Невеста скандального шпиона

Глава 30

Вилла никогда настолько не ощущала себя в меньшей степени принадлежащей к этой семье.

Виктория деловито выбирала ткани для своего траурного гардероба и готовилась к покупке небольшого собственного дома из того содержания, которое пообещала ей Миртл.

— Думаю, в Брайтоне, — небрежно заявила она, словно над столом, где они ужинали, не было атмосферы неловкости. — Лондон слишком озабочен Брачным рынком. А я уже покончила со всем этим.

Все остальные просто на мгновение взглянули на нее, перед тем как вернуться к ковырянию еды на своих тарелках. Планы Виктории по поводу ее элегантного вдовства только сделали ужин еще менее аппетитным.

Миртл, бледная, но спокойная, заявила о своем намерении немедленно уйти.

— Все это меня измотало, — сказала она. Затем поднялась и начала медленно ковылять к двери. — Думаю, я могла бы поехать на лечение в Бат. Вы приедете навестить меня, не так ли?

Вилла кивнула и улыбнулась, но Натаниэль рядом с ней ничего не сказал, только пожелал доброй ночи своей тете. Затем, через несколько мгновений он встал, бросил салфетку на стол и покинул Виллу, всего лишь быстро поцеловав ее в макушку.

Оставив Виллу одну за длинным, пустым обеденным столом. Ничего не оставалось, как пойти спать — в свою собственную комнату. Одной.

— Как это и должно быть, — снова напомнила она себе. Она не его жена. Он не ее муж.

Конечно, он никогда по настоящему не хотел быть им. Она поймала его в ловушку, как кролика, в точности, как он поддразнивал ее. Нежеланная добыча.

Стоило обратить внимание на то, как он оставил ее сегодня. Теперь Натаниэль был героем. Его имя было очищено. Его будущее было настолько полным возможностей, насколько раньше — отсутствием этих возможностей. Ему больше не нужна ее поддержка. Она больше не была безопасным приютом в его изоляции.

Сидя в тишине в роскошной комнате, Вилла разглядывала все это богатство, окружавшее ее. Натаниэль собирается жениться на ней, сделать ее леди Рирдон и хозяйкой всего этого изобилия. Так почему же у нее было такое чувство, что ей чего-то не хватало?

О да. Правильно.

— Он не любит меня, — ее шепот очень громко прозвучал в тишине.

Он никогда не говорил ей этого, никогда даже не намекал на такое чувство. Она говорила ему, что любит его. Кажется, ему нравилось слышать это, очень нравилось. Но он никогда не говорил ей об этом.

Его сухое, прагматичное брачное предложение — вернее, два предложения — только доказывали этот факт. О, ему весьма нравилось заниматься с нею любовью, но Вилла знала о том факте, что большинство мужчин весьма охотно и часто занимается любовью почти с любой женщиной, которая просто лежит неподвижно.

Вилла поставила локти на стол, как это было принято в пивной, и уронила голову на руки.

— Ох, это просто чертовски угнетает, — пробормотала она.

Послышалось громкое презрительное сопение. Вилла подняла голову, чтобы увидеть Хэммила, который с отвращением изучал ее, словно она запачкала чем-то его обувь.

— Если вы закончили свою… приватную беседу, мисс Трент, то слуги хотели бы начать убирать со стола.

Приватная беседа — в переводе это означало: сумасшедшие бессвязные бормотания.

Последний человек, которого Вилла хотела бы видеть в этот момент, был Хэммил. Хэммил, который всегда был где-то рядом, всегда усмехался…

И всегда подслушивал.

Вилла долго и задумчиво смотрела на дворецкого.

— Хэммил, это ты распространял слухи обо мне, — с уверенностью заявила она.

Хэммил виновато вздрогнул, затем что-то пробормотал, но оказалось, что ее обвинение застало его врасплох, без готового ответа.

Вилла закрыла глаза, затем встала с веселой улыбкой. Если она собирается стать леди Рирдон, добровольной рабой неразделенной любви, то у нее должны быть какие-то привилегии.

— Когда я выйду замуж за его светлость, Хэммил, ты будешь совершенно, полностью и недвусмысленно… уволен.

Извивающаяся лестница никогда не казалась такой бесконечной. Когда она приблизилась к своей комнате, то услышала какой-то шум за дверью, находящейся рядом с ее. За дверью Натаниэля. Она была удивлена тем, что он так рано удалился к себе.

В своей комнате Вилла обнаружила ждущую ее Лили и больше ничего. Ее новый гардероб исчез из комнаты, так же как и книги с полок и чайное полотенце с туалетного столика.

— Я опять переезжаю?

Лили кивнула.

