Невеста для бастарда

Глава 13

Если местные жители и удивлялись, увидев бегущую по улице плачущую женщину в изящном синем пальто, то никто ничего не предпринял, чтобы остановить.

А мне… мне было все равно. Наверное, не стоило так бурно реагировать, надо было вспомнить, что Пашка — все-таки подросток и в этом возрасте хамство и свержение авторитетов — дело, в общем-то, нормальное и по возрасту положенное. Что дети вообще — и подростки в особенности — существа безжалостные и хорошо умеющие бить по самому больному… И это опять-таки норма. Но… было так обидно, так больно… Ведь в моей одинокой жизни мой сын был самым близким человеком.

Не осталось сил бороться, подстраиваться под обстоятельства, пытаться выкрутиться в тех хитросплетениях, что подготовила жизнь. Было больно. И осталась просто пустота.

Словно в насмешку над моей тоской на меня посматривали синева неба и яркое солнце, запутавшееся нитями блестящих лучей в золоте листвы. Я внезапно поняла, что стосковалась по серости Питера, по низкому небу, тяжелым облакам. Мой город был в отличие от этого мира настоящим. Там была настоящей я. Там я знала, кто я такая. Там я знала, как себя вести. Отповедь мерзким «специальным» голосом — и сын бы угомонился. А в этом мире, где я прислуга, как-то неожиданно для себя я проявила слабость…

Слезы текли и текли и все никак не могли уняться. Я уже ругала себя — и чего я расквасилась? Что такого произошло?.. Но успокоиться никак не могла.

В себя я пришла не скоро. Поняла, что не знаю, где нахожусь. Какой-то сквер в окружении богатых домов с чугунными кружевными заборами.

— Вы оставили шляпку и перчатки в кофейне, — раздался рядом знакомый голос лорда Верда. Недовольный голос.

А мне было как-то все равно…

— Благодарю вас, — сказала я, не думая поворачиваться к нему или подниматься, как было положено мне, его экономке. — Только непонятно, откуда вы тут взялись…

— Пришел, — миролюбиво объявил милорд Верд. — Как только Джон появился в кофейне, то обнаружил, что вы пропали, а ваш умный сын растерялся и не знает, что делать. Потом пришел Рэм, узнал, что произошло, и дал в ухо Паулю. Бедный Джон был вынужден их разнимать. Потом мой камердинер связался со мной. Он был совсем в расстроенных чувствах и сообщил, что они вас потеряли и вы бегаете по незнакомому городу в слезах. Я выстроил портал, попал в Роттервик и отправился вас искать.

— А как вы меня нашли?

— Велика сложность, — рассмеялся он. — Вы же не исчезнувший наследник герцогства Рэйм… Пара заклинаний — и готово.

Я испугалась, когда услышала его слова о наследнике Рэймского герцогства. Потом оценила комизм ситуации, в Рэме, значит, этого самого наследника не опознали.

— Как-то вы чересчур расстроились. — Он сел рядом на скамейку и сунул мне в руки шляпку и перчатки.

— Действительно. А то не с чего, — проворчала я. Но надела шляпку, завязала ленты. Натянула перчатки.

— На такие взбрыки подрастающего поколения надо реагировать жестко — это безусловно. Но доводить себя до такого состояния… Не стоит.

— Обидно.

— Обидно. Наверное, от близких такого не ждешь — поэтому так больно… Поэтому, когда вырастаешь, становится так стыдно перед своими. Особенно перед мамой.

— Вы хотите сказать, что и вы?..

— Безусловно. Что ж я, подростком не был? — невесело усмехнулся милорд Верд. — А в моем случае еще и официально признанным бастардом Его Величества. Можете себе представить, как ко мне относились сверстники, вдохновленные их родителями. Спуску я никому не давал. Дрался, дрался, дрался. На шпагах, на кулаках. Магически… Иногда меня накрывало — за что мне все это? Почему я не как все? Понятно, к отцу-императору претензий быть не могло. Поэтому я трепал нервы матери.

— И что она вам отвечала?

— Что за свою любовь к единственному мужчине в ее жизни она ни перед кем, в том числе и передо мной, отчитываться не будет. И что, как бы она меня ни любила, разговаривать с ней в таком тоне я не смею.

— И вы не смели?

— Отчего же? Время от времени пробовал. Подростки вообще любят испытывать границы дозволенного. И чем подросток больше любит — тем решительнее он будет прощупывать эту границу.

