Невеста брата. Будешь моей

Глава 21

Ярослав

Выпить! Нужно срочно выпить! Желательно как можно больше. Чтобы память отрубило и не воскресило больше никогда.

Беременна…

Василиса беременна.

Даже не верилось.

Зато очень хорошо представлялось, как это происходило. Между ней и моим братом. Коленочки эти их долбанные до сих пор перед глазами стояли.

— Грёбаная фанатка асфиксии, — бормотал, слетая с лестницы на первый этаж.

Да, бежал. От этих лживых глаз, что смотрели с таким страхом и отчаянием на меня, пока брат разглядывал тесты, будто я её последняя надежда на спасение от смерти.

Вот нахера так смотреть?!

Когда сама же поставила точку в наших отношениях, ничего при этом толком не объяснив. А теперь и вовсе…

Сука!

Самому что ли удавиться пойти?

Всё лучше, чем и дальше продолжать делать вид, будто мне всё похеру. Потому что мне охренеть, как не похеру. Так и тянет пойти и кому-нибудь рожу набить. И это как минимум. Чтобы вышло из меня это всё. И никогда больше не вернулось. А то пока выходило и не возвращалось только моё тело из этого поместья. И то на этот раз уйти не вышло.

— Ярослав, подожди, — окликнула на самом пороге Лидия Михайловна.

Пришлось тормозить в своих порывах и оборачиваться к ней. Не знаю, что отражалось на моём лице, но женщина нахмурилась.

— Что-то случилось? — поинтересовалась осторожно.

— Да. В нашей семье скоро пополнение. Василиса беременна.

И вот чего угодно ожидал, в первую очередь радость, но точно не того, что она печально вздохнёт.

— Ох, Ярослав, — прошептала.

А в следующий момент я оказался обнят ею.

Наверное, она хотела таким образом меня поддержать, но стало только хуже. Правда навалилась бетонным грузом на плечи. Я так стремился от неё убежать, но она настигла, и всё, что я мог, стоять и смотреть перед собой.

Я ведь пытался. Хотел всё исправить. Поговорить с братом. Признаться во всём. Теперь же… поздно. Одно дело разбить пару, другое — семью. В голове полнейший раздрай образовался.

Я ведь не просто так не появлялся все эти дни в поместье, ночуя в офисе, — собирался с моральными силами, подбирал слова, что скажу брату, когда он вернётся. А вышло…

Херня вышла!

— Идём, мальчик мой, идём.

Я и шёл. Не особо различая, что говорила Лидия Михайловна. Даже её отвратный травяной чай проглотил, не чувствуя вкуса.

— Лучше что покрепче, — попросил по итогу.

— Лучше тебе сейчас вообще алкоголь не употреблять, — не согласилась та.

И в чём-то она права. Я и трезвый не всегда вменяемый из-за Василисы, а пьяный и вовсе учудить могу. Хотя куда уж хуже? Всё. Приехали. Финиш. Последняя станция. Депо. Дальше поезд не идёт. Вот и проигнорировал новое её замечание, когда встал и направился на выход. Нужно другое место для переосмысление произошедшего. А лучше такое, где вообще думать не придётся. Например, какой-нибудь клуб с громкой музыкой и морем выпивки. Где мне уже точно не скажут, будь хорошим послушным мальчиком, не делай глупостей. Потому что только глупости мне сейчас и могли помочь. Желательно такие, благодаря которым я смогу позабыть о том, как же мы все так умудрились встрять.

Беременна…

Хотя мне, помнится, говорила, что сделала противозачаточную инъекцию. Не сработала, получается?

А ведь я в наш тот раз не предохранялся…

Кончил в неё раза три, не меньше…

Новая мысль настолько ярко вспыхнула в разуме, что я даже с шага сбился. Ведь выходит, что я также могу быть отцом этому ребёнку. Да? Или нет? Или… Что, если это и правда мой сын или дочь? А может сразу двое?

И размечтался ты, Ярик…

Ещё даже неизвестно ничего.

И будто в ответ на мои мысли в окне у входа я заметил хрупкую фигурку Василисы. Она стояла на крыльце, глядя вдаль, обняв себя за плечи. Порыв холодного ветра вызывал дрожь тоненького стана, но, казалось, она этого не замечала. Как и брошенные ей в лицо всё тем же ветром волосы.

В общем, опять заболеть, похоже, решила.

И это тогда, когда в таком уязвимом положении пребывала!

Когда-нибудь я всё же её выпорю, и совесть мучить не будет!

И куда брат только смотрит?

Вот! Ещё и это! Если до этого собирался просто признаться в том, что желаю его невесту себе, то теперь…

Он меня убьёт! Однозначно! Но да к чёрту! Молчать дальше уже в любом случае не вариант. Не тогда, когда его ребёнок может оказаться моим.

