Неудержимый мужчина

— Ничего себе, — пробормотала Дейзи.

— Вот дерьмо, — пробормотала Марта.

— Держись, подруга, — пробормотала Ширлин.

Мой голос стал тише, пока я продолжала все выкладывать Марте:

— Он обнимает меня, когда я рядом. И его отец сказал, что он ведет себя так, будто предполагает, что в комнату может ворваться лев, и Брок должен находиться в этот момент достаточно близко ко мне, чтобы успеть меня защитить. И он не ошибается, Марта, ты знаешь, что Дэмиан вернулся, и Брок понял, что лев подкрадывается ко мне, а Брок... — я сглотнула, чувствуя, как слезы начинают щипать в носу, — даже со всем этим дерьмом, Брок ведет себя так, чтобы точно быть уверенным, что лев не сможет приблизиться ко мне.

— О Боже, — прошептала Эльвира.

Марта продолжала смотреть мне в глаза. Потом ее глаза наполнились слезами.

И она прошептала:

— Ты любишь его.

— Да, — ответила я.

— Ты любишь его, — повторила она.

Я улыбнулась.

— Да.

Затем она вскинула обе руки вверх и закричала:

— Моя лучшая подруга влюблена в плохого парня!

Эльвира закатила глаза. Ширилин уставилась на Марту так, будто она была сумасшедшей. Дейзи хихикнула своим прелестным звонким смехом колокольчиков.

Я улыбнулась Марте.

Вот так. Это была Марта. С ней одна драма плавно перетекала в другую, и все они были неплохими.

Я облегченно вздохнула, во входную дверь постучали.

Что ж, облегчение длилось недолго.

Я посмотрела на дверь так, словно по ту сторону была ядерная бомба.

— Вы двое пока целуйтесь и миритесь, а я открою дверь, — предложила Эльвира, я успела открыть только рот, пытаясь остановить ее, но почувствовала объятия Марты.

И что ты делаешь, когда твоя лучшая подруга с пятого класса обнимает тебя?

Ты тут же обнимаешь ее в ответ.

— Я так рада за тебя, дорогая, — прошептала она.

— Я тоже, — прошептала ей в ответ и добавила: — Не смотря на зловещую угрозу неминуемой гибели, исходящую от одного и другой наших бывших, и призрака возможной смертельной болезни.

Она отстранилась, но не стала вырываться из моих объятий, а тихо произнесла:

— Я надеюсь, что это переживем.

— Э-э, подруга, — Эльвира была рядом, я отпустила Марту и посмотрела на нее, а потом через ее плечо на красивого мужчину в возрасте, которого никогда в жизни не видела, а сейчас стоящего прямо в моих дверях. — К тебе пришли, — сообщила она мне очевидное, продолжив: — Говорит, его зовут Дейд Мак-Манус.

Я моргнула, потом еще раз посмотрела на красивого в возрасте мужчину, стоявшего в моих дверях.

Вау.

Это муж Оливии?

Да, он был красив. И даже через комнату я видела, что его одежда очень хорошего качества, хорошего качества «Нейман». И она хорошо на нем сидела, он был все еще стройным, подтянутым. И у него был хороший вкус. И он был всего лишь в возрасте.

Уже.

Возможно, Брок ошибался. Может Оливия действительно хотела вернуть своего бывшего мужа.

Черт.

И черт побери, что он здесь делает?

— Гм... — пробормотала я.

— Я отниму у вас всего минуту, мисс О'Хара, но это важно, — вежливо произнес он.

Черт!

— Кто это? — прошептала мне на ухо Марта, поднявшись на цыпочках рядом со мной.

— Муж бывшей жены Брока, — прошептала я в ответ.

— О боже, — пробормотала Эльвира.

— Ты точно права, дорогая, — прошептала Дейзи.

— Черт возьми, — пробормотала Ширлин.

— Вот дерьмо, — пробормотала Марта.

— Э-э... я сейчас приду, — крикнула я, он приветливо поднял подбородок и двинулся изучать книги на моих встроенных полках.

Дерьмо.

Я развела руками, показывая девочкам, что они должны собраться в кучку, они не стали медлить, и тихо прошептала им:

— Хорошо, я не могу ходить по магазинам, но встретимся позже в клубе. — Я повернулась к Марте и приказала, — напиши мне. — И опять повернувшись к группе произнесла: — Получите удовольствие от шоппинга, и, если вам случайно попадется сексуальная ночная сорочка, которая всем своим видом будет кричать: «С Днем Святого Валентина!» я испеку торт для вас.

— Испеки сахарное печенье с глазурью и присыпкой, я только что нашла себе цель шоппинга, — сказала Ширлин, и я кивнула ей.

— Даже два торта, если она будет суперсексуальной, — ответила я.

Она кивнула в ответ, и по решительному взгляду в ее глазах, я догадалась, что у Брока будет счастливый День Святого Валентина. Я проводила их до двери, попрощалась, еще раз обняла Марту, и они ушли.

А я осталась наедине с мужем Оливии.

Ей богу, я никогда не думала, что когда-нибудь употреблю это словосочетание — «мужем Оливии».

— Вам что-нибудь принести? Кофе? Чай? Какао? — Предложила я, и он оторвался от вежливого изучения моих полок и повернулся ко мне.

— Нет, мисс О'Хара. Я не отниму у вас много времени.

— Тесс, — тихо поправила я, и его голова склонилась набок. — Все зовут меня Тесс.

— Тесс, — ответил он, я улыбнулась ему и указала на гостиную.

Он сел в мое кресло, а я устроилась на диване.

— Чем могу быть полезна, мистер Мак-Манус?

— Дейд, — тихо поправил он, и я кивнула. Затем он изучающе посмотрел на меня, неловко поерзал в кресле и сказал:

— На самом деле, я не могу толком сказать почему я здесь и не знаю с чего начать.

Это был хороший ответ, состоящий из двух частей. Но, как он узнал, где я живу.

— Могу я спросить, как вы... нашли меня? Я имею в виду, где я живу.

— Я спросил Джоуи, — ответил он.

Точно. В этом был смысл. Дети были у меня, и Джоуи был таким же наблюдательным, как и его отец.

Его глаза встретились с моими, и он заявил:

— Я должен просто сказать, потому что думаю вам следует знать. У меня есть основания полагать, что у вашего... э-э... парня и моей жены роман.

Я моргнула, мои легкие сжались.

— Что? — Прошептала я.

— Я... — он сделал паузу, — недавно... — еще одну паузу, — нанял кое кого, чтобы следить за своей женой, — признался он. — И мне сообщили, что она дважды встречалась с вашим парнем за ужином.

Я ждала продолжения.

Но его не последовало.

Поэтому я сказала:

— И?

Его брови сошлись на переносице.

— И?

— Да, и что?

— Что вы имеете в виду?

Боже.

Запоздало до меня дошло. Он не знал, что его жена встречается с Броком за ужином, чтобы обсудить опеку. Она не сказала ему об этом.

Боже.

— Дейд, — мягко произнесла я, — я знаю, что Брок встречался с Оливией за ужином. За последнее время Брок сделал шаг в карьере, и его график стал более стабильный. Поэтому через пару недель после Дня Благодарения Оливия получила сообщение от адвоката Брока, что он хочет договориться о совместной опеке. Оливия... — настала моя очередь сделать паузу, — хотела обсудить с ним свои условии... И у нее с Броком были еще кое-какие вопросы, включая и этот, поэтому она пригласила его на ужин. Она была... немного... недовольна, когда он отказался, и поскольку она свое недовольство... демонстрировала мальчикам, то Брок согласился. Однако после двух ужинов Брок теперь предпочитает общаться с ней только через своего адвоката.

Его губы сжались как раз в тот момент, когда я упомянула, что Оливия получила сообщение от адвоката Брока, и к тому моменту, когда я закончила свою речь, его губы по-прежнему были сжаты.

Потом он посмотрел в мое боковое окно.

О боже.

— Она не обсуждала это с вами, — тихо произнесла я.

— Нет, — отрезал он.

Я молчала.

— Вы уверены, что не хотите кофе?

Он снова посмотрел на меня и не ответил на мой вопрос.

Вместо этого он спросил:

— Недовольство?!

Я снова промолчала.

— Ты хочешь сказать, что она устроила истерику перед мальчиками, чтобы добиться своего?

Я прикусила губу. Его взгляд опустился на мой рот, и его губы снова сжались, я подумала, что у него кожа может треснуть от напряжения.

— Пойду сварю кофе, — тихо сказала я, и он посмотрел мне в глаза.

— А причины, по которым моя жена встречается с твоим парнем, не сводятся к обсуждению того, что мальчики чаще видятся со своим отцом.

— Нет, — прошептала я.

Он кивнул и снова посмотрел в окно.

— Пойду приготовлю кофе, — прошептала я, вставая и поспешив на кухню.

Я поставила варить кофе, поставила тарелку и сделала неслыханное. Положила купленное в магазине печенье на тарелку для своих тортов.

Святотатство.

Но я подумала, что муж Оливии не захочет у меня столько времени зависать, пока я буду изобретать один из своих экстравагантных тортов.

Я откопала свой шикарный кофейный сервиз, чашки с блюдцами, наполнила сахарницу, налила в молочник сливки, поставила все это на поднос и понесла обратно в гостиную.

К тому времени, как я вошла, он все еще рассматривал ландшафт на моем дворе с тонким, но красивым слоем снега, который искрился на солнце. Но он не видел снега, сверкающего на солнце, по выражению его лица, я поняла, что он обдумывал, как ему избежать наказания за убийство.

— Какой ты предпочитаешь? — Спросила я.

— С молоком, пожалуйста, — ответил он, снова переводя взгляд на меня.

Я капнула молоко в его кофе и передала ему, потом приготовила себе и откинулась на спинку дивана.

Я едва успела облокотиться спиной, когда он начал говорить:

— Они хорошие мальчики, — заявил он.

— Рекс и Джоуи? — Спросила я.

— Да, — ответил он. — Славные ребята. Очень умные. Они хорошо учатся. Серьезно относятся к учебе и занятиям спорта. Их комнаты всегда в чистоте. Заботятся о матери. Заботятся все время.

Это было интересно.

Я, конечно, заметила это. Было просто интересно, что он это мне рассказывал, очевидно, чувствуя себя обеспокоенным.

Я потягивала кофе, выдержав его взгляд, но держала рот на замке.

Дейд же продолжал говорить:

— Тесс, Оливия, она... очень часто проявляет недовольство.

О боже.

— Дейд, — прошептала я.

— Они боятся ее, — объявил он, — или за нее.

Я закрыла глаза и отвернулась.

Потом открыла и посмотрела на него.

— Тебе нужно на эту тему поговорить с Броком.

На этот раз промолчал он.

Я наклонилась вперед и поставила локти на колени, держа перед собой чашку на блюдце.

— Если тебя что-то беспокоит, их отец должен знать об этом.

— Тесс, я уже давно беспокоюсь. Мои опасения — одна из причин, по которой я нанял кое кого присматривать за женой, помимо того, что она спала со своим инструктором по теннису и личным тренером, и массажистом в спа. Она любит коллекционировать мужчин. Такого ее времяпрепровождение, помимо траты моих денег.

— Возможно, вы неправильно поняли эти отношения. Может, она просто... э-э... дружелюбна была с ними, — неуверенно предположила я.

— У меня есть фотографии.

ОЙ!

— Ладно, — сдалась я.

— Она не та женщина, за которой я обычно ухаживал.

Боже, он сказал «ухаживал».

Я кивнула.

— Я это уже слышала раньше.

— Я в этом не сомневаюсь.

Мне нечего было на это ответить, поэтому я промолчала.

— Я не провел бы довольно-таки успешно за столом переговоров десятилетия, если бы со мной играла в дурака сорокачетырехлетняя блондинка, которая не знает разницы в использовании слов «их», «они c апострофом» и «там». («Они с апострофом» — they’re. Прим. пер.)

— Прости, — тихо произнесла я.

— Меня тоже, — ответил он.

Я поставила блюдце на кофейный столик, взяла тарелку с печеньем и протянула ему.

— Они куплены в магазине, и это будет «они с апострофом», — сказала я пытаясь пошутить, он моргнул, затем я улыбнулась. — Если бы я знала, что у меня будет разговор по душам, я бы наверняка испекла шоколадный торт, сердечный, со взбитым шоколадным кремом между слоями и сверху темным шоколадом. К сожалению, я не знала, так что это все, что у меня есть.

Он изучал меня. Потом его лицо смягчилось.

Он спокойно произнес:

— Спасибо, но нет. Но, может, ты как-нибудь передашь с мальчиками кусочек своего шоколадного торта.

— Обязательно, — прошептала я, ставя тарелку.

— Я бы посоветовал тебе поторопиться, — продолжил он, я поняла намек и грустно улыбнулась ему.

— Мне очень жаль, Дейд.

— Она говорит о тебе, — прошептал он в ответ, и я затаила дыхание. — Мальчикам и мне. Она думает только о тебе. — Он едва улыбнулся. — И это будешь «ты с апострофом».

Я улыбнулась, откинулась на спинку дивана и пробормотала:

— Этого я и боялась.

— Она так просто не сдастся, Тесс, — предупредил он, и я сделала еще один вдох. — После смерти своей жены, я сказал себе — больше никогда. Больше никогда. Моя жена была хорошей женщиной, доброй, щедрой. Я не хотел... — он замолчал. — Но Оливия так старалась. Три года. Я подумал, что мне повезло стать мужем добросердечной, красивой женщины с двумя прекрасными сыновьями.

Я снова прикусила губу.

— Я ошибся, — закончил Дейд.

Я склонила голову набок, собираясь еще раз извиниться, когда открылась входная дверь.

Дерьмо!

Я повернулась в ту сторону и увидела своего мужчину в черной, обтягивающей майке с длинными рукавами с темно-серой окантовкой для бега и в таких же (но свободных) спортивных штанах, его волосы были влажными от пота, как и шея, и можно было увидеть темное пятно на груди рубашке, хотя она была черной.

Он взглянул на Дейда, сидевшего в моем кресле, его брови сошлись на переносице над угрожающе прищуренными глазами, и он прорычал:

— Какого черта?

Я подскочила с дивана и бросилась к своему мужчине.

— Все в порядке, милый. Джоуи сказал ему, где я живу, и Дэйд... ну, в общем, он смирился с некоторыми вещами, и это не теми вещами, о которых тебе говорила Оливия, — объяснила я, затем продолжила: — Тебе нужно…

— Какого хрена? — оборвал он меня, не сводя глаз с Дейда, захлопнув за собой дверь и сделав два больших шага в комнату, я последовала за ним, а Брок заявил: — У тебя проблемы, ты не приносишь их на порог к моей женщине.