— Зачем? Он хочет свободы?

— Нет. Он хочет, чтобы ему показали, что мир — нормален, граница есть и он в безопасности.

— То есть Паша… Пауль нарочно провоцировал меня, чтобы ему указали его место?

— Совершенно верно. Так что приведите себя в порядок и давайте отправляться домой. Будем объяснять вашему отпрыску, насколько он не прав. Хотя, честно говоря, он уже наказан.

— Что? — подскочила я.

— Понимаете, когда мне доложили, что вы в слезах выбежали из кофейни и теперь неизвестно где, я разгневался. Отправил детей через портал домой. И наказал.

— Что с моим сыном?

Нет. Я не кричала. Я не истерила. Голос был холоден. Спокоен. И даже как-то деловит. Но в нем была сила.

— Вот, — одобрительно закивал лорд Верд. — Запомните эту интонацию. Если бы вы так говорили с сыном с самого начала, то конфликта бы не было. Он бы понял, что вы в стае главная, и успокоился бы.

— Вы с ума сошли со своей педагогикой? Какая стая? Что с моим мальчиком?! — окончательно рассердилась я.

— Стая — такая же, как у волков, — с улыбкой посмотрел на меня милорд Верд. — Ну же! Молодежь тяготеет именно к этой модели поведения. Кто сильный — тот и прав. А вопрос о том, что Пауль не мальчик, а молодой мужчина… Это мы уже выясняли…

Я не сводила с милорда Верда гневного взгляда. И мне было все равно, что его считают страшным человеком и что свое недовольство он может обратить на меня.

Он тоже не отводил взгляда. И вдруг я поняла, что он улыбается. Он еще и доволен нашей перепалкой?

— Да ничего с вашим мальчиком, — он произнес это ядовитейшим образом, — не случилось. Получил трепку. Поставлен в угол. Вместе с Рэмом.

— А Рэм-то чем вам не угодил?

— Он вообще умница! — обрадованно проговорил милорд. — Сначала с братом подрался за то, что тот вас оскорбил, а затем ему же и на помощь кинулся, когда я на Пауля заклинание обездвиживания кинул и по потолку его распластал.

Я только смогла покачать головой. Похоже, мир сошел с ума. И я вместе с ним.

— Так что на потолке в холле у нас два замечательнейших украшения. Мастер Пауль Рэ и мастер Рэм Рэ. Давайте поужинаем в городе и поедем их снимать.

— А может — сразу в поместье?

— Нет-нет, — широко улыбнулся он. — Нам, для закрепления эффекта, необходимо, чтобы молодые люди прониклись.

Ну, вот что ты ему скажешь?.. Тем более я понимала, что милорд не так уж и не прав. И все, что мне говорил лорд Верд, не новость. Я хорошо знаю возрастную психологию — подростков в особенности. Все-таки сколько лет преподаю. Но применить все это к своему сыну… Охо-хо… Как-то не получилось…

— Итак, у нас с вами поздний обед. Куда бы вы хотели пойти?

— Я в столице практически ничего не знаю, — задумчиво протянула я. — Единственно, не очень хочется помпезности…

— Отчего нет? Вы прекрасно выглядите.

— Это нормально — обедать в столичном ресторане со своей экономкой?

Лорд Верд недовольно поморщился.

— А покупать экономке одежду — это тоже нормально? — продолжила я. — Никак ее не компрометирует? Никак не унижает?

— Я хотел порадовать, — тихо сказал он. — И помочь. Только и всего.

— Милорд… Ваша помощь настолько велика, что… Я даже не могу сказать, насколько я вам благодарна. Но покупать одежду мне или моим детям… Простите. Я не могу этого позволить.

— Хорошо. Возможно, я был не прав. Только, с вашего позволения, я не буду брать ваши монеты. Это как-то… перебор. Я просто вычту сумму покупок из вашего жалованья, идет?

— Договорились. — И протянула ему руку.

В его глазах на секунду мелькнуло веселое изумление. Я обругала себя. Похоже, здесь подобные прикосновения были не приняты. Между посторонними людьми. Через секунду он аккуратно пожал кончики моих пальцев.

— Ужинать, — приказал он. — Насчет помпезности, правда, я не уверен. Мое знакомство с ресторанами ограничено теми, в которых мне положено бывать. Но, по крайней мере, там неплохо кормят.

