, что это от страха, но девушка продолжала дергаться: точь-в-точь — марионетка, которой пытается управлять неумеха. Живая марионетка приглашающе махнула рукой. Раздался громкий щелчок, и рука служанки обвисла, выпав из плечевого сустава.

— Сама дойду! — Аня ринулась в комнаты, не сняв куртку, своротила какую-то мебель, больно ушибла бедро, но согласилась бы ушибиться еще десять раз — лишь бы не видеть конвульсии куклы.

Куклы с осмысленными глазами, полными боли и ужаса.

Ноги сами принесли ее в уже знакомую гостиную. Или почти что знакомую.

"Серьезно?!" — после изувеченной прислуги интерьерные ухищрения не только не напугали Аню — прибавили бодрой злости.

Безобидную иллюзию Окампо над камином сменили злобные монстры Гигера.

"Будет выеживаться, гадина, спрошу, кто на картине — она или мама ее!"

На месте изящных дев с музыкальными инструментами красовалась телефонная трубка в кровавых соплях.

"Эх, знал бы старик Дали, кому дарит шедевры… рисовал бы до конца своих дней чупа-чупс!"

Что из картин осталось неизменным, так это бездарные акварели пониже трубки с тарелкой. Рядом, покачивая ножкой в изящной туфельке, сидела на диване Верлиока.

— Знач'так! — с места в карьер начала Аня. — Я пришла добровольно, одна и просить не для себя. Отдавайте иглу! — и демонстративно взглянула на часы в смартфоне.

— О! — всплеснула Верлиока руками. — Узнаю безобразное влияние друзей моего брата. Даже не поздороваетесь, моя дорогая?

Аня фыркнула:

— Будь передо мной дух зла и повелитель теней, стопудово поздоровалась бы. Но я тут не вижу никаких сил, что вечно совершают благо, так что — ближе к делу!

Милое личико Верлиоки дрогнуло. На долю секунды из-под него проступила кошмарная тварь и спряталась снова.

"Нарываюсь, ох, нарываюсь… но лучше уж так, чем трястись от ужаса!"

— Что ж… — все еще изображая любезную хозяйку дома, тварь трижды хлопнула в ладоши.

Дерганой походкой, на плохо сгибающихся ногах в комнату вошла служанка. Не та, что встречала Аню, но с точно так же зашитым ртом. В руках, пока еще целых, она сжимала серебряный поднос с круглой крышкой. Аня невольно закусила губу:

"Какого черта? Или игла Кощея — с разводной ключ размером? Что за чушь! Под этот колпак можно запихнуть килограммы иголок!.."

— Та-да! — жестом балаганного фокусника Верлиока сняла колпак с блюда.

Никаких игл на нем не было. В черной луже свернувшейся крови на блюде покоилась голова. Лохматая голова серокожего мальчики, и раззявленный в крике рот головы был заткнут детской шапочкой с пестрым помпоном.

Аня уставилась на голову. Верлиока же с нескрываемым удовольствием смотрела на девушку. Старинные часы с маятником равнодушно отмеряли секунды, и с каждой следующей удовольствие твари все более вытесняла злость. Аня же продолжала стоять, не двигаясь, широко распахнув глаза.

Будь Верлиока чуть более наблюдательна, или чуть менее самоуверенна, она бы, возможно, заметила: слишком широко распахнув.

"Как же мне повезло прочитать про этот трюк," — думала тем временем Аня. Мутная, расфокусированная картина перед вытаращенными глазами беспокоила ее мало. Выиграв время, она смогла отдышаться. Паника отступила, тошнота улеглась. Не то чтобы Аня совсем не хотела наблевать мерзкой гадине на ковры… но все же решила сберечь силы.

— Гм-м… — нарушила наконец молчание Аня. — Вижу, хорошая годная шапка пропала зря. Пальто, я так понимаю, тоже накрылось?

В этот раз Верлиока спрятала проступившего монстра с большим трудом. И улыбка у твари получилась куда более натянутая. Крышка блюда со звоном вернулась на место:

— Что за безмозглые слуги. Все нужно делать самой. Вон! — это относилось к служанке. Та заковыляла прочь так быстро, как только ей позволяли дрожащие ноги. Верлиока же соскользнула с дивана, махнув Ане рукой:

— Не скучайте, моя дорогая. Я скоро.

