Неверный

29

Но сначала нужно заехать в ресторан. Встретиться с Пылаевым. Он слишком много сделал для меня, чтобы я сейчас просто исчезла. Хотя после встречи с Таировым именно такая мысль и мелькает.

Сбежать. Немедленно.

Однако это будет глупо. Некрасиво по отношению к моему начальнику, который так помог раньше. И с работой, и с разводом.

К тому же, настолько резкий отъезд будет выглядеть подозрительно и для самого Эмира. Вдруг он начнет что-то выяснять. И выяснит…

Обрываю эти тяжелые мысли. Даже думать о чем-то подобном не хочу. Без того уже очень встревоженная и взвинченная, а мне волноваться опасно. Нельзя допускать угрозу для жизни малыша.

— Это что? — спрашивает Пылаев, мельком пройдясь взглядом по моему заявлению на увольнение. — Вы что это себе надумали?

Нервно веду плечами.

— Я в таком положении, что мне все равно пришлось бы уйти в декрет, — говорю. — А вам ведь нужен повар. Поэтому…

— Ну и пошли бы в декрет, — бросает он с каким-то раздражением. — В чем проблема?

— Это… совсем невыгодно вам.

— Позвольте мне самому решать, что выгодно, а что нет, — медленно произносит Пылаев.

И разрывает мое заявление. Скомкав, отбрасывает в урну рядом с своим столом.

—- Извините, но я все равно не смогу остаться в городе, — осекаюсь, не зная, как бы объяснить сложившуюся ситуацию.

Однако вряд ли есть путь лучше, чем выдать все прямо. По телефону я говорила Пылаева нечто подобное, но сейчас, когда он так внимательно смотрит на меня, слова подобрать тяжелее.

— Я не хочу, чтобы мой бывший муж узнал о ребенке.

— Это я понял, — кивает Пылаев. — И почему вы так с разводом торопились, что даже от раздела имущества отказались. И вообще, мне многое теперь стало ясно.

Повисает тишина.

— Присядьте, Вера, — говорит Пылаев. — Нам многое надо обсудить. Решить, куда вы поедете.

— Что? Простите, я…

— У меня сеть ресторанов, — замечает он. — Найдем место для такого талантливого повара-кондитера.

Рассеянно качаю головой.

Не верится.

— Ну что вы застыли? — Пылаев растирает переносицу. — Так и будете стоять надо мной?

Опускаюсь в кресло напротив.

— Теперь обсудим детали, — продолжает начальник. — Насчет декрета не волнуйтесь. Оформим вам. Все будет оплачено.

Наверное, до момента, когда Пылаев подписывает все документы, решая насчет моего перевода на работу в другой город, не верю, что это все происходит в реальности.

Нет. Даже тогда поверить в нечто подобное тяжело.

— Когда готовы переезжать? — спрашивает Пылаев.

— Чем быстрее, тем лучше.

+++

Собираю вещи. Готовлюсь. Понимаю, что Таиров так просто не отступит. И неизвестно, сколько у меня времени. Возможно, почти уже и нет.

Так и выходит.

На следующий день, возвращаясь домой, застаю бывшего мужа возле своего подъезда.

— Вера, — обращается он ко мне, подходя ближе. — Давай без глупостей. Просто поговорим, обсудим все.

— Что обсуждать? — невольно мотаю головой. — Уезжай, пожалуйста. Оставь меня в покое.

Он порывисто шагает вперед.

А я вскидываю руку.

Останавливается.

— Ты нужна мне, Вера, — звучит хрипло, мрачно.

Его голос звенит от напряжения.

А я…

Усталость накатывает. Даже страх куда-то отступает. Наверное, нельзя бояться слишком долго. Нервничать, паниковать. Настолько выматываюсь, что сил совсем нет. Измотанная. Опустошенная. Смотрю на него и внутри так ровно, спокойно. Больше никаких эмоций не возникает. Полное онемение.

— Так нужна, что дочери запретил со мной общаться, — говорю, ощущая, что чувства все же есть, подступает горечь. — Шантажировал Ксюшу? Угрожал ей, будто перестанешь платить за учебу?

