Неудержимый мужчина

Кентукки впервые за долгое время снова показалось мне хорошим местом.

Но в этот раз я собиралась упаковать не только свои вещи, но и Брока, Джоуи и Рекса, чтобы всех их забрать с собой в Кентукки.

Я попрощалась с Эльвирой, вернулась в дом и тут же была поражена молниеносным броском Элли к моим ногам, как только вошла в дверь.

— «Рапунцель»! — завизжала она, я улыбнулась ей, подальше запрятав свои мысли.

— «Рапунцель»… — согласилась я.

И очутилась в спальне Ферн, прилегла в ногах кровати, Элли в платье принцессы села передо мной.

Кэти и Келли тоже пришли и уселись на полу. Джилл и Ферн потом тоже поднялись к нам и легли позади меня на кровати. Ленор и Лаура осталась с мальчиками смотреть футбол.

«Рапунцель» по завершению перешла плавно к «Красавице и Чудовищу» — один из моих любимых фильмов, не важно был ли это мультик или нет.

Это была настоящее Благодарение смотреть свою любимую сказу, но я вырубилась на середине мультика, находясь под впечатлением событий, произошедших до обеда и после.

Я проснулась, когда услышала, как Элли громко прошептала:

— Дядя Слим, она спит.

Я моргнула, удивившись, что задремала, увидела Мулана за спиной Брока на экране, присевшего на корточки у кровати, и мои глаза открылись, его рука обвилась вокруг моей шеи.

— Пора ехать, соня, — тихо сказал он мне. — Надо отвезти мальчиков домой.

Домой. К Оливии.

Я кивнула, встала с кровати, Элли быстро прижалась, я пыталась проснуться, прощаясь со всеми, затем оказалась на пассажирском сиденье собственной машины, Брок был за рулем, мальчики сидели на заднем сидении, также мы и прибыли сюда.

Они болтали о футболе.

Я уставилась в окно.

Мы въехали на подъездную дорожку элегантного большого дома в Черри Хиллс Виллидж, который явно соответствовал словам Брока, который сказал, что новый муж Оливии был при деньгах, и теперь я поняла, что он, на самом деле, был при деньгах.

— Пока, Тесс, — сказал мне Джоуи.

— Пока, милый, — ответила я Джоуи, поворачиваясь к заднему сиденью.

— Пока, Тесс, спасибо за ореховый пирог, тыквенный и чизкейк, который я съел во время футбольного матча, — поделился Рекс.

Я улыбнулась ему в ответ.

— А я хотел торта, поэтому спасибо за три куска, которые съел, — сказал Джоуи, и я улыбнулась ему.

— Всегда пожалуйста, детка, — тихо ответила я. — Увидимся, ребята.

Они помахали рукой и вышли.

— Я сейчас вернусь, детка, — пробормотал Брок, подождал, пока я переведу на него глаза и кивну, он вышел и последовал за своими парнями.

Я смотрела на них.

Оливия встретила их на пороге.

Я продолжала смотреть.

Джоуи и Рекс обняли отца и исчезли внутри дома. Оливия ни разу не взглянула в мою сторону, на машину, пытаясь вовлечь Брока в разговор. Брок перевел взгляд на машину, ко мне, но не повернул головы, Оливия обхватила его за бицепс, придвинулась ближе, отчего он повернул к ней голову.

Я отвернулась.

Уставилась в боковое окно, услышав, как он сел в машину, включил зажигание и поехал, а я все продолжала смотреть в боковое окно, пока мы ехали ко мене домой.

Примерно через десять секунд он обхватил меня за пальцы, положив мою руку себе на бедро и тихо поинтересовался:

— Ты в порядке?

— Просто устала, — соврала я. — Слишком много съела.

— Точно, — пробормотал он, сжимая мою руку, промолчав и не отпуская ее.

Он отвез меня домой, мы оба вышли, я открыла входную дверь, сняла пальто и повесила его в шкаф в прихожей. Брок бросил свое на диван.

И направился к холодильнику за пивом.

Я подошла к кухонному островку и посмотрела на него.

— Если ты хочешь посмотреть футбол, — сказала я, он повернулся ко мне, — давай. Я тут посижу и почитаю пока.

Он стоял у открытой дверце холодильника и смотрел мне в глаза.

И я поняла, почему он смотрел мне в глаза.

Если он не встречался со своими сыновьями, мы проводили вместе каждую ночь и просыпались каждое утро тоже вместе.

И когда мы были вместе, мы были, действительно, вместе — смотрели вместе телевизор, кино или игру. Мы были вместе и когда ложились спать то, ложились тоже вместе.

Он не спускался вниз и не смотрел игру, пока я находилась в спальне что-то читая.

Возможно, в будущем может все изменится, но сейчас мне нравилось именно так. Мне нравилось быть с ним вместе.

Он был внимательным, неудержимым, мы обнимались или делились своими мыслями, и это было хорошо.

И тот факт, что Брок был внимательным, быстро вспыхивал, и мы обнимались, означал, что ему тоже нравилось так проводить со мной время.

И, очевидно же, что Брок не был готов, чтобы мы перешли к другому виду наших отношений, несмотря на то, что дальше произойдем между нами.

Я поняла, как только он закрыл холодильник и обошел кухонный островок. Подойдя ко мне, он схватил меня за руку, потащил в гостиную, сел на диван и притянул к себе на колени.

Как только он усадил меня себе на колени, опустив руки мне на бедра, сказал:

— Хорошо, детка, что случилось?

— Ничего, я... — начала я врать, его пальцы тут же впились мне в бедра, он прервал меня:

— У меня новая работа, новый дом, новая мебель, которую мне купила мать, и новая женщина в моей жизни. И у моей женщины имеется ублюдок бывший, который пытается нанести удар, я чувствую это нутром, поэтому должен быть готов. Отец болен, может умереть в любой момент, моя семья облажалась с ним.

Что-то происходит с моими сыновьями, и я должен выяснить что именно. И сегодня моя сучка бывшая жена объявилась на День Благодарения, сообщив, что ее муж изменяет ей, хотя ее это мало заботит, но она вдруг поняла, что совершила ошибку, выйдя за него замуж. Она все говорила и говорила, как облажалась с ним и со мной, теперь четко понимая, что эти годы нас изменили, и, если учесть, что наши сыновья растут, не имея нормальной семьи, «поэтому все как следует взвесив», ее, мать твою, слова, и несмотря на праздник она вполне понятно не стала тянуть, решив мне сообщить — хочет, чтобы я вернулся в семью. При всех раскладах ты видишь, что у меня нет времени и сил разгадывать загадки. Единственное, что я хотел бы сделать сегодня вечером, это выпить пива с моей женщиной, посмотреть игру, уложить ее в постель, позволить ей сладко трахнуть себя, как она всегда меня трахает, а затем заснуть.

Я уставилась на него, он слишком много всего сказал, но все же сосредоточилась на главном.

Поэтому спросила:

— Она сказала, что хочет тебя вернуть?

— Да, можешь себе в это представить.

Я продолжала пялиться на него.

Затем заявила, на этот раз не спрашивая:

— Она сказала тебе, что хочет, чтобы ты вернулся.

Его пальцы снова вжались мне в кожу, и он ответил:

— Да.

— Она пришла в дом твоей матери в День Благодарения и сказала, что хочет, чтобы ты вернулся, — повторила я еще раз, но уже дополнив нюансами.

Брок не ответил. Он пристально всматривался в выражение моего лица.

— Я не знаю, что и сказать, — произнесла я. Конечно, в данный момент я зарывала голову в песок, люди частенько совершают всякое сумасшедшее дерьмо, взять моего собственного мужа, который изнасиловал меня, но это было явно каким-то помешательством.

— Нечего сказать, — ответил он.

— Ты хочешь, вернуться к ней? — Поинтересовалась я, он медленно моргнул.

Затем попросил:

— Повтори.

— Ты хочешь, чтобы она вернулась? — по-другому спросила я.

— Хочу ли я, чтобы она вернулась?

— Да, ты хочешь ее вернуть?

Его брови сомкнулись вместе, пальцы еще сильнее вжались в мои бедра, прежде чем он спросил:

— Ты совсем спятила?

— Нет, — ответила я. — Она же настоящая красавица, мать твоих детей. И ты любил ее, поэтому женился. Я видела, как ты успокаивал ее и обнимал, и видела каким ты вернулся в дом после той сцены, ты выглядел так, будто тебя раздирали противоречивые чувства. Ты был не раздражен, не злился, не расстраивался, ты был смущенным, будто не знал, как поступить. Так что нет, Брок, я не спятила.

Его губы сжались, затем он низко произнес:

— Детка, я держал ее в своих объятьях, потому что, когда мать моих сыновей плачет крокодиловыми слезами, лучшее, что можно сделать, предоставить ей возможность выплакаться, чтобы потом уйти. Именно это я и сделал. И когда мы сталкиваемся опять же, с тем, что она мать моих сыновей, такая, какая уж есть, иными словами, она та женщина, которая будет хочешь не хочешь будет приходить в мой дом, и увидев там другую женщину на моей кухне, потеряет весь свой здравый смысл, решив, что кто-то претендует на своего бывшего, кого она считала только своей игрушкой, именно поэтому она начинает прокручивать различные планы игры в своей голове на, черт побери, дворе дома моей матери в, черт побери, Дня Благодарения, что, естественно, вызывает у меня противоречивые чувства. Я в замешательстве, потому что это означает, что все по другому дерьму, которое я изложил тебе ранее, мне, однозначно, необходимо, найти хорошего адвоката для того, чтобы убедиться, что мои парни не тратят все свое время на подлизывания и заискивания, не говоря о злости, которая просто струится из Оливии и, бл*дь ее мужике, который изменяет, по ее словам, их матери, если то, что она говорит вообще можно принять за правду или что-нибудь еще, и попытаться дать что-нибудь хорошее своим сыновьям за четыре дня в долбанном месяце.

И сказав все это, я спрошу тебя, что самое главное во всем этом? Ты и твой гребанный бывший? Мой отец при смерти и моя семья? Или мои сыновья в логове гадюки?

Хм. Это был хороший вопрос.

И у меня появился неприятный холодок на позвоночнике, судя по всему, я была не лучшей девушкой для своего горячего парня.

Пришло время разобраться в себе.

— Твои мальчики в логове гадюки, — ответила я ему, он снова медленно моргнул, и я пояснила:

— Дамиан когда что-нибудь сделает, тогда и разберемся. Твоя семья — взрослые люди, они тоже разберутся. Но твои сыновья бессильны в данной ситуации, и им нужна твоя помощь.

Он уставился на меня, а я продолжила:

— Извини, моя реакция была эгоистичной, мне следовало раньше подумать об этом, я поработаю над собой, но я женщина, и у женщин есть нечто такое… вообщем, когда появляются бывшие их мужчин, которые выглядят намного лучше, чем они, то… — Он еще раз медленно моргнул, параллельно сжав пальцы на моих бедрах, но я была в ударе, поэтому проигнорировала его движения. — Ты просто горячий парень. Мне следовало предположить, что твоя бывшая жена должна быть красавицей, но, если честно, своей красотой она застала меня врасплох. Как я уже сказала, буду работать над этим и постараюсь преодолеть. Но, в свою защиту, хочу сказать, судя по моему опыту, не многие мужчины откажутся от такой женщины, как она, и, даже, если учесть, что у вас не получилось, но ты все же был раньше таким мужчиной, одним из них.

— Тесс ... — начал он, но я его перебила:

— И, хочу еще сказать, ты смог уговорить своего брата вернуться в дом на обед, и я знаю, что у тебя дел невпроворот, но, как только ты разберешься с некоторыми проблемами, тебе необходимо выбрать время и поговорить со своим братом. Не о твоем отце или обо мне, ему нужно самому разобраться со своим отцом, и, в конце концов, я его уломаю, так что, ты тоже зря беспокоишься обо мне, тебе не следует этого делать, а поговорить с ним о Ленор. Она влюблена в него, и она хороший человек, милая, и, если он ее не любит, ему нужно порвать с ней и сказать честно об этом, также ему нужно вытащить свою голову из задницы, потому что, если он разобьет ей сердца, то след будет длиною в Денвер, это будет не круто с его стороны.

Когда я замолчала, Брок молча пялился на меня.

Молчание затянулось, а потом он спросил:

— Ты закончила?

— Ну, — начала я, — ага.

Затем он опять спросил:

— Ты думаешь, Оливия красивее тебя?

Я нахмурилась, и повторила:

— Ну... ага.

Он снова замолчал, глядя на меня.

— Брок… — начала я, но он прервал меня.

— Господи, неужели ты этого никогда не делала?

— Чего не делала?

— Никогда не действовала в своих интересах, не играла в игры.

Я стала раздумывать над его словами. Затем ответила:

— Нет.

Он покачал головой, его губы приподнялись, руки заскользили по моим ребрам, притягивая меня к нему. Я положила руки ему на грудь, когда приблизилась, Брок обнял меня.

Затем он заговорил, и как только он тихо сказал, я почувствовала уютную атмосферу, появившуюся в комнате.

— Хорошо, сладкая, это ужасно, но мне придется тебя просветить.

Ой-ой.

Я склонила голову набок, почувствовав напряжение в теле, и осторожно спросила:

— О чем?

— Об играх, в которые привыкли играть такие женщины, как Оливия, в частности, почему она провоцирует других.

Ну, ладно. Звучит не так уж плохо. На самом деле, казалось даже интересным.

Я расслабилась и сказала:

— Хорошо.

Его губы приподнялись, и он начал:

— Такая женщина, как Оливия, заходит ко мне в дом и видит женщину на моей кухне, которая выглядит не лучше, чем она, тогда она не будет выплескивать все свое дерьмо на всех подряд.

Она не будет выдавать стервозных комментариев. Она вообще никак не отреагирует. Оливия будет очень довольна, что я согласился на меньшее, и засыпая, будет улыбаться, думая, что я нашел ей второсортную замену.

Я кивнула, когда он замолчал, потом он продолжил:

— Если она видит женщину, которая выглядит лучше ее, у нее волосы встают дыбом, она начинает злиться.

Именно в этот момент и начинается ее игра. Она начинает сыпать своим дерьмом, выдавая стервозные комментарии, и пока она едет домой не в состоянии ни о чем думать, кроме как, как бы посильнее вцепиться в тебя своими когтями. И она разыгрывает сцену, в которой я точно узнал ту самую Оливию, которая была столько времени со мной, и, кстати, именно такой она и была, той, кто сегодня стоял на лужайке перед домом моей матери, и впервые я увидел ту Оливию с тех пор, когда она в последний раз хотела что-то получить от меня. И она все это разыгрывала не потому, что хочет меня вернуть. Она все это устроила, чтобы одолеть тебя, чтобы снова засыпая, улыбаться, будучи довольной тем, что она победила, убрала тебя со своей дороги, и все еще может таким образом манипулировать мной.

