Невеста с обременением (СИ)

Глава 25

Едва оказавшись в спальне, нареченные сразу же набросились друг на друга.

Да вот только каждый из них сделал это с определенной целью.

— Я не спал всю ночь, — выдохнул джейт Брир, касаясь щеки невесты жесткими губами, несмотря на раненную руку, проворно распуская шнуровку платья, обнажая узкие плечи и нежные верхушки грудей — Соскучился так, словно год тебя не видел… Давай мириться, моя сладкая!

— Сперва тебя надо перевязать, Айвер! — пытаясь унять странную ледяную дрожь и внезапную слабость в ногах, прошептала магичка — Ты останешься без руки… С таким… Отношением… Ммм…

Накрыв губами один из закаменевших, темных сосков, тут же оторвался, дав волю здоровой руке.

— Меня надо просто, эмм… полюбить, — заявил не требующим возражений тоном — Хотя бы немного. А рука… Что моя рука, драгоценная? Уверяю, что и без нее я могу быть тебе полезен. Всё… Давай, не кривляйся. Ты ведь и сама… Хочешь, верно? Ну же…

Вместо членораздельного ответа она что-то промычала.

Порывисто обняв жениха, позволила, подхватив себя на руки, отнести в постель.

— Но только, — затараторила, торопливо раздеваясь — Потом я обязательно тебя перевяжу.

— Я тебе рот перевяжу сейчас! — зарычал лишенец, сдергивая через голову рубаху — Пожалуйста, помолчи. Иди ко мне…

Он взял желанную прямо так: задыхающуюся, полураздетую. Горящую! Торопящуюся отдаться без остатка, не тратя время на ненужные движения и слова.

— Ах! — ей хватило сил только на этот выдох — Ах…

Устремившись всем телом навстречу своему Мужчине, впитывала она теперь его страсть и ярость. Его напор. Целиком отдавшись безумию, творящемуся здесь и сейчас, безумствовала и сама, принимая желание, напор и волнующую, восхитительную твердость, грозящую разорвать тело на сияющие, полыхающие жаром куски.

— Айвер, — прошептала невеста, огладив его лицо сияющей ладонью — Айвер! Ты… мой, мой, мой…

— Правильно, — пожаром опалило тяжелое дыхание шепчущие губы — Вот так, да. По имени. Я твой, моя радость. Моя жизнь! А ты моя. Чувствуешь, НАСКОЛЬКО ?

Резко подавшись вперед, вошел до самого конца, что прежде опасался делать…

Из-за панического, идиотского страха, примет ли его ее тело? Нужен ли он ей… ТАК, как нужна ему она? И, если не нужен, как тогда жить?

Да и зачем…?

— О, как же это! — вскрикнула Адалина, сдавив скрещенными ногами поясницу жениха — Как же восхитительно… Еще, еще, еще… Еще!

Подсунув руки под спину джейты Реггасс, лишенец принялся ласкать ее изнутри тягуче ноющей плотью.

— Моя хорошая, — шептал он, то погружаясь сильнее, то почти выходя из нее — Нравится так, да… На всю длину… Мне тоже, счастье мое, мне тоже! Ты такая…

На секунду накрыв рот губы невесты глубоким поцелуем, тут же зашептал, оглаживая их языком:

— Ты внутри, как зефир… Мягкая… Люблю, когда вот так… поглубже. Давай-ка, ножки повыше.

Не выходя из нее, он встал на колени.

Упершись ими в покрывало, свел ноги Адалины вместе. Вновь начав двигаться, чуть не взвыл от того, какие невероятные ощущения дала эта потрясающая, влажная теснота.

— Так, да! — магичка взорвала криком тугую тишину спальни — Еще! Еще, пожалуйста, еще…

Брир и не ждал, когда его станут уговаривать.

Уперев себе в плечи маленькие ступни джейты, несколькими ударами завершил истязания, вызвав у драгоценной пары дикие, сладкие, болезненные судороги бьющегося в почти-истерике, тела.