— Да, миледи.

Вилла почувствовала себя опустошенной.

— Понятно. И где я теперь буду жить?

— О, вам не нужно беспокоиться об этом сейчас, мадам. У меня здесь есть ваша ночная рубашка. Его светлость попросил вас присоединиться к нему, пожалуйста, миледи.

Что ж, по крайней мере, он все еще хочет ее. Она безразлично позволила Лили одеть ее в тонкую кружевную ночную рубашку, которую дала ей Мойра, и накинуть сверху халат.

Когда Лили распустила ее волосы, Вилла встала и пошла по коридору в комнату Натаниэля. В его гостиной было темно, так что Вилла прошла дальше к закрытой двери его спальни. Думай о ребенке, — сказала она себе. Думай о счастливой жизни. Загадай желание, чтобы это было так. Закрыв глаза, она загадала желание и открыла дверь.

Когда она открыла глаза, комната Натаниэля исчезла. Пропала вся ее мужская суровость. Не стало темных драпировок у кровати и покрывала. Она попала в будуар, украшенный с языческим буйством фантазии.

Прозрачные белые занавеси висели вокруг кровати, обрамляя шелковые покрывала цвета словной кости из ее старой комнаты. В богато украшенных фарфоровых подсвечниках горели свечи, и красивый ковер, с вытканным на нем садом, лежал перед потрескивающим огнем.

Неужели это…?

Вилла подошла ближе. Да, это были лепестки роз, усыпавшие покрывало и разбросанные по полу вокруг кровати. С расширенными от изумления глазами, Вилла недоверчиво огляделась. Ее гардероб стоял в одном углу, а чайное полотенце Мойры украшало умывальник.

Что все это означало?

— «Листья цветов», — процитировал низкий голос Натаниэля из темноты, — «служат брачными постелями, которые так великолепно устроил Создатель, украшенными такими благородными занавесями и благоухающими столькими нежными ароматами, так что жених со своей невестой могут отпраздновать свое бракосочетание с наибольшей торжественностью».

У Виллы перехватило горло.

— Линней, — прошептала она.

Вилла вглядывалась в темноту, пока не обнаружила Натаниэля позади двери, через которую она только что вошла. Она удивленно уставилась на него, и он рассмеялся.

— Тебе это нравится? — спросил он.

— Что именно?

Натаниэль улыбнулся. Он подошел к ней и приподнял ее подбородок одним пальцем.

— Это наша новая комната.

Вилле пришлось очень быстро заморгать в ответ на это.

— Наша?

— Наша.

Затем он опустился на одно колено перед ней и взял ее руку.

— Вилла, ты сказала мне, что любишь меня, и этим возродила мое существование. Пожалуйста, не окажешь ли ты мне великую честь, став моей женой? Пышная свадьба, безумно дорогостоящий медовый месяц — сразу же, как только позволят приличия?

Ее колени начали дрожать. Она смогла только кивнуть, очень быстро.

— О, я кое-что забыл, — Натаниэль потянулся к другой стороне кровати и взял из ящика какой-то предмет. Затем он встал и улыбнулся ей через кровать, покрытую лепестками роз.

— Вилла Трент, берешь ли ты, в этот день перед лицом Бога, меня в законные мужья?

Вилла снова кивнула, ее горло было слишком напряжено, чтобы говорить.

— Ты обещаешь любить, уважать и продолжать бросать мне вызов на протяжении всех дней твоей жизни?

Она снова кивнула. Слезы по-настоящему потекли из ее глаз.

Натаниэль замер.

— Вилла, ты плачешь. Ты никогда не плачешь.

Она пробормотала ему сквозь слезы:

— Натаниэль, я клянусь, если ты остановишься сейчас…

— О, цветочек, — он взобрался на кровать и начал на коленях перемещаться к ней.

Она подняла руку.

— Не надо. Остановись.

Он наклонил голову и нежно улыбнулся ей.

— Ты все еще не ответила.

— О, — она яростно закивала, затем забралась на постель лицом к нему, широкая кровать все еще находилась между ними. — Я обещаю.

— Теперь моя очередь. Я, Натаниэль… — он на один шаг продвинулся на коленях по кровати. — Я, Натаниэль Стоунвелл, лорд Рирдон, в этот день перед лицом Господа, беру тебя, Вилла, в свои законные жены, — он сделал еще шаг вперед, и она сделала то же самое. — Я дам тебе свое имя и все, что у меня есть. Я обещаю любить, уважать и лелеять тебя на протяжении всей моей жизни, — он улыбнулся. — Это не слишком выгодная сделка, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты не пожалела об этом.