Нет, не к нему я направился. Сперва решил загнать одну сумасшедшую в дом. Поэтому, подхватив куртку с вешалки прихожей, вышел за ней на крыльцо.

— Опять заболеть решила? — укорил, накидывая вещь на дрожащие плечи. — Почему ты вообще здесь? Разве вы с Игнатом не должны сейчас обсуждать будущее на троих?

Она от моего прикосновения дёрнулась, как от огня. Но в итоге осталась стоять ровно там, где и была.

— Меня тошнило, — напомнила сухо то, что я и так знал. — Нужно было больше воздуха, — помолчала, а затем добавила: — Игнат вышел почти сразу за тобой. Да и что тут обсуждать? Закажу одежду по каталогу, как и кроватку с пеленальным столиком. Всё. Готово.

— М-да… радость материнства из всех щелей так и прёт, — прокомментировал я её подход.

Тупо, но задело. Понятно, что ситуация не располагает к радости, но чтоб настолько?

— Может тогда аборт лучше? — предложил.

Нет, сам так не думал, но было интересно узнать её мнение. Тем более что вслед за озвученным вопросом последовал взгляд, будто посмотрела на врага. Приоткрыла рот, чтобы ответить, но в итоге ничего не сказала, поджала губы. Сбросила со своих плеч накинутую мной вещь и спустилась со ступеней. Конечно, я последовал за ней. Не забыв вернуть куртку на прежнее место — ей на плечи.

— Если делать аборт не собираешься и ребёнку рада, откуда тогда такой похоронный настрой? Выглядишь так, будто всё наоборот, — задал новый вопрос, поравнявшись.

Остановилась. Повернулась ко мне. Впилась в куртку до побеления пальцев, явно подумывая снова от неё избавиться, но в итоге лишь прищурилась, пристально разглядывая меня.

— А давай ты просто скажешь, что тебе от меня надо? По тебе тоже не скажешь, что ты очень рад стать дядюшкой. Тогда что? К чему эти вопросы про моё материнство? — съехидничала она. — Если тебя тоже интересует вопрос, вложу ли я деньги отца в вашу компанию, то я и так уже согласилась. Что ещё?

Отповедь, надо признаться, обескуражила.

Впрочем, пора было привыкнуть, что нормальное общение с этой женщиной у нас уже никогда не сложится. Она же сама этого не желает, отбивая все мои попытки с ней поговорить. Не спорю, я и сам не лучше, иногда так и тянет задеть её, что контролировать язык не всегда получается. Но сейчас-то что не так?

— Хочу знать, каков шанс, что этот ребёнок может быть моим. Ты же вроде инъекцию себе делала как раз в тот день, — сказал, как есть.

Она вновь поджала губы, уставившись на меня так, будто увидела свой самый страшный кошмар. Но надо отдать должное, справилась с эмоциями быстро.

— Так я же до этого в другой спальне бывала в вашем городском доме, забыл? — произнесла мрачно. — Видимо, раньше стоило её поставить. Или твоему брату стоило быть аккуратнее, пока он мою девственность для тебя сохранял. Как сегодня, например, — закончила ядовито, сжимая кулаки.

Так, Ярослав, спокойнее, вдох-выдох, вдох и длинный выдох.

— А ты можешь хотя бы раз нормально и честно ответить на мои вопросы? Без этих саркастичных увиливаний? Да или нет?

А сам аж дыхание затаил в ожидании чёртового ответа. Который конечно же последовал в её привычной манере.

— А зачем? — усмехнулась Василиса. — Это ж не я, а вы двое тут теряетесь в догадках, кто ж отец.

— А ты, значит, не теряешься? — прищурился, разглядывая её по-новой.

То, как она вновь задирала свой хорошенький носик, чтобы казаться уверенней, чем есть на деле. Как поджимала пухлые губки в недовольстве, но почти уверен, что злилась больше на себя, чем меня. Как хрупкие пальчики до побеления сжались на моей куртке.

— А мне без разницы, — фальшиво безразлично фыркнула она. — Этот ребёнок — мой. И только мой.

Вот тут я ей улыбнулся. Шагнул ближе.

— Ошибаешься, — проговорил тихо, глядя в зелёные глаза. — Этот ребёнок далеко не только твой. Но так и быть, до родов можешь считать именно так. В конце концов, на данный момент он ведь и правда только в тебе существует, — показательным жестом положил ладонь на её живот. — Но если решишь его у меня отобрать… Я перестану быть таким терпеливым и заботливым с тобой. Ты и так по настоянию Игната из дома не выходишь, а там и комнаты покидать не сможешь, чтоб уж наверняка. Как тебе такой расклад?