Дейд выпрямился в кресле.

— Лукас, у меня сложилось неправильное представление…

— Что я трахаю твою жену, — закончил за него Брок. — Да, Дейд, я знаю. Твой детектив отстой. Я засек его через пять минут после моего первого кошмарного ужина с Оливией, и, конечно, очевидно, что я засек его через пять секунд во время моего второго ужина. Чего ты, очевидно, не понимаешь, что при нормальных отношениях мужчина не скрывает всякое дерьмо от своей женщины и наоборот.

Ой!

— Лукас, я... — начал Дейд, но Брок снова перебил его.

— Если тебе есть что сказать, скажи мне. Не выкладывай свое дерьмо у дверей Тесс.

— Он защищает меня, — стала оправдывать я Брока перед Дейдом, затем повернулась к Броку. — Милый, я думаю, тебе стоит перестать злиться, сесть и поговорить с Дейдом.

Брок прищурился, глядя на мужа бывшей жены.

— Ты собираешься рассказать мне, почему мои парни такие нервные?

— Да, — ответил Дейд, но больше ничего не сказал или, по крайней мере, решил выдавать информацию не так быстро.

— Итак... — начал Брок, — выкладывай.

— Она в истерике, — заявил Дейд.

Брок издал совершенно невеселый короткий смешок, прежде чем объявил:

— Чувак, Оливия сделана из мрамора, фигурально выражаясь, и я думаю, что ты трахал ее, так что знаешь об этом и буквально.

Ой, опять!

— Брок, милый, — прошептала я, когда Дейд снова поджал губы.

— Нет, Лукас, — отрезал он, — я имею в виду то, как она общается с мальчиками.

Все тело Брока застыло.

Потом он тихо спросил:

— Она ведет такую игру с моими парнями?

— С каждым вздохом, — ответил Дейд.

Я застыла и уставилась на Дейда.

Боже мой.

— Какого черта она творит? — Брок задал очень хороший вопрос.

— Полагаю, поскольку ты знаешь ее намного дольше, чем я, то понимаешь, что она хочет приобрести важных союзников. Я бы предположил, раз ты с ней развелся, думаю твои причины, по крайней мере, частично совпадают с моими. — Я услышала, как Брок резко втянул носом воздух, узнав эту новость, но Дейд продолжал: — Она просто такая, какая есть. Итак, я предполагаю, что ей необходимо как можно больше внимания, поскольку для нее это необходимо, как воздух, но любовь, которую она не способна получить естественным путем, она может получить, только сражаясь со мной или... — его глаза скользнули ко мне, а затем снова перешли на Брока, — с тобой.

— Гребаный кусок дерьма, — буркнул Брок себе под нос, отводя взгляд и проводя рукой по мокрым волосам.

— Твои дети чрезвычайно осторожно общаются с ней, потому что она часто впадает в истерику или плачет. Они понятия не имеют, что может вывести ее из себя, поэтому с ней во всем стараются быть очень и очень осторожными, — продолжал Дейд, посмотрев на меня. — Она не была такой до того, как мы поженились, или, по крайней мере, я не знал об этом.

— Дай угадаю, — вмешался Брок, и глаза Дейда снова обратились к нему, — что произошло. Она изменилась через час после того, как подписала свидетельство о браке?

— По возвращении из медового месяца, — поправил Дейд.

— Потрясающе. По крайней мере, ты получил медовый месяц, — ответил Брок, и глаза Дейда расширились.

— Нет, — тихо сказал он.

— Да, — ответил Брок.

— Господи, — прошептал Дейд.

— Так ты разводишься с этой задницей? — Спросил Брок.

— Однозначно, — ответил Дейд.

— Черт, черт, черт… — хрипло пробормотал Брок в пол.

Думаю, у Брока было несколько причин ругаться в пол. Одна из них заключалась в том, что, лишившись Дейда, Оливия будет сама по себе, продолжая высасывать из него все соки.

Вторая причина заключалась в том, что у нее будет больше времени, а значит она будет прикладывать больше усилий, портя ему жизнь.

Черт.

Дейд посмотрел на него. Потом посмотрел на меня.

Затем он снова посмотрел на Брока и тихо сказал:

— Важно то, что ты собираешься сделать.

Глава Брок поднялись и встретились с глазами Дейда.

— Сделай это в ближайшее время. Я задержу бракоразводный процесс на несколько недель, чтобы мальчики получили хоть какую-то стабильность — крышу над головой, родных и близких, место, которое будет их домом. Но всего несколько недель, Лукас. Больше не могу.

Я чувствовала, как сильно забилось мое сердце, а Брок все еще был рядом со мной.

— И, — продолжал он, пристально глядя на Брока, — если до этого дойдет, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам. — Он помолчал. — Ради Джоуи и Рекса.

Круто.

Что бы там ни говорили о женщине, которую презирают, когда мужчина...

Брок не проронил ни слова, продолжая смотреть на Дейда, и тут решила вступить я:

— Дейд, это... это очень любезно. Очень благородный шаг. Мальчики, возможно, никогда не поймут, но если поймут, то оценят, и... — я кивнула на Брока, закончив, — мы тоже.

— У тебя есть всего несколько недель, чтобы испечь сердечный торт, Тесс.

— Я не пропущу, принесу целый торт к твоему дому и оставлю на пороге, — предложила я.

— Дорогая, — ответил он, подходя к нам и останавливаясь передо мной, — позвони в дверь в любое время. — Он повернул голову и посмотрел на Брока, прежде чем мягко произнес: — К счастью для тебя, ты давно закончил с ней.

Круто. Это было мило.

Затем он кивнул мне, пробормотав:

— Приятно было познакомиться, Тесс, спасибо за кофе. Я сам найду выход.

Затем он дождался моей улыбки, обошел нас и ушел.

Я повернулась к Броку.

— Если хочешь, я соберу все осколки, которые ты разобьешь и положу на кофейный столик, или, как вариант, принесу тебе бутылку пива, — предложила я.

Он посмотрел на меня. Потом подошел к моему креслу, сел, наклонился вперед, уперся локтями в колени и обе руки положил на затылок.

Я поспешила к нему, присела на корточки рядом, обхватив его за бедра.

— Серьезно, Брок, выпусти это, — прошептала я.

— Пи*дец, — пробормотал он в колени.

— Брок…

— Я чувствовал, что не должен был оставлять их с ней на год. Чертов год, — отрезал он.

— До…

— Она играет в истерику и депрессию с моими сыновьями, — сказал он, все еще обращаясь к своим коленям.

Я крепче сжала его бедро.

— Доро…

— С каждым вздохом.

Я снова сжала его бедро, мои пальцы продолжали сжимать его плоть, а он молчал.

— Черт! — взорвался он, откинувшись на спинку кресла.

Я выпрямилась, подвинула его и забралась к нему на кресло, упершись коленями в сиденье по обе стороны от его бедер, так что я оказалась верхом на нем. Затем я наклонилась вперед, положив руки на высыхающую ткань его спортивной футболки, прижалась лицом к его лицу, чувствуя, как его руки обвиваются вокруг меня.

— Это тоже пройдет, — прошептала я.

— Да, детка, но это должно было пройти вчера или, скажем, два гребаных года назад, — ответил Брок.

— Ладно, не вышло. Ты не можешь повернуть время вспять, дорогой. Просто поговори с ними.

— И что я им скажу, Тесс? Что их мать — жалкая, коварная пи*да, а их отец-мудак, который поставил свою работу выше своих детей, оставив их в таком дерьме? — Сердито спросил Брок.

— Я бы избегала слов на букву «п», — шепотом посоветовала я, скользя руками по его шее и крепко держась за нее. — И еще слова на «м».

Он втянул воздух через нос и посмотрел поверх моего плеча, его пальцы впились мне в бедра.

Затем он перевел взгляд на меня.

— Я хочу, чтобы ты пришла ко мне домой сегодня вечером.

Я покачала головой и сжала его шею.

— Ты должен остаться со своими мальчиками. Марта приходила ранее, я иду с ней и с другими подругами в клуб сегодня вечером.

— Ты не слышишь меня, Тесс, я хочу, чтобы ты сегодня вечером была у меня.

— Брок, им нужно побыть с тобой, со своим отцом, а я буду сбивать их с толку, они и так чувствуют себя, словно их раздирают на части, возможно, даже чувствуют себя виноватыми.

— Детка, ты не будешь исчезать всякий раз, когда они будут у меня дома, особенно когда я получу полную опеку над ними. В конце концов, вся эта хрень с двумя домами, которую мы затеяли, закончится. И мы будем жить вместе, и они будут с нами.

Мои пальцы сжались на его шее от этой новости, новости, которую Брок, казалось, принимал как должное, новости, которая была новостью для меня.

Радостной новостью.

Он продолжал говорить, а я испытывала покалывание в теле из-за полученной радостной новости.

— Они должны изучить и понять ее игру, как и все мы, и они также должны понять, что женщина, которая работает двенадцать часов в сутки, а потом ломает шею, завязывая им подарки, чтобы у них было гребаное хорошее Рождество, которая ярко улыбается, хотя у нее усталые глаза, они не должны стесняться и чувствовать себя разорванными на части или виноватыми за то, что она им нравится.

Ладно, в этом он не ошибался.

— Хорошо, дорогой, но мне нужно встретиться с Мартой. Она пришла и устроила настоящую сцену, что мы с ней не видимся в последнее время. Мне нужно посвятить ей вечер.

Он уставился на меня, и я готова была сказать, что это было не очень хорошо.

Я наклонилась ближе.

— Поговори со своими парнями, поужинай, посиди с ними. А я проведу время со своей подругой, а потом приеду. А завтра я приготовлю что-нибудь потрясающее на завтрак.

— Тэсс…

— Пришло время платить по счетам, Брок, — отрезала я, и его брови сошлись на переносице. — Они попросили меня пройтись с ними по торговому центру. Я отказалась, но пообещала испечь торт, если они найдут для меня ночную сорочку, в которой плохой, горячий парень был бы признателен увидеть меня на День Святого Валентина. Я поклялась не ходить в торговые центры до марта. Но ты, чтобы у тебя был счастливый День Святого Валентина, их должник.

Он смотрел на меня несколько секунд, потом его губы дрогнули, и он покачал головой.

— Моя милая Тесс, — пробормотал он, прежде чем наклонился и коснулся губами моих губ.

Когда он откинулся назад на спинку кресла, я прошептала:

— Мы договорились?

— Ага, — прошептал он в ответ.

Я улыбнулась ему, а затем сказала:

— Тебе нужно в душ.

— Тебе тоже, — ответил он.

— Я уже принимала сегодня душ утром, — напомнила я ему.

— Ну, ты можешь принять еще один, — сказал он мне.

И покалывание вернулось.

— Хорошо, — прошептала я, и он усмехнулся.

Затем он поднялся вместе со мной, поставил меня на ноги на пол, сказав:

— Нам придется по-быстрому, детка, я должен забрать мальчиков.

Мы и раньше быстро управлялись. Но я предпочитала не торопиться.

Но бывали и крайние случаи, когда нужно действовать по-быстрому.

16.

Когда бывшая атакует

Я запрокинула голову назад, Брок сжал мою грудь, крепко сжимая мой сосок своими губами, другой рукой обхватив мою вторую грудь, прижав сосок большим пальцем, я запуталась пальцами в его волосах, жестко двигаясь вверх-вниз на его члене.

Я согласилась, чтобы Дейзи (моя новая лучшая подруга, у нее был лимузин с водителем, и она оказалась милой и веселой) подвезла меня из клуба к дому Броку, я согласилась, чтобы она меня подвезла потому, что была более чем слегка пьяна.

Я напала на моего полусонного сексуального плохого парня, как только вошла в его спальню, и сделала это, потому что, как я уже сказала, была более чем слегка пьяна.

Понятное дело, что он не стал возражать.

Я стала издавать звуки, которые Брок слышал уже много раз, поэтому истолковать неправильно он их не мог, его рот оторвался от моего соска, большой палец перестал кружить вокруг моего второго соска только, чтобы присоединиться к другому вращающемуся пальцу, и он прорычал свой приказ:

— Рот.

Я перестала двигаться и начала скакать на нем, громко всхлипывая, слишком захваченная тем, что происходило у меня между ног, чтобы совершить какое-то другое действие.

— Тесс, рот, — снова прорычал он, я наклонила голову, его рука заскользила вверх по моей спине, шее, его пальцы оказались у меня в волосах, мои всхлипывания превратились во вздохи и стоны, как только ощущения стали ослепительным желанием, он прижался к моему рту и мои губы оказались напротив его, мои вскрики и всхлипывания заполняли его рот, я была уже почти…, и тут раздался стук в дверь.

Мы оба замерли, причем я опустилась вниз на его члене, оказавшись полностью заполненной Броком.

Мы оба повернули головы к двери, услышав голос Джоуи:

— Мама звонит по телефону и говорит, что это срочно.

О.

Мой.

Бог.

— Скажи мне, что этого не может быть, — прошептал Брок очень низким, вибрирующим от ярости голосом.

Я хотела, конечно, сказать ему, что такого не может быть. Очень, очень хотела сказать ему это. Но я не могла ему ничего сказать, потому что это происходило на самом деле… здесь и сейчас.

Я перевела взгляд с Брока на будильник, стоявший на тумбочке, два тридцать четыре утра.

Через наносекунду руки Брока оказались у меня на талии, он быстро, хотя и нежно стащил меня со своего члена, перевернул и я оказалась, лежащей на кровати на подушках.

Он тут же наклонился поцеловал меня в живот, скатился с кровати и набросил на меня одеяло.

Я натянула одеяло до самой шеи и наблюдала, как Брок схватил с пола пижамные штаны, натянул их и направился к двери. Потом я наблюдала, как он взялся за ручку двери, глубоко вздохнул и, полу открыл дверь, образовалась широкая щель, наклонился к ней, как бы выглянув наружу.

А затем я услышала, как Джоуи, которого я не могла видеть за спиной Броком, сказал дрожащим голосом:

— Прости, папа, но мама ужасно напугана.

Я почувствовала, как у меня сжались губы, как только увидела Джоуи в освещении коридора, который включил Брок, потянувшись к телефону своего сына.

Потом я обратила внимание, как он поднес мобильник к уху, мои брови сошлись на переносице.

С каких это пор у Джоуи есть сотовый? Ради бога, парню всего двенадцать.