Он вытянул руку, и на его ладони оказалось фамильное кольцо с гербом Рирдонов. В оправу был вставлен прекрасный аквамарин, цветом напоминающий глубокие сумерки.

— Я выбрал его, потому что он подходит по цвету к твоим глазам, — тихо проговорил он. Затем он надел кольцо ей на палец. Оно выглядело огромным и смешным, но значило многое для него.

Вилла не выдержала и разрыдалась, закрыв лицо руками. Натаниэль притянул ее в свои объятия.

— Цветочек, что такое?

Она что-то сказала, но не смог понять это сквозь ее рыдания и икоту.

— Что?

Она заметно старалась бороться за контроль над своими эмоциями, дрожа в его руках.

— Ты… ты любишь меня?

— Конечно, я люблю тебя, цветочек. Ты это знаешь.

Она покачала головой.

— Я… Я знала, что я тебе нравлюсь и… и что тебе нравится со… совокупляться со мной, но я думала, что это просто… мимолетное увлечение.

— О, цветочек, — Натаниэль крепко прижал ее к себе и покачивал из стороны в сторону. — Я должен был сказать эти слова. Я обещаю всегда говорить тебе это. Каждый день.

— Дважды в день, — потребовала Вилла, ее голос звучал приглушенно, потому что она уткнулась лицом ему в плечо.

— Трижды, — пообещал Натаниэль. Затем он потянул ее вниз, на лепестки роз, и начал изучать ее в свете свечей. От яркого света ее ночная рубашка стала прозрачной, на что он в точности и надеялся. Розовые соски четко виднелись через ткань, так же как и тень между ее округлыми бедрами.

— Господи, как я люблю эту ночную рубашку, — пылко пробормотал он.

Вилла улыбнулась, ее лицо было влажным от слез.

— Мойра сказала мне, что тебе понравится.

— Ты выглядишь как ангел, осыпанный розами.

Она фыркнула.

— Что за глупое сравнение. Я просто Вилла.

— Точно.

Он поцеловал ее.

— Я люблю тебя, — он поцеловал ее еще раз, немного продлив поцелуй. — Я люблю тебя, — затем он целовал ее, пока у нее не перехватило дыхание. — Я люблю тебя.

— М-м-м, — она потерлась носом о его руку, которая лежала на ее щеке. — Боюсь, что я не расслышала то, что ты сказал в последний раз.

Его губы изогнулись. Он взял обе ее руки и нежно прижал их по обе стороны ее головы.

— Чтобы добиться твоего полного внимания, — объяснил он. Затем он целовал ее до тех пор, пока она не стала безвольной и мягкой под ним.

— Я люблю тебя, — прошептал он ей в ухо.

— Как и я люблю тебя, — прошептала Вилла в ответ и блаженно вздохнула. Затем она выгнулась под ним. — Ты разбудил мое животное.

Он усмехнулся, хотя его собственное животное уже рвалось с привязи.

— Ну, тогда очень хорошо, что я поймал тебя в ловушку. Нам бы не хотелось привести в беспорядок эту прекрасную комнату, выпустив здесь твое животное на волю.

— М-м-м, — она смогла сосредоточиться на том, что окружало ее. — Ты уверен, что тебе будет комфортно здесь? Разве она не является слегка… немужественной?

— Итак, ты полагаешь, что я должен принести обратно голову борова?

— Пожалуйста, не стоит этого делать.

— Тогда не надо беспокоиться обо мне. У меня есть все, что мне нужно, — Натаниэль слегка укусил ее за шею, заставив ее задрожать, и выпустил ее из рук, затем встал. Он подошел к камину, и Вилла заметила рядом с ним что-то, задрапированное тканью.

— У нас есть незаконченное дело. — Нарочитым движением Натаниэль стянул ткань, и под ней оказалось…

Кресло из библиотеки.

— О нет, — Вилла разглядывала кожаный трон и покусывала губу.

— Что такое? — Натаниэль не мог ждать, чтобы выяснить это.

Вилла на четвереньках поползла к краю кровати. Эта поза проделала замечательные вещи с ее прозрачным одеянием. Натаниэль задался вопросом, нужно ли ему вытереть свой подбородок.

Она уселась на пятки и склонила голову.

— Как ты думаешь… — она заколебалась, немного застенчиво глядя на него. — Будет ли это ужасно испорченным…

— Вилла, ты убиваешь меня.

— … провести нашу брачную ночь в кресле?

В ответ Натаниэль бросился к постели, схватил две большие пригоршни розовых лепестков и бросил их так, что они упали на кожаное сиденье кресла.

— Так достаточно хорошо? — Господи, он уже задыхался.

Она улыбнулась.

— Идеально.

И так оно и было.