Я посмотрела ему в глаза.

Затем прошептала:

— Ну, я не знаю…

Его руки сжались вокруг меня, он заговорил:

— Тесс, не ври, Оливия красивая, но она не красивее тебя. Ни черта не красивее. Думаешь, она красивее, Леви было достаточно одного взгляда на тебя…, поэтому он устроил тебе такую проверку?

Хм. Интересное мнение.

—– Но... — я вздрогнула и снова уперлась ему в грудь руками.

— Детка, серьезно. Я был настолько погружен в свою работу, и с Дарлой хлебнул достаточно дерьма, грязного дерьма, особенно то дерьмо, которое она нюхала, колола или глотала, она считала, что выглядела крутой. И у меня было много подходов к тебе, я мог играть с тобой, как разрабатываемым лицом, так и с подозреваемой. Но в ту минуту, когда я увидел тебя, мне потребовалась всего лишь доля секунды, чтобы принять решение, как с тобой сне стоит себя вести, и, — он еще раз сжал свою руку, — когда я говорю, в ту же минуту, когда я увидел тебя, имею ввиду твои фотографии в деле. А когда я увидел тебя лично, детка, давай, вспоминай. Сколько я пробыл у тебя в магазине, прежде чем ты согласилась пойти со мной выпить пива?

Мне не пришлось долго вспоминать. Встреча с Броком слэш Джейком была словно выжжена в моем мозгу. Я выставляла в витрину свежие кексы, дверь открылась, прозвенел колокольчик, я подняла глаза, он посмотрел на меня. Затем он улыбнулся и направился прямиком ко мне, не обращая внимания на двух продавщиц, купил полдюжины сникердудлов и пригласил выпить пива.

Он был в моем магазине всего секунд тридцать, когда я согласилась пойти с ним на свидание.

Мне казалось, что это был самый крутой ход — без всякой фигни, дерзкий, смелый и самоуверенный.

Не говоря уже о том, что он был самым красивым мужчиной, которого я встречала.

И не прошло и пяти секунд, как я согласилась (к восторгу и удивлению девушек, стоящих за стойкой в моем магазине).

Я уставилась на него.

Потом меня осенило, и я выпалила:

— Ты считаешь, что я красивее Оливии?

— Детка, — пробормотал он, ухмыляясь, и сжал мою руку, но больше ничего не сказал.

Ой. Он считал, что я красивее Оливии.

— Кажется, мне нужно более внимательнее рассмотреть себя в зеркале, — сказала я ему, и его тело затряслось от смеха, он разжал руки, стал просеивать мои волосы сквозь пальцы, а затем притянул мою голову поближе к своему лицу.

— Как насчет того, чтобы потом рассмотреть себя в зеркале, — пробормотал он, опустив глаза на мои губы.

— Потом? — Прошептала я, понимая, что означает его взгляд, опущенный на мои губы, так было и раньше, но гул в комнате изменился, стал более теплым, интимным, и я поняла, что у него на уме.

— Да, — он поднял свой взгляд к моим глазам, затем придвинул еще ближе мою голову, но наклонился в сторону, к моему уху, прошептав:

— Я съел кленовый пирог с пахтой во время обеда, кусок шоколадного торта, пока смотрел футбол, но у меня все еще есть желание попробовать что-то сладкое и любимое, я хочу попробовать прямо сейчас свою Тэсс.

Я почувствовала покалывание на коже головы и еще в трех местах.

— Хорошо, — прошептала я, вытягивая руки между нами, чтобы обхватить его и прижаться к нему грудью.

Его губы скользнули по моей шеи, затем вернулись, заставив меня непроизвольно передвинуть бедра у него на коленях, он вернулся к моему уху, зарычав:

— Обожаю тебя, черт побери, любить внизу, детка.

Я задрожала всем телом, потому что мне тоже это нравилось, но нравилось еще больше, когда он рычал мне эти слова на ухо.

— Брок, — прошептала я.

Его рука скользнула по моей спине, крепко обхватив, пальцы погладили легко, как перышко, одну сторону моей груди, когда он продолжил:

— Никогда за всю мою гребаную жизнь, у меня не было ни одной такой сладкой киски, Тесс, как твоя.

Я издала горловой звук и прижалась губами к его шеи в том месте, где были завивались его волосы, а бедра снова качнулись на его коленях.

— Ты мокрая? — прошептал он мне в шею.

О, да. Определенно, я была мокрой.

— Да, — прошептала я.

— Хорошо, тогда ты готова.

Затем он повернул голову, прижался к моим губам, вторгся мне в рот языком и поднялся с дивана, подняв меня с собой.

Я обхватила его ногами за бедра, обняла за плечи и скользнула пальцами другой руки по его волосам, он целовал меня, пока нес в спальню.

Потом я отдала Броку что-то сладкое.

А он дал мне что-то послаще.

Затем мы оба делились свой сладостью друг с другом.

Затем он натянул футболку и джинсы, я надела ночнушку, теплые носки, порылась в его раскрытой сумке, которая теперь постоянно стояла в углу моей спальни, и натянула одну из его фланелевых рубашек. Он взял пиво, налил мне красного вина, я сняла контактные линзы и надела очки. Потом мы свернулись калачиком на моем диване в подвале и стали смотреть футбол.

Я отключилась, положив голову ему на бедро, пока его пальцы перебирали мои волосы.

Проснулась, когда он укладывал меня в постель, потом лег сам, притянул меня вплотную к себе, вжавшись в мое тело и соединив наши ноги.

Последняя мысль до того, как я заснула, была — День Благодарения, как и все в семье Брока, был, мягко говоря, интересным.

Но ночь Дня благодарения только со мной и Броком была просто потрясающей.

Лучший День Благодарения в моей жизни.

Навеки.

13.

Эррол чертовый Флинн

Он обхватил меня за спину, другую руку опустил на задницу, когда вышел, затем толкнулся внутрь, я подавила стон ему в шею, схватив его за волосы, ногтями прошлась по его спине вниз.

Он зарычал мне на ухо, моему мужчине нравились мои ногти на спине, затем опять толкнулся взад-вперед.

И еще.

И еще раз.

Я подняла голову, притянув его голову за волосы к себе, чтобы опустить свои губы на его, крепко поцеловала, он снова вошел внутрь.

Затем мои пятки впились ему в поясницу, бедра вокруг него дернулись, голова запрокинулась назад, и я запищала:

— О, Боже, дорогой, я сейчас…

Я не успела закончить, глаза сами собой закрылись, голова откинулась, он стал двигаться быстрее и сильнее, я вскрикнула, крепко прижавшись к нему, кончая.

— Глаза, — прорычал он, и мои глаза широко распахнулись, и я рассеянно уставились на него. — Мне нужно видеть твои глаза, когда я кончу, — приказал он.

— Ладно, детка, — прошептала я, не отпуская его взгляда, с силой удерживая его своими ногами и одной рукой, пока вторая бродила по его коже, вверх по спине, по ребрам, потирая жесткий сосок, затем вниз по груди, по прессу, пока не достигла мокрого места нашего соединения, я чувствовала себя настолько хорошо, когда он выходил и входил. — Боже, как прекрасно.

— Тесс, — простонал он.

Я прикоснулась губами к его губам, зажмурилась и прошептала:

— Чертовски прекрасно, детка.

Он наклонил голову, накрыл мои губы, всадив свой член, его мычание освобождения раскатилось по моему горлу.

Да. Прекрасно.

Поскольку его губы были на моих, когда он пришел в себя, начал скользить взад-вперед, нежно и сладко поцеловав, а я крепко обхватила его своими конечностями и поцеловала в ответ.

Затем он отпустил мои губы, войдя до основания, заскользив по моей щеке к уху, стиснул меня со всех сторон и прошептал на ухо, как только его бедра глубоко толкнулись вперед:

— Самая сладкая гребаная киска, которую я имел за всю жизнь.

Я задрожала в его объятиях.

Затем он вышел из меня и снял меня с туалетного столика своей ванной комнаты, куда он вошел, когда услышал, как я выключила воду после того, как почистила зубы, закрыл дверь и инспирировал операцию максимального физического контакта в единственной комнате в доме (я надеюсь), из которой его сыновья не могли услышать, как мы занимались сексом. Именно поэтому я, в конечном итоге, оказалась своей задницей, сидящей на туалетном столике, обхватив Брока руками и ногами, это был мой первый оргазм в ванной.

Он был великолепным.

Но когда он опустил меня на ноги, удивил, оставшись рядом со мной, повернул лицом к зеркалу, затем немного подвинул вперед, отгораживая меня от столика, его руки медленно задвигались по моим ребрам, животу, спускаясь к моим бедрам. Я удивленно смотрела в зеркало и видела его скользящие руки на себе. Затем увидела свои волосы в полном беспорядке, розовые щеки, все еще затуманенные глаза, его руки, продолжающие бродить по короткой шелковой ночнушке аметистового цвета (еще одна покупка в «Неймане», не такое транжирство, как первая, которую я купила в «Нордстроме», но и не дешевая), он трахал меня в ней.

И по выражению его лица, я точно могла сказать, что ему она понравилась.

На самом деле, я поняла, что она ему понравилась еще прошлой ночью по выражению его лица (и действиям), когда он увидел меня в ней.

Достаточно сказать, что мы «сломали печать», когда сыновья Брока заснули, занялись сексом в его доме. Прошлой ночью, когда мальчики заснули, было уже поздно, но Брок все равно заботился, заглушая мои стоны и крики, своим ртом, и для него я делала тоже самое, или он зарывался мне в шею.

Сегодня утром мы занимались сексом в ванной комнате.

— Сколько кексов ты продала, чтобы купить эту ночнушку, дорогая? — спросил он, и мои глаза переместились от его рук, двигающихся по моему телу, к зеркалу.

— Меньше, чем феерия, которую я устроила тебе в ту первую ночь в твоей квартире, но больше, чем шитье из сахарной ваты, — ответила я.

Он ухмыльнулся.

— Шитье из сахарной ваты?

— Ну, та, которую я надела в нашу первую ночь вместе.

— Та розовая?

Он вспомнил.

Черт побери.

Он вспомнил.

— Из сахарной ваты, — поправила я мягко.

Его ухмылка превратилась в улыбку, и почему-то эта улыбка поселилась у меня в животе.

Он думал, что я смешная. Он считал меня красивой. И когда я была с ним, он всегда придвигался поближе. Он хотел встать между мной и ревущими львами. Он хотел помочь мне бороться с моими призраками. У него имелось два фантастических сына, чокнутая, но очень его любящая семья, великолепное тело, ласковая манера общения, и он запомнил цвет моей ночной рубашки, которую я надела в нашу первую ночь вместе.

Я смотрела в его улыбающиеся, добрые, серебряные глаза в зеркале, но не улыбалась.

Я пыталась найти.

Но она исчезла.

— Все прошло, — прошептала я, его улыбка тут же испарилась, брови сошлись, а руки резко сжались вокруг меня, реагируя на мой тон.

— Что случилось, детка?

— Эта ядовитая штука у меня в животе.

Я почувствовала, как его тело тут же вжалось в мое, глаза встретились с моими в зеркале. Он развернул меня к себе и поднял на руки. Автоматически я зацепилась за него всеми конечностями, он вынес меня из ванной в спальню, а затем встав коленом на кровать, положил, моя голова оказалась на подушках, а мой мужчина сверху на мне.

Он не сказал ни слова, просто внимательно смотрел мне в лицо, и я не отворачивалась.

Пока напрягая все свои сенсорные чувства пыталась найти.

Потом пальцами коснулись его лица, его кожи, подбородка с щетиной, губ, висков, густых бровей, затем обе мои руки заскользили вниз, обвились вокруг его шеи, коснувшись его плеч, и я снова обратила к нему глаза.

— Мой неудержимый мужчина, — прошептала я. — Мой заклинатель змей.

Он закрыл глаза и уткнулся лицом мне в шею, застонал:

— Черт, Тесс.

Я повернула голову, мои губы оказались напротив его уха.

— Никакой лжи, никаких масок, никакой ерунды, никаких игр, — зашептала я. — Я люблю тебя, Брок.

Он зарычал, затем приподнял голову, руки скользнули по бокам шелковой ночнушки, по моим подмышкам, поднимая мои руки вверх, потом его пальцы переплелись с моими, он вжал их в подушку над моей головой.

Затем спросил:

— Моя милая, черт побери, Тесс, что мне с тобой делать?

— Я твоя, так что... все, что угодно, — ответила я.

Его пальцы сжались на моих, затем голова опустилась, и он жестко меня поцеловал, глубоко, мокро, сладко и, самое главное, чертовски-не-правдоподобно прекрасно.

Я заерзала на спине, он отпустил мои руки и позволил мне перевернуться вместе с ним, мы продолжали целоваться — я сверху, а его руки были на моей заднице.

И именно в этот, вот везение же, момент раздался громкий стук во входную дверь.

Я приподняла голову, его пальцы впились мне в задницу, когда он зарычал:

— Это, бл*дь, просто невероятно.

Он имел на это право.

Мы застыли на месте, потом стук раздался снова.

— Бл*дь, — выругался он, оставив мою задницу, запустив руку в волосы, приблизив мое лицо к себе. — Не хочу, чтобы кто бы там не был разбудил сыновей. Я скоро вернусь.

Я кивнула, он поднял голову, прикоснулся губами к моим, скатился с меня и с кровати. Схватив джинсы с пола, он натянул их, в дверь снова постучали.

Затем он поднял с пола футболку и направился к двери спальни, дернув за ручку, с расстегнутыми джинсами.

Черт, мой мужчина был таким сексуальным.

Дверь закрылась, и я притянула к себе подушку, обняла ее и улыбнулась.

Потом я почувствовала запах его волос от подушки, волос, не одеколона, не лосьона после бритья, а самого Брока.

Моя улыбка стала шире.

Затем я скатилась с кровати, отправилась в ванную помыться, размышляя о предстоящих сегодняшних планах на день.

Нет, думаю, я сильно хотела осуществить все наши планы на сегодня.

Была суббота после Дня Благодарения. Брок забрал своих мальчиков вчера в три. Почему Оливия не разрешила их остаться у Брока на весь день в четверг и пятницу, учитывая, что они не должны были идти в школу, я не знала, но, спросив об этом Брока, получила от него очередной вопрос: «А, почему, черт возьми, эта сука что-то вообще делает?», я понятия не имела, как ответить на его вопрос, поэтому решила его не провоцировать.