Едва она скрылась за одной из дверей, друг за другом начали гаснуть светильники. Темнота надвинулась изо всех углов, и вот уже единственный источник света — догорающие дрова в камине.

— Это что за приступ экономии?.. — пробормотала Аня, оглядываясь. Невольно шагнула ближе к камину, но тут же шарахнулась прочь: из картины над ним выползала та самая тварь, которую можно было бы счесть прародителем Верлиоки. Длинные — кухонным ножам под стать, скрежетнули когти по каминной полке. Ощерились острые зубы в четыре ряда.

Аня стала медленно отступать назад, почти сразу застряв ногой в чем-то липком. Черная, едко пахнущая жижа сочилась из телефонной трубки, стекала вниз по дивану. расползалась по полу, отрезая путь к ближайшей двери. Собравшись с силами, Аня выдернула из ботинка ногу, отпрыгнула и включила фонарик в смартфоне. Ужаса от этого не убавилось: монстр уже выбрался из картины полностью.

Вариантов было немного: просто бежать или бежать с истошными воплями.

"Верлиока — лживая тварь, мастер манипуляций," — вспомнила Аня слова Лихо, и, хотя ей безумно хотелось удрать с громким криком, все же прижала напоследок палец к глазу.

Камин раздвоился.

Чудовище — нет.

— Тьфу на тебя, ты, урод! — торжествующе бросила Аня монстру, который уже подобрался вплотную.

В следующий миг рядом с ней никого не было.

Возвратившись, Верлиока застала Аню сидящей на диване: та невозмутимо зашнуровывала ботинок при свете фонарика.

— Фиговенькое у вас жилье, как для миллионера: проводка, видно, ни к черту, — поделилась девушка мнением и вернулась к ботинку. Смотрела она на шнурки очень внимательно: пропустишь одно отверстие — начинай по новой, и жуткую тварь рядом с собой просто не увидала. А когда наконец завязала бант, Верлиока уже совладала с собой. Она зажгла свет, села рядом с Аней и поставила на журнальный стол небольшой сундучок:

— Итак, моя дорогая, я подчиняюсь правилам. Вы просили иглу. Что ж… получите!

Из распахнутого сундучка хлынул поток иголок и не иссякал, пока не образовалась целая куча. Аня озадаченно поморгала: "М-да… условие, вроде бы, выполнено. Вот они, иглы — всех мастей, материалов и цветов." Сдернув шарф, Аня плотно обмотала им кисть и осторожно разгребла колкую кучу. Тут же мысленно похвалила себя: игла, как известно, слово многозначное, и окровавленных иголок от шприцев на столе было немало. Были там швейные и вышивальные, хирургические, детали швейных машин, даже иглы ежей и дикобразов. Под слоем меньших собратьев обнаружилась здоровенная игла патефона. вырванная вместе с частью механизма.

"Что, если каждая из них — чья-то жизнь?" — задумалась Аня, и мороз пробежал у нее по коже. Верлиока истолковала ее заминку по-своему:

— Ай-яй-яй! Неужели это так сложно? — она счастливо рассмеялась. — Ну же, моя дорогая! Выбирайте. У вас единственная попытка.

"Вот это облом! Чтоб тебе икалось, дорогой босс! Ничего не сказал про единственную попытку, дубина!"

Аня принялась лихорадочно разгребать иглы.

"Нет, нет, не то! Это не способ. Как сказала бы тетушка: включай логику. Сколько лет Кощею? Тысяча? Две? Черт его знает, но вряд ли в те времена была нержавейка, шприцы, а тем более — граммофоны!"

— Хватит! — Аня махнула шарфом, сметя часть иголок под стол. — Мой ответ: смотрите мульты Миядзаки. Не поняли? Для альтернативно-одаренных перевожу: иглы Кощея здесь нет. А теперь — будьте любезны, верните!

Она требовательно протянула Верлиоке руку.

Сначала была жуткая боль — словно ее укусил за руку монстр со стальными зубами. И только потом в мозгу уложилось: озверевшая от злобы тварь вернула иголку — вонзив прямо в ее ладонь.

Предмет, торчавший из ее ладони, мало походил на швейную иглу в современном смысле, скорее уж — на миниатюрный стилет без гарды. Наверное, этой штукой сшивали шкуры и грубые холсты еще до Рождества Христова.

