Невеста для бастарда

Эпилог

«Опять метель… И мается былое в темноте…»[5] Строчка из песни крутилась у меня в голове, словно подхваченная ветром снежинка, что никак не могла найти покоя.

Она все неслась и неслась куда-то. Сквозь отчаянные слезы, дикий холод, что достал до сердца. Сквозь бесприютность. Кто-то — вроде бы женщина — бродила и бродила вокруг какого-то дома. Странно, но она как будто потерялась в метели и не могла найти дороги… Она все шла и шла…

Глупая… Глупая маленькая Герда… Зачем ты целовала Кая? Зачем плакала? Ему же было хорошо… Холод снаружи — холод внутри. Минус на минус дает плюс. И все хорошо. Хорошо — потому что не болит. Анестезия. Только бы не на время. Только бы навсегда. И так красиво — хрустально, белоснежно… У меня станут ледяными глаза и будут сверкать. У меня станет ледяным сердце и не будет болеть. Никогда. Никогда-никогда. Глупая, глупенькая маленькая Герда. Зачем ты кричишь? Не кричи. Голос — это какие-то несовершенные звуки. Прислушайся — слышишь, воет метель? Вот это музыка… Ее хочется слушать вечно… Глупая, глупая девочка… Что ты кричишь?

— Миледи Вероника! — Кто-то кого-то звал. Где-то было тепло… А здесь… В этом то ли сне, то ли в бреду была только метель…

— Ника! — Кто-то настойчиво звал меня. — Ника… Не уходите. Не надо…

И сквозь метель до меня донесся родной голос.

— Мама! — кричал и плакал кто-то, перекрикивая завывания метели. — Мама!!!

— Паша? — прошептала я и очнулась.

Неяркий свет. Незнакомая, роскошно обставленная комната. Золото и лепнина — явно излишнее количество на квадратный метр. Надо мной склонился зареванный Паша.

— Что со мной? — Голос был какой-то сиплый, будто и не мой.

— Мама… Ты пришла в себя. — Паша меня обнял. — Я так испугался…

— Где я?

— У меня во дворце, миледи Вероника, — отозвался знакомый голос.

— Ричард, уходи. — Боли не было. Была лишь захватывающая дух звенящая пустота…

— Извините, миледи Вероника, здесь нет моего старшего сына. — И император Фредерик вышел на свет. Выглядел он как-то не очень. Словно не спал и не ел несколько суток.

— Простите, Ваше Величество, я обозналась.

— Ничего. Вам надо поправляться. А нам всем надо поспать. Павел, вам приготовят постель в смежной комнате. А вас, миледи, сейчас осмотрит Ирвин. И не пугайте нас так больше…

— Слушайте, — вдруг испугалась я.

— Что случилось? Вам плохо? — подскочил к моей постели император и как-то привычно схватил за руку.

— Нет… Просто слабость. Надо же что-то делать с моими родителями. Они почему-то уверены в том, что я погибла двенадцать лет назад.

— Я думаю, когда вы поправитесь, мы решим этот вопрос.

Император быстро вышел из комнаты.

— Мама-мама, — протянул Паша.

— А что со мной было?

— Не знаю, но император тебя трое суток вытаскивал. Целители ничего сделать не могли — ты уходила. — Пашу передернуло, и на глазах появились слезы. — Он вытаскивал, а мне приказал звать тебя… Я и звал…

— Прости, милый. — Я вытерла слезы.

— Я его убью!

— Кого?

— Милорда Верда, — отрезал сын. — Что он с тобой сделал?

— Ничего, — честно сказала я. — Только из дома выставил.

— За каким?.. — с трудом проглотил ругательство сын.

— Меня оболгали. Он впал в бешенство и потребовал, чтобы я ушла.

— А что за фигня с бабушкой и дедушкой?

— Не знаю, — расплакалась я.

Зашел уже знакомый целитель. Порадовался, что я вернулась. Посетовал, что мы встречаемся все время при таких печальных обстоятельствах. И выгнал Пашу. Отдыхать.

Разговор с императором Фредериком состоялся через несколько дней. Я уже не только лежала пластом в кровати. Я вставала, читала — мне, кстати, доставили стопку детективов. Немного ходила по отведенным мне покоям, состоящим из нескольких комнат.