Таиров хмурится.

— Ты чего? — спрашивает. — Ты что такое говоришь?

— Ксюша мне уже давно не звонит, — отвечаю как есть. — На сообщения мои не отвечает. Как ты думаешь, матери легко это все выносить? Как тебе вообще в голову такая идея пришла?

— Да о чем ты? — выдает мрачно. — Ничего я не запрещал. У нас вообще никакого разговора об этом не было.

— Ладно, не важно, — прикрываю глаза, невольно морщусь.

— Что такое? Вер…

Он опять собирается подойти. Уже вплотную подступает. Но тут я успеваю вовремя распахнуть глаза.

Смотрю на него.

Застывает.

— Вера…

— Голова болит, — говорю. — Сильно. Я устала, Эмир. Пожалуйста, дай мне пройти. Не могу я с тобой общаться. Не могу. Понимаешь?

— Ладно, понял, — кивает и в следующую же секунду показывает, что ничего он не понял, потому что прибавляет: — Когда приехать? Давай на выходных.

— Да отойди ты, прошу тебя, — говорю резко.

Отходит.

И я стараюсь скорее зайти в подъезд. Поднимаюсь на свой этаж. Прохожу в квартиру. И там уже просто обессиленно опускаюсь на диван.

Надеюсь, раньше выходных Таиров не объявится. А на выходных меня здесь уже не будет.

Через несколько часов звонок телефона заставляет вздрогнуть.

Смотрю на экран — Ксюша.

— Привет, доченька, — тут же принимаю вызов.

— Мам, что с папой?

Голос ее мне совсем не нравится. Перепуганный.

— А что с ним? — спрашиваю.

— Он мне звонил… и так, — запинается. — Мам, он никогда так раньше со мной не говорил. Ты же знаешь, он вообще спокойный. Говорит мало. Только по делу. Но тут…

Насчет «спокойного» Эмира можно поспорить. Но да, когда он общался в кругу семьи, это сильно отличалось от общения на работе.

— Мам, ты прости, что я так резко пропала, — вздыхает Ксюша. — Понимаешь, сначала бабушка мне сказала. Ну что если я с тобой буду общаться, то это плохо скажется на моих отношениях с папой. Он за учебу платить перестанет. Не сразу, но так будет. А я…

Значит, вот кто все это устроил.

Мадина.

Да. От нее можно любого яда ожидать.

— В общем, бабушка очень много разного наговорила тогда. И я… мам, я не испугалась. Плевать мне на эту учебу. На деньги. Никто бы мне не смог запретить с тобой общаться. Ну перестал бы платить за учебу — к тебе бы приехала. Но я подумала, если долго не буду выходить на связь, то ты тогда быстрее с ним помиришься. Или хотя бы поговорите немного.

Ксюша продолжает мне все это объяснять, а у меня снова сердце от боли разрывается.

Слышу ведь, дочка чуть ли не плачет. На грани истерики.

— Ксюш, тише, — стараюсь ее успокоить.

Хотя словами тяжело.

Мне бы обнять ее. Приголубить.

Маленькая моя. Родная.

— Так бывает, доча, — продолжаю. — Многие люди могут вот так разойтись. Со временем.

— Многие может и могут, но не вы, мам! Я же знаю, как папа тебя любит. Ты его тоже любишь. И знаешь, он вроде расстался с той своей… мне бабушка сказала. У него сейчас никого нет.

А что бы Мадина еще могла сказать?

— Мам, скажи, ты что… ты… разлюбила папу? Ну просто если любишь. Если по-настоящему любишь. Ты же тогда простишь все.

Скорее наоборот.

Если слишком сильно любишь, никогда простить не сможешь. И назад дороги уже не будет.

Мягко пробую объяснить все дочери. Под конец вроде бы получается. Но все равно ей тяжело.

Заканчиваю разговор. Ощущения смешанные. И радость, от того, что наконец поговорили. И тяжесть от всего остального тоже накатывает.

В очередной раз убеждаюсь в правильности своего решения. Из всей этой ситуации есть только один выход — развод.

Я поступила верно.

И теперь главное — Эмир не должен узнать про ребенка.