— Оливия? — Я услышала вопрос Брока, сунув руку под подушку, чтобы нашарить ночную рубашку. — Кто-то проник в дом? — Спросил Брок, пока я пыталась натянуть на себя ночную рубашку под одеялом.

— Где Дейд? — Брок помолчал. — Ты вызвала полицию? — Выслушал ответ. — Да, я — коп, Оливия, но я не работаю двадцать четыре часа семь дней в неделю. Вызови полицию. — Он опять помолчал, пока я натягивала ночную рубашку, потом свесилась с кровати, чтобы поднять с пола свои трусики. — Ты не собираешься вызывать полицию, так вызову ее я, Оливия, расчетное время прибытия полиции намного короче моего. Оставайся на месте, я позвоню диспетчеру.

У меня не осталось времени натянуть трусики под одеялом, поскольку я услышала, как Брок закрыл крышку мобильного телефона, сказав:

— Подожди здесь, приятель, я скоро вернусь.

Я натянула трусики, наблюдая, как Брок в потемках рыская, с каменным лицом, крадется к тумбочке. Он включил свет, схватил свой телефон с тумбочки, я скатилась с кровати.

И направилась к двери.

Подойдя к двери, я открыла ее и увидела в коридоре бледного, испуганного Джоуи.

Плохая новость заключалась в том, что Джоуи выглядел действительно сильно напуганным. Хорошая новость заключалась в том, что Джоуи не выглядел травмированным в психологическом плане, слыша, как его отец занимается сексом со своей девушкой.

Я тут же положила руку ему на шею и прошептала:

— Все будет хорошо, детка, заходи, — и ввела его внутрь, пока Брок говорил по телефону.

— Да, это детектив Лукас, отдел убийств. Только что позвонила моя бывшая жена, обеспокоенная тем, что в ее дом кто-то забрался. Вы можете послать наряд...?

Он назвал адрес, я подвела Джоуи к кровати и усадила его на край, а сама села рядом с ним и обняла его за талию.

Его глаза были прикованы к отцу.

— Спасибо, — произнес Брок. — Вы не могли бы перезвонить мне и сообщить о состоянии дел? — Он кивнул. — Благодарю.

Потом захлопнул крышку телефона, снова открыл, нажал на кнопки и поднес к уху.

— Я только что позвонил диспетчеру, скоро прибудет наряд полиции. Держись там, они будут через пять минут.

Он не стал дожидаться ответа, сбросил вызов и закрыл телефон.

И перевел взгляд на сына.

— Все будет хорошо, Джоуи. Наряд скоро прибудет.

Джоуи кивнул.

— Твой брат спит? — Спросил Брок.

Джоуи пожал плечами.

— Предполагаю, что да.

— Ну, если он спит, не буди его, тихо спустись вниз, найди его телефон и принеси мне, хорошо?

Джоуи снова кивнул, спрыгнул с кровати и убежал вниз.

Как только он ушел, комната наполнилась, словно шершавой наждачной бумагой от крайне разозлившегося Брока.

— Мобильные телефоны? — Осторожно спросила я.

— Во время нашего разговора я узнал, что Оливия вчера купила им обоим сотовые телефоны, сказала, что это подарок на новый год. Это была подготовка к ночной атаке «Стелс».

Я закусила губу и кивнула.

Затем, все еще осторожно, спросила:

— Гм... а почему она не вызвала полицию?

— Сказала, если это не нежданный гость, то она не хочет выглядеть идиоткой и тратить время полиции на всякие пустяки.

Хм. Похоже, она была не против тратить время Брока на те же самые пустяки. Поэтому решила разбудить его. И Джоуи, если уж на то пошло.

— Она, на самом деле, думала, что ты посреди ночи сорвешься с постели и поедешь к ней домой, чтобы проверить, кто вломился в ее дом?

Он посмотрел на меня. Этот взгляд точно мне сообщил, каким образом Оливия превратила жизнь Брока во время их развода в полный ад, но тогда она не была замужем за Дейдом.

Я решила перестать задавать вопросы.

Брок открыл новый телефон Джоуи, нажал на какие-то кнопки, я решила, что они выключали звук, закрыл его, открыл ящик прикроватной тумбочки и с грохотом бросил его внутрь, затем задвинул ящик с такой силой, что лампа на тумбочке закачалась.

О боже.

— Дорогой, — прошептала я.

— Я держу свои эмоции под контролем, детка, — пророкотал он, и я замолчала, потому что он действительно старался удержать свой гнев под контролем.

Вернулся Джоуи, и в тот момент, когда он вошел в комнату, атмосфера в спальне изменилась, стала не такой шершавой наждачной бумагой. Хотя искры и вспышки электричества все еще наполняли атмосферу вокруг. Он отдал отцу телефон брата, Брок повторил всю процедуру выключения, но в этот раз лампа не качалась на ночной тумбочке, Джоуи не отрывал глаз от отца.

Затем он поднял на него глаза.

— Папа…

— Поверь мне на слово, Джоуи, — оборвал его Брок. — А?

Я не поняла как, но Джоуи видно поверил, потому что кивнул. Он переступал с ноги на ногу, а его глаза буквально приклеились к телефону в руке отца.

В этот момент мне пришло в голову, что надо бы было расспросить моего полусонного плохого парня о важном разговоре с его сыновьями, а не прыгать от радости на нем.

Увы, я этого не сделала.

Секунды казались долгими и тянулись в тишине медленно, поэтому я решила нарушить молчание:

— Джоуи, милый, хочешь, я сделаю тебе горячий какао?

Джоуи оторвал взгляд от телефона в руке отца и перевел взгляд на меня.

— Нет, спасибо, Тесс, — пробормотал он.

— Может ты сядешь рядом? — Спросила я.

— Я... — он заколебавшись посмотрел на отца, потом подошел ко мне и сел, но не близко, как первый раз. Я глубоко вздохнула, подняла глаза на Брока, чей взгляд был устремлен на сына, челюсть так сильно была у него сжата, что на щеке дергался мускул.

А потом он начал расхаживать по комнате.

Я встала, отправилась в ванную и достала линзы, которые слишком долго пролежали в растворе. Затем вышла из ванной, схватила фланелевую рубашку Брока и натянула, чтобы прикрыть ночную сорочку, решив при этом, что мне придется скорее всего нарушить свою клятву не ходить по торговым центрам, либо оторваться за компьютером и купить халат и оставлять его у Брока, так как единственный халат, который у меня был дома, был мягким, теплым, пушистым, у меня он появился еще до Дэмиана, и поэтому был ужасно потрепанным, стареньким.

Мне нужен был халат для дома Брока.

Затем я бросилась вниз, вытащила очки из сумочки, напялила их себе на нос, побежала наверх и села на кровать поближе к Джоуи, нежели он присел рядом со мной, тихо вздохнула, когда он не отодвинулся от меня.

И мы стали ждать целых десять лет (небольшое преувеличение), пока Брок расхаживал по комнате, точнее, крался по комнате, и его раздражение заполняло всю атмосферу в спальне.

Мы оба с Джоуи подскочили, как только сотовый в руке Брока зазвонил.

Он тут же принял вызов и поднес телефон к уху.

— Детектив Лукас, — ответил он. — Ага. — Затем после паузы следующее: — Ага. — Затем он слушал больше по времени потом пугающе произнес: — Это не дерьмо, а моя жизнь. — Последовала еще одна пауза. — Ага, все выдумала, я понял, этого больше не повторится. — И, наконец добавил: — Да, спасибо, — закончил разговор, закрыв крышку телефона.

И повернулся к Джоуи.

— Никаких следов и признаков проникновения, приятель. Твоя мать в полном порядке, офицер сказал, что дверь открыл сам Дейд. И Дейд сообщил, что его система сигнализации широкого спектра действия, она включает охрану внутри и снаружи дома, и сегодня она была включена. И любой, кто попадает в двух футах по периметру от входной двери, пытаясь проникнуть в дом, включая окна, будет тут же обнаружен, так как прозвучит сигнал тревоги внутри дома, который поступит сразу же в компанию, обслуживающую эту систему сигнализации, и, если злоумышленники попытаются открыть дверь или окно, то сигнал тут же поступит в полицейский участок. Ты знал об этом?

Джоуи медленно запрокинул голову, чтобы взглянуть на отца, и качнул головой, его губы дрожали.

Боже, Господи, я, мать твою, ненавидела Оливию Мак-Манус, которая в скором времени станет кем-то там черт ее знает кем.

— Сигнализация не сработала, значит никто не пытался влезть в дом, — произнес Брок.

Джоуи кивнул, его губы продолжали дрожать.

Брок выдержал взгляд сына. Потом втянул воздух носом и громко выдохнул.

Затем он протянул руку и мягко сказал:

— Пойдем, приятель, я провожу тебя в твою комнату.

Джоуи снова кивнул, поднялся, пробормотав:

— Спокойной ночи, Тесс, извини, — и не глядя на меня, буквально выбежал из комнаты.

Брок последовал за ним, тоже не глядя на меня.

Я забралась в кровать, поправила подушки у себя за спиной, облокотилась на них, положила ногу на ногу и натянула одеяло по пояс. Потом я заметила, что мой счастливый девичий драйв от прошедшей вечеринки давно прошел, другой драйв, счастливый и веселящийся с Броком, тоже.

Да, в этот момент я чертовски ненавидела Оливию Мак-Манус, которая в скором времени пойдет нах*й.

Брок вернулся через некоторое время, я выпрямила спину у изголовья кровати, раздумывая о разных местах отдыха, которые сами собой возникали у меня в голове, пока я анализировала возможности побега, куда бы мы могли направиться вместе с Броком, Джоуи и Рексом, пока я наблюдала, как Брок закрывал дверь в нашу спальню.. Затем я наблюдала, как он вошел в комнату, остановился, перевернул телефон, который все еще держал в руке и нажал несколько кнопок.

Потом он поднес его к уху и подождал, я прикусила губу и собралась с духом.

Это была хорошая идея.

Оливия, очевидно, сняла трубку, потому что послышалось низкое рычание Брока:

— Даже для тебя это ниже плинтуса. К твоему сведению на будущее, с телефонами покончено. Они могут иметь их при себе в течение дня, но как только они пересекают порог моего дома, я их отключаю и конфискую их. Ты не войдешь в этот дом. Никогда.

Нет ни единого нах*й шанса, что ты можешь сюда заявиться. И предупреждаю, Оливия, ты можешь поцеловать своих сыновей на прощание, а это значит, что ты можешь поцеловать любую поддержку, которую, как ты думала, сможешь получить от меня. Ты не получишь ни парней и ни цента. Ты только что объявила войну, и запомни, женщина, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы победить. Тебе... полный п*здец.

Потом он закрыл телефон, но остался стоять, уставившись на него, и я поняла, почему он продолжал так стоять, потому что ему очень хотелось бросить его об стену, но он боролся с этим своим желанием.

— Малыш, — тихо позвала я, и он поднял голову.

— Я только что закончил объяснять двенадцатилетнему парню, что его мать, прожив в доме Дейда больше двух лет, точно должна знать, что у них имеется первоклассная система сигнализации. И я сказал ему, что если она еще раз начнет волноваться по поводу несанкционированного проникновения в их дом, то должна позвонить 911, как делают все нормальные люди — звонят 911, у них в доме даже есть собаки, обученные набирать девять, бл*дь, один, бл*дь, один.

О боже.

Брок продолжал:

— Потом я сказал ему, что если она настолько испугалась, то должна была отправиться к мужу. И если он не смог бы ее успокоить, и она все продолжала бы оставаться напуганной и забыла бы позвонить 911, то должна была только в том случае непосредственно позвонить мне.

И чего она совсем не должна была делать ни при каких обстоятельствах, так это звонить двенадцатилетнему сыну посреди ночи и пугать его до усрачки. А потом мне пришлось объяснять Джоуи, почему она позвонила именно ему, чтобы он испугался до усрачки, тем самым нажав на его болевые точки. И мой ребенок заплакал.

Да, я однозначно, полностью и окончательно ненавидела ее.

— Дорогой, иди сюда, — прошептала я.

Он смотрел мне в глаза, и я в отчаянии обнаружила, как в его глазах происходила борьба, он опустил голову, взглянув на свои ноги, поднял руку и обхватил себя за шею.

Хорошо, я ошиблась.

Ранее его бывшая жена мне очень не нравилась.

Теперь, я мать твою, всею душою ненавидела ее.

— Брок, детка, иди сюда, — позвала я, он опустил руку и поднял на меня голову.

— Я не хотел такого для своих детей, — прошептал он, и у меня сжалось горло.

— Иди сюда, — хрипло повторила я.

— Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы защитить их от такого дерьма, — продолжал он. — Я не должен был работать под прикрытием, я лишил их своего общения на целый гребаный год.

Я сдалась, откинула одеяло, спрыгнула с кровати и подошла к нему. Прижалась и обняла.

Запрокинув голову назад, как только он обхватил меня своими руками за талию, и мои глаза встретились с его, тихо прошептала:

— Она такая, какая есть. И поскольку она есть такая, если бы ты не стал бы работать под прикрытием, твои дети, в конце концов, все равно бы поняли, кто она есть на самом деле, потому что она такая, какая есть. Ты не должен нести ответственности за ее действия. Ты выполнял свою работу, которая очень важна, и которая требовала пойти на определенные жертвы.

Есть много видов деятельности, которые мужчины и женщины принимают на себя, требующие от них определенных жертв. Взять хотя бы солдат. И тайных агентов под прикрытием или другие виды деятельности.

— Да, Тесс, но…

Я прервала его.

— Ты должен быть тем, кто ты есть на самом деле. Если ты занимался чем-то важным и верил в то, что ты делал этот год важное и нужное, несмотря на то, что тебе пришлось пожертвовать своим детьми. Ты обязан был поступить именно так, как и поступил, потому что именно своим примером ты учил их поступать и делать также.

— Тэсс…

И в этот раз я опять перебила его, сжав в своих объятиях.

— Да, она так себя ведет. Как ты думаешь, даже живя в страхе перед ее реакцией, перед ее вспышками гнева, они не поймут этого в конце концов? — Спросила я, но не стала дожидаться ответа, а только покачала головой, снова сжав его в своих руках. — Никогда такого не будет, Брок. Это твои сыновья, и они далеко не глупы.

Он оторвал от меня свою руку, обхватив меня за шею, прошептав:

— Детка.

