Невеста с обременением (СИ)

Глава 31:1

То веселье бродило в крови, как ягодный настой, поспевающий в кувшине. И аромат имело такой же, яркий, сладковатый, аппетитно щиплющий ноздри, будоражащий тело.

Волнующий настолько, что поднимаясь по лестнице, лишенец боялся, что, не сдержавшись, начнет отплясывать прямо здесь, на ступенях. Да еще и с дикими криками, чем до смерти перепугает прислугу.

А вот досточтимую джейту Реггасс же он перепугать вовсе не боялся. Это изящное, выточенное самими Богами, каменное изваяние лишиться чувств совсем не способно. Ведь невозможно лишиться того, чего нет. Верно? Верно!

Тяжело толкнув дверь, он ввалился в спальню. Качнувшись, подобно пьяному, оперся спиной о прохладную стену. И замер, пристально глядя на невесту.

Адалина стояла возле окна. Вцепившись побелевшими пальцами в тяжелую штору, она смотрела вверх, в небо, присыпанное снежной пылью и слегка замазанное плывущей с Севера краской.

Отсюда, с южной стороны особняка невозможно было разглядеть великолепия, виденного лишенцем с крыльца, но преступной вдове бедняги Грендаля было достаточно и этого.

— Айвер, — начала джейта, не отпустив спасительной шторы, и медленно разворачиваясь — Это ведь… Только не говори, что не понимаешь, о чем я.

Оттолкнувшись от стены, почти мгновенно он оказался рядом с ней.

— Не скажу. — пообещал, хищно касаясь губами приоткрытого рта — Понимаю. Но мне важнее сейчас, понимаешь ли ты…

И тут же произошло то, чему позже ни он, ни она так и не нашли объяснений.

Да, если честно, и не искали.

Оторвав невесту от пола, Брир поднял ее на руки, накрыв ее губы поцелуем, раскаленным и терпким.

— Невовремя, — прошептал джейт, когда они оказались в постели — Вот вообще…

— …не ко времени! — продолжила Адалина, лихорадочно выпутываясь из одежды — Да… Я очень хочу тебя, очень, очень… Я умру, если ты меня не возьмешь. Прямо сейчас.

— И я, — ответил лишенец, оглаживая нагревающееся ее тело пылающими руками, запястья которых теперь уже только чуть, чуть отливали серебром — И я умру.

Отбросив прочь скомканную ночную рубашку магички, разделся сам.

Широко разведя слегка вздрагивающие ее ноги коленом, и слегка коснувшись ладонью влажной ямки, вошел в нее, грубо и резко. Совсем по мужицки, без разных сопливых забав и ненужных сейчас прелюдий. Так, как вошел бы в тело любой, согласной на это бабы, крестьянки или прачки. Или одной из разбитных сестренок-красильщиц. Либо какой-то из прежних, ныне эфемерных его пассий…

— Как же это! — взвыл от пронзившего всё существо, обжигающего наслаждения — С тобой… Мать его, прекрасно!

Неистово полосуя тающую под этим напором плоть, плавясь только от одного ощущения ответного желания, осязания звуков и запахов, от прикосновения маленьких рук к плечам, а скрещенных, стройных ног — к пояснице.

— Да, — шептала Адалина, гладя плечи жениха ладонями, тут же касаясь груди и обнаженного, впалого его живота — Прекрасно, Айвер… Айвер… Айвер!

Ей всегда было хорошо с ним!

Ровно с той минуты, когда, открыв глаза в полутемной, насквозь провонявшей кровью, лекарственными настоями, подожженным бельем и бульоном спальне, увидела она перед собой его осунувшееся, неприветливое, небритое лицо.

И глаза… Глаза! Ощупывающие ее с опаской, с осторожностью. Со страхом. С недоверием.

С… Сочувствием?

Даже, когда Брир ерничает, скабрезничает или злится, не оставляет блудную магичку ощущение покоя и безопасности. Ведь так? Так ведь?

Так.

Даже когда, памятуя неудачи и беды прошлых дней, они заключили тот дурацкий договор, не оставляло ее чувство уверенности, что…

Это ЕЕ Мужчина. А она — ЕГО Женщина. Вот и всё.

Стоит ли придумывать большее?

Надо быть последним глупцом, чтобы искать каких-то объяснений. Во всех Мирах, во всем этом гребанном Мироздании существует Великое Нечто. То, что не имеет никакой логики и вовсе никакого смысла.

И… Вот оно. Вот. Оно самое.

— Айвер! — выдохнула она в твердое, горячее плечо, пахнущее табаком и теплом, приникая к безумному телу жениха своим, таким же безумным — Ты МОЙ! Я тебя никому не отдам! Никому, никому, никому…

…никогда, никогда, никогда…

Получив в ответ удар буйствующей в ней плоти, пульсирующей и влажной, тут же взорвалась, сойдя на нет жгучими, еще непривычными для новой, только что рождающейся Сути, сладкими, протяжными судорогами…

Жадно приняв тяжелую, пряную влагу, обильно пропитавшую изнутри всё ее тело, откинулась на подушки, дыша прерывисто и хрипло.

— Адалина, — прошептал джейт, касаясь бархатистых, напряженных сосков грудей невесты губами и языком — Это было невероятно. Правда? Согласна со мной?

Дождавшись в качестве подтверждения что-то вроде "умгуммгум", довольно хохотнул.

— Ясно, — произнес, осторожно выходя из нее, и ложась рядом — Что ж, я рад, дорогая. Хоть в чем-то мы понимаем друг друга… Так. Отдыхай, а я прогуляюсь, обойду дом. Необходимо готовиться встречать дорогих гостей. Не хмурься, драгоценная! Драконьи Семейства всё таки достаточно уважаемы в этом Мире. И мне не очень хочется оплошать перед ними, знаешь ли. "Репутация. Репутация. И еще раз репутация.", как твердят поголовно все преподаватели этикета. Ну, или что-то в таком роде…

— Я пойду с тобой! — вскрикнула магичка, срываясь с постели — Мне тоже надо! Я тоже хочу.

Лишенец усмехнулся.

Не ответив ни да, ни нет, скрылся в нише, за занавесью. Вскоре оттуда донесся плеск воды и громкое фырканье.

— Сам справлюсь, — заявил безапеляционно, появляясь перед невестой посвежевший — Это мой Дом. И моя гребанная обязанность оборонять треклятую развалину, чтоб ей в три ряда пусто было. Не переживай. Звери появятся здесь не раньше, чем завтра в обед. Времени предостаточно, если, конечно, я что-то понимаю в этой небесной мазне… Адалина, радость моя…

Шагнув к невесте, обнял ее, буквально обернув руками, как теплым одеялом.

— Ну, что такое? — легонько поцеловал обиженно надутые губы — Я ведь, как же ты не понимаешь… Я ведь… Жизнь за тебя.

Мягко отстранив от себя джейту Реггасс, вышел из спальни, прикрыв за собой дверь.

— Так ведь и я за тебя, — громко зашипела магичка, обращаясь к двери, и яростно комкая в руках внезапно задымившееся полотенце — И я за тебя… Жизнь! Болван, дурак, лишенец проклятый…