Так как наши планы касались и сегодняшнего дня, я пришла к нему вчера вечером, приготовила ужин и осталась на ночь. Мы собирались посмотреть, как они отнесутся к тому, что я ночевала у Брока, стоит ли мне оставаться и сегодня на ночь.

И мы собирались сегодня отправиться покупать рождественские украшения и елку, а также украсить елку и дом Брока, а затем мы собирались вернуться и купить еще одну елку, и отвезти ее ко мне домой и украсить мой дом тоже.

С сыновьями Брока.

Я уже приготовила рождественские украшения.

Двойное Рождество.

Двойная радость.

Я не могла дождаться.

Я намылила мочалку и стала протирать внизу. Потом я задумчиво уставилась на мочалку.

Темно-синяя, как и простыни, которые я купила Броку.

Я перевела взгляд на свою зубную щетку в держателе на стене. Затем в душ, где стоял мой шампунь, кондиционер и гель для ванны. Я заметила марку, которой пользуется Брок и шампунь, который я ему купила, чтобы такой же был и у меня в душе. Также в моем доме была и его зубная щетка.

Я наклонилась вперед и открыла аптечку.

Моя смывка для лица. Мой лосьон для тела. Мой увлажняющий крем. Мой раствор для контактных линз. Мой дезодорант рядом с дезодорантом Брока.

Я купила ему дезодорант, его марки и положила в аптечку у себя дома.

Все это произошло само собой, без слов, без обсуждений. Он пришел ко мне домой и обнаружил все эти вещи, затем не сказав ни слова, он принес свою одежду, принес достаточное количество одежды, чтобы продержаться какое-то время. Я пришла к нему и увидела новую зубную щетку в упаковке на туалетном столике. Утверждение. В следующий раз, когда я пришла к нему заполнила его ванную своими принадлежностями. Он не сказал ни слова. Он не сказал ни слова даже, когда я принесла большую спортивную сумку с разными своими модными вещами, и, как он сделал у меня в доме, положила ее в угол, где она и оставалась, если только я не планировала сменить в ней одежду.

Я снова улыбнулась.

Да, она исчезла. Эта штука в моем животе давно исчезла.

И этот другой вид чего-то дико непривычного был хорошим, безопасным местом.

Я закрыла аптечку, заметив трусы на полу, подхватила их и надела.

Потом вошла в спальню, думая, что Брок уже вернулся. Но его не было, может он готовил кофе. Может уже встал его сын или оба.

Поразмыслив над этой дилеммой, я подошла к тумбочке, надела очки на нос, встав у шкафа Брока, выбрала одну из его фланелевых рубашек. Мягкую, поношенную, бордовую. Я надела ее, и она скрыла меня почти всю своим размером.

Ладно, она не была халатом, но скрывала больше, чем большинство халатов, и, если я увижу одного из сыновей Брока, смогу вернуться в спальню и одеться.

Я закатала рукава и вышла на лестничную площадку.

Потом я замерла, услышав, как Брок отрезал:

— Господи, она в соседней комнате, брат.

На что я услышала в ответ шепот, но все еще громкий и сердитый:

— Итак? Тогда, черт побери, Слим, то же самое бл*дь дерьмо, что и с Бри.

Леви.

Но кто такая Бри?

— Оставь, — прорычал Брок.

— Клянусь Богом, ты думаешь, я так это оставлю? Ты думаешь, я останусь в стороне, тихо посапывая и наблюдая, как ты снова скользишь через край, привязавшись к другой женщине с горой проблем, которые, ты уверен, что сможешь разрулить?

Я втянула воздух носом и приложила руку к стене.

— Леви…

— Нет, Слим, бл*дь, нет. Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе? Я объясню. Бри изнасиловали, это был чокнутой парень, ты знаешь об этом, и я знаю. Это было ужасно, жестоко, бл*дь, тяжело, именно я вместе с тобой пошел навестить ее в больнице, и видел ее в каком состоянии она находилась, бл*дь, подбородок зашили, зубы выбили, глаза опухли, кости переломаны, я видел все тоже, что и ты. А потом ты решил ринуться в бой, чуть не потеряв свою работу, я бы добавил, нажал на все рычаги, какие только возможны, чтобы этот пидарас поплатился сполна. Я тогда тоже это понял. Но потом Бри нашла свой путь решить эту проблему с помощью иглы. Она решила, мать твою, рассчитаться с жизнью своим собственным способом, вколов слишком большую дозу этого яда. Что делаешь ты, когда у твоей бывшей гребанной девушки передозировка? Ты уходишь из полиции и начинаешь работать в гребаном Управлении по борьбе с наркотиками, и никто из нас тебя, мать твою, не видит. Потому что ты работаешь под прикрытием, живешь с какими-то отбросами общества, отправившись в свой собственный крестовый поход, надеясь повернуть время вспять и вернуть Бри. Ну, чувак, ты не можешь ее вернуть. Это не задница Бри постоянно маячит перед тобой, потому что она уже давно умерла. А твоя собственная. Мама, Джилл и Лаура, вместе со мной, мы все тогда потеряли сон, пока ты работал под прикрытием, постоянно задаваясь вопросом, когда последует звонок из твоего управления.

— Ну, теперь ты можешь спать спокойно, Леви, — тихо сказал Брок.

— Нет, теперь тоже нет. Потому что в твоей жизни появилась сладкая Тесс со своими гребанными тортами.

Я подвинулась ближе к стене на лестничной площадке и постаралась громко не дышать, хотя воздуха мне не хватало.

— По осторожней в выражениях, — прорычал Брок.

— Осторожней?! — Крикнул Леви. — Ты этого даже не делал для своей собственной жены, я скажу тебе, я бы тоже для этой суки не сделал ничего, но даже ради своих, мать твою, сыновей ты не оставил эту работу, но как только Тесс О'Хара с ее завораживающими глазами появилась в твоей жизни, что ты сделал? — Наступила пауза. — Нет, ничего не говори, ты скажешь очередное дерьмо, я тебе отвечу сам, потому что знаю, ты сказал об этом Лауре, а Лаура сказала мне, ты понял еще до того, как подошел к ней, если она согласится присутствовать в твоей жизни, ты попытаешься уйти из УБН, чтобы сконцентрироваться на ней и дать ей то, что ты не собирался давать Оливии, и ты не смог спасти Бри, если учесть, что стерва, по сути, покончила с собой, теперь ты решил спасти Тесс.

Сердце у меня заколотилось сильнее, а ноги задрожали.

Леви продолжил:

— И ты решил не только уйти из УБН, ты все это время жил в своем чертовом доме с тех пор, как задница Оливии исчезла рядом с тобой, но внезапно, — он опять замолчал, а я просто представляла, как Леви резанул рукой по воздуху. — Ты оказался в милой квартирке, потому что сладкая Тесс со своими чертовыми «Тортами Тесс» находит ее более приятной. Так что теперь ты стал детективом отдела по убийствам с квартирой среднего класса, а пять месяцев назад ты был агентом УБН с желанием умереть, но, по крайней мере, ты выполнял свои рода гребаные миссии, а сейчас все это ради нее. Черт, я смотрю на своего брата в этой чертовой кухне с новыми, мать твою, кухонными полотенцами, и я даже не знаю, кто ты теперь, потому что ради другой женщины ты готов отказаться от всего… опять, для другой такой же несчастной, преследуемой души с большой парой сисек.

И именно в этот момент я побежала, меня словно кто-то толкнул в спину. Я не могла точно понять, что это было, потому что никогда ничего подобного не чувствовала. Но уже не контролировала свои действия.

Я просто бежала.

Быстро.

Я не обращала внимания на резкую ауру настроения братьев Лукас, низко рычащего что-то в ответ Брока, я бежала вниз по лестнице, потом три длинных шага, и вверх по ступенькам на кухню.

Брок посмотрел на меня, и тут же закрыл рот, Леви повернулся, поглядывая на брата.

Я проигнорировала Леви и бросилась в атаку.

— Я не верю, — зашипела я на Брока.

— Тесс…

Я покачала головой, добравшись до него, опустив обе руки ему на грудь, толкнув его с силой, он покачнулся на пятках, голова дернулась от удивления, а потом он сжал мои запястья.

Я придвинулась и, привстала на цыпочки, заглядывая ему в лицо, выпалив:

— Я же сказала тебе, что не хочу, чтобы ты менялся ради меня.

Выражение его лица тут же изменилось, став нежным, он прошептал:

— Детка…

— Нет, — я снова покачала головой, попыталась вырвать запястья из его рук, но потерпела неудачу и сдалась.

— Мне не нужно, чтобы ты был кем-то другим, только таким, какой ты есть. Черт, когда я влюбилась в тебя, я даже не знала твоего..., — я приблизилась к его лицу, — бл*дь..., — я приблизилась чуть ли не нос к носу, — имени.

Он отпустил мои запястья, но только для того, чтобы обхватить вокруг, я опять попыталась убрать его руки, но он крепко держал, бормоча:

– Детка…

— Ни за что, Брок. Мне не нужна твоя хорошая квартира, в которую можно подняться, не рискуя жизнью по шаткой ржавой лестнице, не свернув себе шею. Разве ты не понимаешь? Я бы прошла даже сквозь огонь, если бы шла к тебе.

— Черт возьми, — выдохнул Леви, и я увидела, как Брок медленно моргнул, но я была в другой зоне, полностью в разъяренной ла-ла-ленд, и возвращаться пока не собиралась.

— Если бы у тебя была опасная работа, которая забрала бы тебя, это было бы ужасно отстойно, признаю, я бы возненавидела твою работу, потому что мне хватило трех месяцев жить без тебя. Но если бы эта работа многое значила для тебя, я бы смирилась, согласилась, потому что знала бы, что ты делаешь то, что хочешь, что умеешь, во что веришь, и ты бы, в конце концов, возвращался ко мне и мне этого было бы достаточно.

Он еще крепче меня сжал, прижав к себе, его глаза с такой нежность и добротой смотрели на меня, они напоминали жидкую ртуть, Брок прошептал:

— Детка…

— Ты можешь быть Броком, можешь быть Джейком, можешь назвать себя Эррол Чертовый Флинн, меня не волнует, потому что, в итоге, ты будешь со мной. Я знаю, очень хорошо знаю по своему опыту, знаю, что ты хороший человек и для меня это важно, чтобы, как бы ты не назывался, был именно тем, кто ты есть, а не тем, кем ты думаешь, я хочу тебя видеть.

— Тесс…

— Нет, я…

— Тесс..., — прорычал он.

— Нет, я еще не закончила…

— Тесс, — отрезал он, рукой прикрыв мой рот, придвинувшись почти нос к носу ко мне, — заткнись.

Я уставилась на него.

Он не отводил от меня взгляда, мы смотрели глаза в глаза.

Потом в его глазах заплясал смех, и он спросил:

— Эррол Чертовый Флинн, да?

— Это, черт побери, не смешно, — ответила я, хотя его рука по-прежнему закрывала мне рот, поэтому мои слова получились какими-то глухими и искаженными, и он расхохотался, он убрал руку с моего рта, тут же обернув ее вокруг меня, зарылся головой мне в шею.

— Ничего смешного не вижу, Брок, — сказала я стене позади него, скользнув вверх по его спине и надавив ему на плечи, чтобы оторвать от себя (безрезультатно).

Он поднял голову, все еще посмеиваясь, усилив свою хватку вокруг меня.

Затем спросил:

— Ты можешь заткнуться на две минуты, чтобы я смог все объяснить?

— Да, но я хочу тебя предупредить — лучше не говори того, что меня может разозлить, или я отменю Рождество.

Он начал раскачиваться, глаза все еще смеялись, но он молчал, стараясь особо не проявлять своего веселья.

— Заметано, — пробормотал он, но голос звучал глухо.

— У тебя две минуты, — подсказала я.

Он ухмыльнулся и повторил:

— Точно.

Потом сказал:

— Хорошо, детка, никаких игр, никакого дерьма, никакой лжи, ты установила правила, и я готов сыграть по твоим правилам. Я же говорил тебе, что спалился со всем этим дерьмом в УБН, мне светила только офисная работа. Я не лгал. Но я не сказал тебе, что у меня был выбор. Руководство подумывало перевести меня в Лос-Анджелес.

При этих словах все мое тело тут же напряглось, а его руки еще сильнее сжались на мне.

— Но все мои родные живут в Денвере, мои дети тоже живут в Денвере, и, да, ты тоже живешь в Денвере, мои сыновья с каждым годом становятся старше, поэтому я принял решение. Бросить все, оставить всех здесь и моих сыновей или уйти работать в полицию, у моих родных будет меньше шансов найти мое мертвое тело в переулке, или остаться здесь, заботиться о моих детях и попытаться что-то создать с тобой. Никакой лжи, ты же знаешь, ты многое значила для меня, когда я обдумывал варианты, так что да, ты тоже приложила руку к моему решению. Но я принял это решение не для того, чтобы измениться и перекроить себя под кого-то другого. Я сделал это, потому что пришло время.

Ну, тогда ладно.

— Ну что ж, — прошептала я, и он снова усмехнулся.

Затем сказал:

— Я снял ту квартиру, потому что Оливия работала неполный рабочий день администратором в медицинском учреждении, пока мы были женаты, она была вообще не очень хороша по части работы, поэтому заставила своего адвоката-бульдога выжать из меня все. Я не слишком то сильно сопротивлялся, потому что дети из-за нас оказались в этом дерьме, и не хотел, чтобы мои сыновья попали в эпицентр грязной войны между своими родителями. Я не сопротивлялся, потому что, в конечном счете, ей нужны были деньги, чтобы заботиться о детях. Я жил в той сраной дыре, но главное, что они там не жили. За это время я успел подняться на ноги, и два года назад она вышла замуж за парня, за которого хотела. Но у меня не было ни времени, ни необходимости переезжать из той квартиры, она была хорошим прикрытием. Но не имея работы под прикрытием и зашкаливавшей от ненависти Оливии, необходимость там жить отпала. Место, явно не лучшее для меня, для моей женщины и для моих сыновей, честное слово, детка, мне оно тоже не нравилось. Я воспользовался шансом и съехал. Конец истории.

Хм.

Может, я слишком остро отреагировала.

Но я не стала об этом говорить вслух, просто смотрела ему в глаза.

Его руки еще раз сжались вокруг меня, а губы дернулись.

Он понял, что я слишком остро отреагировала.

Вот черт.