И вновь затаил дыхание в ожидании того, что же она ответит в этот раз. Тем более, что правду я уже и так знал. Всё остальное — не так уж и важно. Но всё же интересно, как далеко она может и готова зайти в своём упрямстве. Вот и в мои пальцы, касающиеся её животика, впилась с такой силой, будто решила мне их переломать.

— А не пойти ли тебе?.. — выдавила из себя елейную улыбочку Василиса. — К Оленьке своей, например? Вы ж там целых трое суток были так сильно заняты друг другом, планируя чужую свадьбу, что даже не удосужились невесте сообщить о результатах и процессе этого самого планирования. Вот и иди, сходи к ней снова. Можешь вообще больше не возвращаться. Заботься о ней.

— У тебя слишком богатая фантазия, — усмехнулся. — Или ты свечку держала в процессе моего общения с ней, а я не в курсе? Точно нет. Иначе бы знала, что помимо Ольги на встрече были и другие девушки. И мы с ними и правда многое успели сделать.

Например, обсудить саму церемонию, танец новобрачных, подобрать песню для него, и многое другое. Да и то не я это всё обсуждал. Секретарша Игната. Она же им все пожелания брата передавала. Я же сидел в соседнем кабинете, присоединяясь к ним лишь по необходимости.

— О, даже не сомневаюсь! — округлила глаза девушка. — Все силы, видимо на это потратил, раз даже ночевать остался где-то там! — впилась ноготками в мои пальцы ещё сильней, а затем сбросила с себя мою руку, отступив назад. — Ещё несколько колечек только прикупить в таком случае не забудь, одного явно не хватит, ты ж их всем подряд всё равно раздаёшь! — крутанулась на сто восемьдесят градусов и зашагала обратно к дому.

— А то ты не принимаешь их от всех подряд, — бросил ей вдогонку.

Сперва бросил ей это оскорбление, после уже мысленно чертыхнулся, когда она в шаге прибавила, фактически сбежала от меня. Что я творю? Но и спокойным оставаться больше не получалось. Не тогда, когда она эмоциями фонтанирует направо и налево. Даже входной дверью, и той бахнула от всей души, когда скрылась в доме.

Я же остался стоять, где был, уставившись в хмурое небо, старательно отсекая от себя весь негатив. Нужно успокоиться. А то ж так и тянет пойти, догнать и…

Нельзя!

По крайней мере, до тех пор, пока я не переговорю с братом по сложившейся ситуации.

Надеюсь, он меня хотя бы просто выслушает, понимания и прощения не жду. Я бы и сам не простил, если уж на то пошло. А мы с ним всё же братья, в некоторых вопросах похожи больше, чем все думают. Так что вдохнув в лёгкие поглубже морозный воздух, также направился в дом.

Игнат нашёлся в кабинете, который когда-то принадлежал деду. Развалился в кожаном кресле, во главе рабочего стола из массивного дуба, закинув ноги на деревянную поверхность. В левой руке он покручивал стакан со скотчем, тоскливо поглядывая то на выпивку, то на экран планшета, на котором воспроизводилось что-то с отвратительной звукопередачей. Заметив моё появление выключил планшет и отложил его в сторону, перевернув экраном вниз. Залпом выпил содержимое своего бокала. Ещё себе налил. Заодно и мне тоже в приглашении присоединиться. Не стал отказываться. Но и пить на спешил. Уселся рядом с ним на край стола и покрутил стекляшку между пальцев, глядя на то, как в ней переливается янтарная жидкость.

Блядь! И как вот ему обо всём рассказать?

Прости, брат, я по незнанию трахнул твою невесту и теперь она, скорее всего, беременна от меня?

Тупее заявления не придумать.

А ведь все прошедшие дни репетировал наш разговор, а пришёл и все слова вдруг стали казаться каким-то детским лепетом.

Чёрт тебя дери, Василиса, почему ты просто сразу не назвала мне имя, как я просил? Скольких бы проблем можно было избежать, знай я изначально, что к чему. И я бы сейчас не сидел перед братом, как проклятый на стуле приговорённых к казни.

Вот и Игнат по-видимому устал ждать, когда же я разрожусь. Первым заговорил.

— Я всегда получаю то, чего хочу. Ты же знаешь это, да? — невесело усмехнулся он и поднял руку.

Выставил ладонь перед собой, пристально разглядывая, как сжимаются и разжимаются его пальцы. Моего ответа дожидаться не стал. Почти сразу продолжил:

— А я хочу её. Ни одну другую. Только её, — снова замолчал, помолчал немного. — Даже зная, что у неё был кто-то другой. Зная, что факт моего отцовства — сомнительный. Безусловно, ничего не стоит взять и сломать её, — пальцы в очередной раз с хрустом сомкнулись в кулак. — Переделать по своему усмотрению. Но я хочу, чтобы она любила меня именно такая, какая есть сейчас. Не хочу, чтобы она просто боялась меня, хотя это самый лёгкий и быстрый способ. Что тогда, по-твоему, я должен сделать? — поднял взгляд на меня.