Тошнота от вида мертвой головы была чепухой в сравнении с тем, что накатило теперь. Стало медленно темнеть в глазах. Отстраненно, словно думая о ком-то другом, Аня отметила: кровь течет слабо, зато пальцы практически отнялись.

"Нет… нет! Только не вырубаться!.."

Она заставила себя встать и, шатаясь, побрела к двери.

"Там, снаружи, Лихо. Он поможет."

— Уже уходите, моя дорогая? — промурлыкала Верлиока, и лютая злоба на ее лице совершенно не вязалась с беззаботностью тона.

— Ага. Покеда… — невнятно пробормотала Аня, вывалившись из комнаты. Ее не преследовали. Сама она об этом не думала — просто брела ко входной двери, очень стараясь не упасть. Возможно, все же упала бы, если б в последний момент ее не поддержал кто-то — кто-то в коричневом платье и с безумными, полными боли глазами. Прежде чем входная дверь закрылась за ее спиной, в здоровую руку Ани что-то вложили. Или это ей показалось.

Как показалось, что напоследок Верлиока сказала:

— До свиданья, маленькая убийца.

Следующее, что она запомнила хорошо — Лихо держит ее в охапке и задает совершенно идиотский вопрос:

— Головная боль или зубная?

И, не дождавшись ответа, говорит сам себе:

— Ладно, пусть будет просто сыпь.

Рывок.

Боль еще хуже прежней.

Кажется, она слышит собственные ругательства. Очень скверные, грязные ругательства в адрес Лихо и всех прочих сказочных героев.

Потом почему-то зачесалась щека.

Потом боль прошла.

Совсем.

Консьерж то ли спал, то ли был зачарован — он совершенно не реагировал на незнакомцев расположившихся в холле.

— Спасибо, — Аня разглядывала ладонь и не находила даже намека на шрам. Пальцы снова нормально двигались, Лихо даже залечил следы от зубов злобной лошади. При этом почему-то зудела щека — точь-в-точь как в раннем детстве, когда удавалось потихоньку от тетушки съесть апельсин. Аня машинально потерла лицо.

— Чары — это, знаете ли, не просто "крибле-крабле-гладиолус", — улыбнулся ей Лихо. — Исцеляя, я компенсирую одно другим, так сохраняется равновесие. Вернетесь домой — примите лекарство от аллергии. Но сначала отвезите иголку в офис.

— А вы?.. Теперь вы уже можете дать сдачи?

— Разумеется! — Лихо сурово кивнул. — Теперь, когда пролилась кровь ни в чем не повинного человека…

— Человека? — возмутилась Аня. — Одного?! На совести этой твари — две изуродованные девчонки, как минимум. Я видела своими глазами!

— Да больше… — невесело усмехнулся Лихо. Аня приоткрыла рот и молча захлопнула.

— Она все еще хвастается рисунками своего любимого ученика? — вдруг спросил ее Лихо. Озадаченная, Аня кивнула, недоуменно подняв брови. В ответ был тяжелый вздох:

— Если бы этот… гм-м, художник-от-слова-худо действительно стал художником, вполне возможно, на Второй Мировой войне не погибло бы шестьдесят миллионов человек. Как говорится, всего лишь статистика.

— Меня сейчас точно стошнит… — выдавила Аня, сожалея о собственной сообразительности.

— Давайте-ка взглянем, что тут у нас, — сменил тему Лихо. — Знаете, что это? Это было у вас в руке.

Аня растерянно покачала головой:

— Какой-то пульт… Странный. Впервые вижу такой.

— Это пульт от умного дома. Очень полезная вещь. Вы — молодец! — Лихо вдруг притянул ее к себе и поцеловал в лоб. Потом поднял на ноги и подтолкнул к двери:

— А теперь поспешите. Обрадуйте наших.

Оставшись один, Лихо посидел еще несколько минут, вертя пульт в руках и что-то прикидывая. Вскочил, прошелся туда-сюда, снова сел. Наконец встал и решительным шагом направился к лифту.

Если бы Аня увидела его, вероятно, пришла бы в ужас. Злобная ухмылка исказила тонкие губы, черты заострились, кожа обтянула череп — истинный брат своей не-сестры, почти одно лицо с Верлиокой.

— Ну что, моя дорогая, пора под домашний арест!