Затем он спросил:

— Я как раз хотел попросить тебя завтра сходить со мной и ребятами посмотреть новый пикап. В этой машине печка не работает, шины тоже нужно менять, зима уже почти на носу, и деньги, потраченные на реставрацию этого грузовика, будут все равно выброшены на ветер. Ты очередной раз будешь биться в припадке, если я куплю новый грузовик?

— Я не билась в припадке, черт побери, — стала отрицать я.

Он наклонил ко мне голову.

— Детка, ты влетела сюда и толкнула меня в грудь, словно сошла с ума. Мне пришлось закрыть тебе рот рукой, чтобы ты заткнулась. Если это не дерьмовый припадок, я не знаю тогда, что это.

О боже. Я так сделала, толкнула его.

Не хорошо как-то получилось.

— Я... — я сглотнула. — Было не круто, Брок. Не знаю, что на меня нашло. Я не должна была тебя толкать.

Он снова начал раскачиваться, покачал головой, как будто не знал, что со мной делать, но, к счастью, он качал головой, зная, что я чертовски милая, и он точно знал, что собирался со мной сделать.

— Дорогая, — сказал он тихо, — я люблю твое тело, такое мягкое, фигуристое, ты не сможешь меня сдвинуть с места, даже во время одного адского дерьмового припадка, и ты это знаешь. Ты толкнула меня не потому, чтобы как-то ударить, а потому что знала, что не сможешь сдвинуть. Ты разозлилась и хотела привлечь к себе мое внимание. В этом вся разница.

— Все равно было как-то нехорошо, — прошептала я.

— Ты привыкла так поступать, я согласен. Ты часто так делаешь?

Я задумалась. Потом сказала:

— Э-э... насколько я могу вспомнить, то нет.

Он снова расхохотался.

Я посмотрела на него, все еще не находя ничего смешного.

— Э-э... эй, — окликнул нас Леви, я тут же напряглась, Брок перестал смеяться, поверх моего плеча посмотрев на брата.

Черт. Я совсем забыла про Леви.

И смех тут же пропал, когда Брок объявил:

— У нас с тобой проблемы, брат.

Ой-ой.

Я развернулась в руках Брока, он тут же переложил свои руки на мне, прижав спиной к своей груди, пока я смотрела на Леви, который поднял руки, рассматривая меня своим задумчивым взглядом.

Затем он перевел взгляд на брата, опустив руки.

— Похоже, я ошибался.

— Думаешь? — Язвительно спросил Брок.

— Я…

— Тебе больше нужно думать о том, что ты делаешь, Леви, мать твою, ты не всегда сначала думаешь. Если бы ты дал мне две минуты, как Тесс, я бы сказал тебе все то же самое, что и ей.

Губы Леви дернулись, он напомнил мне своего брата, Брока:

— Ты сначала закрыл ей рукой рот, чтобы что-то объяснить, Слим.

— Хорошо, в следующий раз, когда ты будешь в очередной раз меня бесить, я дам себе волю и найду способ тебя заткнуть, чтобы смог высказаться, да?

Хм. Казалось, несмотря на то, что Леви признался в своей неправоте, Брок не собирался так просто сдаваться.

Пришло время мне вмешаться, потому что нам повезло, что в середине разыгравшегося спора не появились сыновья Брока, но чем дольше мы будем выяснять отношения, тем больше шанс, что они появятся.

И я вдруг поняла, что говорю:

— Ленор влюблена в тебя.

Леви открыл рот, собираясь что-то ответить брату, потом его голова дернулась, как от удара, рот сам по себе закрылся, взгляд передвинулись на меня.

Брок обнял меня за спину и сжал.

— Что? — Спросил Леви.

— Господи, бл*дь, — пробормотал Брок.

Я посмотрела на Брока, он рассматривал потолок.

Ну ладно. Пусть рассматривает.

Я посмотрела на Леви.

— Ленор влюблена в тебя, — повторила я.

Он медленно моргнул.

Один в один, как его брат.

Затем спросил:

— Она тебе сама сказала?

— Я же девушка и все вижу, — сообщила я ему.

— Ты же девушка и все видишь, — повторил он за мной.

Я пожала плечами.

Он уставился на меня.

Черт. Мне нужно продолжить.

— Хорошо, ну… вероятно, ты никогда не замечал ничего подобного, но ее наряд на День Благодарения… был очень милым. Он очень ей шел. Это хорошо для тебя, если ты..., — я сделала паузу, а затем продолжила: — интересуешься ею. Она молодая, но уже знает, что ей идет. Многие девушки не только в ее возрасте, но даже в тридцатилетнем не знают. Она уже нашла свой стиль. Это впечатляет.

Леви снова моргнул.

Я продолжила:

— Я хочу сказать, что было очень приятно и все было в меру. Она хотела произвести хорошее впечатление, чтобы ты видел не только ее милую мордашку и тело, а что она красива сама по себе. Она красивая, тебе так не кажется? — Он перевел взгляд на брата, а я продолжила: — Ну, конечно, тебе кажется. — Он опять посмотрел на меня. — Ты же пришел с ней. Она хотела произвести хорошее впечатление на твоих родных. Она подумала, что ты привел ее на День Благодарения — это стало шагом вперед в ваших отношениях, для нее прийти к твоим родным было важно. Но мне кажется, дело не только в этом. Для нее было важно быть с тобой, думать о тебе, стать частью тебя. Ей хотелось, понравиться твоим родственникам, но она хотела, чтобы ты тоже перед ними выглядел в хорошем свете. Поэтому никакой роскошной одежды. Декольте. Ничего такого… все в меру.

Порядочная, респектабельная. Она заботилась о тебе и о том, чтобы показать твоей семье, что ты сделал правильный выбор.

Леви снова уставился на меня.

Затем он спросил:

— Ты все это узнала по ее наряду?

— Ну... — заколебалась я, — да.

Тело Брока снова начало раскачиваться, я посмотрела на него, теперь он смотрел на свои босые ноги, улыбаясь.

— Но это не значит, что она в меня влюблена, Тесс, — заметил Леви, и я перевела на него взгляд.

— Да, — согласилась. — Я говорила, что ты для нее что-то значишь. Я поняла, что она влюблена в тебя, когда ты решил меня проверить, и вся твоя семья на тебя разозлилась, а она, наоборот, придвинулась к тебе.

Леви застыл, открыв рот.

Я же спокойно продолжила:

— У нее произошло это совершенно автоматически. Ты разозлился, столкнувшись с сопротивлением всего клана Лукасов, она не отодвинулась, не ушла от тебя одного, она не испугалась твоего гнева, ничего. Она не колебалась, просто пододвинулась к тебе поближе, как бы прикрывая твою спину.

— Господи, — прошептал Леви, не сводя с меня глаз.

— Она милая. Смышленая. Вежливая. У нее отличный стиль в одежде. И она по уши влюблена в тебя, — мягко сказала я. — Так что, если у тебя нет к ней ни капли чувств, хотя это не мое дело, и я не имею права говорить тебе об этом, не хочу обидеть тебя ни коем образом, но говорю сейчас от всей женской половины общества, ты должен отпустить ее, чтобы она смогла найти своего мужчину, который сможет ее любить также, как она любит тебя.

Я не отводила от него глаз, он закрыл глаза и отвернулся.

Вот черт.

Ну, я не могла остановиться, потому что мне нужно было закончить.

— Леви, — позвала я его, подождала пару секунд, пока он не повернулся и не посмотрел на меня. — И от всей женской половины хочу тебе сказать, что, если ты отдашь всю свою любовь и преданность этой женщины, а она — хорошая женщина, клянусь, ты до конца своей жизни каждый день ни разу не пожалеешь об этом.

Рука Брока на моей талии и на животе превратилась в сталь, Леви смотрел мне в глаза.

Он ничего не сказал, а я прошептала:

— Извини. Хотя это не мое дело.

— Нет, — наконец, произнес Леви. — Ты ошибаешься, это твое дело. Каждый член нашей семьи имеет право высказать свое мнение.

У меня невольно губы приоткрылись, в животе стало так тепло, и я невольно растворилась в руках и на груди Брока.

— Брат, — пробормотал Брок, и Леви посмотрел на него.

Затем он выдохнул через нос.

Заметив:

— Хорошо, что ты не разозлил окончательно свою маленькую шалунью, было бы отстойно отменить Рождество.

Я усмехнулась.

— Она на такое не способна. Самое большее Тесса злилась на меня пять минут, когда я вернулся после того, а она решила, что с моей стороны по отношению к ней все было игрой, потому что я разрабатывал ее как подозреваемое лицо по делу. — Поделился Брок.

— Хорошее предзнаменование, Слим, — ответил Леви.

— Да, черт возьми, — пробормотал Брок.

О, ради всего святого.

Я вмешалась, спросив Леви:

— Ты останешься на завтрак с нами или как?

Он посмотрел на меня.

— А что будет на завтрак?

— Французские тосты с карамелизированными яблоками с корицей.

Леви снова медленно моргнул… и сглотнул.

— Броку нравятся, — сообщила я ему, когда он не ответил, продолжая смотреть на меня с нескрываемым недоверием.

— Э-э... да. Понятно, что ему нравится, — заявил Леви и посмотрел на Брока. — Она все время так готовит?

— Блин, у нее же своя пекарня, брат, — ответил Брок.

Леви опять посмотрел на меня.

— Я остаюсь.

— Хорошо, — пробормотала я и отстранилась от Брока, приказывая: — Милый, разбуди мальчиков. Я приготовлю завтрак. Рождественские елки сами не промаршируют к нам домой, нам нужно пораньше выехать. В выходные после Дня Благодарения всегда уйма народу, нам нужно заполучить хороших два дерева.

— Она всегда так командует? — Спросил Леви, когда я повернулась к кофейнику.

— Нет, обычно всегда очень милая, но Рождество делает людей немного ненормальными, — ответил Брок, уходя.

Я взяла кофейник, повернулась к Леви и закатила глаза.

Он посмотрел на меня и расхохотался в точности, как его брат.

14.

Ты со мной

Прошло почти две недели…

Я припарковалась за новым, огромным темно-синим внедорожником GMC Брока, выключила зажигание, вышла из машины и направилась к багажнику, задрожав от холода после теплого салона своего автомобиля.

Это Денвер. Завтра обещали 60 градусов (около 15⁰С) в декабре. Но сегодня вечером было холодно, шел снег, не говоря уже о предстоящем прогнозе — снегопаде.

Это было неплохо для горнолыжных курортов и лыжников, но плохо для Тессы О'Хара.

Я любила снег, мне нравилось играть с ним, смотреть на него, сидя дома с горячим какао и книгой, смотря в окно и наблюдая, как он падает.

Но ездить по нему... не очень.

Я открыла багажник и взяла множество пакетов, распределяя сумки в руках, было не совсем удобно из-за большого количества торчащих рулонов подарочной бумаги.

У меня была слабость к рождественской упаковке. На самом деле, у меня была слабость к любой упаковке, включая банты и ленты. Я часто поддавалась своей слабости, поэтому целый шкаф дома был забит подарочной бумагой и другим барахлом.

Не шучу.

Жонглируя сумками, стараясь не бить себя по бедрам рулонами оберточной бумаги, я захлопнула локтем багажник и направилась к внутреннему дворику Брока.

Взглянув туда, нахмурилась.

За воротами стоял Харлей. Не Брока, а Дайна Глайд. У Брока никогда такого не было, свой он держал во внутреннем дворике под прочной, сделанной на заказ, крышей.

Хм. Оказывается, у Брока были гости.

Все еще жонглируя сумками, я пробралась через высокие деревянные ворота патио, затем через дверь черного входа к входной двери.

Прежде чем я успела сказать хоть слово приветствия, услышала, как Брок тихо сказал:

— Тесс.

Я поняла, что он приветствовал не меня, а предупреждал, завязывать разговор.

О, боже.

— Привет! — Крикнула я, закрыв дверь, входя в гостиную и оглядываясь.

Потом увидела их. Латиноамериканца и похожего на индейца мужчину на высоких стульях перед баром Брока, сам он стоит на кухне за стойкой бара.

Первая мысль, я же женщина, и эта мысли обычно преобладает над всеми другими мыслями, была — эти парни выглядели очень сексуально. Не сексуальными в обычном смысле этого слова. А слишком горячими, сексуальными, как Брок, в этом смысле, их хотелось съесть.

Вторая мысль заключалась в том, что они не только были на одном уровне с Броком по своей сексуальности, но оба излучали опасную, дикую ауру силы.

По неизвестной мне причине Брок общался со своими собратьями, и та напряженная вибрация, пульсирующая в комнате, сообщила мне, что они не просто так собрались выпить пива, вспоминая былые времена, делясь ностальгическими воспоминаниями о суках, которых пометили.

Здесь было что-то другое.

— Привет, детка, — пробормотал Брок. — Это Гектор Чавес и Вэнс Кроу, мои друзья.

— Привет, ребята, — поздоровалась я.

В ответ я получила:

— Йо, — от Вэнса Кроу, индейца, латинос только кивнул мне.

Определенно собратья Брока.

Я положила пакеты на диван, затем повернулась к Броку, стянув с головы вязаную шапку, тут же пытаясь привести волосы в порядок, немного распушив их после шапки.

— Ты хочешь, чтобы я нашла себе какое-нибудь занятие в спальне?

— Нет, — он покачал головой, а затем тихо сказал: — Иди сюда, дорогая.

Черт.

Я почему-то подумала, что новости были не очень хорошими.

И пока я оглядывала троих мужчин на кухне, поймала себя на мысли — многим бы женщинам даже не пришло такого в голову, но мне хотелось рвануть назад к своей машине, сесть за руль и побыстрее добраться до Марты с Эльвирой, чтобы выпить коктейль «Космо», чем снять пальто и остаться с этими потрясающими, сексуальными тремя мужчинами, такое количество и сразу я не видела за всю свою жизнь.

Но несмотря на свои мысли, я молча кивнула и расстегнула пальто, отнесла его в шкаф в коридоре, отделяющий нижнюю лестницу от комнаты мальчиков и верхнюю лестницу от кухни. Повесила на вешалке пальто и вернулась.

Как только я подошла, Брок, как обычно, тут же обнял меня за талию, прижав к себе, и я только тогда заметила, что перед ними тремя стоят бутылки «Бад».

— Хочешь пива? — Спросил Брок, я посмотрела на него.

— Я предпочла бы горячее какао.

Он ухмыльнулся, но только губами, улыбка не достигла его глаз и не осела в комнате, изменив общее напряжение.

Вот черт.

— Что случилось? — Тихо спросила я.

— Кое-что случилось сегодня, детка, — ответил он.

Дерьмо.

— Какое-то дерьмо? — Спросила я.