Подловив ее на последнем, тягучем и долгом спазме, хрипя горлом, дыша рвано и редко, излился в жадно принявшую его суть сильной, горячей струей, что ранее также старался совершать с большой осторожностью…

— Нежная моя, — шепнул, целуя пальцы ее ног — Единственная.

Адалина раскинула руки в стороны, и посмотрела в потолок:

— Это было… Это было так… Это было очень ярко, Айвер. Даже ярче, чем всегда. А уж раньше такого я не помню вообще… Знаешь…

Она поворочалась.

— Ну, — джейт погладил ее колени — Что ты хочешь сказать?

Джейта Реггасс прикрыла лицо рукой:

— Стыдно об этом вслух… Жутко неудобно. Но… Ты ведь никому не скажешь?

Лишенец отпустил ее. Тихо рассмеявшись, осторожно улегся рядом.

— Конечно, скажу, — притянув невесту к себе, гыгыкнул ей в ухо — Всех просвещу, как кончает моя будущая супруга. Завтра же депешу отошлю Правителю. Так, мол, и так… Благовоспитанная и чопорная джейта Адалина Реггасс любит, когда ее пользуют поглубже и посильнее. Так сказать, имеют во весь рост.

Магичка зажмурилась, залившись краской и стараясь не прыснуть со смеху:

— Фу! Ужасный ты пошляк, мой дорогой. Я-то хотела сказать вообще о другом… Одним словом, когда ты сделал, ну… именно вот так, как было только что, я будто растаяла. Понимаешь? Расплавилась. Я чувствовала что-то подобное этому, иногда в летнюю жару. Только снаружи. А здесь и сейчас… внутри.

Лишенец надул щеки, чтобы не загоготать подобно дурному коню, и понимающе покивал головой:

— Ну да, ну да. Я понял. Мне радостно это слышать. Я тебе вот что расскажу. Еще более глубокое проникновение получится тогда, когда ты будешь сверху. Не очень-то я это люблю, но для разнообразия стоит как-нибудь попробовать.

Магичка резко развернулась и непонимающе уставилась на него:

— Как это, я сверху? Разве такое возможно? Да ну нет, конечно! Не ври, пожалуйста. Такого не бывает.

Внезапно Джейт Брир ощутил, что готов завыть. Во всю глотку. Именно так, как это делают лесные волки. Либо гороцины, горластые, глупые птицы, любящие подражать скрипам, крикам, вою и разным прочим звукам.

"Ах ты ж, долбанный раскрасавец Оттис, мать твою, Грендаль! Тебе не баб надо было жахать, а гнилые пни. Всяко было бы меньше вреда…"

Еле сдержавшись, вслух изрек следующее:

— Бывает, родная моя. И не такое бывает… Ладно. Теперь нам с тобой стоит привести себя в порядок. И… Ты, кажется, хотела меня перевязать? Я весь в нетерпении, дорогая невеста.

— Ах, да! — Адалина сорвалась с постели — Я сейчас, сейчас. Подожди минуту, я только нагрею воды.

Во время обработки раны и смены повязки магичка кое что заметила…

Но, промолчав из чувства такта ли, либо из каких-то других соображений, благоразумно перевела разговор в иное русло:

— Так куда ты ездил? Лили сказала, в твоем поле нашли тело какого-то несчастного?

— Так и есть, — кивнул джейт — Некий вовсе неизвестный мужик. Вполне возможно, что и беглый. То ли умер сам, то ли ему помогли. Видишь ли, тот кусок земли мой, вот и пришлось ехать. Таков порядок. Да, вот еще что.

Минуту помолчав, заговорил, явно очень осторожно подбирая слова:

— Я видел нашего дозорника. Он приезжал туда же, на это злосчастное поле, и сказал мне, что Элай, мой воспитанник, скоро прибудет в Констр, в Воспитательный Дом. Когда это произойдет, мне нужно будет… В общем, навестить его.

Магичка улыбнулась:

— Ну, конечно. Может быть, мы вместе его и навестим? Если это возможно, разумеется… А сколько мальчику лет, Айвер?