— Твой долг научить их быть хорошими людьми. Ты научился, потому что у тебя хорошая мать и несмотря на то, что с отцом было не все гладко. У них все наоборот. Ты обязан научить их в любом случае, но в данной ситуации ты все, что у них есть. И от этого никуда не деться, и не важно, с чем они сталкиваются в своей жизни, тебе все равно придется их научить многому. Быть хорошим человеком — значит стать сильными, делать то, во что веришь, защищать себя и тех, кого любишь, защищать их от неправильных вещей, что ты и делаешь. Подумай о том, что происходило в твоей жизни, пока ты рос. Я уверена, что Ферн хотела всеми силами защитить тебя тогда, но не могла, поскольку это была твоя жизнь. Ты не можешь всю жизнь защищать их от всего, потому что неприятности могут появляться в их жизни. Что ты точно можешь сделать, это помочь им осознать и понять, что происходит вокруг них и научить их справляться со всяким дерьмом. Очень хреново, что тебе пришлось объяснять своему сыну про его мать, которая специально ночью напугала его, чтобы любыми средствами заполучить тебя, но ты был прав в данной ситуации.

Его пальцы впились мне в шею, в глазах вспыхнул огонь.

Затем его хватка у меня на шеи ослабла, голова опустилась, и он смог прикоснуться своими губами к моим.

Когда он отстранился, я мягко произнесла:

— Нам нужно поговорить о твоем прошедшем разговоре с сыновьями.

— Он был менее болезненным, чем произошедшее только что дерьмо.

Это были плохие новости.

Я облизала губы, затем сжала их вместе.

Нежно я подтолкнула его к кровати и прошептала:

— Ладно, пошли в кровать, расскажи мне все попорядку.

Брок минуту молча изучал выражение моего лица, затем его пальцы соскользнули с моей шеи, зарылись в волосы, потом они опустились ниже, пройдясь по спине.

Мы легли в кровать, и он стал рассказывать.

Потом он выключил свет, обнял меня, я держала его в своих объятиях до тех пор, пока он не заснул.

Только тогда я позволила своим молчаливым слезам разочарования и бессилия пролиться на подушку.

Но, к счастью, их было немного.

А потом я прижалась к своему мужчине и заснула.

17.

Наггетс победили

— Они выглядят чертовски здорово! — Воскликнула я, не солгал.

Келли сидела за столом из нержавеющей стали в задней части моей пекарни (где происходило настоящее волшебство) и украшала шоколадные кексы огромными завитками шоколадно-кофейной глазури. Она уже украсила целый поднос кексов, которые были слегка присыпаны какао-порошком и апельсиновым сахаром с шоколадной крошкой.

Они выглядели потрясающе.

Она перевела взгляд с кондитерского мешка на меня.

Затем кончик языка, который она высовывала в уголке рта, исчез, она спросила:

— Ты так думаешь?

Я посмотрела на кексы, потом снова на нее.

— Э-э... да.

Она улыбнулась мне.

Выдался напряженный день, и когда она пришла из школы ко мне в пекарню, мои запасы намного поубавились, поэтому я усадила ее украшать кексы с собой, наблюдая за толпой после работы, которая только прибывала, чтобы купить сладости домой. Я только что вернулась, наполнив банки печеньем (сдобное тесто на арахисовом масле, буквально пальчики оближешь, с рисунком сверху от перекрещивающихся вилок и овсяной муки с сушеной клюквой и белым шоколадом).

Я впервые выпустила Келли на свободу без присмотра и помощи. И, судя по всему, она отлично справилась.

Я подошла к ней, обняла и поцеловала в висок, потом отпустила и мягко произнесла:

— Дорогая, да у тебя талант!

— Значит, они заслуживают называться «Тортами Тесс»? — спросила она.

— Однозначно, — ответила я.

— Круто, — прошептала она, и ее глаза заблестели.

Я улыбнулась ей. Потом стащила у нее один кекс с подноса.

Затем отправилась на выход, отодвинув с кекса вниз коричневую бумагу, сказала:

— Когда закончишь, выстави их на продажу, выпусти в мир.

— Ладно, Тесс, и передай привет дяде Слиму, — крикнула она мне вслед.

— Передай ему сама. — Я остановилась у двери кабинета, повернулась и взглянула на нее. — Теперь он обвиняет меня в том, что ты редко к нему заглядываешь.

— Ну, скажи ему на это, что он не платит мне, чтобы я заглядывала к нему, и у него дома нет огромных мисок с домашней глазурью, — ответила она.

Это была правда.

Я ухмыльнулась ей и исчезла в своем крошечном кабинете, откусив кусочек такого же вкусного кекса, каким он был на вид.

Однозначно «Торты Тесс».

Как только я преодолела оргазм от шоколадного кекса, взбитой шоколадно-кофейной глазури с привкусом апельсина, вошла в свой крошечный кабинет.

Моя жизнь была в беспорядке из-за внешних факторов. У меня в доме всегда был порядок. И это означало, что в доме Брока тоже всегда должен был быть порядок.

Я должна была признать один недостаток, наличие в моей жизни Брока означало, наличие двух домов, где мне приходилось поддерживать порядок. Брок не следил за порядком, не убирался. На самом деле, Броку не нравилось, когда я убиралась. Брок сообщил, когда я спросила, как ему удавалось ранее содержать свой дом в чистоте, в основном, не живя в нем, он ответил, что поэтому он и был в чистоте, потому он почти там не бывал и не видел, как скапливается пыль. Когда приходила мама, все как-то само собой убиралось, и я поняла, что именно она заботилась о сорокапятилетнем мужчине, который совсем не возражал, по той простой причине, что ему было наплевать был ли его дом в чистоте или нет, и его совсем не заботило приходила ли мама убираться или нет. Но он был против, чтобы я убиралась у него, поскольку был уверен, что у нас есть дела поважнее, когда мы находились вместе, например, ели, смотрели спортивный канал по телевизору, обнимались и много занимались сексом. У нас был разговор на эту тему, нет, мы не ссорились, просто поговорили. Несколько раз. Как ни странно, я победила. Тогда я задумалась, почему я вдруг решила с ним спорить за возможность убираться у него в доме. В любой уборке нет ничего веселого, сплошная рутина. Но мне необходимо было убираться, потому что я не привыкла жить в грязном, не убранном помещении, а надо сказать, что я именно жила у Брока, поэтому приходилось жить на два дома и оба нужно было убирать.

Но единственное место в моей жизни, которое совершенно было не убранным, являлся мой кабинет. Все вышло из-под контроля, когда я полностью погрузилась в бизнес пекарни, и у меня так и не дошли руки, чтобы привести его в порядок. Теперь в моем кабинете был организованный беспорядок. Хотя все выглядело так, будто по нему прошелся тайфун, но я точно знала, где что у меня находится и лежит.

И у меня существовало несколько правил для сотрудников — отменное соблюдение чистоты, улыбающиеся лица, не бояться проявлять индивидуальность, потому что индивидуальность являлась отличительной чертой «Торты Тесс», и никогда не пребывать в плохом настроении.

И, наконец, под угрозой смерти никогда ничего не трогать у меня в кабинете (и не уговаривать взять бесплатно домой любой оставшийся торт клиента).

Я схватила сумочку и в ту же минуту услышала, как внутри зазвонил мой мобильный. Я вытащила его из бокового кармана, посмотрела на экран и увидела надпись: «Звонит Слим».

Я коснулась экрана и приложила телефон к уху.

— Привет, дорогой.

— Привет, милая, планы изменились.

Был понедельник, после того как Оливия среди ночи позвонила в субботу (точнее, рано утром уже в воскресенье). Мальчики вернулись к Оливии с адвокатом Брока, и Гектор первым делом сообщил сегодня утром, что планы не только изменились, а ускорились. В воскресенье мне пришлось на несколько часов заглянуть в пекарню, чтобы Брок мог побыть наедине со своими сыновьями. Но я вернулась к нему вчера вечером домой, и мы почти отключились, потому что он спал всего около четырех часов, а я два.

Сегодня мы должны были встретиться у меня дома, поэтому я собиралась уехать пораньше, чтобы вернуться домой и приготовить ужин.

— Как изменились планы?

— У меня дома, не у тебя. Будет игра, — сообщил он мне.

— Какая игра? — Спросила я.

— Наггетс, — ответил он.

Хм. Интересно. Наггетс могли выиграть звание чемпионов.

— И что? — Спросила я.

— Мой телевизор лучше твоего, — заявил он.

— Твой телевизор лучше моего?

— Детка, твой телевизор должен был выйти на пенсию лет шесть назад.

— Ему всего три года.

— Хорошо, тогда твой телевизор должен был уйти в отставку около двух с половиной лет назад.

Я моргнула, глядя на свой стол.

Потом спросила:

— Ты меняешь каждый год свой телевизор?

И снова уставилась на свой стол.

— Твоему грузовику было двадцать лет, а ты каждый год меняешь телевизор?

— Э-э... да, — ответил он, — э-э... ага.

Этот разговор напоминал мне обсуждение бутылки молока, по крайней мере, я его так ощущала.

Поэтому мое решение о продолжении данной дискуссии могло быть... каким угодно.

Итак, пошли дальше.

— Я давно не заполняла твой холодильник, — напомнила я ему.

Еще одно: два дома при одной женщине означают, что эта женщина не только убирает два дома, но и запасает продукты в два холодильника. Брок, как я узнала, не отличался привычкой соблюдать порядок и быть аккуратным. Брок, как я также поняла, жил своей жизнью с тех самых пор, как развелся с Оливией (которая, как он сообщил мне, далеко не была шеф-поваром и даже близко не имела отношения к готовке), предпочитая пиццу, китайскую еду, фаст-фуд или мексиканскую навынос.

Принимая во внимание все это, для меня было маленьким чудом, что Брок сохранил подобное тело, несмотря на такое питание, бег и тренировки.

— Мы закажем пиццу, — решил он.

Это я могла сделать.

— Круто, — согласилась я.

— Я занят, буду через полчаса, может, через час, — пояснил он. — Я пришлю тебе смс-ку по дороге домой, и ты сможешь заказать пиццу.

— Значит, кто-то умер? — Спросила я.

— Да, милая, часть работы в отделе убийств заключается в том, что кто-то умирает.

Я повернулась и посмотрела на свою пекарню, пахнущую выпечкой.

Когда в пекарне звонил телефон, это обычно означало, что кто-то хотел заказать торт ко дню рождения. Когда у Брока в участке звонил телефон, это обычно означало, что кому-то надрали задницу.

Моя работа была точно намного лучше его.

Поэтому я не возражала (слишком сильно) убираться в двух домах и наполнять два холодильника.

— Ладно, детка, пришли смс-ку, и я закажу пиццу, — тихо сказала я.

После секундной паузы услышала:

— Моя сладкая Тесс, — и он повесил трубку.

Некоторое время я ощущала покалывание от слов Брока, называющего меня своей «сладкой Тесс», такое легкое, едва заметное. Затем запихнула остатки кекса в рот и еще позволила себе немного времени насладиться этим покалыванием.

Потом засунула телефон в сумочку, надела пальто и вышла.

Я вышла в общий зал своей пекарни, и, как всегда, я надеялась, что так будет всегда, вид общего зала тоже вызывал у меня покалывание.

Три стены были бледно-голубого цвета, одна из них с огромным трафаретным рисунком в лавандовых тонах гибискуса с колибри, а задняя стена позади витрины была окрашена в лавандовый цвет с вывеской «Торты Тесс», выполненной цветочным бледно-голубым шрифтом, в окружении гибискусов и колибри. Вывеска была расположена всего в нескольких дюймах от того места, где стена соединялась с потолком, так что люди отчетливо могли ее увидеть в широкие окна с улицы.

Я все еще понятия не имела, как пришла ко мне эта идея, за исключением цветов, моих любимых. Цветы и птицы не кричали! Но краски были теплыми и красивыми, цветы и птицы — нежными и яркими. Я заплатила дорого за внешний интерьер и вывеску. С моими постоянными изменениями и навязчивой идеей сделать все как нужно, я довела художника до безумия, пока он создавал мой логотип (вывеску), но это того стоило.

На самом деле, я заплатила за все, что имело отношение к моей пекарне.

После обильного потребления вина вместе с Мартой, пока я планировала свою жизнь без Дэмиана, мы обе решили, что, если я собираюсь рискнуть, то могу рискнуть и с интерьером, и с вывеской, короче со всем. Поэтому, когда я запустила свой бизнес «Торты Тесс», я не стала валять дурака. А спланировала все до мельчайших деталей, нанимала сотрудников тщательно, потому что мои правила подразумевали не только вовремя приходить на работу и обладать умением нажимать на кнопки на кассовом аппарате, я запускала всю свою стратегию и концепцию. Красивые торты, которые на вкус, действительно, были чертовски хороши, купленные у дружелюбного персонала без скучающего, пустого взгляда, а представляющего из себя индивидуальность в моей пекарне, куда клиенты хотели бы вернуться, либо задержаться на некоторое время.

Полы были деревянными, как и остов старомодной витрины, заполненной красивыми тортами, кексами и восхитительно выглядящим печеньем, заставленные сверху несоответствующими, но очень крутыми подставками для тортов и стеклянными банками с печеньем. По обе стороны витрины находились потертые деревянные прилавки, на которых также стояли банки с печеньем и подставки с тортами, а на стене позади витрины были полки с еще большим количеством сладостей. По обе стороны от полок на стенах висели две большие доски, на которых лавандовым и синим мелом было красивым почерком написана выпечка, продающаяся сегодня, а по углам гибискусы и колибри.

У входа находились столы, за которые можно было присесть и попробовать купленную выпечку, тоже деревянные, с совершенно не несоответствующими стульями, но единственный плюс этих стульев был в том, что у них было широкое сиденье, прочное и удобное. На каждом столике стояло крошечное стальное ведерко с пышными цветами, а на одном из прилавков было ведерко побольше, полное цветов. Их меняла дважды в неделю местный флорист, которая делала мне убийственную скидку, потому что я разместила ее рекламу, что это ее цветы.

Я подавала кофе, чай и различное ароматизированное молоко, но никаких машин эспрессо у меня не было, потому что моя пекарня была пекарней, а не кафетерием, и я хотела, чтобы гул от кофе машины не взрывал воздух каждые пять секунд, тем более не портил мне вид, испорченной машиной эспрессо, словно слон в посудной лавке. Я также не хотела, чтобы мои молодые сотрудники потели над латте, а хотела, чтобы они занимались продажей тортов и кексов.