Он посмотрел на своих собратьев, затем снова на меня.

— Оливия получила письмо от моего адвоката.

Ситуация была не простой, даже лучше сказать, сбивающей с толку. Брок связался со своим адвокатом, воспользовавшись в качестве предлога тем, что поменял работу, предложив Оливии договориться о совместном графике на посещение сыновей — одна неделя у Брока, другая у Оливии и Дейда.

На мой взгляд, Оливия на его предложение могла отреагировать двумя способами. Облегчением, что у меня будет больше времени посещать спа-салоны и ходить по магазинам, совершенно свободная целую неделю от своих детей, которые постоянно были с ней. Или очередной раз разозлиться, хотя бы потому, что она стерва. Брок, будучи Броком, должен был быть готов к любому повороту событий.

— И что? — Поинтересовалась я.

— И она мне позвонила.

— Хорошо, — ответила я, но он больше ничего не сказал.

— И когда она мне позвонила, она попросила встретиться с ней поужинать. Она сказала, что почти готова оставить Дейда, но боится. Потому что не работала уже больше двух лет, подписала железный брачный контракт, у нее нет собственных денег, она не в состоянии одна заботиться о детях и, конечно же, не в состоянии нанять адвоката, чтобы тот общался со мной. Она вновь заявила, что хочет обсудить наше положение, положение наших детей, нашей семьи и возможность примирения.

Я почувствовала, как у меня сжались губы. Потом почувствовала, как рука Брока сжалась сильнее вокруг меня.

— Я не согласился, детка, — ответил он мне. — Я сказал ей, что это невозможно. Я двигаюсь дальше, ушел от нее навсегда и на данном этапе нашей жизни нам следует общаться исключительно через наших адвокатов.

Губы у меня расслабились.

— Потом мне позвонил Рекс, — продолжил он, и я моргнула. — Рекс не знал, что ему делать, потому что, когда мама забирала их из школы, она была сама не своя. Черт, я рассказал ему, что я хотел бы, чтобы неделю они жили со мной, сказал им, что она подумывает уйти от Дейда, сказал, что она боится, сказал, что мы с ней никогда не будем вместе, сказал им, что она не знает, что ей делать. Он позвонил, когда они вернулись домой, и сказал мне, что даже, когда они вернулись домой, она все еще продолжала плакать и причитать. И я слышал ее плач на заднем плане.

Губы снова сжались.

И сквозь сжатые губы я прошептала:

— Ты издеваешься надо мной.

— Нет.

— Вот черт. — Прошептала я. Затем спросила: — И что ты тогда сделал?

— А что мне оставалось делать? — спросил он меня, я поняла это как предупреждающий знак, его рука опять сжалась у меня на талии, тело слегка прижалось ко мне, глаза встретились с моими, я приготовилась к ответу: — Я притащил свою задницу к ним и успокоил ее, пообещав поужинать с ней.

Вот черт! Черт! Черт!

Я сжала губы и опустила взгляд на столешницу.

— Детка, — еще одно сжатие рукой, и я снова посмотрела на него. — Это минное поле. Я должен ступать медленно и осторожно. Вот почему здесь Гектор.

Я с замешательством смотрела на Брока, потом перевела глаза на Гектора с таким же замешательством, потом снова посмотрела на Брока, когда тот заговорил:

— Гектор работал со мной в УБН. Теперь он работает на Ли Найтингейла. Ли — охотник за головами, он занимается охраной и частным расследованием. Мне хватает проблем, и Гектор мой должник. Я позвонил ему.

— Ты позвонил ему?

— Ага. Я ужинаю с Оливией, и мы поговорим, но это дерьмо — последняя капля. Втягивать своей истерикой в это своих детей, вывести Рекса из себя, пока она вбивала им в головы про тебя всякое дерьмо. И когда я добрался к ним, Джоуи тоже испугался ее состояния. Сказал, что она сходит с ума, вывела их обоих из себя, лучше ей не становилось, потому что она продолжала свою истерику дома. Я не согласен мириться с этим дерьмом. Я не согласен, я хочу поставить точку. Я не хочу соглашаться на совместную опеку, я собираюсь получить полную. А чтобы получить полную опеку, мне нужно нарыть разное дерьмо, чтобы сыграть эту пьесу.

Гектор раскопает все, что надо. Что-нибудь на Дейда или Оливию. — Он вздохнул и произнес:

— Прости, милая, но пока я должен сыграть по ее правилам. Я хочу преподнести ей сюрприз, рассекретив ее, чтобы в итоге, получить своих детей. Я сделаю все, что угодно, чтобы увидеть, когда это случиться, и я хотел попросить тебя пережить весь это кошмар со мной.

Я тотчас же кивнула.

Он принял мой кивок и улыбнулся, и теперь улыбались его глаза.

Потом улыбка исчезла, и он тихо сказал:

— Сегодня произошло еще кое-что.

Черт!

— Что?

Он колебался, внимательно разглядывая выражение моего лица.

— Брок, милый, — прижалась я к нему, — что еще случилось?

— Помнишь, я сказал тебе, что нутром чувствую — Хеллер собирается нанести удар?

О, нет.

— Да, — прошептала я.

— Он готовиться к удару.

— О, Боже, — выдохнула я.

— Хорошая новость состоит в том, что у меня остались связи на моей старой работе, информаторы и друзья, люди, которые мне обязаны кое-чем. Мне звонил один из них, он сказал, что Хеллер очень мной интересуется. И копает глубоко. Я сделал еще несколько звонков и выяснил, что он копался в моей работе, финансах, кредитной истории и кем я работал и где.

Я сдвинула брови.

— Зачем ему это нужно? — А потом спросила: — Как он может раздобыть всю эту информацию? Разве это не конфиденциальная информация?

— Если у тебя имеются деньги, ты имеешь средства получить что угодно, можно кого-нибудь найти, чтобы получить нужную информацию, а можно ее купить.

Да, все это возможно.

— Хорошо, но зачем ему это?

— Этого я не знаю. Вот почему Вэнс здесь. — Я посмотрела на Вэнса, потом снова на Брока, который продолжил: — Он тоже работает на Ли, и мне ничего не должен, я буду его должником, но он попробует кое-что разузнать, чтобы я смог подготовиться к тому, что планирует Хеллер.

Я должна была разозлиться.

Но почему-то все было не так.

Меня слова Брока напугали.

И они испугали меня, потому что тем вечером, когда Брок угрожал Дэмиану полицией, Дэмиан решил поставить Брока на место. Возможно, он потом и сядет в тюрьму, но для Дэмиана это особого значения не имело.

Брок не только угрожал ему, он закрыл дверь перед его носом, затем стоял в гостиной у окна и ждал, когда Дэмиан поступит так, как сказал ему Брок. И последнее, но не менее важное: Брок стоял между Дэмианом и мной, Дэмиан хотел меня вернуть.

Я по опыту знала, что Дэмиан способен на грязную игру, подлую и очень грязную игру, без правил, чтобы получить то, что хочет. Он мог рыть под Брока, но даже, если он ничего не найдет, он все равно способен испортить ему жизнь. Подставлять и играть с Броком все равно что подставлять меня, подставлять Рекса и Джоуи, когда ситуация в их семье была не лучшей, подставлять родных Брока, о которых я переживала и заботилась с их неразрешенными проблемами.

Но в итоге, в первую очередь, весь удар придется на Брока.

А я не могла этого допустить.

Поэтому я приняла решение.

— Мне нужно заявить на него, — объявила я.

— Что? — Спросил Брок, и моя рука автоматически сжалась на его рубашке, но я этого не заметила.

— Завтра, — прошептала я, — я пойду с тобой в участок и выдвину обвинения против Дэмиана. Нападение, избиение и изнасилование.

Комната заполнилась потрескивающими искрами, которые буквально отлетали от моей кожи.

И эти искры шли не от Брока.

Именно в этот момент я вспомнила, что мы не одни, у нас имеются слушатели, поэтому перевела глаза на мужчин по ту сторону стойки бара.

И то, что я увидела на их лицах, напряглась.

Ой-ой.

— Милая Тесс, — пробормотал Брок, но я не в состоянии была оторвать глаз от мужчин по ту сторону бара, Брок продолжил: — Я им не рассказывал об этом. Они ничего не знали.

Я зажмурилась, повернулась к нему и спрятала голову у него на груди, крепче сжав кулаками его рубашку.

Черт, теперь я волей-неволей выплеснула все свое дерьмо.

Я почувствовала, как большая теплая рука Брока накрыла мой кулак на его рубашке, у меня не было выбора пришлось разжать его, и он прижал мою руку к своей груди, прошептав:

— Эй.

Я сжала губы, по-прежнему зажмурившись.

Он сжал мою руку.

— Детка, эй.

Я открыла глаза и подняла их на него.

Он смотрел мне в глаза, тень промелькнула в его взгляде.

— Посмотри на меня, — мягко сказал он.

— Да, — прошептала я.

— Нет, милая, посмотри на меня. Что ты видишь?

Я почувствовала, как у меня сдавило горло.

— Не проваливайся туда, Останься со мной, — нежно попросил он, я сглотнула, а он притянул меня ближе к себе, наклонив голову. — Я забрал это у тебя, детка, помнишь, ты сама мне это отдала. Не уходи опять туда, не бери опять на себя этот груз. Посмотри на меня, посмотри на меня. Почувствуй, что его больше нет, — нежно произнес он, его рука еще сильнее сжалась, притягивая меня еще ближе к своей теплой, твердой груди. — Где ты сейчас?

— Я с тобой, — тихо ответила я.

— Да, Тесс, ты со мной.

Я на мгновение задержалась взглядом на его глазах, затем опять закрыла глаза и прижалась лицом к его груди.

Его пальцы с силой сжались на моей руке.

— Я сделаю это бесплатно, — услышала я рычание за своей спиной, открыв глаза, повернулась в сторону голоса, встретившись с разъяренным взглядом Вэнса, который смотрел на Брока. — Бес-плат-но. — Повторил он. — Я сделаю это ради твоей женщины.

Я почувствовала, как живот сжимается от шока, пальцы сами собой крепко обхватили Брока за рубашку.

— Я тоже сделаю бесплатно, — объявил Гектор, и мои глаза метнулись к нему, в его глазах полыхала ярость, и они тоже были устремлены на Брока.

— Э-э... — пробормотала я, но он даже на меня не посмотрел.

— Ты заботишься о своей женщине и сыновьях, — заявил Вэнс. — Мы приступаем.

Хм.

Поразительно.

Я ничего не знала об этих мужчинах, кроме того, что они были чертовски сексуальными. Но они мне нравились.

— Спасибо, — пробормотал Брок.

Они перевели взгляд от Брока на меня.

— Тесс, в следующий раз, надеюсь, мы встретимся при других обстоятельствах, — сказал мне Вэнс.

Я тоже очень на это надеялась.

— Спасибо, — прошептала я.

Гектор, который даже меня не знал, так разозлился из-за меня на Домиана, поэтому выглядел очень хмурым. Затем он кивнул подбородком в сторону Брока, и они двинулись к лестнице. Брок отпустил меня, наконец, чтобы пойти их проводить.

— Э-э... — позвала я, они остановились, оглянувшись на меня. — Я, эм... владею пекарней «Торты от Тесс» на Черри-Крик.

Они молча смотрели на меня.

— Ну, вы, похоже, парни, не большие любители кексов, — они больше походили на едоков рибай на гриле, — но, знаете, если у вас вдруг будет настроение заходите, сможете взять все, что захотите за счет заведения,.. постоянно.

Звучало неубедительно с моей стороны, но мои торты были, на самом деле, хороши. Может, они не подумают, что они отстойные.

Они и не подумали. Красивое лицо Вэнса расплылось в чертовой улыбке. Темные глаза Гектора растаяли, губы дернулись, и он одарил меня очаровательной белоснежной улыбкой.

Брок усмехнулся.

— И, э-э... — добавила я, — кто-то из вас приехал на том обалденном байке, будьте осторожны. Идет снег.

— Будет сделано, Тесс, — пробормотал Вэнс.

Со стороны Гектора я получила еще один кивок, и они направились к двери.

Двигаемся дальше!

Я направилась к холодильнику, рассуждая о вариантах на ужин, когда услышала и почувствовала, что вернулся Брок.

Теперь мы должны были вернуться к обычным делам, не включающим стервозных, манипулирующих бывших жен или злобных, ужасных бывших мужей, я заявила:

— На выбор — стейк и картофель, свиные отбивные и рис или гамбургеры.

Я вытащила голову из холодильника, закрыла дверцу и повернулась к Броку.

Он прислонился бедрами к барной стойке, упираясь руками в столешницу, изучая меня.

Затем ответил:

— Свиные отбивные и рис.

Я кивнула, открыла холодильник и достала пакет свиных отбивных. Затем бросила его на стол, открыла шкаф, чтобы вытащить коробку с ароматным рисом.

— А что с пакетами? — Спросил Брок, когда я наклонила голову, чтобы изучить способ приготовления на коробке с рисом.

— Рождественские подарки, — ответила я. — Мальчики приедут завтра, а под елкой ничего. Елка не должна стоять без подарков, особенно в доме, где есть два парня в возрасте десяти и двенадцати лет. Итак, сегодня я заворачиваю подарки, а завтра они придут сюда и увидят их под елкой.

— Детка, сколько ты их накупила? Там должно быть двадцать рулонов оберточной бумаги.

— Ты должен кое-что узнать обо мне, — пробормотала я, не отрывая головы от коробки. — У меня слабость к оберточной бумаге и не только к рождественской.

Мое откровение было встречено молчанием.

— Да, детка, забыл тебе кое-что сказать.

Я перевела взгляд с коробки с рисом на Брока, он уже сидел на столешнице.

— Да? — Спросила я нерешительно.

— Пару недель назад ты преподнесла мне секс в чертовски милой ночнушке и произнесла слова.

Я почувствовала, как все мое тело замерло, пока смотрела ему в глаза.

— Забыл тебе сказать, я чувствую то же самое, — заявил он, и мне показалось, что меня внутри выпотрошили.

— Что? — Выдохнула я.

— Положи коробку с рисом и иди сюда, детка, я хочу сказать тебе, что люблю тебя, когда ты будешь в моих руках.

Я не двигалась, уставившись на него, мне показалось, что я стала такой легкой, но мой организм все же смог выдавить слезы, быстро и тихо заскользили по щекам.

Брок смотрел на слезы две секунды, затем прошептал:

— Тесс, дорогая, иди сюда.