Чувство вины затопило мой разум острее прежнего. А последний вопрос и вовсе ввинтился в него, подобно буру. Потому что я и сам им задавался все эти дни, но так и не нашёлся с ответом. Даже сейчас, когда уже вроде всё решил для себя, легче совсем не становилось.

Дерьмовое это чувство, когда предаёшь близкого человека. Когда знаешь об этом, но не в силах ничего изменить. И не хочется. Наоборот, всё ещё жаждешь продолжать. Но мы же не можем так и дальше? И всё же…

— Мне жаль, брат.

— Кому нужна эта жалость? Мне — точно нет, — отозвался Игнат вместе с очередным хруст сжатого им кулака. — Мне нужно, чтоб вот здесь, — прижал кулак к груди, — перестало всё переворачиваться. Чтоб крыша встала на место, из-за того, что улыбается она не мне, а кому-то другому. Иначе всё нутро съедает от того, как я представляю себе будущее, когда будет иначе, и жду его, как воздух. Херовое ощущение.

Не то слово…

Ощущение — хуже не придумать.

И никакой алкоголь его не способен заглушить. Хотя я влил себе в глотку всю порцию разом. От неё тоже запекло внутренности, но это и в разы не так болезненно. Мелочь. Ничто. По сравнение с тем, как выворачивало наизнанку от того, что моя женщина проводила ночи с другим.

И тут возникал вопрос: а моя ли она в таком случае?

Впрочем, мысль как мелькнул в разуме, так и пропала, смытая последующим заявлением брата:

— Вот бы у меня был обычный недотрах и проблема только в этом, — продолжил он, а его пальцы хрустнули вновь. — Шлюх полно. Я засовывал в них свой член столько раз, что со счёта сбился, с тех пор, как впервые увидел её, и она меня отшила. Не помогло, — опрокинул новую порцию алкоголя и налил ещё нам обоим. — Вот так вот, брат, — салютнул мне стаканом. — Да, может, я и спятил. От того, что она поклялась, что никогда больше так не сделает, тоже не особо легчает. Хотя она в любом случае только моя. И ничьей больше быть не может. Только через мой труп. Или её, — вновь посмотрел на меня. — Чей бы он ни был.

И я вынужденно притормозил со своим порывом совести.

— Ты же не серьёзно? — уставился на него недоверчиво. — Не правильнее ли просто отступить тогда? Если заранее знаешь, что твоей в полной мере она всё равно никогда не будет. Зачем тебе чужая женщина?

Вот тут Игнат рассмеялся. Громко. Надсадно. И снова опрокинул содержимое своего стакана залпом.

— А что такое полная мера? Где есть граница? И кто сказал, что она чужая? Может, она чужая как раз для него? Кто решает, чья именно? — выгнул бровь.

А я смотрел на него и будто впервые видел. Он ведь никогда не был таким раньше. Даже в самые сложные времена, когда погибли наши родители, мы оказались на попечение нашего деда, а Игнат обозлился на весь мир, решив пойти его путём, он знал, когда можно переступить черту, а когда стоит отступить. Но сейчас…

— Решает она, брат, — нашёлся, наконец, со словами. — И только она. Не ты и не тот, другой. Она одна.

И, пожалуй, хватит с меня на сегодня братских бесед. А то ещё немного, и это точно перерастёт в военные действия. Пусть Игнат сперва протрезвеет, после продолжим наш разговор. Поэтому, отставив пустой бокал, я поднялся на ноги.

— Она и решила. Поклялась. Стоя на коленях.

— Ты несёшь чушь. А ещё как никогда становишься похож на нашего деда. Напомнить тебе, как он жил и кончил?

Никакое напоминание брату не требовалось, судя по смурному виду, а я решил, что с меня уже точно хватит, покинул его кабинет. Направился к Василисе. Энный дубль в попытке договориться с ней…

Не вышло.

Девушка заснула, свернувшись калачиком по центру постели.

И мне бы уйти, но я не смог.

Такая беззащитная, ранимая…

И как только у Игната мысли повернулись в сторону её убийства?

Искренне надеюсь, что это в нём просто злость и алкоголь говорят, и утром мозги встанут на место.

— Не волнуйся, куколка, он тебя не тронет, я прослежу, — пробормотал тихонько вслух, но больше себе, чем ей.

Подхватил одеяло и накрыл маленькое тельце. Пусть спит и набирается сил. Они ей пригодятся. А я… съезжу пока кое-куда.

Правда все мои порывы разбились о реалии.

Где на всём боку моего авто огромными красными буквами было выведено: “Шлюха”.

Ну, Василиса!..

Почему на неё подумал?

Больше просто некому.

Что ж, сама напросилась!..