Лишенец судорожно сглотнул. Во рту почему-то стало горько. Звуки и буквы, превратившись в мелкие, колючие шарики, царапали горло, с громадным трудом складываясь в слова.

— Ему девять лет, — прохрипел, ощутив, как чистая ткань рубахи, пропитавшись испариной, прилипла к спине — Он неплохой парень. Прилично себя ведет. Да и учится неплохо, как писал мне его наставник, но… Адалина, ты… Ты должна это знать. Он немой.

Джейта Реггасс, расслышав слово иначе и придав ему иное значение, саркастично изогнула брови:

— О том, что он не твой, я знаю. Ты, кстати, держал себя отвратительно, когда говорил об этом с дозорником в прошлый его приезд. Это было не совсем удоб…

— Ты не поняла, — перебил ее джейт — Вернее, поняла неправильно. Элай мне не сын, именно так. Я утверждал это. Утверждаю. И буду утверждать. Его мать, спокойного ей сна, скакала по постелям столь же вдохновенно и резво, как блохи скачут по грязной заднице бродячего пса. Отцом Элая может быть кто угодно. Но с этим я бы смирился, поскольку дети никогда ни в чем не бывают виноваты. Речь не об этом. А о том, что мальчик абсолютно нем, дорогая. Он не говорит.

— Ничего? — глупо переспросила магичка — Совсем?

— Ничего. Совсем. Когда он был маленьким, то даже не плакал. Просто как-то пищал, что ли… Нянька, которую я нанял, уже тогда что-то заподозрила… Я же не придал этому значения. Гретте… Его матери было и вовсе наплевать. Когда Элаю исполнилось три, меня осудили. И отправили сюда. С тех пор мы с ним и не виделись. Только переписки с воспитателями, с наставниками… Из разных мест. Видишь ли, как только меня выслали, Гретта отдала Элая в приют, тогда еще в столице… Потом была еще пара казенных домов. Теперь это будет Констр. Ну, вот… так.

Джейта Реггасс помолчала.

— Таков этот Мир, — проговорила она, поднимаясь с места — И такова эта жизнь… Нам необходимо поужинать, Айвер. Я схожу вниз, распоряжусь, чтобы накрыли стол. А потом позову тебя. Хорошо?

…Когда за невестой закрылась дверь, джейт Брир поморщился.

Не стоило настолько откровенничать с ней! Теперь Адалина уж точно попробует наладить отсюда ноги, когда появится такая возможность. Ну не любят бабы неудачников! Да еще с домом-развалюхой, "веригами", испорченной репутацией и пасынком-немтырём в довесок. Никому такое сокровище не надо. Уж так оно есть.

Таков этот Мир. И такова эта жизнь. Вообще, таково всё это дерьмовое Мироздание…

Хорошо хоть, что он додумался не брякнуть, что тот, найденный в заснеженном поле, "неизвестный мужик" оказался не таким уж и неизвестным.

Хотя, вполне возможно, что его кончина очень порадовала бы джейту Реггасс. Уж кого, кого, а этого самого "сыщика" она невзлюбила ровно с того момента, когда он только, только появился в особняке Брира.

Смерть же, которой он оказался удостоенным, больше напоминала казнь, что тоже, наверное, повеселило бы невесту.

Бедолаге сломали шею. Просто свернули, будто шляпку с гриба. Тот, кто совершил это, должен был обладать недюжинной силой. Просто так, голыми руками голову не открутишь.

Убийца по всему, был невероятным силачом. Или магом.

Или, допустим… драконом?

Хотя, вполне вероятно, просто безумцем. Говорят же, что Боги, если и забирают разум, то дают человеку взамен иные качества…

…Адалина Реггасс же, вызвавшаяся помогать Катрине и Лили, накрывала теперь стол к ужину.

О том, как необычно быстро срастается рана от лисьих зубов, стоило помалкивать. Да и о том, насколько сильно побледнели оба "браслета" на крупных запястьях жениха, она также не собиралась никому говорить…