И я пошла, он раздвинул бедра и протянул ко мне руку, когда я подошла к нему ближе. Поставил меня между своих ног, одной рукой обнял, другой обхватил мою голову и прижал к своей груди. Я обняла его за талию и с силой прижалась к нему.

Он опустил голову мне на макушку и прошептал:

— Я люблю тебя, моя милая Тесс.

Я тихонько всхлипнула, ухватилась рукой за горло, еще сильнее вжавшись в него.

— Господи, девочка моя, ты такая обалденно милая, — прошептал он мне в волосы.

Упала еще одна слезинка, затем я отклонила голову назад и притянула его голову к себе, прижавшись к нему губами.

С силой и страстью поцеловала его, пытаясь показать, насколько много значат для меня его слова.

Я предполагала, что это сработает, но он оторвал свои губы от моих и пробормотал:

— Может, я не люблю тебя. Может мне просто нравятся твои губы.

Я ухмыльнулась, глядя на него.

— И твоя киска, — продолжил он.

Моя улыбка стала еще шире.

— И твои кексы, — добавил он в конце.

Я начала хихикать, а он улыбнулся.

Затем прошептал:

— Нет, только тебя.

Я перестала хихикать, посмотрела в его серебряные глаза, а затем опустила подбородок и спрятала лицо у него на груди.

Он обнял, прижав меня к себе, положил руку мне на голову, перебирая пальцами мои волосы.

Через некоторое время я вздохнула, подняла руку к лицу, смахнув слезу и пробормотала:

— Отпусти меня, детка, я должна накормить своего мужчину.

Его рука остановилась, перестав перебирать мои волосы, крепко обняв меня двумя руками.

А потом отпустил.

Я отошла и занялась делом — готовить ужин для своего мужчины.

* * *

Я допила остатки горячего какао, затем на четвереньках стала перебираться к елке по полу, толкая коробки, чтобы разложить, только что упакованные подарки. Затем я убрала обрывки бумаги, ножницы и скотч, сложила пакеты, убрала рулоны рождественской бумаги, ленты и бантики в шкаф в прихожей. Пока я всем этим занималась Брок лежал на диване, положив голову на кучу разбросанных подушек, с одной рукой под головой, с другой на прессе, смотря игру по телевизору.

Я подошла к спинке дивана, устроила на нем свою задницу, перевернулась, перебросив ноги на диван, выпрямилась и в последнюю минуту объявила: «Прыгаю», плюхнулась на него всем телом.

Он крякнул, подпрыгнув всем телом от моего веса, тут же обхватив меня руками.

— Господи, детка, — пробормотал он, посмеиваясь, и сладкий гул наполнил комнату.

Я соскользнула с него, прислонившись спиной к дивану, прижавшись к нему с боку, положив голову на грудь, положив руку ему на живот.

Брок снова опустил руку на свой пресс, другой обнимая меня за талию, вернее ладонь его лежала на моем бедре.

Я смотрела футбол, на который мне было совершенно наплевать, но мне нравилось, потому что было уже поздно, я устала, голова должна была отдохнуть от мыслей и рядом со мной лежал прекрасный мужчина, который любил меня, и мне нравилось растянуться на диване рядом с ним.

Когда стали показывать рекламный ролик, я услышала и почувствовала всем телом низкий голос Брока:

— Что ты купила им?

Хм. По-видимому, он не увидел, что я заворачивала, игра по телевизору заняла все его внимание, если учесть тот факт, что последние сорок пять минут я провела, сидя перед ним на полу, заворачивая подарки, которые я не собиралась от него прятать.

— Всякую ерунду, — ответила я.

— Всякую ерунду? — спросил он.

— До того, как в прошлое воскресенье, мы отправились выбирать тебе внедорожник, я попросила мальчиков написать письмо Санте, и они его написали, — сообщила я ему.

— Детка, не хочу тебя расстраивать, но им десять и двенадцать лет. Они знают, что Санта Клауса не существует.

Я подняла голову и посмотрела на него.

— Да, я знаю, что они не глупые. Они посмеялись надо мной, сказав, что у меня есть кредитка.

Тело Брока слегка тряхнулось от его смешка, приятно прижимаясь ко мне, и я улыбнулась ему в ответ.

Потом снова поудобнее устроилась рядом с ним.

— Что ты обычно покупаешь своим племянницам и племянникам? — Спросила я, глядя в экран телевизора.

— Я даю их мамам пятьдесят долларов на каждого ребенка, и они покупают за меня подарок, прикрепив карточку, что он от меня.

Я приподняла голову и удивленно посмотрела на него.

Затем с ужасом спросила:

— Что?

— Думаешь, пятьдесят долларов — это много? — спросил он в ответ.

— Нет, я думаю, что их дядя может задумать над подарками и купить им то, что они хотят.

— Дорогая, последний раз я ходил в торговый центр восемь лет назад.

Я в шоке уставилась на него.

А потом спросила:

— Как такое возможно?

— Я мужчина, одинокий мужчина, поэтому да, такое вполне возможно.

— Так как же ты покупаешь мальчикам подарки?

— Есть четыре варианта, даю денег маме, Джилл, Лауре или всем трем сразу.

Я снова уставилась на него.

Потом спросила:

— А где ты покупаешь одежду?

— Я не знаю. У меня есть мама и две сестры. Они дарят мне одежду на Рождество и день рождения.

— А футболки?

— Я не покупаю футболки в торговом центре, Тесс. Ни одну приличную футболку нельзя купить в гребаном торговом центре. Нужно приобрести опыт, чтобы купит хорошую футболку.

Я должна была признать, что это правда. Когда я попыталась несколько месяцев назад купить футболку и джинсы, я руководствовалась футболками Брока, но не нашла ничего похожего ни в одном магазине, который даже близко не подходил к крутым футболкам, которые он носил.

— А обувь? — Спросила я.

— В «Харлей», детка.

Это тоже было правдой. Магазин Harley Davidson относился к тем редким магазинам, где могли получать удовольствие не только мужчины, но и женщины, совершенно в разных направлениях. И учитывая определенный опыт, вполне понятно, что футболки можно было покупать именно там.

Футболки «Харлей» были офигенно классными.

— И, Тесс, милая, — продолжил он, — прежде чем у тебя появятся какие-нибудь идеи... если ты захочешь купить что-нибудь для моих родных, пожалуйста. Но я не собираюсь прерывать свою традицию.

Хм. У меня не было проблем по поводу подарков Дилану Грейди и Элли, особенно Элли. Взрослые, для меня тоже были не проблемой.

Я застопорилась только на двоих.

— Я не знаю, что подарить Кэти и Келли.

— Кэти что-нибудь с бахромой, со логотипом мира или Справедливой торговли. Келли подарочный сертификат, это сейчас самое модное дерьмо среди подростков, — посоветовал он. (Логотип мира – знак V. Справедливая торговля — (организованное общественное движение, отстаивающее справедливые стандарты международного трудового, экологического и социального регулирования). – прим. пер.)

Несмотря на то, что он не ходил по магазинам, это совсем не означало, что он не думал о подарках.

Брок продолжил:

— Сохрани чеки, напиши наши имена на карточки к подарку, я верну тебе деньги.

— Я... — начала я, и его рука сжалась.

— Чеки, и я верну деньги, — проворчал он.

Именно в этот момент я поняла, почему Эльвира несколько недель назад на вечеринке Ады сказала, что Вику пора стать мужиком.

Если мужчина настоящий мужчина, то ты не будешь пересекать его границу, он совершенно четко высказывает свою точку зрения, как Брок только что.

Такие мужчины были у Клири, Гвен и Кэм, а теперь и у меня. Брок хотел, чтобы подарки на Рождество его семьи были от нас двоих. Он не возражал, что я покупала и упаковывала подарки, но он готов был все оплатить, и по его тону я поняла, что лучше на этот счет не спорить с ним. Для него это явно что-то значило, не знаю почему, но для него это было важным. И поэтому для меня это тоже было важным, выполнить его просьбу, не припираясь, в конце концов, из-за этого вопроса не стоило спорить.

Поэтому прошептала:

— Хорошо.

Он внимательно посмотрел мне в глаза, потом повернул голову к телевизору, и его губы дернулись.

Все тема закрыта.

Я устроилась поудобнее рядом с ним.

Двадцать минут спустя игра закончилась, потянувшись за пультом на кофейном столике вместе со мной, он протянул руку, телевизор погас, бросил пульт назад, затем обратно прилег на диван, частично переложив меня на себя, отчего мое лицо стало ближе к его.

Ммм. Похоже, мы готовы были перейти к моей любимой части вечера.

— Ты в порядке? — спросил он, и я моргнула.

— Что, прости?

— Все это дерьмо… которое произошло сегодня раньше. Ты в порядке?

Черт. Оказывается, мы еще не готовы были перейти к моей любимой части вечера.

— Да, — ответила я ему.

— Ладно, детка… нет, — сказал он серьезно. — Я понимаю, почему ты хочешь поиграть в эту игру, которую затеял твой муж, раньше для тебя этот вопрос был слишком болезненным, ты должна понять, мне не нравится любая твоя игра. Оливия будет хочешь, не хочешь присутствовать в нашей жизни, мне это не нравится и тебе это тоже не нравится. Не говоря уже о том, что полная опека — для меня это очень много значит, мать твою, все серьезно, потому что в результате ты получишь меня и двух моих сыновей. Я должен понять, что ты не будешь об этом жалеть.

— Брок, меня все устраивает.

— Убеди меня, — приказал он, и я уставилась на него во все глаза.

И вот мы снова начали. Похоже, это было важно (очевидно для него), и он прямо мне об этим сказал. Никакой игры, лжи, уловок и оговорок. Для меня это тоже было важным (опять же, очевидно), и мне пришлось сказать:

— Я хотела детей.

Он уставился на меня.

Я продолжила:

— Примерно, когда мы были готовы завести детей, Дэмиан начал меня избивать.

Брок закрыл глаза.

Я продолжила говорить.

— Он предполагал, что я перестала принимать таблетки. Я же спрятала их от него и продолжала их принимать.

Брок открыл глаза.

— У тебя два потрясающих сына, — тихо произнесла. — Я никогда не стану мамой, потеряла свой шанс. Смирилась с этим какое-то время назад, нелегко было, но у меня не было выбора. Это тоже я позволила забрать у меня Дэмиану. Но, у меня появился шанс стать чертовски хорошей мачехой, и, если это будет происходить четыре дня в месяц или по неделям, или каждый день, мне все равно. У меня была хорошая мачеха, поэтому имеется хороший образец для подражания.

Донна была потрясающей. У них с папой не было больше детей, он был болен, они не знали, как будет прогрессировать его болезнь, он не хотел оставлять Донну одну с ребенком, и он также не хотел оставлять одного ребенка, потому что видел, как мы с сестрой барахтаемся, чтобы существовать. Поэтому Донна всю свою нерастраченную любовь к детям изливала на меня и мою сестру. Я люблю ее.

Мы по-прежнему близки с ней. Она много для меня значит. Поэтому, если моя жизнь будет проходить с тобой, так как я люблю тебя, я люблю и твоих сыновей, я счастлива.

Его рука скользнула по моим волосам, взгляд стал нежным, он прошептал:

— Тесс.

— Убедила? — Спросила я.

Уголки его губ с одной стороны приподнялись.

— Да.

— Хорошо, — прошептала я.

Затем рассматривая его спокойное выражение лица, я тихонечко выдохнула.

Хорошо, поскольку разговор между нами был серьезным, я подумала, что мы могли бы продолжить, и я хотела бы тоже кое-что узнать у Брока.

Внутренне подготавливаясь, чтобы задать вопрос, я скользнула рукой по его груди к шеи, обхватила ее пальцами, расслабилась, а затем тихо спросила:

— Ты расскажешь мне о Бри?

Его пальцы на моем бедре напряглись, затем он поинтересовался:

— И сколько ты слышала?

— Я точно не могу сказать. — Он кивнул. — Наверное, большую часть.

Он уставился на меня. Затем пробормотал:

— Точно.

— Я знаю, что не круто подслушивать, это просто…

— Детка, с Леви, бл*ть, и со всей моей семьей, ты так или иначе все равно о ней услышишь, все равно все узнаешь. Так что не имеет смысла скрывать.

— Я больше не буду подслушивать, — пообещала я, и его рука снова сжалась вокруг меня.

— Дорогая, если мы дойдем до того, что будем что-то скрывать друг от друга, тогда у нас явно начнутся проблемы. Когда мы жили с Оливией, и она бесконечно ходила по магазинам, пряча все купленное дерьмо от меня в шкафу, я узнал только, когда получил письмо из банка, что у нас на счете почти ничего, она оказывается посвятила себя миссии — купить все фактически на каждом квадратном фунте торгового центра Черри Крик. И это не касается твоего вопроса, когда ты скрываешь что-то, чтобы каким-то образом защитить себя, неважно что, даже принятия противозачаточных таблеток. Мы с тобой. Подслушивание не рассматривается, как вариант наших отношений, чтобы наши отношения были настоящими, лучше всего поговорить.

Мне понравились его слова. Очень.

Поэтому я прошептала:

— Хорошо.

— Отлично, — прошептал он в ответ, — я пригласил Бри на свидание в первый же день, когда она училась в последних классах средней школы. Она согласилась, и с того дня мы стали близки. Она знала мою семью.

Я кивнула.

Брок продолжил:

— Я получил стипендию, как игрок в бейсбол в университете Аризоны. Она последовала за мной. Но она не продержалась там долго. Несмотря на то, что у нас были отличные отношения, она очень скучала по своей семье и своим друзьям.

Она ненавидела Аризону, не сам штат Аризона, она просто очень хотела домой. Поэтому на втором курсе она перевелась в Калифорнийский университет. Мы подумали, что это будет круто, мы перешагнули мой первый курс в Аризоне, хотя нас разделяли города, и решили, что сможем пережить и еще пару лет. Но у нас не получилось. К Рождеству я встретил девушку и понял, что я не тот мужчина, который не хотел бы попробовать что-то другое, то, что предлагала жизнь. Кроме того, я понял, что с Бри у меня больше похоже на дружбу, я не рассматривал ее в качестве женщины, с которой бы хотел пойти в долгий путь. Когда вернулся домой, поговорил с ней, она думала совсем по-другому, поэтому совсем не была счастлива от моих слов, но у нее не было выбора. Я закончил наши отношения.

О боже. Жестко.

Честно, но жестоко.