Поскольку Брок сейчас имел дело с мертвым человеком, по моему мнению, ему необходимо было подзаправиться сладким, чтобы устранить любые остаточные психические явления, поэтому я направилась к стопкам плоских упакованных коробок (сложенных попеременно синие с лавандовыми, все с логотипом «Торты Тесс» сверху). Я взяла шесть кексов, сложила их в коробку, выбрала еще несколько лакомств для Брока, затем закрыла коробку и перевязала лентой (опять же, имелись ленты двух цветов — синяя для лавандовой коробки, а лавандовая — для синих коробок).

Я взяла коробку за ленточку, попрощалась с сотрудниками и вышла на улицу, после теплого помещения пекарни арктический взрыв холода был физическим ударом для моего тела.

У нас была суровая зима, холодная, со снегопадом. Было начало шестого, уже совсем стемнело, воздух был слишком прохладным. Поскольку я не любила ездить по снегу, поэтому каждое утро проверяла погоду с какой-то одержимостью, которая казалась мне немного пугающей (однако, я никогда так не думала об этом, а стала думать именно так, только после того, когда Брок сказал мне, что он думает, будто я одержима погодой, но, к счастью, он сообщил мне об этом, посмеиваясь), и сегодня передали, что вероятность снегопада сорок процентов. Учитывая, что мой снегометр наконец настроился на снег, я подумала, что в воздухе было все сто процентов возможности снегопада.

Я села в машину, положила коробку и сумочку на сиденье, включила зажигание, затем достала мобильник, чтобы позвонить Марте, узнать, дома ли она, чтобы я могла к ней зайти и выпить бокал вина перед тем, как отправиться к Броку, но телефон зазвонил, как только я поднесла палец к номеру Марты.

На экране появилась надпись: «Звонит Коб».

У меня брови сошлись на переносице.

Мы давно с Кобом обменялись телефонами, но он мне не звонил. Я, конечно, видела его время от времени, учитывая, что только что закончились рождественские и новогодние праздники, и он заглядывал к своим мальчикам, чтобы вручить им подарки.

И когда я виделась с ним, то заметила вполне очевидную вещи — выглядел он не очень хорошо.

Его лечение началось всерьез, он худел с пугающей скоростью, глаза вваливались, кожа стала желтоватого оттенка. Он не жаловался, вел себя как обычно, но заметить физические изменения, как результат химиотерапии, было просто невозможно.

Мое сердце пропустило удар, я взяла трубку и приложила к уху.

— Привет, Коб…

— Милая, — ответил он, и его голос звучал в пять раз хуже, чем последний раз, когда мы виделись с ним, так что мое сердце пропустило еще один удар.

— Ты в порядке? — Спросила я.

— Я... — Он замолчал.

— Коб? — Окликнула я. — Ты там? — Спросила, потому что он продолжал молчать в телефонную трубку.

— Милая, со мной произошел кое-какой инцидент. Джилл подкинула меня домой, и она с Лори... итак слишком многое для меня делают, поэтому я не могу…

Вот черт.

Я тут же прервала его:

— Где ты живешь?

— Я бы не стал тебя беспокоить, просто...

— Коб, назови свой адрес.

Он ничего не ответил, я открыла рот, чтобы повторить свой вопрос.

— Вот дерьмо, — прошептал он. — Меня это бесит, Тесс. Гребанные послед…

— Коб, — тихо вмешалась я, — дорогой, где ты живешь?

Выждав паузу, он продиктовал мне свой адрес, и я поняла, куда нужно ехать.

— Буду через пятнадцать минут, — пообещала я.

— Спасибо, милая, — прошептал он.

— Держись там, — ответила я, отключаясь, бросая телефон в сумочку, и направляясь к Кобу.

Коб жил в историческом районе булочников и пекарей (Baker Historical District – Бейкер Хисторикал Дистрикт, — прим. пер.), недалеко от дома, где жил Брок. Бейкер дистрикт был отличным «районом для смешанных домов», таких же смешанных людей, но большинство, живущих в этом районе, заботились о своих домах.

Домик Коба был крошечным, с забором из железной сетки, изобилием высоких деревьев, росших около дома, которые летом, однозначно, полностью не пропускали дневной свет, видно, он не тратил много времени, чтобы соответствовать Джонсонам, даже когда не лечился от рака.

Я постучала в дверь и вошла внутрь, услышав его слабый ответ:

— Открыто.

И когда я вошла, мне тут же ударил в нос отвратительный запах рвоты.

Боже.

Коб находился на диване с включенным телевизором. Я тут же заметила, насколько он похудел, глаза еще больше ввалились, а кожа обвисла на лице. Несмотря на то, что он лежал, я заметила, что он был одет, а рядом на полу стояло ведро с блевотиной.

Его глаза встретились с моими.

— Я не могу... не могу... — он покачал головой. — У меня не хватает сил все это убрать, милая..,, — закончил он шепотом.

— Конечно, — прошептала я в ответ, закрывая дверь, проходя к нему вперед, бросив сумку на кресло. Старая мебель из бывшей квартиры Брока выглядела здесь так, будто она была выставлена из журнала по интерьеру, настолько все было убогим. — Я все уберу, не волнуйся, — тихо произнесла я, снимая пальто и бросая его на тот же стул, что и сумочку.

— И еще... — он сжал губы, — я не успел добраться до ванной, когда лежал в своей спальни.

Отлично. И так блевотины было много.

Я кивнула, стараясь скрыть отвращение к предстоящей работе, а также отвращение от запаха в доме, улыбнулась.

— Ладно, дорогой.

И принялась за работу, сначала я убрала все рядом с ним, с диваном, на котором он лежал перед телевизором, затем порылась на кухне в поисках большой миски, которую собиралась поставить рядом с ним, на случай, если снова его будет тошнить. Затем я принялась за блевотину на ковре в его спальне. Потом после уборки, я все равно чувствовала запах.

Мне необходимо было что-то предпринять. От запаха меня начинало тошнить, хотя я не проходила химиотерапию.

Я вернулась в гостиную, сказав:

— Итак, я закончила убираться, поэтому хочу сходить в магазин, купить кое-что, способное заглушить этот запахом. Тебе что-нибудь нужно?

Он оттрицательно покачал головой.

— Лори и Джилл всегда загружают хорошо холодильник.

Я кивнула, ответив:

— Я посмотрю, что там имеется. Знаю, что сейчас ты откажешься, но, если тебя больше не будет тошнить, когда я вернусь, то сделаю ужин.

— Спасибо, милая, — тихо произнес он.

Секунду я изучала выражение его лица, потом мягко спросила:

— Коб, тебе ничего не дают, чтобы тебя так не тошнило?

Выражение его лица стало насупленным и упрямым, но он был слишком слаб, чтобы сохранить это выражение на какое-то время.

— Они дают уйму чертовых таблеток.

— Могу себе представить, но тебе нужно набираться сил, — посоветовала я.

— Зачем? — спросил он, не сводя с меня глаз.

— Чтобы бороться, — снова с нежностью произнесла я.

Он смотрел мне в глаза, потом перевел взгляд на телевизор.

Черт.

Я ничего не сказала, отправилась на кухню, чтобы проверить запасы холодильника, там же нашла бумагу, составила список и вышла в гостиную, задержавшись, чтобы поцеловать Коба в щеку.

Хорошие новости заключались в том, что снегопад так и не начался, поэтому я почувствовала себя немного лучше, пока добиралась до «Альбертсона» на Аламеду.

Плохая новость заключалась в том, что я настолько была поглощена уборкой в доме Коба, что стоя в очереди к кассе, когда зазвонил мой телефон, вытащив его, я увидела светящуюся надпись: «Звонит Слим», я вспомнила, что совсем забыла ему позвонить.

Вот черт.

Я приняла звонок и поднесла к уху телефон, произнеся:

— Привет, дорогой…

— Где ты? — тут же спросил Брок.

— Я…

— Я стою в своей гостиной, тебя здесь нет, и ты не ответила на мою смс-ку.

Убирая блевотину в гостиной и спальне Коба, должно быть я пропустила его смс-ку.

Сплошное дерьмо.

— Я…

Он снова прервал меня:

— Ты также не позвонила мне.

— Брок, дай мне секунду, — тихо произнесла я, подталкивая тележку к конвейеру на кассе и начиная выгружать товар.

— Говори, — приказал Брок.

— Я нахожусь в «Альбертсоне» на Аламеде, — сказала я ему, поскольку я больше ничего не сказала, Брок произнес:

— Детка, мы едим пиццу, помнишь? — спросил он, но не дав мне возможности ответить, задал следующий вопрос: — Какого хрена ты делаешь в «Альбертсоне» на Аламеде?

Это был хороший вопрос, учитывая тот факт, что для его дома и для своего я, как правило, совершала покупки либо в «Вейд Эут», либо в «Кинг Суперс», оба находились на бульваре КоЛаурадо.

Продолжая разгружать тележку, я ответила:

— Я здесь, потому что позвонил твой отец. У него сегодня была химиотерапия, ему плохо, он не смог дойди до ванной, и ему нужна была помощь. Джилл и Лаура возят его на лечение и привозят обратно, помогают ему в доме. Джилл высадила его после химиотерапии, и он не захотел к ней обращаться с этой просьбой. Я сказала ему еще давно, что, если ему потребуется помощь, он может позвонить мне, поэтому он мне и позвонил.

На том конце трубку установилась тишина.

Я выгрузила все из тележки, передвинулась вперед сама вместе с тележкой, улыбнулась кассиру, поудобнее обосновавшись, наблюдая, как сотрудник укладывает в пакеты мои покупки.

Поскольку Брок продолжал молчать, заговорила я.

— Я приехала к нему, все убрала, но запах стоит не очень хороший. Поэтому пошла кое-что прикупить, чтобы как-то справиться с этим запахом, сейчас вернусь и приготовлю ему ужин и прослежу, чтобы он съел его и не пил спиртное, а потом приеду к тебе. — Я помолчала, потом опять произнесла: — Съешь пиццу без меня, дорогой. Я поем с Кобом.

В трубке была все та же тишина, но длилась она уже не столь долго.

Брок наконец, подал голос, сказав:

— Если у тебя меняются планы, потому что дерьмо все время происходит вокруг, ты берешь гребанный телефон и звонишь мне.

И повесил трубку.

Я моргнула пару раз, глядя на собранные пакеты.

Потом сунула телефон в боковой карман сумочки, борясь с самыми разными чувствами.

Брок раньше никогда не бросал трубку. Конечно, я не позвонила ему, понятное дело, что он волновался, но, в конце концов, я же не зависала в каком-нибудь байкерском баре, в которые он меня водил, не была на пьянке, не стояла на столешнице бара, танцуя перед всеми байкерами, как Аксель Роуз (что я сделала однажды, когда была на мини-пьянке — (хотя она продолжалась несколько часов), я была тогда с Броком, когда он еще был Джейком, и танцевала я не на барной стойке, а на танцполе перед группой, которая играла Paradise City, а Брок стоял рядом с танцполом и смеялся до упаду). Сейчас в данный момент я заботилась о его отце.

Меня поразило то, что была шокирована тем, что он бросил трубку, вперемежку со страхом, что он сердился на меня, и ко всему прочему я испытывала огромное раздражение. Но мое раздражение стало увеличиваться, и я поняла, что разозлилась еще больше. И как только я стала испытывать настоящую, неприкрытую злость, мне стало все равно, я уже больше не пугалась и не испытывала шока из-за того, что Брок мог рассердиться на меня, повесив трубку.

Мне все же удалось добраться до дома Коба, расплатившись в магазине и загрузив пакеты в машину, не перезванивая Броку. Я принесла все домой и стала бороться с зависшим запахом в помещении сначала освежителем воздуха, а затем шампунем для ковров. Я не хотела вызывать у Коба новый приступ тошноты воинственным убойными сильными освежителями воздуха, которые иногда пахли хуже, чем обычная рвота, к счастью, мне все удалось, запах блевотины испарился, освежитель воздуха был приятным и еле уловимым, а шампунь для чистки ковров тоже не сильно вонял.

Я поставила в спальне Коба арома свечу, которую купила в «Альбертсоне», с запахом замороженного лимонного лайма, и принялась готовить ужин.

Куриный суп с лапшой подогревался в кастрюле на плите, я расставляла пиалы и тарелки с солеными крекерами с кусочком масла (мама делала их, когда мы с сестрой заболевали), надеясь, что масло не окажется слишком жирным для Коба, когда услышала, как открылась входная дверь.

Затем я услышала удивленное приветствие Коба:

— Привет, Слим.

Я втянула носом воздух.

Потом услышала, как Брок спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше, — ответил Коб. — Тесс на кухне.

— Хорошо, — услышала я бормотание Брока, — ложись, папа.

— Ладно, сынок.

Я схватила ложку и начала помешивать суп, внутренне напрягаясь.

Я почувствовала его настроение еще до того, как увидела его. От него не исходили искры электрических зарядов, он не злился, не был резким и злым. Было совсем другое, я никогда не чувствовала раньше в нем такое настроение. Оно было тяжелым.

Он был отягощен или обременен. Был мягкий, но не теплый. И когда я увидела его, его взгляд был тяжелым, а на лице отражалась нежность.

Он остановился у плиты, но не слишком близко ко мне.

Потом он взглянул мне в глаза и произнес:

— Привет.

— Привет, — ответила я.

Он некоторое время изучал меня.

Затем спокойно заметил:

— Ты злишься.

— Я не люблю зацикливаться на чем-то, особенно когда покупаю чистящее средство для ковров, чтобы избавиться от запаха блевотины, — также тихо ответила я.

Он продолжал смотреть мне в глаза.

Затем кивнул и пробормотал:

— Точно.

— Я справилась бы сама, тебе не было необходимости приходить, — сказал я ему, все еще тихо, чтобы Коб не слышал.

— Он мой отец, Тесс, — ответил Брок.

Я наклонила голову в сторону и спросила:

— Твой отец?

Я заметила, как сжались его губы.

Затем он кратко предупредил:

— Не ступай на эту территорию, детка.

Я выключила газ на плите, схватила кастрюлю и направилась разливать суп в пиалы.

Наливая суп, прошептала:

— Время пришло, Брок. Тебе нужно выбрать на какую сторону ты спрыгнешь на землю с изгороди. От тебя ничего не может укрыться, поэтому думаю тебе стоит лишь взглянуть на отца, и ты все поймешь. Когда это произойдет неизвестно, но другого пути нет, и тот который будет, он будет тяжелым. Больше ты не можешь себе позволить иметь такую роскошь, как сидеть на заборе, наблюдая за всем сверху. Тебе необходимо принять решение. — Я поставила кастрюлю на плиту и посмотрела ему в глаза. — Или он или нет? У тебя есть десять секунд, чтобы принять решение, пока я буду относить ему еду. Ты можешь уйти отсюда, это будет твое решение, и я поддержу тебя в нем, но ты должен понять, что я все равно буду помогать Джилл и Лоре ухаживать за Кобом. Если ты решишь остаться здесь, я налью тебе супа, мы все вместе сядем с твоим отцом и поговорим о том, о сем, пока он не поест.