— Вы уделите мне время, миледи Вероника?

— Да, Ваше Величество. — Я отложила книгу и стала подниматься с диванчика, на котором сидела.

— Оставьте это, — поморщился император.

— Хорошо. — Я снова уселась и вопросительно поглядела на него.

— Вы можете ответить мне на несколько вопросов, или вам тяжело говорить?

— Я постараюсь ответить.

— Интерес мой не праздный и спрашиваю я не из пустого любопытства, — почему-то раздраженно проговорил повелитель.

— Я понимаю.

— А вот я ничего не понимаю. Что произошло за три дня до вашей с Ричардом свадьбы? Почему вы оказались на улице? Кто наслал на вас магическую метель? Почему Ричард не пришел вам на помощь? Где он вообще? И почему родовое кольцо валялось на ковре возле камина?

И император показал мне знакомое кольцо. С распластавшим крылья грифоном, перечеркнутым алой полосой.

— Ваш сын обвинил меня во лжи. В том, что я не Вероника из другого мира, что все было подстроено и я, скорее всего, придворная дама герцогини Рэймской. А в довершение нашей беседы он сообщил мне, что я — ваша любовница. И показал мне некий кристалл. С весьма впечатляющей записью.

— Какого рода записью? — не понял император Тигверд.

— Мы в вашем кабинете занимались любовью.

Император дернулся, как будто его ударили.

— Что? — проскрипел он. — Как это?! Кто занимался?

— Вы и я. По крайней мере, изображение показывало именно это.

Я говорила — а сама ужасалась тому, насколько у меня безучастный голос. Ни боли. Ни слез. НИЧЕГО. Словно все, что было живое во мне, так и осталось в той самой магической метели…

— Сын действительно вас самозабвенно любит, — прошептал император.

И я поразилась его непонятной реакции.

— Странное у вас представление о проявлениях любви, — съязвила я.

— Вы не понимаете… Измена для такого, как он… Это не просто повод для убийства. Это право на него. Это потребность всей его сущности…

— Как занятно, — разозлилась я. — Значит ли это, что принц Тигверд напустил на меня эту самую метель, от которой я чуть не погибла?

— Нет. Это была не его магия. Он как раз дал вам уйти. К счастью, тот или та, кто придумали этот план, не учли глубину его чувств к вам. Метель — это запасной план, когда наш противник осознал, что задуманное не удалось.

— Что вам известно? — посмотрела я в черные, такие знакомые глаза и вздрогнула. И отвела взор.

— Я внезапно почувствовал, что Ричард на грани срыва. Я так его ощущал, когда его мать погибла, — прошептал император. — Столько боли, столько горечи… Безумие. Я подумал, что с вами что-то случилось. Что-то непоправимое. Перенесся в поместье. Ричард ушел. Ушел так, чтобы невозможно было отследить. Куда-то очень далеко. Слуги перепуганы. Вы… Я чувствовал, что вы где-то совсем рядом, замерзаете, а пробиться к вам не мог. Потом сообразил и настроился на перстень. Какое счастье, что вы его не сняли! Кто-то угрохал чудовищное количество энергии. Метель лучше всего действует на кого-то в состоянии крайнего отчаяния. Все было рассчитано очень точно… Я нашел и перенес вас во дворец. Трое суток целители делали все возможное. К счастью, обошлось.

— Паша рассказал, что вы не дали мне уйти. Спасибо.

— Вероника… Я могу вас попросить?

— Вы — и просить?

— Об этом я могу только просить…

— О чем же?

— Проявите снисхождение к Ричарду.

— Откуда вообще взялась запись на кристалле? — решила сменить тему я.

— Это моя вина, — склонил голову император.

— В каком смысле? — похолодела я.

— Кто-то решил порезвиться за ваш счет. И за счет Ричарда. А принимать личины в нашем мире умеют только очень сильные маги. Я не уследил. И… Мне надо увидеть то, что на этом кристалле.

— Зачем?

— Надо понять, где это все действо происходит. И найти тех, кто подготовил этот исключительный розыгрыш…

Я смотрела на него. Не отрываясь. Не говоря ни слова.

— Я найду того, кто это сделал, — тихо сказал император. — Клянусь.

— Отпустите меня домой. В мой мир… Я больше не могу тут находиться. Не могу. Не хочу. И не буду.