Я вздохнула, но промолчала, а Брок продолжил:

— Я вернулся в университет, и она тоже. Она стала встречаться с парнем примерно через месяц. — Он усмехнулся. — У меня хороший вкус, она была чертовски красивой. Впервые, попав в игру знакомств, она просто заставляла их есть со своих рук. Ей это чертовски нравилось. Она связалась со мной летом, когда мы оба вернулись домой, сказала, что получает удовольствие. Я был доволен, черт побери, она была хорошим другом, и я скучал по ней. Наши отношения изменились, стали лучше, потому что, как я уже говорил, она была отличным другом, с ней было чертовски весело. У нас было все хорошо. Мы даже ходили на семейные дни рождения и разные праздники друг к другу. Все получилось.

Я снова кивнула.

Брок продолжал, и я поняла, что мы пододвинулись к самой трудной части, потому что его глаза потемнели.

— У нее был кузен в возрасте, и когда я говорю, что он был троюродным братом в возрасте, я имею ввиду, что он почти годился ей в отцы. Наши семьи дружили. Я знал всех ее родственников, и мне не нравился этот гребаный мудак никогда... называй это интуицией, если хочешь. Бри вообще не обращала на это внимания, она не умела чувствовать людей. Для нее семья была настоящей семьей, несмотря на то, что в семье кто-то был странным, немного сумасшедшим… вобщем, как у всех. Она была очень доброй, готова всех пожалеть, всем посочувствовать, особо не задавая вопросов.

О боже.

— Я закончил университет и учился уже в Академии, работал офицером в Департаменте полиции Детройта. Она тоже закончила университет, работала полный рабочий день, но вечерами посещала занятия, чтобы получить степень магистра. Однажды почти ночью, он появился у ее двери и, она впустила его.

— Брок, — прошептала я, когда темнота в его глазах усилилась, а пальцы впились мне в кожу. — Может, тебе стоит остановиться.

— Ты сможешь с этим справиться? — спросил он.

— Если нужно, то да, — ответила я.

— Это плохой ответ, милая.

— Тогда, да, я смогу с этим справиться.

Он внимательно посмотрел мне в глаза. Затем его пальцы ослабли.

И продолжил:

— Он полностью уделал ее, Тесс. Это дерьмо само по себе уже ужасное, но ей было намного хуже, он избил и изнасиловал ее. Избил ее до полусмерти, а потом изнасиловал, и делал это не один раз, он провел с ней всю ночь, поэтому делал это неоднократно. Она сказала, что ей потребовалось полчаса, чтобы доползти до телефона после его ухода.

Она пролежала в больнице две недели. Этот парень трахал ее, а потом бил, потом опять, он хотел ее убить. Мы взяли на анализ ДНК, который показал, что Бри была пятой у него, по крайней мере, она была пятой, кто сообщил об этом.

— Боже мой, — прошептала я, и он кивнул.

— Он больной псих, — сказал мне Брок. — Не мог уже сопротивляться. Вот почему он облажался по полной, найдя свою жертву в семье. На допросе его раскололи. Он признался, что следил за ней годами, бл*дь, делал все возможное, чтобы затушить свою тягу к ней, но той ночью в нем что-то сломалось, он больше не мог сопротивляться.

— И…, — неуверенно произнесла я, — ты поймал его?

Он кивнул.

— Это было не мое дело, потому что дел мне пока особо не давали. Я был тогда в форме, когда с Леви пошли к ней в больницу, у нее была сломана челюсть, я не говорю о других синяках и переломах, но она все же смогла кое-как рассказать, что произошло, и я ушел, пытаясь найти этого мудака, он залег на дно, потому что понял, что облажался. Он прятался, собираясь сбежать. Я выследил его, скажем так, когда я нашел его, я не совсем последовал процедуре задержания.

Черт.

— Ты избил его, — прошептала я.

— Помнишь, я говорил тебе, что хочу сделать с Хеллером?

Я кивнула.

— Я сделал все это с ним, и я сделал все так, что он до сих пор будет помнить обо мне. Полиции это не понравилось, естественно. Меня отстранили от работы, началось расследование. Но мне, бл*дь, было все равно. Для меня то, что я его нашел было важно также, как и сейчас, хотя я понял, что облажался.

— Тебя не уволили, — заметила я.

— Нет, не знаю почему, хотя должны были бы. То, что я сделал, ослабляло как бы обвинения против него у них в деле. Хотя дело было железным, с его ДНК, совпадающим с несколькими образцами, и женщинами, которые опознали его. Но полицейские не надрали мне задницу, прикрыли мое дело, не доведя до суда. Под давлением семьи, он признался. Его признание пошло мне на пользу, они могли выдвинуть против него обвинения. У меня был хороший послужной список, я был хорошим полицейским, и мой капитан видел, что у меня может получиться отличная карьера, поэтому прикрыл мне спину, так же поступили и другие из полиции. Они все знали, кем для меня была Бри, и они также знали, что он с ней сотворил, правильно или неправильно, и каждый из них знал где-то глубоко внутри себя, что, если нечто подобное случиться с женщиной в их окружении, на которую им будет далеко не наплевать, они либо поступят также, но, по крайней мере, уж точно подумают так поступить. Они дали мне какую-то дерьмовую работу, посадили меня за стол, поэтому я знаю, что офисная работа не для меня. Я выбрался из этого дерьма и потом вернулся к работе. А потом стал детективом.

А Бри из-за этого куска дерьма, слетела с катушек, скатываясь по наклонной плоскости. Героин. Умерла от передозировки. Все, включая меня, пытались вытащить ее из этой зависимости. Но у нас не получалось. И видеть, как ее все глубже засасывает это дерьмо, напоминало мне медленную пытку, не только наблюдая за ней, но и за ее мамой, отцом и сестрами, потому что они рвали свои задницы, чтобы вытащить ее оттуда, но все было безрезультатно. Не знаю, сколько раз меня вызывали, когда ее задерживали и она сидела в камере, ошеломленная, в отключке, не представляя где, черт возьми, находится, ее привлекали за сексуальное домогательство во время обыска. Ей даже в голову не приходило избежать ареста. Она готова было отсосать член за двадцать долларов, только чтобы сутенер дал ей дозу. В последний раз, когда я ее видел, едва узнал ее.

О Боже, Боже.

— Дорогой, — тихо сказала я.

— Это был настоящий ад, Тесс.

— Да, детка, — прошептала я. — И ты решил что-то предпринять и перешел в УБН? — Осторожно спросила я.

Он закрыл глаза и задержал дыхание.

Я ждала.

Затем он открыл глаза.

— Она была моей первой девушкой, — тихо произнес он, голос был хрипатым, и я прижалась поближе к нему. — Я все еще любил ее, Тесс. Не так, как мальчишкой любил ее, но она присутствовала в моей жизни по большей части. Для мужчины многое значит иметь такого человека в своей жизни, смеяться с ней над разной ерундой, которая происходила с нами в пятнадцатилетнем возрасте, и вот так все закончилось. Она была первой, кто попробовала и опустилась на мой член, поэтому я не мог справиться с мыслью, что она продавала свою красоту за этот гребанный допинг, меня это жгло изнутри. Она была первой женщиной, сказавшей, что любит меня. Она делилась со мной своими мечтами, Тесс. Чего бы она хотела в этой жизни, куда хотела бы поехать, сколько детей хотела бы иметь. Тогда мы думали, что будет совместно их делать.

Так что да, я был вынужден что-то предпринять. Но Леви ошибается, он не видел ее в камере. Он не видел, какой она стала. Я знал, что она уйдет еще до того, как она умерла, поэтому отпустил эту ситуацию для своего же собственного спокойствия, потому что я уже почти лишился карьеры и доставал других четырех девушек, с которыми произошло тоже самое, что и с ней, чтобы они не принимали глупых решений. Я не пошел в крестовый поход, чтобы вернуть ее. Я делал все это, не потому что Бри была единственной девушкой, у которой была семья, очень любившая ее, и оказался бывший парень, которому было не все равно, что она делала со своей жизнью, я пытался помочь другим девушкам, тем, кому особо помочь было некому, я решил — почему бы не я.

И от его слов, что-то внутри меня распахнулось, что-то огромное, я не смогла удержаться и выпалила:

— Я люблю тебя.

— Я знаю, — ответил он.

— Нет, — я покачала головой и придвинулась, — я люблю тебя, Брок Лукас.

Его глаза потеряли темноту, рука в моих волосах скользнула вниз и обвилась вокруг моей шеи.

— Детка, — прошептал он.

— Ты спас многих девушек, — с силой прошептала я.

— Я знаю.

— Это прекрасно, — сказала я.

— Тесс…

— И это не только ее миссия, но и твоя, — заявила я.

Он уставился на меня.

Я продолжила:

— Ты так сильно переживал за нее, что для других делал все то, что готов был сделать и делал для нее, но именно твои чувства и твоя ответственность за нее подтолкнули тебя позаботиться и о других, и она оказалась той, кто вызвал у тебя эти чувства, наверное, в этом была ее миссия. Она умерла трагической смертью, но ее смерть много значила для будущего многих других людей и это прекрасно.

— Я никогда с этой точки зрения не думал об этом, — тихо сказал он.

— Начинай думать, — приказала я.

Он посмотрел мне в глаза и начал хихикать.

— Черт, детка, когда ты начала командовать?

— На Рождество. Люди становятся немного странными на Рождество, — ответила я, и его хихиканье стало еще громче.

Затем он спросил:

— Мы закончили изливать души?

— Пока, да, — ответила я, и он снова улыбнулся.

Затем его улыбка исчезла, теплое, горячее, сексуальное ощущение заполнило комнату, его глаза перешли к моему рту, пальцы вжались в шею.

Он пробормотал:

— Хорошо, тогда пойдем спать.

Я смотрела в его тягучие серебряные глаза, которые прилипли к моему рту, глаза мужчины, любившего меня, дикого, грубоватого, красивого, глубоко переживающего и чувствующего человека, но его взгляд все мне сказал, и я не собиралась протестовать.

Ни за что не собиралась.

15.

Неожиданная компания

Прошел месяц…

Была суббота, Брок только что отправился на короткую пробежку, совместные выходные с его сыновьями были прерваны приглашением их на вечеринку, и в данный момент они находились в гостях. Он собирался вернуться с пробежки, принять душ, сосредоточить их внимание на себе, сделав шаг в отношении проблем, я же предполагалось не увижусь с ним до вечера воскресенья, так как он намеревался «поговорить» со своими сыновьями (в кавычках, потому что разговор будет нелегким) обо всем, что происходило сейчас.

И пока его не было, я возилась на кухне.

Это был мой первый полный выходной за две недели Рождества, потому что «Торты Тессы» превратились в сумасшедший дом, требовались любые свободные руки.

Хорошей новостью была та, что теперь я могла купить себе больше ночных рубашек.

Еще одна хорошая новость была, с такой загрузкой в пекарни, я вытаскивала себя каждый день из постели по утрам, и каждым поздним вечером тащила свою задницу домой, будучи полностью вымотанной, да еще и рождественская хренотень (я уходила с работы, чтобы купить подарки и упаковку или пробегала по торговым центрам по дороге домой, можно просто сказать, что мой рождественский дух испытал настоящий удар), Броку все это не нравилось, и он поделился об этом с матерью. Конечно, та рассказала обо всем своим дочерям. Поэтому ко мне в пекарню нанесла визит Джилл с Кэти и Келли на буксире, обе девочки искали подработку (Кэти на заработанные деньги собиралась купить рождественские подарки, а также оказать помощь в спасении мира, чем она занималась в колледже, а Келли собиралась тоже купить рождественские подарки и продолжить свой путь к вершине модниц старших классов), они хотели работать в «Торты Тесс».

Я наняла их тут же.

Они до сих пор работают по вечерам и выходным, и, хотя продажи сократились, в денежном выражении их зарплаты для меня не огромные, я могу себе их позволить. Девочки оказались настоящей находкой, учитывая, что они были пунктуальными, знали, как обращаться с клиентами, трудолюбивыми, не били баклуши, и всегда были в прекрасном настроении. Келли даже училась украшать торты.

Другими словами, по этим двум причинам я могла наконец-то заполучить выходной.

Плохая новость заключалась в том, что я была перегружена работой, измотана, и мой рождественский дух был также измотан и истощен. Не говоря уже о том, что у меня просто не было сил быть в курсе всего, что происходило вокруг меня. Я в большей степени и не знала, что происходит вокруг меня, потому что Брок установил защитный щит, сказав не беспокоиться обо другом дерьме, а лучше сосредоточиться на пекарне и Рождестве.

И, наверное, мне не следовало многое взваливать на него, но я с удовольствием взвалила.

Неправда, что у меня не было вообще выходных. У меня были рождественские каникулы и Новый год. Но они не были настоящими выходными, как таковыми, учитывая количество дел, которые я провернула. Во-первых, мама с моей сестрой наслаждаясь австралийским летом, поэтому со Дня Благодарения до Нового года, мне приходилось в несусветную рань общаться с ними по Skype. Затем Брок забирал мальчиков на полдня в эти два дня и половину этого времени была потрачена на рождественский обед/новогодний ужин в доме его матери, а другая половина была проведена в его логове, а потом мальчиком настало время возвращаться домой, поэтому большую часть времени мы крутились, как белки в колесе, и я из кожи вон лезла, чтобы у них сохранились хорошие воспоминания, поскольку Оливия по-прежнему впихивала в их головы всякий мусор обо мне. Они явно смущались, переживая о происходящем, беспокоясь за своего отца, одновременно борясь с лояльностью по отношению к своей матери, толком не понимая, как им относиться ко мне.

Достаточно сказать, что даже с щитом, водруженным Броком, дерьмо все равно просачивалось, и симпатии по отношению к Оливии мне оно не прибавляло, я почти возненавидела ее.

Брок дважды ужинал с Оливией после первой сцены (да, два раза, сука). Что не наполняло меня радостью, но, к счастью, я была слишком измотана, чтобы выплескивать свои эмоции по этому поводу, потому что мои эмоции, однозначно, были бы не столь приятными. Брок возвращался домой с обоих ужинов, выглядя так, словно хотел оторвать кому-нибудь голову, мне приходилось заботиться о своем мужчине в такие моменты.

Другими словами, как и предупреждала Эльвира, Оливия играла в свою игру, как по книге, не слушая Брока, не воспринимая его слова всерьез, и эта ситуация никуда не исчезала.

Но после второго ужина Брок вернулся домой, не только выглядя так, будто хотел оторвать кому-нибудь голову, а по-другому, заявив: «Вот и все, покончено с этим дерьмом», и я поняла так, что ужин номер три может произойти лишь, если ад замерзнет. И это тоже послужило одной из причин для его «разговора» с мальчиками в эти выходные.