Потом я взяла ложку, положила ее в пиалу Коба, взяла тарелку и направилась в гостиную.

Когда я вернулась, Брок передвинулся, стоя у кухонного окна, а не у плиты, с силой опираясь одной рукой на оконную раму. Его взгляд был прикован к белым хлопьям, падающим с неба. Его настроение заполняло кухню, и оно было такое тяжелое, что он сам с трудом дышал, стиснув зубы.

Но я поняла, что он принял решение.

И решение, которое он все же принял, вызывало во мне еще большее чувство любви к нему.

Я вдохнула и подошла поближе.

Обхватила его руками за талию и прижалась грудью к его спине.

Обняв его, прошептала:

— Снегопад не прекратится, отвезешь меня к себе, а завтра утром отвезешь меня сюда, чтобы я забрала машину? Я не люблю ездить в снегопад.

Несколько долгих секунд он молчал.

Потом ответил, глядя в окно:

— Ага, детка.

Я прижалась лбом к его спине.

Затем подняла голову, прижавшись к нему еще крепче, осторожно произнесла:

— Тебе следует поговорить с ним.

Я посмотрела поверх его плеча на его профиль, у него дернулся мускул на челюсти. Он не ответил, но я поняла, что он услышал меня и сделает все, что в его силах.

Я сжала его в своих руках, продолжая шептать:

— Возьми пиалу, дорогой, и иди посиди с папой. Он смотрит игру. Я налью себе тоже суп и приду через минуту.

Он кивнул, все также глядя в окно.

Потом его тело зашевелилось, я разжала руки, он подошел к столу, на котором стояла пиала с супом. Посмотрел на нее и вернулся ко мне. Затем он обхватил меня за скулы, наклонился лицом к лицу, чтобы прикоснуться губами к моим.

Когда он поднял голову, я прошептала:

— Он любит тебя.

Он закрыл глаза, и удушающее чувство заполнило комнату, потом он открыл глаза и прошептал:

— Я тоже тебя люблю.

Его взгляд смягчился, хотя тяжелая атмосфера в комнате сохранялась. Затем он повторил шепотом:

— Я знаю.

— Мы вместе пройдем через это, — пообещала я.

Похоже, он мне не поверил, потому что больше ничего не сказал.

— Иди ешь, иначе остынет, — приказала я.

Его глаза задержались на мгновение на мне, потом он отпустил меня, вернувшись к своей пиале с супом.

Я налила себе другую и пошла в гостиную смотреть игру Наггетс вместе с Броком и его отцом.

Коб не вылил обратно суп, крекеры и один кекс, который испекла его внучка (я сбегала к машине и принесла коробку с кексами).

Наггетс выиграли.

18.

В некоторой степени, пока нормально

— Я собираюсь заскочить к отцу посмотреть спорт, а потом приеду.

Услышала я голос Брока по телефону, ставя цыпленка в духовку.

Был четверг, и это был именно тот четверг, когда Брок позвонил своим сестрам, сказав им, чтобы они поставили его и меня на пересменок посещения отца. И в тот же четверг Брок узнал, что у Коба имеется единственный телевизор, который находился в гостиной. И, наконец, в этот же четверг Брок заскочил в «Бест Бай», чтобы купить отцу телевизор в спальню, теперь выходило, что отцу было чем занять свое время, когда он ощущал себя вдвойне дерьмово и не хотел вставать с постели. Брок даже позвонил в кабельную компанию, чтобы они подсоединили дополнительный пакет к уже существующему кабельному телевидению Коба, и даже поведал о болезни отца, а это означало, что ждать, когда подключат дополнительный пакет телепрограмм, нужно было не семьдесят два часа, а двадцать четыре. Компания заверила его, что все подключит в пятницу, кроме того, в качестве бонуса дадут ему еще пару месяцев бесплатных премиальных каналов, только в качестве бонуса.

Было понятно, что Брок не терпел беспорядка, когда дело касалось телевизоров или кабельного телевидения, он напрягался и делал все возможное, получая соответствующие результаты.

Поэтому в этом для меня ничего нового не было.

— Хорошо, дорогой, — ответила я. — Ужин будет готов через полтора часа, но, если ты не успеешь к этому времени, он все равно будет теплым.

— Я успею, — ответил мне Брок, — удивимся позже, детка.

— Увидимся.

И он повесил трубку.

Я нажала «отбой» и отправила Марте ответное сообщение. Она планировала на выходные девичник у себя дома, и я могла присутствовать на ее девичнике, потому что Брок должен был быть со своими сыновьями, и я посчитала, что самое лучшее мне предоставить Броку время, чтобы он смог наедине побыть со своими мальчиками, а мальчики с отцом (по крайней мере, я надеялась на это).

И, как обычно, я совершенно была не в восторге по поводу девичника у Марты. Она не собиралась рассматривать новую концепцию свой жизни, поэтому это могло превратиться в полное дерьмо, с которым возможно столкнуться, если появиться у нее… на девичнике. У нее может возникнуть настроение поэкспериментировать с разными рецептами, которые сама же и придумала, успеха ждать не придется, но самое ужасное, что, если вы пришли на ее девичник, то должны, просто обязаны, попробовать все, что она приготовила, иначе она до краев заполнит свой дом фаст-фудом и откопает свою обширную коллекцию романтических комедий.

Я очень надеялась, что последним все и ограничится, но…

Мое сообщение Марте вызвало шквал ответов в общем чате, в который входила Эльвира, Гвен, Камилла, Трейси и даже Ширлин. Я ответила им всем, пока занималась оставшейся частью ужина, почувствовав огромное облегчение, когда Эльвира твердо заявила, что она займется приготовлением еды, причем она заявила это таким образом, что даже у Марты не хватило сил запротестовать, потому что Эльвира сказала, что сделает свои «доски».

Я не знала, что такое «доски» Эльвиры, но поняла, что они намного лучше жареного сельдерея.

Сельдерей в своем начальном виде был не плох. Жареный сельдерей — дело рук Сатаны.

Постепенно безумная переписка улеглась, я в последний раз тыкнула ножом цыпленка, проверяя готовность, как вдруг зазвонил мой стационарный домашний телефон и одновременно пришла смс-ка на мой мобильный.

Я взглянула на экран своего мобильника, Брок написал, что он в пути, затем подошла к стационарному телефону, взяла трубки из углубления, нажала кнопку «ответить» и приложила к уху.

— Здравствуйте, — поприветствовала я.

В ответ ничего.

— Алло? — Повторила я.

Опять тишина.

Я уже собиралась положить трубку, когда услышала мужской голос:

— Тесса О’Хара?

У меня дрожь прошла по спине. Я не поняла почему.

Почему-то было неприятно.

— Э-э... — начала я.

— Тесса О'Хара, которая встречается с Броком Лукасом?

У меня все заморозилось внутри.

— Кто вы? — Спросила я.

— Значит, я прав, — прошептал голос, и я пришла в полное замешательство.

Черт. Мать твою. Черт!

Я положила трубку назад в слот и направилась к своему мобильнику, быстро набрав Брока.

После первого же гудка, он произнес:

— Детка.

— Мне только что позвонили угрожая.

Через пару секунд он спросил:

— Что были за угрозы?

— Ужасные и жуткие угрозы. Убийственный звонок. Мне позвонили по моему стационарному телефону домой.

— Ты подключена к списку контактов своей телефонной компании? — спросил он.

Черт, нет, конечно, не подключена. Во-первых, я была одинокой женщиной. Во-вторых, мой бывший муж оказался психопатом, изнасиловавший меня, а в результате и наркобароном.

Но я ничего этого не сказала Броку.

Вместо этого ответила:

— Нет.

— Черт, — пробормотал он, — что он сказал?

— Он спросил, не Тесса ли я О'Хара, потом спросил, встречаюсь ли я с тобой. Я не ответила на его вопрос, но спросила, кто он такой, и он сказал: «Значит, я прав», то есть он понял, что подловил меня, и я встречаюсь с тобой, а потом повесил трубку.

— Двери заперты? — тут же спросил Брок, и я снова почувствовала в теле дрожь.

— Я не... — сделала паузу. — Не знаю, — ответила я, направляясь прямо к задней двери черного входа.

— Проверь и запри их на замок, — приказал он.

Закрыв заднюю дверь, я направилась к входной, дрожащим голосом произнеся:

— Хорошо.

А потом спросила:

— Ты не знаешь, Оливия могла бы таким образом подшутить надо мной?

— Она никогда не играла настолько грязно, я бы не стал утверждать, что это она, — ответил он.

Черт, ничего не скажешь.

— Я буду через десять минут, — тихо произнес он.

— Хорошо, — ответила я, запирая входную дверь. — я заперла все двери.

— Отлично, детка, скоро увидимся.

— Да.

Потом он положил трубку, а я вернулась на кухню и наблюдала за духовкой, чтобы каким-то образом протянуть время. Затем я попыталась унять свой страх, занимаясь ужином, который смешивался с гневом, надеясь, что это все же была Оливия.

Но прошло ровно восемь минут, когда все началось. Я точно знала, что восемь минут, потому что в пятидесятый раз уже проверила духовку.

Я услышала выстрелы, шесть выстрелов, один за другим, звучавшие именно так, будто стреляли прямо перед моим домом.

Я тупо посмотрела в окно, буквально за наносекунду до того, как присела за кухонным островком, когда снова раздались выстрелы, и мой застывший от ужаса мозг вдруг осознал, что начался ответный огонь.

Пока продолжалась перестрелка, я пришла в себя, присела на корточки у стационарного телефона, протянула руку, схватив трубку, и нажала кнопку вызова, набрав 911.

— Девять-один-один, что у вас произошло?

— Выстрелы у моего дома, — прошептала я.

— Где вы, мэм?

Услышав шум у входной двери, я начала произносить свой адрес, но остановилась, уставившись на дверь, полностью парализованная страхом.

— Мэм, — позвала телефонистка. — Пожалуйста, подтвердите, что вы находитесь в безопасности и назовите ваш адрес.

— Кто-то…

Дверь открылась, и вошел Брок в пальто, запорошенным снегом. Он повернулся, захлопнул дверь, запер ее на замок и подошел ко мне с пистолетом в руке.

Я до определенного времени, да, я вообще особо не была в восхищении от его рабочей одежды. Но сегодня на нем была симпатичная толстая черная водолазка (кстати, одну я купила ему на Рождество, и я говорю одну, потому что, на самом деле, купила три), не выцветшие джинсы, вместо обычных, которые он предпочитал носить дома, большой черный пояс, за который был заправлен свитер на спине (и свитер был заправлен только сзади, я не поняла, специально ли он это сделал или нет, но по какой-то причине я решила, что это выглядело сногсшибательно), Брок был одет в красивое, сшитое на заказ, черное шерстяное пальто (которое, кстати, тоже выглядело потрясающе). Лаура и Джилл сложились и купили ему это пальто на Рождество, на нем оно выглядело просто бомбически.

Хотя его рабочая одежда отличалась от его нерабочей, повседневной одежды, парой нюансов, и всякий раз возвращаясь домой и приветствуя меня, он без колебания снимал свой новый рабочий наряд, напяливая свои выцветшие джинсы, без ремня, но сейчас по середине зимы он предпочитал надевать выцветшую футболку с длинными рукавами, либо утепленную.

И в данный момент он осторожно передвигался по дому в моем направлении, и я совершенно не обращала внимание насколько сексуально он выглядел в своей рабочей одежде. Я только обратила внимание на его пальто, сильно припорошенное снегом и пистолет у него в руке.

Почему его пальто оказалось все в снегу?

— Мэм? — Услышала я голос телефонистки 911. — Вы еще там?

— Что с тобой? — зарычал Брок, добравшись до меня, сидящую на корточках у кухонного островка.

Я не ответила. Он наклонился, забрал у меня телефонную трубку и поднес к уху.

— Это детектив Брок Лукас. Меня только что обстреляли, я открыл ответный огонь в сторону неизвестного мужчины.…

Он продолжал говорить, мой мозг стал совершенно чистым, запомнив только слова, которые только что прозвучали и застряли у меня в голове, бесконечно повторяясь, как заезженная пластинка.

Меня только что обстреляли, я открыл ответный огонь…

Меня только что обстреляли, я открыл ответный огонь…

Меня только что обстреляли, я открыл ответный огонь…

Я выпрямилась, он продолжал рычать в трубку, не отводя от меня взгляд, но мои мысли были уже далеко.

Его пальто было все в снегу, потому что ему пришлось упасть на землю, уворачиваясь от пуль, направленных непосредственно в него прямо перед моим домом.

Мой мужчина бросил свое прекрасное тело на снег, чтобы увернуться от пуль, направленных в него, черт побери, перед моим гребаным домом.

И он держал сейчас пистолет в руке, потому что ему пришлось отстреливаться.

И я точно знала, кто приказал неизвестному мужчине подстрелить моего мужчину.

Нет.

О нет.

С меня, черт возьми, довольно.

И точно так же, как я потеряла контроль, когда заявился рано утром Леви к Броку домой, я не задумываясь, потеряла его также.

И побежала.

И именно это я и делала в данный момент, схватив ключи со столешницы, выбегая из дома.

— Тесс! — Крикнул Брок, но меня уже не было.

Я неслась по дорожке к своей машине.

— Черт побери! Тесс! — Я услышала, как Брок кричал у меня за спиной.

Машина тут же завелась, я даже не посмотрела в зеркало заднего вида, просто нажала на педаль газа.

Я не поняла, как доехала, это было настоящее чудо, что мне удалось доехать целой и невредимой, не убив себя или кого-то еще по дороге. Но я добралась до университета, потом повернула направо, потом налево к Йельскому университету, потом, как демон пронеслась по фешенебельному району Дональда Хеллера с большими домами на огромных участках, по дорожке, по которой я часто ездила в течение двенадцати лет, пока встречалась, а потом вышла замуж за своего гребанного бывшего, но здесь за последние шесть с половиной лет я не была ни разу.

И я направилась именно к дому его отца, потому что понятия не имела, где сейчас обитает Дэмиан.

Но я была чертовски уверена, что узнаю его настоящее место пребывания.