Милорд Верд привел меня в ресторан «Изумрудная цапля». Что сказать… Пафоса, света, золота и высокомерных лиц в ресторане было предостаточно. А вот остальное… Каталина готовила лучше, честное слово… Но — самое главное — никто к нам не подошел, на меня присутствующие никак не отреагировали. Я выдохнула с невыразимым облегчением, когда мы вышли из ресторана, и я оперлась на поданную мне милордом руку. Он помог мне взобраться в экипаж.

— Вам не понравилось, — подвел он итог, как только мы тронулись.

— Я все время ожидала, что подойдет герцог, который с непроизносимым именем… Неприятный такой.

— Борнмут? Что приходил к нам?

— Именно. Или барон — сына которого тяжело ранил Пауль… И будет возмутительная сцена.

— Простите. Не хотел ставить вас в неловкое положение. Просто я… Как бы так сказать… Самим фактом своего существования — уже неловкость. Поэтому я как-то приучился не замечать людей, которые пытаются поставить меня в щекотливую ситуацию.

— И как вам это удается?

— Я выбрал нескольких человек, мнение которых для меня важно. В глазах которых мне хочется выглядеть… прилично. И все. Мнения остальных для меня попросту не существует. Иначе бы я с ума сошел, кому-то что-то доказывая.

— А ведь вы правы, — задумчиво протянула я. — Абсолютно. А я зря нервничала.

— Спасибо. — У него получилось как-то обрадованно, и теперь он протянул мне руку.

Я подала ему свою, и он поцеловал мне пальцы.

Ох… И чего это я так смутилась?.. Вот уж некстати…

Остаток пути мы проделали в молчании, но не напряженном, а странно-уютном.

А в доме, в холле, я увидела Пауля и Рэма, распяленных на потолке в виде морских звезд. Мой испуганный вскрик напоролся на холодное распоряжение милорда Верда:

— Госпожа Лиззард, отправляйтесь в библиотеку и дождитесь нас там. Мы сейчас подойдем.

Силы в его голосе было столько, что меня попросту снесло в сторону библиотеки, хотя, честно говоря, я и не собиралась подчиняться.

Как только я послушно закрыла за собой двери, меня отпустило. Я заметалась по библиотеке, не зная, как поступить. Кричать на милорда, требуя освободить сыновей? Устроить истерику? Поверить ему, что он не собирается причинить вреда?..

Первым вошел Павел. Очень смущенный. За ним в библиотеку проник Рэм. Я замерла.

— Мам… — протянул мой сын, — ну, ма-а-ам…

Я всхлипнула и бросилась его обнимать…

— Дурачок ты мой, — шептала я, — какой же ты дурачок…

— Мам, прости меня…

Мы стояли долго. Потом я наткнулась на горький взгляд Рэма.

— Иди сюда, мой хороший, — позвала я его.

— Простите меня…

— Все хорошо, — как заклинание повторяла я, — все обязательно будет хорошо. Только давайте больше не ссориться.

Милорд Верд заглянул минут через десять. Мы втроем успели успокоиться и договориться, что соглашаемся с игрой, придуманной милордом. Будем как Штирлиц в тылу врага. И тем более старательно будем играть, потому что от этого зависят наши жизни.

Молодые люди были отправлены ужинать. После этого им разрешили вернуться в библиотеку и выпить чаю в нашем присутствии. И на десерт употребить лимарру, которую еще утром принесли в поместье и до которой так дело и не дошло.

Как только Паша и Рэм вышли — никаких возражений на приказ милорда не последовало, — мне предложили выпить. Я согласилась с радостью.

— Так как насчет гномьего самогона? — поинтересовалась я.

Милорд тяжело вздохнул:

— Распорядитесь, чтобы сока вам какого-нибудь принесли. И чайную ложечку.

Оливия внесла поднос, на котором стоял кувшин с соком и лежала чайная ложечка. По-моему, служанка аж подрагивала от любопытства. Кинула пронзительный взгляд на меня, на милорда все же смотреть опасалась.

Милорд Верд старательно отмерил ложечкой что-то мутное из глиняной бутылки, влил в стакан сока из кувшина и подал мне.

Я понюхала, сделала глоток. По крепости — немногим слабее водки… Только со вкусом апельсина да еще каких-то травок. Да… стакана ее, родимой, мне явно будет многовато. Вечер определенно переставал быть томным…