Я понятия не имела, чем занимается Дэмиан, а Брок не собирался вводить меня в курс дела. Я пришла к выводу, что мой мужчина достаточно честен со мной, поэтому обязательно скажет мне то, что мне нужно знать, и именно поэтому я сделала то, что он мне велел делать — сосредоточиться на своих обязанностях и делах, и не впадать в кому.

Поэтому в данный момент, уже по привычке, я находилась на своей кухне, впервые в жизни, поймав себя на мысли, что если бы увидела очередной торт на своей кухне, то заорала бы во весь голос.

Так же я поймала себя на мысли, что больше года у меня не было нормального отпуска, и я задалась вопросом, могли бы мы поехать на неделю к морю, если учесть, что Брок на свою новую работу перешел совсем недавно.

И как только у меня возникла эта мысль, появились и другие мысли о пляжах, воде, тропических напитках, которые на вкус напоминали жидкие конфеты, и тот факт, что там существовала местная мода, диктующая свои условия, а значит, большую часть времени Брок будет по пляжу ходить только в плавках.

И именно эта мысль приятно заняла мой ум, когда раздался стук в дверь.

Мои приятные мысли испарились, я посмотрела на входную дверь, и первым порывом было сбежать вниз и спрятаться в гостевой комнате.

Раздался еще один стук, и я услышала крик Марты: «Тесс! Я знаю, что ты там, потому что вижу твою машину и его новый супер-пупер шикарный пикап! Открывай!»

О боже.

Марта была в слезах.

Я вдохнула, мысленно отодвигая гостевую комнату, вместо этого подумав, сбежать через заднюю дверь.

Но я направилась к входной двери, поскольку за ней стояла все же моя Марта.

Я открыла дверь и увидела Марту с Эльвирой, а также еще одну чернокожую женщину с темно-желтыми глазами и огромной прической афро, у которой явно должен быть свой собственный почтовый индекс (отдельный дом), в сопровождении женщины, которая, на первый взгляд, я готова была поклясться, была копией Долли Партон. Но моргнув, я поняла, что она моложе, с массой волшебных платиновых волос, с огромной грудью, на ней был обтягивающий комбез из варенный джинсы (да, комбез) от плеч до пальчиков ног (включая сапоги на платформе из варенной джинсы). Весь он был украшен слоем блеска, тяжелыми массивными стразами, начиная от плеч и перед куртки.

Вау.

— Ты жива, — отрезала Марта, и я перевела взгляд с Долли на нее.

— Привет, — тихо сказала я.

При моей сумасшедшей жизни, у меня просто не хватало времени на Марту, за исключением некоторых случайных сообщений и коротких телефонных звонков.

И еще могу сказать, что Марту это совсем не устраивало.

Она подтолкнула меня внутрь, а ее отряд подтолкнул ее, Эльвира широко раскрыла глаза, дав мне взгляд, который говорил о многотомной истории, и мне следовало подготовиться к этой многотомной истории, потому что Марта была в слезах.

Ей не было необходимости меня предупреждать. Я знала Марту очень давно. Я поняла, что что-то случилось, еще до того, как открыла дверь.

Черт.

Я закрыла за ними дверь, повернулась, последовав за ними, Марта прямиком отправилась на мою кухню, представляя других:

— Это Ширлин и Дейзи, они подруги Эльвиры и Гвен.

Гвен познакомилась с Ширлин во время ее хренотени, с Ширлин пришла Дейзи, с Гвен пришла Эльвира, Эльвира пришла ко мне и теперь мы все здесь.

Я посмотрела на Ширлин и Дейзи и поздоровалась:

— Привет, девочки.

Дейзи одарила меня яркой улыбкой, и я поняла, что это Дейзи, потому что она сказала:

— Привет, я Дейзи.

— Ты Тесса из «Торты Тесс», — объявила Ширлин (Черная леди), будто я об этом не знала.

— Да, — подтвердила я.

— Я часто бываю у тебя. Слишком часто. Для чернокожей женщины важно иметь задницу, но не задницу от «Тортов Тесс». Благодая твоим тортам я набрала десять фунтов, поняла, о чем я? — заявила она.

— Э-э... да, — ответила я, потому что я, действительно, поняла, но даже, если бы не поняла, она меня пугала больше, чем Эльвира, поэтому я все равно согласилась бы с ее словами.

— Во всем мире есть только две вещи лучше, чем твое сахарное печенье с глазурью, с присыпкой, от которого пальчики оближешь, это сосиска в тесте и мужчина с прекрасным предложением. Я знаю, потому что это факт, — объявила она, я моргнула от этого необычного комплимента, Дейзи издала тихое хихиканье, похожее на колокольчики, Эльвира широко улыбнулась мне, а Марта закричала:

— Что за черт?

Мы все повернулись к ней, она смотрела на пустую, богато украшенную, молочно-зеленую стеклянную подставку для торта, стоящую на краю моей столешнице (я развернулась к ней всем телом).

— Что? — Спросила я.

Она посмотрела на меня и ткнула пальцем в тарелку для торта.

— Что это такое?

Я посмотрела на подставку для торта, потом на нее.

Затем ответила:

— Это моя сказочная, богато украшенная, молочно-зеленая стеклянная тарелка для торта.

— Она, конечно, сказочная, — согласилась Дейзи, глядя на мою подставку для торта. — Мне тоже нужно купить такую же.

Но глаза Марты сузились, она прищурилась, и я поняла, что это означает, поэтому вместо того, чтобы поблагодарить Дейзи, я сосредоточила свое внимание на Марте.

— На ней ничего нет, — заметила она.

Я посмотрела на подставку для торта, потом опять на Марту.

— Да, — согласилась я, хотя в этом не было необходимости.

Марта посмотрела на меня.

Какого черта?

— Марта ... — начала я.

Она оборвала меня, сказав:

— Мы собрались по магазинам, а потом в клуб. Мы зашли узнать, не хочешь ли ты пойти с нами?

Ни за что на свете. Не то, чтобы я не хотела проводить время с ней, нет, я дала слово не посещать магазины.

Покупки подарков для Брока, его сыновей, его семьи и людей из моего личного списка превзошла все мои ожидания, хотя я была покупателем со стажем и собиралась остаться именно таковой. Я поклялась себе (и поделилась этим с Броком, который не одобрил, а смеялся надо мной, как последняя задница, когда я ему об этом сказала), я зареклась посещать торговые центры до марта.

Поэтому мне предстояло найти подарок на День Святого Валентина — охренительную ночнушку в онлайн магазине (я зареклась не посещать торговые центры, но пришла к выводу, что интернет-магазины не в счет).

— Я зареклась не посещать торговые центры, — объявила я, увидев, как глаза Марты расширились, а Эльвира и Дейзи потрясенно вздохнули. — Меня окончательно прикончило Рождество. В пекарне был сущий сумасшедший дом, а мне еще нужно было найти подарки для Брока, его мальчиков, его семьи, для тебя, всех моих сотрудников, для мамы, для моей сестры и…

— Я знаю, что твой список расширился, Тесс, знаю, — прервала меня Марта.

О боже.

Вот оно.

— Марта…

— Я также знаю, что у моей Тесс никогда не бывает пустой подставки для тортов. И моя Тесс могла ходить по магазинам, пока не упадет. Бог свидетель, ты вставала со мной в пять часов утра, чтобы поспеть к открытию дизайнерского стокового обувного магазинчика на блошином рынке, мы простояли в очереди четыре часа, чтобы попасть внутрь, мы примерили каждую пару туфель нашего размера, несмотря на то, что они нам не нравились, на тот случай, вдруг на ноге они будут выглядеть более сексуально, чем в коробке. И моя Тесс, несмотря на то, что была занята в пекарне, все же вырывалась, чтобы встретиться и быстро съесть ланч или заскочить куда-нибудь, чтобы выпить бокал вина или ко мне домой, а иногда заглядывала и я к ней.

— Я тоже ходила в тот магазинчик, — прошептала Дейзи Ширлин. — Нашла себе три пары обуви. Три. Очень сексуальные.

— Мм хм, — пробормотала в ответ Ширлин, не отрывая глаз от происходящего.

Я сказала своей подруге:

— Марта, дорогая…

Она всплеснула руками.

— О нет, только не ты. Не новая Тесс. А Тесс Брока. Тесс Брока едва успевает ответить на сообщение, потому что она занята Броком, его мальчиками, его семьей, оставаясь на ночь у него дома, с его шикарным новым грузовиком, стоящим перед твоей машиной…

Я прервала ее и спросила:

— Ты по-прежнему следишь за мной?

— Я Марта Шокли, твоя лучшая подруга с пятого класса? — спросила она меня в ответ.

— Марта, мы были очень заняты, — огрызнулась я.

— Да, а я занята тем, что ты получаешь «кое-что» от плохого парня, — она наклонилась ко мне, — щедро. У тебя нет времени на меня, но у тебя всегда есть время притащить свою кикбоксинговую задницу к нему домой три дня в неделю, учитывая, сколько раз твоей машины здесь не бывает и у пекарни тоже.

Боже, она точно следила за мной.

— О, женщина, — пробормотала Эльвира.

— Ты точно подметила, дорогая, — пробормотала Дейзи.

Я уставилась на Марту.

— У меня новые отношения, — напомнила я ей. — Когда имеешь что-то новое, это всегда сильно.

— Ты вляпалась по самые уши, вот ты кто, — огрызнулась Марта, и я дернулась назад.

— О, женщина, — повторила Эльвира.

— Ты опять же права, дорогая, — прошептала Дейзи.

— Ты не знаешь, во что я вляпалась, — тихо ответила я Марте.

— Да, ты права, — согласилась Марта. — Потому что я не вижусь с тобой и не разговариваю, как раньше. Никогда не думала, что ты, Тесса О'Хара, моя лучшая подруга, сколько я себя помню, бросишь меня ради парня. И мне совершенно наплевать, насколько он горячий.

— Все зависит от того, как он «упакован», — прошептала Ширлин Дейзи, и Дейзи с трудом подавила очередной смешок, звона колокольчиков.

Я не сводила с Марты глаз.

Затем объявила:

— Я влюблена в него.

При этих словах она дернулась назад, глаза расширились. Остальные женщины стали переминаться с ноги на ногу, но молчали.

Я продолжила говорить:

— Я сказала ему об этом, и Брок поделился своими чувствами со мной.

— О Боже, — прошептала Марта с ужасом.

— Я счастлива, — ответила я ей. — Счастливее, чем когда-либо в своей жизни, и это отстойно, потому что его жена играет в игры и использует сыновей в качестве пешек, заполняя их головы всяким дерьмом, так как Брок со мной, она говорит им, что у них из-за меня не будет с ним семьи, устраивает разные сцены, чтобы вернуть Брока к себе, а он ненавидит ее за это намного больше, чем я.

— О Боже, — прошептала Марта теперь уже с явным ужасом.

Я кивнула.

— Она доставляет много хлопот и является настоящей занозой в заднице, дети находятся в замешательстве, я им нравлюсь, но она настойчиво повторяет им, что я не должна им нравится, потому что, если я буду им нравится, то это будет означать, что они не любят ее.

— О Боже, — прошептала Марта, глядя на меня.

— И если тебе этого недостаточно, то у отца Брока рак, и он может умереть в любой момент. В их семье есть определенная неприятная история, но его болезнь всколыхнула ряд вещей, о которых все давно хотели забыть, и Броку приходится иметь дело с эмоциями мамы, его сестер, брата, а также и своими собственными на этот счет.

— О, Тесс, я не знала, – прошептала Марта.

— И я, — пробормотала Эльвира Дейзи и Ширлин. — Я проводила с его семьей День Благодарения, могу сказать, что его семья не Уолтоны, потому что, насколько я знаю, Уолтоны никогда не сбрасывали фугасную бомбу повторно.

Я проигнорировала комментарий Эльвиры и ответила Марте:

— Ты права, ты не знала ничего этого, потому что у меня не было времени тебе обо всем рассказать, потому что все это происходило при бешенных продажах в пекарни, когда я была постоянно занята. Но, если этого для тебя недостаточно то, могу сказать, что, когда Брок вернулся в мою жизнь, решил вернуться и Дэмиан по причинам, которые ведомы только самому Дэмиану.

И тело Марты снова дернулось назад, но на этот раз ее глаза расширились, и она втянула носом воздух.

— Это ее бывший, он говнюк и контролирует весь рынок, — пробормотала Эльвира, обращаясь к Ширлин и Дейзи.

— До фига всего, — пробормотала в ответ Ширлин.

— Нет, сестренка, я имею в виду, что он мудак и виноват во всех грехах, — твердо заявила Эльвира, и Дейзи с Ширлин уставились на нее с пониманием, а потом посмотрели на меня.

— Зачем он приходил? — Тихо спросила Марта.

— Не знаю, Брок открыл дверь и не впустил его. Он пригрозил, что если увидит Дэмиана рядом со мной, то разберется с ним сам. Затем захлопнул дверь перед носом Дэмиана. И позвонил своему приятелю из полиции, попросил передать окружному прокурору, чтобы тот передал адвокатам Дэмиана, что ему будут предъявлены не только обвинения в торговле наркотиками, но и обвинения в домогательствах, нападении и сексуальном насилии.

Вокруг послышалось хлюпанье носами, когда до присутствующих дошли слова Тесс.

— Тот самый Дэмиан Хеллер, мы о нем говорим? — Спросила Ширлин, и я кивнула ей. — Черт, — пробормотала она.

— Да, уж конечно, — согласилась я.

— Тесс, я не знала... — начала Марта, но я посмотрела на нее и прервала:

— Я знаю, что ты не знала и не стала бы тогда говорить, но у меня не было времени. Но теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему у меня не было времени все рассказать тебе. Вот только сейчас смогла. И я упустила тот факт, что Дэмиан наводит справки о Броке, желая найти любой способ, чтобы доставить ему неприятности.

— Срань господня, — пробормотала Марта.

— И это не шутка, — ответила я.

— Девочка, мне так жаль. Все это отстой, — тихо сказала она.

— Да, это точно. Потому что Брок хороший парень, Марта. Лучший. Я даже не знала, что они создают таких парней, похожих на него, но могу сказать, что я не только счастлива, а вне себя от радости, что он мой.

Она выдержала мой взгляд.

Затем прошептала:

— Ты любишь его.

— Да, — ответила я. — Он считает меня красивой, о чем мне сообщил. Он считает меня забавной и смешной, потому что я все время его смешу. Он великолепен в постели, и когда я говорю, что он великолепен в постели, это значит, что он ни разу, ни разу, когда мы были вместе не пропустил возможности позаботиться обо мне, и это не неслыханно, что он заботится обо мне дважды с первого захода.

— О боже, без комментарий, — пробормотала Эльвира.