Я с визгом шин затормозила у обочины, выскочила из машины и помчалась по заснеженному двору прямиком ко входной двери, не заметив, как фары пика, следовавшего за мной, погасли, как только он припарковался позади моей машины.

Я громко стала колотить по входной двери, не переставая кричать:

— Дон, открой эту чертову дверь!

Из-за моей спины появилась рука, пальцы схватили меня за запястье, чтобы я перестала колотить в дверь, я почувствовала теплое тело, со всего маха врезавшееся мне в спину, и услышала шепот на ухо:

– Тесс. Господи, детка, успокойся…

Брок не успел закончить фразу, потому что дверь распахнулась и на пороге появился Дональд.

Его глаза быстро забегали взад-вперед, между Броком и мной, затем робкая улыбка появилась на его губах, его глаза засветились, и он прошептал:

– Тесс, дорогая…

Он не закончил, потому что я закричала:

— Где он?

Дональд моргнул, переводя взгляд с Брока, который теперь обнимал меня за талию, и мы стали единым целым, а потом спросил:

— Кто?

— Твой гребаный подонок, говнюк, сукин сын, вот кто! — Закричала я.

Он снова моргнул, потом я услышала:

— Тэсс?!

И посмотрела поверх плеча Дональда, увидев гребаного, чертового сукина сына Дэмиана, стоявшего в нескольких шагах позади отца в фойе его дома.

И тогда я снова потеряла контроль.

Оторвавшись от Брока, я оттолкнула Дональда внутрь дома и бросилась на Дэмиана, подняв руки, обнажив ногти, готовая выцарапать его чертовые глаза.

Он поднял руки, защищаясь, попятился, я не успела до него добраться.

Стальная рука обхватила меня за талию, я выдохнула: «уффф!», прижатая к Броку, который захватил мою грудь и плечи другим стальным захватом.

Прошептав мне на ухо:

— Остынь, сладкая.

— Остыть, мать твою! — Завизжала я, пытаясь вырваться из его хватки, упираясь ногами, что есть сил, пока он попытался оттащить меня назад. При этом я не сводила глаз с Дамиана. — Ты гребаный мудак! — Продолжила я визжать.

— Что…? — Шокировано начал Дональд рядом со мной, но я продолжала кричать:

— Тебе мало было, что ты меня избивал? — Визжала я, Брок замер, и я почувствовала, как Дональд тоже замер. — Тебе мало, что ты изнасиловал меня? — Продолжала я кричать, не обращая внимания на Дональда, который вскрикнул от моих слов, словно его ударили под дых. — Ты, как гром среди ясного неба, звонишь мне очередной раз и лжешь, бл*дь, желая заполучить свое, после того, как ты лгал мне столько лет, мать твою, я сбилась со счета с твоими женщинами, которых ты не переставая трахал, и в последний раз ты выдумал историю, что твой отец болен — очередная уловка, чтобы заставить меня встретиться с тобой.

— Боже мой, — прошептал Дональд, но я продолжала кричать:

— Но ты продолжаешь мне названивать, несмотря на то, что я снова и снова прошу тебя не звонить мне и втягиваешь меня в свое дерьмо с УБН, ФБР и полицией, а сейчас нанимаешь киллера, чтобы он убил моего парня, мать твою, прямо перед моим домом!

Дэмиан не сводил с меня глаз, когда я перестала кричать, тихо произнес:

— Тесс…

— Да пошел ты! — Выплюнула я. — Пошел ты, Дэмиан. Что я такого сделала? Чем я заслужила такую кару, что влюбилась в тебя? Чем я заслужила, что ты обращаешься со мной, как с последним куском дерьма, и… Наконец-то, у меня появилось что-то хорошее в жизни, прекрасное... наконец-то я почувствовала себя в безопасности, ты хочешь и это разрушить?

— Милая, я не... — начал было Дэмиан, но я перебила его, крича во все горло, мой крик был таким пронзительным, что пронзал комнату, словно стрела, но я продолжала кричать:

— Не смей меня называть дорогой!

Дэмиан смотрел мне в глаза. Брок прижимал к себе. Я уставилась на Дэмиана, огонь опалил мою кровь, голова кипела, мозг был таким горячим, черт побери, что сжигал меня заживо.

Потом Дэмиан отвел от меня взгляд, повернул голову в сторону, его лицо приняло озабоченное выражение, и он сделал несколько шагов в сторону, сказав:

— Отец…

— Нет, — отрезал Дональд, и я оторвала свой взгляд от Дэмиана, переведя его на Дональда, стоящего у стены фойе, упираясь рукой о стену, явно чтобы поддержать себя в вертикальном положении. Его лицо было бледным, в глазах, обращенных на сына, появилась обида. Да, я давно его не видела, но мне всегда казалось, что он выглядел моложе своих лет, за счет юмора и жизнелюбия. Но сейчас он выглядел, как будто ему было далеко за семьдесят два, может даже за девяносто.

И от его вида по мне прокатилась волна боли, руки непроизвольно потянулись к рукам Брока, я сжала пальцы на груди, другой руки на животе, отчего обхват Брока напрягся.

— Вот почему, — прошептал Дональд, обращаясь к сыну.

— Папа, — прошептал в ответ Дэмиан.

— Вот почему мы потеряли Тесс.

Я почувствовала, как слезы наворачиваются у меня на глазах.

Дональд, не отводя взгляда от Дамиана, с трудом прошептал:

— Ты насиловал Тесс?

— Этого не было... — начал Дэмиан, отчего я тут же выпрямилась, слезы испарились, и я подала голос:

— Было, — отрезала я, и Дэмиан посмотрел на меня.

— Тесс, — он отрицательно качнул головой и стал поднимать руку, — тогда все вышло из-под контроля.

О.

Мой.

Бог.

Брок издал низкий горловой звук, его руки еще сильнее сжались вокруг меня, но я даже не задумалась об этом предупреждении, потому что в очередной раз растеряла свой контроль.

— Вышло из-под контроля? — Закричала я.

— Тесс ... — снова начал Дэмиан, переводя взгляд с меня на Брока и опять на меня, честное слово, казалось, что он раздумывал — может стоит подойти ко мне ближе.

— Не смей приближаться ко мне, ублюдок, — отрезала я. — И когда женщина дерется с тобой изо всех сил, крича: «Нет!» во всю глотку, безудержно рыдает и умоляет тебя остановиться, а ты все равно продолжаешь ее трахать... ты считаешь... что это не изнасилование, несмотря на то, что она твоя жена?

И так напряженные руки Брока дернулись в конвульсиях во время моей речи, но я полностью сосредоточилась только на Дэмиане, который всего лишь вздрогнул.

— Ты уехала на следующий день, Тесс. И не дала мне шанса объясниться.

Я почувствовала, словно мои брови взлетели до линии волос.

— Объясниться? — Переспросила я. — Объясниться? — Повторила я свой вопрос. — Ты что, сейчас под кайфом?

— Тесс, я был…

— Прокладывал свой путь через наркокартель, — закончила я за него, затем наклонилась вперед, обхватив руки Брока, потянув Брока за собой. — Я в курсе, — прошипела я и откинулась назад на грудь Брока.

— Стресс, да? — Спросила я. — Ты в таком напряге, что внезапно теряешь способность оставаться порядочным человеком, и всякий раз теряешь терпение, когда твоя жена начинает задавать обычные, ничего не значащие вопросы: «Дорогой, почему ты так напряжен?» и просит убрать тебя свои руки. И когда она говорит окончательное «нет» сексу, ты сходишь с ума и насилуешь ее. Дааа, тебе было тяжело справляться с таким стрессом, пока ты поднимался на самую высокую вершину преступного мира, Дэмиан. Мне жаль, что ты встретил меня, а не другую женщину, которой ты бы мог скармливать свое дерьмо. Прости, что я была такой дерьмовой женой.

— Ты была совсем не дерьмовой женой, — прошептал он.

— Знаю, — отрезала я. — Это шутка, мудак.

— Я признаю, что совершил ряд неправильных действий и позволил эмоциям взять над собой верх, Тесс, — произнес Дэмиан.

— Как великодушно с твоей стороны, — тут же ответила я. — Хотя, Дэмиан, неправильные решения и эмоции не в состоянии разрушить жизнь человека. Разрушают действия, которые ты совершаешь по отношению к другому человеку, который, как оказалось, тебе совсем не дорог, и то, что ты совершаешь по отношению к людям, с которыми не знаком столько лет, сколько со мной.

— Я ... — начал он, стиснув зубы, потом отвернулся, запустив обе руки себе в волосы, я запоздало заметила, что он выглядит вполне прилично. Как и его отец, которого едва коснулась старость. И поскольку он был настоящим мудаком, его совершенно не беспокоило, что он может оставшуюся жизнь провести за решеткой. Он был на три дюйма ниже Брока и фунтов на тридцать легче. У него были светло-каштановые волосы. Темно-карие глаза. В хорошо сшитых темно-синих брюках с отчетливой складкой. В светло-голубой рубашке, которая, я знала, была сшита специально для него, потому что он всегда тратил кучу денег на одежду.

Отполированные, темно-коричневые, итальянские кожаные туфли.

Даже сейчас в нем присутствовал его магнетизм. Даже сейчас, несмотря на то, что я уже давно не была его женой и не испытывала к нему никаких чувств, кроме ненависти, я ощущала его магнетизм. Он обладал приличной внешностью, не бандитской, в отличной одежде, которую сидела на нем отлично, в нем присутствовала скрытая харизма, работающая на полную катушку.

Его обаяние было ядовитым.

Токсичным.

Он опустил руки и посмотрел мне в глаза.

— Если бы ты предоставила мне возможность все объяснить за ланчем, прежде чем ушла, я хотел все объяснить и загладить свою вину.

Загладить свою вину?

Возможно, он сейчас точно обкурился.

Но Дэмиан продолжал:

— Я пригласил тебя на ланч, чтобы объяснить все... — он перевел взгляд на Брока, потом снова на меня, — по поводу денег. Я хотел пройтись с тобой по банковским документам. Хотел, чтобы ты... — он снова посмотрел на Брока, потом снова на меня, — если со мной что-то случится, ты осталась обеспеченной.

— Ты хотел, чтобы я осталась обеспеченной? — Переспросила я с насмешкой в голосе, смешанной с шоком.

— Да, — отрезал он.

— Почему? — Задала я вопрос.

— Потому что ты была моей женой, и я все еще люблю тебя, потому что я облажался и хотел загладить свою вину.

— И поэтому ты решил... — прошептала я, но остановилась, не в силах продолжать. — Решил, чтобы загладить свою вину, вторгнуться в мою жизнь, решив обременить меня своими нечестно заработанными деньгами, и когда я отказалась воскликнуть: «Ура!» на твое супер щедрое предложение, ты решил подделать мою подпись на финансовых документах, тем самым, продолжая вмешиваться в мою личную жизнь, мать твою, хотя лучшее, что ты мог сделать, это построить машину времени, вернуться в прошлое и все переиграть, сделать так, что ты никогда не повстречался со мной, может тогда бы ты оставил меня... бл*ть в покое...?

Он сжал губы, не сказав ни слова.

Я повернулась к его отцу.

Чувствуя себя полностью раздавленной из-за всей этой ситуации, потому что его отца эта ситуация просто убивала.

Но я ничего не могла с этим поделать. Не могла. С меня было достаточно.

Поэтому я даже не собиралась каким-то образом смягчать данную ситуацию.

— Я люблю вас, — тихо произнесла я. — И всегда буду любить. Я часто вас вспоминаю, так часто... — я затаила дыхание и решила остановиться, потому что развивать дальше эту тему не могла. — Ваш сын многое отнял у меня, заставив меня страдать, вы даже не поверите какую боль я испытывала… лучше вам не знать. И потеря вас для меня стала частью этой боли и страданий, которые я пережила.

Глаза Дональда наполнились слезами; я смотрела в его глаза и ощущала, что мои тоже наполняются слезами.

— Милая, — прошептал он, отнимая руку со стены и отворачиваясь от сына.

— Я люблю вас и скучаю, но я не вернусь… никогда, что бы не было с Дэмианом. Я не хочу больше иметь ни малейшее напоминание о нем в своей жизни, которые разъедают меня изнутри. Я решила отпустить эту ситуацию и не хочу ее возвращения. Я не хочу, чтобы он меня отравлял. Больше никогда. Дэмиан отнял у меня восемнадцать лет жизни. Думаю, что этого достаточно.

Я видела, как отец Дэмиана от моих слов сглотнул.

— Мужчина, который все это время сдерживал меня здесь…мужчина моей мечты, Дон, — тихо произнесла я. — Сегодня в него стреляли. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что это рук Дэмиана. У моего мужчины есть семья. Есть дети. И у него есть я. Прошу тебя, поговори со своим сыном. Пусть он больше не лезет в мою жизнь, оставит меня и всех, кого я люблю, в покое. Пожалуйста. Прошу тебя, сделай это ради меня.

Дональд шмыгнул носом, его глаза все еще были влажными, слез только прибавлялось, но он кивнул.

Я оглянулась на Дэмиана и заявила твердым, но подрагивающим, голосом:

— Я больше никогда не хочу тебя видеть. Если ты хотя бы раз выслушаешь мои слова и услышишь то, что я говорю, а не то, что ты хотел бы слышать, тогда слушай внимательно. Я никогда, больше никогда не хочу тебя видеть. Никогда. Несмотря ни на что. Мне не нужны твои деньги. Мне не нужно признание твоей вины и извинения, а также твои объяснения. Ты не сможешь возместить мне то, что отнял у меня за все эти годы, которых я лишилась, отравленная твоим ядом. Не звони мне. Не приходи ко мне домой. Больше не лезь в мою жизнь. Не связывайся с людьми, которые мне дороги. Убирайся с моей дороги и держись подальше от меня.

— Тесс, — прошептал Дэмиан, и в его глазах отразились боль и сожаление.

Боль и, мать твою, чертовое сожаление.

Чертов ублюдок.

— Убирайся и держись подальше от меня, — прошептала я в ответ.

Затем, не глядя на Дона, я сделала несколько шагов к двери. Брок тут же среагировал на мое направление, сняв свой стальной захват. Но он схватил меня за руку и повел через двор к своему пикапу, припаркованному позади моей машины.

Он нажал на кнопку сигнализации и открыл пассажирскую дверь прежде, чем я успела сообразила, что он делает.

Я остановилась, как вкопанная, перед открытой дверью его машины и подняла на него глаза, мягко произнеся:

— Я в порядке и в состоянии сесть за руль.

Он отрицательно качнул головой, аккуратно подтолкнув меня к сиденью, сказал:

— Залезай, детка.

— Я не хочу оставлять здесь свою машину, — ответила я.

— Садись, не переживай. Я разберусь.

— Брок…

Он приблизился ко мне, и мне пришлось запрокинуть голову вверх, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Залезай, Тесс, — опять мягко произнес он.

Я закусила губу, потом кивнула, он отодвинулся, и я забралась в машину.

Он обогнул капот, уселся рядом со мной, его пикап ожил, и мы двинулись.

И когда мы поли в Йель, мне пришло в голову, что среди многих удивительных способностей, которыми обладал мой мужчина, ясновидение явно было одной из них, потому что, когда сошел адреналин, меня накрыли эмоции, я снова потеряла над собой контроль, растворившись в глубоких, раскачивающихся, неконтролируемых рыданиях.

Я полностью пребывала в своих рыданиях, что даже не заметила, как мы остановились перед моим домом. Я даже не поняла, как попала внутрь. Не поняла, каким образом мне удалось свернуться калачиком на кровати. Вдруг я оказалась на кровати, продолжая рыдать.

— Ей очень плохо, Марта, мне нужно поговорить с полицией, а ты нужна ей, поэтому ты нужна мне здесь и сейчас. — Я даже не слышала, как Брок сказал, потому что рыдала без остановки: — Моя женщина рыдает на кровати после всего этого дерьма, я не могу поехать с копами в участок и составить протокол. Я не могу оставить ее одну. Парни снаружи исследуют местность, тебе необходимо приехать к нам.

Но только эти слова запечатлелись у меня в мозгу, а потом я почувствовала, как Марта забралась ко мне в постель, прижалась ко мне всем телом и крепко обняла.

Тут я услышала голоса в гостиной.

— Кто здесь? — Спросила я, шмыгая носом.

— Копы, милая, — прошептала она. — Брок занят кое-какими делами после того, что произошло сегодня вечером.

Конечно.

Я с силой зажмурилась и появилось еще больше слез. Нащупав ее руку на своем животе, я притянула ее к своей груди, сцепив наши пальцы.

Я открыла глаза и прошептала:

— В него стреляли сегодня.

— Я знаю, — прошептала она в ответ.

Я сжала ее руку, и новые слезы обожгли глаза и засвирбило в носу.

— Я не хочу его потерять.

— Я знаю, милая.

— Его коллеги тоже не хотят его лишиться.

— Понимаю.

— Его семья…

— Шшшш, Тесс.

У меня перехватило дыхание.

Тогда я заявила, дрожащим голосом:

— Я ненавижу Дэмиана.

Она еще сильнее сжала меня в своих объятиях, накрыв второй рукой наши сцепленные руки.

— Я тоже.

Я замолчала. Марта тоже.

Потом я еще раз прерывисто вздохнула и произнесла:

— В духовке готовится курица.

— Я выключила духовку, — ответила она мне. — Ты голодна? Хочешь, я тебе что-нибудь принесу?

— Нет, но Брок…

— Он большой мальчик, дорогая, он может о себе позаботиться.

— Я знаю, но…

— Тесс, милая, поверь мне, — сказала она, сжимая мою руку. — Сейчас он меньше всего думает о еде. В данный момент он полностью сконцентрирован на заявлении в полицию и при этом изо всех сил старается не разрушить твою гостиную. Он старается все держать под контролем. И не думаю, что первая мысль, которая посетит его, когда он придет в себя, будет касаться ужина.

Я согласно кивнула и произнесла:

— Мне необходимо пойти к нему.

— Нет, — она еще сильнее прижалась ко мне. — Он хочет, чтобы ты была здесь в безопасности со мной, пока он будет разбираться с произошедшим дерьмом. Дай ему такую возможность. Сделай то, в чем он нуждается, а пока лучше разберись со своим дерьмом.

Она была права.

Поэтому я снова кивнула, поудобнее устроившись в ее объятиях.

Она долго держала меня в своих объятиях. Голоса в гостиной смолкли, но Брок не появлялся.

Потом она почувствовала, что я начала приходить в себя (и она была права), я поняла это, потому что Марта сжала меня в своих объятиях, сказав:

— Курица сгорела, так что мне придется позаботиться об ужине. Пора тебе поесть.

Она отстранилась, и я перевернулась на спину, взглянув на нее.

Она легла рядом со мной, даже не сняв пальто.

Марта пришла прямиком ко мне, даже не сняв пальто.

У меня навернулись новые слезы, но я попыталась их сдержать, предложив:

— Может ты не будешь…

— Я не собираюсь готовить, Тесс. «Ривьера».

Что ж, для меня это было настоящим облегчением.

— Чили релленос, — тут же заявила я, и она усмехнулась.

Она усмехнулась, а потом пробормотала:

— Как будто я этого не знаю, — скатилась с кровати, обогнула ее, снова ухмыльнулась мне и исчезла.

Она точно знала, что мне нравятся «Чили релленос» от «Ривьеры», учитывая, что я съела за все время примерно семьсот двадцать две тарелки «Чили релленос», сидя напротив нее.

Я подождала немного, потом встала, прошла в ванную, сняла контактные линзы, умылась и вернулась в спальню за очками.

Затем я вышла в гостиную и увидела Брока у входной двери, разговаривающего с Леви и Ленор.

Интересно.

Свежие новости — Ленор не исчезла из жизни Леви. Ленор присутствовала на Рождественском обеде и новогоднем ужине с кругу семьи Лукасов. Когда я спросила об этом Брока, он сказал, что понятия не имеет, что происходит между ними двумя, но, когда я надавила на него, чтобы узнать самые «интересны грязные» сплетни, он заявил, что не собирается устраивать своему брату допрос с пристрастием третьей степени по поводу его личной жизни. И Брок твердо это заявил, поэтому я неохотно отступила.

Но надеялась на лучшее.

— Привет, Тесс, — окрикнул меня Леви, ласково смотря на меня своими карими глазами, такими знакомыми, так обычно его брат смотрел на меня.

— Привет, Леви, — я перевела взгляд на Ленор. — Добрый вечер, Ленор.

— Добрый, дорогая, — тихо ответила она.

Я подошла поближе, и Брок обнял меня за плечи, прижимая к себе.

Я запрокинула голову, посмотрев на него, и он сообщил мне:

— Все хорошо.

Но будет не все хорошо. По крайней мере, сейчас уже было все хорошо.

Я посмотрела на Леви и Ленор.

— Спасибо, ребята, что зашли.

— Без проблем, — пророкотал Леви.

— Останетесь на мексиканскую еду с доставкой? — Поинтересовалась я.

— Нет, мы уже поели, Тесс, и нам пора. Но спасибо, — ответил Леви.

Я кивнула.

Ленор улыбнулась мне.

Леви посмотрел на брата и вздернул подбородок.

— Я провожу тебя, — пробормотал Брок, взглянув на меня сверху вниз. — Оставайся здесь, детка, ладно?

Я кивнула, поцеловала его в щеку, обняла и еще раз поблагодарила Леви и Ленор, Брок вышел вслед за братом и его девушкой.

Я закрыла за ними дверь, но осталась наблюдать в маленькое окошко, измученная ужасом стрельбы, адреналином, истерикой, слезами, но не совсем измученная, чтобы не совать свой нос в дела Ленор и Леви, мне было ужасно любопытно.

И глядя на них, я точно поняла, что не зря надеялась на лучшее. Когда они шли по дорожке от моего дома, Леви обнял Ленор за плечи, а она обняла его за талию. Бонусом было еще и то, что, когда они остановились у внедорожника Леви, разговаривая с Броком, Леви прижал Ленор поближе к себе, а она положила голову ему на плечо, и тогда Леви еще ближе прижал ее к себе.

Отлично.

Удостоверившись в лучшем, я отправилась на кухню, перестав совать нос в чужие дела. К тому времени, когда вернулся Брок, рядом со мной стояли две открытые холодные бутылки пива, из одной я делала огромный глоток.

Брок направился прямиком ко мне, и мне пришлось убрать руку в сторону, потому что, когда он подошел ко мне, он не затормозил, а обнял и притянул к себе.

Затем, уткнувшись мне в волосы, он спросил:

— Ты в порядке?

— Я думаю, это был катарсис, — пробормотала я ему в грудь, обвив его руками.

— Хорошо, — пробормотал он мне в волосы.

— Я хочу напиться, — продолжила я, и он усмехнулся. — В хлам. — Потом передумала насчет напиться в хлам, а Брок продолжал хихикать. А потом я снова передумала: — Нет, точно напиться.

Его руки еще сильнее сжались вокруг меня, потом он убрал одну руку, я запрокинула голову вверх на него, и именно в этот момент его свободная рука обвилась вокруг моей шеи, а большой палец стал поглаживать мне подбородок.

— Приступай, сладкая, — тихо произнес он.

У меня перехватило дыхание.

Потом я спросила:

— А ты в порядке?

— Ага, — немедленно ответил он.

— Брок… — начала я предостерегающе, но остановилась, как только он отрицательно качнул головой, а его большой палец перестал поглаживать мой подбородок, напрягаясь.

— Я могу ошибаться, детка, но ты сделала это. Не знаю, имеет ли он отношении к этому дерьму, которое произошло сегодня перед твоим домом, но если имеет, то этого больше не повторится. Ты его подстрелила, если можно так сказать. Нет, ты его раздавила. С тем чертовым дерьмом, которое происходит у него в голове, он совершает совершенно не обдуманные поступки, и в данный момент ему придется довольно долго осмысливать твои слова, но думаю, что твои слова до него дойдут. Даже, если я окажусь не прав, и он все равно попытает начать очередной раз трахать тебе мозги, мне кажется, что в этот раз его отец свернет горы, чтобы заставить его остановиться.

— Что ж, это хорошие новости, — заявила я, — но я говорила исключительно о том, что в тебя стреляли.

Я почувствовала и увидела, как он небрежно пожал плечами:

— Не могу сказать, что это мое любимое занятие, детка, даже из списка Топ «Ста пятидесяти», но все в прошлом, и ты справилась.

Ладно, хорошо…

Фу!

Я пыталась соединить свои мысли, но, честно говоря, этим вечером и за последние годы я уже достаточно натерпелась. Поэтому решила разобраться с этим фактом, что в моего мужчину стреляли, позже.

Например, в следующей жизни.

Итак, пойдем дальше.

— Ты сказал, что возможно это был Дэмиан, то ты не уверен?

— Он был моим главным подозреваемым. Вернее, был им, пока я не увидел его сегодня, как он смотрел на тебя и как он относится к тебе. Скорее всего он не такой идиот, чтобы признаться перед копом, что он является заказчиком его убийства, но для меня было облегчением, что он не полный идиот, потому что он не признался прямо перед копом, которого заказал, и, самое главное, когда ты кричала на него, он выглядел по-настоящему удивленным, отрицая твои слова, хотя он так толком ничего и не сказал, потому что ты продолжала на него орать.

— Мне необходимо было снять камень с души, — тихо произнесла я, Брок усмехнулся, его рука лежала на моей шеи, а рука, обернутая вокруг спины, сжалась.

Затем он наклонил голову и коснулась своими губами моих, потом поднял голову, прошептав:

— Да, и я рад, черт побери, что ты это сделала. Ты была великолепна, сладкая. Черт! Феноменальна.

Было приятно, что он так думал.

Но…

— Я снова потеряла контроль, — прошептала я, прижимаясь ближе к нему.

— Нет, ты приобрела его, — возразил он.

— Что?

— Детка, он отнимал у тебя силу. Сегодня ты вернула ее обратно. И это..., — его рука резко сжалась при слове «вернула», он придавал мне силы еще больше своими словами, опустив свой лоб на мой, — было превосходно.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Потом открыла глаза и произнесла:

— Но ты все время стоял у меня за спиной.

— Я всегда тебя прикрою.

И теплая волна омыла меня, рука соскользнула с его спины, прошлась вверх по его груди, шеи и остановилась на скуле.

— Спасибо, — прошептала я.

— Не за что, Тесс, — прошептал он в ответ.

Он поднял голову и провел большим пальцем по моему подбородку, я проводила пальцами по его щеке, двигаясь к волосам.

Тогда он и заявил, чтобы «дерьмо, произошедшее сегодня вечером, я выбросила из головы».

Поэтому я моргнула.

Потом спросила:

— Прости?

— Случившее в прошлом, рапорт составлен, телефонный звонок проверяют. Ты продолжаешь жить своей жизнью. Дальше печешь торты. Проводишь время со своими друзьями. Сообщаешь мне, где ты находишься и куда собираешься пойти. Я пошлю кого-нибудь, чтобы присматривали за твоей пекарней, а также кое-что установлю у тебя в доме.

— Брок…

— Вэнс хорош в этом дерьме, безупречен. Я поговорю с ним.

— Брок…

— Патрульные будут регулярно проезжать мимо дома, будь начеку. И твоя пекарня теперь тоже в поле их зрения.

— Дорогой, …

— В полиции имеются гильзы от пуль. На них могут оказаться отпечатки. Парень был в лыжной маске, но я запомнил его телосложение, марку и модель машины, частный номер, и он был без перчаток, поэтому нам известно, что он белый.

— Могу я..

Его большой палец перестал поглаживать мою шею, нажав.

— Ты должна быть смышленой, должна быть бдительной, но я прикрою тебя, Тесс, я всегда этим занимался. Тебе не следует беспокоиться об этом.

Я уставилась на него, предполагая, что может Брок под адреналином.

— В тебя сегодня стреляли, — напомнила я.

— Да, детка, такое случалось и раньше. Я надеюсь, что это не повторится, но при моей работе всегда имеется такая возможность. Я разберусь с этим, ты — моя женщина, ты делаешь то, что делала и раньше.

— Но…

Его рука переместилась и большой палец прижался к моим губам.

— Сейчас это твоя работа, Тесс — быть смышленой и бдительной. Ты со мной, ты идешь на это, и ты со мной. И женщина, которую я видел сегодня, орущая в лицо монстру, изнасиловавшего ее, у нее не будет проблем с безопасностью. Единственный способ победить ублюдков, которые пытаются трахнуть тебя, это не дать им себя поиметь. Значит, договорились.

Черт побери, я ненавидела, когда он говорил так, но его слова имели смысл.

— Так как? — спросил он, когда я ничего не ответила.

Я опять молчала.

— Марта спрашивала, что ты будешь заказывать у «Ривьера»?

— Ага, она спрашивала, теперь ты меня поняла?

А еще меня раздражало, что я не могла на него наехать.

Поэтому закатила глаза.

А потом сказала: